Читать книгу: «ЛУЧНИК. Книга 1. Холодное Солнце Драмины. Часть 1», страница 5

Его уже ждали. Все планы коренным образом переменились. С Воррном сумел связаться его агент. Всей информации агент не знал, но и то, что известно, говорило, что ситуация на планете начала приобретать состояние чрезвычайной, и требовала самого оперативного вмешательства. Воррн уже затребовал сопровождающего, и с нетерпением ждал его прибытия.

Глава четвертая

ДРАМИНА – ЭТО ДРАМА?

Планета Драмина. 3011 год приведенного времени.

1. Тревожное пробуждение

Гиранд проснулся в ужаснейшем состоянии. Такого состояния не бывало, пожалуй, лет десять. Конечно, он не вскочил с кровати и не бросился выяснять причину его. Совсем не к лицу ему, хозяину двух, или, считай, трех земель уделять много внимания дурному настроению. Ну, болит голова, – так кружка доброго вина снимает любую боль. Может быть, лежал не так, или сон был плохой…. Сна он так и не вспомнил, зато, вспомнил, что в его сети попалась заветная дичь и давняя его страсть – Зака. Да, как ловко все получилось! Зака теперь молиться будет на него за свое спасение – как-никак, это он «спас» ее от «насильников». Жаль только, что нельзя торопить ее, овладеть ее телом сегодня же: Зака – женщина горячая, может и руки на себя наложить, или, что хуже, и кинжалом пырнуть, как вчера этого дурного Собла, когда тот вдруг решил позабавиться с ее дочерью. Дочь! Так, вот она – причина его дурного состояния.

– Зув! … Зув! – Что есть мочи заорал он. Не услышав за дверью ни единого движения, Гиранд злобно метнул в дверь опустевшую кружку, и дверь, царапая пол глиняными осколками, тотчас распахнулась. Полусонный Зув, споткнувшись об осколки, схватился, было, за метелку, но Гиранд нетерпеливо одернул его:

– Все спишь? Смотри, попадешься под горячую руку – сдеру три шкуры. Девчонку нашли?

– Нет, хозяин. Как сквозь землю пропала. Все, что могли, обыскали. – Зув виновато разводил руками, всерьез опасаясь за три свои шкуры.

– Может, и сквозь землю. – Задумчиво, сквозь зубы, пробормотал Гиранд: поговаривают, что девчонка вроде бы в прапрадеда своего пошла: есть в ней какая-то Сила, – говорят, посмотрит своими глазищами – мурашки по всему телу. Да, и самому Гиранду не единожды становилось не по себе, когда, случалось, пересекались их пути.

– Что, хозяин? – Не расслышал Зув.

– Ничего. Одежду неси. – Грубо оборвал его Гиранд и рывком поднялся с кровати, умудрившись одновременно энергично почесывать волосатую грудь. Гиранд совсем не похож на других драминян: в отличие от них был более чем волосат, и кожу имел грубую и совсем не такую бледную. Некоторые намекали, что он из племени северян, когда-то перекочевавших южнее, а потом разбавивших свою кровь кровью неженок-южан, но так и оставшихся северянами по духу и плоти, а кое-кто выдвигали и вообще фантастическую версию: будто бы отцом его является некий застрявший на Драмине инопланетянин. Своего отца Гиранд не помнит совсем. Был он, или нет, теперь однозначно останется тайной. Так это, или нет, но Светило его не обжигало, и кожа не покрывается пузырями при длительном нахождении обнаженным под палящими лучами. В отличие от горожан, для которых бледность кожи – чуть ли не признак причастности к знатности рода, для Гиранда и его сподвижников, наоборот, чем грубее кожа, тем сильнее «кровь», а значит, сильнее род. Осталось их, к сожалению, немного, – пара-другая десятков настоящих мужчин. И сотни, тысячи других, готовых безоговорочно пойти с ними до конца за правое дело – за право сильного решать все в этом мире.

Гиранд, как всегда – небрежно, натянул на себя засаленную, давно требующую стирки одежду, затем, всем телом ощущая ее запущенность, брезгливо скинул все в угол и, не взглянув, слушает его Зув, или нет, буркнул сквозь зубы:

– Снеси все Лу. Пусть постирает. С оплатой не скупись, не бедный я, хватит разговоров о моей жадности.

Зув покорно склонил голову, но не издал ни звука. За многие годы с того времени, когда Гиранд купил Зува у торговца оружием, они настолько привыкли к такому стилю общения, что, кажется, другого уже и не представляли. Один только раз Зув не выполнил распоряжение, и не потому, что забыл, а потому, что справедливо посчитал, что это нанесет вред его хозяину, и был так жестоко избит за это, что с тех пор угроза содрать три шкуры казалась, пожалуй, страшнее смерти. Поэтому он моментально исчез за дверью, и тут же появился с другим комплектом одежды.

Гиранд из всего этого надел только брюки. Он размашистым шагом прошел до выхода, и коротким, но сильным, ударом ноги распахнул дверь. Светило, ярко отражаясь от скопившейся за ночь лужи, ударило в глаза, ослепило на долгое время. Но такое состояние всегда только радовало Гиранда, вот, и сейчас он остановился на пороге с закрытыми глазами, нежась под согревающими лучами, пока не прошла веселая карусель разноцветных кругов.

Погода, кажется, одумалась. Минувшие трое суток многим показались наказанием Творца за все прегрешения. Еще бы! За какие-то кро-су разыгралась такая круговерть, что день стал ночью, и это притом, что земля побелела от выпавшего снега.

Гиранд уже начал опасаться, что не выполнит договор. Опасаться ли? Он же почти согласился с Ярном, что это как раз и есть наказание-предупреждение за то, что они хотят сделать.

Но вчера с рассвета пошел дождь, – и лето вернулось, а договор пришлось выполнять.

– Принесите еду в сад. – Крикнул он, не обращаясь ни к кому, и, не дожидаясь ответа, начал обходить лужу, поскользнулся и едва не упал.

Зув, услышав крепкую брань, юркнул за двери и поспешил на кухню. Там он как бы не увидел, как потешаются у окна поварята. Лишь, тихо спросил:

– Еда-то готова?

Вместо ответа испуганные поварята схватились за миски и поварешки, мгновения – и вереница подносов уже летела к выходу.

Прием пиши, независимо от времени и места, всегда в этом доме походил на ритуал. Гиранд не устанавливал единого времени и числа едоков – одно лишь условие: ровня с ровней. Ровней себе он считал тысяцкого, сотников и еще десяток-другой человек, причастных к большим делам. Во время еды, как правило, решалось множество вопросов, планов, а так же наказаний и поощрений. Невозможно угадать и опасно не угадать время: о жестокости Гиранда, не случайно, ходили вести одна другой страшнее. Поэтому сообщение о том, что стол накрывается, веером разлеталась по поместью, не оставляя безучастным никого, ибо виновного в обрыве этого ритуального «веера» ждало наказание не меньшее, чем опоздавшего, или не явившегося.

– Где Га? – Глядя в тарелку, сурово спросил Гиранд, опять не обращаясь ни к кому. – Совсем распустились. – Он в сердцах стукнул кулаком по столу.

– Га зализывает раны. – Неприкрыто усмехнулся Сол, извечный соперник Га за место возле Хозяина. – Со вчерашнего дня так и не поднялся. – Несмотря на извечную вражду, тем не менее, смягчил он свое сообщение.

Гиранд надолго, не скрывая угрюмости, замолчал, остальные, человек двадцать, подождали-подождали, и принялись за еду. Молчание затянулось, и все уже начали считать, что гроза миновала, как вдруг Гиранд грохнул по столу кулаком так, что стопка мисок подскочила и свалилась на землю.

– Где Зака? – Он только что не взревел, быстрым взглядом окидывая всех. – Я спрашиваю, где Зака?

– Хозяин, прости великодушно. Не успел предупредить. – Зув выскользнул из-за куста, но остановился на безопасном расстоянии. – После вчерашнего Заке очень плохо, поэтому еду ей унесли в ее комнату. – И Зув осмелился поднять голову. Гиранд сразу погасил гнев, примирительно махнул Зуву рукой, и тот тут же исчез из виду.

– Девчонку нашли? – Похоже, гроза только начиналась: глаза сами опускались под грозным взором Гиранда. – Я не понял, девчонку нашли?

– Нет, Хозяин. Информация противоречивая. Кто-то видел ее возле того ненормального, Ларака, кто-то видел ее с дедом. Рут сообщил, что она, вроде бы, в Строгоре, но он сам ее не видел. А еще он сообщил, что сюда едет Президент. Но главное, прилетели десантники. – Не переставая пережевывать внушительный кусок мяса, скороговоркой выпалил Сегул. Торопливость его была легко объяснима: трапеза может быть прервана в любой момент, и когда-то еще удастся поесть снова.

– Слава Творцу, наконец-то… – Вздохнул Гиранд. – Надеюсь, на этот раз оружия будет достаточно.

– Новость плохая, Гиранд: десант привел небезызвестный тебе Воррн.

– ЧТО? – Гиранд, кажется, взвился до самых небес. – Почему я узнаю это только сейчас? – Перегнувшись через стол, он ловко схватил Сегула за кадык, – излюбленный, между прочим, жест, – и крепко сдавил его между указательным и средним пальцами.

Сегул мычал, но говорить не мог, хотя и вырваться не пытался.

Наконец, Гиранд решил, что наказания достаточно и горло отпустил, но на скамью не сел. Сегул низко опустил голову, одновременно обозначая смирение и прикрывая шею от возможной очередной экзекуции.

– Я повторяю свой вопрос: почему?

– Так, это Рут виноват: позвонил мне, когда я уже подходил сюда.

– Что он еще сообщил? – Гирант оставался стоять, неотступно глядя на Сегула сверху вниз, отчего того все сильнее пригибало к столу.

– Еще он сказал, что Президент едет в Ильп, но, возможно, заедет сюда.

– Хватит о президенте: с ним разберемся потом. – Оборвал Гиранд. – Меня интересует Воррн…. Что? Куда Маршин едет? – Гиранда как током ударило. – В Ильп? – Он сел, нервно постукивая пальцами по столу. – На еду – десять су! Через два-десять су тысяцкий и сотники – ко мне в кабинет. Все. – И тяжелым шагом прямо по луже пошел в дом. Зув, громко охая и одновременно дожевывая на ходу кусок мяса – за столом он не сидел, но еды ему перепадало достаточно, – опрометью бросился следом. И не зря! Из-за двери уже доносилось: «Зув!». «Я здесь, Хозяин».

За столом быстро «дожинали» остатки еды и один за другим растекались по своим делам: день сулил быть жарким, в пряном и переносном смысле.

Маршин Биелоз (в быту), а вообще-то, гражданин Президент, нервно кусал губы после каждого ухаба, коих было на дороге немерено, охал и проклинал все: и дорогу, и свое решение, и вконец обнаглевшего Гиранда. Толком всего, что произошло в Ильпе, Маршину не объяснили, но дежурный секретарь заверял, что произошло что-то, очень ужасное, что замешан в этом Гиранд. и что народ взбунтовался и требует – (прямо-таки, требует?) – присутствия Президента. Ехать, конечно, пришлось: скоро выборы. «Чистая формальность!», – но, хоть, все и решали власть и деньги имущие, в прошлый раз Маршин едва не проиграл, когда против него выступила Крайна Нга. Если бы не Гиранд …. Додумать Маршин не успел: левое колесо провалилось в очередную лужу, полную грязной талой воды. Маршин больно стукнулся головой о лобовое стекло, от чего в глазах поплыли желтые круги. Он накинулся с бранью на водителя, но тот за словом за пазуху не полез: «Дороги надо ремонтировать!» и отправился вызволять застрявшую машину.

Маршин тоже выбрался на волю поразмять косточки. Сейчас бы на Родо, где пик цветения крумпру: ветер, кажется, уже доносит их ароматы. Так, нет, надо ехать в Ильп, а это четыре по сто кле жуткой дороги: к сожалению, аэродромов вблизи Ильпа нет, вертолеты – еще более жуткий вид транспорта, гравипланы – ненадежны, и почти все в неисправном состоянии. Прямо, беда!

Очередной затяжной порыв ветра сорвал остатки тумана на горизонте и открыл окраины городка. «Гиранд, возможно, еще у себя» – Пришла неожиданная мысль, которая тут же переменила все планы.

– Едем в Гард. К Гиранду. – Скомандовал он водителю, неуклюже усаживаясь в кресло. Освобожденная машина лихо рванула с места, чтобы тут же уткнуться в очередной ухаб. После этого, получив подзатыльник от охранника, водитель сбавил скорость и уже тщательнее объезжал каждую ямку на дороге.

2. Боль

Гиранд улегся на ничем не покрытую скамью из саталового дерева, как делал всегда после приема пищи: нежная, прохладная древесина успокаивала и тело, и разум, – при самых трудных обстоятельствах мысли быстро упорядочивались, и всегда, поскольку, до сих пор и жив, и здоров, и богат, и властен, находилось правильное решение. Сегодняшняя ситуация – одна из обычных: ни лучше, ни хуже. Конечно, появление Воррна сильно осложняет ближайшие дни, – этот служака Закона крови может попортить много, но Гиранд не будет Гирандом, если не найдет единственно верное решение.

Тысяцкий и сотники собирались в кабинете, представляющий, скорее, зал для торжеств. Конечно, ни каких драгоценных камней, – к коим Гиранд всегда был равнодушен, ни серебра и золота, коим место, по мнению Гиранда, одно, точнее, два: на женской шее и в технике, к которой он относил и оружие. Зато, саталовое дерево было везде: столы, скамьи, отделка стен. Этот довольно редкий, и непомерной цены материал, Гиранд добывал везде и всеми правдами и не правдами: покупал, похищал, отнимал…

Очень частое видение из детства: мать, только что отчаянно защищавшая еще не достигшее своего могущества деревце сатала, падает на землю, разрубленная ударом чужеземной сабли. Оно приходило так часто, что – Гиранд не клялся, но это пришло само – мысль, собрать, забрать (какая разница, как!) весь сатал, воплотилась в навязчивую идею, а затем и действие. Одно время он отбирал даже амулеты, но, собрав уже изрядную коллекцию, получил такой жесточайший удар, что оправлялся от него несколько лет, пока, по совету знахарей, самолично не развез амулеты их владельцам. В дальнейшем амулеты, на что, впрочем, в основном, и идет сатал, Гиранд не отбирал, но в Крайнах, где он безраздельно властвует, не осталось ни одного зрелого дерева. Конечно, о нескольких саталовых деревьях, растущих в частных владениях, Гиранд хорошо знает. Знает, как их лелеют и оберегают их владельцы, потому, как знают, что Гиранд никогда за ценой стоять особо не будет: купит созревшее дерево, конечно, не по заоблачной цене, но семьи получат хороший прибавок к основному заработку. И поэтому многие все свободное время проводили в поисках слабеньких росточков сатала в ареалах их прежнего обитания: семена этого удивительного растения могут пролежать в земле десятки и, возможно, и сотни лет, – и вдруг прорасти. Счастливчик, сумевший пересадить росток на свой участок, получал практическую неприкосновенность, конечно, от всех, кроме Гиранда, – своего рода налог платить приходилось своевременно.

Заметив, что собрались все, Гиранд поднялся, натянул прямо на голый торс толсто вязаный свитер и сел за обширный саталовый стол. В кабинете, как всегда, было прохладно, и стол имел приятный дымчато-голубоватый цвет. Всем известно, что сильно охлажденные саталовые доски белеют, при нагревании – краснеют, если перегреть – чернеют. В саду, например, стол во время приема пищи отливал то красным, то малиновым цветом. Гиранд не торопил собравшихся, и не потому, что спешить некуда, – спешка-то, как раз, и нужна, но вариантов накапливалось слишком много, а решение нужно одно.

Наконец, он тяжело поднял голову.

– Все собрались?

– Бигватора нет.

– Где? – Гиранд вспомнил, что и за завтраком его не было.

– В Ильпе.

Не дождавшись продолжения, Гиранд сразу вскипел. – Мне, что, каждое слово клещами тянуть? Что в Ильпе?

Тысяцкий не стал дожидаться «закадычной терапии» и принялся торопливо докладывать. – В Ильпе еще с вечера начались волнения. Перед пустырем собрались тысячи родственников тех … – Слаб не стал уточнять, кого, – все и так ясно. – В любой момент может начаться бунт. Все требуют Президента. Да еще этот, как его?…, Ларак воду мутит, будто бы прилетел Верховный Трибунал. – «Что? Тысяцкий пропустил информацию о прибытии Воррна?», – Гиранд пребольно натянул волосы на висках, – такой прием часто гасил нарастающий гнев. Вспышка, и в самом деле, сразу прошла, но вместо нее накатилась усталость, – последствие то ли последних дней, толи утреннего настроения.

«У-у-у-у!», – не то простонал, не то прорычал Гиранд, затем в сердцах ударил по столу.

– Где они сейчас? – Он устремил на тысяцкого с каждым биением сердца тяжелеющий взгляд, от которого уже не увернешься: только отвечать, причем точно, словно пред Всевышним, а иначе ….

– Говорят, что Рут постарался их задержать. Застолье, сказывают, организовал.

– Небось, опять ограничился двумя бутылками какого-нибудь дерьма? – Грубо перебил Гиранд. – Что дальше?

– Ага, постарался. – Усмехнулся Шуруш – Выпивку они покупали сами. Зато, он упился так, что его увел домой один из этих.

– Ну, плискантово дерьмо! – Выругался Гиранд. – Увижу, – обдеру до костей. Хотя, у него их, похоже, нет. – (Вспыхнул и тут же угас короткий общий смех). – Пора подумать о замене. Понял, Слаб?

– Понял.

– Теперь об Ильпе. Шуруш, свяжись с Бигватором. Срочно пусть все зачищает, но особо не светится там. И пусть постоянно находится на связи.

Гиранд замолчал, и надолго установилась звенящая тишина, которую разбил громкий звонок телефона Шуруша. Шуруш с пяток су с кем-то громко ругался, затем бросил телефон на стол.

– Только что позвонил Кейрет. Рейдер с тремя десятками десантников готов вылететь из Строгора. – Доложил Шуруш. – Ждут проводника.

Услышав последнюю информацию, Гиранд обреченно поднялся и направился к скамейке.

– Перерыв десять су. – Бросив в угол, с остервенением сорванный с себя, свитер, и, укладываясь на скамью, грубо оповестил он. Невероятная жгучая тяжесть навалилась на сердце, не давая ни дышать, ни шевельнуться. Случилось такое раз третий, нет, четвертый: незнакомая, опустошающая боль пугала, делала Гиранда слабым, пленником того, чего он боялся всегда, что всегда ненавидел и в себе, и в людях, – немощной слабости.

Но было еще одно обстоятельство, требующее серьезной оценки. И оно – тоже причина его дурного настроения. Согласившись на заманчивое предложение храмовников, Гиранд не учел, что всегда непокорный Ильп поднимется на бунт, что не отдаст он трупы вчерашних бунтовщиков. А зря не учел. Мог ведь догадаться, что храмовники не имеют в Ильпе и малейшего влияния. Как и он сам. Одно к одному. Ильп вдругорядь отказался платить ему налог по причине недорода. И это стало неким оправданием для выполнения договора. Сегодня некогда разбираться, почему не хватило энергии для установок, почему не заработала самая мощная.

Ему не удалось разогнать горожан, поднявшихся на защиту своих погибших земляков. Хорошо еще, что самим удалось вовремя убраться из города. Удалось ли?

Перерыв затянулся не на десять су, а чуть ли не на пол-кро-су. Гиранд не торопил, а Зув не пропускал остальных через дверь. Все так и толпились перед нею, став невольными свидетелями того, что и могущественный Гиранд не бессмертен. Это еще больше усиливало боль. Но Гиранд неожиданно для себя понял, что конец может наступить вдруг и сейчас. Но не сейчас же?! – Теплилась надежда, – и он не стал торопить судьбу.

Наконец, сатал сделал свое дело: боль мало-помалу ушла, вернув на место полную готовность, мыслить и действовать. Но страх ожидания конца уже остался, остался навечно, – уж это-то Гиранд теперь знал наверняка.

Как только Гиранд поднялся, все хлынули к столу, инстинктивно пряча глаза, будто бы и не видели Гирандовской слабости, торопливо садились на свои места. Ох, если бы знал Гиранд, что пришло к ним и неожиданное облегчение, – а Хозяин-то не так уж всесилен! – и неожиданная неуверенность в завтрашнем дне, – а что станет с каждым из них, когда не станет руки, из которой они кормились. Семьи имели только трое, остальные либо не имели их никогда, либо растеряли – каждый по своей причине, но уже не жалели об этом, довольствуясь мимолетными связями, кормежкой с хозяйского стола да частыми кутежами, – жалование имелось вдоволь, хватало и на то, и на это. И Гиранду было это на руку: сотники всегда при нем, а злачные места все принадлежали тоже Ему, поэтому и денежки исправно возвращались на место.

Гиранд нарочно не стал дожидаться, когда все усядутся, всем видом показывая, что не было боли, а была лишь заминка в связи с новыми обстоятельствами.

– Решение следующее. – Гиранд не старался привычно смотреть в глаза, инстинктивно боясь поймать хотя бы малейшее сочувствие, не говоря уже о превосходстве. – Срочный сбор всех, кого отловите. Главное, операторов этих, как их… – Он так и может запомнить название установок.

– ПНЛП.– Подсказал Гой, сотник под чьим командованием находятся эти установки.

– Вот-вот! нэлэпэпули. – Перевирая буквы, подтвердил Гиранд. – Как там эта, ну, большая?

– Считай, восстановили. Осталось слегка отрегулировать.

– Доделаете в дороге. Теперь дорога каждая су. Если Бигватор не подчистит следы вашего ослушания, то дела плохи. Вот к чему привело ваше желание поразвлечься. – Гиранд вошел в исступление, тряс кулаками перед глазами. – А тебя, плискантово дерьмо. – Коротким ударом он сбил Корота на саталовый пол. – Тебя, если начнутся серьезные проблемы, вздерну на центральной площади твоего Корота, как делали это в старые добрые времена, и не посмотрю, что у тебя самая лучшая сотня.

В это время распахнулась дверь, и из нее выплыл, тяжело отдуваясь, Президент.

– О! Да, здесь совещание?! Прекрасно. Сразу… – Маршин поискал глазами место, где можно приземлиться. – Сразу и разберемся.

– Разберемся. – Усмехнулся Гиранд. Он вышел из-за стола и отвел гостя к единственному мягкому диванчику. – Все – за работу. Тысяцкий, отдохни – («не подожди, а именно отдохни», – отметили все) – в саду. Корот, ждешь там же.– При этом Гиранд сделал такой выразительный жест, что ему больше не надо приказывать: беги, и как можно дальше.

Подведя Маршина к дивану и услышав, что сзади все стихло, спокойно спросил:

– Вина?

– Не откажусь. – Маршин знал вкус вин у Гиранда: выбор не слишком велик, но те, что всегда присутствовали в достаточном количестве, были великолепны.

– Зув!

– Я здесь, Хозяин. – Зув уже семенил с двумя кружками вина.

– Снеси еще одну Сегулу. Почему-то на столе вина не было? Разберись.– Гиранд кивком отпустил Зува, одновременно давая понять, что свидетели разговора не нужны. – И угости еще этих. – Он кивнул на окно. – На кухне пусть подсуетятся. – Гиранд привычно не выпускал из поля зрения ни одной мелочи.

Зув едва ушел, а из дверей выскочили поварята с дымящимися подносами. Гиранд сам выдвинул небольшой стол, специально предназначенный для таких встреч, коих на дню было немало. Ему неоднократно приходилось слышать упреки, что большинство жителей голодают, многие умирают от истощения, а он жирует. Но все упреки он пресекал в корне, действительно, кухня его поместья работала практически круглосуточно. Не держал впроголодь и дружинников, в основном набранных из когда-то отчаявшихся, а теперь познавших сытую жизнь «нужных» людей, и потому служивших рьяно. Кое-кто к тому же обзавелись семьями, и Гиранд приветствовал это, и потому кормил и их семьи, прекрасно понимая, что грядут тяжелейшие времена, когда только своя армия защитит его от многих бед. Эта же армия давно уже собирала все необходимое и свозила в многочисленные закрома, числа которым он не знал. Их постоянно строили, заполняли до отказа и строили дальше. Их этажи уходили в землю, росли вверх, давая надежду на то, что удастся пережить самое голодное время не только ему, но и части его воинства. А еще надо сберечь женщин, лучше девочек: когда придут тучные годы, главной задачей будет нарастить и уберечь, воспитать, наконец, население. И тогда он станет Творцом этого мира. Ему будут поклоняться, и не только из боязни. Его будут ЛЮБИТЬ. Если…

Холодный пот накатил волной. Руки разом ослабели, и, расплескивая вино, Гиранд спешно поставил кружку на стол. Он, не вставая с саталового кресла, – мягких диванов он не признавал категорически, – дотянулся до свитера и спешно надел его. Это слегка обогрело, и Гиранд снова взялся за кружку.

– Что привело в наши края? Или по дороге на Родо сюда завернул? – С усмешкой проговорил он, попивая начавшее ударять в голову вино.

Маршин словно только и ждал вопроса обрел, наконец, решимость и, нагоняя суровость в голосе, спросил:

– Ты чего тут творишь, Гиранд? Совсем с ума сошел?

– Что творю? – Протянул Гиранд, ставя недопитую кружку на столик. – Что творю? – И внезапно сделал резкий выпад рукой вперед, пытаясь повторить недавний трюк. Не получилось: потная, толстая шея выскользнула из руки. Маршин вскочил, чуть не начав звать охрану. – Ты кого, плискантово дерьмо, слизняк ползучий, допрашивать приехал? Или забыл, чьими объедками питаешься? – Гиранд демонстративно унижал «всеми обожаемого» Президента. – Или напомнить тебе, Ваше Высочество, кто тебя на этот пост поставил?

Гиранд, не спеша, встал. Унимая гнев, прошелся по кабинету, затем быстрыми шагами вплотную приблизился к снова осевшему в кресло Президенту, тучей навис над ним:

– Это ты что творишь? Почему я только сегодня узнаю о Воррне? И где Риф?

Гиранд нагромождал вопросы один на другой, не давая опомниться:

– Молчишь? Запомни. – Он ухватил Маршина за отворот дорогого «президентского» костюма, притянул к себе:

– Запомни, если у меня начнутся, хоть, вот такие неприятности, – При этих словах он показал последнюю фалангу среднего пальца. – Нет, хотя бы такие… – Последовали те же действия, но с мизинцем. – Я тебя в порошок сотру.

– О Воррне я и сам не знал. – Начал оправдываться Маршин.

– Врешь опять! – Зарычал Гиранд. – Рут сказал, что тебе все было известно. Ты думаешь, тебя не контролируют? Не дождешься.

– Не вру я, чем хочешь, поклянусь. – Испугался Маршин. – А Риф, говорят, погиб на Вентре. Что же теперь будет, Гиранд? Что делать?

– Что делать?? – Гиранд снова прошелся по кабинету. – Что делать? Что делать? – Повторяя круг за кругом один и тот же вопрос, Гиранд подходил к единственно верному, на его взгляд, решению.

Наконец, он подошел к окну, выходившему в сад, с силой распахнул его:

– Сегул, зайди! – И, не дожидаясь прихода тысяцкого, начал. – А теперь придется выполнять все, что скажу я. И, если отступишь от приказа хоть на шаг, считай себя уже трупом. Трупом, в котором тебя будет невозможно признать.

– Проходи, Сегул. А теперь оба слушайте внимательно. – Привычно шлепая на ходу ладонями по бокам, Гиранд с удивлением заметил, что снова находится без свитера. Странно, но он так и не вспомнил, когда успел его снять. «Старею, наверное», – сделал он внезапное, неприятное открытие. Снова кольнуло под сердцем, но без боли, лишь, напоминая о бренности этого мира.

– Маршин. Президент, – Ваше Высочество, говорить не буду, не по чину, так что не обессудьте. – Едко поправился он, заметив неудовольствие Маршина при первом слове. – Президент сейчас едет в Ильп и, как можно дольше, сдерживает толпу, а главное, десант. Мы срочно загружаемся и на машинах едем следом. Установки разворачиваем на ходу. Батареи, надеюсь, заряжены, и не придется как вчера в самый горячий момент подключаться к аккумуляторам машин. Разворачиваемся по той же схеме, что и вчера. Исключение только в том, что прибавляется еще одна, более мощная, установка, но ее задействуем только тогда, когда мощностей первых трех будет недостаточно. Тебе, Маршин, – (не оглядываясь на Президента), – нужно, – правда, если хочешь остаться живым, спешно, как только начнут работать установки, – продвигаться к машинам. Ждем два су. Не успеешь – сам виноват. Свидетелей, – не как вчера, – остаться не должно.

– Это же война… – В ответ еле слышно прошептал Маршин Биелоз, пока еще законно избранный Президент планеты, чьей главной обязанностью является, как раз, поддержание мира и порядка. Он побагровел и начал медленно подниматься с диванчика, но тут же силой был впихнут обратно.

– Война? Может, и война. Война, все равно, в ближайшее время начнется, или уже идет, только мы не видим. Какая разница: днем раньше, днем позже? Никакой! – Лицо Гиранда с каждым словом каменело все больше, на скулах выступила несвойственная ему белизна. – Ледниковый период не отменим ни ты, ни я, ни этот всесильный Воррн. Никто! Очень скоро, поверь, жители планеты начнут есть себе подобных. Выживут только сильные. Я – сильный, хищник, если хочешь. Ты? – не знаю.

Гиранд снова начал «поход» по кабинету, но тут же вернулся обратно:

– А знаешь, что случится, если я не усмирю этих смутьянов? Завтра они пойдут на меня. И, если сомнут меня, что – вряд ли, послезавтра пойдут на тебя. Жажда крови, знаешь ли, наркотик посильнее пойла из плодов крумпру. – Гиранд чеканил слова словно вбивал сжавшегося Президента в неожиданно ставший не таким уж и мягким диванчик.

– Вот что: Сегул, поедешь с ним в его машине. Если что-то – не так, сдираешь с него шкуру живьем. Возьми с собой одну из тех штуковин, которые привез наш друг Ауралат. Надо же когда-то использовать. – Скривив лицо, усмехнулся он и, предвидя вопросы, тут же добавил. – Здесь сам справлюсь. Все. В путь!

Отправив собеседников, Гиранд хотел, было, снова улечься на скамью, но передумал, принялся натягивать свитер, снова не понравилось, крикнул Зува.

Услышав сзади тихий шорох, не оглядываясь, как отрубил:

– Форму мне. Полную!

Зув быстро исчез, и тут же возвратился с тяжелым, пригибающим к полу, комплектом, волоча к тому же по полу тяжелую, украшенную золотом саблю, одно из немногих, где золотому украшению, по мнению Гиранда, и полагалось быть.

Гиранд сноровисто подхватил саблю, при этом, чуть не повредив Зуву палец, на котором она висела. Зув громко охнул, но белье умудрился не выронить.

– Сабля-то зачем?

– Так война же. – Зув смешно развел освободившимися руками.

– Вот дурень. Эта война – не на саблях. – Хотелось добавить: «Эта война – на нервах», но Зуву этого не понять. Неизвестно, на какой планете подхватил его Ауралат, но ему так тяжело далось путешествие в космосе, что космический торговец едва ли за бесценок продал своего слугу Гиранду. А Зув оказался ценным работником: нянька, телохранитель, домохранитель, раб, наконец, – перечень его обязанностей был обширен, но он всегда, и везде успевал, хотя, при этом, его представления о мире были на уровне, если не первобытном, то весьма далекого прошлого. Конечно, если по справедливости, знания о мире у жителей Краин не лучше, если не хуже. Зув, по крайней мере, кое-что знает о космосе. Гиранд вздохнул: его знания о космосе тоже чисто разговорные. Для драминян космос заказан навсегда, всего скорее, и для него тоже. Все бы ничего, но проверить это можно, только «сунув нос в огонь», но все смельчаки с деньгами, попытавшиеся сбежать от грядущей катастрофы, вернулись обратно в непрозрачной упаковке. Поэтому Гиранд и зарывается в землю, а не рвется вслед за ними.

Гиранд вытащил саблю из ножен, немного помахал ею, изображая бой, затем, охватив ее обеими руками, поднес к губам и поцеловал. Откуда взял этот обычай, он и не помнит. Возможно, показал это торговец, продавший ему саблю. Откуда он привез ее, и чей это обычай, тогда, по молодости лет, Гиранд не спросил, да, теперь это и не важно. Подержав немного в руках, Гиранд вложил саблю обратно, но Зуву не вернул, а положил на скамью и начал неспешно одеваться. Тесная одежда ему никогда не нравилась, поэтому сейчас он непрерывно морщился, кряхтел, а когда оделся, хотел все скинуть. И, если бы не торопливо вбежавший, запыхавшийся вестовой, Улон, кажется, наверное, так бы и поступил, а теперь что ж тут …?