Читать книгу: «ЛУЧНИК. Книга 1. Холодное Солнце Драмины. Часть 1», страница 4

Оружейник суетился, то и дело оглядывался на Воррна, видимо, ожидая, как минимум разноса, но Воррн только озабоченно морщил лоб.

А оружейник уже завладел рукой Корна и торопливо прилаживал адаптер. Корн терпеливо ждал, чем все это закончится. Но в отличие от первого, этот адаптер на глазах приобрел форму, а Корну показалось – (или это было на самом деле?), – что между адаптерами установилась связь….

Оружейник, вместе с Корном и Воррном, зачарованно смотрел на метаморфозы адаптера, и то порывался бежать, то что-то объяснять, но, наконец, извиняющимся голосом пробормотал:

– Ну, так, я побежал? Сегодня, пожалуй, дома не бывать….

А Воррн, продолжая сохранять глубокую задумчивость, почесал затылок и, то ли намеренно, то ли по привычке растягивая слова, спросил. – Слушай, а как ты намереваешься с этим хозяйством надевать теплую одежду?

Корна, как говорится, хватил «столбняк»: ему и в голову не пришел такой элементарный вопрос. И он теперь ждал от Воррна другой вопрос и задавал себе сам: « Ну что, тактик-корректор? Не учесть такой простейшей вещи! Позорище!»

А Воррн, добродушно глядя в глаза сконфуженного напарника, успокаивающе проговорил:

– Ничего-ничего. У меня тут есть хорошо знакомый портной. Кудесник в своем деле. Что-нибудь придумает…

«Кудесник» появился под вечер в окружении хитроватых говорливых людей и сопровождении Воррна. Они оказались торговцами антиквариатом, поэтому общежитие мигом превратилось в большой рынок.

Следом появился невзрачный человечек с одеждой для Корна. Портной, и на самом деле, оказался кудесником. За какие-то минуты он лихо разрезал рукава. Затем на них появились всевозможные молнии, кнопки и «липучки».

– Лихо! – Прокомментировал Сибурн. – Как говорят в Одессе,…

– В Одессе? – Немедленно переспросил портной. – Вы сказали, в Одессе? – Он поначалу не отреагировал на остальные слова, но потом его лицо обрело такое удивление, что Лучник едва не рассмеялся. – Вы – русский?

– Мы оба – русские. – Подтвердил Сибурн.

Из глаз портного потекли слезы. Он, нисколечко не пытаясь их утирать, бросился обнимать и Сибурна, и Корна.

– Это надо же так? – Причитал он. – Тридцать лет я ждал этого дня, и дождался. Бедный Изя теперь может спокойно умереть. Да, я – еврей. Но в душе я – русский еврей. Скажете, таких не бывает? А я в это верил. Может, поэтому мне там не оказалось места, – и я опрометчиво согласился покинуть Землю и отправиться в Космос?

Ни на секунду не прерывая свою исповедь, он, непостижимым образом, кроил рукав за рукавом, от мелькания ножниц, иголок и непривычного вида швейной машинки у Лучника немного закружилась голова, – и вскоре перед восхищенными зрителями предстал совершенно новый образец одежды.

– Вот это то, что надо. – Послышался из-за спины восхищенный возглас Воррна. – Теперь, я думаю, у тебя будет много заказов. – Он дружески похлопал портного по плечу.

– Сколько с меня? – Спросил Корн, мысленно опасаясь, что скопленных кредитов может и не хватить. Но портной отчаянно замахал руками:

– Нет. Нет. Нет и нет. Во-первых, у меня свои расчеты с Воррном. Во-вторых, вы доставили столько счастья бедному Изе, что вести речь о каких-то кредитах совершенно бестактно. Единственное, о чем я мог просить бы, – это продать мне часы, если таковые имеются. Мой хронометр, к великому сожалению, приказал долго жить. – И все это на чистейшем русском языке.

– Часы? – Корн сразу вспомнил, что где-то в тумбочке лежат аж трое часов: его обычные, его наградные золотые и офицерские часы отца.

При виде часов у портного вспыхнули глаза. Но выбрал себе он обычные:

– Рабочие? Сколько вы за них просите?

Услышав, что это подарок, Изя вернул часы обратно:

– Молодой человек – миллионер? В конце концов, неприлично смеяться над бедным Изей.

И только вмешательство Воррна заставило его принять подарок.

А следующий вопрос поставил Лучника в тупик:

– А это богатство будете продавать? – И после недолгого разговора, получив утвердительный ответ, Изя что-то крикнул скупщикам, уже упаковывающим свои приобретения. Тотчас вокруг Изи и Корна образовалось кольцо.

Корн проследил за хищными взглядами и увидел свои золотые наградные часы.

Корн никогда не понимал участников различных аукционов. И то, что началось здесь, едва не заставило его отказаться от продажи. Чисто инстинктивно, он понимал, что цена часов мгновенно взлетела на фантастическую высоту, а, получая кредитки от победителя, чуть, было, не скинул цену наполовину.

Дальнейшее, вообще, сразило его. Изя мановением фокусника откинул салфетку, прикрывающую часы отца. Уже первая цена убрала большинство конкурентов. Потом в борьбе остались: пятеро …, четверо…, трое…, двое. В конце концов, эти двое сговорились: часы отца перекочевали к победителю за часы «Корнеевского», а часы отца достались прежнему победителю.

– Повезло тебе, парень. – Улыбнулся Воррн. – Такой торг выпадает не каждый день. Не забудь завтра все перевести на карточку. – Перехватив вопросительный взгляд Корна, добавил. – Да, успокойся ты, наконец. Все нормально. Изя свои проценты получил.

3. Воррн

Претора, г. Претор. Центр управления

Верховного Трибунала.

3011 приведенный год.

– Зачем ты это сделал? Что ты хотел доказать? – В голосе, прозвучавшем с балкона, слышались нотки раздражения. Как ты смог включить его в свои игры, не испросив его согласия?

– Помолчи! Ты не имеешь права осуждать меня. Ведь ты меня бросил, не так ли? А значит, мне нужен другой Маршал, и этот парень был не хуже тебя, согласись. – Хозяин не сердился, – нет, богам не свойственно сердиться, – хозяин спокойно констатировал факт. – К тому же еще не все закончилось, как тебе известно. И давай без истерик. Извини, я сам, как ты знаешь, не могу выполнять свою миссию…

– Это ты извини, но, и, понимая всю благородность твоей миссии, я не могу согласиться…

– А твоего согласия мне не требуется. – Нетерпеливо прервал Хозяин.

– Демиург, ты же болен. Ты же… – Пришедший торопливо подыскивал нужные слова. – Ты же…. Ты же…

– Да, я знаю, что я болен. И осталось мне не так уж много, тоже знаю.

– Демиург? – Не скрывая боли, только что не выкрикнул пришедший.

– Я болен, Воррн, болен: мой мозг умирает, мои боли уже не переносимы. Я не жалуюсь, Воррн, и моя миссия еще не окончена. – Голос Хозяина был слишком спокоен.

– Хочешь, я откажусь от места в Трибунале? – Поспешно спросил пришедший.

– Нет. Я просчитал варианты: по всему выходит, что, как раз, там ты нужнее. А значит, мне нужен другой Маршал.

– Но Лучник?..

– Ты видел его мертвым? Нет. Если его не убили сразу, значит, он нужен им живым. Ищите. Да, каждый десятый готов его растерзать, но каждый второй, как мне известно, уже молится на него.

– Но с ним ни у кого нет связи…

– Все равно это мало о чем говорит. Прости, я сильно устал, и уже не могу удерживать связь….

Фигура посетителя задрожала, стала распадаться на мелкие фрагменты и вскоре пропала. А Демиург устало отвалился на свое опостылевшее ложе.

***

Драмина. 3011 приведенный год.

Теперь Воррн не находил себе места и наматывал стремительные круги в ожидании взлета. Непрямая ментальная связь с Демиургом не помогла, но, скорее, прибавила проблем. Демиург, конечно, во многом прав, но вряд ли те, кто захватил Лучника, будут молиться на него.

Воррн больно сжал виски. Десант, конечно, успешно отразил угрозу, но до ее корней так и не добрался, и враги все еще представляют серьезную опасность.

И нет никакого толка от Президента. Конечно, пропажа единственной дочери кого угодно ударит по самому больному месту, но ты же Президент целой планеты! Впрочем, и от Службы Безопасности толку не больше. А велика ли сила – сотня десантников, когда все пойдет вразнос?

Ему, если говорить честно, – Воррн непроизвольно вздохнул, – таких операций еще не доставалось. Одно дело – бороться с повстанцами, и совсем иное – с регулярной как бы армией, и не понятно, то ли целой, то ли частью, но какой?

Что же касается внезапного исчезновения Лучника, то эта новость буквально сковала их немногочисленную команду, включая всех: и его друзей, и откровенных недругов. Оружие, с которым он в последнее время практически не расставался, – на месте, и второй игольный пистолет там. А Лучника нет!

И Воррн, пожалуй, впервые в жизни запаниковал. Отчего и вышел на связь с Демиургом, а теперь выясняется, что «все проясняется: Демиург, что называется, втемную подключил парня к своим планам, хотя надо отдать должное, как всегда, не ошибся: хватка у парня оказалась еще та. Но оказалось, что и у него пропал ментальный контакт с Лучником».

Воррн последним вошел в рейдер и упал в кресло, смачно хрюкнувшее под его телом. Этот рейд вымотал все силы, а и прошло-то драминовских дней сорок, не больше, но много ли из них оказались хоть чуть-чуть безмятежны?

Начиная с первого!

4. Драмина – на пеленге

«Молот возмездия» в очередной раз пробил Гиперпространство и вышел в Открытый Космос. И снова удача оказалась на их стороне. «Пробой пространства» – по сути, лотерея. Немало смельчаков пропали либо в огромных просторах Вселенной, либо в сетях гиперпространства. Выйти в нужную точку Космоса – это, все равно, что попасть ниткой в иголочное ушко, причем, с закрытыми глазами. Люди в гиперпространстве практически бесполезны, там одна надежда на искусственный разум с ментальными способностями, но на его выращивание уходят десятки, сотни лет, а Гиперпространство способно и его убить в одно мгновение. Конечно, находились смельчаки, которые отваживались лично вести космические корабли в «гипере», но смогли это завершить единицы, – и не зря их именами названы грандиозные рейдеры и планеты.

Рейдер «Молот возмездия» – штатный рейдер Верховного Трибунала, но, поскольку операции, которыми Воррн руководил, выполнялись по прямому указанию последнего, то и рейдер, по сути, был закреплен за Воррном. «Молот возмездия» – уникальный рейдер: пока нигде больше «детки» не являются основными силовыми установками, а четыре силовые установки представляют такой запас энергии, который и не «снился» самому большому рейдеру Галактики «Мир и справедливость», способному нести на своем борту полторы тысячи пассажиров. Естественно, этот гигант способен пробить Гиперпространство, но он еще ни разу не был глубже третьего уровня, а второй – с незапамятных времен «родная» стихия для «Молота». Конечно, создать новые такие же «покорители Вселенной» – мечта многих кораблестроителей, но вырастить такой же, как на «Молоте», мозг, способный управлять сразу четырьмя рейдерами, пока не удается. А главное, как утверждают многие спецы, не удается «поймать» для такого мозга соответствующую ему Искру Бога, без чего любой мозг – всего лишь сгусток серого вещества. Так это, или нет, но факт остается фактом, точно так же как остается фактом и то, что Кригус согласен контактировать только с Воррном.

Воррна привели в сознание, как всегда, первым. Он, конечно, мог бы выжить в Гиперпространстве и в нормальном состоянии: случалось такое уже не единожды. Но всегда оказывалось, что в таких случаях времени на восстановление уходило многократно больше и более болезненно, поэтому состоянием искусственной комы он не пренебрегал. К тому же это давало возможность отдохнуть от постоянного перенапряга за последние десяток-другой лет. Впрочем, и психику надо беречь. Второй уровень – это Внутризеркалье, – единственное пространство, где Время однородно, где одновременно можно находиться в разных точках Вселенной, и где в одной точке могут собраться, – об этом лучше и не говорить. В принципе, в Космосе скорость – величина абсурдная. Для путешественников важна, лишь, способность перехода от одной скорости к другой. И потому на гражданских рейдерах большую часть полета занимают разгон и торможение.

Недавнее настойчивое приглашение на работу непосредственно в Верховный Трибунал еще больше усугубило глубину нервного перенапряга Воррна: хотя его работа и была всегда связана с ВТ, но все же Воррн был как бы «на вольных хлебах», имел возможность не выполнять предложения, которые претят его личному кредо.

Воррн, как всегда, поблагодарил мозг рейдера за его отличную работу: «Спасибо, Кригус. Ты, как всегда, великолепен».

– Благодарю, Капитан… – Немедленно отозвалось в мозгу. – Каковы будут дальнейшие указания?

– Каково состояние десанта?

– По первым оценкам, неплохое.

– Ну, что ж? Начинай общее пробуждение. Первый рейдер – к вылету. Второй – в готовность. И, пожалуйста, связь с Драминой.

– Хорошо, Капитан. Связь уже устанавливается. Начинаю выполнять остальные приказания…

Терпеливо дожидаясь полного установления связи, Воррн внимательно вглядывался в «маячившую» перед глазами Драмину. Практически на всей видимой части планеты стояла призрачная темнота, только по горизонту занималось зарево нового дня, да несколько светлых пятен обозначали, всего скорее, города. Кригус, по давно уже заведенному правилу, вывел «Молот» в теневую зону, так что, связи с Президентом может и не оказаться. Но, находясь в теневой зоне, рейдер имеет время для маневра: ночью ПВО большинства планет хуже «видит» и медленнее «соображает»: меньше шансов «поймать» в корпус шальную ракету. Правда, на Драмине ракет нет, но порядок есть порядок.

– Кригус?

– Да, Капитан.

– Где резиденция Президента?

– Большое светлое пятно левее и градусов пять ниже. Сориентировать рейдер по оси?

– Не обязательно. Спасибо, Кригус.

– Докладываю: команда разбужена, потерь нет.

– Спасибо, Кригус. – и Воррном уже овладел азарт, как он сам говорил, охотника. – Пожалуйста, Корна и – (после короткого молчания) – Сибурна – на мостик.

Но, как только Корн и Сибурн появились в рубке, связь с Драминой установилась, так что они смогли услышать все из первых уст.

Коммуникаторы заранее были настроены на основной язык Драмины и еще пару диалектов, с которыми, возможно, придется столкнуться. Межпланетный язык, или Лингва, как прозвали на базах, – лингуарный, на Драмине массового хождения не имеет, но в кругах Президента его знают.

– Центр Контроля за воздушным и космическим пространством. Вы нарушили границы планеты. В вашем распоряжении десять су, (странно, но коммуникатор перевел, минут). Отсчет пошел. – Лицо офицера на центральном экране выражало не только «высокую решимость», но и определенную, явно демонстрируемую, наглость.

– Это рейдер Верховного Трибунала Конфедерации. На связи – Координатор Воррн.

– Никаких указаний на ваш счет нет. Я требую покинуть воздушное пространство планеты. Иначе. – Лицо офицера, (или Генерала?), приобрело еще большую надменность.

– Капитан, а не послать ли нам парочку «указаний» большого калибра? – Раздался веселый голос Кригуса: все, (Воррн – тоже), вздрогнули: Кригус не имел голоса, в прямом смысле слова, а коммуникатор «Молота» порой преобразовывал его ментальный в звуки трудно переносимой высоты.

Вопрос Кригуса моментально сбил с офицера всю спесь, а в его голосе появилась растерянность, слегка усиленная коммуникаторами:

– Но… но я, действительно, не получал…

– А это уже Меня не интересует. – Воррн готов поставить на место любого, а не только дежурного офицера. – Мне необходима немедленная связь с Президентом, или, по крайней мере, с кем-то компетентным из его окружения. И потрудитесь доложить своему начальству, как вы встречаете представителя Верховного Трибунала. – Последнее, конечно, можно было не говорить, но во избежание дальнейших проволочек поставить на место зарвавшегося офицера Воррн посчитал не лишним.

Лицо визави, и без того не отличавшееся здоровым цветом, обрело смертельную белизну, офицер буквально запричитал:

– Простите. Простите, пожалуйста. Будьте снисходительны. Пожалуйста, не надо никому сообщать. Пощадите, у меня трое маленьких детей…

«Везде одно и то же», – прошептал Сибурн, а Воррн, уже зная, что дальнейшая расторопность офицера гарантирована, уже миролюбиво успокоил его:

– Хорошо! Но в дальнейшем. – Дальше продолжать не было смысла.

Дальше, пока, по крайней мере, в воздухе, никаких препятствий не было. Связь с резиденцией Президента установилась за достаточно короткое время: всего скорее, она была постоянной, но желание «поиграть мускулами», как всегда, опережает разум.

Увы, связь, оказалась неважной: без видео, и треск в эфире такой, что можно услышать только отдельные слова, или короткие фразы. В конце концов, все согласовано: и время, и радиомаячки, и остальная «мишура».

Голос в эфире был сонным, постоянно путающим Лингву с языком планеты настолько, что коммуникаторы сходили с ума, если он до этого у них был.

Первый рейдер приземлился на президентский аэродром точь-в-точь с обговоренным временем. Из-за ближних строений тотчас выскочили три автомобиля, и на высокой скорости, губя белизну недавно выпавшего снега, начали приближаться к рейдеру. Два как бы были пустыми, а из окон третьего выглядывали стволы, всего скорее, стрелкового оружия.

Машины остановились метрах в двадцати от рейдера. Долгое время в них не наблюдалось никакого движения: стволы, при желании, можно было принять за нарисованные.

Ожидание явно затягивалось. Воррну это надоело первому.

– Раунграсс, люк.

Воррн, вальяжно потягиваясь, вышел наружу. Солнце, которое было напротив, уже всплыло над домами и, отражаясь от свежего снега, нестерпимо слепило глаза. Возможно, на это и рассчитывали встречающие. Воррн легко сбежал по трапу и остался стоять, внешне не выражая ни каких эмоций. И сразу же открылась дверь первого авто, и на снег спрыгнул малопредставительный человек, при этом, чудом не упав на скользкую поверхность уже подтаявшей и безвозвратно гаснущей чистоты.

Представился он, ни много, ни мало, Комендантом зданий резиденции Президента.

– Искренне рад засвидетельствовать свое почтение Великому Воррну. – Человек излучал такое сплошное радушие, что растаял бы воск. – Мне, как Коменданту, поручено встретить и разместить вас «по высшему разряду». Господин президент, к сожалению, во внеплановой поездке, – и вернется только через несколько дней. Ваше прибытие ожидалось позднее, поэтому, вероятно, и произошли некоторые нестыковки. Но не беспокойтесь, вам создадут все надлежащие условия. Информацию, которая вам потребуется, получите своевременно и в полном объеме. Так что, пока отдыхайте. – Комендант лихо отчеканил, вероятно, заученный текст.

Все, казалось, хорошо, но Воррна не отпускало чувство необъяснимой тревоги. Жаль, не удалось попрактиковаться в связи с Корном. Сейчас бы это не помешало, поскольку, не пришло еще время демонстрировать ни тревогу, ни озабоченность.

Корн не перестает удивлять. Он неторопливо сбежал по трапу, как ни в чем не бывало, прошел мимо и прошептал: «Я согласен. Тут что-то не так».

«Да, но пока соблюдать спокойствие. Оружие держать „под хвостом“, – (это означало – наготове, но скрыто)». Видеть скрытую угрозу – тема многих психологических тренингов, но для Воррна, а теперь и для остальных – теперь, своего рода, страховка.

Воррн отключился, но уже адаптеры отозвались частыми вибрациями. Его нервное возбуждение, похоже, активировало оружие: какое-то время световые индикаторы хаотично перемигивались, пока не остался горящим один, оранжевый. Сибурн и один за другим еще человек пятнадцать, прикинул Корн, высыпали на площадку. Нападение на рейдер довольно сомнительно, но и поведение «встречающей стороны» понять сложно.

«Штыки» все еще никак не проявляли себя, продолжая торчать в окнах, но теперь окна уже нельзя принять за нарисованные картины, ибо штыки неритмично покачивались.

Воррн продолжал беседовать с Комендантом, но, Корн услышал, что тон разговора начал приобретать жесткие нотки. И дверцы машин одна за другой открылись, но на волю никто не вышел. Что-то надо предпринимать, но что? Корн посмотрел на напряженную, как пружина, фигуру Сибурна, хмурые лица других бойцов, и решение пришло само собой. Блаженно потягиваясь, он зачерпнул горсть мокрого снега, скатал снежок и бросил его в Сибурна. Ответ прилетел незамедлительно. А следом подключились и остальные, какое-то время стояла веселая неразбериха: снежок мог прилететь с любой стороны, – только успевай увертываться, но постепенно игра обретала свою осмысленность: команда распределилась по площадке и теперь контролировала всю подозрительную территорию.

«Штыки» сменились сначала удивленными, а затем и заинтересованными лицами. С десяток солдат высыпали, было, из автобуса, но, получив, видимо, втык, с недовольными гримасами вернулись обратно.

И операторы в рейдере тоже не теряли времени даром – приводили в боевое состояние штатное оборудование. Воррн, боковым зрением заметив действия команды, остался весьма довольным. К сожалению, не удалось проверить команду в деле перед отлетом, но то, что сейчас увидел, говорило о серьезной подготовке. Вероятно, подобный вариант проигрывался десантниками на Базе, но, все равно, настолько слаженных действий от наспех собранной команды Воррн не ожидал. Что ж, с такой командой можно и «воевать». А с Корном надо, не откладывая в долгий ящик, поработать.

А в действиях Коменданта, похоже, просматривалась только одна логика: задержать десант на возможно большее время, но зачем? Что могло произойти на планете с момента заявки на космодесант? И, вообще, что происходит помимо того, что Драмина входит в очередной ледниковый период?

На все вопросы Воррна Комендант отвечал односложно: возможно, это связано с плохим знанием Лингвы, на котором он пытался говорить, вероятно, полагая, что на драминском его не поймут. Тем не менее, из его путаных ответов выяснилось, что поездка Президента связана с новым конфликтом, но не слишком якобы серьезным: это случается каждый год в сезон цветения и плодоношения крумпру. Чувствовалось, что Комендант ожидал интереса к этому факту, но вопросов не последовало, и он насупился и принялся носком вычурно расшитого сапога разминать вылетевший из-за машины снежок.

Корну изрядно надоел весь этот «балаган» с Комендантом: в то время как Воррн все еще пытался разговорить упрямца, его заинтересовал сам аэро – (или космо?) – порт. Внушительные размеры его намекали на его большую значимость, но летательных аппаратов не видно, не видно и потенциальных пассажиров, коими должен быть заполнен большой аэропорт, если это не военный аэродром, но и самолетов, – а, судя по длине полосы, это должны быть самолеты, – нет. Низкие домики мало походили на ангары, – это, как бывший летчик, Корн не мог не признать. Впрочем, кто знает, какая здесь техника?!

«Разберемся позже» – Потеряв интерес к аэродрому, Корн обратил внимание на деревья, обильно рассаженные везде, где не было твердого покрытия. Издалека деревья смахивали на березы, особенно, когда они после преждевременного снегопада, но при ближайшем рассмотрении мелькнувшая искра радости от встречи с пусть напоминанием о родине сменилась разочарованием: листья оказались толстыми, уродливыми иголками.

– Не прикасайтесь к ним, – они очень ядовиты в это время. А еще и снег выпал не вовремя. – На полпути остановил его голос Коменданта. И очень вовремя остановил: с дерева, к которому Корн направлялся, на него метнулся огромный зверюга.

Честно говоря, Корн не успевал. Никто бы не успел. Да, и что толку? Сломать руки? Но это же естественная реакция?

А какова должна быть реакция на ослепительную вспышку перед глазами?

Корн, естественно, ожидал, что его сомнет эта огромная масса, но уж никак, не теплого липкого душа с примесью колких осколков. Теперь предстоит еще и длительная чистка, притом что и сшита форма из немаркого материала.

– О нет! – Отчаянно простонал за спиной Комендант. – Это же Рут! Что я скажу Их Превосходительству? – Заметив удивленные взгляды Воррна и Корна, тут же пояснил. – Это же любимый плискант Их Превосходительства. Был. Что я теперь ему скажу?

– Но он же… – Начал Воррн.

– Нет-нет! Рут, вовсе, не нападал, это он так играет. Играл. – Быстро перебил его Комендант.

– Сломав человеку хребет… – Пробурчал кто-то из десантников.

– Это случается крайне редко. Поверьте мне. – Плаксиво возразил Комендант. – Рут – очень добрый. Был. – Он тяжело вздохнул. – Кстати, мое имя тоже Рут. Их превосходительство…

Заметив, как Корн и Воррн перекинулись быстрыми взглядами, Комендант Рут пояснил:

– Конечно, это не обязательно, но …. Но, Господину Президенту нравится, когда его называют Ваше Превосходительство. Позволю себе рекомендовать учесть это. Так вот Их Превосходительство в шутку назвал своего любимого плисканта моим именем. Правда, милая шутка? – Засмеялся Рут Первый, как его тут же мысленно обозвал Корн.

И Воррн «услышал» Корна и насмешливо подтвердил:

– Конечно, милая!

Не заметив иронии, Рут просиял, и на радостях, тут же забыв, кажется, о плисканте, пригласил всех отобедать в отведенных им апартаментах. Десантникам, естественно, это не показалось лишним: желудки настоятельно требовали пищи, и будущее имело совсем неясные перспективы. Получив согласие Воррна, и не возразив по поводу того, что обедать будут по очереди, Рут что-то негромко приказал одному из вышедших из машины красочно разодетому, вероятно, офицеру. Офицеры мигом прекратили свое занятие, – а занимались они тем, что слишком уж вожделенно не спускали глаз с оружия, работу которого они только что видели. Последовал короткий взмах руки, и из-за длинного приземистого здания выкатились еще с полдесятка таких же, как и первые, машин. Руки десантников мгновенно скользнули к оружию. Увидев подобную реакцию, Рут энергично зажестикулировал руками, одновременно издавая нечленораздельные звуки. Воррн успокаивающе поднял левую руку, и руки десантников вернулись в исходное положение, но каждый был готов мгновенно вступить в бой.

Машины, неуклюжие и несколько неказистые снаружи, изнутри оказались выше всяких похвал.

Комендант, с первого взгляда определив, кто в команде – Главные, пригласил Воррна и Корна в свою машину. Корн оглянулся на Сибурна, и тот сразу же почесал нос – «спокойно – все под контролем». А Воррн уже входил в машину. Комендант пропустил вперед Корна, вошел следом. Эта машина оказалась еще шикарнее: все блестит, обивка кресел – кожа, чья, не ясно, но выделки великолепной, – (дед Корна был знатным кожевником, какое-то время и внука пытался пристрастить к этому делу, пристрастить не пристрастил, но знания дал).

Машины оказались излишеством, либо, предназначались для совсем иной цели. Проехали метров триста-четыреста всего, и оказались у трехэтажного помпезного здания с резными колоннами в виде фигур фантастического, – (а может быть, и нет: кто знает, какая здесь фауна?) – вида зверей. Все фигуры имели высоту метра три, некоторые – возможно, четыре, ну, что-то около того – возможно, их рост – видимость от обилия и помпезности фигур. Все это, и в самом деле, и удивляло, и подавляло. Как и несоразмерно длинная лестница, ведущая к парадному входу на втором этаже.

Корн краем глаза отметил, что солдаты остались сидеть в своей машине: охрана, или конвой? – но беспокоить остальных своим открытием не стал, а для себя решил держать этот факт под контролем. Уже передвигаясь по лестнице, Рут оповестил, что Резиденция Президента, – (то есть, «Их Превосходительства»), – находится напротив. А пристанище Рута, – (коммуникатор так и перевел: «Пристанище»), – сразу за зданием Резиденции. Машинально посмотрев в указанном направлении, Корн заметил в окне напротив поспешившую быстро исчезнуть фигуру. «Обложили, похоже, по-полному», – слегка усмехнулся он и пошел следом за остальными, неторопливо накапливая готовность к любым неожиданностям.

Еды оказалось много, неожиданно много, что абсолютно не соответствовало полученной характеристике планеты. Но выпивки не было. Слегка прикрытое неудовольствие десантников было явно заметно. Корн, как ни старался, так и не вспомнил сведений об алкогольных пристрастиях драминян. Рут, как раз, проходил мимо, и Корн без обиняков спросил, можно ли где-нибудь приобрести выпивку.

Рут сначала попытался выразить непонимание, затем туманно лепетал про трудное время, затем выяснилось, что все можно купить у Главного повара, но цена…

Воррн на предложение Корна сразу же согласился: «В разумных пределах – разрешаю». Выпивка оказалась рядом, за стенкой, там же находился и аппарат для списывания «кредитов». Цену повар вначале заломил запредельную, но после определенных намеков, посокрушался – посокрушался, да и скинул ее почитай в три раза.

Десантники справедливо меняли друг друга, кредиты незаметно, но таяли. Потом к десантникам присоединились несколько красочно разодетых офицеров. В общем, пиршество растянулось до обеда.

Рут, как устроитель завтрака, усердно принимал участие в торжестве и, в конце концов, «наклюкался», – и разговорился. Оказалось, что и плисканта он ненавидел всей душой, что все ему надоело, а удерживает его в Резиденции только любовь к дочери Президента. Он стал настолько разговорчив, что на него начали коситься уже тоже изрядно пьяные офицеры.

Корн, подозревая назревающий конфликт, без особого труда вывел Рута на улицу. Рут сильно шатался, вис на Корне и требовал отвести его к невесте. Воррн, конечно же, полностью контролировал ситуацию: правая рука – сзади, – ничего страшного, действуй.

Воррн малось ошибся. Рута, что называется, «понесло»: то он плакал, что его не любят, то хвастался, какой он ценный. А уже у входа в Резиденцию, тоже на уровне второго этажа, чуть не перевалился через перила на растущее внизу точно такое же дерево, какое Рут недавно назвал ядовитым. Чудом Корну удалось его поймать, после чего благодарность Рута потеряла всякие границы. Напрасно Корн понадеялся, что все закончилось: из резко распахнувшихся дверей выскочила девица и принялась хлестать Рута какой-то тряпкой, выкрикивая на ходу смесь, видимо, ядреных ругательств, не воспринимаемых коммуникатором.

«Похоже, это и есть невеста! Однако, крута». – Определил Корн. Как поступать в таких случаях, он не знал, и поэтому стоял с видом тоже провинившегося человека. Наконец, невеста исчерпала весь свой гнев, – и только тогда заметила скромно стоящего рядом Корна.

– Извините, пожалуйста. – Ее бледное лицо быстро покрылось пунцовыми пятнами, и она, смутившись, скрылась за дверью.

– К невесте мы не пойдем. – Изменил свое решение Рут. – Пойдем ко мне. Найдем там бутылку-другую вина. И пусть кое-кто потом просит прощения. – При последних своих словах он тревожно покосился на дверь.

В домике Рут немедленно ушел за вином, – и пропал. Корн пождал-пождал, а потом заглянул в соседнюю комнату, и нашел Рута крепко спящим на голой скамье. Убедившись, что с Комендантом ничего не случится, он вернулся к десантникам.