Читать книгу: «Репликация. Книга первая», страница 5
– Два места: домик за периметром, но там неизвестно что, после пожара никто туда не ходил. Значит, на виллу крестного. Там у нее должен быть источник силы. И туда легче перетащить систему наблюдения.
– Точно, – согласился Кронс с горящими от появившейся надежды глазами. – Пошли в клинику.
– Подождите, – остановил его порыв Кир. – Сначала нужно все продумать, переместить оборудование на виллу и уже только потом переносить туда Нину. И Марка, наверное, нужно во все посвятить…
– Нет времени!
– Вдвоем мы в любом случае со всем не справимся, – заметил Кир, немного пугаясь неукротимого энтузиазма министра. – Нужны еще люди. А, может, стоит попробовать разбудить Нину прямо в клинике? Вдруг получится? Это сэкономит нам много времени и сил.
– Давай попробуем, пошли, – согласился Кронс и, не дожидаясь ответа, метнулся к двери.
Кир понял, что министра сегодня не удержать, и решил не сопротивляться, а следовать за событиями. В нервическом состоянии Кронса ему виделось некоторое отражение нестабильности самого бытия, в котором исчезают люди, разваливаются на части органические и нервные системы. Одного только он не понимал: почему Кронс не привлек к участию Макса и Ремера и назвал их дуболомами, не способными широко мыслить. Киру таковыми лингвисты не казались.
Только они вышли из порт-лаборатории, на сетевом окне появился отчет киберцентра о состоянии континуума за последние три месяца, но Кронс его уже не увидел.
По дороге в клинику на связь с Киром вышел Марк. Он переживал за брата, потому что рядом со школой, в которой, по его мнению, он сейчас должен был находиться, только что произошла странная авария: музобус врезался в дерево, два человека погибли, еще десять получили ранения, а водителя в кабине не оказалось. Кир успокоил Марка, признавшись, что сейчас находится с министром. Он предложил брату приехать в клинику, пообещав, что обо всем расскажет там. Марк попытался возмутиться, но Кронс выхватил коммуникатор из рук Кира и прокричал:
– Советник! Ситуация, похоже, катастрофическая. Музобус – это только начало. Бросьте все и срочно приезжайте в клинику Ашуры!
Марк оказался в клинике раньше, чем Кир с министром. Он ожидал их в приемном покое, нервно постукивая пальцами по столу дежурной медсестры.
– Господин советник, – обратилась к нему миловидная девушка в белой пилотке с красным крестиком. – Хотите чего-нибудь выпить? Могу предложить травяной чай или…
Марк бросил на нее не совсем дружелюбный взгляд, и девушка умолкла, обиженно поджав губы, не понимая, что с ее стороны было не так сделано. Когда же она увидела Кронса и оценила полубезумное выражение его глаз, обида на Марка сразу прошла. Девушка не стала ничего спрашивать, не желая нарваться на новые неприятности и зная, что у Кира постоянный пропуск в комнату Нины. Она опустила голову и притворилась, что никого из них не видит.
Нина лежала без движения, не подавая видимых признаков жизни, – точно так же, как и всегда в последние три недели. Марк приблизился к ней, посмотрел на бледное и исхудавшее лицо ее, безжизненные руки с прозрачной кожей, под которой была отчетлива видна сеть кровеносных сосудов, и сердце его болезненно сжалось.
– Как вы собираетесь приводить ее в чувство? – осторожно спросил он. – Надеюсь, не дефибриллятором?
– Нет, конечно! – возмутился Кронс.
– Есть идеи? – уточнил Марк.
Кир подошел к Нине и взял ее за руку.
– Нина, небеса в опасности, – проговорил он, склонившись близко к ее лицу. – Если вы не очнетесь, может случиться страшное. Проснитесь, пожалуйста, вы очень нужны нам.
Никакой реакции на его слова не последовало.
– Так можно до самой смерти сотрясать воздух, – раздражался Кронс. – Других идей нет?
– Она не реагирует на нас, в ее подсознании никого из нас нет, там только крестный, – произнес Кир. – Но его голос, к сожалению, мы ей продемонстрировать не можем…
– Ну почему же?.. – задумчиво проговорил Марк. – Кажется, я знаю, где нам раздобыть его голос.
Все посмотрели на него с удивлением и надеждой.
– Чарли, мальчишка-корреспондент, он снимал встречу в музейном саду. У него должна остаться запись.
И Марк отправил сообщение своему помощнику немедленно доставить Чарли и запись в клинику Ашуры.
– А пока, давайте расскажем Нине, что происходит, – спокойно предложил Кир. – Вдруг она нас все-таки слышит…
Когда запыхавшийся Чарли начал демонстрировать видеозапись, Кронс не выдержал, увидев Вэла, и спросил, нельзя ли убрать изображение и оставить только звук. Чарли скрыл видео на моменте, когда Вэл впервые поднялся, представленный Кливертом.
– Подожди, – остановил Марк. – Включи снова.
Видео продолжилось: Вэл наклонил голову и снова сел.
– Видели? – закричал Марк.
– Что именно? – удивился Кронс.
– Платок на шее Вэла! – Марк схватился руками за голову и замычал, словно до него дошло то, что он должен был понять давным-давно.
– Платок видим, – стараясь говорить спокойно, ответил Кир. – Что дальше? Крестный был в нем на встрече, я это хорошо помню.
– Чарли, прогони запись до момента, как Вэл уходит из сада. Ты все снимал, до самого конца?
– Да, господин Марк. Сейчас.
На экране появились кадры, в которых Вэл разговаривает с Фролом, потом с креатором и двумя гвардейцами уходит.
– Видите, что платок все еще на нем? – волновался Марк.
– Видим, советник, да объясните уже наконец, в чем дело! – не в силах держать себя в руках, выкрикнул Кронс.
– Когда мы нашли его в ванной, платка на шее не было!
– Так, может, они сняли его, чтобы властителю было легче дышать… – предположил министр.
– Возможно, но я этого платка с тех пор нигде не видел, – значительно произнес Марк.
– И что с того? – заметил Кир. – Засунули куда-нибудь…
– Не знаю, может и так, – сдался Марк. – Но он у меня из головы не идет. Я часто представляю себе властителя именно в этом платке. Я его во сне в нем много раз видел.
– Просто ты так его запомнил на встрече, – сочувственно сказал Кир.
– Ладно, спрошу Фрола, может, он что-нибудь прояснит, – произнес Марк. – Включай, Чарли, и сделай звук погромче…
Марк связался с Фролом и озадачил его вопросом о платке. Старик не сразу понял, что именно от него хотят, а потом начал восстанавливать в памяти картину того дня.
– Когда ось вязали, – уверенно сказал он, – платок точно на нем был. – И когда домой его ребятки вели – тоже. А вот потом…
– Что? – нервно перебил креатора Марк. – Что потом?
– Потом, когда я снимал с него пиджак, перед тем как в ванну положить… мне кажется, платка уже не было. Да, не было. Точно не было! Я еще проверил, не давит ли что, чтобы он дышать мог. Не было уже платка… Но, куда же он делся? – озадаченно спросил старик.
– Не знаю, Фрол, но спасибо тебе, – произнес Марк и отключился.
Он не стал возвращаться к остальным, а начал ходить по коридору туда-обратно, обдумывая то, что невнятным густым туманом давно клубилось в голове, и что сейчас, после разговора с Фролом, не сделалось яснее, но стало настойчиво требовать поиска объяснений.
Он вспомнил разговор с Киром после транспортации сознания Вэла к Билу в минус второй век и похолодел. Кир сказал тогда: «Самый нежелательный вариант – растянутое во времени последовательное изменение исторического сценария – тогда мы будем жить как на пороховой бочке, ожидая конца, неизвестно когда и неизвестно какого, вплоть до стирания самих себя из существующей реальности. Причем стертым может оказаться кто угодно: я, ты, малыш Вэл Марий, любой из причастных». Марк точно запомнил слова брата, сейчас показавшиеся ему пророческими. А что, если все это и происходит на самом деле? Изменения в прошлом докатились до их времени, и это только первая волна трансформации? Ева! Боже… Ева…
Марк выбежал из клиники, кляня себя за все на свете: за обидчивость, которая не позволила ему еще несколько дней назад спуститься в двадцать восьмой энгл, за самонадеянность, позволившую ему думать, что Ева рано или поздно придет сама…
Ему показалось, что лифт до земли спускался вечность. Когда же он наконец добежал до четырнадцатого дома, на двери которого висело объявление о поиске нового владельца, дышать ему стало нечем: ни в одном окне не горел свет. Подергав ручку двери, Марк убедился, что внутри никого нет. Он сел на скамью у крыльца и закрыл глаза.
Что, вот так? Он больше их не увидит – Еву и Мария? Никогда?..
– Советник, чего такой унылый?
Марк подумал, что это, наверное, Заг. Поднял голову – точно его старый приятель. Марк не сказал ни слова, и голова его снова безжизненно опустилась.
Заг сел рядом.
– Что происходит, Марк? Тебя словно убили. Ты болен что ли? Или умер кто? И что ты тут делаешь?
– Пришел к Еве, – с трудом произнес Марк.
– Куда? Сюда? – удивление Зага было таким искренним, что Марк немного ожил и даже посмотрел на него. – Она же с тобой живет. Здесь давно никого нет.
– Как давно?
– Да уж неделю, считай. Да-а, – протянул Заг, – я Марселину восемь дней не видел, с тех самых пор, как они отсюда съехали. Как они там?
– Хорошо, – не найдя в себе сил сказать другу правду, соврал Марк.
– Ты передай Марсо, чтобы не забывала меня.
– Обязательно передам.
– А все-таки я не понял, – не успокаивался Заг, – сюда-то ты зачем пришел?
Марк посмотрел на Зага, завидуя его счастливому неведению, и, не желая разрушать его, промолчал.
– Странный ты какой-то, – резко заметил Заг. – Выбился в большие начальники и не хочешь с простым народом общаться?
– Не говори глупости, – меланхолично отозвался Марк. – Когда это я не хотел общаться с народом?
– Ну, так-то всегда общался, – дал задний ход Заг. – Сейчас все какие-то странные стали, – обиженно добавил он. – Барт, вон, обещал сегодня со мной встретиться, а сам пропал куда-то – дома его нет и нигде нет. В последнее время мне что-то не везет: с кем ни договорюсь увидеться, никого потом найти не могу…
– Тебе как раз везет.
Заг не понял, что Марк имел в виду, и продолжил жаловаться на жизнь, которая, по его словам, с каждым днем становилась все более скучной: людей на улицах сделалось меньше, посидеть за пивом с кем-нибудь из знакомых – почти проблема, какие-то непонятные слухи об исчезновении домашних животных и дохлых птицах во дворах, которые, полежав недолго, потом куда-то пропадают. Заг предположил, что птиц съедают собаки, но предположение его звучало настолько неубедительно, что, складывалось впечатление, что он и сам в него не верил.
Марк слушал его как во сне, даже не пытаясь по-настоящему анализировать происходящее. Он начал было терзать себя мыслью о том, что замкнулся в себе и заперся в небесах и не заметил, как конец света подобрался так близко; потом мысль о безвозвратной утрате Евы и Мария болью сжала сердце, но через мгновение Марк понял, что все это не имеет значения. Ничего не изменить и не отменить. Потуги Кира и Кронса напрасны – миру конец. Хотя, возможно, не для всех. Как он говорил, Кир? Стиранием всех причастных? Получается, не связанные с Вэлом могут продолжать жить, и миру в целом не конец. Тогда как объяснить исчезновение Барта? Он же, кажется, никак не был причастен к судьбе властителя. А водитель музобуса, домашние животные, о которых говорит Заг? Что-то не сходится. Или Кир ошибся, или здесь что-то другое. Если бы исчезали причастные к ситуации транспортации, то Кир и Кронс должны были исчезнуть первыми, поскольку находились тогда рядом. Или это не играет роли? И что я ухватился за слова Кира? Он еще ребенок, не может точно знать. Но столько совпадений! А Кир ведь не говорил о конце света. С чего я это взял? Он говорил лишь, что история изменится, а вслед за этим изменится и реальность… Изменится, но не исчезнет! Некоторые люди исчезнут, сотрутся, но не все… Марк почувствовал некоторое облегчение, пока не вспомнил о птицах. Эти-то каким боком причастны? Пролетали над порт-лабораторией, что ли? А кошки и собаки? Нет, что-то здесь не то.
– Марк, ты меня пугаешь, – дернул его за плечо Заг. – Ты меня совсем не слышишь?
– Ты что-то говорил? – очнулся Марк. – Прости, я задумался.
– Я только и делаю, что говорю, а ты никак не реагируешь, – обиженно ответил Заг.
– Скажи, ты знаешь, где Фрол живет?
– Репнин что ли? Знаю, конечно.
– Отведи меня к нему.
– Сейчас что ли?
– Да.
– Так он спит, наверное, он рано ложится.
– Разбудим, – решительно произнес Марк. – Мне необходимо с ним поговорить. Время не ждет.
Он резко встал и пошел, забыв, что не знает, где живет инженер, но словно ведомый внутренним навигатором, безошибочно выбрал верное направление. Заг какое-то время с удивлением смотрел ему вслед, а потом побежал догонять, думая, что приятель тоже стал немного странным.
Кронс психовал: он уже в четвертый раз слушал выступление властителя в саду музея, предугадывая почти каждое слово, которое тот скажет, а на Нину, судя по всему монолог Вэла никакого впечатления не производил – она оставалась неподвижна и безучастна к происходящему вокруг.
Кир внимательно наблюдал за показаниями приборов, передающих данные о жизненных функциях Нины, надеясь увидеть хотя бы какие-то изменения цифр и линий на экранах.
Чарли давно ушел, оставив видеозапись министру, потому что дежурная медсестра пригрозила доложить доктору о том, что здесь творится, если посторонние не покинут клинику. Он даже не пытался притвориться не посторонним, понимая, что кого-то в любом случае придется выдворить, и добровольно исполнил распоряжение медсестры, про себя сокрушаясь, что толком так ничего и не понял, что происходит. Корреспондент задержался было у стола дежурного, планируя взять у привлекательной девушки интервью и сделать потом из него небольшой материал о буднях медицинских работников, но сестра, испугавшись возможной реакции Ашуры на появление такого рода информации в сети, наотрез отказалась отвечать на вопросы и безапелляционно указала парню на дверь. Чарли ушел из клиники, но журналистский зуд становился все сильнее, не давая ему возможности покинуть небеса без горячих новостей. Вернуться сейчас на дно – все равно что не использовать шанс по-настоящему заявить о себе. Так он рассуждал, планируя осмотреться здесь в надежде увидеть что-нибудь интересное. Жизнь небожителей, малоизвестная донным обывателям, рисовалась в их воображении далекой от реальной, не становясь оттого менее притягательной. Любой репортаж с места событий в небесах мог стать звездным часом журналиста, повысить его личный рейтинг настолько, что потом ни о чем уже беспокоиться будет не нужно.
Чарли вышел на улицу и, увидев, что сопровождавший его гвардеец не смотрит в его сторону, незаметно повернул за угол и скрылся. В этот момент он не думал о том, что самостоятельно спуститься на дно не сможет: воспользоваться лифтом можно было только с помощью специального кода или разрешенного доступа – ничего из этого у Чарли не было. Но такие мелочи не занимали сейчас его сознание, жаждущее только одного – сенсации. Камера у него с собой есть, небеса – вот они, полные ночных огней и разодетых статусных лиц, неспешно прогуливающихся по красивым улицам и площадям. Можно незаметно пристроиться где-нибудь на скамье и ждать интересного момента. И даже, если ничего захватывающего воображение не произойдет, он всегда сможет смонтировать впечатляющую панораму небес из отснятого материала.
Чарли, вдохновленный на подвиг, вышел на площадь перед Сенатом…
– Она не реагирует, – удрученно произнес Кронс. – Похоже, такими методами мы ничего не добьемся. Нужно забирать ее отсюда. Хотя я уже ни во что не верю, если честно. Кажется, ее невозможно разбудить.
– Я бы не торопился, господин министр. Лучше сделать это завтра при докторе. Вдруг ее совсем нельзя перемещать? – проговорил Кир. – Идите домой, вам нужен отдых, а я здесь останусь и буду наблюдать. Если что-то произойдет, я сразу свяжусь с вами. Держите коммуникатор при себе.
– Не знаю, хорошая ли это мысль, но мне она нравится, – впервые за долгое время Кронс улыбнулся. – Я, действительно, чертовски устал и плохо соображаю.
– Вот и идите, господин министр. Идите и ни о чем не думайте: утро вечера мудренее. Что должно случиться – случится, и вряд ли мы можем что-то изменить.
Кронс ушел, оставив Кира наедине с безжизненным телом Нины.
– Нина, почему вы не отзываетесь? – упавшим голосом произнес Кир. – Вы нам сейчас нужны как никогда. Я давно понял, что вы делаете: вы пытаетесь объединить свое и крестного сознания. Вы надеетесь его найти в другом мире. Я вас понимаю, но, если вы это сделаете, вы покинете нас навсегда, – Кир сжал руку Нины и ужаснулся тому, какая она холодная. – Наш мир меняется, и это происходит потому, что господин Вэл что-то изменил в прошлом, пытаясь отыскать вас. Понимаете, насколько вы с крестным важны для нас? Постарайтесь остаться здесь, объединившись с ним. Нам нужны все ваши силы и возможности, Нина. Очнитесь уже! – громко сказал Кир и упал на пол рядом с кроватью, потеряв всякую надежду спасти ситуацию.
После встречи с Фролом Марк, полностью деморализованный и разбитый, поднялся на виллу и, не раздеваясь, рухнул на кровать. Через некоторое время он захотел пить и, не найдя в себе сил подняться, вызвал Сэла. Прождав несколько минут напрасно, все-таки встал сам и побрел на кухню, подумав, что дворецкий давно спит: было уже за полночь. Набрав в стакан воды, он залпом выпил все и только тогда понял, что Сэла не видел уже несколько дней. Сколько точно – он не мог вспомнить, но теперь Марк ни в чем не был уверен, даже в реальности своих мыслей…
Утром он должен был присутствовать на заседании Сената, о чем стало известно еще три дня назад. Проснувшись, он умылся и вошел в столовую, где Сэл сервировал завтрак.
– Доброе утро, господин Марк, – произнес он обычным голосом.
– Сэл? Какой приятный сюрприз! – изумленно округлив глаза, радостно воскликнул Марк. – Вчера я тебя не нашел.
Дворецкий с удивлением посмотрел на него и, ничего не сказав в ответ, вышел.
Марк в некотором недоумении сел завтракать. Он думал, почему ему пришло в голову, что вчера Сэла не было, и не мог этого понять. Все как-то смешалось в сознании. На долгие размышления времени не было и, собравшись и убедившись, что погода отличная, Марк вышел заранее, решив пройтись до здания сената пешком, чтобы проветриться.
День занимался солнечным, безоблачное небо было высоко и чисто, в воздухе пахло цветением кустов и деревьев.
– Доброе утро! – крикнул ему с другой стороны аллеи сенатор Листопад. – Как ваши дела, господин советник? – спросил он, перейдя дорогу и оказавшись рядом.
– Да все прекрасно, сенатор, – улыбнулся Марк. – Вы на совет? Пойдемте, прогуляемся вместе.
– Я бы с удовольствием, но мне нужно зайти в одно место, – сказал Листопад. – Увидимся в зале заседаний.
Марк махнул ему рукой и пошел дальше. Времени до начала заседания было больше чем достаточно, и он решил пощуриться на солнце, сев на высокую скамью у края периметровой балюстрады. За ней, отсвечивая синим, блестела гладь Байкала…
– Вы спите, советник? – осторожно тронув его за плечо, негромко спросил Томра.
Марк вздрогнул и открыл глаза.
– Здравствуйте, сенатор, – произнес он, вставая. – Что-то разморило на солнышке. Но пора уже идти. И солнце куда-то делось, – с удивлением сказал Марк, видя, что погода испортилась: стало пасмурно и прохладно.
– Что-то я не видел сегодня солнца, – обронил сенатор и пошел рядом с Марком.
Проходя площадь перед зданием сената, Марк обратил внимание на лежащий на скамье видеорегистратор. Это была допотопная, громоздкая камера, которой пользовался Чарли. Ни у кого больше такого старья Марку видеть не приходилось. Он взял ее в руки – точно, та самая, с которой Чарли вчера был в клинике. Но, как она здесь оказалась, Марк понять не мог: корреспондент никогда не выпускал ее из рук. Марк взял камеру, решив, что после заседания сената отправит ее с кем-нибудь на дно, и поспешил за Валентом.
В фойе они столкнулись с Листопадом. Томра остановился с ним поговорить, а Марк поторопился пройти мимо.
– Что это вы не здороваетесь, господин советник? – удивленно спросил сенатор.
Марк притормозил и обернулся.
– Так виделись же, – с улыбкой заметил он. – Вы заходили переодеться? – и, махнув сенаторам рукой, стал быстро подниматься по лестнице.
– Виделись? И что значит, заходил переодеться? – удивление на лице Листопада отвечало растерянности, звучавшей в его голосе.
– Советник сегодня немного странный, – заметил Валент. – Переутомился, наверное.
– Вероятно… – с некоторым недоумением произнес Карл.
К вечеру погода испортилась окончательно: с запада наползли набитые ливнями тучи и обложили небо темно-серыми мешками, грозящими в любую минуту разверзнуть свое мокрое нутро. Стало довольно холодно, и ветер дул с какой-то невероятной силой, словно собирался смести Небеса с лица земли. Служба по контролю климата объявила чрезвычайное положение в связи с погодной аномалией и предупредила жителей не выходить без особой необходимости из дома. Общественный транспорт отправили в депо, большую часть лифтов отключили, оставив только аварийные.
Ночь надвигалась тревожная, многие опасались повторения страшной грозы, случившейся несколько недель назад. В памяти свежи были запериметровые пожары, гарь от которых до конца не выветрилась, и до сих пор в городе иногда пахло дымом. Службы безопасности граждан мобилизовали спасательную технику и кибермонстров, привели в рабочую готовность команды пожаротушения. Небеса готовились отразить очередной удар стихии.
К полуночи небо разродилось: посуху началась гроза, а вскоре обрушился дождь такой силы, что за шумом падающих водяных лав не было слышно громовых ударов. К трем часам ночи ливень практически прекратился, а к четырем шквалистый ветер, не утихавший все это время, перешел в ураган, сметая крыши вилл и корежа фонарные столбы на улицах. К пяти утра ветер стих, оставив потрепанные Небеса, напоминавшие сейчас крепость, выдержавшую осаду противника, но сильно пострадавшую при этом.
В подэкранном мире было несколько лучше, по крайней мере, крыши домов остались целы и никого не убило брошенным с дикой силой инфоэкраном, сорванным ветром со стены главного управления метеослужбы, как это случилось с сотрудником одного из ее подразделений, замешкавшимся на выходе из здания. Экран весом полтонны отделил ноги незадачливого служителя и накрыл собой верхнюю часть его туловища, превратив ее в красно-бурый сгусток.
В Небесах началась паника. Небожители требовали немедленного включения лифтов и эвакуации на дно.
На дне с раннего утра службы по благоустройству городских территорий вывели всех сотрудников устранять последствия урагана. Несколько вырванных с корнем деревьев в скверах, отброшенных и поломанных скамеек и перевернутых мусорных урн не шли ни в какое сравнение с количеством валявшихся повсюду тел мертвых птиц, кошек и собак. Их грузили в огромные контейнеры и вывозили за периметр, где сваливали в вырытую глубокую яму. Сразу не смогли решить, как лучше избавиться от погибших животных: сжечь трупы, или залить яму разлагающим веществом и засыпать, или просто завалить землей. Поскольку очистка города продолжалась весь день, контейнеры, хотя и реже, все еще доставляли жертв стихии, тела которых начинали возвышаться холмиком посреди поля.
К девяти вечера город был приведен в надлежащий вид, а яму, заполненную трупами, решили присыпать и сравнять с землей. К месту захоронения пригнали два бульдозера, которые целый час стаскивали вывороченную на поверхность землю. Выбравшись из кабин огромных машин, водители встали на краю котлована и с удивлением посмотрели на дно его.
– Совсем перестали соображать? – деловито высказался первый. – Сказали же, что только холмик присыпать, а тут – котлованище! Да мы до утра не управимся. Экскаваторщики четыре часа выкапывали, а теперь мы еще дольше закапывать будем.
– Может, хотели построить что-то, а потом передумали? – неуверенно произнес второй.
– В поле? – удивился первый. – Скорее, чиновники думают, что мы не отрабатываем субсидию, и пытаются нас занять такой вот бестолковой возней. Сегодня мы роем ямы и засыпаем их, а завтра начнем лес пересаживать – каждое дерево на полметра в сторону.
– Ну уж скажешь! – возмутился второй.
– Вспомнишь меня, – подняв указательный палец, изрек первый и, преисполненный достоинства, направился к машине…
…Ашура появился в клинике в одиннадцать утра. На его лице остались следы беспокойной ночи, которые никакие косметические примочки не помогли скрыть. Доктор ощущал некоторую скованность в теле и легкое головокружение, отчего походка его казалась тяжелее обычной, а выражение глаз несколько туманным. Он проснулся среди ночи не от ударов грома, не от страшного завывания ветра, а от странного сна, в котором ему привиделось, что он разговаривал с властителем. Сон казался настолько реалистичным, что проснувшись, Ашура долго не мог поверить, что этого разговора на самом деле не было. Он отчетливо слышал голос Вэла в своей голове, но какие именно слова были сказаны, точно вспомнить не мог, как ни старался.
«Дело – дрянь, – подумал он, медленно идя по коридору в свой кабинет, – неделя только начинается, а я совершенно расклеен. Не хватало только, чтобы я начал галлюцинировать. Надо будет сегодня пораньше лечь спать, если не случится очередной ураган или что-нибудь подобное». С этой мыслью он дежурно поздоровался с медсестрой, проводившей его сочувственным взглядом. Через полчаса он появился в белом халате, собираясь пойти на обход лежащих в клинике пациентов.
– Как обстановка, Римма? – с вымученной улыбкой поинтересовался он у дежурной медсестры, час назад заступившей на смену.
Девушка открыла сетевой журнал, пробежала взглядом по экрану.
– Все в порядке, доктор, – спокойно произнесла она в ответ. – В первой комнате пациент хорошо спал всю ночь, не зафиксировано ни одной панической атаки, просится домой. Сказала, что это можете решить только вы, и он надеется…
– Хорошие новости, – обрадовался Ашура. – Сейчас посмотрю его.
– Во второй все показания в норме, пациент подготовлен к выписке, ждет вас.
– Отлично! – Ашура почувствовал некоторый прилив жизненных сил, изрядно растраченных бессонной ночью. – А как состояние пациентки третьей комнаты? – ни на что особенно не надеясь, спросил он.
– Сами посмотрите, доктор, – загадочно произнесла Римма. – Я не знаю, что произошло: меня ночью не было, а Катя ничего толком объяснить не смогла, сказала только, что какие-то чудеса, и побежала домой узнать, все ли там в порядке после урагана.
Ашура быстро направился в другой конец коридора, к комнате, в которой лежала Нина.
– А как же с первым и вторым, доктор? – крикнула ему вдогонку Римма.
– Позже, – отмахнулся Ашура. – Пусть ждут.
Ашура застыл на пороге, увидев Нину в больничном халате, стоящую у окна и разговаривающую с кем-то по коммуникатору.
– Доктор пришел, – сказала она кому-то, с улыбкой глядя на Ашуру, остолбеневшего от удивления. – Скоро буду, – и отключила связь. – Здравствуйте, Ашура. Рада вас видеть.
– А я-то как рад…
