Читать книгу: «Церион, или Холодный, но прекрасный мир», страница 3

Глава 7
Пауки и бабочка

«Выбор есть всегда!» – Пафосные слова, но, на мой взгляд, не всегда верные. Если даже предположить, что выбор есть всегда, то стоит отметить, что человек не всегда понимает, когда именно нужно сделать этот выбор, а если и понимает, то не успевает всё взвесить и принять правильное решение.

Всё это говорит о том, что человек не всегда волен выбирать. Судьбе свойственно предъявлять свои права, но мы не будем сводить всё к фатализму, ведь иногда выбор всё-таки есть. И у Алики он действительно был.

Её ничего больше не держало, и терять ей было нечего. Жизнь в сером доме не сулила никаких перемен к лучшему, только медленное угасание с каждым днём и часом. Болезнь будет брать своё, и она, Алика, станет тягостной обузой для сестры и даже для самой себя, если останется здесь.

У неё была только одна призрачная надежда – та странная женщина, Илин. Пусть надежда и покрыта сумраком тайны, всё равно от этого она не перестаёт быть надеждой. Даже если в предложении Илин сомнительная перспектива, всё же это перспектива. Всё лучше, чем просто смириться с неизбежным, сложить руки и ждать, пока твой огонь угаснет навсегда. Нет, уж лучше найти выход или разом сгореть!

Так рассуждала Алика, и она решила рискнуть.

Оставив сестре записку, в которой она прощалась навсегда и просила её не искать, девушка пошла по дороге, ведущей на окраину. Память на местность не подвела – она быстро отыскала кирпичный дом среди низеньких деревянных построек.

Сложности начались потом. Звонка рядом с калиткой не было и в помине. Высокий забор казался непреодолимой оградой. Через такой Алике в жизни не перелезть. Наверное, самое разумное, что можно было сделать в этой ситуации, – крикнуть, позвать хозяйку дома.

Но Алике это даже не пришло в голову. Ещё не оклемавшаяся после смерти матери, она была разгорячена предстоящей встречей с Илин и не могла мыслить здраво. И что же она придумала? Рядом произрастало крепкое дерево с ветвями, перевешивающимися через забор.

Собравшись с последними силами, незваная гостья вскарабкалась по отходящим от ствола веткам и таким образом очутилась над забором. Теперь ветки кончились, нужно было или прыгать, или ползти обратно. Алика не без боязни смотрела вниз. Где-то два с половиной метра лететь – высоковато.

Девушка не была бесстрашной, но и отступать она не привыкла.

«Насмерть не расшибусь, а через забор перебраться надо», – подумала она и, не теряя времени, прыгнула.

Было боязно и в то же время приятно слышать, как тело разрезает воздух, а струйки ветра напевают победную мелодию. Посадка была жёсткой. Падение с высоты на землю всегда отрезвляет, а иногда и калечит.

Спрыгнув, она не на шутку отбила ноги. Боль стрелой пронзила кости. Алике показалось, что её ноги вот-вот треснут пополам. Мерзкое ощущение, но тратить время на зализывание ран она не стала. Хромая, но не теряя скорости, девушка доковыляла до коттеджа.

До слуха донеслась протяжная и даже жалобная мелодия. Вдруг пианино зазвучало громче и серьёзнее, меланхолические нотки отступили. Композиция казалась яростным, призывным кличем.

Музыка звучала всё тяжелее и тяжелее. Набирая силу, она звучала всё громче и пронзительнее. «Это крик», – поняла Алика. Мелодия дошла до своего пика и оборвалась.

Дверь медленно отварилась, и сердце девушки встрепенулось. На пороге стояла Илин. Она была, как всегда, спокойна, на её лице не отразилось ни крупицы удивления. Девушке было тяжело стоять, она опёрлась на каменный столб рядом с террасой.

«Скорей бы всё прояснилась», – думала она, но слова, подготовленные заранее, заблудились в глубинах её мозга.

Что касается Илин, эта знакомая незнакомка, как и в прошлый раз, не торопилась говорить.

– Я передумала, – скрепя сердце, прервала молчание Алика.

Лицо Илин, напоминавшее скорее маску, тронула едва заметная улыбка, но она ничего не сказала. Казалось, она чего-то ждала, а может, просто наслаждалась успехом.

– Только, пожалуйста, – продолжила Алика, – прежде чем вы вылечите меня, расскажите, кто вы и как вы так быстро залечиваете раны.

Женщина снова улыбнулась. На этот раз её улыбка была очень мягкой. Опасения Алики от части развеялись. Ей хотелось верить этой женщине, кем бы та ни была.

– Я рада, что ты пришла, – одобрительно произнесла Илин. – А теперь проходи в дом. – Наклонив голову, она ещё раз пригласила девушку войти.

Алика обернулась назад и на всякий случай запомнила расположение двери. Смелость – штука хорошая, но подстраховаться никогда не помешает: кто знает, какие сюрпризы подготовила для неё хозяйка дома.

***

Они вошли в ту же комнату, в которой были и в прошлый раз. Алика дала себе обещание быть смелой, но это удавалось ей с трудом – вернее, она была смелой скорее внешне, чем внутренне. Страх перед неизвестным вполне обоснован, а потому имеет место быть.

Девушка опустилась в то же кресло, в котором ей тогда было так неуютно. На этот раз села и Илин. Это немного успокоило юную гостью.

– Я советую тебе выпить чаю, – снова предложила женщина. – Честно говоря, я сама никогда не пью чай, но для тебя я купила упаковку байхового.

– Специально для меня? – удивилась Алика и по привычке забормотала что-то вроде «нет», «спасибо», «не надо».

Илин беззвучно рассмеялась.

– Неужели ты думаешь, что я тебя вот так вот возьму и отравлю? – впервые со смехом спросила она.

– Нет, я просто реально не хочу, – снова отказалась Алика.

– Ну смотри. Чай успокаивает. А тебе сейчас важнее всего успокоиться, иначе ты не сможешь воспринимать мои слова.

– Спасибо вам большое, – в очередной раз произнесла девушка, – но я не буду пить чай.

– Какая ненависть к этому напитку! Ну надо же! – категоричность Алики развеселила хозяйку коттеджа.

Её смех задел девушку. «Она смотрит на меня, как на ребёнка!» – поняла Алика.

– Ну, если ты отказываешься от чашечки замечательного байхового чая, то приступим к делу… вернее, к нашему разговору. – Теперь Илин говорила уже без долгих пауз. – В прошлый раз я допустила ошибку, так как начала с действий. Это было слишком резко и неожиданно. Неудивительно, что ты испугалась. Сейчас я поступлю по-другому. Я начну с теории.

И как только она договорила последние слова, Алике стало не по себе, потому что, договаривая, женщина медленно поднялась с кресла и незаметно закрыла дверь на ключ.

Комок подкатил к горлу, но девушка благоразумно решила промолчать. Илин снова опустилась в кресло.

– Я вампир, – сказала она, как ни в чём ни бывало. – Ты можешь считать меня сумасшедшей, но то, что ты видела в прошлый раз, подтверждает мои слова. Я предлагаю тебе стать такой же, как я. Для того чтобы прояснить то, что, возможно, тебя смущает, скажу, что вампиры ничуть не боятся дневного света, не дрожат перед распятьем и не спят в гробах. Правда, вот только, запах чеснока я никогда не переносила, но, я думаю, это только моя особенность. Зато, став такой как я, ты получишь здоровое тело, способность к мгновенной регенерации и… – она сделала многозначительную паузу, – бессмертие. Есть некоторые вещи, которые способны убить нас… но, впрочем, не важно. Говоря кратко, преимуществ много, а недостатков почти нет. А ещё вампиры не нуждаются в сне. Ну, девочка, выбор за тобой.

Зрачки Алики впились в говорящую. Та выглядела дружелюбной, и всё же она заперла дверь, и, наверное, не просто так.

– Ах, да! – Казалось, Илин что-то неожиданно вспомнила. – Я совсем забыла. Вот ещё одно доказательство. – Усилием мышц она приподняла верхнюю губу.

Алика увидела, как её передние зубы превратились в два острых клыка.

– Это правда! – Девушка так и откинулась в кресле.

– А ты сомневалась, наивная! Откуда тогда появились эти вурдалаки в страшилках и хоррорах? Всё где-то черпает своё вдохновение. Ну, Алика, не тяни. Я жду ответа.

– Скажите, какую кровь вы пьёте? – Алика изо всех сил старалась говорить твёрдо, но это едва ли ей удавалось.

– Не человеческую, нет. – усмехнулась Илин.

Услышав суть, но не уловив интонацию, Алика облегчённо вздохнула.

– Хорошо. – Теперь голос девушки прозвучал уже твёрже. – Тогда я согласна. Только я прошу, сделайте это как можно быстрее.

– Быстро не получится, – категорично заявила вампирша. – Твоё тело должно привыкнуть к изменениям. Произойдёт мутация.

– Вы укусите меня?

– Нет. В этом нет необходимости. Тебе всего лишь нужно будет выпить моей крови. – Илин посмотрела на Алику.

Та была полна решимости. Прежний страх отступил. Тот, кто испытал сильное потрясение, в какой-то момент привыкает к своему страху и уже принимает следующие потрясения как данность.

Илин продолжала:

– Потом ты потеряешь сознание и будешь около трёх дней валяться в постели. В это время для тебя будет опасен даже малейший солнечный луч. Твоё тело будет перестраиваться. Но это только начало. Очнувшись, ты ещё не станешь бессмертной, но и человеком уже не будешь. Возможно, тебе будет очень больно… Человеческая пища станет для тебя отравой, а кровь пить будет ещё рано. Ты будешь голодать до тех пор, пока твои зубы не видоизменятся, ногти не деформируются, а зрение не станет острым, и ты не начнёшь видеть в темноте.

Женщина оборвала свою речь Потупив взгляд, она продолжила:

– Не все выживают, бывает так, что во время мутации погибают. Всё зависит от выносливости твоего организма.

«Если я откажусь, моя смерть неизбежна, а так хотя бы удачи попытаю», – думала Алика, собираясь с мыслями.

– Сделайте то, что нужно, только, пожалуйста, не задерживайтесь, – обратилась она к вампирше.

***

Илин привела Алику в какую-то крохотную комнатушку без окон. В комнате давно не убирались, это сразу бросалось в глаза. Было странно и то, что дом – по крайней мере, та его часть, которую видела девушка, – был очень чистым, почти идеально чистым, а эта маленькая комнатушка внутри опрятного коттеджа казалась скелетом в золочёном шкафу.

Воздух, пропитанный пылью, раздражал нос. Алика не удержалась и чихнула. Оглядев комнату, она решила, что, скорее всего, она служит складом старых вещей.

Массивный шкаф из светлых пород дерева с выпуклым деревянным жуком, распростёршим лапки по всей поверхности, казался давно забытым. Усы жука потемнели от времени, а крылья потеряли свой первоначальный блеск.

Где-то в углу висела паутина, на которой сидел жирный паук, усердно обматывающий ещё трепыхающуюся муху. Мушка шевелилась, но рывки её становились всё тише. Устав бороться, насекомое сдалось, позволив своему мучителю облачить себя в липкий наряд, а после высосать все жизненные соки.

Алика с детства терпеть не могла пауков. Они даже иногда снились ей в кошмарах. Но теперь всё будет по-другому. Пора покончить с детскими страхами, она больше не маленькая девочка, которая боится пауков и стесняется своего шрама. Она должна быть сильной и решительной. Отступать нельзя. Сегодня она убьёт в себе детские страхи, её сердце больше не будут щемить воспоминания о прошлом и несбывшемся. Пора взрослеть! Пора делать выбор!

Ещё раз взглянув на парализованное насекомое, Алика подумала: «Нет ничего ужаснее, чем беспомощность». Она боялась спасовать, отступить, убежать прочь от Илин, но коли ей выпал шанс не только остаться в живых, но даже обрести бессмертие, она обязательно им воспользуется. «Только скорее, скорее, пока железо горячо!» – молила она.

Илин пустила себе кровь из запястья. На этот раз она обошлась без ножа: клыки резали не хуже куска заточенной стали.

– А теперь пей, но не торопись. Пей медленно. – Она поднесла рану к губам девушки.

Сначала Алика ничего не ощутила, кроме солёного вкуса горячей жидкости. После она почувствовала вкус железа, затем, когда кровь уже прошлась по её горлу и достигла желудка, – горечь и остроту.

Сердце забилось сильнее от адреналина. Ощущения были острыми и, вместе с тем, очень приятными. Она как бы раздваивалась. Алика чувствовала, как кровь перетекает по её организму, и в то же время она как будто смотрела на себя со стороны.

Девушка уже не понимала, как она раньше жила без этого волшебного ощущения, без этой эйфории. Ей казалось, что сейчас и только сейчас она по-настоящему живёт, по-настоящему чувствует. Да-да, именно чувствует. Только вкус, запахи, ощущения и жар крови были теперь властны над ней. Она чувствовала сердцебиение Илин.

Но вскоре выпитая кровь начала жечь. Неужели вампирша обманула её? Неужели она её убивает? Боль казалась непереносимой. Внутренности варились, как в бурлящем котле со специями, а глаза готовы были лопнуть от напряжения. Слышались удары барабанов, словно племя индейцев сидело вокруг неё и отбивало призывный ритм. Эти удары были стуком двух сердец – её и Илин.

Затем резкая боль пронзила всё тело, словно ножом. Алика выпустила руку вампирши, упала и скрючилась. Одного взгляда на Илин было достаточно для того, чтобы понять, что той тоже больно. Прислонившись к стене и держа окровавленную руку под запястьем, вампирша тихо произнесла, обращаясь больше к самой себе, нежели к Алике: «А я и не думала, что ты выпьешь так много».

Глава 8
Паутина прошлого

Очнулась Алика в той же комнате, в которой и отключилась. Голова была тяжёлой, всё расплывалось перед глазами. Она попыталась встать, но тело не послушалось. О, ужас! Неужели её парализовало?

Теперь девушка корила себя за то, что не расспросила Илин подробно о процессе мутации. Алика лежала на чём-то полутвёрдом – скорее всего, на какой-то раскладушке. Она так торопилась стать бессмертной, что даже не заметила узкую кровать, вплотную придвинутую к стене.

Сильно хотелось есть и пить. Она попробовала пошевелить пальцами ног – пальцы не сразу послушались. «Значит, меня всё-таки не парализовало», – подумала девушка, но её радость скоро сменилась новым волнением.

В голове что-то прогрохотало. Алику передёрнуло. Нерв внутри её черепа бешено запульсировал. Казалось, внутри головы вот-вот взорвётся бомба замедленного действия. Хотелось схватиться руками за голову, потереть виски, докоснуться до ноющего лба, но руки не слушались. Даже закричать не получилось.

Немного оклемавшись, девушка догадалась, что, разминая пальцы ног, она случайно задела какой-то предмет и тот с грохотом свалился на пол. Грохот оказался всего лишь шумом от падения, утрированным и растянутым обострившимся на время мутации слухом. Благодаря таким переменам в организме Алика могла отчётливо слышать все звуки, доносившиеся с улицы. Так, шум двигателя был громом для её ушей.

Но страшнее всего было зловещее шипение паука, которого она могла видеть краем глаза. Хищник давно разделался со своей жертвой и, усевшись в самом центре своей паутины, потирал мохнатые лапки.

Зрение Алики начало восстанавливаться, и она увидела два круглых глаза, тёмных и блестящих, как обсидиан. Eй чудилось, что паук смотрит именно на неё. Шипение проникало в каждую нервную клеточку. Хуже всего то, что в воображении ещё толком не пришедшей в себя девушки небольшой паучок представлялся большим и мохнатым монстром.

Алика мысленно встряхнулась, отгоняя от себя бредовое видение. Но, может, скука, а может, детские страхи повели её дальше: теперь она была крошечной букашкой, а паук медленно-медленно подступал к ней, перебирая своими мохнатыми лапами, готовясь вцепиться в неё, впрыснуть яд и замотать безвольное тело в липкую, как клейкая лента, паутину. Он гипнотизировал её этими ужасными, огромными обсидиановыми глазами.

Алика внезапно почувствовала себя размякшей и беспомощной. «Только не это, только не бессилие!» – беззвучно молила девушка.

Она уже не могла ощутить границу между иллюзией и реальностью. «Только не смотри в глаза, только не смотри в эти адские глаза», – твердила она сама себе.

Спасаясь от наваждения, она зажмурилась. На смену кошмару пришли воспоминания. Сплетённые будто из тумана, оформившись, они стали ясными и отчётливыми.

Вот Алика, двенадцатилетняя девочка, с кровоточащим порезом на щеке сидит в ванной, обхватив обеими руками колени. Её лицо покраснело от слёз, а мокрый нос жалобно хлюпает. Но вот она встаёт, становится перед зеркалом, сжимает кулаки и тоненьким, ещё детским голосом, чётко выговаривая каждое слово, произносит: «Я больше не буду плакать! Никогда!»

А вот она, уже повзрослевшая, сидит в кабинете врача. Врач не торопится объявлять диагноз. Собираясь с мыслями, он пытается подобрать слова и, наконец, говорит…

Алика с каменным лицом слушает свой приговор. Её поразило громом, шарахнуло молнией, но она не плакала. Она с тех пор больше никогда не плакала.

Как бороться с бессилием? Что делать, когда не можешь изменить свою жизнь и бьёшься в оковах собственных сил? На эти вопросы Алика тщетно пыталась найти ответы. «Можно делать всё правильно и остаться ни с чем», – часто думала она, когда оставалась одна.

Сейчас её мысли приняли другой оборот: она нашла выход, она приняла решение – она будет бессмертной.

Одно видение сменилось другим. Из белой пелены возник силуэт девушки, ровесницы Алики. «Соня? – Собственный голос эхом раздался в сознании. – Выйди на свет, Соня!»

Силуэт был неподвижен.

Алике казалось, что она видит только наигранно наивные глаза своей одноклассницы.

Та произнесла: «Теперь ты снова одна. Я так и знала, ты снова никому не нужна». – Она говорила не грубо и не злобно, но Алика хорошо знала цену этой напускной наивности.

«Я нужна самой себе, и этого достаточно!» – в сердцах воскликнула она.

Силуэт растворился в воздухе.

«А ведь когда-то она была моей подругой», – только и успела подумать девушка.

Видения сменил крепкий сон. Постель стала мягче, а все звуки затихли. Даже чувство голода отступило, давая Алике возможность провалиться сквозь сон без образов и ощущений.

«Может именно так и умирают», – успела подумать она, прежде чем мышцы расслабились и замедлилось сердцебиение.

Она спала довольно долго, не ворочаясь и почти не двигаясь. Сон был спокойным. Её ничто не тревожило, никакие навязчивые мысли не просачивались через призму подсознания.

***

Пробуждение было на удивление приятным. Организм стал сильнее, а тело просило движения. Странно, но Алика не почувствовала в себе кардинальных изменений.

Она поднялась и попыталась прислушаться к внутренним ощущениям. Два верхних резца деформировались: они стали длиннее и острее, однако клыками их ещё нельзя было назвать. Ногти удлинились и стали твёрже. Изменилась и форма пальцев: фаланги удлинились, правда, не так сильно, чтобы это бросалось в глаза.

Нужно отметить: все изменения, которые обнаружила в себе новообращённая, были почти незаметны для человеческого глаза. «Интересно, как Илин управляет своими клыками и когтями?» – подумала девушка, но долго задумываться над этим не стала.

Она была по-прежнему голодна, но несмотря на это отупляющее ощущение пустоты в желудке, ей хотелось двигаться, и двигаться много. Невысокий потолок комнаты давил на неё. Обновлённое тело просило свободы. Нужно было вырваться, нужно было бежать, но, вместе с тем, Алика понимала: выходить наружу было нельзя. Она не знала, сколько ещё ей нужно здесь находиться.

Слова Илин перемешались в памяти. Алика хотела есть, однако любопытство взяло вверх. Она решила, что не совершит ничего предосудительного, если изучит содержимое шкафа.

Хозяйка дома на окраине продолжала оставаться для девушки загадкой, покрытой мраком тайны. Неудивительно, что Алике хотелось узнать о ней хоть что-то, а для того, чтобы понять человека или вампира, стоит обращать внимание больше на старые вещи, чем на новые, – на такие, которые не хранятся на виду. То, что не лежит на видном месте, как правило, не предназначено для посторонних взглядов, а то, что хранится в тайне, лучше говорит о прошлом, а значит, и кое-что о настоящем.

За деревянными дверцами крыльев жука было зеркало. Глаза Алики не проскочили мимо. С гладкой поверхности на неё смотрела другая, изменившаяся Алика: кожа стала более гладкой, синяки под глазами пропали, волнистые волосы стали гуще и тяжелее. Глаза в темноте отливали золотом.

Только шрам на правой щеке, начинающийся со скулы и заканчивающийся почти у уголка губы, остался неизменным. Шрамы никогда не заживают. Они – как клеймо, как пятно, которое не отстирывается.

Алика не стала внимательно рассматривать изменения в своей внешности. Её внимание привлёк старинный меч, лежавший на верхней полке.

Поднявшись на цыпочки, она достала оружие. Меч казался тяжёлым, но стоило девушке взять его в руки, как это впечатление тут же развеялось. Она стала сильнее и ощущала свою силу, даже несмотря на то, что она ещё не окрепла. Гордясь новыми свойствами своего организма, она разглядывала меч через, казалось бы, непроницаемую темноту комнаты.

Ножны были примечательны металлическим узором, изображавшим воинов – скорее всего, вампиров. Крестовину украшали два металлических клыка, изредка поблёскивающих в темноте. Меч был одноручным и, видимо, сделан под женскую руку.

Алика вынула оружие из ножен. Она хотела провести пальцами по сияющему лезвию, но докоснувшись, тотчас же отдёрнула руку. Кожа вздулась и покраснела, было очень больно.

«Как ошпарило! Пф-ф! – Алика ещё раз осмотрела непривычно светлое лезвие. – Так это же серебро!» – осенило её.

Серебро для вампира – не шутка.

Ожог проходил медленно – клетки Алики регенерировали пока ещё не во всю силу, и заживающие раны неприятно пощипывали.

Меч снова очутился в ножнах. Алика ещё раз посмотрела на рукоять – на ней странные символы образовывали причудливую вязь.

«Что же это может значить? И на каком языке это написано? – рассуждала новообращённая. Её пальцы осторожно коснулись символов. – Наверное, это имя меча. Или кузнеца, который его выковал».

Внимание девушки привлекла картина, стоявшая рядом со шкафом. Она положила оружие на место и переключила внимание на другой предмет.

На одной половине этой картины была изображена женщина в пурпурном платье с открытыми плечами, в то время как на вторую половину была наброшена ткань. Красивая черноволосая леди с локонами на средневековый манер смотрела на неё тёмно-голубыми глазами, грустными и почему-то сонными.

Алика узнала её: эта леди была Илин. Она выглядела так же, как и сейчас, не считая средневекового наряда и длинных завитых волос ниже декольте.

Но кто же был изображён на другой стороне картины? Алика отбросила атласную ткань. Перед её взглядом предстал мужчина с волосами цвета пепла, такими же длинными, как и у его подруги. Они держались за руки.

В отличие от тёплого взгляда мужчины взгляд Илин был, как и всегда, непроницаем. Незнакомец казался старше и мягче. Уголки его губ поднимались в едва заметной улыбке.

«Кто он? Жив ли он сейчас? Наверное, сегодня не время спрашивать Илин об этом». – Рассудив таким образом, Алика повесила ткань обратно, чтобы хозяйка ничего не заподозрила.

Рядом с койкой валялся медальон. Это был именно тот предмет, который новообращённая задела ногой и который так её напугал. Девушка подняла его.

Вещица была не то чтобы красивая, скорее необычная. На медальоне был изображён крылатый зверь без шерсти и с огромными клыками. Новообращённая даже усомнилась в том, что его могли использовать как украшение —он был слишком грубым и шероховатым. Однако вещица ей понравилась.

– Хочешь, можешь забрать его себе, – неожиданно прозвучал голос хозяйки дома.

Илин стояла за спиной и пристально изучала девушку. И как она вошла незаметно? Алика могла об этом только догадываться. Не сразу опомнившись, она возразила что-то вроде «Да нет, как я могу?»

– Да бери же, когда предлагают! – настаивала вампирша.

Алика не стала долго упираться и повесила медальон себе на шею.

Внимание её привлёк пьянящий запах крови. В руках Илин был стакан. Девушка не сразу это заметила. По лицу вампирши пробежало что-то вроде улыбки.

– Бери же, – сказала она.

Алика не могла не повиноваться. Стакан был холодным, как и его содержимое. Кровь не свежая – это сразу стало ясно.

Приняв стакан, девушка только прикоснулась губами к стеклянному краешку, но что-то её остановило, какое-то последнее сомнение, вспыхнувшее в душе слабым отблеском. Её рука дрогнула.

Однако, отбросив сомнения, она уступила инстинкту и голоду.

Алика в одно мгновение осушила стакан и выпила бы ещё много, но Илин сказала, что организму нужно привыкнуть, поэтому девушке пришлось довольствоваться малым.

– А я думала, ты дольше проваляешься. – Илин оглядела её руки, затем, плавно прохаживаясь по комнате, продолжила говорить как бы сама с собой: – Ну что ж, всё прошло благополучно. Поздравляю! Теперь у тебя началась новая жизнь, – она говорила себе под нос и очень тихо, но Алика без труда улавливала каждое её слово.

– Я могу выйти на улицу? Солнце мне уже не страшно? – не без дрожи спросила девушка. Теперь, когда её тело было сыто, пищи просила душа.

– Иди. – Илин перестала мерить шагами комнату и обернулась к девушке. – Свет дня для тебя уже безопасен, но… только сейчас ночь. Иди, но возвращайся к утру. Пока лучше не попадаться лишний раз на глаза местным ротозеям.

Алике не терпелось увидеть мир глазами вампира. Прежние трудности, казалось, остались позади. Она смело вступала в новую жизнь, пока ещё не успев осмыслить, какие перемены произошли в её организме, но, вместе с тем, ощущая их каждой своей клеточкой.

Услышав слова вампирши, она быстрым шагом вышла… нет, скорее, вырвалась из маленькой тёмной комнаты и, не задерживаясь больше в доме, выскочила в сад.

Небо тонуло в щедрых лунных лучах, и Алика поняла: это было полнолуние. Облитый серебристым свечением сад встретил её тишиной и спокойствием. Только уханье совы раздавалось в отдалении. Биологические метаморфозы завершились: малейший шум более не отдавался грохотом в голове, но слух всё равно был гораздо лучше человеческого.

Алика не ощущала ночной прохлады, её тело почти не чувствовало перепадов температур. Это ещё один дар, который она приобрела вместе с бессмертием. С выпитой кровью пришла и энергия. Всё тело было сильным и гибким, как у молодой пантеры. После трехдневного сна странно чувствовать себя вновь здоровой и сильной.

Природа была спокойна, и, вместе с тем, можно было слышать её голоса. Вместо привычных песен были трели ночных птиц, а лёгкий ветерок отдавался в сердце давно забытой мелодией счастья. От туй разливался бодрящий аромат эфирных масел, где-то шуршал полуночник-ёж, длинноногие лилии светились в темноте, будто волшебные цветы с другой планеты. До слуха доносились давно знакомые звуки и солоноватый запах моря.

Море шумело и зазывало, и Алика пошла на этот зов. Над волнистым от волн полотном, распластав огромные крылья, кружил белогрудый альбатрос. Какая-то неспокойная рыбёшка, промелькнув под лунным небом, сверкнула серебристой чешуёй и тут же скрылась в глубинах тёмного моря. Пахло илом, солью и свободой. Ветер напевал давно забытые мотивы.

Алика разделась и вошла в неспокойную воду. «Могу ли я теперь утонуть? Наверное, могу».

Волны били грубо, но новообращённой это даже нравилось. Ныряя и подпрыгивая, она вспоминала, сколько было перечувствовано здесь, в этом море, сколько было передумано. Вспомнила, как шум волн помогал разрушить оковы серой муторной жизни, как помогал вновь ожить и идти дальше.