Читать книгу: «Инверсионный шлейф»

Владимир Марушкин

Шрифт:

Моим родителям, друзьям и мечте летать посвящаю…

Редактор Сергей Ким

Корректор Венера Ахунова

Иллюстратор Алина Тихвинская

Дизайнер обложки Александр Грохотов

Фотограф Владимир Марушкин

Фотограф Михаил Валюшин

Фотограф Олег Кудрявцев

ISBN 978-5-0055-6340-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1

Глава 1

Вековые липы, величаво распустив большие ветви, закрывали собой от палящего летнего солнца небольшой палисадник перед зданием врачебно-летной комиссии, стоящим обособленно на территории летного училища гражданской авиации. Присев на старую скамейку, Иван попытался успокоиться. Один шаг, один врач оставался ему. Один рывок – и пройдена врачебная комиссия, пройден этот тяжелый для него этап, далее профессионально-психологический отбор и экзамены, за которые он даже не переживал. Во-первых, конкурс на поступление был небольшой, а во-вторых, он выучил экзаменационные билеты практически наизусть. Невыносимая жара стояла этим летом, и яркое солнце, находясь в самом зените, пыталось расплавить старенький и давно требующий замены асфальт. Волнение не проходило, не помогало ничего: ни глубокое дыхание, ни выкуренные две подряд сигареты, ни таблетки валерьянки, выпитые час назад. Страх холодным комком подступил к горлу и осел где-то в груди, сделал ноги ватными, затуманил сознание и будто полностью овладел его телом. Сделав глубокий вдох, Иван резко встал со скамейки, сделал несколько решительных шагов и потянул скрипучую дверь…

Кабинет отоларинголога был светел и чист. Аккуратность наблюдалась во всем. Даже разбросанные на столе медицинские карты, шариковые ручки и прочие канцелярские принадлежности своим хаосом словно составляли порядок и закономерность. Яркие лучи солнца, пробиваясь сквозь листву деревьев, заслонявших окно, освещали весь кабинет и отражались солнечными зайчиками от медицинских инструментов, которыми проверяют кандидатам для поступления, курсантам и пилотам горло, нос и уши. Несмотря на наполненность помещения летним солнцем, на письменном столе горела настольная лампа. Она своим ярким искусственным светом, казалось, выбивалась из аккуратности и естественности этого кабинета. «Зачем она горит, если так светло?» – думал Иван, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди…

За столом сидели две женщины: непосредственно сама врач и медсестра. Врач, немного полноватая дама, смотрела на Ивана в упор. Ее выражение лица и острый поверх очков взгляд выдавали охотника, который наконец-то загнал зверя в тупик. Медсестра, женщина лет пятидесяти, что-то писала в медицинскую карту, и создавалось впечатление, что все происходящее ее не интересовало, хотя еще за пять минут до этого она с любопытством слушала речь Ивана и удивлялась, почему с таким дефектом тот пришел поступать в летное училище гражданской авиации.

– Итак, Иван, – резюмировала врач. – Я тебе еще раз повторяю, что ты не годен, тебя нельзя брать в воздух. Вот представь себе, вдруг что-то случится, и ты не сможешь в это время вести радиообмен. Из-за тебя пострадают люди и дорогостоящая техника. Извини, но я не могу пропустить тебя, это слишком большая ответственность. Галина Федоровна, дайте мне его карту, – оторвав от него взгляд, обратилась она к медсестре.

Иван понял, что в этом году он не поступит. Чудес не бывает! Тупое чувство обиды подкатило к горлу, слезы подступили и больно резали глаза. Он держался как мог.

– Можно я еще раз попробую прочитать эти предложения? – с обидой в голосе выдавил он, понимая, что все кончено.

– Нет, я говорю тебе: ТЫ НЕ ГОДЕН, – чуть не повысив голос, ответила доктор. – Я понимаю твое желание летать, но ничем не могу помочь, все, что я могу сделать для тебя, это обратиться к начальнику ВЛЭК, пускай он сам решает.

С этими словами отоларинголог встала из-за стола и вышла за дверь, медленно и важно.

Мысли Ивана вертелись в голове, как недавно вертелся он сам на стуле для проверки вестибулярного аппарата, который усердно раскручивала медсестра. В коридоре послышались голоса.

«Ну вот, сейчас вынесут мне приговор», – подумал Иван, прекрасно понимая, что вердикт будет не в его пользу.

Открылась дверь кабинета.

– Самойлов. Иван, кажется? Зайдите ко мне, – вежливым тоном пригласил начальник ВЛЭК, а по совместительству и офтальмолог, которого Иван прошел вчера. – Татьяна Леонидовна, позовите всех врачей, пожалуйста, – обратился он уже к лору.

Женщина неуклюже заковыляла по коридору, открывая двери кабинетов и приглашая всех медиков на внеочередной консилиум в кабинет председателя.

Иван остался один. По ту сторону баррикад был полный состав врачей комиссии, его страх и заикание. А здесь – только он и его несбыточное желание летать. Он не то чтобы не любил врачей. Просто специфика летной работы с самого начала, еще на «абитуре», приводит к некоторой опаске к этим людям в белых халатах, так как они в любую минуту при прохождении комиссии могут найти у тебя какую-нибудь гадость, из-за которой тебя или спишут, или не примут в летное училище. Ведь не зря же у некоторых здоровых летчиков на ВЛЭК поднимается давление, когда какая-нибудь «важная тетя» – терапевт – достает тонометр. Пилот здоров, у него все в порядке, но он волнуется, это психологический барьер, «боязнь белого халата».

Немного помедлив, Самойлов постучал в дверь с надписью «НАЧАЛЬНИК ВЛЭК», чувствуя, что этот бой он проиграет и у него ничего не выйдет. Все тело было напряжено, от кончиков пальцев до самой макушки, в груди щемило от волнения. Иван не помнил, как это называется по-научному, но чувствовал всем своим человеческим нутром этот страх говорить.

– З-з-здравствуйте, – зачем-то второй раз поздоровался Иван, начиная с небольшой запинки, понимая, что сейчас провалится под землю.

– Заходите, Самойлов, присаживайтесь, – указывая на стул в середине большого кабинета, сказал начальник.

Постепенно стали подтягиваться врачи: заходя в кабинет председателя, они с интересом поглядывали в сторону угрюмого Ивана. После того как все собрались, начальник начал говорить, и шепот стих.

– Мы понимаем, Самойлов, ваше рвение в небо, романтику, так сказать, вот и отец у вас военный летчик, – заглянув в личное дело, произнес он. – Но и вы поймите, что с дефектами речи в пилоты не берут. Вот если бы вы уже летали, то можно было бы найти индивидуальный подход. Мы рассмотрели бы, как мешает этот дефект вашей летной работе, и, убедившись, что проблем с радиообменом это не создает, допустили к полетам. Но вы, Иван, к сожалению, только абитуриент, и с любой степенью заикания мы принять вас не сможем.

Иван сидел, не отводя взгляда от узора на паласе, которым был застелен пол кабинета, весь красный и замученный. Да, он все понимал, все знал, ведь такое повторялось уже не первый раз. Слова начальника ВЛЭК больно резали по душе.

– Мы дадим вам еще один шанс, правда, конечно, это уже ничего не изменит, но все же не столько для вас, сколько для нас, для подтверждения диагноза. Возьмите, – он протянул лист формата А4 с четверостишиями и всевозможными детскими скороговорками. – Читайте.

Сердце часто заколотилось, Ивану показалось, что оно сейчас выпрыгнет из груди. Холодные капли пота медленно и неприятно покатились от шеи за воротник.

– Союз Советских Социалистических Республик, – начал он, ловя на себе внимательные взгляды присутствующих, – К-к-карл у Клары украл кораллы, а К-клара у Карла украла кларнет. Четыре черненьких чумазеньких чертенка чертили черными чернилами чертеж. П-п-п-привела я солнце за свое оконце, к потолку подвесила, ст-стало в доме весело. Т-т-триста тридцать т-третий разворот н-на триста тридцать три г-град-дуса.

– Достаточно, – остановил начальник. – Ну вот, товарищи, я думаю, вы все согласитесь, что заикание присутствует, и мы ничем Самойлову не сможем помочь.

– Конечно, Андрей Семенович, мы тут ничего не можем сделать. Пропустив его сейчас, мы совершим преступную халатность, – вмешалась Елена Григорьевна, врач-терапевт. Присутствующие в кабинете одобрительно закивали, только Иван сидел, уткнувшись в пол, для него все было кончено. Еще один год подготовки, год ожидания, но мечта снова осталась несбыточной, надежда, как песок сквозь пальцы, покидала его с каждым мгновением.

– Все свободны, товарищи, – сказал Андрей Семенович и написал в медицинской карте Ивана: «К ЛЕТНОМУ ОБУЧЕНИЮ НЕ ГОДЕН».

Глава 2

Поезд, редко постукивая колесами, медленно катился вдоль платформы и, прошипев тормозами, наконец, остановился. Из вагонов повалил народ, заполняя полупустой перрон. Появились проводники в синих костюмах и носильщики с большими тележками и жетонами на груди. Приятный женский голос объявил о прибытии скорого поезда.

Высокий парень, лет двадцати, в джинсах и спортивной куртке, медленно вышел из вагона №5 и пошел вдоль перрона, держа наперевес легкую черную сумку. Достав сигарету и чиркнув зажигалкой, он закурил. Заморосил дождь, в совокупности с низкими облаками, ветром и серостью пасмурного дня он предвещал окончание лета и наступление осени. Московский вокзал жил своей жизнью. Время от времени раздавались объявления о прибытии очередного состава, электропоезд в Подольск отправлялся с пятой платформы, граждан призывали быть бдительными, не поддаваться на уловки мошенников и своевременно сообщать о бесхозных вещах. Повсюду ларьки с хот-догами, шаурмой, горячим чаем; поток спешащих людей, запах сигарет, грязь под ногами от намокшей вокзальной пыли; голоса людей, рокот составов, стук чемоданных колес; нищие, попрошайки и ленивые, не обращающие на них никакого внимания милиционеры. Все создавало привычную атмосферу столичного вокзала.

Пройдя сквозь толпившуюся у турникетов массу прибывающих пассажиров, Иван вышел на главную площадь вокзала и остановился. Настроение соответствовало погоде и общему негативу, навалившаяся тяжесть от неудачи при поступлении больно сдавливала грудь, вызывая тревогу и самоедство.

«Что теперь делать? – вертелось в голове у Ивана. – Времени у меня много, еще только 8:10, настроение неважнецкое. Конечно, можно сразу поехать домой, – рассуждал он. – Но я не хочу, погуляю по Москве, заеду к Егору, да и вообще отдохну душой. Теперь уже не надо спешить, волноваться и переживать. Уеду домой крайней электричкой».

Дойдя до метро и купив карту на три поездки, он встал на эскалатор. Чем ниже Самойлов спускался, тем острее чувствовал запах метро, который он любил с самого детства, когда они всей семьей бывали в Москве проездом и пользовались подземкой. На него нахлынули воспоминания. Отец шел впереди со старшим братом, как всегда неся тяжелые чемоданы, а мама сзади: в одной руке сумка, а в другой – маленькая ручка Ивана. Не поспевая за быстрым шагом родителей, он еле передвигал ноги и вертел головой по сторонам, озираясь на необычную и завораживающую обстановку и прохожих.

Семейство Самойловых приезжало в столицу нечасто, ведь Сергей Иванович, отец Ивана, был военным летчиком и проходил военную службу на Дальнем Востоке. А летом они ездили на Родину в Нижегородскую область. Хотя Нина Васильевна и брала в поездку только самое необходимое, сумки и чемоданы получались очень тяжелыми. «Что ты туда, кирпичей положила?» – шутил Сергей Иванович.

Еще с тех далеких детских времен метро полюбилось Ивану и осталось чем-то таинственным, неизведанным, необычным, чем-то московским. Иван любил метро, ему нравилось кататься на эскалаторах и ехать по длинному и темному туннелю в вагоне поезда.

Душевная боль от поражения в училище постепенно проходила, появлялась надежда на будущий год. Но все же Самойлов чувствовал, что его шансы на заветное поступление тают, оставляя лишь маленькую кроху веры в благополучный для него исход событий.

«Осторожно, двери закрываются, следующая станция «Курская», – объявил диктор. Пройдя вглубь вагона, Иван сел на свободное место, пассажиров было немного, поэтому он мог себе позволить такое удовольствие.

* * *

«Вот она, Москва!» – выйдя из метро, подумал Иван. Достав из белой пачки сигарету, он закурил. От метро до академии было рукой подать. Она располагалась в самом сердце столицы и занимала огромную территорию совсем недалеко от Кремля. У Егора Соколова в академии пограничных войск Иван был несколько раз: приезжал с Николаем Никитиным, еще одним школьным другом, к нему на присягу, а потом просто навестить. Самойлов шел по московской улице. Витрины магазинов красовались роскошными вывесками, завлекая посетителей. Хотелось есть, ведь в поезде он выпил только чай и съел пару кусочков печенья. Деньги еще оставались, но тратить их он не хотел, оставив на потом.

Академия пограничных войск сохранилась в своем первозданном обличии. Кажется, еще в царские времена там квартировали господа офицеры. Архитектура здания была под стать тому времени. Сама территория, огороженная высоким массивным забором, располагалась обособленно, она была влита в большой центральный квартал города, лишь частью выходила на набережную Москвы-реки. Зайдя на КПП, Иван обратился к дежурному и попросил вызвать курсанта Соколова. Ждать Егора пришлось относительно недолго, уже через несколько минут его рослая фигура появилась за воротами, шагая своей размашистой походкой: Егор махал другу рукой и широко улыбался. Воротничок на его камуфляже был по-дембельски расстегнут, а кепка браво сдвинута на макушку.

– Здорово, Вано! Какими судьбами в столице нашей Родины? – шутливо поздоровался Егор, протягивая руку товарищу.

– П-привет! – ответил Самойлов и крепко пожал протянутую руку. – Забыл, что ли, что я в училище поступать е-ездил. Вот что значит не писать друзьям письма, ничего про них не знаешь!

– Ну и как? – озадаченно спросил Егор.

– Как?! Да никак… К-кинули меня… И опять из-за этого проклятого заикания, хотя сам в-виноват, не исправил речь вовремя. Как говорится, что посеешь, то и пожнешь.

– Да-а, – с пониманием протянул Егор. – Давай покурим, – достав пачку сигарет, предложил он.

Друзья закурили. Иван рассказал Егору все, что с ним произошло в училище.

– Что дальше собираешься делать? – поинтересовался Егор.

– Пока отдохну, а т-там посмотрим, мо-может, поеду поступать в следующем году, е-если исправлю речь, конечно, – ответил Иван, ощутив, как надежда и тепло нежно вкрадываются в душу.

Егор посмотрел на часы, ведь военная дисциплина – это не просто красивое слово, он торопился:

– Пора мне, опаздываю на занятия.

– Ладно, Егор, иди, заболтались мы с тобой. Счастливо сдать летнюю се-сессию. Пока!

Друзья пожали друг другу руки, и Самойлов пошел своей дорогой. Убедившись, что времени до электрички еще достаточно, он решил съездить в аэропорт посмотреть на самолеты. Когда с Николаем, вторым лучшим другом Ивана, они приезжали в Москву, иногда, чтобы развеяться, ехали в аэропорт, пили пиво в кафе и любовались взлетающими самолетами, глядя в большие окна с видом на взлетно-посадочную полосу. Оба были большими любителями авиации.

Автобус медленно плыл в пробке на Ленинградском шоссе. Самойлов сидел у окна и рассматривал окрестности. Плотный поток машин забил собой три ряда дороги и не давал двигаться с нормальной скоростью. Водитель автобуса, не желая это терпеть, съехал на обочину и надавил на газ, и хоть старенькая машина теперь и ощущала собой каждую кочку, но зато скорость движения увеличилась, а затем и вовсе, вырвавшись из пробки, автобус рванул по направлению к аэропорту. Курс посадки в тот день проходил с запада, поэтому по мере приближения к аэродрому Иван стал видеть заходящие на посадку самолеты. Он смотрел на них не отрываясь, испытывая легкий восторг и эйфорию.

Вскоре показалось большое здание с надписью «Шереметьево-2». Выйдя из автобуса, Иван закурил и остановился около входа в аэропорт. Где-то совсем рядом был слышен приятный рев турбин, от которого у Ивана пробежали мурашки по коже. Мимо проходили иностранцы в красивых и дорогих костюмах, неся с собой чемоданы разных размеров, сумки и другой багаж. Таксисты зазывали пассажиров, множество людей выходило из здания, то и дело был слышен голос диктора аэропорта. Щелкнув окурок в урну, Самойлов зашел внутрь.

«Внимание, совершил посадку самолет авиакомпании „Аэрофлот“, рейс 101, прибывший из Нью-Йорка», – объявила девушка, повторив эту фразу по-английски.

Пройдя через огромный холл с информационным табло, залом ожидания и кучей торговых киосков, Иван очутился у дверей лифта и вскоре в любимом кафе. Это заведение было единственным местом в здании, откуда открывался вид на летное поле и стоянки самолетов, весь летный процесс был как на ладони. Кафе было скрыто от глаз обычных пассажиров и предназначалось в основном для работников аэропорта. Случайно открыв его для себя, Иван почти всегда бывал там, когда посещал столицу. Там было уютно и тихо, мирно играла музыка, посетителей почти не было, лишь за некоторыми столиками сидели в ожидании встречающие, попивая кофе, да люди в форме, уплетающие комплексные обеды. Пахло едой, и у Ивана засосало под ложечкой, желудок давал о себе знать. Решив перекусить, Самойлов подошел к стойке бара. Он взял две сосиски с хлебом и пару бутылок крепкого пива. Примостившись за пустой столик у окна, Иван стал с наслаждением есть, смотря на взлетающий Ил-86. Самолет быстро разбежался по полосе, затем, медленно подняв нос, плавно оторвался от земли и ушел в набор высоты, ревя движками на взлетном режиме, которые Ивану было очень плохо слышно из-за звуконепроницаемых стекол.

Огромный самолет стоял у терминала, его обслуживание перед вылетом шло полным ходом: к лайнеру подъезжали и отъезжали машины, заправщик, бортовое питание, погрузчик багажа, слив отходов. Он был так близко, что Иван мог видеть сидящих в кабине пилотов, их силуэты в белых рубашках с золотистыми погонами неспешно двигались по кабине. Чувство зависти вперемешку со щенячьим детским восторгом зародила в душе Ивана эта картина. Он смотрел на этих людей не отрываясь, мечтая самому когда-нибудь оказаться на их месте.

Россыпь счастливого девичьего смеха нарушила относительную тишину помещения. Две девушки в синей форменной одежде вышли из лифта и подошли к стойке бара. Оторвав взгляд от самолета, Иван обернулся: «Стюардессы», – подумал он. Они были красивы. Синяя форма придавала их стройным фигурам особенный шарм и грациозность. Заинтересованный Иван стал украдкой наблюдать за ними. Одна, высокая блондинка, перелистывая страницы, внимательно разглядывала меню, другая стройной походкой подошла к свободному столику и грациозно села на стул. Любопытство Самойлова переросло в большой интерес, ему сразу понравилась эта девушка с каштановыми, аккуратно собранными в пучок волосами. Летная форма, накрахмаленный воротничок белой рубашки, который выглядывал из-за повязанного сверху голубого шарфика, который так соответствовал форме, а особенно глазам, немного курносый носик, правильные и сочные губы.

«Девушка моей мечты», – озорно подумал Иван. Она так понравилась ему, что он забыл про все свои неудачи. Все его внимание, взгляд и душа были обращены на нее, сердце заколотилось быстрее, а где-то внутри приятный холодок, медленно поднимаясь снизу вверх, охватил его существо сладким и трепетным ощущением.

– Саша, иди сюда, – позвала белокурая стюардесса.

«Значит, тебя зовут Саша, Александра, Шура!.. Что ж, мне нравится это имя», – мыслил Самойлов.

Девушки сели за столик и за разговором стали обедать.

«Подойти, что ли? – размышлял Иван, но, вспомнив про свое заикание, сразу отбросил эту идею. – Они просто посмеются надо мной, с речью я сейчас совсем не в ладах, столько пришлось пережить, волноваться, и это необратимо сказывалось на ней», – Иван с горечью приложился к бутылке.

Где-то близко зазвонил сотовый, Сашина подруга открыла сумочку и достала телефон. Приземлившийся «Боинг-747» заруливал к терминалу по сигналам встречающего. Человек в звукоизолирующих наушниках и ярко-желтом комбинезоне активно махал красными жезлами, помогая лайнеру двигаться по разметке.

Блондинка встала и, похоже, собралась уходить.

– Я тебе позвоню, – сказала она Александре и пошла на выход.

Вообще Иван никогда еще не знакомился с девушками вот так, делая первый шаг. Все как-то получалось само собой. Все его прежние девушки были или его одноклассницами, или студентками из его группы в университете, куда сразу после школы поступил Самойлов, не попав в авиацию. Ему всегда и во всем мешал этот недуг – заикание, который вызывал страх заговорить.

Но тут он решился подойти. Увидев, что она одна, у него однозначно исчезли все сомнения. Преодолеть страх и быть более смелым помогло выпитое на голодный желудок крепкое пиво, которое уже давало о себе знать, разливаясь по телу теплой волной.

– Д-девушка, извините… у вас есть орден «За мужество»? – спросил Иван, подойдя к ее столику.

– Нет, – удивилась Александра. – А что? – она вопросительно посмотрела на него и улыбнулась.

Самойлова тут же поразили ее глаза, большие и выразительные. Их цвет был даже не голубым, а синим, похожим на цвет морозного неба. От ее строгого и одновременно дружелюбного взгляда Иван на мгновение еще больше растерялся, утонув в нем, как в глубоком океане, пораженный каким-то необыкновенным светом, который они излучали.

– Да нет, просто вы могли бы отдать его мне за то, что я н-набрался смелости подойти к вам, – продолжил Самойлов, сбрасывая с себя первое волнение.

– Интересно вы знакомитесь с девушками, молодой человек, – ответила она, с любопытством разглядывая Ивана.

– Вы знаете, я вообще сам так никогда не знакомился. Так что вы первая. Честно! Р-разрешите мне присесть к вам?

– Пожалуйста.

– Я не буду спрашивать, как вас зов-ввут, так как уже знаю, точнее, услышал из уст вашей подруги, как она наз-называла вас Сашей. А меня зовут Иван…

– Мне приятно, но извините, я должна идти, – сказала она, вставая.

– Как же так, пойдете, не оставив мне даже т-телефона и не оценив мою хра-храбрость?

– Ваня, так, кажется, вас зовут, а почему я должна давать каждому встречному свой телефон? – она окинула его строгим взглядом.

– Вы ошибаетесь, Саша, я не просто встречный. Вдруг, в конце концов, я ваша судьба? – выпалил он, не найдя ничего более подходящего.

– Ну, если судьба, то наши дороги обязательно пересекутся, но потом. Ведь от судьбы не уйдешь! – усмехнулась девушка.

– К-куда же вы так спешите? Может быть, мы куда-нибудь сходим или просто погуляем?

– Сегодня не получится.

– Почему? – наивно поинтересовался Иван.

– Просто потому, что сегодня я занята.

– Да? Но все же, может быть, вы отложите свои дела или это невозможно?

– Вы на редкость догадливы, и вот что, судьба по имени Иван, если хотите, я могу отвезти вас до города, и если уж вы так настаиваете, то мы встретимся, но не сегодня.

Незаметно за разговором они вышли из здания аэропорта и оказались на автомобильной стоянке. Саша подошла к «восьмерке» вишневого цвета. Машина пикнула, открыв центральный замок.

– Ну что, вы едете? – спросила Александра, открывая дверцу.

– Конечно! – улыбнулся Иван. – А цвет не ваш, к таким гл-глазам надо было п-подобрать что-то более подходящее, – садясь в салон, сделал комплимент Самойлов, мысленно похвалив себя за то, что вовремя вспомнил эту фразу из увиденного когда-то кинофильма.

Саша смущенно улыбнулась и включила первую передачу. «Восьмерка» медленно тронулась с места.

По дороге в Москву Иван балагурил, сам удивляясь себе, такого с ним еще не было. Когда впереди показался город, он попросил ее остановить машину у ближайшего метро.

«Восьмерка» вишневого цвета, включив левый поворотник, отъехала от обочины и плавно начала набирать скорость. Самойлов посмотрел ей вслед и пошел к метро, сжимая в руке маленький листочек с заветным телефоном.