Читать книгу: «Корректор», страница 2

– Назови мне свое имя, принцесса. – Понемногу приходя в себя, Алекс с удовольствием вступил в игру собственного разума.

Ее улыбка вмиг сменилась удивлением, а задумчивые глаза забегали по лицу.

– Мое незаконное рождение не дает мне права на этот титул. И папенька вряд ли сумеет этого добиться, даже с учетом отсутствия детей в законном браке. А имя мое ты и сам должен знать.

Ее взгляд был вопросительно-ожидающим.

– Ах да, – поддержал Алекс игру. – Попробую догадаться… Мелифисента! – выдал он после небольшой театральной паузы первое пришедшее на ум имя принцессы из знаменитой повести Пристли.

Удивленно сжав губки, девушка смотрела сквозь Алекса.

– Как? Мелифисента? Мне не знакомо это имя… Хм… Странно. – Она надолго задумалась, потирая ладонью кончик носа.

– Как тебя зовут, прекрасная незнакомка?

В ее вернувшемся взгляде читалось сомнение.

– Джулия, – тихо сказала она. – Но ты должен это знать. Как и все остальное, что знаю я. Если ты действительно существуешь в моем разуме…

– Ой! – испуганно прошептала она. – Сюда кто-то идет.

После чего удалилась маленькими быстрыми шагами, подобрав подол длинного платья.

Неуклюжим зимним медведем Алекс слонялся по коридорчику, сворачивая в кухню, затем обратно через зал, растирая горящие щеки и виски. На грани ощущений он понимал, что по уши влюбился в призрачный образ.

Озадаченно сел к компьютеру, видя в этом какую-то защиту от сумасшествия. Сделал записи в файл: «1.Борджиа. 2.Кремонини. 3.Папа Александр. 4 Филиппо из…»

Изрядно поломав голову, он так и не вспомнил, откуда родом синьор Филиппо.

Вскоре выяснилось, что Борджиа были знаменитым семейством эпохи возрождения, а кардинал Родриго Борджиа стал папой Александром шестым. Знал ли Алекс это раньше, вызывало большие сомнения, но, поскольку тот пересекался с Микеланджело и Леонардо да Винчи, Алекс решил, что вполне мог о нем слышать, пусть даже на уроках истории.

Реальность синьора Кремонини вызывала сомнения. Когда же Чезаре Кремонини оказался философом и медиком той же эпохи, Алекс не на шутку озадачился. Тем более, что тот практически не был связан с Римом, разделив долгую профессорскую службу между университетом Феррары и Падуанским университетом Венеции. Вот о нем Алекс точно не должен был знать.

Светка зашла неслышно, в плюшевых тапках и цветастой пижаме с большим зеленым яблоком в руке. Алекс обернулся на сочное чавканье, когда жена, обнимая его одной рукой за шею, склонялась к экрану.

– Это кто? – спросила она, не переставая жевать.

– Да так, один философ эпохи возрождения.

– А-а, – разочарованно протянула Светка. – А я уж обрадовалась, думала по работе сидишь.

И тут же сообразив, что сморозила глупость, с силой развернула голову мужа, впившись глубоким поцелуем.

Алекс ощутил вкус яблок и тонкую игру языка, но… почему-то не вспорхнули бабочки в причинном месте.

– Пойдем же, – томно выдохнула Светка грудным шепотом и потянула его за руку.

Признаться, Алексу сейчас не хотелось, и потому он нарочно произнес слегка развязанным тоном:

– Детей делать будем?

– Ты дурак?! – дернулась Светка, затем остановилась и замерла на пару секунд. – Зачем, Сань? Зачем ты меня обижаешь?

Повернув смущенное лицо, она положила недогрызенное яблоко на полочку рядом с хрустальным дельфином и грустно уставилась на Алекса.

– Санечка, милый, будут, будут у нас дети.

– Шестой год живем, – произнес он, как бы между прочим.

Светка тяжело вздохнула и взяла его за обе руки.

– Ты ведь знаешь, как я люблю детей. А уж своего, своего как любить буду. Я не позволю его на бабушек скидывать или по яслям. Я сама, сама с ним сидеть буду. Чтобы он здоровеньким был, умным, смышленым. Ну потерпи еще пару годиков. А? Ведь нам самим на ноги встать надо. С ипотекой разделаться. Если мне сейчас в декрет, как мы жить будем?

Обняв Светку, Алекс прижал её к себе. В тягостном молчании каждый ощущал себя и обиженным, и обидевшим одновременно. Единственным примирением была кровать. Поэтому Алекс потянул Светку в спальню.

Но, так случилось, что этот вечер был не для них.

– Санечка, милый, ты не расстраивайся. Это разовый сбой, – мило, и даже как-то виновато приговаривала она, гладя его руку. – Так бывает у мужчин. Ничего страшного. Ты, главное, об этом не думай. Наверное, устал сегодня… Отдохни, отдохни родной.

Вскоре Светка уснула. А Алекс вновь смотрел в ночной потолок со слабыми отблесками уличного света. И не только из-за этого "разового сбоя", о причинах которого он уже догадывался.

* * *

Проспал Алекс не больше трех часов, и то урывисто и тревожно. Но встал на удивление быстро, правда с гулом в башке и размытостью в глазах.

Вопреки ожиданиям, на ковер его не вызвали – спасла комиссия заказчика, затянувшая шефа в водоворот совещаний.

– Слышь, старик. – От толчка в плечо Алекс очнулся и деловито заелозил мышкой. Женька протягивал ему стакан:

– На, хлебни кофейку, а то стол носом проткнешь.

Пока друг усаживался рядом, Алекс поставил кружку и сильно тряхнул головой.

– Не выспался? Чего?

– Стариковская бессонница, – серьезно ответил Алекс, и Женька крякнул под нос.

– Я что думаю, – отставив стакан, произнес назойливый коллега. – Зачем нам сейчас чертежи править? Один чёрт после комиссии переделывать блок придется. А там и про наши косяки позабудут.

– Нам нужно эти исправить, а там видно… – замолкнув, Алекс клюнул носом, и кофе ляпнул на брюки. Он заморгал, а Женька молча разглядывал пятно.

Скомкав лист бумаги, Алекс покатал его по штанине, поднялся и обреченно махнул рукой.

– Пожалуй, ты прав. Слушай, Жека, я свалю на часик раньше. А ты прикрой, если что. Скажи, в медпункт пошел, или еще там…

– Скажу, в отдел кадров вызвали… Грамоту получать.

Одарив Женьку кислым взглядом, Алекс вкрадчиво потопал к двери.

* * *

Дома шаркающие ноги сами привели к зеркалу, где он разглядывал свою слегка похудевшую рожу. Старательно заправляя за уши нелепые пучки волос, прикидывал, как подстричься, вертел головой и не замелил, как она вошла.

Судя по милой улыбке, девушка обрадовалась тому, что ее зеркало не оказалось пустым. Вздымающаяся частым дыханием грудь выдавала спешку.

– Ну здравствуй, Александр из зеркала.

– Мое почтение, прекраснейшая принцесса Джулия, – Алекс отвесил затяжной полупоклон.

– Пусть мой папенька и герцог, – с легким смущением ответила она. – Но я говорила, что рождена незаконно.

Тут девушка замолкла, личико обрело серьезность, и, обхватив щеки ладонями, она спросила сама себя:

– Неужели я тайно мечтаю об этом титуле? Не от того ли порождение моего разума второй раз напоминает мне? Нет ли в том греха гордыни? – Перекрестившись, девушка склонила голову, сжав белые ладони у подбородка. – Пресвятая дева, прости мои прегрешения тайные и явные.

Алекс ощутил неловкость.

– Как же мне тебя звать?

– Джулия. Просто Джулия.

Ее улыбка стала еще краше и лучезарней. Впрочем, это ему казалось каждый раз.

– Джулия. Милая Джулия. Я хочу обратиться к тебе с просьбой. (Улыбка застыла на ее лице, а в глазах читалось любопытство) Ты считаешь меня плодом своего воображения. Но давай мы сейчас не станем разбираться, кто из нас в чьей голове живет…

Не дав договорить, она запрокинула голову, обнажив белоснежные зубы, и Алекс почувствовал легкое головокружение от ее хрустального смеха. А рассмеялась девушка искренне, от души.

– Это более чем оригинально, – сказала она, вытирая порозовевшее лицо расшитым платочком из рукава. – Видение моего зеркала говорит мне, что я являюсь плодом его фантазий?

Легкая обида кольнула Алекса.

– Ладно, – ответил он с невозмутимой улыбкой. – Пусть так. Но я хотел попросить тебя рассказать немного о себе. Кем бы я ни был, я ничего о тебе не знаю.

Закусив губку, Джулия сверлила Алекса взглядом заинтересованного недоверия.

– Представь, что так может быть, – продолжил он. – Расскажи мне, кто твои родители, в каком году ты живешь и в какой стране.

– Хорошо. Допустим, такая у нас игра. А потом ты… – Игриво сощурившись, она ткнула пальчиком, – Расскажешь мне о себе.

– Договорились.

– И тебе будет, что рассказать?

Алекс кивнул. А она удивленно хмыкнула и помолчала некоторое время.

– Маменьку свою я не помню, – грустно начала Джулия. – Она умерла при моем рождении. Они с папенькой сильно любили друг друга, но обвенчаться не успели. Да и вряд ли бы смогли из-за ее низкого происхождения. Мой папенька герцог Феррары Альфонсо Второй принадлежит к славному роду Д'Эсте, который известен большим числом правителей и полководцев.

Она ненадолго задумалась.

– Моя мачеха Маргарита… Стоит признать, что я очень ее люблю. Относится ко мне не хуже, чем к родной дочери. Но она старше меня всего на девять лет, потому это скорее подруга, чем мать. И, к сожалению, мы с ней мало общаемся. Потому, что она разрывается между двумя страстями. Собаками, коих в ее псарнях немыслимое число. И знаменитым на всю Романью дамским концертом, где поет сама Лаура Певерара.

– Ты слышал пение синьоры Лауры? – зачем-то спросила она.

Алекс отрицательно крутнул головой. И поскольку ему не хотелось терять время на дамский концерт и некую Лауру, то, воспользовавшись ее вопросом, он задал свой.

– Джулия, в каком году ты живешь?

Ее колкий взгляд словно прощупывал, не издевается ли он?

– Естественно, в 1592 от рождества Спасителя. А в каком же еще? – в голосе проскочила тень раздражения.

– Да, да. Конечно. Прошу прощения за глупый вопрос, – Алекс кивком обозначил извинение. – Джулия, а не могла бы ты назвать мне имя папы, что сегодня правит в Риме, – спросил он с прицелом на интернет.

Ее лицо медленно сжалось, глаза сузились.

– Сколькими языками ты владеешь? – спросила она, игнорируя вопрос.

– Двумя, – ответил Алекс, имея в виду вполне сносный английский.

– Зачем ты пытаешься меня обмануть? – ее взгляд наполнился тревогой.

– Какой обман? С чего ты взяла?

– В высшей степени странно, – произнесла Джулия после некоторой паузы. – Когда сегодня я случайно перешла с романского на неаполитанский, ты сходу продолжил без всякой заминки. А пару минут назад я нарочно перешла на испанский, и сейчас мы говорим на нем.

– Испанский?! – обескураженно спросил Алекс.

– Какой еще испанский? – резанул ухо Светкин голос. Тут Алекс остолбенел и предпочел бы провалиться этажом ниже, потому что видел в зеркале троих. Между ним и Джулией стояла Светка. – Ты с кем разговариваешь?

– Я?!

– Ну не я же, – ответила жена.

– Да, ты, – одновременно с ней произнесла Джулия. – Ты перешел на испанский, и мы оба говорим на нем. Почему ты вертишь головой? Твоя бледность и беспокойство говорят о том, что я поймала тебя на лжи?

– Нет! Это ошибка. Ты неправильно меня поняла.

– А как мне понимать, Сань? Пожалуйста, не пугай меня. – В огромных глазах супруги читалось недоумение и испуг. – Я слышала твой голос и то, как ты сказал «испанский».

– И в чем же ошибка? – Джулия была напориста и серьезна. – Я хотела бы получить объяснения.

Поскольку заговорили девушки одновременно, Алекс с трудом улавливал слова каждой, но понял, что они не видят и не слышат друг друга.

– Пойдем, пойдем, я все объясню.

Он мягко выдавливал Светку из ванной.

– Куда ты зовешь меня? Я ведь не могу пойти за…

Голос Джулии оборвался за порогом ванной, словно выключили телевизор. Из чего Алекс решил, что и она теперь не слышит их. Для верности отведя Светку в зал, он начал импровизацию с наилучшего метода защиты – нападения.

– Ну и?! – произнес Алекс уверенно и строго. – Чего ты ворвалась, как кавалерист в атаке?

– Но я точно слышала…

– Слышала, слышала, ну и что? Я тренировался. На работе проблемы, завтра к шефу на ковер, где мне предстоит много что доказать. А там знаешь, какая обстановка? Вот я и отрабатывал уверенный голос, есть такая методика.

Алекса понесло, и голос его действительно обретал уверенность. Светка села на диван, и пусть взгляд ее оставался напряженным, она постепенно успокаивалась.

– А при чем тут испанский? – тихо спросила жена.

Алекс запнулся, но ответ выскочил сам собой:

– По методике, проговаривать надо любой заученный текст. Вот я и взял из последней книги.

– Ну ладно, – примирительно согласилась Светка. – Мог бы предупредить…

– Зайка, и как ты себе это представляешь? Я сам этого стеснялся. Честно сказать, не знал, смогу ли говорить даже в уединении. А ты будто следишь за мной.

Теперь он готовил плацдарм на будущее и после пламенной речи обиженно опустился на диван. Светка придвинулась, прижалась, стала гладить его руку.

– Ну прости, Санёночек, я же не знала… Слушай, – вдруг оживилась она. – А давай я попытаюсь тебе помочь. Попробуем ролевые игры. Ну, блин, да не те… – Она стала бить мужа по руке ладошкой в ответ на кривую значимую ухмылку. – Я сыграю роль твоего шефа.

– О боже… – Алекс закатил глаза, и Светка как-то сжалась.

– Нет?.. – виновато спросила она.

И он, вздохнув, покрутил головой.

Ловко выправив ситуацию в нужное русло, Алекс вскоре вновь пошел на «тренировку уверенной речи». Но зеркало оказалось пустым.

В этот вечер Джулия больше не появилась, и Алекс молотил по клавишам, занося в поисковик имена и даты. Временами он вскакивал, носился по комнате, с трудом понимая происходящее. Правитель Феррары Альфонсо Второй, герцог Д'Эсте оказался реальным историческим персонажем. Детей не имел. В 1592 году ему исполнилось 59 лет. И уже 12 лет он состоял в третьем браке. Его супругу, герцогиню Феррары, действительно звали Маргарита. Маргарита Барбара Гонзага. Вот этой информации Алекс точно не мог знать раньше, что спутывало мозги и крепило нарастающие опасения.

В одном просматривается плюс – я, вроде бы, не сошел с ума. Но что тогда происходит у ванного зеркала? Откуда берется информация, так поразительно совпадающая с историей?

Вариант мистики покоробил Алекса как любого нормального человека, и был тут же отброшен. Сумасшествие хотя бы не противоречит реальности, и его возможно излечить.

Страшный холодный камень медленно опустился на душу Алекса, перехватив дыхание. И даже не страх психушки. Нет, другое. Он поймал себя на мысли, что не согласился бы на лечение, способное разлучить его с Джулией.

И снова яростно замолотил по клавишам.

Но как бы не терзал всемирную паутину на русском и английском, никаких данных о детях Альфонсо Второго, тем более о дочери Джулии, обнаружить не удалось.

К половине первого, когда мимо Алекса, едва волоча ноги, к кровати протопала никакая Светка, в его голове была серая чехарда. Полное отсутствие разумных объяснений. Да и неразумных, признаться, тоже.

Единственное, чего страстно хотелось, – увидеть Джулию. И под мерное сопение Светки он побрел в ванную, где провел еще полчаса, упершись руками в раковину перед зеркалом. Трижды подкашивались ноги, когда он засыпал стоя, как лошадь.

Но стоило голове угнездиться в подушке, как сон мигом исчез, а мысли, бесплодные и тупые, червями заворочались в мозгу.

Этой ночью он впервые принял снотворное из Светкиной аптечки.

* * *

То ли с непривычки, то ли снотворное было сильным, но утром испуганная Светка едва его растолкала, закидав тревожными вопросами. Припадая на каждом углу к стене, Алекс молчал, как партизан, чем только распалял её подозрения и беспокойство.

В вагоне метро проспал две станции – пришлось вернуться. До работы едва доплелся, оббивая ступенями туфли.

И тут же, как назло, был вызван к шефу, где долго выслушивал его разгромную речь. Хоть у Алекса были ответы, но вчерашнее снадобье плюс ряд бессонных ночей давали себя знать, и, округляя глаза, он частенько встряхивал головой и кивал, не до конца вникая в смысл сказанного.

Закончив и махнув рукой, шеф зачем-то вызвал Женьку.

Алекс надеялся, что его свежая голова найдет нужные слова.

Вежливо скрипнула дверь. Метнув в Алекса настороженный взгляд, Женька уселся чуть поодаль и как-то подозрительно деловито стал отвечать на вопросы шефа. Вскоре их конструктивный диалог потек так, словно Алекса вообще не было рядом.

Шеф раскинул чертеж, причем к Алексу вверх тормашками. Алекс смотрел на склонившегося к бумаге Жеку, до предела собранного, в чьем голосе нарастали твердые нотки. Тот уверенно водил пальцем по сечениям и размерным линиям, а шеф изредка кивал. К Алексу никто не обращался. Пару раз его посещала умная мысль, но сказать её он не успевал, потому что на столе уже оказывался новый чертеж.

Бумаги ложились одна поверх другой. А потом шеф молча и медленно убрал их в папку… И назначил Жеку ИО начальника группы. Пусть временно, до сдачи проекта, но это был удар.

Друг детства. Один подъезд, один год, один садик, одна школа. Жека и в Военмех пошел за Алексом. Алекс давно привык считать себя вожаком их маленькой стаи. Да и Жека не высовывался. Казалось, его это устраивало. Пока вожак не захромал. Пока Акелла не промахнулся.

– Извини, старик, – сконфуженно произнес Жека в коридоре. – Для меня это всё, как снег на голову… Ну, это руководство, и ответственность… Но шеф… Он же с плеча рубит. Как я мог отказаться?

– Ладно, проехали. – Алекс дружески подтолкнул Жеку плечом уже в комнате. – Только слышь, Жек, сегодня я труп. Реально, голова без мозгов. Сегодня я перекантуюсь, а завтра уже навалимся на работу.

Алекс направился к своему столику, но Женька его обогнал.

– Ты чего, Алекс? Ты же сам все слышал. Сегодня к пяти я должен представить ему подробный план нашей работы. А для этого тебе… Мне… В общем, ты давай, старик, соберись. На носу сдача проекта.

На последних словах его серьезное лицо словно копировало шефа. Только морщины осталось дорисовать. Он как-то сочувственно и покровительственно разглядывал Алекса.

– Что с тобой в последнее время, Сань? Не заболел? Может со Светкой поругались? Или проблемы какие? Ты скажи.

Скорчившись, Алекс отмахнулся.

Знал бы ты эти проблемы. А лучше тебе их не знать, – думал Алекс, заваливаясь в кресло. Ну и хрен с ним. Так даже легче. Пусть теперь Женька думает. А пока он не поставил задачу, я покемарю чуток.

2. Тяготение

Рабочий день выдался мучительно долгим.

Но к вечеру отпустило, и до Светкиного появления Алекс успел пожарить куриные крылышки, которые умудрились подгореть, хотя он почти не отходил от плиты. Ну, как не отходил – пару раз «на минуточку» заскакивал в ванную.

Сбросив сумку и сапоги, Светка босиком прошла в кухню. Не обращая внимания ни на еду, ни на Алекса, радостно вытиравшего полотенцем руки, она молча уселась, расстегнув жакет. Под ее обстоятельным взглядом Алекс сник и медленно опустился на стул.

– Светик, что?

– Ты ничего мне не хочешь сказать?

Алекс болезненно дернул лицом, решив, что вопрос касается зеркала. «Как могла узнать?»

Не дождавшись ответа, Светка продолжила, ехидно ухмыльнувшись:

– Как дела на работе? Как сдача проекта? Как руководство группой?

– Так ты об этом? – облегченно выдохнул Алекс.

– Об этом?! – вскипела Светка. – А есть еще что-то? Давай, выкладывай. Я устала тебя пытать. Ты жрать перестал. Не спишь ночами. Что я должна думать? Ты заболел? А может, влюбился?

Алекс натужно хохотнул – вышло по-козлиному и глупо.

– В кого я влюбился? Хватит чушь пороть. И не болею я. Нормально всё. Устал просто. Может человек устать? Вот сдадим проект, возьму отпуск. Отдохну, восстановлюсь и еще наверстаю…

– С чего же ты так устал? – прервав, наступательно продолжила Светка. – Женькой руководить? А мне как? У меня двенадцать болванов, один другого краше, плюс еще один, в директорском кресле. Ты скажи, если здоровый мужик в тридцать лет так устает, то что дальше будет? Это нормально?

Алекс молча хлопал глазами. Такой он Светку еще не видел. И хуже всего, что в ее словах был резон – холодный, жестокий и рассудительный.

– В общем так. Если мы дальше вместе, то ты завтра же идешь к врачу.

– Как завтра… У нас сдача проекта… Зачем такая спешка? Не факт, что я реально болен.

– Не факт? А что? Что тогда? Ты всю жизнь был трудоголиком, вечно торчал на работе. Это как-то компенсировало твою неприспособленность к жизни. Ты ведь гвоздя не мог забить или с ремонтом договориться. Была только твоя работа. А сейчас? Сейчас что? Если при этом ты здоров. Нет, Санечка, даже не завтра, а сегодня. – Она кивнула на окно. – Поликлиника еще открыта. Это не шуточки, Сань. Ты в зеркало посмотрись.

Вздрогнув при упоминании зеркала, Алекс обреченно потопал в прихожую.

* * *

Так стартовал марафон обследований и анализов. Невропатолог, дотошностью вопросов напоминавший следователя, сразу прописал таблетки, которые Алекс стал демонстративно глотать для успокоения супруги.

К исходу третьего дня, когда полуголая Светка бегала между комнатами и шкафами, собираясь в экстренную командировку, Алекс вручил ей листок с печатью, наблюдая, как медленно морщатся её лоб и брови. Пару раз он ловил короткие взгляды. Дочитав, Светка вздохнула, отложила листок и, разразившись тирадой про некомпетентность врачей, стала звонить Ланочке.

Вот тут Алекс напрягся, потому что эта взбалмошная кладезь новомодных псевдоучений могла насоветовать что угодно. К счастью, обошлось малой кровью – курсом иглоукалываний известного корейского целителя, врачевавшего в подвале соседнего дома, между обувным магазинчиком и конторой по установке окон.

После трех дней в руках эскулапов Алекса тянуло на работу. Дотащив Светкин чемодан к такси и мило распрощавшись, он направился к метро.

И ладно. Пусть теперь у Женьки башка болит. Поглядим, как он отпляшет со сдачей проекта.

Всё бы ничего, но Джулия не появлялась третий день. Это томило и угнетало на фоне искусственной легкости и покоя.

Когда она не появилась и на четвертый, Алекс решил, что дело в таблетках, принесших безмятежность и как-то отключивших Джулию в его мозгу. Но при этом пилюли совершенно не ослабили его страсть. Напротив, страсть только нарастала. И теперь ему, как наркоману, требовалась доза видений у ванного зеркала.

Сунув таблетки в дальний ящик комода, Алекс буквально поселился в ванной, за столешницей стиралки, поставив туда ноутбук и низкий складной стульчик взамен бака для грязного белья и халатов. Вполне себе рабочий уголок, и отличный вид на зеркало сбоку. Вот только длинные худые колени оказались не пристроенными. Потыкавшись так и сяк, он развел их по сторонам. Поначалу было неудобно, но вскоре Алекс перестал их замечать, углубляясь в историю Феррары, первого независимого и суверенного государства северной Италии.

Древний город, а ныне центр одноименной провинции, в средние века был влиятельным герцогством, не уступавшим по значению и богатству Венеции, Флоренции или Милану. Наибольший расцвет Феррары приходится на трехсотлетнее правление дома Д’Эсте, когда герцогство разрасталось, притягивая ремесленников, художников и музыкантов. Городской университет стал одним из крупнейших и престижных центров науки.

Упадок Феррары начался с 1598 года, когда из-за отсутствия законных наследников Альфонсо II, умершего в 1597 году, герцогство было ликвидировано святейшим престолом, а его земли вошли в состав Папского государства.

Алекс поднялся, включил чайник на стиралке.

Значит, до смерти папеньки Джулии осталось пять лет. В принципе, совпадало всё, только упоминания Джулии так и не удалось обнаружить.

Страх не увидеть ее нарастал, возвращая неуверенность и тревогу. Сон вновь разлаживался. А аппетит? Аппетит толком не вернулся даже в те дни, когда Алекс горстями глотал пилюли.

* * *

Раскрыв глаза в темноте, он ощутил себя бодреньким, как и бывает в затяжной бессоннице. Наощупь включил смартфон и понял, что спал меньше трех часов, и что сегодня суббота. Считал дни, проверяя, не врет ли мобильник. Затем пытался уснуть. И в этих попытках встретил рассвет, потом глухие звуки первых прохожих и дворников.

Когда двор наполнился шагами и голосами, Алекса сморил сон, прерывистый и тревожный. Проснувшись, пил кофе, смотрел какой-то тупой фильм. Потом позвонил Женька и позвал его к себе на пиво. Алекс на лету придумал ремонт в ванной и, естественно, отказался. Затем отбивался от предложения помочь с ремонтом. Уже напоследок передал привет Ленке и тут же попал впросак, забыв, что Женька нынче в любви и согласии живёт с Илоной.

Мобильник был сжат в приступе злости к другу. За всё, а особенно за его баб, с которыми тот разбегается по два раза в год. И каждую поначалу непременно зовет женой, позднее стервой и дурой.

Во второй половине дня явилась «мама». Он вынужден был так называть Любовь Даниловну для равновесия, потому что Светка так звала его маму. Стоит признать, со свекровью она сошлась естественно и непринуждённо. Алекса иной раз заедало, когда они вдвоем на него ополчались. Или бывало втроем, если считать еще и «маму».

И что? Законный выходной. С какого рожна он должен оправдываться за стул, компьютер и чайник в ванной? Значит так надо, кому какое дело. Не нужны ему ни уборка, ни пирожки.

Пирожки, кстати, Алексу пришлось поглощать с улыбкой и нахваливать, в то время, когда кусок в горло не лез.

После вечерних раздумий, он уже не видел странностей в исторических деталях. Там не было ничего, что нельзя почерпнуть из всемирной паутины. Значит, он мог когда-то знать, а потом забыть. А сейчас мозг собрал этот пазл в картинку.

Расчесывая до язв шрам над бровью, временами Алекс возвращался к версии иррациональной, где два реальных человека видят друг друга в зеркалах. Причем каждый считает другого плодом своей фантазии. Это отдавало чем-то потусторонним, а значит и невозможным, и потому отторгалось мозгом.

Хотя теперь крепла еще одна версия, по которой Алексу всё это пригрезилось. И не было никакой Джулии. Не было и не будет. Его бросило в жар. Тут боковое зрение выхватило что-то справа.

Подскочив, Алекс медленно пошел к зеркалу.

Джулия была серьезна и грустна. Без украшений, с забранными чепчиком волосами, в строгом аккуратном платье. Он не сильно разбирался в нарядах того времени, но, похоже, так должны одеваться простолюдинки.

– Где ты была всё это время? – в голосе выплеснулись укор и мольба.

– Мы ездили в Верону. На рыцарский турнир и недельные торжества по случаю женитьбы Чезаре, двоюродного племянника мачехи. – Она всматривалась в его лицо, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону. – А ты похудел. Словно тебя одолела какая-то хворь. Но разве может болеть тот, кто не существует в реальности? – она улыбнулась глазами, едва заметно вздёрнув уголки губ.

– Это не хворь! – Алекс напоминал прорвавшийся гейзер. – Это любовь, Джулия! Я до безумия люблю тебя! Я страдал и жутко боялся не увидеть тебя снова.

– А как мне знать, не обманываешь ли ты в этот раз? – Она явно играла. – Ведь в прошлый ты пытался меня обмануть.

– Я? Нет… Ты не так поняла… Сейчас я тебе всё объясню…

От глупой банальности сказанного, и понимания, что объяснить он вряд ли сможет, Алекс замешкал и покраснел.

– Синьор Александр, – сказала она с лукавым прищуром. – У меня было время обдумать нашу последнюю встречу. И я поняла, что ответы на тех же языках вполне естественны. Ведь ты часть меня, и должен ими владеть. А над своим вопросом, представь, я и сама замешкалась. – Подняв ладонь, она стала медленно загибать мизинец. – Вести диалог я могу на семи языках. Сносно говорю еще на четырех (загнула второй палец). А понимаю еще пять, и, возможно, кое-как смогу объясниться. – Загнув третий палец, она задумалась и добавила, – Даже шесть, если считать испано-сардинский.

– Да пойми же ты, Джулия! Я существую не в твоей голове. Я существую сам по себе, в собственном мире. Ином мире. Совершенно другом. Здесь я родился, вырос, учился…

Алекс проглотил язык, когда собирался добавить «работаю». Возможно, подумал, что Джулия не поймет или решит, будто по социальному статусу он ей не ровня.

– У меня есть родители, друзья, родственники (о супруге он тоже промолчал). Понимаешь?

Глаза Джулии округлялись. Задумчивый взгляд уходил куда-то внутрь. Алекс очень хотел понять ход ее мысли, но спросить не решился.

– Мой мир, он такой же людской и обитаемый, но другой. Совершенно другой. Я не вру, но не могу доказать тебе это. И думаю, что ты не поверишь этой правде, потому что во времени и обществе, где ты живешь, все убеждены, что Земля является центром мироздания, и существует лишь ваш мир.

– Боже! – она положила ладони на щеки. – Не может быть!

Собравшись что-то добавить, Алекс запнулся и с интересом уставился в ее лицо. Потому что не мог понять, отрицает она или восхищается.

– Неужели? – продолжила она, словно сама с собой, глядя сквозь него огромными глазами и покручивая головой. – Воистину говорят, что по вере дано будет. Да и синьор Филиппо так убедительно говорил. И я поверила в эти его иные миры… И даже отец Антонио, обвинявший его в ереси и всех смертных грехах, услышав это, лишь пожал плечами и сказал, что могущество Творца безгранично, и если он создал наш мир, то мог создать и иные, и пусть в святом писании об этом не сказано, но вполне возможно, что Создатель не посвятил нас в то, что не имеет касательства к нашему миру… И вот появился ты… Ну как, как я сама не догадалась? И почему в зеркале?

Алекс стоял, не понимая абсолютно ничего, но не решался прервать. Тут она сфокусировала на нем взор и убрала ладони от порозовевшего лица.

– Ты, правда, из иного мира? Не обманываешь? Можешь поклясться на распятии?.. Ой, а какая у вас там вера?

– Та же что и у вас. То же распятие, Святая Троица и Дева Мария.

– Боже праведный! – Лицо ее просияло счастьем. – Воистину… И в ином мире… Слышал бы об этом отец Антонио.

Прослезившись, она сложила ладони и прошептала короткую молитву под нос, затем подняла сияющие счастьем глаза.

– Боже… Боже спаситель… Как хорошо, как легко сразу стало. И так прекрасно, что ты не в моей голове. Что ты не болезнь моя, а мой гость.

Раскрасневшиеся щеки, частое отрывистое дыханье и неестественно округлившиеся глаза выдавали чарующий восторг, тягу к неведомому, пусть и опасному, когда любопытство влечет за черту страха.

– Иной мир… А он где? Он какой? В нем как? – застрочила она вопросами, не давая ответить. – Я вижу, что у вас такие же залы и камины. А у вас есть земля, реки, озёра? Есть день? А ночь? Светит ли днем Солнце, а ночью Луна?

– Да, Джулия. И земля, и реки, и озёра. И Солнце днём, и ночью Луна.

– Как здорово. А вообще…? А ветер, дождь?.. А… А еще… А скажи, Александр, ваш мир как-то связан со звёздами? Синьор Филиппо утверждал, что иные миры существуют на звездах, и их бесчисленно. Но я совершенно не понимаю, как это может быть.

– Он прав, – сказал Алекс, еще не зная, почему она так быстро приняла версию иного мира, и что она под этим понимает. – Каждая звезда подобна Солнцу, это и есть иные миры. Видимо синьор Филиппо читал труды Джордано Бруно. Тот первым утверждал про иные миры.