Читать книгу: «Норма II», страница 12

– Это Дем, – поспешно говорит, кивая на трубку. – Звонит, чтобы предупредить, в районе университета собралась толпа, которая намеревается идти сюда, к твоему дому с идиотскими обвинениями…

– Надо же, тот самый бонвиван, и в нём проснулась человечность?

– О господи! Да вы что, не понимаете все? Какой уже день говорим о переезде – не просто так, а вы всё сидите здесь! – взрывается Алекс.

– Алекс, мы, в общем-то, готовились…– говорит Ирэн.

– Ирэн, я ведь уже и раньше объяснял вам, куда надо ехать, когда понял, что в основном за рулём будете вы, – он лезет во внутренний карман пиджака. – Вот, я распечатал подробный маршрут с адресом, – подаёт ей несколько сложенных листов. – Всё! Нет ни секунды! Я прямо в полицию, должен убедить их остановить это хулиганство, а вы…

– Да, да, Алекс, мы тоже… Крис, ну что ты сидишь! Где Норма?

Алекс уже в прихожей.

– Я позвоню Норме, увидимся уже там, на другом берегу.

Как только за Алексом захлопывается дверь, из своей комнаты выходит Норма с кактусом в руках.

– Возьму его с собой. Я слышала всё. Нарочно не выходила. Так лучше. На прощание нет времени, – садится на диван рядом с Крисом, пребывающим, похоже, где-то вне этой комнаты. – Знаешь из классики, есть русский обычай – присесть на дорогу. Мы ведь ещё не сидели вместе на этом диване. Нет, в первый день только, но ты тогда спал.

– Слушайте! Друзья с ног сбиваются, пекутся о них, что-то делают, а они! – негодующе восклицает Ирэн.

– А они… До них вдруг доходит, что вокруг нет ничего точно определённого и зафиксированного, и убежав от неведомого врага из этих вроде бы прочных стен, можно подставить ему себя в сто раз легче, – пророчествует Крис.

Глава 18. Управление будущим

В зеркало заднего вида Норма видит хоть и не слишком большое, но всё же необычное для улицы скопление людей, двигающихся по направлению к их дому. У той, что идёт впереди, в руках баннер с надписями. Ирэн тоже не могла не заметить странную группу людей. Подстёгнутая зрелищем, она сделал рывок вперёд на хорошей скорости.

Как позднее рассказал им Алекс о событиях того дня, в полицию он не стал обращаться, понял, что незачем привлекать излишнее внимание к их именам, раз им пересекать границу. До конечного пункта в Аляске требуется проехать часть территории Канады.

Примчавшись к университету, он стал свидетелем чего-то странного для этого храма науки. На площадке перед зданием толпа. На некотором возвышении над ней выделялись две фигуры – женская и мужская. В ожесточённой схватке, только что не на кулаках, доказывали каждый своё: Эмили и Дем. Толпой, судя по усмешкам на лицах, похоже, владел чисто спортивный интерес: кто кого. Если Дем держал себя вполне непринуждённо, умудряясь даже с нагловатой улыбкой реагировать на выпады обвинительницы, то Эмили выглядела подпрыгивающей от ярости фурией, готовой в любую минуту впиться когтями прямо в физиономию противнику.

– Мы не потерпим… Мы им не стадо ослов. Долой фальшивку! К ответу! – на последнем её выкрике послышались аплодисменты.

Эмили метнула взгляд в их сторону, открыв рот для реплики, но тут же закрыла его. И замерла. Её речи аплодировал один единственный человек – её Алекс. Он пробрался к ней поближе, с особым чувством пожал для приветствия руку Дему, посмотрел вокруг на притихших молодых, в основном, людей, многие из которых были его студентами, и полез в карман. Вытащил из него пачку отпечатанных листков.

– Как я понял, речь идёт об актёрах нового фильма, который уже совсем скоро выёдет на экраны. По-крайней мере, на один… Там много необычного. Да практически всё. А зачем тогда снимать фильмы? Пользуясь случаем, хочу поблагодарить этих двух молодых людей, замечательных актёров – Эмили и Демиана, за их первоклассную работу в этом фильме. – Эмили при этих словах гордо дёрнула головой и отвернулась. – Вам повезло, вы можете стать самыми первыми зрителями здесь у нас, в зале университета на специальном показе. Актрисе, занятой в главной роли, удалось, я думаю, сделать этот фильм настоящим явлением. Надеюсь, то нелепое, что нагнетается вокруг её имени, исчерпает себя, и мы увидим Норму Земски на премьере. У меня с собой не так много пригласительных, позднее их можно будет получить у администратора.

Он передал пачку листков стоящей поблизости девушке, и она, оставив себе один, остальные передала дальше.

– Всё это очень мило, – с пылающим лицом заявила Эмили, но у нас есть вопросы к отцу, если он, конечно, отец, этой самой Нормы, и мы их зададим! Ты, кстати, и покажешь дорогу к его дому, ты ведь хорошо её знаешь!

– У меня нет вопросов к Крису, – сдержанно сказал Алекс. – А вы можете задать их письменно, если хотите.

– Много чести! И мы уже и так слишком долго разговариваем.

После чего Эмили бросила клич – кто с ней? Толпа пришла в движение, довольно хаотичное. Кто-то пытался вырваться за её пределы и идти по своим делам, те, кто всё же послушно пошёл за предводительницей, оказывались у них на пути. Постепенно ручей, текущий за Эмили, очистился от отступников, и оказался скорее ручейком, чем ручьём. В основном это были девушки из ближайшего её окружения, с одного с ней курса.

– Если бы не её ногти, я бы её соблазнил, может быть… – сказал Дем

– Да, – улыбнулся Алекс, – возможно, это было бы для всех нас спасением. Но, вообще-то, они напрасно попёрлись к Крису. Там нет никого, надеюсь. И совсем не из-за них.

– А из-за кого?!

Алекс спохватился, что в порыве благодарности к Дему слишком увлёкся.

– Просто этот учёный – большой мастер неналаживания контактов со всеми и вся. Синдром затворника, коим он был много лет.

– Ну да, что-то всё-таки с этим гениальным учёным… прочим, негениальным, как мы, не допереть. Возможно, Эмили в чём-то справедлива… Нет, я просто не выношу женских драк. Меня другое удивило. Ты серьёзно веришь, что фильм скоро выйдет? Он ведь не доснят!

– Ну вот ты, по-моему, как раз тот, кто поможет мне его доснять. Осталось не много.

– Да, вообще-то, было бы последним отстоем не закончить его. Столько там моментов… Летания, криков, страсти… Грушенька была бесподобна. Кстати, передай ей, – он глянул на Алекса без обычной беспечности, – я всё наврал про бабушку. – И вновь оживившись, – а эта коза Эмили не соображает, что делает отличную рекламу! Пусть скандалит, сколько ей влезет!

Куда они ехали? Полностью положившись на Алекса, они держали путь не в какой-то его загородный дом, и даже не к кому-то из его родственников. Это было бы самым лёгким для их обнаружения, если бы кому-то вздумалось их искать.

Им предстояло довольно длинное путешествие в другой штат к родителям одного из его студентов. Паренёк был не из отличников, но из тех, кто запросто располагает к себе своим спокойным доброжелательным нравом. Стало понятно, что эти черты у парня семейные, когда однажды к нему приехали его родители. За каких-то три дня знакомства у Алекса сложились с этой четой такие отношения, на какие не всегда способны близкие родственники. И это было ещё поразительнее от того, что в его собственной семье, финансово вполне безбедной, на его друзей смотрели, как на что-то самое ненужное, и даже вредное в их доме.

Малознакомые же люди заверили в том, что в распоряжении преподавателя их сына будет целый гостевой дом, который давно ждёт случая оправдать своё название.

…Стоило им выехать за пределы города, как их настиг дождь. Безрадостный, осенний. И без него на Норму, сидящую изваянием на заднем сиденье, нахлынуло внутреннее ненастье. С чего бы? Она успела привыкнуть к дому Криса, как к своему? И вот все они оторваны от насиженного угла ради места, о котором никто из них понятия не имеет.

Дорога. Ты уже не дома, но ещё не в месте назначения. Ты в её власти и жди подвоха.

Крис сидел на переднем сидении рядом с Ирэн. Потерянный и апатичный. Покидать свой дом даже на короткое время не в его привычках, не говоря о длительном отъезде. Ирэн же, обращаясь к нему, вынуждала его хоть изредка обмениваться какими-то фразами. Так негромко, что Норме было не разобрать слов.

«Им хорошо. Сидят там вдвоём. А я здесь одна. Без Алекса. Надеюсь, он мне благодарен за то, что нам не пришлось прощаться. Что за мука была бы объяснять, почему он отправляет нас одних». Она вдруг поняла, что на глаза навернулись слёзы. Норма отвернулась к окну, как будто кто-то смотрел на неё и мог застукать её плачущей. И неожиданно там, за окном увидела то, что заставило уже не отрывать глаз от картины. Дождь закончился, всё снаружи умылось и просветлело. Поля, похоже, не знали про осень, сияя сочной зеленью.

Она и забыла про это затягивающее в себя бесконечное кино, которое видишь за окном движущегося авто ли, поезда ли. Глаза поглощают бегущее навстречу, всё без разбора: поля, перелески, речки, холмы. Даже в самом крошечном городке можно было заметить что-нибудь особенное – среди построек или среди людей. Большой стадион с футбольным полем чуть ли не в деревне, церковки разных религиозных принадлежностей, или вот, пастухи лет десяти, мальчик и девочка, подгоняющие взрослых гуляк коров к дому. И другой живности паслось и гуляло предостаточно от овец и лошадей до мелькающих средь деревьев оленей в лесной чаще.

В каком-то почти сладостном оцепенении провожала она взглядом семью из овечки и трёх ягнят на всё ещё зелёном лугу.

«Вот бы выйти из машины, – подумала Норма, – прижать к себе на счастье хоть одного барашка!»

Но управляемая Ирэн машина неслась мимо буколических сценок, не замечая их прелести.

«Нет, не держать мне на руках никакого барашка. Не говоря уж о ребёнке. Они не позволят, я знаю». Об обнаруженной болезни она старалась не думать совсем. Получалось, что она, болезнь, только укрепляет её в правильности решения, которое всё больше овладевало ею.

От лиричности не осталось и следа. Пошатнулась она, видимо, ещё чуть раньше, в момент, когда Норма увидела двух детей-пастушков. Не сразу поняла, в чём дело. Ягнята дополнили и впечатали в сознание всего лишь одно слово: «Невозможность».

Картина за окном тоже поменялась. Приняла вид бесконечно обширного плоского блюда, на котором не было ни строений, ни людей, только бесконечные, поросшие неизвестно чем, поля. Взгляду не за что было зацепиться, и веки зрителя невольно стали смыкаться. Недосып за несколько предыдущих дней дал о себе знать.

Ирэн спросила, не дует ли из окна. Ответа не последовало. Норма заснула.

Вот она выходит из машины, ей всё же надо отыскать овцу. Минуя пустое поле, неожиданно выходит к какой-то реке и хочет уже повернуть назад, как замечает, что река стремительно стала покрываться льдом. В страхе она останавливается, не в силах оторвать взгляд от этого льда, и вдруг видит на нём чью-то маленькую фигурку. Присмотрелась – светловолосая девочка лет шести в лёгком платьице и туфлях, обхватив себя за плечи, запинаясь, бредёт по этой страшной ледяной поверхности, засыпанной снегом, увязая в нём. От ужаса у Нормы перехватило дыханье. Она бросилась вниз к обледенелой реке, стягивая с себя шарф, чтобы укутать им ребёнка. Задыхаясь, бежала по льду, казалось, уже нагоняла девочку, протягивала к ней руки, видела её лицо и глаза – светлые, но безрадостные, под удивительно тёмными, в сравнении с цветом волос, бровями. Вдруг раздался жуткий треск и лёд раскололся. Льдину, на которой осталась девочка, уносило течением, а Норма осталась на неподвижной льдине. Побежала вновь изо всех сил, но полынья между льдинами всё росла. Девочка стояла неподвижно на своей льдине и всё так же горестно-вопросительно, приподняв тёмные брови, смотрела на удаляющуюся Норму. «Ты не спасёшь меня?!» Губы девочки были сомкнуты, но слова прозвучали в мозгу Нормы.

Она резко открыла глаза, раньше, чем вырвался крик из её груди. Её бил озноб.

– Тебе не дует из окна? – повторила вопрос Ирэн.

– Что? Да-да, конечно, дует ужасно!

«Моя дочь! Это была… наша дочь». Эта безумная мысль пронзила её так остро, что Норма поняла: «Нет, это не безумие. На этот раз я должна спасти…»

– Остановите! – прорвался-таки крик, как «Спасите!»

Ирэн недоумённо оглянулась. Резко сбавила скорость.

– Мне надо вернуться. Я… я забыла… – Норма зачем-то ощупывала себя, похлопывая будто бы по карманам, которых у неё не было, ничего не найдя в несуществующих карманах, сжала виски с гримасой отчаяния на лице.

Ничего ещё не выстроилось в её мозгу, что сказать Ирэн и Крису, и куда броситься, что делать дальше. Только одно было ясно: ей надо увидеть Алекса. Вот именно, Алекса! Иначе она больше никогда его не увидит, и никто не поможет её дочери.

– Я забыла отдать Алексу…Я должна ему позвонить.

Ирэн без слов остановила машину на обочине дороги. Норма выскочила, прижимая телефон к груди. Отойдя от машины на несколько шагов, набрала номер Алекса.

Речь её была сбивчива. «Мне нужен один всего день, потому что потом неизвестно, как ещё всё будет…» «Где-нибудь на середине пути, мы ведь не далеко ещё отъёхали? Можем немного вернуться назад… У тебя уйдёт, может, быть даже меньше дня, если ты прямо сегодня сможешь выехать».

Алекс понял только, что Норма чем-то страшно обеспокоена, и не расспрашивая, согласился подъехать в городок, который они недавно проехали.

«Что мне им сказать? Это слишком сумасшедше для Ирэн и Криса. Даже для меня самой, ведь каких-то полчаса назад я была уверена, «они мне не позволят». Но… Это был не сон! Я видела свою будущую дочь! И, если я её не спасу…»

– Мне как можно скорее надо увидеться с Алексом. Он подъедет, только нам надо немного вернуться назад.

«Потом объясню всё Ирэн, – тут Норма немного виновато усмехнулась про себя. – Тем более, что без неё не стоило и затевать такое».

По-прежнему не задавая вопросов, лишь с тревогой поглядывая на Норму, Ирэн развернула машину.

…У них в городишке нашёлся мотель. Близнец сотен других мотелей в других городишках. Впрочем, Ирэн с Крисом были не против такой остановки, так как с непривычки успели утомиться в дороге. Им не о чем беспокоиться, если рядом с Нормой будет Алекс. Она же, собираясь дождаться Алекса в холле с чашкой кофе, долго там не продержалась. Работающий телевизор выгнал её на террасу перед входом.

День был на удивление тёплым, можно было сколько угодно сидеть в шезлонге, обозревая окрестности, не загороженные домами. Мотель стоял на окраине городка, за ним только поля и в некотором отдалении леса, а ещё дальше горы. И хоть видны были лишь смутные их очертания, они манили и вместе с тем вселяли если не страх, то трепет.

Ещё не стемнело, как появился Алекс. Поначалу на лице у него, как и у Ирэн, были только тревога и вопрос, но стоило ему встретиться глазами с Нормой, как тревога сменилась радостью самого беззаботного человека.

– Ох, Алекс! – Норма приникла к нему и замолчала.

Он тоже молча прижимал её к себе. За время ожидания у Нормы вроде бы упорядочилось в голове, что надо делать. И появилась убеждённость в том, что иначе ей поступить нельзя. Отстранившись от Алекса, она заговорила, немного нервничая.

– «Родители» там отдыхают, – кивнув на входную дверь, – и хорошо, они ничего не знают… А я увидела… Просто мы тут проезжали такие славные места! Поля, овечки… Меня так тянет туда! Ты не очень устал?

– Нет, я даже рад встряхнуться, пойдём, куда ты хочешь. Сто лет не видел овечек! Но… Ты не боишься? По улице…

– Со мной ведь ты, – сказала Норма чуть улыбнувшись, но затем опустила глаза, то ли смутившись, то ли задумавшись о чём-то. – Мы ещё можем успеть…

Алекс взял её под руку, не из банального этикета, но твёрдо, так, чтобы не оставалось сомнений, что эта девушка с ним. Спустившись по ступенькам с террасы, они пошли вдоль дороги, пересекающей поле.

Видя смятение Нормы, чувствуя недосказанность, Алекс, принялся рассказывать о том, с какими хорошими людьми их ждёт встреча, что в университете пока тихо, никаких новых нападок в прессе не появилось.

– Я смог спокойно поработать, весь день сидел за монтажом, – в этот момент ему не захотелось упоминать о Демиане. – Знаешь, вырисовывается, по-моему, что-то классное! Вот бы ты увидела! Но лучше всё же, когда будет совсем готово.

Норма лишь с благодарностью глянула на него и снова в задумчивости опустила глаза.

У них получалось, не договариваясь, без всякого напряжения, идти в ногу, став, как бы единым существом, в чём, впрочем, они не отдавали себе отчёта. Им просто было удивительно легко и хорошо идти рядом. Беседуя, делая порой акцент на чём-то, Алекс чуть сильнее сжимал руку Нормы, и у неё от нежности замирало дыхание. Ни она, ни он, не замечали, как быстро смеркалось вокруг. Они миновали пастбища, на которых никто уже не пасся, достигли леса.

– Смотри! Кажется, мы пришли, – воскликнул вдруг Алекс.

Норма подняла наконец глаза и… обомлела. Перед ними лежало озеро. Копия того, возле которого они повстречались впервые. Та же овальная форма, тот же хоровод деревьев. И живность… Норма в изумлении уставилась на Алекса.

– Я же тебе обещал, помнишь? Что мы найдем его, – со спокойной улыбкой ответил он на немой вопрос.

– Нет, ну… Ты не говорил, что ты можешь… что ты волшебник…

Алекс, став почему-то серьёзным, глядя прямо Норме в глаза, развернул её к себе с необычной для него властностью.

– Я всегда создаю такие озёра, чтобы заманивать на них неземных девушек.

Норма тоже смотрит в его глаза, тоже без улыбки, слегка ошеломлённо, но с откровенной жадностью, по всему, долго сдерживаемой. И… её подхватывают, как малое дитя, легко поднимают вверх руки Алекса, она ухватывается за его шею, чтобы надёжно прижаться к нему, их губы сливаются.

Больше нет ни озера, ни птиц, ни неба в вечерних тенях, но переплетения гибких ветвей, высокие податливые травы, выросшие прямо у их ног для того, чтобы двоим было не больно упасть в них.

Глава 19. Человек, творящий озёра из любви

– Где ж они ходят? Догуляются до… горизонта событий. Их нет уже целых… господи! Они ушли почти три часа назад. Такая темень! Только посмотри! – Крис, чуть не каждую минуту выглядывая в окно, даже не пытался скрыть свою не то что тревогу, но почти панику. Ладонь его привычно отправлялась гулять по волосам, нервозно приглаживая их, хотя особо приглаживать было нечего. – Да позвони же Норме!

– Её телефон лежит у неё в комнате на тумбочке, я только что видела его там, – невозмутимо ответила Ирэн. – Слушай, может, тебе лучше успокоиться, она ведь не одна. Вот именно!!! НЕ ОДНА! И ты не её папа.

– А ты!.. Ты циничная старая… – он оборвал себя, и отойдя от окна, плюхнулся на тот же диван, где сидела Ирэн. – Сам я старый безмозглый болван, – всё так же нервно водит ладонью по голове. – Вот зачем ты остригла меня! Ещё виднее стало, какой я… Все эти «имел право, не имел» – ничто. Но… Я сделал больше того, на что был способен. Не только я, вообще, кто-либо. И ЭТО убивает меня. Радуйся, признаю! Остаётся думать, что сама Норма хотела жить, когда у неё не было жизни, хотела делать то, что не смогла перед тем… А теперь она обвиняет меня. Всегда только меня одного!

– Ну да. А тебя надо жалеть, а не обвинять. Что сделано, то сделано. Вернись в сегодня! Тебе невдомёк, что в каких-то вещах Норма продвинулась побольше твоего. Не видишь, не понимаешь её преображения, или просто не желаешь?

Крис встаёт, находит свой телефон, смотрит в него, ничего не нажимая. Только становится челноком, снующим взад-вперед по комнате, держа телефон в руке.

– Как будто так просто понять вообще что-либо. Тем более её, это создание, вырабатывающее солнечную энергию. Чтобы понять, надо исследовать её внутреннее солнце. В её галактике оно доминирует. И представляет парадокс, из-за которого… Ну вот, даёт оно свет и тепло, но и создаёт перегрев, обжигает, опаляет изнутри – слишком сильно. Причиняет боль.

– О, господи! Ты что, соскучился по кафедре и аудитории? Ну, любому видно, есть в ней сияние. И не только сияние волос, зубов, кожи. Каждая может покрасить волосы. Это… Она сама не знает, что это. И никто на свете не знает. И уж не ты, точно.

– Ей не нужны были никакие блестки, бриллианты эти дурацкие. Она могла сиять и в мешке из-под картошки. Как? Как она это делала? А она это ДЕЛАЛА! Когда знала, что на неё смотрят. Почему её эти фото так на меня действовали? Когда никто не видел, она могла сидеть в углу, уткнувшись щекой в ладонь и плакать… А когда на неё смотрел объектив… Это было глубже, чем стриптиз.  Она обнажала, вытаскивала всё своё электричество, ведь никто так и не знает, что оно такое. Люди носят его в себе, и за всю жизнь не догадываются об этом. И она не рассуждала, выплёскивала, не считая – сколько. Не экономя. Если бы подсчитывала…  Хватило бы на подольше, – Крис тараторил без умолку, не сознавая должно быть, что таким образом пытается заглушить своё беспокойство. – И ещё спрашивают, почему никто не может её повторить? А вы что-нибудь знаете о своём электричестве? Есть оно у вас? Сколько ампер? Какие нормы его расхода?

– Крис…

– А что эти все? Они просто крали её электричество, ворьё! Но не знали потом, что с ним делать.

– Ну, прекрати! Не понимаешь? Сам себя выдаёшь.

– Что ещё?! На что ты намекаешь? Чтобы я ревновал?!

Крис отбрасывает телефон на диван, вскакивает и выбегает из комнаты.

…У Алекса в отличие от Нормы телефон был, и он зазвонил. Они оба услышали несколько вибрирующий голос Ирэн с восклицаниями о Крисе, о поздноте и темноте… Алекс поспешил сказать, что они скоро вернутся.

С удивлением они с Нормой отметили, что всё вокруг действительно стало темнотой, и она не пугала. Она не была всесильной: когда они смотрели друг на друга, глаза их лучились. Крис мог бы гордиться подтверждением своей теории внутреннего электричества.

Ни звука не раздавалось ни в лесу, ни на озере, которое стало похоже на металлическое блюдо, поблёскивающее в непонятном слабом свете. Луны не наблюдалось и, может, как раз из-за её отсутствия, небо было усыпано необычайно яркими звёздами.

Норма первой натолкнулась взглядом на эту картину.

– О, сколько! Они всё видели…

– И пусть, – Алекс наклонился к самому уху Нормы и, скорее прошептал, чем произнёс. – Не замечала? Они постоянно на нас смотрят, любуются, наверно, и хотят хоть что-то понять… о себе.

– Нет, им всё равно. Столько повидали. Особенно, смертей…

– Почему ты так говоришь? У меня совсем другое чувство. Сейчас из-за их спин, – он чуть заметно улыбнулся, – выйдет солнце. Или это чувство из-за тебя? Ведь твоя фамилия – Светлова. Грушеньки, то есть.

– Ну, я не против побыть светилом. Но не таким громадным, как Солнце. Вон та яркая-преяркая звезда не лучше?

Алекс всмотрелся в тёмное небо.

– Я её давно знаю, это Венера. Она мне нравится! А там, смотри, догоняет её по яркости Юпитер.

– Давай возьмём себе межпланетные имена: Венера и Юпитер. И никогда никуда не исчезнем. Ты увидишь меня, когда захочешь, а я тебя.

Внезапно послышался одинокий всплеск. Негромкий, однако Норма вздрогнула. И почувствовала лёгкий озноб от остывающей травы, от земли. Она невольно привстала. Давно пора было встать и идти назад.

– Я не успела тебе сказать… – спохватилась Норма, но Алекс её прервал.

– Ты дрожишь! Замёрзла? – он быстро стянул с себя куртку и закутал в неё Норму, так плотно, что практически запеленал. – Всё, идём, а то меня обвинят в похищении… Венеры.

То, что она собиралась сказать, было уже вытеснено другим. Беспокойством.

– Ты ведь не бросишь меня, не уедешь сегодня? – спросила Норма, ослабляя свой «свивальник», чтобы подняться.

Алекс всё же добавил освещения телефонным фонариком, чтобы было видно, куда они идут.

– Сегодня не брошу, но завтра рано утром. Надо успеть к девяти часам на заседание кафедры, пока меня ещё не уволили.

– О, нет! Тебе придётся выехать в пять утра! А ты даже ничего не поел за это время. И всё из-за меня!

– И всё благодаря тебе. С того дня, как я увидел тебя… – он замотал вдруг головой, – что ж такое, мне всё хочется говорить стихами. Вот глупость! Норма, ну ты ведь не можешь не знать, что ты – моя жизнь. То есть, та, что была, изменилась с тобой, и я сам изменился. Мне теперь кажется, что я чего-то стою, представь. Тот фильм, что мы сняли, он… он не просто, он тоже сама жизнь.

Норма, уцепившись за Алекса, шла, чуть ли не на ощупь ступая по еле освещённой тропе, он прижимал её к себе, обхватив за плечи.

– По-другому и быть не могло. Мы так отдавались этому, я, по-моему, так даже слишком… Потеряла грань, моя собственная жизнь, люди в ней перестали были главными… Сейчас только поняла, что могла потерять тебя.

Алекс сжал её руку.

– Нет уж! Никогда. Никогда тебе не удастся потерять меня. Не для того я тебя нашёл. И это никакая не случайность. Ты так не думаешь?

– Представь, думаю. То есть, может, и не думаю и не даю себе отчёта, а просто чувствую… Иначе разве я рассказала бы тебе сразу же эту… историю про себя?

– О господи! – Алекс вздохнул почти с грустью, – Ты просто сама понятия не имеешь, какая ты… Не знаю, ждал ли я тебя? Может, это слишком самонадеянно? Хотя теперь кажется, что да, я именно ждал, именно тебя. Раньше всё было мимо. А тут сразу… слился душой с тобой, и всё! Теперь и не только душой… Как определить, сон это или явь? – наклонился он к ней. – Да, неважно, – он понизил голос. – Важно, что ты моя первая и последняя любовь.

Норма остановилась, пытаясь в темноте всмотреться в его лицо.

– Ты так грустно это говоришь…

– Просто… Мне сейчас как-то не по-земному хорошо… – на мгновение он запрокинул голову к звёздам. – Серьёзно. От такой серьёзности… ну, невозможно быть весёлым, – и он увлёк Норму дальше, продолжая говорить. – Я и так долго молчал, потерпи. Не хочу быть уткой. И могу доказать, что это всё не сон. Ведь есть наш фильм. Всё в нём держится на одной девушке…

– Ужасно талантливой, да? Такой талант – терять самое дорогое в жизни. Никто так не умел терять, как я. И гавный талант мимо – уметь быть счастливой.

– Ну, это раньше… А сейчас… Разве не чувствуешь, что мы как будто бы одно?

Норма снова приостановилась.

– Я и хотела сказать, только что, когда я очнулась в этой темноте, и мы совсем одни… То есть… на всём свете не осталось никого, кроме нас и этих звёзд. И вовсе не страшно… Потому что мне хватает одного тебя… Попробую выговорить… Для счастья. Видишь, и ты – первый… Раньше я повторяла какую-то… что у меня никогда не было мужчины, только у моего тела. Теперь же он есть, – и она зашагала дальше чуть быстрее.

Алекс с чуть заметной улыбкой, смешанной всё с той же печалью, только крепче прижал её плечо к себе.

– Такое мне выпало… Надо соответствовать. Ты способна на что угодно, не только быть актрисой. Брать в плен. Вот, шутя, выдернула меня сегодня из, как всем казалось, прямо-таки из неотложных дел – это ещё больший талант!

– Ради этого можно было тебя выдернуть… Знай, фильм это не единственное, что мы создадим с тобой. И с доказательством, что это не сон, всё будет просто… гениально!

Алекс повернул к ней озадаченное лицо.

– Родиться ещё не самое главное, – продолжила Норма, глядя Алексу прямо в глаза. – То, что сделал Крис, было только частью. Ты сделал, может быть, даже больше. По-настоящему женщину создаёт любовь. Вот увидишь…

– Наконец-то! Вот именно. Явились! – услышали они знакомый голос пока невидимого, но крайне раздражённого и страшно недовольного человека.

Незаметно для себя они оказались возле мотеля. Тёмная фигура на его террасе резко повернулась и исчезла за входной дверью. Алекс и Норма переглянулись и вместо того, чтобы огорчиться, тихонько засмеялись, зажимая рты.

– Самозванец. Никакой он не сын. Типичный папаша-наседка! – проговорила в полголоса Норма.

Зайдя в холл, они не увидели там ни Криса, ни Ирэн, ни вообще, никого. Норма сокрушённо опустилась на первый попавшийся стул, в ту же минуту почувствовав, как сильно голодна и она сама.

– Теперь нигде и не поешь в этой глуши.

Алекс же внимательно осмотрел весь холл и ту его часть, где стояло несколько столов и кресел для гостей.

– А это, интересно, что? – он подошёл к одному из столиков, на котором островерхим домиком стояла бумажная скатерть. Он приподнял её. И присвистнул.

– Вот так всегда. Подсмеиваемся над «родителями», не ценим, а они…

Норма поднялась со своего стула, заинтригованная, подскочила к столу.

– Салат, сыр, запеченное что-то. Спасены! – воскликнула Норма.

– Ух! – Алекс, взяв тарелку, поднёс её к носу. – Я тебе не говорил? Я же голоден, просто, как стая волков!

– А мне, конечно, достаточно питаться одной росой.

Уже приступая к еде, Норма предупредила, что она-то, может быть, в два раза голоднее своего друга. И, подкрепившись, подвела итог дня.

– Утром мы уже вряд ли поговорим… Сейчас. По крайней мере, одна мудрость открылась мне сегодня. Вот: «Не рассуждать! Когда есть более неотложные, прекрасные, не терпящие рассуждений, дела!» Меня чуть было не сгубили умные рассуждения.

– Да, я заметил, ещё когда ты принялась выяснять про съёмку огарей – правда, неправда… Жаль, не сохранились те фото… Но теперь могу и рассеять сомнения, – он смотрит на Норму с самодовольной и хулиганской какой-то улыбочкой. – Тогда я всё же снимал не уток… А тебя. И мне почему-то нисколько не стыдно.

– Что-о?!! Обмануть, с самых первых минут? Ты показался мне таким… милым, добрым! Я поверила…

– Если бы я не сделал этого, мы бы не ужинали сейчас вместе.

Норма хочет нахмуриться, но губы сами разъезжаются в улыбке, возможно, самой счастливой за многие месяцы, годы, десятилетия… Подходит к Алексу, грациозно и чувственно, как в балете, изгибается и опускается к нему на колени.

…Алекс уехал, стараясь никому не причинять беспокойства в столь ранний час. Даже без завтрака, уговорив Норму не вставать и не провожать его. «Я примчусь скорее, чем через неделю, я не выдержу неделю. Будем писать друг другу». И хотя она тоже была против прощаний, первое, что она сделала после его отъезда, – впала в знакомое ей оцепенение, вытянувшись на кровати, неотрывно глядя в потолок.

«Он хотя бы не знает, что мы никогда больше не увидимся».

Когда же её взгляд прошёл сквозь потолок, сквозь два других этажа и крышу, а потом повис в пустом сером небе, она поднялась и стала спасаться от того, чтобы не впасть в рыдания и во всю пучину отчаяния. Выход был – компьютер!

Составить чёткий план для себя самой, прежде всего, и для Ирэн. Написать письма: ей же, Алексу, Крису. На случай… На тот самый бесповоротный случай.

Откуда у неё такая уверенность, что всё пойдёт по её плану? Если кроме плана у неё и нет ничего? Безумного, если смотреть трезво, плана.

Стоило ей это подумать, как она почувствовала внизу живота нечто такое, отчего сначала задрожала. И тотчас узнала это ни с чем не сравнимое ощущение – когда в жизнь её тела вплетается, ввинчивается, – она чувствовал именно это движение лёгкого, но неотвратимого ввинчивания – другая, новая, неведомая жизнь. Это длилось одно мгновение, как будто крошечная рука дала отмашку, запустила самый таинственный и главный для женщины процесс в её женском естестве. Она чувствовала то же самое когда-то раньше, когда беременела. Вопреки науке и практике, утверждающим, что женщина ничего не может чувствовать в такой момент, в самый первый момент начала жизни в ней нового существа.