Читать книгу: «Последний дракон. Книга 1. Неисповедимы пути драконов», страница 28

8.

Я очень спешил, поэтому шёл практически без привалов, ночуя, где застанет ночь и, питаясь теми крохами, что оставались в моей дорожной котомке. В своё время я много разговаривал с демоном Глюдом, будучи у него в гостях в Запределье. Основной темой наших разговоров, помимо противостояния серым, был Вселенский маятник, поэтому хорошо запомнил со слов демона туда дорогу.

Когда мы столкнулись в Запределье с новой силой, которая чуть не погубила нас, но абсолютно не обращала внимания на демона, который до этого побывал у Вселенского маятника и тот оставил на нём свою метку. Отсюда я сделал справедливый вывод – эта новая сила родственна силе Вселенского маятника.

Теперь я хотел это проверить, благо выпал свободный месяц. Прекрасно понимая, сколь опасно предпринятое мной путешествие, я не стал брать с собой никого, даже Джона – одному у меня было больше шансов благополучно довести свой замысел до конца. И вот теперь, когда до цели оставалось совсем немного, я загонял себя в борьбе с самым непобедимым противником – временем. Дорога, сама по себе, была не трудной, если не считать непогоды и моей спешки.

Наконец, я вступил в область, контролируемую серыми всадниками. Здесь пришлось соблюдать максимальную осторожность, что бы не дать серым втянуть меня в бесконечные стычки. Мне повезло, я прошёл эту область незамеченным и наконец, попал в ту область, где, по словам Глюда, его подвергли серьёзному испытанию. Я приготовился к чему-то подобному, но ничего серьёзного со мной не произошло, я ощутил лишь, что-то похожее на лёгкое прикосновение к моему сознанию и всё. Значит метка, которой я был награждён в Запределье, действительно родственна силе Маятника. Меня опознали как своего и беспрепятственно пропустили.

Я оказался в чудесном месте, где волшебный маятник монотонно совершал свои бесконечные колебания, обеспечивая тем самым бесконечность самого Мироздания. Всё было так, как описывал демон Глюд. Те же зеркальные горы, словно два фотоснимка – позитив и негатив, поставленные рядом, удивительное небо, разделённое на две равные части, а самое главное, та удивительная чистота первозданности, присущая данному месту.

Меня охватила тишина, одновременно такая полная, что не слышно было даже стука сердца в ушах, но в то же время, тишина, которая не давила на меня, а наоборот вызвала у меня подъём чувств, практически до уровня эйфории. Мне было так хорошо, как не было уже очень давно. Подобное чувство, которое вполне справедливо можно было назвать состоянием счастья, я последний раз испытывал разве что в раннем детстве.

Моя усталость от пройденного пути, испарилась, как испаряется утренняя роса под лучами солнца. Я сидел и смотрел на завораживающее движение Маятника, мне было просто хорошо, мне ничего не хотелось, я забыл, кто я и зачем сюда пришёл. Похоже, что я впал в транс, загипнотизированный колебаниями Маятника.

Сколько времени я пребывал в этом состоянии, не знаю, но только в себя я пришёл, как-то внезапно, словно проснулся. В этот момент я увидел, что ко мне со стороны Маятника приближаются две женские фигуры. Одна, закутанная во всё чёрное шла со светлой стороны, а вторая в белой одежде с чёрной. Они шли вроде бы не спеша, однако, спустя пару минут оказались возле меня. Обе женщины были одного роста и у обоих лица были спрятаны под низко надвинутыми капюшонами.

Глядя на них, я немного оробел, прекрасно понимая, что это явно очень непростые женщины, да и откуда здесь взяться обычной женщине. Подойдя ко мне вплотную, они остановились и одновременно откинули капюшоны, открыв свои лица. Я, из элементарной вежливости, вскочил на ноги, приветствуя их.

У них были абсолютно одинаковые лица, как у однояйцовых близнецов, хотя присмотревшись внимательнее, я всё же заметил некоторые различия, но не во внешности, а скорее в выражении их лиц. Женщина в чёрном смотрела на меня с безмятежностью новорождённого ребёнка, слегка улыбаясь. Лицо её мне кого-то напоминало, кого-то ужасно знакомого, хотя вспомнить я никак не мог. Лицо женщины в белом, хотя и выглядело точной копией лица женщины в чёрном, всё же смотрелось по-другому. Оно выглядело каким-то усталым, чем-то сильно озабоченным.

– Здравствуйте, милые дамы, – соблюдая вежливость, поздоровался я.

– И тебе, здравствуй, Странник, – ответила женщина в белом и улыбнулась, отчего стала точной копией женщины в чёрном. – Счастливо ли добрался?

– Да, благодарю вас, – скромно ответил я.

Женщина в чёрном здороваться не стала, а лишь улыбнулась во всё лицо. В этот момент я её узнал и отвесил ей вежливый поклон. Она в ответ, весело засмеялась и сказала, обращаясь к женщине в белом:

– Ну, сестрёнка, я же тебе говорила, что он меня как всегда не узнает. Так, что, если верить их человеческим приметам – быть мне богатой.

Она вновь весело засмеялась, да так заразительно, что спустя минуту, к ней присоединилась и та, кого она назвала сестрёнкой, а ещё через мгновение не удержался от смеха и я. Так мы смеялись минут пять, и внутреннее напряжение, что возникло во мне при появлении женщин, растаяло от этого смеха, как тает первый снег под лучами осеннего, ещё не остывшего солнца.

Смерть я, пусть не сразу, но узнал, а вот кем была её сестра, никак понять не мог. Это не давало мне покоя и смерть, видимо она была ко мне неравнодушна, пришла мне на помощь.

– Доблестный Странник, – официальным тоном сказала Смерть. – Позволь представить тебе мою родную сестру, которую ты наверняка хорошо знаешь, хотя никогда не видел. И так, это моя сестра, которую зовут Жизнь.

Я был поражён. Ещё бы, сколько лет живу, а Жизнь получается, ни разу не видел, хотя всегда любил. Да, странное место этот Вселенский маятник, каких ещё чудес ожидать от него?

Смерть, видимо прочитав мои мысли, опять рассмеялась и игриво спросила:

– А что тебе нас мало? Каких ещё чудес тебе надобно?

– Что ты, что ты, вполне хватит, – готовый провалиться сквозь землю быстро ответил я Смерти, и вдруг сообразил, что сморозил бестактность. Ещё не хватало их обидеть.

– Ну, что ты, дурачок. Ты нас нисколько не обидел, – Смерть явно была в игривом настроении; меня же её слова окончательно выбили из колеи, я совсем запутался и сидел весь красный от смущения.

Надо полагать, что вид я имел действительно дурацки, так что Жизнь даже вступилась за меня.

– Упокойся, сестрёнка, – сказала она Смерти. – Что ты пристала к нему? Так он совсем потеряет способность соображать, а разве это нам нужно?

– Да, ты, как всегда права, – став серьёзной, ответила Смерть. – Как раз его ум нам с тобой очень нужен.

Они говорили так, будто меня здесь не было. Это меня возмутило до глубины души – как говориться, без меня меня женили. Видимо почувствовав моё возмущенье, они снова начали смеяться, тем самым, погасив моё возмущение.

– Ну, ладно, перейдём к серьёзному, – наконец завела серьёзный разговор Смерть. – Теперь слушай внимательно и не говори потом, что я не говорила.

Не буду пересказывать подробно – разговор вышел длинный, и многое из того, о чём шла речь до поры оглашать нельзя, поэтому я передам только саму суть того, что рассказала мне Смерть.

Её речь сводилась к тому, что Серая империя покушается не только на жизнь, лишая её содержания, а значит и смысла, но и на смерть, лишая последнюю живых душ, забирать которые имеет право только она – смерть. Серая империя оставляет ей лишь оболочки, как пустые фантики от конфет, что ей естественно не нравится. Всё это вызывает нарушение равновесия Вселенского маятника, что в итоге ведёт к искажению всей эволюции Мироздания. Если их не остановить, последствия будут настолько ужасны, что даже она, Смерть не уверена, что весь существующий в Мироздании порядок установленный Творцом, устоит. Что за этим последует, не может сказать никто, даже сам Творец. Иными словами эгоизм кучки людей, пусть даже владеющих значительными силами, может привести к вселенской катастрофе. Мы же, Вселенские силы, не имеем права вмешиваться в дела людей, которым сам Творец дал абсолютную свободу воли, поэтому вынуждены действовать через своих агентов, одним из которых был избран ты. Это ты, вместе с другими, должен найти способ остановить Серую империю, и, если возможно, уничтожить её. Предупреждаю сразу, привычные способы здесь вряд ли помогут. Я, со своей стороны постараюсь вам помочь, в пределах, позволенных нам Творцом.

На мой вопрос, почему молчит Жизнь, Смерть, посмотрев на меня, как на слабоумного, ответила, что Жизнь вовсе не молчит, она постоянно вам говорит, да только вы этого не слышите. Она, что, должна всё вам разжёвывать, а ваше сознание будет глотать эту жвачку? Жизнь просто не имеет права говорить напрямую. Это только здесь она показалась тебе, а так вы её просто не замечаете. Вы чаще всего и вспоминаете о ней лишь, когда я прихожу по ваши души.

В общем, пристыдила меня Смерть изрядно, как бестолкового мальчишку. Однако она, как всегда, оказалась права. С этого момента моё сознание отключилось от идей бесконечной войны с серыми, войны привычной, когда сталкиваются две противоборствующие армии, а стало искать нечто новое, что позволило бы остановить серую экспансию. Да, поход к Маятнику удался. Я стал видеть ситуацию совершенно по другому, вовсе не так как преподносили мне его Азар и Ляргус.

Нет, я не думаю, что они не правильно понимали ситуацию с Серой империей. Со своей позиции государственных людей, тесно связанные с государством, которому угрожает агрессия со стороны Серой империи, они, безусловно, правы, рассматривая привычные способы воздействия на эту самую Серую империю. Я же, будучи не связанным в этом потоке времени с каким-то отдельным государством или миром, мог более широко смотреть на такое явление, каким является Серая империя.

Мало того, я и Джон, чьи миры в наших потоках времени уже стали жертвами серых, были гораздо больше заинтересованы в том, что бы остановить их. Поэтому я понял, что по настоящему останавливать Серую империю придётся мне и Джону, остальные же будут защищать лишь свои земли. Мои отношения к друзьям, как людям, так и демонам от этого понимания не изменилось, просто в своих расчётах я мог полностью рассчитывать только на себя и Джона.

Было много чего ещё сказано, но говорить сейчас об этом преждевременно. Смерть закончила свой рассказ и в голове моей, наконец-то окончательно прояснилось, во всяком случае, исчезли иллюзии. Стал ли я от этого богаче? Вряд ли, но что случилось, то случилось.

Наконец Смерть заявила, что им пора и стала растворяться в воздухе. Жизнь ласково посмотрела на меня, потом сказала:

– Тут я тебе собрала на дорогу покушать. Назад иди в обход, ни в коем случае не иди тем же путём, там тебя уже ждут. Прощай. -

И она, подобно Смерти растворилась в воздухе. Я остался наедине с Вселенским маятником. На меня навалилась страшная усталость, а затем сонливость, да такая, что я тут же улёгся на землю и мгновенно заснул.

Сколько я спал, не известно, но проснулся прекрасно отдохнувшим, полным сил и страшно голодным. Тут я увидел лежащую на земле торбу, что уходя, оставила мне Жизнь. Открыв её, я обнаружил в ней несколько лепёшек и большую флягу с каким-то напитком. Я взял лепёшку и осторожно откусил. Вкус был изумительный и я с жадностью съел лепёшку, и вдруг почувствовал такую сытость, словно съел целого барана. Открыв флягу и сделав глоток, я испытал подлинное блаженство. В напитке не было ни капли спиртного, однако он бодрил не хуже вина. На душе моей стало так хорошо, что захотелось петь, а ноги сами рвались в дорогу. Поблагодарив Великих Сестёр, я забросил за спину свою котомку и шагнул на тропинку, услужливо лёгшую мне под ноги.

9.

Прошёл почти месяц, как мы сидим в охотничьем домике и ждём вестей из столицы. Все разговоры с братьями были переговорены, охота, которую я никогда не любил, опротивела, тем более стояла полярная ночь, которая не добавляла настроения. Гонца, которого ждали братья, всё не было, Учитель тоже не объявлялся, хотя срок возвращения закончился вчера. Уж не случилось ли с ним чего? Почему он решил идти один? Почему не взял с собой даже Джона? Одни, почему и не одного ответа….

Видимо у моих дрожащих родителей приступ безумия затянулся. Братья говорят, что эти приступы, раз от разу становятся всё сильнее и случаются всё чаще. На душе моей гадко. Всё больше терзаюсь сомнениями, стоило ли ехать в столицу? Да ещё Марк с Джоном ходят, как в воду опущенные – переживают о судьбе Странника. Сейчас они вместе с братьями предаются пьянству, это длится у ник уже второй день, как только прошёл срок возвращения Учителя.

Мне пить не хочется, и я сижу один, предаваясь своим мыслям. Я вообще-то не хотел посещать столицу империи, город, в котором я появился на свет и откуда в тот же день был увезён Азаром. Так же я сильно сомневался, хочу ли я увидеть родителей, людей позволивших мне появиться на свет. Людей, которым я вместо радости принёс страх, и которые решали позволить ли мне жить или убить. Нет, как любому психически здоровому человеку, мне хотелось посмотреть на них, хотя никаких чувств, ни плохих, ни хороших я к ним не испытывал.

Посещать столицу мне, в общем-то, совсем не хотелось, но Ляргус и Азар были очень настойчивы, заявив, что древние пророчества должны свершиться, не смотря ни на что; тем более после моей коронации мне просто необходимо побывать в столице империи, в которой возможно когда-нибудь я воссяду на трон Повелителей драконов. Лично я в этом сильно сомневаюсь, но им наверно видней. Я согласился – иногда мы сами себе не принадлежим, и вот теперь мы застряли в этом охотничьем доме, затерянном в глуши зимнего северного леса. Может быть я так остро не переживал наше вынужденное сиденье здесь, если бы не мысли о моей невесте Ниннэль, которую я оставил в Сегурии. До свадьбы ещё два месяца и я всё равно не смог бы её увидеть – таков обычай, но мне казалось, что если бы я остался в Сегурии, всё же было бы легче.

За окном было, как всегда, темно, валил густой снег и, поднявшийся к вечеру ветер смешал небо и землю в яростном снежном буране. В такую погоду хорошо седеть в тёплом доме, возле горящего очага, пить подогретое вино и вспоминать прошедшее лето. Не дай Бог никому оказаться в такую погоду в дороге. При одной мысли об этом меня даже передёрнуло. Брр….

Только я подумал об одиноком путнике в такое время, как в дверь постучали. Все занятые дружным истреблением спиртных напитков, не услышали ночного стука, слуги давно спали на своей половине дома, а я, увлечённый своими мыслями, подумал, что мне послышалось. Стук повторился, на этот раз более настойчиво, я отключился от своих мыслей и пошёл открывать. Отодвинув засов, я открыл дверь. В сени вместе с ворвавшимся снежным вихрем вошёл Странник, весь белый от налипшего снега.

– Учитель, – бросился я к нему и крепко обнял. – Ты вернулся.

– А ты, что сомневался? – привычным ворчливым тоном спросил Странник. – Хватит меня тискать, словно невесту. Закрой ка лучше дверь, а то уже в сенях сугроб намело. -

Учитель был в своём амплуа, сарказм из него так и пёр. Я запер дверь, помог ему снять котомку и повёл в комнату. Явление Странника произвело на наших пьяниц эффект равный явлению перед нами самого Творца. Сначала была, как положено, немая сцена, затем, когда участники застолья сквозь пелену хмеля осознали, кто перед ними, начались приветствия, вопли восторга, а уже потом было освобождено лучшее место у очага, наполнена миска и налит бокал. С учителя тут же была снята и отправлена сушиться верхняя одежда, на ноги надеты шерстяные носки, а поверх их пимы оленьего меха. Спустя две минуты Учитель сидел за общим столом, пил мелкими глотками горячее вино с пряностями, заедая горячей, истекающей соком жареной олениной. Окружённый, хотя и немного пьяными, но искренне расположенными к нему людьми, Учитель напоминал ветхозаветного патриарха в окружении многочисленного потомства.

– Как я понимаю, вестей из столицы ещё не было? – толи спросил, толи констатировал факт Учитель, утолив первый голод и жажду.

– Ожидаем со дня на день, – ответил Джон, который с момента появления Учителя не отходил от него ни не шаг.

Гонец из столицы прибыл на третий день, когда стих не на шутку разгулявшийся буран, заваливший всю округу глубоким рыхлым снегом. Гонец, уже немолодой человек, привёл с собой целый олений караван, на котором братья должны были доехать до торной дороги, где пересесть на лошадей. На другой день решили выезжать. Не смотря на то, что на нас не рассчитывали, всё же нашли выход, распределив нас по разным нартам. Конечно, перегруженные олени не могли двигаться быстро, но это было всё же лучше чем идти пешком по глубокому свежевыпавшему снегу.

Без всяких приключений добрались мы до дороги, где пересели в ожидающие нас сани. Ночуя в придорожных гостиницах, мы, спустя три дня увидели башни и высокую стену столицы, города, где я появился на свет и который я никогда не видел. По мере приближения к городским стенам, они росли и выросли до таких размеров, что затмили собой весь горизонт.

Дорога, по которой мы ехали, упиралась в огромную по своим размерам превратную башню, которая была так высока, что вдвое превышала высоту стены. Дело шло к раннему зимнему вечеру, когда только-только начинает смеркаться, поэтому городские ворота, монументальное сооружение высотой метров десять и такой же ширины, сделанные из толстенных дубовых брусьев окованных медью, были широко распахнуты. Как рассказал мне, сидящий рядом со мной Рогг, дубы для городских ворот привозили с далёкого юга, где они росли в землях южных варваров. У ворот нас встретила превратная стража в начищенных до блеска доспехах. Из оружия у стражи имелись только прямые мечи средней длины. Рогг, ставший для меня кем-то вроде экскурсовода, объяснил мне, что так стража несёт караул лишь в мирное время, хотя в караулке у них имеется всё необходимое для отражения атаки, если такая случится.

Стража, узнав Ярила на головных санях, замерла отдавая честь и беспрепятственно пропустила нас в город. По всему было видно, что братьев моих здесь хорошо знают и уважают. Проехав через ворота мы попали на довольно широкую улицу, застроенную двух и трёхэтажными домами, первые этажи которых занимали разного рода магазины, рестораны, парикмахерские и прочие заведения. Снег на улице был тщательно очищен, а по тротуарам не спеша ходили немногочисленные, по случаю зимнего времени прохожие.

Фонарщики уже зажгли фонари, и в их свете улица выглядела как-то сказочно, хотя сам город, кроме своих размеров, особого впечатления на меня не произвёл. Только несколько позже, когда я своими ногами побродил по нему, посидел в его ресторанчиках и даже сражался на его улицах, я почувствовал душу величественного города и всем сердцем полюбил его.

По предварительной договорённости, мы остановились, в доме Ярила, который на деле оказался довольно большим дворцом, построенным в изысканном стиле ранней империи. Построенный в незапамятные времена, он был дворцом первых императоров до тех пор, пока не построили новый дворец, где и по сей день живут Повелители. Старый же дворец был передан во владение детям Владык, хотя формально считался принадлежащим старшему сыну Властелинов.

Дворец украшало множество башен и башенок, а так же статуй большинство из которых изображало драконов в различных позах. Кроме драконов было несколько статуй с изображением крылатых демонов. Что сие значило, в связи, с какими событиями были созданы эти изображения, толком знали, наверное, только учёные историки, но ни один из моих братьев не был специалистом в этой области науки.

Внутри дворец представлял собой целый, крайне запутанный, лабиринт коридоров, лестниц, переходов, комнат и комнатушек, где, человек, особенно впервые попавший во дворец, рисковал заблудиться. Поэтому к каждому из нас вновь прибывших был приставлен специальный слуга-проводник, дабы мы не блуждали по коридорам и всегда могли найти нужную комнату.

Во дворце было только два достаточно крупных зала. Один – бывший тронный зал, который по старой памяти, продолжали называть тронным, а другой – бальный. Теперь в тронном зале устраивали праздничные застолья, а бальный был закрыт, какие уж балы, когда семьи обитателе дворца томятся в заложниках во дворце Властелинов.

Ещё во дворце был подвал, такой глубокий, что никто точно не знал, есть ли там дно. Туда старались не ходить без крайней нужды. Когда-то там была подземная тюрьма, где сотни узников погребались заживо. Там располагались комнаты для пыток, хранилась казна, и оттуда вели подземные хода, которые начинались на первом ярусе подвала. Ещё там был роскошный винный погреб. Вот таким был дом, который приютил меня и моих друзей в столице империи Повелителей драконов.

Нам отвели комнаты на втором этаже рядом с покоями Рогга, который единственным из моих братьев был холост, поэтому его покои, состоящие из трёх комнат и ванной, был в том же крыле, где располагались комнаты для гостей. Остальные же братья, будучи семейными, имели апартаменты в другом крыле дворца, а так же занимали весь третий этаж. На первом этаже жили слуги, располагалось караульное помещение и кухня.

Наш приезд братья решили отметить хорошим ужином. Пока мы приводили себя в порядок с дороги, слуги сбились с ног, накрывая роскошный стол. Завтра братьям идти с аудиенцией во дворец Властелинов, где они встретятся со своими жёнами и детьми. Рогг останется с нами, как холостяку, у него нет нужды посещать дворец Властелинов.

Ещё перед выходом из Сегурии у меня состоялся серьёзный разговор с Ляргусом и Странником, Азара в это время в Сегурии не было. Разговор начал Ляргус.

– Послушай меня, Кувай, сынок, – начал разговор старый жрец. Взгляд его в это время был направлен вовсе не на меня, а куда-то вдаль пространства и времени. – Твоё посещение столицы, вовсе не увеселительная прогулка, а довольно опасное предприятие. Я не думаю, что тебе удастся долго сохранять инкогнито, полиция империи умеет работать, уж поверь мне. Но это ещё не самое страшное. Гораздо опаснее, если станет известно о том, что ты коронован, как наследник империи. Вот тут-то они постараются тебя уничтожить, а они на это вполне способны.

Он замолчал, отдыхая (последнее время ему нездоровилось). Я терпеливо ждал продолжения. Странник не вступал в разговор, а лишь присутствовал, как зритель, время от времени делая глотки из бокала с красным вином.

– Запомни это, мой мальчик и постарайся там долго не задерживаться, – продолжил Ляргус. – Посмотришь город, познакомишься с братьями и возвращайся. Не забудь, у тебя свадьба, так что не огорчай невесту, тем более она у тебя особенная.

Говоря последние слова, старик хитро посмотрел на меня. Неужели он знает про Ниннэль? Я-то хотел сделать для всех сюрприз, но видимо от людей, что окружали меня, утаить что-либо невозможно. Посмотрев на якобы отвлечённое лицо Странника, я понял, что он тоже знает нашу с Ниннэль тайну. Да с такими людьми, как Ляргус, Азар и Странник, сюрприз не получится.

От моих грустных мыслей по поводу неудавшегося сюрприза меня отвлёк Учитель.

– Не беспокойся дружище, Ляргус, – сказал Странник. – Я присмотрю за ним. Я и иду с ним не ради того, что бы полюбоваться вашей столицей. Ты же знаешь, что я не люблю городов, особенно больших городов.

– Да, уж знаю, – с улыбкой ответил Ляргус. – Если бы не это чёртово пророчество….

Старик опять замолчал и теперь уже надолго. Спустя какое-то время он сделал жест, что бы я удалился. Я поспешно оставил его с Учителем. О чём они говорили, оставшись наедине, я не знаю – никто не счёл нужным посветить меня в это, а я особо и не интересовался. На другой день мы покинули Сегурию.

Ужин, по случаю возвращения хозяев во дворец, удался на славу. Было много изысканных блюд, причём таких о существовании которых я не мог даже подозревать и имел самое смутное представление, из чего сделана вся эта вкуснятина. Вина были на любой вкус, хотя я не большой специалист в этом вопросе.

Поздно вечером, скорее даже ранней ночью, слуги были отпущены и за столом остались только братья и мы. Рогг, с которым я очень сблизился, на мой вопрос, почему старшие братья такие грустные, ответил, что завтра им идти на аудиенцию к Владыкам, а что из этого выйдет никто не знает.

– А, что, это так опасно? Может, в таком случае им не ходить? – спросил я.

– Что, ты. Как можно? – с удивлением от моей неосведомлённости сказал Рогг. Если они не явятся ко двору, это будет расценено, как заговор. Кроме того это единственный для них шанс повидать свои семьи. Понимаешь, они ещё до приступа Владык, братья подали запрос на воссоединения с семьями и теперь хотят получить ответ. Когда из империи бежали наши старшие братья и сёстры, это было ещё задолго до твоего рождения, наши родители пришли в ярость и послали в погоню целую армию, которая так и пропала где-то в землях южных варваров. Толи была разбита этими самими варварами, толи перешли на сторону братьев, о том никому не ведомо, но только с тех пор за всеми нами был установлен неусыпный надзор. По мере того, как болезнь Владык прогрессировала, росла и их недоверчивость. Так был запрет на выезд за пределы столицы, кого-либо из нас всей семьёй, иными словами, кто-то из семьи оставался гарантом возвращения остальных. Это всё особенно усилилось после твоего рождения. Вот тогда Властелины и забрали семьи братьев в свой дворец, где они жили, толи на правах родственников, толи заложников. Братьям не возбранялось посещать их во дворце и даже какое-то время жить там с семьёй, но не более двух-трёх дней. Этот режим с каждым годом всё больше ужесточался. И вот братья подали прошения о смягчении режима, и теперь на аудиенции они ожидают ответ и поэтому сильно переживают. Я так думаю, что, скорее всего им в очередной раз откажут.

Я слушал брата, и мне было до отвращения противно от того, что у меня такие родители. Мне было жалко братьев, и я всей душой хотел помочь, правда, не знал как именно. Ещё я благодарил судьбу в лице Ляргуса и Азара, ведь только благодаря им я остался жив. Про себя я дал клятву, обязательно помочь братьям в воссоединении с собственными жёнами и детьми.

– Я понимаю, что старших братьев удерживает от эмиграции положение их семей, а вот почему ты, Рогг не уехал, тебя-то, что держит? – спросил я брата.

– Тут две причины, – задумчиво ответил Рогг. – Во первых, мой отъезд опять же больно ударил бы по братьям, а во вторых я слишком люблю этот город и вряд ли буду когда-нибудь счастлив вдали от него. Кроме того, если я когда-нибудь буду вынужден покинуть империю, я не поеду к южным варварам, как братья, а уйду в Сегурию.

Последнее заявление Рогга вызвало у меня неподдельное удивление, которое, по-видимому, отразилось на моём лице.

– А чему здесь удивляться? – видимо прочитав удивление на моём лице, пожал плечами Рогг. – Не так давно сам господин Азар предлагал мне это.

Я опять был удивлён, хотя зная скрытный характер Азара, удивляться здесь было нечему. Рогг налил себе и мне и предложил выпить за то, что бы братьям завтра повезло. Я взял бокал и тут обратил внимание, что общая компания за столом разделилась на отдельные группы.

Учитель о чём-то горячо разговаривал с Ярилом, Джон что-то рассказывал Селену и Кейву, а Марк внимательно слушал Гирза. В общем, все нашли себе собеседника по душе.

Я с удовольствием поддержал тост Рогга. Мы выпили и с аппетитом закусили, благо закуски были на любой вкус. Я стал рассказывать Роггу о моей жизни в Сегурии, о том, что у меня скоро свадьба, на которую я его пригласил. Рассказывал о Ляргусе и Азаре, о Страннике и Джоне, о Яргусте и Марке. Рогг очень внимательно слушал, задавал вопросы. Особенно его интересовали наши приключения в землях Демонов. Когда же я рассказал ему о своём друге Минге, он пришёл в полный восторг и заявил, что очень бы хотел с ним познакомиться.

Время было позднее, братья ушли спать, что бы завтра на аудиенции у Владык выглядеть достойно. Ушли спать Учитель и Джон, за столом остались лишь трое – Марк, Рогг и я. Как-то незаметно разговор вернулся к положению дел у моих старших братьев. У меня возник план, нет, не план, а скорее кое-какие намётки, что можно было бы сделать, чтобы помочь братьям воссоединиться с семьями и покинуть империю.

– Как вы попадаете на аудиенцию к родителям? – спросил я Рогга. – Есть ли какие-нибудь особые процедуры?

Тот на минуту задумался, после чего сказал:

– Понимаете, друзья мои, – осторожно начал Рогг. – То, что я сейчас скажу, является государственной тайной, и я уже являюсь преступником только потому, что разговариваю с вами здесь в сердце империи. Ведь ты, Кувай и ты, Марк являетесь на данный момент одними из самых опасных государственных преступников. В тот день, когда ты родился, и Верховный жрец империи Ляргус с помощью прямого обмана спас тебя от смерти, а Азар с Марком увезли тебя в свою Сегурию, все вы стали государственными преступниками и предателями. В тот день погибло множество людей и если бы не храмовая стража, город мог быть полностью разрушен. Ты, конечно, в возрасте одного дня был не виноват в тех жертвах, но всё же виноват уже самим фактом своего рождения. Теперь же ты выспрашиваешь у меня, как пробраться во дворец Властелинов.

Я смотрел на него, не понимая, что это он так взбеленился. Он же вдруг резко вскочил со своего стула и громко хлопнул в ладони. На хлопок в тронный зал ворвалась толпа стражников, и не успели мы и глазом моргнуть, как оказались связанными по рукам и ногам.

Где-то в глубине дворца послышался шум, крики и глухие удары, явно во дворце происходила яростная борьба, двери с шумом растворились и в комнату ввалились стражники, волоча за собой связанных братьев. К моей радости, ни Учителя, ни Джона среди них не было. Судя по ударам, которые с завидным постоянством раздавались уже где-то на первом этаже. Судя по всему, Странник и Джон не намеревались сдаваться, но сдерживают силу ударов, дабы нечаянно не повредить нам.

Зная, на что способны эти двое, я не завидовал их противникам, которым не удалось застать их врасплох.

– Запереть этих пока в подвале, – распорядился Рогг, который сбросил с себя маску благожелательности, превратился в высокомерного имперского вельможу, глубоко презирающего всех нас. – Этих на минус третий уровень в одну камеру, а этого (он указал на меня) на минус девятый в одиночку.

Нас тут же подхватили и куда-то поволокли. Я и Марк попытались применить Искусство, но тщетно, как я ни старался, ничего не получалось.