Читать книгу: «От «А» до «Я»», страница 3

«Где-то на грани сна…»

 
Где-то на грани сна
Мысли бредут куда-то…
Память сошла с ума —
Спутала сроки и даты.
 
 
Синяя высь ясна,
Вихрей весенняя замять,
«Нет, то пришла не весна —
Осень», – твердит мне память.
 
 
Вьюжной зимы вечера,
Вальсы, что годы умчали…
«Нет, это было вчера,
И не придет всё сначала…»
 
 
Вижу ль ромашковый луг
Или бескрайнее поле…
«Ах, всё обман, мой друг,
То пред тобою море…
 
 
С белою пеной волна,
Мягкий и ласковый вечер,
Видишь – идёт она
Прямо к тебе навстречу
 
 
По тёплым волнам босиком,
Спеши же в её объятья…»
Мой сумасшедший дом —
Память, моё проклятье.
 

Деревня

 
Ещё вчера сюда я приезжал
Послушать шёпот августовской ночи,
А нынче тополь уж совсем опал,
И день сентябрьский стал ещё короче.
 
 
Унылая осенняя пора,
Сухой травой шуршит мышь полевая…
Под звездопад мечтал я лишь вчера,
А нынче дождик землю поливает…
 
 
Повисла над деревней тишина,
В ночи ни звука – ветка не шелохнет…
Вчера душа теплом была полна,
А нынче, словно жёлтый листик, сохнет…
 

Тополёк

 
Когда-то, строен и высок,
В лесу рос этот тополёк,
Но был еловым тот лесок,
И тополь в нём был одинок.
 
 
Тянуться к свету он устал
И постепенно сохнуть стал,
И вскоре час его настал —
С порывом ветра он упал…
 
 
Вот так и я среди людей,
Как будто тополь средь елей,
И нет любимой средь друзей,
Идёт уныло смена дней.
 
 
Сказал «прощай…» я летним дням,
Приходит осень в гости к нам,
Гуляет ветер по полям,
И время сохнуть тополям…
 

«Как быстротечен жизни час…»

 
Как быстротечен жизни час,
И чьи-то дни уж сочтены…
Одни страдают из-за нас,
Из-за других страдаем мы.
 
 
Вся жизнь страданием полна,
Так в чём её великий смысл?
Для всех предел – лишь тишина,
Где замирает даже мысль.
 
 
И всё же каждый что-то ждёт,
С надеждой ловит чей-то взгляд,
Мечтой, сомнением живёт,
Порой случайной встрече рад.
 
 
Но знаю я, что лишь одна
Достойна чуда той любви,
Что душу всю возьмёт, до дна,
И станет «храмом на крови».
 
 
Как высочайший дар небес
Приходит к одному из ста
Наградой казнь. Голгофы крест.
Судьба распятого Христа.
 
 
Проходит день в мельканье лиц,
Гляжу на мир поверх голов —
Как много кур в нём вместо птиц
И большеротых петухов.
 
 
Да, мир упорен и жесток,
И с обнажённым сердцем в нём
Ты будешь вечно одинок,
Пока не станешь… петухом.
 
 
И всё же я страданий крест
Не поменяю с их судьбой.
Ведь всё, что в этом мире есть,
Любовью создано одной.
 

«Всё пережито, прожито. Усталость…»

Не жаль мне лет, растраченных напрасно,

Не жаль души сиреневую цветь,

В саду горит костёр рябины красной,

Но никого не может он согреть…

С. Есенин

 
Всё пережито, прожито. Усталость
В моей душе, как будто ваты ком.
Мне всё равно, что мне ещё осталось,
Мне всё равно – придёт ли что потом.
 
 
И пусть бредут ещё куда-то годы,
Куда? Зачем? Мне это всё равно.
Осенним золотом украшена природа,
Но равнодушно я смотрю в окно.
 
 
Мне надоела эта позолота,
Тепло и синь почти июньских дней.
Стоит октябрь. С ума сошла погода.
Я жду унылых затяжных дождей.
 
 
И пусть снежинки в хороводе белом
Уронят наземь тихую печаль…
Все позабыто, в прошлом, отзвенело,
И ничего в ушедшем мне не жаль.
 
 
Не жаль мне лет, что мимо пролетели,
Не жаль любви своей – уж не суди.
Всё заметут январские метели,
Над всем поплачут серые дожди.
 
 
А я устал. Устал. И понапрасну
Во что-то верить сердцу я не дам.
Сгорел дотла костёр рябины красной,
Пора прийти осенним холодам…
 

Саулкрастовский филин²

 
Расскажи, саулкрастовский филин,
Снова сказку ты мне в тишине.
Ночь к рассвету близка, бьёт четыре,
И ни звука не слышно в квартире,
Отчего же не спится вдруг мне?
 
 
Помнишь ночи, те длинные ночи,
Что с тобой проводили вдвоём?
Ты, пушистенький серый комочек,
В темь таращил зелёные очи,
Я же молча писал за столом.
 
 
За окном диск луны поднимался,
Серебром заливая пейзаж…
День настал, я с тобой попрощался
И уехал. А ты – ты остался,
Молчаливых ночей моих страж.
 
 
И тебе, саулкрастовский филин,
Суждено век в пыли пролежать,
Не расскажешь ни сказки, ни были,
Все давно о тебе позабыли,
Всем давно на тебя наплевать.
 
 
Средь людей не ищи ты кумира
И в ночи никого не зови.
С первых дней сотворения мира
Это участь пустых сувениров
И сгоревшей ненужной любви…
 

«В ночь упёрся свет фар, как пророчество…»

 
В ночь упёрся свет фар, как пророчество,
Тьму с дороги в кюветы гоня,
И несётся моё одиночество,
Неприкаянность мчится моя.
 
 
Где конец этой гонки отчаянной,
Долгожданной стоянки огни?
Кто мне скажет с любовью нечаянной:
«Подожди, ты устал, отдохни…
 
 
Погляди ты в глаза мои пристально,
Руку дай – я с тобой погрущу,
Ты мне нужен, родной мой, единственный,
Никуда я тебя не пущу…»
 
 
Но рокочет мотор вновь пророчисто,
Призывая забыть суету.
Вновь садится за руль одиночество
И уносит меня в темноту…
 

«Снова сердце своё растревожил…»

 
Снова сердце своё растревожил,
Возвратил, что ушло так давно.
Сколько лет без тебя я уж прожил…
Сколь ещё мне прожить суждено?
 
 
Я вернусь к тебе снова с дождями,
С опадающей жёлтой листвой,
И осеннего ветра устами
Прошепчу: «Что случилось с тобой?»
 
 
Загрустишь, вспомнишь наши прогулки,
Белый вечер над гладью речной,
Звук шагов, так пугающе гулкий
В узких улочках Риги ночной.
 
 
Вновь мой ласковый голос услышишь,
Будто рядом с тобой я иду,
И тогда ты, возможно, напишешь:
«Приезжай, я давно тебя жду…»
 
 
Не дождусь я тех слов…
 

III. Качающийся шар

Октябрь 1974 – октябрь 1976

«Головы моей качающийся шар…»

 
Головы моей качающийся шар,
Словно колокол в ночи, звучит набатом
И зовет, как на беду, как на пожар,
Но не слышат люди тех раскатов.
 
 
И никто на помощь не спешит —
Каждый занят сам собой иль делом,
И напрасно колокол гудит
В этом мире людно-опустелом…
 

Болдино

Г. Г.

 
Осенний парк пустынен и уныл,
И жёлтый лист опал с нагих ветвей.
Когда-то Пушкин здесь средь лип бродил,
Как я сейчас брожу в тиши аллей.
 
 
И, вороша шагами слой листвы,
Спускался он к звенящему ручью,
Из родника хрустальной чистоты
Он воду пил… Как я сегодня пью.
 
 
Передо мной дерновая скамья,
Где он сидел задумчиво тогда,
И тень поэта снова вижу я —
Он здесь, со мною рядом. Навсегда.
 
 
Понятны мне его печали, боли —
Тот трудный мир, в котором жил поэт.
Да, счастья нет, но есть покой и воля,
И всё же жаль, что в мире счастья нет.
 
 
За годом год проходит торопливо…
Лучинник³ вновь пригрезится во сне…
Спасибо вам, мой милый друг, спасибо,
Что мир поэта вы открыли мне.
 

Б. Болдино, 13.10.74

«Тревожит ночь листвы шершавый шорох…»

 
Тревожит ночь листвы шершавый шорох,
Не облетевшей, жёлтой и сухой.
Я вновь и вновь перебираю ворох
Воспоминаний, связанных с тобой.
 
 
Любовь угасла. Горе пережито.
В душе спокойствие холодной пустоты.
Срывает время всё, что позабыто,
Как ветер рвёт последние листы.
 
 
И древо жизни с голыми ветвями
Зима укроет снегом седины.
Оно уснёт под белыми снегами
И будет ждать и ждать своей весны…
 

«Вы снова уезжаете, и снова…»

 
Вы снова уезжаете, и снова
Не знаю я, когда увижу вас.
Улыбку вашу и прощанья слово,
Поверьте, вспомню я ещё не раз.
 
 
Почти случайных встреч, что в прошлом были,
Вы оборвёте тоненькую нить.
Быть может, вы в душе уже решили,
Со мной простившись, больше не звонить…
 
 
Нет, нет. Конечно, будет всё как прежде —
Я вновь найду вас, буду встрече рад…
Вы уезжаете. Я с тайною надеждой
Ловлю последний пристальный ваш взгляд…
 

«Я много не прошу у вас. Не надо…»

 
Я много не прошу у вас. Не надо
Мне буйства глаз и чувства хоровод,
Довольно мне лишь ласкового взгляда,
Лишь ощущения, что кто-то встречи ждёт.
 
 
И прихожу я к вам не ради скуки —
Я просто вновь желаю видеть вас.
Как у камина в холод греют руки,
Я грею душу светом ваших глаз.
 
 
Я откровенно нежусь в их сиянье,
Ловлю блаженно каждый тёплый луч,
Вы разрушаете тяжёлое молчанье,
Отгородившее весь мир стеною туч.
 
 
Я оживаю, звуками наполнен,
Надежды просыпаются во мне,
Но мы прощаемся, желаний гаснут волны,
И остаюсь один я в тишине…
 
 
Я много не прошу у вас. Не надо
Мне буйства глаз, ночей в шальном бреду.
Довольно мне лишь ласкового взгляда,
Лишь ощущения, что с вами встречи жду…
 

«Живу спокойно. Дум моих пустыню…»

 
Живу спокойно. Дум моих пустыню
Не потревожит дождь былой печали.
Сомненья, боли, горечи гордыню —
Всё ветры, зноем иссушив, умчали.
 
 
Не суждено уж сердцу волноваться,
В чужой руке рука не задрожит.
И только сны порой шальные снятся,
Как страннику в пустыне – миражи…
 

«Среди зимы капель вдруг зазвенела…»

 
Среди зимы капель вдруг зазвенела,
Среди зимы вдруг с крыши потекло,
Как будто вдруг среди метели белой
Весны начало робкое пришло.
 
 
Повис туман клоками, словно вата,
И снег набух и от воды осел.
Опять весна, наверно, виновата,
Что средь зимы я снова заболел.
 
 
Как пуст мой дом, и у моей постели
Со мной в тиши никто не погрустит,
Ничьи глаза на миг не потеплеют,
Пустое кресло рядом лишь стоит.
 
 
Вы далеко. И каждый день ваш занят —
В дорогах странствий счастье вы нашли.
И даже если б не были в Рязани,
То и тогда б сюда вы не пришли.
 
 
Что вам мой дом? У вас своя дорога.
А мой же путь вьюга перемела.
Ну что ж, простите. Не судите строго
За то, что я искал у вас тепла…
 

«Затворите за мною вы дверь…»

 
Затворите за мною вы дверь,
До порога меня проводив.
Час прощанья настал, и теперь
Наши встречи уже позади.
 
 
И не знаете вы, что сейчас
Навсегда разойдутся пути
Наших судеб, что, встретившись раз,
Не смогли в жизни рядом идти.
 
 
Ухожу я. Порою ночной
Вам не вспомнить о том, что я был.
Я же вижу, как трудно со мной
Всем, кого я хоть каплю любил.
 
 
Милый взгляд ваш, тепло наших встреч
С благодарностью я уношу,
Но, увы, дружбы нам не сберечь,
Потому я сейчас ухожу.
 
 
Вы не скажете мне: «Приходи…»
Обо мне вам, увы, не грустить…
До порога меня проводив,
Вам осталось лишь дверь затворить…
 

Трава забвения. I

 
Не тревожат строки и слова
Головы больной воображенья,
В памяти моей взошла трава —
Долгожданная трава, трава забвенья.
 
 
Майский ветер шелестит травой
И уносит дум моих смятенье,
Дарит мне отраду и покой
Шелест той травы – травы забвенья…
 
 
Не зову и снов не берегу,
Расстаюсь со всем без сожаленья.
Гонит ветер волны по лугу
Средь густой травы – травы забвенья.
 
 
Тают сны в прозрачной синеве,
Отошли печали и сомненья,
Только вновь идёшь ты по траве,
По некошеной траве – траве забвенья…
 

«Finitа la comedia! Finita!…»

 
Finitа la comedia! Finita!
Из книги жизни вырвана глава.
Любовь без жалости в душе моей убита,
И вновь ясна, спокойна голова.
 
 
Finita la comedia! Довольно
Гореть в огне своих страстей пустых.
Мне провожать тебя уже не больно,
С улыбкой я пою весенний стих!
 
 
Ушло в небытье осени ненастье,
Иные мне открылися пути.
Я презираю раболепье страсти.
Finita la comedia!
Прости…
 

«Как медленно светает за окном…»

 
Как медленно светает за окном…
Какой тоскливый, сумеречный свет…
Проходит ночь без сна кошмарным сном,
И занимается безрадостный рассвет.
 
 
И снова день с чредой своих забот,
С сумятицей тревоги и волненья.
Уходит ночь. И новый день встаёт,
Не принося с собою облегченья.
 
 
Не жду я писем или телеграмм,
Всегда молчит мой телефон домашний,
И лишь тоскливо мне по вечерам,
Что новый день прошёл как день вчерашний…
________
 
 
Окончен день. Над снежной тишиной
Горит неярким пламенем закат.
Тускнеют краски. Синей пеленой
Стирает ночь зари багряный плат.
 
 
Окончен день, такой же, как вчера,
Совсем такой, как сотни дней подряд.
Ты можешь спать иль думать до утра —
В чём ты не прав и в чём ты виноват.
 
 
Когда придёт мне время собирать
В последний путь унылую ладью,
Я буду требовать, просить и умолять,
Чтоб привели Наташу – дочь мою.
 
 
К её щеке прижмусь своей щекой,
В последний раз вихры рукой встреплю…
Я виноват лишь перед ней одной,
Что так впустую прожил жизнь свою.
 
 
Что не сумел понять я до конца,
Зачем мне жизнь и этот вот закат,
И что растёт Наташа без отца
И познаёт всю боль больших утрат.
 
 
Летят года. И я своей рукой,
Увы, не в силах их вернуть назад.
Окончен день. Над снежной тишиной
Горит неярким пламенем закат…
 

«Что мне сказать, о Боже!…»

Грубым даётся радость.

Нежным даётся печаль.

Мне ничего не надо,

Мне никого не жаль…

С. Есенин

 
Что мне сказать, о Боже!
Я ненавижу свет.
Всюду одно и то же —
Слабым пощады нет.
 
 
Всюду в цене лишь сила,
Наглость, нахальство! Что ж,
Дерзкий становится милым,
Правдой – пустая ложь.
 
 
И забывают люди
Первой любви наплыв,
Время безжалостно губит
Чистых страстей порыв.
 
 
Было всегда так и будет.
Падают листья берёз,
И оскверняют люди
Смехом святыню слёз.
 
 
Я ненавижу небо,
Землю, где ты живёшь,
Имя тебе – измена,
В сердце – предательство, ложь.
 
 
Впрочем, не ты, так другая —
Мир одинаков для всех, —
Грусти делить не желая,
С радостью делим успех.
 
 
Мне ничего не надо,
Мне никого не жаль,
Сильным даётся радость,
Слабым даётся печаль…
 

«Когда один в слепой борьбе сомнений…»

 
Когда один в слепой борьбе сомнений
Я путь к спасенью яростно искал,
Когда весь мир был призрачным виденьем,
Кто мне помог из тех, кого я звал?
Кто мне помог и ласкою, словами,
Своим участьем душу оживил,
Когда меня бредовыми ночами
Болезни жар безжалостно душил?
Когда лишь шаг, и всё, и я исчезну!
Сорвусь в потоки яростных стремнин!
Кто перевёл тогда меня чрез бездну?
Никто.
Никто! Я всюду шёл один!
И вновь один стою я у дороги,
Поют ветра, мне душу веселя,
Подведены прошедшему итоги,
Оплачены долги и векселя.
Шумят дожди в осенней круговерти,
И ни к чему былое ворошить.
Да, я смогу – совсем один, поверьте, —
Всё зачеркнув, начать сначала жить.
 

Лучинник

1

 
Юноша мой милый,
Что глядишь устало
На сей край унылый,
Где так пусто стало.
 
 
Отрясает роща
Лист свой рыжеватый,
Словно алый росчерк
Линия заката.
 
 
Над лесной опушкой
Тихо как, послушай…
Лишь вдали хлопушкой
Щёлкнет кнут пастуший,
 
 
Да родник студёный
Чуть журчит, стекая
В пруд заросший сонный,
Струйками играя.
 
 
Наплывают грёзы,
Грусть вдруг без причины…
В сумерках берёзы,
Как щепа лучины.
 
 
Юноша печальный,
Ты о ком вздыхаешь?
Чей же образ дальний
Ты воспоминаешь?
 
 
И куда далёко
Грусть тебя уводит?
В роще одиноко
Только осень бродит…
 
 
Ночь уж наступает,
Месяц как полтинник…
Под луной сияет
Белизной Лучинник…
 

2

Как тихо в роще осени твоей…

М. Шестериков

 
Как тихо в роще осени моей…
Стоит Лучинник, грусти не скрывая,
Печально смотрит, как седой Борей
Ковром из листьев землю укрывает.
 
 
И листья кружат средь его ветвей,
Ладошкой машут, с деревом прощаясь…
Уходит прочь шумливый рой детей,
Уходит навсегда, не возвращаясь.
 
 
И я смотрю на этот листопад,
Мне грустно видеть осени дыханье,
Не рад Лучинник осени, не рад —
Кругом унынье, тлен и увяданье…
 
 
Что ж делать, время вспять не повернёт
И не изменит своего теченья.
Придёт весна, Лучинник зацветёт,
Зашелестит листвою обновленья.
 
 
Но человеку это не дано —
Один лишь раз он в жизни всё имеет,
И коль весна прошла давным-давно,
То осенью он попросту стареет…
 
 
Проходит жизнь, уходит в забытьё,
Летят года поспешной чередою.
Я вспоминаю прошлое своё,
Шуршат шаги опавшею листвою…
 
 
Печалью тех давно ушедших дней
Я, словно цепью призрачной, окован…
Как тихо в роще осени моей,
Стоит Лучинник, грустью очарован…
 

Болдино, 27.9.75

«Жила на свете глупая синица…»

 
Жила на свете глупая синица.
А может, не синица – воробей,
Не знаю, право. Только эта птица
Вдруг поселилась в комнате моей.
 
 
Она печально у окна сидела,
Глядела в небо… Ей не повезло —
Летать, бедняжка, вовсе не умела,
Ей перебили хрупкое крыло.
 
 
В окошко глядя, птица грустно пела,
Привыкла в одиночестве грустить,
Но людям песня грусти надоела,
Тогда решили птицу ту убить…
 
 
Умолкла песня, вновь не повторится…
Я потерял сокровище своё.
Как я жалею, что убили птицу…
И как теперь я беден без неё.
 

«За Окою дождь плывёт, качаясь…»

Грустно машут ветками берёзы,

Парк усыпан жёлтою листвой,

Пусть тебе напомнят эти розы

Имя, позабытое тобой…

Из посвящения

 
За Окою дождь плывёт, качаясь,
В синих тучах небо за Окой.
Я с тобою больше не встречаюсь —
Не знакомы больше мы с тобой.
 
 
Жёлтый лист, качаясь, в небе кружит
И ложится наземь в тишине…
Что же делать – я тебе не нужен,
Отчего же ты нужна так мне?
 
 
Думал я – давно всё отболело
И с тобой мне встречи не искать…
Мчится «жигулёнок» оголтело,
Словно счастье хочет он догнать.
 
 
На спидометре давно держу за сто я,
При обгонах не дрожит рука,
Как в бреду шепчу: «Шоссе пустое…
Ждать недолго, цель уже близка…»
 
 
Колокольных звонов переборы —
Вот и славный город Арзамас.
Ты ведёшь экскурсию к собору…
Семь шагов лишь разделяет нас.
 
 
О, минуты горестного счастья —
Наяву, а не в обрывках снов
На тебя смотрел, почти молясь, я —
Разделяло нас лишь семь шагов!
 
 
Нет, не семь шагов, а годы, ветры!
Равнодушье глаз твоих и слов!
Я промчался сотню километров,
Но не смог пройти те семь шагов…
 
 
Дождь плывёт, качаясь, за Окою,
В синих тучах небо за Окой.
Как в бреду шепчу: «Шоссе пустое…»
Не увижусь больше я с тобой.
 

12.10.75

«Пришёл октябрь, рукой своей искусно…»

Т. У. на 2.10.75

 
Пришёл октябрь, рукой своей искусно
Раззолотил узорочье листвы,
И на меня глядит светло и грустно
Осенняя прозрачность синевы.
 
 
Летят года… И листья вновь кружатся
В осеннем небе, словно журавли.
Прошли те дни, когда мне было двадцать,
Ах, как давно те дни уже прошли…
 
 
Как грустно вспоминать мне о прошедшем.
А на пороге осени дожди…
Но дарит жизнь нам новые надежды,
И счастье где-то, может, впереди?
 
 
Не стоит, право, грусти предаваться —
Пусть на пороге осени дожди,
Пусть мне сегодня далеко не двадцать,
Но вновь твержу я сердцу:
«Верь и жди…»
 

«Бывают дни, когда строка послушно…»

И пальцы просятся к перу,

перо к бумаге…

А. Пушкин

 
Бывают дни, когда строка послушно
Сама легко бежит из-под пера,
Тогда с листом бумаги мне не скушно,
И с ним я коротаю вечера.
 
 
Но иногда хандрою я страдаю,
Такой хандрой – хоть в петлю от тоски,
Тогда перо надолго я бросаю —
Из-под него не выйдет ни строки.
 
 
Тогда ничто меня не привлекает —
Природы прелесть, женщин красота —
Ничто тогда души не окликает,
И я бегу от чистого листа.
 
 
Но дни проходят в хлопотах, в заботах,
Хладеет пламя горечи в груди,
Улыбкой грусти, скушной позевотой
Я вновь встречаю осени дожди.
 
 
Листа паденье в медленном зигзаге
Притянет вновь рассеянный мой взор,
Рука потянется к перу, перо к бумаге,
И новых строк проявится узор…
 

«Сегодня я слезы не уроню…»

 
Сегодня я слезы не уроню —
Мужчине плакать, право, не пристало.
Обиды боль я в сердце схороню,
Чтоб твёрже камня сердце моё стало.
 

6.10.75

«Так судьбой решено…»

 
Так судьбой решено —
Мне идти суждено
До конца от порога к порогу,
Постучусь лишь в окно,
Но все дома давно,
Снова я собираюсь в дорогу.
 
 
Что напрасно просить
Меня в дом пригласить,
Чтоб хоть руки согреть у камина,
Нет, судьбы моей нить
Будет вечно кружить
От порога к порогу – всё мимо.
 
 
И одна из разлук
Не прибавит мне мук —
Мне знаком горький час расставанья,
Замыкается круг,
И тепло чьих-то рук
Уношу я с собой на прощанье.
 
 
Чуть кивнув головой,
Дверь закрыв за собой,
Слышу я голоса сожаленья…
Ветра горестный вой
У меня за спиной
Словно просит с надрывом прощенья…
 
 
Не зовите меня.
В свете тусклого дня
Снова я отправляюсь в дорогу,
Ничего не храня,
Никого не кляня,
Я иду от порога к порогу…
 

«Снова осень, горькая немилость…»

 
Снова осень, горькая немилость,
Вдруг подкралась незаметно как,
Вроде лето, лето колосилось,
И вдруг лист весь жёлтый, как медяк…
 
 
И вдруг ветер с лютым озлобленьем
Бросил в спину жёлтую метель…
Я гляжу с печалью и смятеньем —
Уж не мне ли стелет он постель?
 
 
Уж не мне ль поёт прощальну песню
На закате серенького дня?
Если б только знать мне лишь, о, если б
Знать, что он хоронит не меня…
 
 
Я ещё бы тыщи вёрст отмерил,
Побродил, тоскуя и любя,
Если б только знал я, если б верил,
Что хоронит ветер не меня…
 
 
Всё забыто в прошлом, отлетело,
Ничего в прошедшем мне не жаль.
Только ветер гонит оголтело
По оврагам жёлтую печаль.
 
 
Жёлтым тленом посыпает травы,
Словно шепчет: «Жизнь ты прожил зря…»
И в молчанье над нагой дубравой
Догорает жёлтая заря…
 

Июнь 1976

Посвящение на 12.10.76

За Окою дождь плывёт, качаясь,

В синих тучах небо за Окой…

Я с тобою больше не встречаюсь,

Не знакомы больше мы с тобой.

Грустно машут ветками берёзы,

Парк усыпан жёлтою листвой…

Пусть тебе напомнят эти розы

Имя, позабытое тобой…

В. Бастраков

Неужели Вы думаете, что, если бы Лаура была женой Петрарки, он стал бы писать всю жизнь сонеты?

Байрон

 
Примерно так сентиментальнейший поэт
Читал возлюбленной тоскливый свой сонет,
Она ж ему, очей потупив свет,
Лишь улыбалась ласково в ответ.
 
 
И думала меж тем, роняя вздох:
«Сонет, быть может, и не так уж плох,
Но вот поэт, бедняжка, так иссох,
Уж лучше бы не мучился, а сдох…»
 
 
Увы, порой мы мечем словеса
В пустых глазниц слепые небеса
И уповаем лишь на чудеса —
Вдруг упадёт из них любви слеза!
 
 
Глупцы! В своих надеждах мы смешны!
Для женщин деньги и успехи лишь важны.
И как бы ни были сонеты те нежны —
Они, поверьте, вовсе не нужны.
Глупцы!
   В надеждах, право, мы смешны…
 

«День прошёл, и слава богу…»

 
День прошёл, и слава богу.
В гонке бешеной пустой
Только смотришь на дорогу
Под ветров мотив простой.
Всё на свете забывая,
Лишь бездумно вдаль летишь
И, легко рулём играя,
Иль поёшь, или свистишь.
Мчатся мили мне навстречу,
Час прошёл – я далеко.
Никаких забот на плечи,
Я свободен, и легко
Так лететь навстречу ветру,
Упираясь лбом в закат,
Не считая километров,
Убегающих назад.
Мимо вёрсты пролетают,
И летят вразнос часы,
На стекле дождинки тают,
Словно капельки росы.
Плачут ветры в поднебесье,
Шины воют в вираже,
Мне простор дороги тесен,
Но… Проходит день уже.
Вот и вечер… И я дома.
Ну так что же? Что мне дом?
Одиночества истома
В доме ждёт меня пустом.
Но меня ль оно пугает?
Одиночеству я рад.
В жёлтых листьях облетает
За окошком старый сад…
Ах, пуховые подушки,
До чего же вы мягки!
В полумраке снова Пушкин
Дарит мне свои стихи.
Как легко его дыханье,
Как могуч и волен стих!
За окошком трепетанье
Жёлтых листьев…
Ветер стих.
И усталая дорога,
Что трудилась дотемна,
Затихает понемногу.
Светит в окна мне луна,
Молча смотрит прямо в очи,
Стелет тени на кровать…
Что ж, луна, спокойной ночи.
Ты свети.
Я буду спать.