Читать книгу: «ЛУЧНИК. Книга 1. Холодное Солнце Драмины. Часть 1», страница 2

глава первая

ПРИШЛА ПОРА ОТВЕЧАТЬ

1

Претор, столица Преторы, Центр

Управления Верховного трибунала,

3017 Приведенный год

Увы, о том разговоре никто, кроме двух его непосредственных участников, не знает. Разве что …?

«Звездный ветер» тщательно бережет репутацию: и свою, и клиентов. А если и поговаривают, что клиенты там находятся под постоянным колпаком, то это на совести языкастых болтунов. Ни одна конфиденциальная новость не просочилась на просторы всеобщей гласности. Хотя, если честно….

Информацию о «посылке» Воррн получил от некоторых членов команды «Ветра». Операция, конечно, не получилась совсем чистой: Эльс снова ускользнул, теперь навсегда. Но в результате Воррн получил в свое, если можно так сказать, распоряжение соратника и друга, а вместе с ним и «головную боль».

Так же, как и Таррас. Но Таррас узнал о Лучнике много позднее, когда, не спрашивая согласия, бросили того в пучину жестоких операций.

В один из дней к нему в «келью» заглянул Грант и сообщил о несколько странном поручении:

– Воррн настоятельно просит тебя быть защитником Лучника.

– Опять – Драмина?

– Дааммина. Предъявленного обвинения ни я, ни Воррн не видели. Вентр снова воспользовался Правом Семи. Придется решать по ходу. Если ты согласен, то данные по этому делу найдешь в Секретариате Высшего Суда.

Конечно же, он согласен, хотя Таррас до этого выступал в судебных процессах только в качестве обвинителя. – Согласен, конечно. Но, боюсь, толку от меня будет немного. Вряд ли в обвинениях есть хоть четверть достоверных фактов, а я знаю еще меньше. У Воррна это получится гораздо лучше.

– Это так, но положение, сам понимаешь. Ты – пока знакомься с обвинением, а полную картину получишь от Воррна позднее. И заскочи к Демиургу. У него есть кое-какая секретная информация, часть из которой можно уже при необходимости рассекретить.

 
2
Планета Претора, г. Штан,
Комплекс Высшего Суда.
3017 приведенный год.
 

– А, если у некоторых Высокоуважаемых судей Высшего Суда еще есть сомнения, то я осмелюсь напомнить о недавних событиях на Драмине, когда Корн… – Главный Обвинитель сделал многозначительную паузу, выжидая реакцию судей. Многочисленных судей. Этот странный процесс, инициированный делегацией Вентра, внес неразбериху в Повестку Регулярной Сессии Высшего Суда. Но Вентр входит в Совет Семи Первых Планет, что дает ему право приоритетного внесения предложений в Повестку любой сессии. И представители Вентра зачастую злоупотребляли этим правом. Многие сессии из-за этого растягивались на месяцы. Сотни представителей Конфедерации томились в ожидании рассмотрения основных вопросов, а это были, в основном, подзаконные акты и выборы нового состава Суда. Но Вентр, все равно, злоупотреблял, по крупицам отвоевывая себе привилегированные права. Что уж тогда говорить об этом Процессе? Какой-то ничтожный десантник покусился на святая святых – благополучие одной из самых Древних и Высоко Значимых Цивилизаций. Да, за это его без всякого суда следует стереть в порошок и развеять его за пределами Конфедерации. Но Вентр – благороден, он всегда придерживается буквы Закона.

Это Лучник, – какая разница: под каким именем? – уже выслушивал. А куда деться, если ты – подсудимый?

Он излишне безразлично, – никак не в соответствии со своим положением, – всматривался в фигуру своего обвинителя. Высокий, скорее суховатый, нежели стройный, Главный Обвинитель напоминал собой суковатую палку. И она была палкой для битья, и била эта палка со всей мощи. Процесса, который сегодня проходит, могло бы и не быть. По одной простой причине.

Лучник до сих пор вздрагивает, вспоминая запредельную ярость Ауралата, когда он, еще не Корн и, тем более, не Лучник, предстал перед очередным членом аттестационной комиссии. Это уже потом, через полгода, когда ему дали прослушать запись той беседы, стал ясен смысл вопля, потрясшего зал. А тогда это было чем угодно: воплем, визгом, ревом, рыком, и – далее по списку. Ведь тогда еще им не были имплантированы коммуникаторы. Вопль вырывался из полумрака и казался чем-то неестественным.

«Ни за что и никогда!» – таким был перевод нечленораздельного вопля.

«Почему?», – Растерянно привстав со стула, удивленно спросил Председатель комиссии.

Вопль снизился на полтона, но, все равно, уши закладывало: «Он принесет беду моему народу».

Над залом мгновенно повисло всеобщее любопытство. Конечно, так показалось уже не только кандидату. Десятка два членов комиссии и столько же соискателей в абсолютной тишине ждали, чем все это закончится. Егор Корнеевский все эти два месяца (по его наручным часам) выкладывался «на полную катушку». Особых сложностей служба не представляла, – поэтому он без особых проблем прошел уже две трети «сита».

«Прошу объяснить Ваше мнение», – Председатель первым нарушил неожиданно повисшую над залом тишину.

«Он очень опасен», – тон обвинения снова слегка снизился, но, очевидно, росла и твердость «палки»: «Я не должен объяснять то, как и что я вижу. Я абсолютно уверен, что в скором будущем он принесет нам беду».

«Я всегда завидовал способностям читать судьбы», – эти слова принадлежали другому члену комиссии. Корнеевский посмотрел в ту сторону. Этот человек выделялся белоснежным костюмом, над которым возвышалась копна огненно-рыжих волос. Он продолжил: «Но меня всегда смущало одно обстоятельство. Если предсказание неизбежно осуществится, то какой смысл что-то предпринимать. Но, если, допустим, в результате каких-либо действий ничего не произойдет, то где доказательства, что предсказание было верно?».

Конечно, Корнеевский тогда из всего сказанного понял, лишь, то, это речь в его защиту.

«Я ничего не должен объяснять», – Снова взвился до прежних высот голос Ауралата: «Но я уверен в своей правоте, поэтому сделаю все, чтобы не допустить его к полетам».

Обладатель белого костюма и копны огненно рыжих волос внимательно всматривался в экран монитора, затем он не менее твердо, чем Ауралат, заявил: «Насколько я понимаю, в пилотажную группу он не войдет? Тогда я беру его в группу десанта».

«Нет!», – Не взвыл, а рявкнул, донельзя взбешенный, Ауралат, ожесточенно топая ногами.

«Да!», – не сдавался Воррн, – именно он был обладателем белого костюма: «С ориентацией в десантные части Верховного Трибунала».

Когда Корнеевскому перевели предложение Воррна, он, естественно, согласился: все равно, это – путь в открытый Космос.

Но на этом все не закончилось. Ауралат, – (немного позже уже курсант Корн узнал его имя) – пролил еще немало своего гнева, но судьба соискателя дороги в космос была решена.

Самое поразительное, что Ауралат оказался прав. Поэтому сейчас он – Главный Обвинитель по Делу. А Лучник – главный обвиняемый. Лучник снова посмотрел на Ауралата. Удивительно, но с его головы настолько обильно стекал пот, что Лучнику было немного жаль его, хотя в положении Корна, или, конечно же, Лучника, жалеть своего, чуть ли, не палача – более чем глупо.

– А причем здесь Драмина? – Устало и беззвучно удивился Лучник. Ему очень хотелось спать, но, прежде всего, есть, а главное – пить. Но ни того, ни другого, ни третьего ему не дали, и прямо с рейдера небритого, немытого, голодного привезли в здание Высшего Суда. Тем более, если постоянно видеть, как Ауралат-уль-Карито-ут-Вель-ко-Вентра, на сегодня и, пожалуй, всю последних и, возможно, будущих, но недолгих, лет жизни Корна Главный Обвинитель, регулярно потягивает воду из запотевшего бокала. Корна – поскольку обвинение предъявлено не Лучнику, а Корну.

– А причем здесь Драмина? – Знакомый, не искаженный коммуникатором, голос согнал с Корна остатки сна. – Насколько я помню, именно действия Лучника привели к тому, что на сегодня удалось сохранить многие миллионы жизней драминян, что, кстати, было признано Верховным Трибуналом на всех уровнях, и Высшим Судом, если помните, тоже. Не это ли свидетельствует как раз о его заслугах, а не о преступных деяниях, о которых нам постоянно твердят, не приводя никаких конкретных фактов. Я, конечно, не член Суда, и не мне решать судьбу Лучника, но я бы требовал не голословных обвинений, а конкретного свидетельствования. Что же касается Драмины, то вся ответственность за операцию лежит на мне, но того, что сделал Лучник, я бы, в силу своих обязательств, сделать не смог. Ему же это удалось, за что ему честь и хвала. Что же касается Дааммины и Диамины, то у Верховного Трибунала здесь многократно больше вопросов, чем ответов, причем, вопросов к кураторам этих отчасти молодых планет, то есть, к Вентру.

– В чем они выражаются? – Лучше бы Ауралат этого не спрашивал!

– Например, сегодня доподлинно известно место изготовления известного вам продукта. – Голос Воррна был слишком спокоен, можно сказать, равнодушен, но это был убийственный удар.

– Да я, да мы… – Ауралата-итд, или Ауру в латах, или Ура-укорита, – (для русскоязычных), или Crack, Arrant (для англоязычных) – как только ни склоняли его имя кандидаты в космодесант, – прямо-таки, затрясло от нервного потрясения. Забыл, ОХ! забыл он о существовании Воррна, чей голос и в Высшем суде Трибунала имеет очень большой вес.

Ауралат еле-еле сумел справиться с нервной дрожью, но крупные капли пота еще гуще осыпали вспотевшую голову. Еще бы! Ауралат в силу своего положения сам не имел возможности заняться подчисткой следов, – а, следовательно, что-то и могло всплыть на поверхность.

– Я просто имел в виду его непредсказуемость, его, наконец, готовность убивать любого на своем пути без всяких раздумий. Он и имя выбрал себе не совсем мирное. – Ауралат никак не мог полностью собраться с мыслями, остро предчувствуя предстоящий серьезный отпор со стороны сторонников этого выскочки. Надо было полагать, что они своего так просто не сдадут. И самый серьезный противник – Воррн. Надо отдать ему должное, Ауралат всегда слышал «дыхание» Воррна «за своей спиной», где бы он ни находился – все одно: рядом, или тысячи световых лет. Он и сейчас выложил свою сеть. Не расставил, а пока только аккуратненько так выложил, – тоненькая такая, еле заметная, сеточка, – порвать такую, – раз плюнуть. Но так легко в ней запутаться. И самое страшное – в том, что неясно, чего он добивается. Если бы ему нужен был сам Ауралат, то Воррн давно бы мог отправить его в небытие, – стоило сделать ему только на полшага больше. Но в самый последний момент Воррн, почему-то, ослаблял хватку, давая глупую, ничем необъяснимую, возможность выскользнуть. Правда, при этом Ауралат нес такие потери, что сам был готов отправить себя в это самое небытие.

И в деле с этим Корном – Лучником Ауралат уже однажды еле-еле пережил полученную оплеуху, а потом, считай, целый год казался себе мальчишкой-несмышленышем, получившим ее ни за что, ни про что. И все это притом, что Книга жизни этого Корнеевского читалась без всяких интерпретаций. Ни у кого другого не было такого откровения: не дать, не взять, – книга для детей младшего возраста. Честно говоря, Ауралат сначала и сам не поверил своим умозаключениям. Такого просто не могло быть. Неправдоподобно открытая книга судьбы, которую не сможет прочесть разве что ленивый, но между каждой парой строк скрыт иной текст, а его смысл не менее открыт и ясен: но в каждой букве его – угроза, угроза, угроза. А главное – опасения Ауралата уже сбываются, и, чем дальше, тем этот выскочка становится сильнее.

– Многоуважаемый Председатель! – После сигнала, напоминающего пение кукушки, поднялся с кресла из ряда «Молодых Планет» член Суда, судя по информации на табло, Ко Ор-дро Куэнтар Лу Мионир Ста, представитель планеты Ламтью. Лучник никогда не слышал об этой планете. Впрочем, она может и не входить в зону интересов группы Воррна. – Уже который раз, – а на моей памяти – девятый, обращаю Ваше внимание, – представитель Вентра пытается решить свои мелкие проблемы за счет малых планет, и, получается, Конфедерации в целом. Сколько же можно такое терпеть? Мы собрались решать глобальные проблемы, а занимаемся делами, которые впору обсуждать на кухне. – В дальнейшем он посвятил все отведенное ему время отстаиванию интересов «Молодых планет».

– Благодарю вас. – Терпеливо выслушав выступающего, провозгласил Председатель Суда. – Ваши предложения будут учтены в итоговом документе. Но пока мы обязаны рассмотреть все вопросы, включенные в Повестку. Есть ли другие возражения?

– Как адвокат, протестую, по существу. – Вслед за Ко Ор-дро Куэнтар Лу Мионир Ста поднялся Таррас.– Какое значение имеет имя в этом деле? Я пока не говорю о том, что участие Лучника в нем не доказано. Я пока не говорю: «Еще».

– Как это не доказано? – Как-то, зримо взвился Ауралат над трибуной. – Кто там был, как не он?

И снова представитель Ламтью:

– Мы кого судим? Корна, или Лучника? Кто все-таки на скамье подсудимых?

– Тот, кто надо. – Неуверенно ответил Ауралат, чем тут же воспользовался Таррас:

– Согласно протоколам, где, кстати, стоит подпись и вашего эксперта, – надеюсь, вы ему доверяете, – ни один из представленных Вами свидетелей ни под присягой, ни, тем более, на Анализаторе Достоверности не мог с более чем сорокапроцентной гарантией, утверждать, что там был Лучник. В действительности, этот процент значительно ниже. Извините, но, если такая вольность будет наблюдаться и дальше, мы будем вынуждены прибегнуть к Статье 111.

«Принимается. Требую говорить по существу дела.– В наушниках возник голос Верховного судьи. – Уверяю вас, господин Главный Обвинитель, что Суд сам в состоянии разобраться во всех вопросах. А уж если он окажется некомпетентным в чем-либо, то мы с удовольствием обратимся к Вам». Но и «с удовольствием» не скрыли сарказма в словах Верховного, что совсем обескуражило Ауралата, и он опять припал к своему стакану, судорожно собираясь с мыслями.

И снова взял слово представитель планеты Ламтью. – Я, если уж мне поневоле приходится копаться в этом деле, мне хотелось бы знать, каким образом и почему обвиняемый попал на эту планету?

– Действительно, кто-то может дать ответ на этот вопрос? – Поддержал его Верховный судья.

– В пределах допустимого – я. – Поднялся Таррас. – В результате операции «Завеса». К сожалению, большинство материалов по ней все еще засекречены, но все, что касается Дааммины, доступно по коду 999.

– Но из материалов того дела получается, что он попал туда не по своей вине. – Верховный судья вперил свой пристальный взгляд в Ауралата.

– Это, конечно, так. – У Ауралата ускользала из-под ног почва. И это казалось такой реальностью, что ему на миг стало страшно. – Но он украл там рейдер, принадлежащий Вентру. – Аргумент, конечно, слабый, – никакой аргумент: начни копаться – ….

– А с этого места поподробнее. – Вбил очередной «клин» Таррас. – При каких обстоятельствах Лучник, как вы утверждаете, украл рейдер? Кстати, там были угнаны два рейдера. О котором рейдере идет речь: о втором, или о первом? И почему?

– Это к данному делу не относится. – У Ауралата задрожал голос.

– В чем я совершенно сомневаюсь. Если первый рейдер угнали ваши люди, то это же самое они могли сделать и со вторым. Или и первый тоже угнал Лучник?

– Мне пока нечего сказать. – Предательская дрожь в голосе Ауралата так и не прошла.

– У Вас еще есть, что сказать, по делу «Конфедерация против Корна»? Именно по этому делу, не пытаясь склонить судей на свою сторону досужими размышлениями. – На этот раз голос Верховного судьи прозвучал уже в открытой сети.

А Лучника, в который уже раз, удивило: «Странно, как в перевод коммуникаторов попадают слова, которым, всего скорее, в Лингве нет тождественных значений, к примеру, «досужими»?

«Еще бы, не было?». Ауралат с содроганием вспомнил три дня назад состоявшуюся аудиенцию с тем, чье имя не говорят.

– Мы вами недовольны, дорогой друг, – В голосе полностью закутанного в серые одежды посетителя: лицо и то было завешено серой занавеской – сквозил настоящий холод. – Вы теряете хватку, дорогой друг, а это нам не нравится. И нам это, дорогой друг, слишком дорого обходится. Мы не можем позволить себе счастье терпеть такие убытки, какие понесли на Дааммине. Мы хотим знать, как вы допустили такое? Мы хотим знать, как этот враг сумел попасть на нашу территорию? Наконец, мы хотим знать, почему вы не сообщили нам об его потенциальной опасности, раз вы сами не в состоянии были устранить его? Поймите, мы не хотели бы менять вас, но нам придется это сделать, если вы провалите свою миссию и сейчас.

– Какую миссию? – Ауралат напрасно думал, что может выкрутиться, но визитер не снизил холод в голосе ни на один градус:

– Мы должны знать все, что знают они о нашем деле. Чтобы убедить нас в том, что вы все еще в силе, выбейте из этого врага всю информацию. На этот раз руки вам полностью развязаны.

– Конечно. Конечно…, – Между тем начал постепенно приходить в себя Ауралат. – Мы, народ Вентра, способны простить угон рейдера, мы, скрепя сердце, способны простить убийство наших людей, но, скажите, кто ему дал право вершить самосуд? Но его действия парализовали наш бизнес на Дааммине и Диамине. Вентр надолго лишился своего основного дохода. И это тогда, когда наступают тяжелые времена. Более того, нам придется платить огромнейшие неустойки из-за не поставки, или недопоставки украшений на многие, я повторяю, на многие планеты Конфедерации. Мы и прежде не могли обеспечить спрос и на две трети. А что говорить теперь? Больше терпеть мы не может. Пришла пора ему ответить за все содеянное.

Конфедерация объединяет несколько десятков реликтовых и сделанных планет с жителями, которых можно отнести к роду Человек разумный. А, по сути дела, Конфедерация – это договор о ненападении, разграничении и защите. Высший орган Конфедерации – Верховный Трибунал. Он и принимает решения по всем этим вопросам. Но, поскольку в составе его комитетов представители всех планет, а решения принимаются Конгрессами всех комитетов, то зачастую принятие решений растягивается на многие и многие годы. Но есть в распоряжении Верховного Трибунала структура, которая не ждет принятия решений. Она действует по своему Уставу и сообразно представлениям о праве человека на жизнь и свободу. Только две структуры могут «укоротить ей руки»: Президиум Верховного Трибунала и Высший Суд. Сегодня ВС «укорачивает руки» ему, капитану Лучнику и десантнику Корну в одном лице.

Ауралат окончательно оправился от нервного потрясения, – и снова полилась монотонная речь Главного Обвинителя.

Лучник поискал глазами Воррна, но тот, по своему обыкновению, и, находясь в Президиуме Верховного Трибунала, умудрился оставаться вне поля зрения. Таррас что-то активно писал в своей электронной книге. Уловив взгляд Лучника, он оторвался от своей работы, сделал условный одобряющий жест и снова наклонился над своей книжкой. И, поняв, что все идет так, как надо, Лучник легко отдался чуткой дремоте. Он-то догадывался, какой сон ему приснится.

Глава вторая

ОХ, ЛИЛИТ, ЛИЛИТ!

Лилит проснулась, когда …. Подумайте только, когда еще может проснуться Лилит? Когда солнце уже было высоко. Так бы сказала мама. Какое глупое выражение, даже если касается ее и мамы. Хи-хи… Конечно, правильней, «когда солнце уже было». Еще бы знать, где было Солнце, когда его не было? Но маму все равно не переспоришь. С тех пор, как отец ушел искать Червя, который повреждает Корни Древа Жизни, мама стала просто невыносима. Так сказала маме тетя Даугра. И как это так – стала невыносима? Совсем непонятно. Мама, разве, вещь, чтобы ее выносить. Она же не Зеркала, которые она каждый день выставляет под Древом. Через эти Зеркала и ушел Отец искать Червя. Это знают все. Червь тоже, но он, все равно, каждый день подъедает корни.

Лилит, конечно же, проснулась. Но вставать, как всегда, не спешила. Когда тебе всего пять лет, спешить нет никакого смысла. Лилит немного поразмышляла, что это за штука – смысл? – но так ничего подходящего не нашла. Поэтому она, как всегда, сильно раскачала свою колыбельку. Древо скрипело, как «несмазанная телега». Лилит, само собой, не знает, что такое «несмазанная телега», но Ветру приходится верить, потому что он знает очень много – больше-больше, чем Эхо.

Качалась она, разумеется, недолго, потому что Ветер где-то далеко, – и Древо не шумело, а лишь скрипело и стонало. Лилит еще чуть-чуть покачалась и легко спрыгнула на землю.

Мама уже выставила Зеркала. Брызги Света, попавшие между ними, не хотели уходить в НеПоймиЧто, и пытались найти хотя бы щелочку, чтобы выскользнуть из их плена.

Лилит стало жалко Брызог, – они совсем еще маленькие дочки Света, младше Лилит, – и она чуть-чуть отодвинула одно Зеркало. Отодвинула, – и – Ой! – ойкнула: между Зеркалами застряла Голова. То, что Голова не похожа на голову отца – это и ежу понятно. Причем тут еж, это не понятно уже и Лилит, хотя ей уже пять лет – пополудни.

– Вы – кто? – Спросила Лилит, настороженно выглядывая из-за Зеркала, – она еще ни разу не видела Головы, растущей прямо из земли.

Голова ее, пожалуй, не услышала, – из Межзеркалья редко, очень редко, – почти никогда, – выпадают звуки.

Тогда Лилит нагнулась к самому уху Головы:

– Не могли бы вы, уважаемая Голова, откатиться немножко в сторону, – а то Отец вернется, а проход закрыт.

Вместо этого сама Лилит очутилась в другом месте. Здравствуйте!, но в другом месте была та же Голова, только через нее бежала целая река. Скажите на милость, куда может бежать река через Голову?

– Ой, а у Вас в голове дыра. Прямо-таки, большая дыра, ужас, какая большая.

Лилит дважды обошла голову кругом и заглянула в дыру.

– Вот, видите, сквозняк. Так ведь недолго и простудиться.

Голова молчала. Наверное, она уже простудилась, – и под ней теперь болит горло?

Лилит вздохнула, – точно так же, как делает ее мама. В этом году так и не уродилась малина, а еще и пчелы не принесли меда. А еще в этом году, – Лилит задумалась, недолго, всего на пять минуточек, – чего же еще не было в этом году. Конечно, в этом году не было Нового года, – потому что какой Новый год без отца?

– А раз не было Нового года, то и Дня Рожденья не будет. – Опять вздохнула Лилит, жалуясь голове. – Где же найти хотя бы один единственный, такой нужный день, если года нет.

– Ой! Зачем же так дергаться? Это же не совсем больно. Вы же не хотите, чтобы шов получился некрасивым. И мама тогда скажет: «Ох, Лилит, Лилит. Какая же ты – неумеха! Я в твои годы уже делала то, делала это».

Лилит сделала последний стежок, и откусила нитку. Поток сразу же прекратился, но голова начала быстро разбухать. Разбухала-разбухала, – и разбухалась. От этого буха наверху с громким звоном бухнулось зеркало. И так вот всегда: если в одном месте бухнулось, то в другом – обязательно требухнухнется, и звон уж пойдет по всей Вселенной. Хорошо еще, прилетел Ветер, – и быстро вытащил ее наверх. И наверху Голова была разлопнутая, прямо такая разлопнутая, что ни в сказке сказать, а пером писать Лилит еще совсем не умеет. Умеет только радугандашами рисовать. Но Ветер – очень хороший друг: он поднатужился, напыжился, – и Голова снова набухла, напруденилась, или напружинилась? – Хихикнула Лилит. – И… приподнялась над землей.

Лилит аккуратно собрала осколки разбитого Зеркала, приговаривая:

– А не то побегут детки, и порежут свои ноженьки.

Она поискала, куда бы положить собранные стекла, – не нашла, – и выбросила их в распахнутое небо. – Хи-хи. Правда, красиво? Теперь это Волосы Вероники. Красивое будет созвездие.

– Будет? – Одновременно Удивились Голова и Ветер.

– Конечно, будет. Одним настоящим ведь сыт не будешь.

Лилит подозрительно присмотрелась к Голове:

– А, вы, чья такая будете?

– Лучника.– Подсказал Ветер, как всегда неожиданно снова появившийся с подветренной стороны. – Отправила бы ты его, Лилит, обратно, – как бы хлопот не набралось. Не в ладах они с Лукавым-то. Ох, не в ладах.

– Я бы отправила, да Зеркало-то осталось одно.– Задумалась Лилит.

– А мать где? Не туда ли ушла? – Тревожно крутнулся Ветер.

– Не знаю. Я встала, а ее нет. – Понурилась Лилит. – Хотя бы, кусочек зеркала остался.

– А что там, под Древом, блестит? Маленькое только. Придется ему его с собой забирать, иначе силы не хватит.

– Ой, а держать то чем Голова будет?

– Если есть живая Голова, значит, где-то должна быть живая рука. – Вполне резонно просвистел Ветер. – Эй, Лучник, покажи руки. Домой пора, а не то приползет Змей, – вмиг сожрет, – не подавится.

Рука, и в самом деле, появилась. Лилит вложила в нее осколок, развернула Голову так, чтобы Зеркала совпали, – и Голова начала пропадать. Только на появившемся вместо головы камне закипели несколько капель крови.

– Ох, Лилит, Лилит, – Послышался голос матери.