Читать книгу: «О времени и о себе», страница 8

В 1989 году ВПО «Союзмашнормаль» выделило заводу один легковой автомобиль для поощрения передовика производства. Претендентов на него было много. Директор хотел отдать его нужному человеку, но тут сработала «демократия»: на совете трудового коллектива было решено предоставить право купить машину мне. Директор не рискнул сделать по-своему. В управление торговли крайисполкома направили соответствующее письмо, и через неделю мне пришло приглашение в автомагазин г. Краснодара с указанием времени прибытия, модели машины и её стоимости. При себе надо было иметь паспорт, аккредитив на 9000 рублей и сто рублей наличными. С товарищем по работе на его машине приехали в магазин. Машин было около десятка, выбирай любую. Купил тёмно-синюю модель ВАЗ-2163 за 9 тысяч 90 рублей. С собой была канистра с бензином. Перед этим по гарантийному письму на машину купил гараж за 4 тыс. руб. (по действующему положению, не имея машину, иметь гараж было нельзя). Деньги на гараж дали родители. Через год в результате гайдаровских реформ накопления советских граждан превратились в прах. В нашей семье пропало всего 500 рублей.

К гаражным кооперативам приезжал автозаправщик-бензовоз с прицепом. АИ-93 по 40 копеек, АИ-76 – 30 копеек, заправляйся, сколько хочешь. Во множестве автозаправок не было нужды. Государственный транспорт заправлялся на специальных заправках по талонам. К концу 1989 года перебои с бензином стали нормой.

В это время Рома закончил автотранспортный техникум и служил в Феодосии в стройбате Черноморского флота. Занимался ремонтом машин. Мы с Наташей решили его навестить. Был июль. До Керченского пролива доехали благополучно. На пароме была большая очередь. В Феодосии остановились в кемпинге, на Золотом пляже. На обратную дорогу заправиться не смогли, решили ехать на оставшемся бензине. С задержкой, но доехали благополучно.

В 1990-91 годах продолжали жить по инерции, хотя от советской власти остались рожки да ножки. Нормой стало нарушение присяги. Фетисов (хоккеист ЦСКА – Центрального спортивного клуба армии) остался в Америке, предал команду, тренеров, болельщиков. И такой он не один. Оставались за границей артисты, журналисты, учёные – всё советское поливали грязью. Расцветали кооперативы, паразитирующие на дефиците, на товарах, которые не производили. На производстве произошла негласная неофициальная приватизация: кто по должности имел в своём распоряжении материальные ресурсы, стал их расходовать в личных интересах. Начальник центрального инструментального склада (ЦИС), где были сосредоточены все виды режущего, слесарного и измерительного инструмента, в том числе и на особый период (война), Гринёв стал быстро богатеть – покупал машины, купил дом. Специалист он был слабый, потому и назначили его приобретать инструмент по заявкам технологов, по выделенным фондам. Позже я к нему ещё вернусь. Начальник ремонтного цеха Шмыгленко имел богатую кладовую: сотни подшипников, приводные ремни, комплектные агрегаты для всех видов металлообрабатывающих станков, электродвигатели, медные трубки в пачках и в бухтах – сотни метров, и многое другое. Всё было списано на ремонтно-эксплуатационные нужды. Инвентаризация, которая при советской власти проводилась два раза в год, теперь была объявлена ненужной. Такая картина была и с инструментальными легированными сталями – вотчина Сусанина, который стал зам. директора. Директор Афасижев и главбух Осауленко, отправляя с завода машины с продукцией, официально выписывали сопроводительные документы, и когда машина была в дороге, догоняли её и меняли документы. В результате продукция становилась частной, а в бухгалтерии документы уничтожались. Таким путём скрывали от коллектива воровство. Неучтённые деньги делили три человека. Задержка заработной платы стала обычным явлением.

Завод разграбили шесть человек: Афасижев, Крючков, Сусанин, Гринёв, Шмыгленко, Осауленко.

XI

Начиная с 1991 года реальность оглушила всех нормальных, веривших средствам массовой информации людей. События замелькали как в кино: развал СССР, замена советских денег на российские. Магазины опустели, ввели карточки – «шоковая терапия» вступила в свои права. Решением майкопского горсовета завод с июля 1991 года стал арендным предприятием. Кто арендовал, у кого и за сколько? Вопрос без ответа. Но это первый шаг к ликвидации государственной собственности. Прошли выборы новой администрации. Взамен городского совета народных депутатов стал городской совет депутатов. В результате гайдаровских реформ инфляция скакала гигантскими темпами. К концу 1993 года я получал в месяц 3 миллиона 350 тысяч рублей. Монета в сто рублей стала дешевле советской однокопеечной – спичек не купишь. Указ Ельцина от 4 декабря 1992 года отменил Конституцию РСФСР. Был установлен переходный период, на шесть месяцев приостановлена деятельность Съезда народных депутатов РСФСР. Ельцин регулирует указами всю жизнь в стране. Правительство Гайдара (Чубайс – главный закопёрщик³⁵) выпускает «ваучер», ни чем не обеспеченный. В США это уголовное преступление, за которое положено 25 лет тюрьмы. Козырев, министр иностранных дел, разрешает Соединённым Штатам и Германии рейсы в Москву, а также в города Киров, Челябинск, Уфу, Красноярск, Барнаул, Минводы, откуда они самолётами вывозят архивы. В 1993 году к этому списку городов добавились Ставрополь, Ростов, Краснодар, Махачкала, Астрахань. Золотой запас СССР, четыре тысячи тонн, вывозили морем, по суше и самолётами. Эти и многие другие подобные факты были преданы гласности в газете «День». Позже её закрыли, арестовав и уничтожив последний выпуск. Это случилось после опубликования копий документов, согласно которым Гайдар продавал самолёты СУ-27 по три миллиона долларов за штуку. Огромный ущерб стране.

Годы с 1991-го по 1996-й отсутствовали даже в учебниках по новейшей истории для старших классов. Моя попытка почитать газеты за эти годы в областной библиотеке закончилась отказом под предлогом их утраты во время ремонта. В результате этого «ремонта» вся советская литература оказалась в запасниках, а на полках появились новые детективы, иностранная литература, исторические материалы в современной трактовке, угодной власти. Я посещаю библиотеку много лет, и это происходило у меня на глазах, тихо и без рекламы.

Не буду перечислять все вехи скорбного пути нашей Родины. Многое из того, что было, что пережил наш народ в годы так называемой перестройки и так называемых реформ, сейчас не является секретом. Не хватит тысячи страниц, чтобы перечислить все преступления новой власти. И боль от утрат и потерь, от страданий и смертей при воспоминании о них переживается снова и снова.

XII

Вернусь к событиям, касающимся лично меня. Зимой 1991-92 годов на заводе не стало тепла. В январе служба главного механика не удосужилась слить воду. Всё пришло в негодность – трубы, батареи, тепловые завесы. Кругом бетон, температура в помещениях сравнялась с температурой улицы. А совсем недавно в морозы температура в них не опускалась ниже 17-18 градусов.

Задержка заработной платы, скачкообразное повышение цен на продукты. Рабочие превратились в нищих. Некоторые стали челноками, брались за любую работу. Холодина в цехах, вода замёрзла, мыться нечем. Работали в тёплой одежде. Ноги мёрзнут. Стали часто болеть. Я первый приобрёл солдатские валенки на литой резиновой подошве. Вначале посмеивались над моими валенками, а потом стали требовать валенки для всех. Хозяева вынуждены были согласиться. Закупили по дешёвке у бывшего военного только для тех, кто стоял у станка, всего сотни полторы. Гайдаровские ваучеры скупали за копейки, обещанной «Волгой» и не пахло. Ваучер меняли на бутылку водки.

В ноябре 1993 года решением главы города Майкопа завод стал ОАО (открытое акционерное общество). Началась кампания по акционированию. Каждый работающий становился владельцем определённого числа акций в зависимости от стажа, занимаемой должности и заработной платы. Главное должность и заработная плата. Я с моим стажем тридцать лет, не имея высокой должности и заработной платы, получил 400 акций, в то время как начальники, проработавшие меньше десяти лет, получили по 700-1000 штук. Предстояла выборная кампания в органы управления – в совет и директора ОАО. Крючков, как и все проходимцы, пользуясь доверием Афасижева, решил его кинуть, как сейчас говорят. Он подговаривал мастеров, начальников, а через них работников в цехах, бригадах и отделах голосовать акциями за него, против директора. Меня уговаривал примкнуть к нему Бринь, обещая должность, дивиденды и другие блага. Подчинённых у меня было мало, но авторитет среди рабочих был. Афасижев был уверен в своей победе, но адыгейцев (его соплеменников) работало всего пять человек. Крючкова я знал много лет. Типичный интриган и проходимец. Сотрудничать с ним мне не хотелось. Многие рабочие считали, что в совет директоров и генеральным директором надо выбирать работников администрации. Я им доказывал, что выбирать надо авторитетных рабочих, а администрацию надо нанимать: не справились – уволить и нанять других. Но всё получилось наоборот. Выиграл Крючков. Афасижев ушёл на отдых. Бриня Крючков снял, послал рядовым технологом в техотдел. Главным инженером стал Яшников, который, работая начальником цеха нормалей, где работало триста человек, обеспечил ему победу. Мне Крючков припомнил отказ сотрудничать с ним и предложил мне уволиться. Потом предложил быть мастером ОТК (на тот момент я был начальником ОТК, в моём подчинении было три лаборатории, три мастера, 15 контролёров). Я остался, предполагая, что Крючков долго в кресле не усидит. Начальником ОТК он назначил Михайловского, молодого, но выпивоху. В лаборатории КИП (контрольно-измерительных приборов) было много приборов, содержащих драгоценные металлы – серебро, платину, золото. За несколько месяцев всё было раскурочено и пропито. На фоне общего бардака всё это прошло незаметно. Крючков на планёрке заявил: «Никаких классов прочности и точности, никаких ГОСТов, просто болт и гайка». Продукцию стали маркировать «болт» или «гайка». Но через три месяца всё пришлось вернуть на крýги своя: потребитель перестал покупать продукцию. Это характерный пример технической деградации и неграмотности руководителя ОАО «Майкопнормаль».

1993-й год запомнился денежной реформой «тысяча к одному»: тысяча рублей превратилась в один рубль. Зарплату задерживали на несколько месяцев. Приходилось иногда сдавать бутылки, чтобы купить хлеба и картошки. Народ начал продавать акции, так как жить было не на что. Сколько стоила акция, в памяти не сохранилось. Мы с Наташей тоже вынуждены были продать свои акции. Купили женскую кожаную куртку, и всё. Уровень цен в памяти не сохранился.

Больше пятидесяти процентов акций завода скупил представитель гражданина Имедашвили из города Ростова-на-Дону. Они уже имели крупную фирму «Росаэродорстрой». Фирма имела несколько крупных карьеров в Ростовской и Волгоградской областях, весь комплекс необходимого оборудования, подвижнóй авто- и железнодорожный состав. Это я узнал много позже. Крючков умудрился обмануть ростовчан на крупную сумму. Они подготовили на него документы в суд, но пожалели. Его освободили от работы, и он ушёл на пенсию (построить дом и обставить его успел). Это всё мне стало известно потом, от смотрящего Капыша М. Он стал присутствовать на заводе постоянно. Без его ведома никакие финансовые документы не подписывались. Он являлся доверенным лицом Имедашвили, владельца завода. Во время Грузинской войны владельца срочно заменили на хозяина с русской фамилией. Яшникова назначили директором и по совместительству главным инженером, Гринёва – заместителем директора. Так существовали несколько лет. Количество рабочих сокращалось. В это время на пенсию можно было уйти на два года раньше. В декабре 2002 года ОАО «Майкопнормаль» формально перестало быть производственным объединением, образовалось ООО «Мир», затем из него выделили ООО «МГШ», ООО «Токарная обработка» – всё ради ухода от налогов. Каждый месяц нарочный вёз в Ростов наличными около трёх миллионов рублей. Позже эта сумма сократилась вдвое. В 2005 году скоропостижно умер Яшников, 1945 года рождения. Директором стал Гринёв. Мне предложили должность главного инженера (на тот момент я был мастером ОТК). Попросил неделю на раздумье, но про себя сразу решил отказаться, так как предприятие было в разодранном состоянии.

В течение недели наблюдал за претендентами на эту должность: Шмыгленко, Новиков, Белоиванов. Зная их и глядя на их претензии, подумал, что я справлюсь. Так я стал главным инженером в трёх ООО и ОАО «Майкопнормаль» в возрасте 60 лет. Отказался от служебной машины, так как не хотел примкнуть к людям, развалившим завод.

Кабинет главного инженера был шикарный, созданный в советское время. Полы мозаѝчные, из ценных пород дерева, как в музее, мебель, сделанная по заказу, красивая мебельная стенка от стены до стены, шкафы, полки, ящики от пола до потолка, двери из натурального дуба без лака и краски, в другой комнате диван, стол и стулья. Есть приёмная, секретарша, напротив кабинет директора. Такими подробностями подчёркиваю, каким богатым было предприятие. Столовая оборудована всем необходимым, на стенах фрески из керамики, полы из мраморной крошки, гигиеничные, легко убираются, на стенах деревянные панели, притóчная и вытяжная вентиляция и так далее – всё для рабочего человека.

Планов производства не существовало, но в адрес ОАО поступали заявки на изделия по советским ГОСТам (Медведев отменил все ГОСТы) или присылали чертежи на оригинальные изделия. В каждом отдельном случае мне приходилось принимать решение о производстве. Надо было учесть наличие металла, инструмента, исправность оборудования, наличие наладчика, учесть размер партии. Наше оборудование – автоматы и полуавтоматы – было рассчитано на крупносерийное производство. Чтобы изготовить несколько изделий, необходимо изготовить десяток или несколько десятков штук специального инструмента. Необходимо знать, что находится в инструментальных кладовых и на ЦИСе, что использовать, что переделать и как. Цену назначал Капыш, последнее слово было за ним.

Часто поступали заявки на высокопрочный крепёж, но термические линии больше десяти лет находились в заброшенном состоянии. Всё ценное было украдено – медные шины и провода большого сечения, приборы. Электрошкафы автоматики раскурочены. Я предложил Капышу восстановить одну автоматическую линию термообработки крепежа в защитной атмосфере. Оказалось, что механики сдали много технической литературы в утиль, в том числе и той, которая требовалась для восстановления линии.

Мне приходилось каждое утро проводить планёрки по производству. На одной из них предложил Новикову, начальнику техотдела, и Белоиванову, главному механику, восстановить термическую линию. Они в один голос заявили, что это невозможно: нет документации, нет специалистов, никто не знает, что и как делать. Пришлось самому по кладовкам, на складе, в лаборатории КИП, кладовой электриков, которые обслуживали термические линии, провести дефектовку обеих линий, проверить состояние трёх газогенераторов. В наличии оказались три барабана с таблетками хромо-никелевого катализатора. Таблетки были пористые, газопроходимые, предназначенные для создания защитной атмосферы. Таблетки очень дорогие. Их не утащили потому, что не знали их состав. А в них 50% чистого никеля и 50% чистого хрома. Если их сдать в цветмет, то можно было бы купить новые «Жигули». Прикинул стоимость работ по восстановлению и приобретению новых материалов и пошёл к Капышу доложить ситуацию. Продажа термообработанного крепежа в количестве десяти тонн позволила бы с лихвой окупить все затраты. Он думал несколько дней, видимо, изучал спрос.

Кстати, линии в советское время работали в три смены, то есть круглосуточно, с остановкой на профилактику раз в полгода. Футеровка из огнеупорного кирпича разрушалась при частом охлаждении и нагреве печей закалки и отпуска. Температура 950C в закалочной печи достигалась за двое суток по специальному режиму с целью равномерного нагрева футеровки, конвейерной ленты, валов, направляющих – деталей из жаростойкой легированной стали.

Реторты для катализатора оказались на месте, в газогенераторах. Одна была весом полтонны, сталь жаростойкая – 35% хрома и 15% никеля. Сдать в цветмет – полторы машины. Природный газ при четырёхстах пятидесяти градусах Цельсия, проходя через реторту, становится нейтральным эндогазом, в атмосфере которого при 1250C гарантируется сохранение в металле углерода и легирующих элементов, обеспечивающих прочность металла.

Не имея поддержки на заводе, я серьёзно рисковал своим авторитетом и, видимо, должностью. Надо было приобрести специальную бор-содержащую сталь для холодной высадки на Липецком металлургическом комбинате (а она дороже обычной стали), найти заказчика, заключить договор. Нашли частника из Тольятти, который согласился на предоплату болтов М10 класса прочности 88,6 g (это болты на сборку «Жигулей») в количестве 8 тонн. На всё отводилось 30 рабочих дней. Как должна работать линия и агрегаты, кроме меня не знал ни кто.

Я нашёл хорошего электрика, пенсионера, разбирающегося в промышленной электронике семидесятых годов. Заключили с ним договор. В три дня он должен был провести дефектовку всех шкафов управления и другого электрооборудования, а мы должны были обеспечить его приборами и материалами. Рабочий день не нормирован. Человек видел оборудование впервые. Я рассказал, как должны работать все пять агрегатов линии. Специалист оказался опытный, с головой, каждое утро мы с ним обсуждали возникающие проблемы.

Кроме электрической части, надо было приводить механизмы в рабочее состояние. Для этого пригласил на работу знакомых термистов, пенсионеров, которые проработали на линиях больше десяти лет, многое знали и умели. Пришлось повоевать с Гринёвым и Капышом по вопросу оплаты. Рабочие завода приходили жаловаться на меня, что я нанял людей со стороны, и деньги достанутся посторонним. Но в присутствии хозяев я задал им несколько вопросов по работе, и все убедились, что эта задача им не по плечу, ни по знаниям, ни по квалификации. К тому моменту хорошие специалисты разбежались по частникам.

В месяц, конечно, не уложились. Прокрутили собранную линию без нагрева, и сразу появились новые проблемы. Продукция не была готова. Лишь перед новым 2006-м годом линия стала выдавать готовую продукцию. В дальнейшем накапливали 40-45 тонн продукции, контролируя качество по твёрдости и на разрывной машине с усилием 50 тонн. Возможность термообработки позволила получать дополнительную прибыль. Хозяева хотели поощрить, но, как потом признался Капыш, Гринёв этому помешал.

В адрес главного инженера завода «Станконормаль», по старой памяти, приходило много журналов на русском языке из западных стран по нашей тематике. Каталоги нового оборудования, цены, новинки отрасли производства крепежа – новые марки стали, новые способы термообработки, покрытий, упаковки, тенденции развития холодно-высадочного оборудования и инструмента. Европа утрачивала лидерство в этой области. Лидерами стали Тайвань и Сингапур. Мы безнадёжно отставали. Стало много высокопрочного крепежа из Китая. Цены ниже наших, покрытие лучше. Тарифы на электроэнергию росли, металл дорожал. Решением «нашего» правительства металлурги должны были продавать металл на внутренний рынок на 30% дороже, чем за границу. Из зарубежных каталогов видел, что можно купить сталь на 20-35% дешевле за рубежом в рублёвом эквиваленте, но чудовищные тарифы на растаможку всё обнуляли. Убеждён: всё было направлено на уничтожение промышленности.

Сохранившееся оборудование без профилактического ремонта требовало больших затрат. Объём заказов резко сократился. Делали небольшие партии оригинальных деталей. В начале 2010 года я уволился. Рабочих осталось всего тридцать человек. Когда-то передовой, процветающий завод умер!

Мне не хочется заканчивать свою повесть на этой печальной ноте. Многое в этой жизни имеет конец, но смириться со смертью мы не можем. Жизнь продолжается, и жизнь побеждает. Она подобна аккорду, в котором есть не только печальные ноты, но и светлые, и торжествующие:

«Так ликуй и вершись

В трубных звуках весеннего гимна!

Я люблю тебя, жизнь,

И надеюсь, что это взаимно»!