Читать книгу: «Возрождение, или Граната в руках обезьяны», страница 27

Горы!

(как женщины, красивы и неприступны)

Поначалу было забавно прыгать с камня на камень, но из-за придавленности грузом все быстро прошло. В горах заметно похолодало, накинули шелк на палки, уютно разместились внутри (вот и не доверяй женщинам). Ночь прошла тихо, на всякий случай я измазал медвежьим жиром камни. Очень хорошо отпугивает мелких хищников, даже проголодавшийся волк обходит стороной.

Ночью подморозило, из-за разреженного воздуха звезды светили ярче, казались намного ближе. Софья определила координаты.

– Вылезли не на тот берег.

– Как? Неужели это ты не могла определить без звезд? – вспылил я. – Теперь что, к лодке возвращаться или вплавь в ледяной воде?

– Шутю-шутю, шутка не удалась, извини.

– Шутки у тебя плоские, вон Эврику перепугала, – перевел стрелки на нее.

Эврика сидела, выставив живот, и улыбалась на весь рот.

– Тьфу, опять дураком сделали. Давай дальше, что еще осталось смешного?

– Смешного мало. У вас за спиной гора, возвышающаяся над нашим местом в два километра, необходимо перелезть на ту сторону и еще пройти сто двадцать километров.

– Ха. Два не двадцать, перемахнем к вечеру, – приободрился я.

– Ты до нее дойди по бездорожью, – съязвила Софочка. – Одно приятно, что благодаря твоей сообразительности по уменьшению лодки мы смогли сократить путь до самой горы настолько, что даже на карте нет обозначения реки, то есть к самому подножию, осталось километров пятнадцать.

Действительно, до горы добрались к вечеру, измотав себя изрядно, сказывалась нехватка кислорода.

Утром, собрав снаряжение, двинулись на подъем, медленно, шаг за шагом по крутому склону, делая передышки, добрались до средины горы, далее предстали отвесные скалы. Вершину решили обойти с левой стороны, она была пониже. Справа возвышался горный хребет с мелкими (издалека глядя) зубцами, покрытыми снегом. Зигзагом поднялись еще на четверть. Столкнулись с нагромождением огромных валунов, прыгать по ним не получалось, Эврике с животом такой трюк не удавался, попытка протиснуться между ними также провалилась. Пришлось спуститься ниже и обойти стороной. Обнаружилась расщелина меж скал, по ней, словно каменная река, стекала мелкая галька. Осыпаясь под ногами, она норовила скатить нас вниз. Обвязались проволокой, она легче и не путается по ногами, при ослаблении собиралась в кольца. Я взял мачту пополам наперевес, положение улучшилось, все же не по отвесной скале лезть.

«Ночлег», – слово словно эхо, отражаясь от стенок черепной коробке, носилась не умолкая.

Камни, осыпаясь, ставили меня на колени, но я упорно шел вперед, не оглядываясь. Боялся увидеть страдания Эврики, пожалеть и остановиться, остаться до утра засыпанным камнями. Я чувствовал, когда она падала, когда ползла на четвереньках, когда тянулась, как мешок. Темень окутала вершины, расщелина сузилась отвесными скалами, звезды сияли на небосводе, но не освещали путь.

Вдруг шест ушел вправо, не найдя опоры. Осторожно продвинулся к скале, за ней нащупал нишу.

– Эврика! – дрожащим голосом прошептал в изнеможении.

Укрепившись ногами, подтянул дивчину.

– Милая, мы спасены, сейчас отдохнем. Очнись, девочка моя, – принялся растирать ее озябшее лицо, руки.

Кое-как распрямил парус, закрутились втроем, прижавшись друг к другу. Малыш заворочался, все тяготы сказывались и на нем.

– Потерпи, родной, нельзя тебе на холод, здесь тебе уютнее. Еще недельку – и будем на месте, договорились?

Ребенок, стукнув меня в руку, затих.

− Тепло рук, сотворивших сие полотно, согреет в трудную минуту. Многие лоскутки, вшитые в парус, так и не успели превратиться в праздничные наряды, а некоторые ткались не одно поколение. Не все воины возвращались к любимым, и незаконченный платок передавался по наследству, и снова очередной воин не возвращался в семью… – я, как заклинание, прошептал в ночи слова старца.

Завтра лучше бы не наступало. Израненным острыми камнями, доведенным холодом, кислородным голоданием, вылезать из кокона шелка не хотелось. Растормошил Эврику, предложил последний кусок промерзшего мяса, солгав, что свой уже съел. Все мое «доверху мяса» было утеряно после многократного скатывания по склону, осталось только то, что снизу, а на самом дне заплечного мешка было не менее ценное, чем еда…

Каменную реку занесло снегом и проморозило, мокрый снег скрепил щебень, и мы «легко» добрались до ледника. Ножом прорубая ступеньки в промерзшем снегу, вскоре вышли на хребет. Справа возвышалась вершина исполина, внизу под нами на много километров белели облака. На западной стороне сияла яркая звезда, то есть Венера. Восходящее солнышко обняло своим теплом.

– Красиво! – вырвался из груди хриплый голос Эврики.

– Лепота! На западе ночь, звезды, на востоке заря, Солнце. Ради этого стоило ползти сюда.

– Точно. Теперь можно и умереть.

– Прекрати нагонять тоску. Вот вернемся, будет что тебе своим внукам рассказывать, где их отца рожала.

– А если дочь?

– Тогда расскажешь, где их мать носила, − пропищала Софья из трансфера, висевшего на моей шее. − А ты, Архимедик, повернись кругом, я запечатлею все на долгую память.

Улыбнувшись друг другу, обнявшись, двинулись в путь. Твердая корка после перевала сменилась рыхлым снегом, и после себя мы оставили траншею по пояс, все равно спускаться легче, но все до поры. Снег заканчивался, как вдруг, сорвав лавину, мы устремились вниз. И снова повезло, на пути, еще не успев набрать скорости, наскочили на зуб скалы. Эврика застряла за ним, я улетел с обрыва. Легкий провод, поначалу не мешающий никому, сыграл злую шутку, вдруг резанул своей тонкой нитью наши тела. Обвязанный за грудную клетку Эврики, он аккурат лег через живот, надавил на малыша и меж ног ушел в пропасть, если бы я видел эту картину, точно перерезал бы его. Слегка раскачавшись, дотянулся до скалы, хватаясь за выступы, немного поднялся вверх, надежно закрепился.

– Эврика! Я держусь, закрепи провод за выступ покрепче. Я удлиню провод еще куском и будем спускаться ниже, должно хватить.

– Я боюсь, − послышалось с верху. – Может, обойдем?

– Не получится, везде отвесные скалы.

– Готово, будь осторожнее, – прохрипела Эврика спустя десять минут.

– Да, обмотай руки материалом перед спуском, тонкая проволока руки порежет, – прокричал ей в ответ и скользнул вниз. − Поехали!

Тонкий шнур в руках скользил, не притормаживался, мое тело набирало ускорение, и через мгновение он исчез из рук. С ускорением свободного падения солдатиком я вошел в сугроб. Снег сковал мое тело, руки над головой болтались беспомощно. Слава богу, дыра не засыпалась, дышать можно. Но как же Эврика? По закону физики она должна с не меньшей скоростью влететь в мою дыру, приземляясь мне на голову.

– Эврика!

Но было поздно, рядом наверху раздался хлопок.

– Архимед, ты жив? – услышал над головой.

– Жив, жив, тока зажало плотно.

В руках ощутил кусок паруса.

«Мужество воинов, которые рисковали своей жизнью, чтобы подарить любимым немного коконов дивной нити», – вспомнил я слова Мухадма.

Подтянувшись на десять сантиметров, закрепился в стены ногами, выше подтянуться за один раз не давал снег, согнуть руки. Через пять минут я был на поверхности.

– Цел, дорогой мой, – Эврика, ухватив торчащую из снега голову, засыпала поцелуями.

– Как ты спустилась, не ушиблась? И как у тебя получилось не упасть на меня? – задал я волнующий вопрос.

– Я обмотала шнур вокруг ноги несколько раз, перегнула через стопу, прижала другой стопой. Так же проделала и с рукой для увеличения силы трения, чем больше площадь соприкосновения провода с телом, тем больше сила трения. Чтобы не сесть тебе на голову, хотя очень хотелось, я раскачалась и по параболе приземлилась на снежный покров. Траектория полета прошла дальше от тебя по касательной к наклонной плоскости снега, и вся кинетическая энергия перешла в потенциальную, унося меня вниз. Так как я приземлилась в отличие от некоторых на попу, площадь опоры которой в разы превышает ноги вышеназванного индивида, погружение в снег минимально. Тормозной путь составил шесть метров двадцать три сантиметра.

Сзади раздался истерический смех. Эврика не могла больше стерпеть, видя мою удивленную рожу с отвисшей челюстью и выпученными глазами. Я оглянулся, позади, держась за живот, смеялась настоящая Эврика.

– Софья! Опять твои проделки! Вот вылезу и выну батарею. Пересмешница, – удивление сменилось на улыбку.

Из-под снега раздался тот же скрипучий бас:

Ты бранила меня,

Скалло-ла-лазка моя.

Веселья много не бывает, тяжелая действительность вернулась быстро.

– Архимед, кажись, я рожаю.

– Как? Стой! Не здесь, садись на парус!

Быстренько расстелив парус на снегу, помог всползти на него Эврике, впридачу забросил гибук и все остальное, связал концы узлом попарно. Запрягся, как Спас, помчал вниз по склону. Слова о мужестве воинов заполнили сознание. Выбившись из сил, упал на камни, снег от лавины закончился, впереди возникли новые ущелья и огромные валуны.

– Все, теперь можно, – выдохнул остатки разреженного воздуха.

Впрочем, лавина здорово помогла преодолеть обрыв, вымостила шикарную снежную дорогу протяженностью в несколько километров.

– Архимед! – крик ужаса раздался в горах.

Огромная тень мелькнула возле меня. Я оглянулся и обомлел, предо мной величаво сидел красивый ящер о четырех лапах и с длинным хвостом. Огромные оранжевые крылья заслоняли полнеба. «Бластер, мешок», – запрыгали мысли.

– Дракон?! – не меньше удивилась Софья, услышав крик, вылезла из коробки. – Мифическое животное, существующее только в древних мифологических преданиях Китая. Наделенные мудрейшим умом и высоким благородством, судья всех правителей. Но, увы, все это лишь легенды.

– Но он пред нами! – запротестовал я.

– Великий Китайский народ всячески старался сохранять свою национальность, хотя вся планета давно позабыла этот архаизм. Возможно, они воплотили безумную идею в жизнь. Не думаю, что он располагает интеллектом, за тысячелетие все животные одичали.

– А дельфины? – с маленькой надеждой уцепилась Эврика за соломинку, напрочь забыв про роды.

Дракон наклонил голову, пристально посмотрев на живот Эврики, ребенок снова зашевелился. Я в этот момент согнулся и запустил руку в мешок, за что и поплатился, получив сильный удар лапой. Рептилия отправила меня на ковер (парус), я не успел что-то предпринять, мифическое существо, ухватив лапами узлы паруса, взмыло в небеса. Стрелять себе дороже.

– Для полного счастья не хватало полета на драконе. Щас доставит нас к бабке-повитухе, – плоско пошутил, растягивая ткань в стороны, она все стремилась сжать нас в комок.

Вдруг один узел перехватили задние лапы и растянули парус в разные стороны на четырех лапах, открыв верх. Над нами висело чешуйчатое тело золотистого цвета, под передними лапами стучало сердце, четко вздувая огромную, словно щит, чешуйку.

Дракон, повернув голову в нашу сторону, громко проклекотал.

– Это местный аист детей разносит, – предположил я.

– Ага, сразу тройню и всех на закуску, – добавила Эврика.

– Четверо, – поправила Софья.

Через край было видно, полет шел к подножию горы, мы стремительно спускались к речке, на склонах замелькали леса.

− Вот и Брахмапутра, кажись, − предположил я.

− Похоже на нее, координаты совпадают, − подтвердила мою догадку София. – Значит, не на обед, драконы живут в горах, если только помыть перед трапезой не вздумал.

Полет подходил к концу, я отыскал бластер и взял дракона на прицел, вдруг и вправду вздумает сделать легкий перекус?

Делая круги над поляной, дракон громко клекотал. Двадцать минут полета, и снова нас зажали в кокон, соединив концы. Я запутался, выпустил бластер, чтобы не ударить Эврику. Зависнув на месте, пассажирский аэробус сделал мягкую посадку, набросив на нас концы паруса (хитер) и отлетел в сторону.

Еще один осколок человечества

В суете я раскрыл парус, стараясь найти бластер. Мы находились в окружении аборигенов в красных длинных платьях с бритыми головами, ни копий, ни ножей при себе они не имели. «Из огня да в полымя», – мелькнула мысль. Вперед вышел мужчина в расшитом платье и на ломаном планетарном поприветствовал нас (после каждой встречи с иным племенем я стал подумывать, может, наш язык ломаный). Затем выкрикнул несколько фраз на непонятном языке, и ко мне подошли два крепких воина. Они любезно, но настойчиво помогли мне подняться и сойти с паруса, шестеро других, ухватив за бока ткани, бегом унесли Эврику.

– Не волнуйтесь, так надо, медлить нельзя, – произнес старейшина и ушел следом за ними.

Я осмотрелся по сторонам. Вокруг вымощенной камнем площади размещались пагоды (так называли туземцы свои храмы). Все покрытые чистым золотом, переливались в лучах солнца. В один из храмов завели меня услужливые амбалы. Усадили на цветную подушку перед столиком с яствами, сами удалились. Вошел подросток-монах, принес медный тазик для омовения рук, поклонившись в пояс, растворился в дверях. Долго не думая, раз угощают, значит не отравят, с жадностью набросился на пищу, запивая дивным соком, от которого по жилам растекалась теплота. «Почти медовуха», – последние мысли промелькнули в голове.

Проспал трое суток. В маленькое окошко заскочил на минутку лучик света, прогнал мой сон и скрылся в листве кипариса. Мое тело, смазанное маслом, не чувствовало боли, раны затянулись. Пошатываясь на ватных ногах, вышел на улицу. Улицы нет?! Вокруг росли могучие деревья, невдалеке стояла деревушка, дома, сложенные из камня. На окраине играли дети, кто голый, кто с набедренными повязками, увидев меня, бросились врассыпную. Прошелся в деревню, ни одной живой души. За околицей возле реки виднелись поля, похоже, что местные жители работали там.

Ватага детей, подымая пыль, возвращалась в сопровождении взрослого мужчины.

– С возвращением, – с трудом дались ему эти слова, и он жестом пригласил пройти за ним.

В средине деревни зашли в дом, уселись на подушки, женщина принесла покушать белой каши. Рассыпчатые зерна нежно наполнили желудок сытным обедом, запил сокам апельсина. Затем воин, хлопнув себя по коленям, встал.

– Извините, где можно найти мою спутницу? – задал наиболее волнующий меня вопрос.

Воин показал свой язык, указал на мой рот и на две палочки, лежащие на столике. Одна была короче, но толще, другая длинная, но тоньше. Все гениально просто, наши языки разные, как эти две палочки. Возле порога мужчина пригласил за собой. «Ну что, не убили, не съели, еще накормили, вперед, навстречу судьбе».

Два часа пути, и я снова на площади пагод. Свернули налево, зашли в небольшую из них.

– С возвращением, Архимед, – склонив голову, произнес старейшина.

– Добра вам, – поклонился в ответ я.

– Очень слаб ты был, не думал, что вернешься. Видно, душа у тебя светлая и за истину держится.

– Откуда узнали, как меня зовут? Эврика рассказала? Где она? – налетел с вопросами на старца.

– Присаживайся, вопросов у тебя накопилось на год вперед. Верховный Далай-Лама, предвидя твое появление, разрешил подготовить, просветить и дать ответы, – жестом указал на подушку, расшитую узором, в центре которого летел золотой дракон. – Пей сок, он вернет силы и светлость ума.

Отпив сока для приличия (в деревне переел), поблагодарил, вновь продолжили разговор.

– Твоя жена здесь, в пагоде. За ней ухаживают лучшие лекари. Она спит и будет спать до рождения ребенка, это сохранит ей жизнь, а плоду спокойное формирование личности, подпитывая энергией Вселенной через материнское лоно. Ей рожать через пять недель.

– У нас женщины рожали и с более ранним сроком, здоровые детки вырастали, – осторожно возразил я.

– Родить здоровое дитя и явиться на свет здоровым духом – это разные вещи. Мать, вынашивая плод, наделяет его своим представлением о мире, каким она видит окружение, таким предстанет он перед младенцем, с ее мировоззрением. Плод, находясь в полной защите, легче запомнит прошлое, перенесет настоящее и родится в будущем с полным багажом знаний на подсознательном уровне.

– Но какова тогда роль отца? – вступил в полемику я.

– Отец отдает частицу себя, сея в почву семя, дает первоначальные основы основ его развития, энергетическую сущность, очень важную составляющую. Мать наносит на каркас – телесную.

– Но что может дать семя, посаженное на песке? Оно значительно отличается, от ростка, выросшего на плодородной почве, женщина все же главнее.

– Правда твоя, но семя сорняка вырастет сорняком, в какую почву его не посади, разве только цветение будет красивее.

– Вырастить хороший урожай – тяжелейший труд, легче это делать вдвоем. Матери еще приходится кормить грудью, молоко ничто не заменит, − согласился я.

– Материнское молоко – хороший источник первозданной энергии, она продолжает поступать во время кормления, и чем дольше это происходит, тем больше малыш познает мироздание. Рождаясь, ребенок отягощается земным, поиском пропитания, крова, утех, теряя связь с Вселенной.

– Извините, что перебиваю, вы говорили о предвидении нашего прихода.

– Ваш приход предугадал Далай-Лама еще в прошлом году, когда открылась взору Великая София. И в начале лета это подтвердилось взрывом на базе.

– Но как это возможно? Старомир и Светлич отрицают любую магию, говорят, все можно объяснить, зная законы Природы, которые, как вы выразились, утеряны человечеством. Один бог знает все, – удивился я.

– Путешествовать по земле возможно не только на телегах, животных, летающих птицах, но и душой, отделившись от тела. На это способны монахи-отшельники. Изо дня в месяц, из месяца в год, превращая себя в живые камни, они медитируют, летая душой высоко в горах. Оставляя свои тела, посещают другие миры, планеты, тайные уголки нашей Земли. Вот и вас обнаружили возле открывшегося храма. Далай-Лама сам заинтересовался твоими изысканиями, твоя логика и гибкость ума изумили его. После случая на базе сильно опечалился, ты несешь хаос, возврат прошлого.

– Я ничего не сделал, была эта база или нет, все равно. Человечество ей уже не пользовалось. Я послал сигнал в космос и получил ответ, который должен волновать больше, чем разрушения, последовавшие за ним, – ответил в оправдание я.

– Да, Великий Лама предупреждал нас о висящем над нами Дамокловом мече, – отпив глоток чая, добавил. – Когда на арену мира выходит сильная личность, это коснется всех без исключения, от человека до растения.

– Извините еще раз, а кто такой Дамокл?

– История древней цивилизации много сохранила афоризмов, высказываний, дошедших до нас. Увы, не все они нами понимаемы и объяснимы, – после длинной паузы с чаепитием произнес старец, видно, подбирал подходящие слова. – Одно скажу, в историю попадают сильные личности, например, как ты. Твое имя также останется в истории человечества.

– Но оно уже есть в истории древнейшего мира. Меня нарекли им в честь великого изобретателя древнейшей древности, – с гордостью произнес я.

– Возможно, здесь имеет место реинкарнация. Ты и есть древний Архимед, возродившийся в новом теле.

– Я с вами не соглашусь, и вы противоречите себе, если после смерти душа возносится на новую ступень, то в прежний объем ее не затолкнешь, потребуется сосуд попрочнее и шире, – вновь погрузил монаха в раздумье. – Почему меня встретили, если я несу хаос?

– После Родоса все сомнения развеялись, как туман. Твоя энергетическая оболочка несет добро, иногда варварским методом.

– Если я правильно понял вашу жизненную позицию, я снова очутился на перекрестке дорог прошлого и будущего. В настоящем мне придется сделать выбор. Продолжить путь – окунуться в прошлое человечества, чтобы вернуть его будущее. Второй путь – оставить все как есть. Брать от природы столько, сколько необходимо, не нарушая баланс между мирами живых и мертвых, животных и растений.

Я могу открыть ящик Пандоры, как случилось под Киевом, тогда возрождающееся человечество исчезнет навсегда. Может, мне просто вернуться домой и рассказать о вас, о вашем образе жизни? Вы смогли выжить в апокалипсисе прошлого, не утратив мудрости, путешествуете без железных колесниц. Это даже лучший вариант, чем возрождать механизмы и технику.

– Да, мы выжили, потому что не признавали технологий, но наш путь намного тяжелее. Чтобы познать тайны Природы, Вселенной, надо стать монахом. Ты подумал, что им легко, сиди и созерцай. Нет, им приходится преобразовывать колоссальные массы разнообразной энергии, чтобы не нарушить хрупкий баланс меж светлой и темной силами. Как же земная жизнь, на кого останется? Когда исчезла цивилизация, кто сможет заняться восстановлением человечества? Монах – он с пеленок монах. Они, как и ваши старейшины, помогают советом, защитой, но они не могут принести потомства. За последние десятилетия у нас снизилось рождение девочек. Мы не можем вырастить здоровое потомство без свежей крови.

Наш род вырождается, несмотря на огромную поддержку отшельников. Они то и дело с трудом справляются с капризами погоды, увеличивая урожай.

– Так, значит, это они создали ветер на реке, помогли нам пройти пороги! – взволновался я.

– Вам они помогать не решились, пребывая в смятении. Это ваше право на развитие.

– Я являюсь катализатором хаоса и порядка, значит, мои действия коснутся и вас, тем более, это рядом. Почему ваш дракон встречал нас?

– Спасти ваши жизни – приятная мелочь.

– Спасти жизнь того, кто несет разрушения, это мелочь? Спасая нас, вы невольно подтолкнули меня сделать следующий шаг. Кстати, почему вы не сделали этот шаг сами? Что вам мешает? Отшельники со своими способностями быстрее и правильнее разобрались бы со всем, – меня охватило возмущение.

– Наша размеренность. На протяжении десятка тысячелетий мы живем, не нарушая гармонии, а монахам это не нужно и подавно.

– Прежде, чем сделать очередной шаг, я всегда советовался со старейшинами, их здесь нет. Что же вы посоветуете мне с вершины мудрости Великого Китайского Народа? – с напыщенным почтением произнес я.

– Давать советы мудрецу – дело трудное, самому при этом не оказаться глупцом. От себя скажу, пусть и накажет меня Далай-Лама. Мне хотелось бы, чтоб этот шаг сделал ты со светлым разумом и добрым сердцем, а не следующий последователь с угрюмыми мыслями и колючей душой. Он обязательно найдется, пусть пройдут и тысячи лет, человек, который захочет нажать кнопку.

«Где-то я уже слыхал эти слова, – промелькнуло в голове. – Вроде как мои!»

– Цивилизация древних избрала ускоренный путь развития – техногенный, но при безудержном росте мозг человека не в состоянии детально обработать полученную информацию и начинает совершать ошибки. Чем выше поднялись в познании, тем опаснее просчеты.

Запомни, никогда не торопись с выводами. Время – вода, может плыть широкой рекой, изучая берега, жизнь населяющих ее жизней. Может бежать, лететь, ускоряясь с водопада, а может и замерзнуть – остановиться или исчезнуть, превратившись в пар. Так и в жизни, задумаешься – остановишь время, будешь хвататься за все – ускоришь и исчезнешь в мгновение, оставив после себя пустоту и хаос.

Старец, так и не пожелав назвать свое имя, закрыл глаза и тихо загудел себе под нос. Посидев немного, я встал, поклонился на всякий случай, вдруг не спит, и пошел к выходу.

– Начало апокалипсиса здесь, – догнали слова старика, остановив на пороге.

– Что?

– Люди, научившись летать на железных птицах, часто зависали над нами, любовались нашей жизнью, некоторые спускались на землю, работать и жить с нами. Человечество объявило это место неприкосновенной резервацией. Но вскоре по мере приобретения личных аппаратов они затмили солнце. Во всем мире мы одни не пользовались техникой. Все хотели лично видеть нас, а их миллиарды на планете, более того, они издевались над нами, выкрикивая грязные слова, проносились низко над землей, пугая население.

Тогда появился юноша, лучший ученик Далай-Ламы. На его глазах молодая пара на стальной птице, пролетая над монахом-служителем пагод, подцепила крюком его хитон и сорвала его, улетев в небо, оставив его совершенно голым на площади.

Не совладал Ученик с нахлынувшим гневом, видя осквернение брата. Вознес руки к небесам, разверз окно в атмосфере перед палящими лучами солнца, энергией космоса. В секунды все аппараты вспыхнули пламенем, свалились на землю. Сам упал на колени и душою вознесся к Буду на праведный суд.

После этого случая наш мирок никто не посещал. Баланс сил светлой и темной сторон нарушился. В мире возникло движение Преобразователей.

– Какое наказание или хвалу получит Юноша? Он сдвинул мир к процветанию, оздоровлению Земли, – задал с порога вопрос.

– Баланс сил темной и светлой сторон нарушился, − повторив слова, старец загудел песню без слов.

Я вышел на площадь, уже ночь, заболтались, однако. Медитация, реинкарнация, нирвана забили мои мозги. Звезды свысока заигрывали со мной, ярко сверкая высокогорной чистой без примесей техногенной атмосферы.

– Доберусь, ох, доберусь я до вас! – с ухмылкой прошептал я.

«И все же, поднявшись в горы, они стали ближе, – подбодрил лучший мой собеседник. – На пять километров ближе».

Старомир учил искать всему логичное объяснение. Эврика? Нет, Софья болтушка, ее языка дело и вся логика. Не может человек летать по воздуху, если душа ушла, то уже навсегда. Какие у старца нестыковочки? Базу знает, Киев нет, Полоцк снова знает. Дамоклов меч – это слова Софьи, кнопку нажмет любой – мои. И почему монахи, управляя погодой, не могут управиться с рождением девочек и мальчиков? У нас бабы сами регулируют особыми упражнениями и питанием, чего в семье хотят. Эврика не жена мне, это должен знать их Далай-Лама. Нас в деревне еще меньше, ан не выродились, без монахов обошлись. Один Дракон не вписывается в мое представление противоречий.

. . .

Прошатавшись по окрестностям с недельку, изучил быт племени, познакомился поближе с драконом. Они вольные птицы, никто их не приручал, дружелюбные, жили за соседним горным хребтом, залетая иногда в гости.

– Добра вам, – низко отвесил поклон, появившись в пагоде.

– С возвращением. К какому выводу пришел, юноша? – спросил старец.

С которым по счету возвращением свербели слова на языке, желая сорваться в подколке к старцу.

– Вывод у меня один. Замкнутое пространство ведет к утопии и вырождению. Чтобы жить, надо расширять границы бытия как в физическом плане, так и в духовном, – словно горох от стены, отскакивали заготовленные слова. – Далай-Лама, я хотел продолжить свой поход и прошу вас разрешить мне покинуть вашу уютную гостеприимную деревню.

– Догадался, похвально, – в глазах старца вспыхнул огонек, то ли от того, что я догадался, кто он, то ли от того что собрался продолжить путь. – Я распоряжусь, и тебе принесут хорошее снаряжение и теплые одежды, необходимые в горах. В твоих глазах читается просьба взглянуть на жену? Тебя проводят.

«Во блин! Ёрш твою медь! Почему у меня всегда так получается? Когда опасность, друзья выручают, и сам выручаю их, но в моих мечтаниях места им нет. Когда у них все в порядке, тебе нет до их дела, – осуждал внутренний собеседник меня. – Эврику навестил в первый день, и все, а как ты мог забыть о Софии?»

– Нет, не только это, я хотел просить вашего дракона, пусть доставит меня в горы, этим сэкономлю силы и время.

– Хорошо. Твое благополучие ускорит сближение наших народов. Мой народ перешел точку возврата и теперь быстро вымирает.

Вот в чем логическая выгода из моего похода. Словно прочитав мои мысли, старик расплылся в улыбке.

– И последняя просьба, верните мне мою спутницу, Софью. Без нее смысла в походе нет, – пристальным взглядом я сверлил старейшину.

Немного смутившись, он хлопнул в ладоши, и в раскрытую дверь из-за статуи Будды вынесли гибук.