Читать книгу: «Актуальные проблемы государственной политики», страница 15
§ 3. Культурное и социальное измерение информационной политики
Создание и распространение информации – часть культуры (материальная часть относится к техносфере, мы о ней не говорим). ГИП – особый срез культурной политики. Государство в большой мере ответственно за то, чтобы граждане адекватно и рационально осмысливали информацию, а не впадали в мракобесие, чтобы их система ценностей не сдвигалась к цинизму и нигилизму, а тем более к изуверству. Государство стремится завоевать господствующие высоты в интерпретации событий в быстро меняющихся обществе и мире. Оно не имеет права уступить эту функцию СМИ, позволив им действительно стать «четвертой властью», особенно если за ними стоят маргинальные группы типа «денежных мешков» или «воров в законе».
Важно!
Государство должно иметь достоверное знание о структуре общества как системе социокультурных общностей, видеть ее динамику и вызревание противоречий, особенно в сфере ценностей (идеалов, чаяний и гнева). На этой основе формируются и правовые рамки информационной сферы. Пространство разрешенного и запретного в высказываниях, доступ к прессе и микрофону, тип и последствия гласности – все это определяется культурой данного общества, а не «общечеловеческими» ценностями, диктуемыми из «метрополии». Россия, Китай, США или Сирия – разные общества и системы культуры. Функции политики похожи, а их наполнение и структуры разные.
В этом источник неопределенности, которая резко усложняет ГИП. Векторы культуры социальных групп подвижны (более в интенсивности, чем в направлении), в кризисном состоянии они расщепляются. Если государство не успевает за этими изменениями, его ждет провал, «замораживанием» процесса можно лишь немного отодвинуть срыв. Такого рода провалы потерпела государственность Российской империи и Временного правительства, а через 70 лет и СССР. «Карта культуры» в динамике – необходимый инструмент ГИП.
В культуре различают фонд и поток. Фонд – освоенная, отобранная и сохраняемая часть, поток – живое движение актуальных продуктов культуры. Обе части необходимы, и ГИП должна быть адаптивна – сохранять и пополнять информационные фонды, быстро улавливать появление ручейков и потоков новых типов и форм информации, строить для них каналы или плотины. Так, Россия сейчас переживает сдвиги в культуре, решения ГИП очень ответственны. За 1990-е годы фондам был нанесен большой ущерб, деградация их еще не остановлена.
Важно!
Помимо культурологии и социологии, фундаментальной областью знания для ГИП является социодинамика культуры. Это знания о том, как вырабатываются, хранятся, передаются и воспринимаются продукты культуры – идеи, вербальная информация, художественные образы, музыкальные произведения и пр. Это теории образования и исследования в области языка, информационные науки и психология восприятия. Бурное развитие социодинамики культуры резко увеличило эффективность воздействия СМИ. С какой целью и кому во благо – другой вопрос. «Совершенные средства при неясных целях – характерный признак нашего времени», – заметил А. Эйнштейн.
Главный для нашей темы вывод социодинамики культуры в том, что общество модерна породило новый тип культуры – мозаичный. Раньше, в эпоху гуманитарной культуры, свод знаний представлял иерархически построенное целое, обладающее «скелетом» основных предметов (дисциплин), главных тем и «вечных вопросов», а в современном обществе культура рассыпалась на мозаику плохо связанных понятий.
Матрицей гуманитарной культуры был университет. Он давал целостное представление об универсуме – Вселенной, независимо от объема и уровня. В мозаичной культуре «знания формируются в основном не системой образования, а средствами массовой коммуникации». СМИ лишают человека способности составить целостную картину мира, подменяют ее мозаикой из массы фактов.
Известный специалист по СМИ А. Моль (Франция) в книге «Социодинамика культуры» (1967) объясняет, что в мозаичной культуре «знания складываются из разрозненных обрывков, связанных простыми, чисто случайными отношениями близости по времени усвоения, по созвучию или ассоциации идей. Эти обрывки не образуют структуры, но они обладают силой сцепления, которая не хуже старых логических связей придает “экрану знаний” определенную плотность, компактность, не меньшую, чем у “тканеобразного” экрана гуманитарного образования».
Важно!
Новая («массовая») школа произвела «человека массы». Он составляет единство с породившей его культурой и ее институтами. Сейчас вся государственная политика России, включая и ГИП, стоит перед историческим выбором – смены университетской культуры, которую выбрали в дебатах начала ХХ в. и строили в СССР, на мозаичную, западного типа. Этот выбор очень болезненный, что хорошо видно по ходу школьной программы. Возникло упорное противостояние, и его исход пока неясен.
В зависимости от того, как разрешится это противоречие, будет выбрана модель информационного пространства (далее – ИП) постсоветской России, которое предстоит построить. Пока что мы существуем на руинах той структуры, которая в основном была создана за советский период.
Это пространство движения информации в человеческих общностях – этносов, народов, наций, стран. Оно имеет входы и выходы для общения с внешним миром. Пространство небольших сообществ внутри страны (например, жителей деревни или предместья и пр. с преобладанием внутренних связей) можно назвать «информационной скорлупой». Структура связей и элементов ИП стран изменялась с развитием общества и появлением новых технологий хранения и передачи информации. История культуры знает ряд революционных сдвигов – возникновение письменности, ямской почты, создание печатного станка и прессы, телеграфа, телефона и радио, телевидения, мобильной связи и Интернета. С каждой революцией увеличивалось разнообразие технологий, но не исчезали прежние методы. Не ушли в прошлое ни личный разговор, ни книга с газетой, ни радио, хотя в политике есть утопические мотивы относительно «информационного общества».
Структура ИП представляет собой сеть центров («сгустков») информационной активности и больших каналов передачи сообщений, а также капиллярную сеть «молекулярного» общения как внутри населения, так и между гражданами и центрами (органами государства, экономики, культуры и т.д.).
Важно!
Образ ИП определяется, прежде всего, состоянием общества. Так, хотя книгопечатание было важной вехой в культуре, но его воздействие на ИП даже в Европе вызревало в течение длительного «инкубационного» периода из-за почти полной неграмотности населения. Лишь промышленная революция и массовая школа позволили преодолеть порог потребности в книге и газете и в их доступности. В России этот переход произошел буквально за два десятилетия – деревня стала читать газеты, что стало важным фактором в сдвиге к революции. Государство не успело адаптироваться. В СССР в конце 1950-х годов ИП было резко изменено радио и телевидением, а дискурс власти не изменился, ГИП стала неадекватной, и с молодежью послевоенного поколения возникла некоммуникабельность.
Кратко осветим состояние ИП постсоветской России. Сразу после Гражданской войны было начато создание общесоюзной информационной связи. Проводная связь для трансляции передач центрального радио появилась в самых отдаленных местах раньше, чем электричество. К 1980-м годам в СССР было выстроено современное ИП, прежде всего, общество с высоким уровнем образования, прошедшее единую школу, построенную на университетской культуре (подобно школе для элиты на Западе). Треть трудоспособного населения имела высшее образование. Массовым было обладание личными библиотеками. Важной институциональной матрицей советского общества была наука – научно-популярная литература имела массового и постоянного читателя (в 1981 г. ее выпуск общим тиражом составил 83,2 млн экземпляров).
В СССР сложились мощные государственные информационные системы, каких не было на Западе, например Госплан и Госснаб. Госстандарт был всеобъемлющей службой стандартизации и метрологии, которая обеспечила очень высокую степень единообразия и точности производства изделий на всех предприятиях страны. Только до 1945 г. было разработано и утверждено более 6 тыс. стандартов (ГОСТ), имевших силу государственного закона. Непрерывно изучая множество параметров практически всей производимой в стране продукции, Госстандарт обеспечивал государственную власть ценной информацией. Это лишь примеры.
Перестройка предполагала в какой-то мере парализовать и демонтировать ИП СССР, а также перепрограммировать идеологическую машину КПСС на ведение антисоветской пропаганды. Конец 1980-х годов – период жесткой информационно-психологической войны против СССР, которая и завершила последний этап холодной войны. Но по ИП был нанесен удар, по мощности непропорциональный политической задаче – разрушение было тотальным, Россия утратила национальное информационное пространство.
Прежде всего, был ликвидирован «скелет» национальной информационной системы – центральные газеты (газеты «ядерной зоны»), позволявшие одновременно на всей территории страны давать людям пакет важной для всех информации. Это «ядро» СМИ создает условия для «каждодневного плебисцита» населения, что и скрепляет людей в нацию.
Был сразу резко сокращен доступ основной массы населения к газете – разовый тираж газет на душу населения сократился в России в семь раз. Если учесть резкое расширение «желтой» прессы, то можно считать, что в России общность тех, кто имеет доступ к «серьезным» газетам, сократилась примерно в 20 раз. А журнал «Наука и жизнь», тираж которого в 1980-е годы был 3,4 млн экземпляров, в 2000 г. имел тираж почти в 90 раз меньше – 40 тыс.
Цитата
В середине 1990-х годов абсолютное большинство публики, включая ее образованные фракции, перешло с печатных средств межгрупповой коммуникации (новых перестроечных газет, тонких журналов) на массовые аудиовизуальные медиа, прежде всего телевизионные. Советская, государственная модель печатных коммуникаций к 1995 году фактически развалилась, но вместе с ней прекратила существовать – в том числе по социально-экономическим причинам – массовая журнально-газетная периодика как таковая (одной или нескольких национальных газет, как в большинстве современных развитых стран, в России тогда не образовалось и нет по сей день)…
Аудитория реально читавшейся прессы – тиражи изданий, наиболее популярных в конце 1980-х – начале 1990-х годов –
в среднем сократилась ко второй половине 90-х примерно в 20 раз. Для понимания масштабов произошедшего я не раз использовал такую метафору: представьте, что в миллионном городе всего через несколько лет осталось 50 тыс. населения. С точки зрения современной социологии (после работ Георга Зиммеля о социальном значении числа) количество взаимодействующих единиц задает тип отношений между ними, а значит, тип коллективности. Социальные связи между «оставшимися» 50 тыс. из моего примера, как ни парадоксально, оказались не теснее, а слабее: социум – причем именно в более образованной и урбанизированной его части – стал более простым и однородным, уплощенным и раздробленным. Но тем самым и более податливым для внешних воздействий на всех и каждого из его атомизированных членов.
Б.В. Дубин. Посторонние: власть, масса и массмедиа
в сегодняшней России
Из истории политической науки
Б.В. Дубин (1946—2014)
Российский социолог, переводчик, культуролог.
Основные сочинения: «Слово – письмо – литература. Очерки по социологии современной культуры» (2001), «Интеллектуальные группы и символический факторы» (2004), «Россия нулевых. Политическая культура. Историческая память. Повседневная жизнь» (2011)
По ряду причин телевидение в принципе не может заменить целый ряд функций, которые выполняет печатный текст национальной газеты, тем более что и телевидение было перепрограммировано на разрушение практически всех советских институтов.
С началом реформы была ликвидирована вся информационная инфраструктура экономики – Госплан, Госснаб, Госстандарт, а также отраслевые министерства с их службами. Перестала выполнять информационные функции финансовая система с контуром безналичных денег. Наконец, были резко сокращены возможности двух важнейших информационных систем – науки и КГБ. Большой ущерб понесли информационные службы правоохранительных органов и система государственных архивов.
Была резко ослаблена и защита национального ИП от внешних вторжений – система информационной безопасности. Исследователь СМИ Г. Шиллер (США) утверждает как постулат: «Для успешного проникновения держава, стремящаяся к господству, должна захватить средства массовой информации». Премьер-министр Гайаны также заявил: «Нация, чьи средства массовой информации управляются из-за границы, не является нацией».
Из истории политической науки
Герберт Шиллер (1919—2000)
Американский социолог, известен своими работами в области средств массовой информации.
Основные сочинения: «Массовая коммуникация и американская империя» (1971), «Манипуляторы сознанием» (1973), «Коммуникация и культурное доминирование» (1976)
Один из отцов холодной войны – Джон Фостер Даллес сказал: «Если бы я должен был избрать только один принцип внешней политики и никакой другой, я провозгласил бы таким принципом свободный поток информации». Эта доктрина впервые была выдвинута на международном уровне в феврале 1945 г., потом «продавлена» через ЮНЕСКО и ООН.
Она была отвергнута странами социалистического лагеря, а потом и большим числом стран третьего мира и неприсоединившихся стран (так, в 1973 г. резкую оценку этой доктрине дал президент Финляндии Урхо Кекконен). Однако на Совещании по безопасности и сотрудничеству в Европе в 1975 г. Западу удалось сломить руководство СССР.
Эта доктрина стала важным оружием США в холодной войне. Параллельно расширялся вне соглашений поток информации, ориентированный на интеллигенцию стран «советского блока». Перестройка устранила все препоны, она органично включила поток информации из США в свою программу.
Основные выводы
Анализ информационной политики придется вести в «трудной» среде. В политике до сих пор бытует постулат исторического материализма: «Бытие определяет сознание», – а постулат «В начале было Слово» отвергается. Поэтому «Концепция государственной информационной политики (ГИП)» (1998) сужает эту сферу, считая ее политикой информатизации, которая сводится «к обеспечению научно-технических, производственно-технологических и организационно-экономических условий создания и применения информационных ресурсов».
Главный инструмент выработки и передачи смыслов – язык (устный, письменный и печатный). Язык есть самое главное сpедство господства. Писатель Оpуэлл в романе-антиутопии «1984» дал фантастическое описание тоталитарного режима, главным средством подавления в котором был новояз – специально изобретенный язык, изменяющий смысл знакомых слов.
Свобода слова – утопическая идеологема, практический смысл она имеет только в конкретном контексте. Слово – огромная сила («Словом останавливали солнце, словом разрушали города»). Оно во всех обществах и культурах и при всех политических режимах подвержено ограничениям и разным видам цензуры. Общество распалось бы, если бы не было запретов на нецензурные выражения.
Язык – важнейший инструмент для выполнения ключевых функций государства – строительства общества и нации. Антрополог К. Клакхон пишет: «Каждый язык есть также особый способ мировоззрения и интерпретации опыта. В структуре любого языка кроется целый набор неосознаваемых представлений о мире и жизни в нем». Антропологи-лингвисты обнаружили, что общие представления человека о реальности не вполне «заданы» объективной действительностью. Человек видит и слышит лишь то, к чему его делает чувствительным грамматическая система его языка. Иными словами, сигналы от органов чувств перерабатываются в смыслы языком.
Язык слов – не единственная знаковая система в политике. В американском «Словаре политического анализа» сказано: «В политической коммуникации обыкновенно имеют дело с написанным или произносимым словом, но она может происходить и при помощи всякого знака, символа и сигнала, посредством которого передается смысл. Следовательно, к коммуникации надо отнести и символические акты – самые разнообразные, такие как сожжение повестки о призыве в армию, участие в выборах, политическое убийство или отправление каравана судов в плавание по всему свету. В значительной своей части политическая коммуникация составляет сферу компетенции специализированных учреждений и институтов, таких как средства массовой коммуникации, правительственные информационные агентства или политические партии. Тем не менее она обнаруживается во всякой обстановке социального общения, от бесед с глазу на глаз до обсуждения в палатах национального законодательного органа».
Помимо культурологии и социологии, фундаментальной областью знания для ГИП является социодинамика культуры. Это знания о том, как вырабатываются, хранятся, передаются и воспринимаются продукты культуры – идеи, вербальная информация, художественные образы, музыкальные произведения и пр. Это теории образования и исследования в области языка, информационные науки и психология восприятия. Бурное развитие социодинамики культуры резко увеличило эффективность воздействия СМИ. С какой целью и кому во благо – другой вопрос. «Совершенные средства при неясных целях – характерный признак нашего времени», – заметил А. Эйнштейн.
Новая («массовая») школа произвела «человека массы». Он составляет единство с породившей его культурой и ее институтами. Сейчас вся государственная политика России, включая и ГИП, стоит перед историческим выбором – смены университетской культуры, которую выбрали в дебатах начала ХХ в. и строили в СССР, на мозаичную, западного типа. Этот выбор очень болезненный, что хорошо видно по ходу школьной программы. Возникло упорное противостояние, и его исход пока неясен.
Образ информационного поля определяется, прежде всего, состоянием общества. Так, хотя книгопечатание было важной вехой в культуре, но его воздействие на ИП даже в Европе вызревало в течение длительного «инкубационного» периода из-за почти полной неграмотности населения. Лишь промышленная революция и массовая школа позволили преодолеть порог потребности в книге и газете и в их доступности. В России этот переход произошел буквально за два десятилетия – деревня стала читать газеты, что стало важным фактором в сдвиге к революции. Государство не успело адаптироваться. В СССР в конце 1950-х годов ИП было резко изменено радио и телевидением, а дискурс власти не изменился, ГИП стала неадекватной, и с молодежью послевоенного поколения возникла некоммуникабельность.
Контрольные вопросы
Какой инструмент является ключевым в выработке и передаче смыслов?
Какова роль государства в информационном пространстве? Как соотносятся государственная культурная и информационная политика?
Что такое социодинамика культуры? Каковы главные формальные и неформальные каналы движения информации?
Каковы основные отличительные черты информационного пространства постсоветской России?
Дополнительная литература
Дубин Б.В. Посторонние: власть, масса и массмедиа в сегодняшней России // Отечественные записки. 2005. № 6.
Манойло А.В. Государственная информационная политика в особых условиях. М., 2003.
Моль А. Социодинамика культуры. М., 1973.
Попов В.Д. Государственная информационная политика: состояние и проблемы формирования. М., 2002.
Расторгуев С.П. Информационная война. М., 1998.
Глава 13. Манипуляция сознанием
§ 1. Манипуляция сознанием как новая
технология властвования
Мир вошел в эпоху болезненных структурных сдвигов. Многие явления еще не обрели собственного имени и обозначаются понятиями с приставкой пост. Постмодернизм, постиндустриализм, постсоветское пространство… Эти слова выражают и отрицание прежнего состояния, уход от него, и связь нынешнего, переходного образа мира с этим прежним состоянием, и неопределенность будущей траектории, неуверенность и нестабильность нашего бытия на распутье.
Почти все черты нынешнего состояния существовали в зародыше в Новое время или раньше. Но именно в ХХ в. они сложились в новые, непривычные комбинации и стали теснить и подавлять старые формы. Одним из важнейших изменений стала глубокая и массивная смена способа господства, технологии и организации власти над людьми.
Конечно, и старые способы не утратили своего значения в арсеналах власти. Это экономическое принуждение («кнут голода»), прямое насилие и угнетение, сплочение силой традиции или религии. Но в дополнение к ним возникли методы манипуляции сознанием. Они получили столь мощное развитие, что надо говорить о принципиально новом состоянии всей системы власти и управления.
Эти методы делают более дешевым воздействие «классических» способов принуждения, быстро готовят большие массы людей к подчинению сигналам власти. Более того, они позволяют власти двигать эти массы совершенно незаметно – так, что целые народы могут совершать самоубийственные действия с энтузиазмом и радостью, в уверенности, что ими движет их собственный разум, чувство и совесть.
Важно!
Методы манипуляции вырабатывались много веков и обрели своего теоретика в лице Макиавелли. А вторая половина ХХ в. соединила их с достижениями науки и техники и придала новое качество. Так же как книгопечатание породило не просто иной носитель информации и способ чтения, но и новую рациональность, новое мышление, так радио и телевидение дали новое средство убеждения и внушения. А значит, изменили и тип мышления, рациональность человека-телезрителя.
Сама разработка на новой технологической базе методов воздействия на сознание, чувства и потребности людей и через них на их поведение привела к получению огромного массива нового знания о человеке, обществе, государстве. Обществоведение, не включившее в себя этот новый массив сведений, неадекватно тому, что происходит сегодня в социальной действительности – как в отдельной стране, так и в мире в целом.
В условиях хаоса и быстрых изменений это оплачивается исключительно дорого – как оплачивает кровью армия отставание в освоении новых поколений оружия.
Сегодня знание о методах воздействия на массовое сознание и настроение стало абсолютно необходимым для социологии и политологии. Надо освоить его и практическим работникам – политикам и управленцам, учителям и офицерам. Хотим мы того или нет, все мы становимся жертвами манипуляции нашим сознанием.
Каждый культурный человек должен задуматься над тем выбором, перед которым сегодня стоит человечество. Быть на распутье – значит думать о выборе пути. Нынешнее время называют «переходным периодом» и говорят о «войне цивилизаций». Переход – от чего к чему? Война – между чем и чем? Сегодня Россия застряла между двумя разными типами жизнеустройства, и ее тянут к тому берегу, где манипуляция сознанием станет главным и почти тотальным средством господства. Это лишь один из множества элементов, определяющих образ жизни, но элемент исключительно важный.
В Новое время разошлись пути двух типов общества – гражданского (либерального, «демократического») и традиционного (общинного, «тиранического»). Первое построено на матрице рынка, второе – на матрице семьи. В первом главное средство господства – манипуляция сознанием, во втором – открытое принуждение.
Люди независимо от их политических пристрастий делятся на два типа. Одни считают, что в принципе человек – это большой ребенок и манипуляция его сознанием – не только допустимое, но и предпочтительное, «прогрессивное» средство. Например, многие считают, что переход от принуждения к манипуляции сознанием – огромный шаг в развитии человечества. Кнут – это больно, а духовный наркотик – приятно. Если уж все равно сильный заставит слабого подчиниться, то пусть он это сделает с помощью наркотика, а не кнута.
Другие считают, что наркотик хуже кнута, что свобода воли человека, предполагающая обладание незамутненным разумом и позволяющая делать ответственный выбор (пусть и ошибочный), – огромная ценность. Эта категория людей отвергает законность и моральное оправдание манипуляции сознанием.
В пределе эта часть граждан считает физическое насилие менее разрушительным (если и не для индивидуума, то для рода человеческого), чем «зомбирование» людей.
Так что речь идет о выборе не между демократией и тоталитаризмом, а между разными типами «тирании». Представление, будто наличие «демократических механизмов» обеспечивает свободу человека, а их отсутствие ее подавляет – плод наивности.
Эти две позиции определяются ценностями, идеалами человека. Значит, спорить о том, какая из этих позиций лучше, бесполезно. Это все равно что спорить о том, что важнее – душа или тело. Рационально и даже логично можно рассуждать о том, какие последствия для общества и личности повлечет за собой превращение той или иной идеальной позиции в политическую доктрину. Влияет ли на жизнь человека воплощение этой доктрины в жизнь линейно – или это влияние имеет критические пороговые уровни. То есть допустима ли «манипуляция в разумных пределах», или признание ее как оправданного средства управления означает перескок в качественно иное общество.
Важно!
Западные противники манипуляции считают, что она лишает индивида свободы в большей степени, нежели прямое принуждение. Например, Кант говорил: «Повинуйтесь, и вы сможете рассуждать сколько угодно». Напротив, жертва манипуляции утрачивает возможность рационального выбора, ибо ее желания программируются извне. Это ликвидация главных гражданских прав, а значит, и самой основы западной цивилизации. Тенденция неблагоприятна: тиран шаг за шагом ограничивается правом и этикой, а манипулятор нет – прозревающий человек приходит в ярость и отказывается подчиняться. Это рациональное неприятие манипуляции.
Из истории политической науки
Иммануил Кант (1724—1804)
Немецкий философ, родоначальник немецкой классической философии.
Основные сочинения: «Критика чистого разума» (1781), «Основы метафизики нравственности» (1785), «Критика практического разума» (1788)
Россия, в том числе в облике СССР, была идеократическим государством. Для кого-то это слово – ругательство, для кого-то – отличие государственности России от западной демократии. Но здесь важный смысл. Переход к новому для нас способу господства – манипуляции общественным сознанием – кардинальное изменение.
Русские мыслители (Гоголь, Достоевский) ставили вопрос фундаментально, считали, что манипуляция – антихристианская сила, она подчиняет и омертвляет душу. Об этом – размышление Достоевского в Легенде о Великом Инквизиторе. Сошедшего на Землю Христа Великий Инквизитор посылает на костер, чтобы он не нарушал создаваемого в обществе Мирового порядка, основанного именно на манипуляции сознанием.
Важно!
Манипуляция сознанием как средство власти возникает только в гражданском обществе. Здесь обладателем полноты власти объявляется совокупность индивидов, теоретически наделенных равными частицами власти в виде «голоса». Никто, кроме индивидов, не обладает голосом, никто не «отнимает» их частицы власти – ни коллектив, ни царь, ни мудрец.
При «старом режиме» власть не распределялась частицами между гражданами, а концентрировалась у монарха, обладавшего не подвергаемым сомнению правом на господство. И в любом традиционном государстве власть нуждалась в легитимации – приобретении авторитета в массовом сознании. Но она не нуждалась в манипуляции сознанием. Отношения господства при такой власти были основаны на «открытом, без маскировки, императивном воздействии – от насилия, подавления, приказа —
с использованием грубого простого принуждения». Иными словами, «тиран повелевает, а не манипулирует».
Главным создателем концепции и технологии манипуляции сознанием стали США. Они были свободны от сословных традиций, и здесь возник индивид в самом чистом виде. Возникла потребность контролировать огромную толпу свободных индивидов, не прибегая к насилию. В то же время не было возможности взывать к уважению авторитетам – США заселили диссиденты Европы, отрицающие авторитет. Так возник новый в истории тип социального управления, основанный на внушении. С колониальных времен власть манипулировала белым большинством и подавляла цветные меньшинства.
Ведущие американские социологи П. Лазарсфельд и Р. Мертон говорили: «Те, кто контролируют взгляды и убеждения в нашем обществе, прибегают меньше к физическому насилию и больше к массовому внушению. Радиопрограммы и реклама заменяют запугивание и насилие». Известный специалист в области управления С. Паркинсон дал такое определение: «В динамичном обществе искусство управления сводится к умению направлять по нужному руслу человеческие желания. Те, кто в совершенстве овладели этим искусством, смогут добиться небывалых успехов».
Философы Адоpно и Хоpкхаймеp в книге «Диалектика Просвещения» представили организацию всей жизни в США как «индустрию культуры, являющуюся, возможно, наиболее изощрённой и злокачественной формой тоталитаризма».
Из истории политической науки
Теодор Адорно (1903—1969)
Немецкий философ и социолог, представитель франкфуртской школы неомарксизма.
Основные сочинения: «Диалектика просвещения» (1944 – в соавт. с М. Хоркхаймером), «Жаргон подлинности» (1964), «Негативная диалектика» (1966)
Итак, есть, условно говоря, две «чистые» модели, и самый трудный случай наш – гибридизация чужеродной демократии с культурой традиционного общества.
Почему же способы духовного воздействия вне демократии не подпадают под понятие манипуляции? Ведь тираны тоже действовали словом, музыкой и образом. Почему же литургия в храме или беседа политрука в Красной армии, побуждающие человека к определенному поведению, – не манипуляция сознанием? Для ответа требуется понимание тех методов, которыми воздействовали на наше сознание, и анализ нашего собственного восприятия этих действий.
Важно!
Родовой признак манипуляции – скрытность воздействия и внушение человеку желаний, заведомо противоречащих его главным ценностям и интересам. Религия и идеология идеократического общества действуют принципиально вопреки этому признаку. Их обращение к людям не просто не скрывается, оно громогласно. Ориентиры и нормы поведения, к которым побуждали эти воздействия, излагались открыто и были явно связаны с декларированными ценностями общества.
И отцы церкви, и «вожди коммунизма» считали, что то поведение, к которому они призывали – в интересах спасения души и благоденствия граждан. Поэтому и не было задачи внушить ложные цели и желания и скрывать акцию духовного воздействия. Конечно, представления о благе у элиты и части населения могли расходиться, вожди могли заблуждаться. Но они не манипулировали, а дополняли власть слова прямым подавлением. В казармах Красной армии висел плакат: «Не можешь – поможем. Не умеешь – научим. Не хочешь – заставим».
