Читать книгу: «Все цвета радуги. Книга вторая: Большая Степь», страница 4
– Все не поместилось, – Фанел, склонив виновато голову, показал на шесть мешков, сложенных у входной двери, – могут оси не выдержать.
– Ну, вот все само решилось, – почему-то улыбнулся я, – сейчас его за «руль», а остальных в седла, и мешки эти приторочить. Надеюсь, Ворон не обидится? Да – про Каркола не забыть бы. Он-то конником раньше изрядным был; мог и меня поучить этому искусству. Поучил, кстати. Ну, может оси выдержат его… девяноста килограммов. Жирком стал заплывать парень. Расти побыстрей; умней, и давай за тренировки. Я тебя в свою армию запишу.
Капитан со своим чернокожим партнером (это я про ошейники семицветные) переминались с ноги на ногу рядом с мешками. Петр после подвала как-то резко изменился. Даже ростом, кажется, стал меньше. И плечи поникли. Да он даже не спросил, что я там обнаружил, за железной дверью? И куда, все-таки, делся Олег? А у меня была волшебная таблетка от его «хвори».
– Как, мужики, на лошадках не надоело кататься? Есть предложение сгонять, проведать наших дам. Ах, да, Мануэль – ты-то у нас никого пока не присмотрел. Ну, ничего – какие твои годы?! Или присмотрел?
Шутка явно не удалась. Мануэль даже не улыбнулся. Ну, и не надо – я тут бароном работаю, а не массовиком-затейником. И отказываться он сейчас от поездки не будет, не тот тип. Так что – поехали.
В трактире, который я решил называть «Железным» – сам Ганид ему названия почему-то не дал – нас как-то не ждали. Нет, обрадовались, конечно (это я Галю имею в виду), но отвлеклись от разговоров, только когда я громко кашлянул у двери. Галя подошла одна. Другие почему-то смотрели с опаской.
– Это что же тут про меня наговорили – пока я общие проблемы решал?
Оказывается, я спросил это вслух. Ну, или Галя научилась читать мои мысли.
– Не верят они все в то, что у нас тут вокруг. Или не хотят верить. Даже спорить принялись, куда теперь податься…
– А что, есть варианты?
Я лучшего, чем возможность примкнуть к моей команде, не видел. Но это я, а может, тут кто-то умней оказался? Так пусть этот умник поработает физически; отработает еду и проживание в отеле. Я имел в виду сейчас взрослых мужчин. Им и скомандовал, пока Галя считала те самые варианты. Это я так решил, увидев, как она задумалась. Не выпуская ее из рук (точнее – руки, левой, которой я ее и прижимал к собственному боку) скомандовал громко:
– Все взрослые здоровые мужики сейчас на улицу – помогать выгружать имущество. Вот как парни таскают.
Я чуть шагнул в сторону, вместе с Галей, и в дверь первым вошел Фанел, согнувшийся под тяжестью сразу двух мешков.
– Неси наверх, где мы с тобой искусника… в общем, ты понял.
Следом, тоже с двумя мешками, вошел, и тут же остановился Капитан. Он повел головой в сторону закрытого мной совещания, явно отыскивая знакомую фигурку; а та уже неслась к нему сама. Даже попыталась подпрыгнуть, повиснуть на его шее. Хорошо я перехватил, чем заработал еще одно неразборчивое ругательство в мой адрес. И это вдруг разрядило сгустившуюся с нашим появлением атмосферу. Галя громко расхохоталась, явно забыв про всякие там варианты; к ней присоединилась Лида…
– Блин, им же ведь сейчас про Олега рассказывать придется. Хорошо – видел своими глазами, что он жив и здоров. В речке купается, и разговоры интересные ведет. Это я, наверное, зря так ерничаю – жаль парня, хоть он и паразит. Этринский его из своих лап не выпустит. А уж когда узнает, что он Черный…
Катенька свою ошибку явно осознала – пошла рядом с Капитаном на второй этаж, едва придерживаясь за один из мешков. Даже – показалось мне – пыталась снизу подталкивать, чтобы, значит, Петеньке полегче было. Ну, вот такая я сволочь – подслушал несколько раз, как она Капитана называет.
Ну, а Мануэль нес один мешок. И столкнулся на лестнице с хозяином, Ганидом. Тот замер на такую долю секунды, которую осознать смог, наверное, только я. А потом развернулся в прыжке, и с подвыванием исчез за дверью черного хода. Выражения лица Мануэля я при этом не видел. Наверное, надо было поймать трактирщика, объяснить ему как-то появление такого интересного персонажа в его заведении. Иначе могла случиться беда – поднимет народ и вернется жечь свой трактир. Ну, тогда я ему не завидую. Злость какая-то во мне запульсировала. Помогу – жечь. А потом в соседний отель перееду. А пока – что это мужички не торопятся? Я добавил в голос морозца; наверное, слишком много, потому что после моих слов и учитель, и какой-то бравый мужичок, явно из военных, отставников, и даже китайцы, которые могли не знать не только имперского, но и русского языка, помчались мимо меня на улицу, на погрузочно-разгрузочные работы.
А злость отступила – когда Галя взяла меня за руку, и спокойно, совершенно по-домашнему, спросила:
– Ты, наверное, голоден?
– Пообедал, – повернулся я к ней с ответной улыбкой, – а вот от чайку горячего не откажусь.
Лицо моей драгоценной супруги немного сморщилось; как я понял, от огорчения – чая-то здесь не знали. Вернее, знали, но был он достаточно дорог, и привозили его из далекой какой-то страны. Туда даже граф Мерский не добирался. Его, чай, кстати, в империи не очень жаловали. Статусный, конечно, напиток; очень дорогой. Но пользовались все, от последнего раба, до самого императора (это я так предположил – чаи с ним, даже в прошлых жизнях, не распивал) местными аналогами. Отварами трав, если проще. Вот тут у производителей фантазия просто зашкаливала. Всех сборов, наверное, не смог бы перечислить никто. Но были и традиционные, проверенные временем. Вот такой, в кувшине, своим длинным носиком напомнившим мне чайник, и принесла служанка.
Интересный, кстати, был «чайничек», артефактный. По нашим меркам – с автоподогревом. Это обеспечивал маленький камушек в ручке. Для трактира такого уровня, как «Железный», что-то невероятное.
– Наверное, в заначке у хозяина где-то хранился, – решил я, жестом останавливая Фанела, который уже стоял за моей спиной, и готов был налить ароматный отвар в мой стакан – тоже статусный, стеклянный, – именно для такого вот случая. Как же – целый барон своим вниманием одарил. А что будет, если завтра сюда граф прибудет? Пригласить, что ли, Вилима? Шучу – у него свадьба завтра, не до меня. Хотя… с утра-то я ему настроение подпорчу. А себе-то самому зачем портить? Сижу, чаек попиваю, женщина рядом красивая, моя… И рассказами развлекают – красота!
Отвар я разлил сам – себе в этот самый, стеклянный, разве что не граненый. Он, кстати, совсем не обжигал руки. Ну, а Гале и малолетнему рассказчику в глиняные налил. Честь для мальчишки, для Павлика Морозова, великая по здешним меркам. Да, я решил, что рассказ о том, как сюда, в этот мир, попала еще одна группа владимирцев, и гостей нашего города, и что им пришлось пережить, вполне может прозвучать из уст двенадцатилетнего мальчишки. Он, по крайней мере, выводов своих прикладывать не будет. Что видел, то и расскажет. Я так думаю.
Так что, направляясь к столу со скамьями, которые я облюбовал для чаепития, я взял за руку соседа, и привел его с собой. За ним, правда, увязались еще двое – долговязый парнишка с обмотанным почти полностью лицом, и длинный настолько, что я поначалу принял его за взрослого. Но нет, это явно был одноклассник Пашки. Акселерат. Синий, кстати. Потенциальный искусник ветви Воды. А вторая девчонка – та самая, Оранжевая. Характерец, наверное, как… как у Катеньке нашей – вон как надула губы, когда ее за стол не пригласили. Но кое что о порядках, царивших в графстве, и обо мне, любимом, всем тут рассказали. Ни эти двое, дернувшиеся следом за Павликом, и никто другой присесть на скамью не успел. Даже Катя. Ну, так ей и не до меня; вообще ни до кого на свете – она с Капитаном общается. Воркуют.
Я вздохнул, и велел слуге, который едва слышно дышал над моей головой:
– Фанел, хозяина отыщи, Ганида. А потом вместе с ним найдите мне самого честного… нет, самого пронырливого торговца. Оптовика. Который сможет за один день собрать караван с продуктами, одеждой… в-общем, всем, что нужно для жизни в сезон Морозов скажем… для полтысячи человек.
Катя, явно прислушивавшаяся к моим словам, даже прервала свое нежное общение с Петром, стрельнула в меня недоумевающим взглядом: «Откуда столько?».
– Откуда – откуда? От верблюда! – рассердился я про себя; не на Катю, на стечение обстоятельств, – еще неизвестно, сколько там в деревне моей едоков живет. И есть ли у них что покушать. Рыба, конечно…
Я представил себе, что полгода буду есть одну рыбу, и передернул плечами.
– Да, скажи там, чтобы еще две кружки сюда принесли.
Фанел исчез, явно неодобрительно покачивая головой, а я кивнул ребятишкам – Оранжевой и Синему: «Садитесь, чего уж там». Но предупредил:
– Сейчас ты, Паша, расскажешь, что с вами случилось за эти дни, а вы двое не перебивайте. Иначе сделаю вас немыми.
– Ух, ты! – тут же нарушил мое повеление Синий, с лицом, обмотанным тряпками, – магией? А тут точно есть магия… дяденька? А покажите!
Ну, что будешь делать? Как барон во мне не пытался превозмочь выпускника сельхозакадемии, пока матч между ними шел вничью. Сейчас вот бывший студент побеждал.
– Я, конечно, не маг, – усмехнулся я, – но по случаю тут несколькими артефактами разжился. Да, все могут садиться – не дышите так громко над душой (это уже барон сказал). Смотри.
Я неторопливо пошарил в поясе, прикидывая, какой именно трюк могу сейчас предъявить в качестве доказательства, не выдав своих секретов. Но и не опозорившись при этом, выдав пшик вместо грандиозного зрелища. Решил совместить приятное с полезным. В зале было темновато; свет сюда проникал из крохотных окошек; застекленных мутными стеклышками, каждое не больше квадратного дециметра. Никакого камина, как в книжках, в котором сейчас жарился бы целый бык, и огонь из которого освещал бы обеденный зал, тут не было. Да тут даже барной стойки не было, за которой стоял бы Гамид, и протирал бы стаканы… Нет – стакан, единственный, который стоял передо мной и парил отваром.
Наконец, на свет появился кристалл – стандартный Большой, пока пустой. Вот я и решил заодно проверить свои умения. Заклинаний Воздуха я не знал, но голой силой оперировать мог. И проделал-таки такой фокус – напитал камень энергией Воздуха так, что он начал чуть светиться голубизной, и мягко вырываться кверху из моих пальцев.
– Подожди, – сказал я ему, неслышно для зрителей, конечно, – это еще не все.
Теперь в кристалл тонкой струйкой полилась энергия Огня. Пространство над столом заполнилось светом; чересчур ярким для глаз. Вон – детишки даже глаза прикрыли – пять глаз на троих; у длинного одна сторона была обмотана наглухо. Я только сейчас пригляделся внимательней. Судя по остаточной черноте, что клубилась под повязкой, ходить этому парню одноглазым всю оставшуюся жизнь. Если только…
Я еще раз вздохнул; уже глубже:
– Придется еще один «фокус» показывать. После этой лампочки… ватт на пятьсот.
Я подкинул кристалл к потолку, не отпуская его пока окончательно. «Пуповину», тоненькую голубую ниточку, которая подпитывала светлячок, я перерезал, когда тот завис в нужной для меня точке. Он еще и «побегал» вдоль потолка, пока я не определил, какая точка меня устроит больше. Оказалось – точно над нашим столом. И не слепит, и видно лучше, чем всем остальным.
– Ух, ты… класс! – первым отреагировал Макс, или Каланча – так представил своего одноклассника Пашка.
А я уже стоял за его спиной, и в руках у меня был один из целительских амулетов, которым и я обзавелся буквально пару часов назад. Это было дорогим, очень дорогим удовольствием.
– Ну, не дороже, чем эта лампочка, – усмехнулся я, бросив взгляд кверху, в то время, как мои руки проделывали уже закрепленные в памяти процедуры.
Судя по памяти Гарция, а теперь и моей, на такой кристалл, заряженный под завязку, пожалуй, весь трактир можно было купить. Если только Ганид не устроил здесь заначку на пару десятков золотых. Нет, наверное, не устроил – вон как на единственную золотую монету смотрел! А амулет-то слабоват оказался – для такой раны. Зарастет, конечно, все, но видеть парень не будет. Надо помочь.
Не отрывая теперь взгляда от головы мальчика, я принялся добавлять в тонкую зеленую струйку, что истекала в место соприкосновения макушки с камнем амулета, еще одну, немного потолще. Было, конечно, опасение, что что-то сделаю не так, но…
– Хуже не будет, – решил я, и в следующее мгновение увидел, как целые волны зеленого цвета буквально ринулись в атаку – как раз в том месте, где находился раненый глаз.
И совсем скоро я эффектным рывком завершил лечение. Только что: «Вуаля!», – не сказал. Или как там фокусники заканчивают свое выступление? Но эффект и без всяких слов оказался ошеломительным. Крохотные; тонкие и невидимые ноготки, удлинившие мои родные ногти во времени и пространстве – на пару миллиметров, и пару секунд – помогли мне аккуратно, и в то же время одним движением освободить лицо пацана от тряпок. Абсолютно чистое, кстати, лицо – даже без потеков засохшей крови и без единого рубца. И глаз сверкал, и даже вращался – как будто не верил, что возродился.
– Ну, как-то так, – чуть смущенно пробормотал я, оказываясь опять на своем месте, рядом с Галей.
Она ласково погладила меня по плечу: «Молодец!». А все остальные молчали. Даже не похлопали – обидно, однако!
Впрочем, мне их восхищения не нужно. Убедились, что магия тут действительно рулит, и хватит. Нет, еще одно – подарки такие раздаю, а моя Галя? Чуть подумав, я решил, что особой беды не будет, если я сделаю сейчас ей подарок при всем честном народе. Это я авансом – про «честной». Мало ли кто попался сейчас мне. Вон – китайцы, вроде, недобро глазами зыркают. Не все. Те, наверное, кто своих женщин здесь потерял. Ждут, что ли, что я их сейчас представлю в живом виде? А я не волшебник, я только учусь. И вообще – у меня чай стынет, и Паша не все рассказал…
После рассказа, который больше никто не перебивал, я задумался. И не только я. Потом я родил версию, которая, наверное, могла прийти раньше не только в мою голову.
– Там, между «Панорамой», и обзорной площадкой, где вы все были, метров… четыреста, наверное. Между нами дома какие-то были, дорога на Муром – там тоже машины катили. Да и по другую сторону от нашего ресторана, если его считать центром катаклизма, – тоже хватало строений. Если даже за радиус взять эти четыреста метров, то в теории сейчас по степи может куча народа бродить. И в Запретном Лесу тоже. Но последним, скорее всего, повезти так, как нам, не могло.
– А почему, собственно, вы именно этот ресторан считаете центром катастрофы?
Вопрос задал учитель; я от него иного и не ожидал. Кивнул:
– Можно на «ты». В империи Золт почему-то не принято выкать. И не забывай добавлять господин барон, или твоя милость. Именно так, – добавил я, увидев, как тот попытался возразить; сейчас уже говорил исключительно барон ван Столбов, – и никак иначе. Повторять больше не буду. И кланяться не забывайте. А что касается центра катаклизма, то все просто – там ведь находился я.
– А.а.а…, понятно, – протянул Сергей Николаевич Баженов, учитель – интересно знать, какой предмет он преподавал?
А ведь я ничуть не покривил душой. Именно я и находился на самом острие атаки метеорита, а точнее, того светлого облака, которое он гнал перед собой. Ведь именно меня, судя по всему, оно «наградило» плюшками по-полной. Прямо-таки невероятными способностями, судя по тому, как я сам удивляюсь себе, вместе с памятью искусника Гарция.
– Ну, хорошо, теперь о наших делах скорбных.
Галя поднялась рядом первой. Потом мальчишки с девчонкой Оранжевой подскочили, а за ними и все остальные. И это правильно, и вовремя. Ведь в дверях уже топтались, не смея войти без моего разрешения, Фанел с Ганидом, и еще один мужичок, совершенно не похожий на торговца.
– Скорее на воина он похож, – решил я, оглядывая крепкую фигуру смуглого мужика лет сорока пяти – пятидесяти, – хотя одно другому не мешает. Если он водит караваны, так должен знать, с какой стороны за меч браться. Или за кинжал – вон, какой переросток висит у него на поясе.
А Фанел уже стоял за моей спиной – ему разрешения не требовалось. А вот почему Ганид там мнется? Хозяин-то здесь он. Ага – Мануэля выглядывает. Теперь-то в зале светло, как на улице в летний полдень.
– Давайте сюда, – помахал я рукой этой парочке, – можете присаживаться.
Сам я уже сидел, и с интересом смотрел, как оба с некоторой опаской и недоверием поклонились, едва не достав лбами до скамьи, и осторожно переступили ее, присаживая так, словно их крепкие зады ждало не твердое дерево, а сотни иголок. Я повернулся к Галине. Та – молодец – и без вопроса поняла, что я хочу спросить о задании, которую я ей оставлял.
– Вон, – показала она мне на пожилую женщину, Альбину Александровну, которая и Каланчу перевязывала, и всем бытом командовала, и вообще – строила их коллектив, включая китайцев, по меркам военного времени; и у нее неплохо получалось, – это Суслова Альбина Александровна, и ее муж, Виктор Федорович.
Я невольно улыбнулся тому, в какой последовательности представила мне эту пару супруга. А Галя продолжила:
– Я с ней и обговаривала вопрос насчет снабжения. Хватка у ней в этих делах – железная.
– Железная – это хорошо, – похвалил я, – вот пусть с этими ребятами и обговаривает, сколько и чего нужно. С доставкой. А вопросы цены и адреса этой самой доставки я уже сам решу. Сейчас у меня другие дела есть. Да и не дело это – барону торговаться.
Галя кивнула – не осуждающе; она новые правила игры приняла всерьез. Скорее, понимающе. Но сомнение все-таки высказала:
– Так они же…
– А мы переводчицу попросим, Катерину, – повернулся я к девушке, – у тебя найдется, чем записать?
И вроде не приказывал я ей; скорее, просил. Но, зная ее своенравный характер, ждал все-таки взрыва недовольства. Ну, хотя бы бурчания негромкого. Но нет, смолчала. Может, это Капитан так на нее действуют положительно?
– Нет – скорее всего, про Олега ей рассказал. То-то она какая-то тихая. И сюда идет, послушно кивнув головой. За ручку с Петром, конечно. Но я Петеньку у тебя сейчас заберу; нужен он мне. Или обойдусь?
В результате я оставил за столом чету Сусловых и Катерину в качестве переводчицы напротив торговца, который был вооружен лишь кинжалом, что против блокнота с ручкой смотрелось, на первый взгляд вполне внушительно. Но в торговых делах безобидные вещицы из нашего мира, да еще айфон в качестве калькулятора, который Галя оставила Катеньке с Альбиной Александровной на время, были на порядок нужней и авторитетней.
Я как раз поднялся на первую ступень лестницы, и оглянулся, когда маленький экран лежащего на столешнице айфона осветился, подчинившись легкому нажатию Катиного пальчика. Лицо торговца, имени которого я пока не знал (ну забыл; барону простительно) стало таким несчастным и жадно заинтересованным, что я невольно решил было отобрать у кого-нибудь из наших такой же гаджет, и расплатиться частично им. Но нет, до такого я еще не опустился – обмануть человека, который, быть может, сделает нашу жизнь этой зимой относительно комфортной, я не решился. Золотом обойдусь. Точнее, он обойдется.
В комнате, куда я вошел последним, и где целый угол был заставлен мешками с оружием, уже стояли – Галя, Капитан, Лида и учитель, Сергей Николаевич. Именно с ними я решил провести совещание. Понятно, по какому вопросу – Олег. Да, еще Фанел вошел за мной следом. Но его я отправил за дверь – пусть охраняет, и прислушивается; да хоть и к тому, что происходит внутри. Лишь бы не подглядывал. Почему? Да потому что я решил, что сейчас опять можно отдать бразды правления выпускнику сельхозакадемии. Расслабившись всем телом, и лицом в том числе, я махнул рукой на два дивана и стулья, которых в этом люксовом номере хватало на всех:
– Садитесь, чего уж там. Можно пока по-простому, без «твоей милости». Тем более, что моей милости может скоро прийти конец. И вам вместе со мной.
Не удивился только Капитан. А Галя спросила первой:
– Что случилось, Миша?
– Олег сбежал.
– Ну, и что? – не поняла трагизма в моем голосе Лида, – как сбежал, так и найдется. Он парень видный… я имею в виду здесь – одежда там, и ошейник. И языка не знает. Да его стражники, или другие люди сами в замок приведут. Как раньше (это уже совсем тихо), полиция домой доставляла, словно бревно бесчувственное.
– Точно, – поддержал ее Капитан – не про полицию, конечно; про местную стражу.
– Да, ты ведь не знаешь еще, – повернулся я к нему, – там, в подвале, за дверью, подземный ход оказался. А вел он к реке; дыру кто-то давно наружу проломил. Вот в нее он и сбежал.
– Плавать-то он хоть умел? – Зиновьев повернулся с вопросом к Лидии; вроде даже с какой-то надеждой в голосе.
– Не утоп, – разбил я их, – его на какой-то корабль подобрали. Успел я разглядеть.
– Ну, так моряки его и приведут к графу, – это опять Капитан.
– Непростые это морячки, – покачал я головой, – помните того, фиолетового, в лесу.
Кивнули все, даже учитель. Видимо, ему, и всем остальным о наших злоключениях успели рассказать.
– Я имею в виду его наряд, – поспешил я продолжить, чтобы Лида, да и все остальные, не возвращались слишком уж глубоко к тем событиям, – так вот – на корабле таких было аж шестеро. Важные такие, как индюки. С кучей амулетов на шеях. Вот такими.
Я достал из пояса защитный амулет, зарядил его незаметно для остальных по полной, и надел цепочку с камнем Гале на грудь. И поправил его там, вызвав небольшое смущение на ее лице. А я еще и задержал ладонь – ну, приятно же.
– Заправь под куртку, – посоветовал я, и не снимай никогда. Это защитный амулет. Потом объясню, как он работает.
Галя моему совету последовала тут же. Закинула камень куда-то внутрь своей одежки, заставив теперь смутиться меня. Немного, но заставила.
– Ой, кольнуло!
– Это привязка, – поспешил успокоить ее я, – теперь от тебя несколько арбалетных болтов отскочит, не повредив. Хотя, конечно, лучше избегать таких ситуаций. Но жизнь нас к ним подталкивает. Так вот – продолжу. Все шестеро искусников там одеты были в разные цвета. Как на радуге. Только красного не хватало. Зачем они приехали к графу? Память охотника мне помочь не может. Но утверждает, что эти ребята смогут Олега как-то разговорить. Магия (это я остановил Капитана, открывшего было рот)! И уж, конечно, поинтересуются, что это за искусник бесхозный тут бегает. Точнее, плавает.
– А он маг? – все-таки вставил свою фразу Петр.
– Не знаю, – соврал я, – его ведь не проверили. Но… вот у Лиды спросите – похож он был характером и повадками на свою мать? Извини, если обидел.
– Да что уж там, – устало отмахнулась недавняя невеста – она о свой свадьбе, наверное, и не вспоминала, – хоть и брат он мне, а скрывать не буду. Мама хоть нас всех любила, и в обиду не давала. А этот… Гад он, в общем, по жизни. И если ему есть что сдать, он обязательно сдаст.
– А что он может сдать? Что он вообще знает? И чем может быть полезным для тех магов. Что-то закончил, кем-то работал?
– А, – махнула рукой Лида, – можно сказать, что никем, и никогда. Папа все…
Ее лицо вдруг скривилось, и Лидия закрыла его ладонями, из-под которых зазвучали не сдерживаемые рыдания. И слова, которые били по голове, как молоты:
– Господи, за что мне все это?! И мама, и папа, и Олежка теперь. И Игорь там остался…
– Игорь?
Галя, уже остановившаяся у подруги, и обнявшая ее, повернула голову, и прошептала беззвучно: «Жених». А Лида словно услышала, или почувствовала – оттолкнула ее, и отняла руки от лица. Смотрела она теперь почти зло:
– Ну, да – пятый! Что уставились? Любила я его, понимаете? И остальных любила. Думаете – не бывает так?
Я как раз ничего не думал. И женщине верил – мало ли как в жизни бывает. В конце концов, это ее жизнь. Только вот переплелась она тут с нашими. Моей, в частности. Но утешать и оправдываться я не спешил. Ну, не психолог я ни разу. Сюда бы того попа, о котором Паша рассказывал. Так он с другими двумя в степи остался. Навсегда. Тут я степняков понимаю. Не оправдываю, а понимаю. С Черными тут… однозначно. А священники в черных рясах, да с поднятыми руками – наступают, молитвы поют, наверное. А здесь молитв нет, одни заклятия. Или проклятия. Вот парни, которые с луками и стрелами, и не выдержали. А потом и китаянок… «приватизировали». Опять в своем праве были? Ну, не знаю. Я вообще-то говорил уже, что расист немного. Так вот, девчат тех, конечно, жалко. Но китайцев я все равно не люблю. Не знаю, почему, но это факт. Ничего они мне плохого не сделали. Больше того – во всем китайском давно хожу, и не жалуюсь. Просто… слишком много его вокруг нас стало, китайского. Вот и здесь без них не обошлось. Ну, да ладно.
Совещание наше зашло в тупик. Как-то все нескладно получилось. Сдается, мне самому разруливать придется. Ну, хоть разместиться-то у них здесь спокойно, без скандалов, получится? Этот номер, вообще-то мой. То есть наш с Галей. У нас, между прочим, не то что медовый месяц – первая медовая неделя только началась.
Я встал с дивана, который оккупировал вместе с Галей; сделал всем приглашающий жест в сторону дверей. Галина вдруг замялась.
– Мы тут детей хотели поселить, – заявила она, – девочек. Тут удобнее – санузел свой, не надо бегать ночью в коридор.
Оп-па! А меня не спросили. А тут, между прочим, оружие боевое складировано; по большей части артефактное. Вопроса: «А где мы с тобой будем ночевать?», – я задать не успел. Галя сама на него ответила:
– Я думала, мы назад вернемся, в замок.
Я и сам предпочел бы понежиться в нашей ванной, да отдохнуть на той самой кровати, которая для нас с Галиной стала брачным ложем; если она мне, конечно, даст. В смысле, поспать. Но в свете того обстоятельства, что именно из этих покоев совершил побег искусник с ошейником на шее, и возможного появления там той самой команды с корабля, Галю я туда не пущу. А с утра и графская стража примчится: как же так – неучтенный лаз в замок! Кто им скажет? Да я же и скажу. Вот с утра дождусь, когда Вилим закончит встречу с предками, и во всем признаюсь. Ну, почти во всем.
– В замок я тебя больше не пущу, – категорично заявил я, – и всех остальных тоже. А здесь (я обвел взглядом большую комнату, из которой вели двери еще в четыре помещения) так и быть, пусть ночуют дети, как вы определили. Но – вместе с тобой. Статус, чтоб его продрало. Это ты, баронесса ван Столбова, пустишь к себе переночевать несчастных деток. Ну, и за этими вот мешками проследишь.
– А ты? – Галя, конечно, не допускала мысли, что я собрался ночевать в спальне, полной юных девочек.
Но в лице их учителя нарисовалось что-то очень нехорошее, причем в мой адрес. Наверное, вспомнил, как барон ван Горок щупал на рынке «товар».
– А ты… господин барон?
Последнее он выцедил из себя, потому что я успел перевести на него холодный взгляд. Который без слов говорил: «А это не твое дело, Сергей Николаевич». Но ответил все-таки Гале:
– Мне надо в замке дежурить. Графа отловить – он рано утром с какой-то церемонии должен ненадолго появиться. Потом свадьба; то, сё. Как бы меня не опередил кто – со своей интерпретацией событий… Это ты еще, Галчонок, не знаешь, что у меня на завтра дуэль назначена. До которой еще дожить нужно.
Последнее я, конечно, не озвучил. А учителю я вопрос все же задал, опять «включив» барона:
– А ты какой предмет преподавал?
Сергей Николаевич помялся; явно забыл уже то время, когда его по имени называли, без отчества, но ответил.
– Химию и биологию. А пятому «А» ботанику.
– Химию и биологию…? – протянул я заинтересованно.
Сергей Николаевич сделал попытку угадать, что именно заинтересовало меня. Заявил как-то чересчур вызывающе:
– Да, порох, если понадобится, изготовить смогу, – потом, после моей долгой паузы, которой я выражал недоумение (даже бровь изогнул; правда, сам не видел, как получилось), добавил, – это я рассказов Каланчи наслушался. То есть, Максима Погорелова. Он у нас фантастикой увлекается, про попаданцев. Вот я и…
– Понятно, – кивнул я, показывая, что разговор завершен, – идем вниз.
И пошел из комнаты, пропустив вперед Галю с Лидой. Чуть и для остальных не придержал дверь – так задумался про рослого паренька; точнее, про его фамилию. Один-то Погорелов у нас уже был – там, в Лесу остался.
А торговля внизу уже практически подошла к концу. Нет, неправильно выразился. Торговля только сейчас начнется. А пока стороны приводили к общему знаменателю запросы и возможности.
– Вот, – протянула мне листок Катя, – тут все подробно расписано.
Почерк у нее был замечательный; и писала она аккуратно, выделяя в нужных местах заглавные буквы, какие-то таблички. Даже восклицательные знаки поставила там, где, на ее взгляд (ну, или Альбины Александровны) я должен был остановить свое внимание. Писала она, естественно, по-русски, и терминами пользовалась нашими; в вольном переводе с имперского. По крайней мере, я такого продукта, как горох лущеный, в местном языке не знал. А в списке он присутствовал; с пометкой – одна тонна. Ну, и так дальше.
Поработали мои помощницы хорошо. И я им полностью доверял. Но просмотрел все листки, от первого до последнего – надо же показать, как я уважаю их труд. Два из них отделил.
– Вот здесь все мясное вычеркнуть. Мяса у нас и своего хватает.
Почему-то у меня не было ни капли сомнения, что племя Трех стрел явится для дачи мне клятвы на крови. Может, чтобы бой дать – последний, так сказать, и решительный. Или какую-нибудь увертку придумают. Но не явиться не посмеют. А у них мяса, и шерсти – на всю жизнь моей полутысяче хватит. Только сохранить не получится. Ну, посмотрим. Кстати, может, этот самый торгаш – Гардан его зовут, оказывается, – и со стадами, да табунами поможет. Купит, там, или найдет кого-нибудь, типа арендаторов. Я ведь тоже буду думать – как степняков от гнева графа дум Гарского освободить. От клятвы, говорят, не получится, но хоть в степь их вернуть.
Наконец, все списки утрясли; получилось, если переводить в «тонно-километры», почти сотня возов-фургонов.
– Что-то многовато, – подумал я, представляя, как сейчас изменится лицо Гардана, когда он узнает, куда именно вести караван.
– И куда, твоя милость, доставить эти возы? – купец чуть приподнялся, и поклонился над столом.
А потом рухнул назад, когда я ответил одним словом: «В Тубур».
Приплыли. Или приехали. В смысле, никуда купец теперь ехать не собирался. Он это готов был сказать, не взирая на мой возможный гнев. Но я поспешил успокоить его, совсем не ругая себя за такую вот шуточку. А что – совсем без улыбок жить, что ли? Хотя бы таких вот кривых, какую пытается изобразить торговец.
