Читать книгу: «Возьми меня замуж! Проза XXI века», страница 3
Глава 6
Но в тот вечер Шумилову заглянуть к Екатерине не удалось: ректор забрал его с собой на переговоры. Гюлет решил открыть курсы русского языка для своих гидов и кто, как не Шумилов, мог лучше всего подсказать, как это сделать. Более того, в конце переговоров турок даже пытался уговорить ректора Академии туризма, чтобы эти курсы, хотя бы на первых порах, возглавил Шумилов.
– Этот вопрос вполне обсуждается, – согласился ректор. – Покажите ваши условия господину Шумилову и возможности для его работы. По возвращению в России мы их обсудим. Ты же не будешь возражать против того, чтобы поработать в Турции, Петр Владимирович?
– Все может быть, – неопределенно ответил Шумилов.
Переводчик даже не успел перевести эту фразу, его жестом руки остановил Гюлет.
– Окэй! Договорьилис? – по-русски спросил он и протянул руку Шумилову.
Тот руку пожал, но в ответ улыбнулся:
– Пока еще не совсем окэй? Условий-то я не услышал.
Дождавшись окончания перевода, Гюлет засмеялся. Вслед за ним засмеялся и ректор.
– Ждем ваших предложений, господин Гюлет.
Зато следующий вечер, а это был предпоследний день поездки, ничто не помешало Шумилову провести вместе с Екатериной.
– Господин Гюлет обещал завтра, на прощание, если, конечно, погода позволит, устроить полеты на воздушных шарах над Каппадокией. Я не знаю, хотите вы или не хотите посмотреть на все с высоты, но я вас записал на экскурсию.
Они ужинали вместе, сидя за одним столом.
– Если это в качестве извинения за мой вчерашний пустой вечер, то я это принимаю, – сказала она.
Он улыбнулся.
– Увы! Я не всегда властен здесь над своим временем. Но в качестве извинения я бы все-таки предложил нечто другое.
– Что же?
– Выпить на брудершафт.
– Да вы нахал, Петя. К тому же, мне не очень нравятся здешние турецкие вина.
– Что же делать, если других здесь нет… Хотя постойте!
Он встал и подошел к барной стойке. О чем-то долго говорил с барменом по-английски. Тот сначала качал головой, но потом согласился и ушел в служебное помещение. Шумилов вернулся к своему столу.
– Куда вы его послали?
– Я спросил, есть ли у них французские или итальянские вина. Он сначала отнекивался, потом сказал, что хозяин запрещает подавать иностранные марки. Но я его все-таки уговорил, он обещал принести что-то итальянское. Такое вино вас устроит?
– Я смотрю, вы умеете добиваться своего. Жена, наверное, вас за это особенно ценит.
– У меня нет жены, если вас это интересует. А вообще, умение добиваться своей цели – одна из важнейших черт любого человека. Человек без цели, как роза без шипов – вроде бы и пахнет так же, и красива так же, но – не то, потому как не колется.
Бармен принес пузатую бутылку «кьянти» с черным петухом на горлышке и два тюльпанообразных бокала, поставил бокалы на стол, наполнил их вином, снял с рукава белоснежную салфетку, поклонился и ушел.
Шумилов поднял бокал, посмотрел, как на свету переливается темно-красный цвет вина, меняя окрас, в зависимости от угла наклона. Затем поднес бокал к носу, провел рукой справа налево, удовлетворенно кивнул. Екатерина зачарованно следила за всем этим действом. Она чувствовала в себе какую-то перемену, но какую, и в чем она заключается, понять пока не могла.
Наконец, Шумилов произнес, глядя прямо в глаза женщине:
– Надеюсь, теперь вы не откажетесь от своего слова и выпьете со мной на брудершафт?
– А я разве давала такое слово?
– Конечно! – решительно произнес Шумилов, чем заставил Екатерину засомневаться в самой себе.
– Ну, раз я обещала, то я готова.
Они перекрестили руки и пригубили бокалы. При этом он внимательно следил за ней, а она, смутившись, прикрыла глаза.
– Ну, вот! – сказал он, ставя бокал на стол. – Ты уже знаешь, что у меня нет жены. А ты замужем?
– Не рановато ли вы… ты начал устраивать допрос? – деланно возмутилась она.
– Почему, допрос? – пожал он плечами. – Всего лишь праздное любопытство. Мы же на отдыхе, а на отдыхе принято праздно любопытствовать.
Она хмыкнула, прикрыв рот рукой, он в ответ улыбнулся.
– На отдыхе принято и курортные романы заводить. Уж не хочешь ли ты и этим заняться?
Он снова наполнил вином оба бокала, взял свой в руку и замер в ожидании. Екатерине ничего не оставалось делать, как последовать за ним.
– Споить меня хочешь?
– Одной бутылкой вина на двоих? Смешно!
Они чокнулись и выпили. Он наколол вилкой оливку и положил ее в рот. Вытирая губы салфеткой, произнес:
– И что касается нашего курортного романа – тоже смешно.
– Почему это? – пережевывая кусочек киви, спросила она.
– Курортный роман бывает где?
– Где?
– На курорте. Правильно? А мы с тобой где?
– Где?
– В служебной командировке! Поэтому, если у нас и роман, то никак не курортный, а, скорее, служебный, – он улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой, а она не смогла удержаться и засмеялась.
Он снова наполнил бокалы, опустошив бутылку. Но теперь уже она взяла инициативу в свои руки.
– Петя! Я не могу, как ты, высокопарно выражаться, поэтому скажу прямо: мне было приятно с тобой познакомиться поближе, приятно, что ты скрасил здесь, в Турции, мой досуг. Видимо, богу было угодно, чтобы мы с тобой встретились. И тогда, в Москве, и сейчас, здесь.
– Взаимно!
Их взгляды встретились, они, казалось, целую вечность смотрели друг на друга. Губы их задрожали, сердце защемило в сладостной истоме, повлажневшие глаза подернулись легкой дымкой печали. Их лица стали приближаться друг к другу, но Екатерина, подняв свой бокал, остановила это движение и начала жадно, будто долго мучимая жаждой, пить сладкое, вкусное вино. Голова у нее от выпитого слегка закружилась, глаза стали слегка косить.
– Пойдем ко мне в номер? – зашептал ей в самое ухо Шумилов.
– Лучше ко мне, – так же шепотом ответила она.
Они встали и, взявшись за руки, вышли на улицу. Свежий воздух и теплый, но настойчивый ветер немного привел ее в чувство. Легкое опьянение начало проходить. И пока они поднимались по лестнице на третий этаж, Екатерина уже взяла себя в руки. У нее закралось сомнение на счет Шумилова: не такой же ли он ловелас, как тысячи других мужиков? Сначала обаяет женщину, добьется своего, а потом она ему станет не интересна. И потом, она его совершенно не знает. Даже то, что у него нет жены, еще не факт. Нет жены, так есть любовница. А она не хочет быть второй. Чувства, как и вино, требуют выдержки. С этой решимостью она и открыла дверь своего номера и впустила Шумилова в номер.
А он вдруг остановился посреди комнаты в нерешительности.
– Что-то не так? – удивилась она.
– Не так. Что ж я, пришел в гости к женщине и с пустыми руками?
– О боже! Да мы же с тобой только что из ресторана. Присаживайся в кресло, а я ненадолго загляну в ванную.
Она закрыла дверь ванной комнаты, подошла к зеркалу, долго и внимательно смотрела на себя, словно изучала, искала какие-то изъяны на лице, считала неглубокие и нисколько не портящие ее морщинки у глаз и у краешков губ. «Интересно, сколько ему лет? Вроде бы уже не мальчик, но и не ровесник мне. Да, кстати, а сколько лет он бы мне дал?» Она улыбнулась своим мыслям. Облокотилась о ванну, достала из сумочки расческу, провела по своим коротким, но достаточно густым волосам, затем вытащила губную помаду, провела ею по губам, пожевала немного, открыла кран, сполоснула руки. Вздохнула и вышла.
Шумилов сидел в кресле, листая какой-то турецкий журнал, лежавший на столе. Когда она вышла, он поднял на нее глаза.
– А ты красивая.
– Спасибо! – улыбнулась она.
– Расскажи немного о себе, – попросил он.
– Знаешь, Петя… Ну, в общем, я такой человек… Я же понимаю, к чему все идет у нас. А я так не могу.
– К чему идет? Как так?
– Да все ты понимаешь, – зарделась она от волнения. – Ты мне нравишься, не буду скрывать. Но я не могу вот так сразу. Давай, вернемся в Москву и подумаем.
Она вдруг села ему на колени и стала оглаживать его волосы, при этом старалась не заглядывать в его глаза. Он оказался в какой-то задумчивости. Потом взял руку, гладившую его, поднес к своим губам, стал целовать кончики пальцев. Затем взял вторую руку и стал целовать обе, поднимая их все выше, пока не довел до уровня подбородка. И только теперь она заставила себя заглянуть в его глаза. И прочитала в них какую-то странную печаль. Не удержалась, сама прижала свои губы к его губам. Они долго и сладко целовались и чувствовали, как из одного тела в другое перебегают кровяные тельца, сближая два организма.
И вдруг резко поднялась, улыбаясь, вытерла рукой переметнувшуюся на его сторону губную помаду. Взяла его за руки и подняла.
– Давай на этом сегодня и завершим нашу встречу.
Он посмотрел на нее и улыбнулся.
– Хорошо! Но завтра с утра мы с тобой летаем на воздушных шарах. Ты не забыла?
– Не забыла.
В последний день, после полета на шарах, всем дали свободное время. При этом предложили желающих отвезти в Кайсери на крытый базар Капали Карси. Гид объяснил, что этому базару уже больше полутора веков и славится он сейчас продажей золотых и серебряных украшений. Разумеется, все согласились. Турецкие ювелирные изделия хоть и уступали индийским в цене, все же были намного дешевле отечественных.
Шумилов долго выбирал для себя кольцо – ему больше нравилось серебро, и продавец предложил ему широкий серебряный перстень с красивым голубым ляписом, обрамленным точечками циркония. Поторговавшись в цене, он вытащил из кармана несколько долларовых купюр. И вдруг его внимание привлек более легкий, явно женский серебряный перстень с вделанным в сердцевину крупным черным опалом. Здесь он даже особо торговаться не стал.
– Я беру эти два перстня! – сказал он продавцу на английском.
Тот понимающе кивнул и достал красивые, отделанные темно-вишневым бархатом коробочки.
– Я думаю, жене твое кольцо понравится, – подошла к нему Екатерина.
Укладывая покупки в сумку, Шумилов спокойно ответил:
– Я уже тебе говорил, что я не женат.
– Но колечко-то для женщины?
– Разумеется, для женщины. Авось, кому-нибудь пригодится, – он улыбнулся. – Ты-то себе что-нибудь купила?
– Посмотри, мне идет эта цепочка?
Он окинул ее оценивающим взглядом и одобрительно кивнул.
– Хорошо! Нет, правда, хорошо!
В самолете он сидел рядом с ней. Своевременно договорился с коллегой по академии поменяться местами. Для Екатерины это стало неожиданностью, но неожиданностью приятной. Она улыбалась, глядя на него, затем, когда самолет уже был в воздухе, она слегка дрожавшими пальцами прикоснулась к его руке, он обнял ее ладонь, она положила обе руки (свою и его) себе на колени. И все продолжала счастливо улыбаться. Она поняла, что не ошиблась в нем.
– Ты знаешь, а я ведь случайно занялась турбизнесом, – заговорила она. – Я ведь юрист по образованию.
– Да ну? – удивился Шумилов.
– Ну да! – кивнула она. – Ты, наверное, в курсе, что в последние годы самыми востребованными профессиями были юристы да экономисты. Вот все и хлынули за этими корочками. И теперь их, как собак нерезаных. Вот и маются многие, перепрофилируются. А некоторые, как я, и вовсе занялись совершенно другим делом.
Шумилов понял, что ей нужно выговориться. Он откинулся на спинку кресла, чуть опустил его, так, чтобы мог видеть ее лицо, и прикрыл глаза.
– Ты меня слушаешь, Петя?
Он молча кивнул, улыбнувшись. Он, казалось, в этот момент тоже испытывал полное блаженство.
Глава 7
Лесун уже рукой махнул на возможность вернуть в группу Светлану и от бессилия стал больше пить. Но Федор оказался более настойчивым, он решил еще раз встретиться с девушкой и поговорить с ней по душам.
– Бесполезная ситуация! – махнул рукой Лесун, прикладывая к губам банку пива. – Дурная трата времени. Мне проще отмутузить этого мудака препода, из-за которого Светка нас предала, чем уговаривать ее.
– Ты не забывай, что у нас через две недели сольник в Балашихе. И я, как руководитель группы, не позволю сорвать концерт. Администратор сказал, что уже билеты продаются, а ты знаешь, во что нам выльется отказ? Одна неустойка похоронит нас насовсем.
– И ты думаешь, что это теперь волнует Светку? Ее теперь волнует один лишь преподский хрен: будет ли он стоять, и сколько он будет стоять, – Лесун хмыкнул, допил пиво и бросил пустую банку в корзину для мусора.
– Посмотрим!
Федор был настроен решительно, но Светлану он нашел не сразу. На телефонные звонки она не отвечала, в институте ее в тот день тоже никто не видел. Она появилась лишь на следующий день. Вся сияющая, она вышла из машины Шумилова и, пока тот парковался, побежала в здание института. В холле она и столкнулась с Федором.
– Привет, Свет!
– Ой, Федя! – она слегка растерялась и стала глазами шарить по сторонам, затем улыбнулась и показала ему правую ладонь с кольцом на безымянном пальцем. – Глянь-ка, что мне подарили.
– Опал? – безошибочно определил Федор.
– Точно!
– Балует тебя твой Шумилов. Впрочем, не о нем сейчас речь, а о тебе. Разговор к тебе есть. Отойдем в сторонку?
– Ой, Федь, давай после. Скоро звонок будет.
– Ничего! Звонков будет еще полно, надоест даже.
Он довольно бесцеремонно взял ее под руку и отвел подальше от входа. А она все поворачивала голову, ожидая, когда же войдет Шумилов. Но вот и он. Она хотела позвать его, но, скользнув взглядом по решительному лицу Федора, поняла, что лучше дать ему выговориться. Это, конечно, не психопат Вадим – Федор более интеллигентен. Тем не менее, и он умел сердиться так, что мало не покажется. Тем временем Шумилов прошел, не заметив ее, зато встретив своего коллегу преподавателя. Поздоровавшись, они сразу же направились к лифту.
– Ты мне можешь внятно объяснить, почему ты решила забить на ребят, на всю нашу группу? Или тебе запретил заниматься музыкой твой Шумилов.
– Ничего он мне не запрещал, – вспыхнула Светлана. – Я сама так решила.
– Послушай, давай так договоримся: мы сыграем концерт в Балашихе, и ты можешь быть свободна. Мы же не можем найти солистку за неделю и сделать так, чтобы она выучила весь репертуар.
Прозвенел звонок. Светлана было дернулась, но Федор удержал ее за руку.
– Ты не понимаешь, что из-за твоей подставы, мы сорвем концерт, налетим на неустойку – а это, поверь мне, большая куча бабок? И, между прочим, с тебя это тоже причтется, поскольку официально пока еще ты член группы. Кстати, можешь пригласить на концерт и своего Шумилова.
Последний аргумент подействовал на Светлану. Она вздохнула.
– Хорошо! Я согласна продолжить работу с вами только до Балашихи, но…
Федор облегченно вздохнул, но Светлана приложила палец к его губам.
– Но ты предупреди Вадима, что, если он хоть пальцем тронет Шумилова, я к вам ко всем и близко не подойду. И вообще, объясни ему, что я его… Впрочем, ничего не надо объяснять. Можно я пойду уже, а?
– Если поклянешься, что сегодня вечером придешь на репетицию.
– Но сказала же, что приду.
Глава 8
Сотрудники турфирмы не могли понять, что произошло с их директрисой после возвращения из Турции: она не то, чтобы посвежела лицом, она посветлела, в глазах зажглись веселые огоньки, общение с ней стало более дружелюбным. Секрет этих изменений попыталась раскрыть бухгалтер Тамара:
– Не влюбилась ли в кого наша Екатерина Вячеславовна?
– Да ты что, Том? Не в Турции же, за какую-то неделю, – возразила ей рыжая и большегрудая.
– Ой, не знаю, девчонки.
Вошедший в это время Ракицкий нахмурился и строго спросил:
– Это что за собрание вы устроили? Вы знаете, что власти запретили больше трех человек собираться в несанкционированных местах? Давайте работать!
– Во-первых, только с вашим приходом нас стало больше трех, – возразила бухгалтер. – Во-вторых, если мы собрались в одном месте, это вовсе не означает, что мы не работаем.
Зазвонил телефон. Рыжая сняла трубку.
– Алло! Турфирма «Светлана». Вас слушают!
– Вот видите, – негромко произнесла Тамара, кивнув в сторону телефона.
Ракицкий ничего не сказал, ушел к себе в кабинет, а третья сотрудница, уткнувшись в оказавшийся под рукой буклет, хихикнула. Бухгалтер также пошла на свое место.
Ракицкий после возвращения Екатерины из командировки тоже заметил изменения в ней. Поэтому и хмурился, сердился на нее, понимая, что у нее кто-то появился, но не он. Хотя и нелепо было ему, женатому на другой, ревновать начальницу к другому мужчине, но подспудно он осознавал, что это именно была ревность. Он имел на нее какие-то свои виды, хотел войти в долю – турфирма хорошо развивалась, и иметь проценты от прибыли было бы неплохо. А какой способ лучше всего сработает для того, чтобы войти в долю к женщине? Разумеется, постель.
Екатерина и в самом деле всю неделю после возвращения из Турции чувствовала себя необычайно легкой и счастливой. Вот и сегодня она вошла в офис с улыбкой на лице.
– Привет, девчонки! У нас все нормально? Дела идут? – задорно произнесла она и, не останавливаясь, проследовала в свой кабинет, который, впрочем, она делила с Ракицким.
– Все нормально, Екатерина Вячеславовна, – ответила рыжая и переглянулась с напарницей, которая в это время разговаривала по телефону с очередным клиентом, при этом обе улыбнулись.
– Здравствуй, Стас! Есть какие-либо новости?
Она бросила сумочку на стоявший рядом с ее креслом стул, подошла к зеркалу, висевшему посередине стены, между ее и Ракицкого столами. Поправила прическу, слегка припудрилась.
– Ты знаешь, как ни странно, был первый звонок по Каппадокии, спрашивали о возможности организовать паломнический тур.
Екатерина улыбнулась и вернулась на свое место.
– И что же здесь странного? Я ведь не зря туда ездила, и мы уже неделю назад выложили на сайте информацию об этом.
– Да, но это же не одиночные туристы, а целая группа. Чтобы так сразу среагировать.
– Ну, значит, мы с тобой хорошо работаем, не так ли, Стас?
Ракицкий впервые за эту неделю позволил себе скривить губы в улыбке. В данном случае, ему понравилось, что Екатерина сказала «мы», а не «я», чем она прежде не раз грешила.
Зазвонил телефон у Ракицкого.
– Алло!.. А, да, да, да! Я вас внимательно слушаю…
Екатерина больше уже не могла терпеть. Если он сегодня ей не позвонит, она пошлет к черту свою гордость, и сама напомнит ему о себе. Он ведь обещал позвонить ей дня через три, а прошла уже целая неделя. Неужели и он такой же, как все? Ей не хотелось в это верить. Ведь там, в самолете, она почти раскрыла ему свою душу… Она, конечно, может понять всю его занятость: работа одновременно в двух вузах, докторская диссертация, научная работа, но все же, хоть пару минут мог бы найти.
Ее мысли прервала рыжая большегрудая Настя.
– Екатерина Вячеславовна, тут вас какой-то мужчина спрашивает.
– Кто? – вскинула она голову и сердце ее непроизвольно затрепетало: ей почудилось, что он на расстоянии прочитал ее мысли.
– Не знаю, говорит, что знакомый…
– Это я, Екатерина Вячеславовна, – отодвигая рыжую в сторону, в кабинет вошел Шумилов.
– А, Петр Владимирович, здравствуйте! Рада вас видеть!
Она встала, пошла ему навстречу. Голос ее внезапно дрогнул и лицо стало покрываться краской. И не только Ракицкому, но и рыжей девушке сразу все стало понятно. Она махнула своей большой грудью, разворачиваясь, и тут же бросилась в кабинет бухгалтера, заговорщически громко зашептав:
– Томка, он пришел!
– Кто – он? – отрываясь от компьютера, спросила Тамара.
– Ну, нашей Катьки ухажер или хахаль, не знаю точно.
– Да ты что?
– Сама глянь!
Бухгалтер встала, порыскала по столу в поисках подходящей бумаги, нашла какие-то расчеты и пошла к начальству.
А Екатерина в это время продолжала стоять.
– Чем обязана вашему визиту?
– Вот, как я и обещал, принес сидюк с фильмом по Каппадокии, – он протянул ей диск. – С путеводителем придется немного подождать. Сами понимаете, книжки пишутся дольше, чем снимаются фильмы.
– Ну да, конечно! – она взяла диск и вернулась к своему столу. – Ой, чего же вы стоите? Присядьте, а я пока диск посмотрю. Кстати, Стас, это вот тот самый человек, который, как я тебе говорила, даст нам копию фильма, который он снимал в Каппадокии для Академии туризма, но и я попросила ему сделать копию для нас.
– Очень приятно! – Ракицкий привстал и протянул Шумилову руку. – Станислав.
– Петр!
– Это мой заместитель, – представила Ракицкого Екатерина.
– Я так и подумал.
В этот момент в кабинет вошла бухгалтер. Глянув на Шумилова и тут же скосив глаза на Екатерину, она все переиграла.
– Станислав, у меня есть к вам пару вопросов по расчетам, – она потрясла перед собой бумагами. – Не могли бы вы ко мне зайти?
– Что?! – не сразу среагировал Ракицкий, но тут же сообразил. – А, да-да, сейчас.
– Боже мой! Ты не давал о себе знать целую вечность, – горячо зашептала она, оставшись с ним наедине и устремив взгляд повлажневших глаз на Шумилова. – А у меня, видишь, даже кабинета отдельного нет, экономим все.
– Причем здесь кабинет, – так же шепотом ответил он. – Кабинеты ведь существуют не для свиданий, а для деловых встреч, не так ли?
– Так! – немного подумав, ответила она и засмеялась.
– У меня было работы под завязку. А тут еще ректор контракт готовит для меня, хочет в Турцию на полгода меня отправить.
– Как в Турцию, зачем? – испугалась Екатерина.
– Господин Гюлет хочет организовать для своих гидов курсы русского языка, а ректор взял и рекомендовал меня.
– И… скоро ты уедешь?
– Я думаю, что еще не скоро. Большой сезон-то уже в разгаре. Если только зимой, к следующему лету.
– А ты не можешь… отказаться?
– Но это же хорошие деньги, Катя? Кто в наше нелегкое время от этого отказывается?
– Ну да, да! Это я так… Сама не знаю.
Вернулся Ракицкий, опять мрачнее тучи. Шумилов поднялся.
– Ну, ладно! Я свою миссию выполнил и с вашего позволения, пойду. Мне еще в институт на лекцию нужно успеть.
– До свидания! – обратился он к вернувшемуся в кабинет Ракицкому.
– Всего хорошего!
– Погодите, Петр Владимирович, я вас провожу.
Екатерина вышла из-за стола, пошла вслед за вышедшим Шумиловым.
– Стас, если есть желание, посмотри диск, который принес Петр Владимирович. Получишь удовольствие.
Они вышли на улицу. Не спеша пошли вдоль здания. Она держала его под руку, то и дело бросая на него влюбленный взгляд. Турфирма снимала трехкомнатный офис на первом этаже жилого, двенадцатиэтажного дома. Вход, правда, был не со двора, а с улицы.
– У тебя сегодня вечером какие планы? – спросил он.
– Я в твоем распоряжении, – она зарделась, будто девчонка, которой впервые в жизни назначают свидание.
– Вот и отлично! Приглашаю тебя в ресторан.
– Где и когда?
– Я заеду за тобой часов в восемь. Не очень поздно?
– Я буду ждать.
Они подошли к его машине, остановились.
– Кстати, хотел спросить. Ты живешь, насколько я знаю, в Москве. А офис у тебя почему в Королёве?
– Так я в Москву с дочкой всего три года как переехала, квартиру купила. А так родилась и жила здесь, в Королёве, по-старому в Подлипках. И потом, в Москве столько турфирм, такая конкуренция. А здесь нас раз-два и обчелся.
– У тебя и дочка есть? Ты не говорила.
– Да-а… Большая уже, студентка.
Она вдруг испугалась, что он сейчас удивится дочери-студентке и спросит, сколько ей лет. Но его этот вопрос совершенно не интересовал и спросил он совершенно о другом.
– А что со здешней квартирой?
– Сдаю, не очень дорого, правда, все-таки двухкомнатная. А деньги дочери отдаю. Кстати, ты же видел мою квартирантку. Рыжую такую.
– А, это вот с такими сиськами? – он согнул обе руки в локтях и поднял их.
– Ага! – она захохотала, прижавшись к нему. – Она живет там с мужем и с сыном.
– Ну, можно сказать, что мы с тобой соседи. Я же в Мытищах живу, так что по Ярославке здесь всего ничего.
– Правда? Ой, как хорошо!
– Извини, Катя, я и в самом деле уже опаздываю. А вечером заеду. Кстати, вам должна позвонить группа паломников из взрослой воскресной школы в Каппадокию. Я терпеть не могу этих попов, но бизнес есть бизнес.
– Так это ты их на нас навел?
– Да, наш ректор часто общается с благочинным, как это у них называется – окормляется. И этот самый благочинный, узнав о нашем вояже в Каппадокию, хотел через Академию тур для своей паствы заказать, ректор кивнул на меня, хорошо я оказался в тот момент рядом, а я уж предложил твою фирму.
– Вот спасибо! А то Стас все удивлялся, откуда на нас вышли эти паломники.
Он взялся за ручку автомобильной дверцы. Но Екатерина придержала его. Он повернулся к ней, и они долго смотрели друг на друга, будто собирались запомнить черты лица перед долгим расставанием. Потом ее губы задрожали, и она крепко прижалась к нему. Поцелуй был долгим и сладким. Их тела будто слились в одно. И плевать им было на прохожих.
Вечером он заехал за ней, как и обещал. Она оставалась в офисе одна, на месте ей не сиделось и она, от нечего делать, затеяла уборку помещения. Наконец, раздался звонок в дверь. Глянув на видеомонитор, она вся задрожала. Тут же нажала на кнопку, запипикал замок, Шумилов открыл дверь и вошел. В руках у него был большой букет желтых орхидей.
– Ты одна?
– Одна! Мы же до семи работаем.
Они поцеловались.
– Вот, это тебе!
Он вручил ей цветы.
– Спасибо! Я оставлю их здесь! Все равно все уже догадались, кто ты. И цветы на моем столе не вызовут у них удивления.
Она взяла стоявшую на одном из стеллажей пустую вазу, пошла в туалет, набрала воды, установила туда букет, насыщаясь ароматом цветов.
– Всё! Я готова!
– Тогда поехали.
– Стой, Петя, а как быть с моей машиной?
– Можем поехать каждый на своей, а можешь ее оставить здесь, а завтра я тебя сюда привезу.
– Второй вариант меня больше устраивает, – улыбнулась она.
Они вышли, закрыли офис, поставили его на сигнализацию. Уже сидя в машине, он сказал:
– Слушай, Кать, у меня для тебя есть еще один второй вариант, – он включил зажигание.
– Не поняла.
– Я тебе предлагаю вместо ресторана, поехать ко мне домой. Как ты на это смотришь? – он повернул к ней лицо.
– Я согласна, – после очень короткой паузы еле слышно произнесла она.
Он выключил свет, горел один ночник. Шторы были плотно задернуты, окно открыто. Он лежал в кровати и ждал ее. Она была в душе. Холодная струя освежала все ее тело, но она дрожала не от этого, а от сладкого предчувствия…
Вытершись насухо, она не стала надевать длинную рубашку-поло, выданную ей Шумиловым вместо ночнушки, а в каком была виде вышла из ванной и вошла в комнату. Неяркий свет ночника, тем не менее, отбрасывал ее тень на стену. Шумилов даже приподнялся на локте, любуясь и оценивая ее фигуру. Она не была худой, но плотно сбитое ухоженное тело четко разделялось талией на две части – верхнюю и нижнюю. Будто случайно, она повернулась кругом, давая возможность ему оценить ее со всех сторон. Наконец, она присела на край кровати и заглянула в его глаза, ожидая оценки.
– Ты красивая, ты в самом деле красивая. И тело у тебя красивое.
– Спасибо, дорогой! Золото мое, клад! – она крепко обняла его и прижала к своему обнаженному телу. – Как я счастлива, что судьба свела меня с тобой. Никому в жизни я не говорила еще такие слова. Ты веришь мне?
– Верю! – сказал он тихо и медленно стал опускаться на спину.
Она оказалась сверху. Сначала целовала его. В лоб. В глаза. В щеки. В губы. Затем опускалась все ниже. Целовала шею, грудь, живот, а рука в это время гладила то самое место. Гладила до тех пор, пока туда не дошли ее губы. Потом он, обхватив ее за талию, перевернул и теперь уже она оказалась на спине. Настал черед его ласк. Она лишь тихо, сладостно постанывала. Когда же он вдруг оказался внутри нее, она даже вскрикнула. Не от боли, от наслаждения.
В изнеможении откинувшись на спину, он тяжело дышал. Но ему было очень хорошо. И поймал вдруг себя на том, что со Светланой он такого удовольствия не испытывал. Ему стало от этого не очень здорово, но, положившая ему голову на плечо Екатерина, отвлекла его от грустных мыслей. Она сначала лежала молча, поглаживая рукой редкие волосы на его груди.
Потом, не меняя позы, заговорила:
– Хочу тебе признаться, Петушок, у меня года три ни одного мужика не было… Хотя тот же Стас, я знаю, был бы не против. Я же еще молодая, организм иногда просит. Но я без серьезных отношений не могу, хотя знаю, что некоторые мои подруги этим не гнушаются, и меня хотели подложить… – потом спохватилась, приподняла голову. – Я глупая, да? Зачем я тебе все это говорю? Ты не будешь смеяться надо мной?
Он лишь молча покачал головой, повернулся к ней и закрыл ей рот долгим поцелуем.
