Читать книгу: «Героями рождаются. Сборник рассказов», страница 2
О чём я начал вспоминать в пять часов утра
Вот только начни вспоминать Афганистан. И уже не уснёшь. О чём я ещё не написал в своих рассказах? Может, что-то главное упустил?
Про капитана Григорьева. Офицера военной контрразведки, который погиб на Куфабе. Вся его маневренная группа пошла на прочёску ущелья. Это малоэффективное и опасное мероприятие в той местности. Бандиты скрываются в щелях, заложенных камнями, стреляют через маленькие отверстия. В горах эхо, по звуку их не найдёшь. Солнце яркое – вспышки выстрела тоже не видно.
Григорьев запросил по радиостанции у своего шефа, где ему находиться на операции. Шеф позвонил большому начальству в Душанбе. Получил команду находиться в боевых порядках.
Во время прочёски убило пулемётчика группы. Григорьев лёг за пулемёт. Но и ему не повезло: пуля попала в голову. Был бы в каске, может быть, и спасся: пуля совсем чуть-чуть задела голову, но это оказалось смертельно.
Начальники испугались за свою шкурку, и все отрицали, что давали устную команду находиться в боевых порядках. Получалось, что он самовольно геройствовал.
Вот почему, когда я только приехал в Душанбе, один из замов начальника, тот, у которого голова похожа на дыню, сразу начал инструктаж на повышенных тонах: «Нам в Афганистане нужны контрразведчики, а не пулемётчики!» Я тогда не понимал, о чём это он.
Пулемётчиком я там не был. А вот гранатомётчиком станкового гранатомёта (СПГ) однажды пришлось стать.
В горах был туман. Уже несколько дней. Вертолёты не летают. Я на загранобъекте «Пашар». Застава мотоманевренной группы, 50 человек, плюс 10 миномётчиков.
Приходит местный житель кишлака Фи. Рассказывает, что в кишлак пришли бандиты, человек двадцать, требуют продовольствие с каждого двора. Что особо обидно, душманы не со своего кишлака, а «чужие». Хитрые жители просят защиты у шурави.
Взяли разрешение в оперативной группе на проведение мелкой операции без поддержки вертолётов, собрали всех, кого могли, ещё двадцать сарбозов (военнослужащих ДРА), которые жили рядом в кишлаке. Вышли по тропе под прикрытием тумана, который быстро рассеивался. Через час его уже не осталось совсем.
Сарбозов пустили вперёд, на прочёску кишлака. Но они дошли до крайних домов и попрятались там у знакомых. Наши бойцы вступили в бой.
Выходит на связь командир группы. (Попросили замолчать сарбозов, которым тоже дали рацию, и они в неё гордо кричали: «Дуст, дуст, манн меркес» (Друг, друг, я центр). Так им нравилось, что они центр.) Так вот, выходит ко мне на связь командир.
– Нас прижали огнём из пещеры. Которая выше кишлака. Ты её наблюдаешь в бинокль?
– Да, вижу.
– Попробуй попасть в неё из СПГ. Там повар учился когда-то на гранатомётчика, возьми его в помощь. Только прицел разбит, попробуй целиться через ствол.
Вызываю с кухни повара, приносим боеприпасы, начинаем стрелять. Наблюдаю, куда летят снаряды, и подкручиваю наведение. В пещеру попали два раза только, двадцать четвёртым и двадцать пятым зарядами.
Группа вернулась из кишлака без потерь. Офицеры улыбались за ужином.
– По цене зарядов ты выстрелил целый автомобиль «Жигули».
– А вы хотели, чтобы автомобиль был, а ехать некому? Жизнь дороже.
А ночью меня тошнило, и голова кружилась. Надо стрелять из СПГ в шлеме – слишком громкий звук. И ещё какая-то порошинка или песчинка залетела в ногу во время выстрела. И несколько лет в мышце выше колена было небольшое затвердение. Потом само рассосалось.
Вот вспомнилось в пять утра. И туман, и тучи, сырое утро. Подробно, ярко. В шесть часов уже всё это написал.
А почему раньше не написал об этом? Да люди будут читать, которые действительно попадали в серьёзнейшие боевые ситуации, как-то неудобно про себя писать. Григорьев погиб в нашем ущелье до моего прибытия в Афганистан, всё пишу по рассказам сослуживцев. Но помянуть его надо. Да, ещё вспоминается фраза одного начальника, которую он нам сказал на сборах офицеров контрразведки. Без сарказма. Он просто не знал, что и сказать. «Все погибли моментально, а наш – молодцом. Ещё двадцать минут жил, даже спасти его пытались». Это про Соловьёва, который прибыл с Дальнего Востока. Он ехал на бронетранспортере вместе с группой военнослужащих сверху «на броне». Чтобы не пострадать от противотранспортной мины, внутри БТРа только водитель. Мина оказалась в ручье, который переезжали. Она была усилена авиабомбой и ещё чем-то. Взрыв был очень сильный. У бронетранспортёра днище соединилось с верхней частью, а бойцы разлетелись на несколько метров. Вот и Соловьёва надо помянуть. После той войны контрразведка своих не забывала. Но и не вспоминала. Страна начала петь новые песни, такие как из «Бумера»: «Никого не жалко, никого, ни тебя, ни меня, ни его».
2018 г.
Трудно не сказать лишнего
А вы не жалели, что сказали лишнее? Иногда это всего одно слово или одна мысль. Выскочила воробьём, нагло чирикнула и улетела. А вы остаётесь с последствиями. Да, бывают сожаления и по другому поводу. Как же я, такой или такая умная, и не сказал, промолчал, а это слово было бы как победный удар молотка по пасхальному яйцу, как колокол среди ночи: все бы подпрыгнули от неожиданности. И они бы тогда ответили, а я бы тогда сказал ещё слово. А так – лежи перед сном и продолжай диалог со своей подушкой.
Но промолчать бывает ещё сложней. Когда сказанное не тайна и не несёт никому печальных последствий, кроме тебя. Когда воробей, вылетая, гадит только на своего освободителя.
В кабинете начальника сделали ремонт. Начальник в погонах полковника, и ремонт ему делали солдатики, вчерашние мальчики из далёких сёл и городков. У них свой взгляд на эстетику и дизайн. Зовёт меня начальник к себе. Обычно он любитель покричать на подчинённых и даже на каждого офицера завёл папочку с компрометирующими материалами, которые хранил в дальнем уголке сейфа. Однажды он заболел, врачи ошиблись с диагнозом. Он перед операцией в госпитале позвал всех подчинённых офицеров, попросил прощения за всё и сообщил, что папочки со всякими кляузами он сжёг. Но болезнь оказалась лёгкой, начальник вернулся и заявил, что ещё не успел очистить свой сейф.
И вот он позвал меня к себе в отремонтированный кабинет. Там были ярко-розовые стены и сейф, который солдатики пытались покрасить под дерево. Нанесли на тёмно-коричневый фон светло-коричневые пятна и полосы. В хорошем расположении духа, шеф обратился ко мне по имени-отчеству.
– Юрий Семёнович, Вы любите искусство, у вас развитое эстетическое восприятие, – начал он, разглядывая розовые стены, – как на Ваш взгляд, сейф такого цвета не очень сочетается с внешним?
Я понимал, что сейчас скажу то, чего не надо говорить. Но не смог сдержаться.
– Зато прекрасно сочетается с внутренним.
– А почему с внутренним? – Он пытливо взглянул мне в глаза. Я заметил, как его глаза начинают меняться. Сначала в глубине светился вопрос. Вопрос погас. Глаза стали больше по размеру и выпуклыми. В них любопытство быстро переросло в ярость.
– Ты хочешь сказать, что в моём сейфе говно?
Мне показалось, что он даже понюхал воздух, чтобы убедиться, что это не так. На самом деле его ноздри раздувались от негодования.
– Ты сам говно, и в твоём сейфе говно, и в кабинете у вас говно! – Он искал слова, кроме «говна», чтобы всё покрасить в коричневый цвет. Не нашёл. И ещё долго продолжал речь, в основном состоящую из этого же слова.
Он постарался покрасить мою ближайшую жизнь именно в этот цвет. И всем досталось, кто попадал под руку. Меня перевели на новое место службы, на Камчатку, а сейф и стены перекрасили.
А до Афганистана? С генералом по кличке Кровавый Карлик. Ему дали такую кличку еще до нас, где-то в Группе советских войск в Германии. Он, когда злился, становился красным, как спелый помидор, а злился он всегда. Никто не мог его уволить, потому что он был в хороших отношениях с большим московским начальником, тоже маленького роста, по фамилии Цинёв. Или Цвигун? Кто из них маленький? Неважно.
Приехал к нам Карлик с инспекцией. Нашёл желающих для откровенного разговора. И узнал, что некий капитан любит шутить. Одессит. А шутки вызывали у Кровавого Карлика дикую злобу. Собрал он офицеров, приказал мне встать и сразу покраснел.
– Вот, посмотрите, у нас завёлся шутник. Вместо офицера у нас клоун! Клоун, клоун, клоун. – Генерал заводился всё больше. Только ещё не подпрыгивал при этом, как ребёнок, который дразнится. Вот он выкричался, и лицо начало розоветь после красного.
– Вам есть что ответить? – спросил он меня. Но опять меня чёрт дернул.
– Никак нет, товарищ директор цирка!
Помидор опять покраснел. Начал кричать и угрожать. Он кричал что-то про купленную мной машину, что надо посмотреть, на какие деньги (старенькую, я её отремонтировал и ездил), я не слушал, думал о возможных последствиях.
Последствия наступили. Мой однокурсник работал в отделе кадров, позвонил мне.
– Что ты такого сказал генералу, что он лично прибежал в отдел и дал указание капитана Яковлева отправить в Афганистан на самый сложный и опасный участок? А если откажется ехать – уволить!
Вот так я и уехал в Афганистан. А там не было таких начальников. Реже встречались. Да ещё и в диких горных краях. Избегали этой загранкомандировки. Лично мне не встретились. И шутки там могли оценить.
А потом в интернете. Критиковал Майдан и новые власти на Украине. И всё это пошло в дело. А когда подослали агента, он спросил, как я буду встречать русские танки на улицах Одессы, представляете?
– Традиционно, – ответил я. Ну и можно было не отвечать на дальнейшее.
– А как это – традиционно? – не унимался посланец СБУ.
– Немецкие с гранатой, русские с цветами!
И вот они там, а я здесь, в России.
Да эта «болезнь» у меня с детства. Помню, родители наказывали, после жалоб на родительском собрании, что все дети нормальные, а этот молчит, а потом может сказать что-то очень едкое. И это передается по наследству. Дочку спросили на уроке биологии: правильно ли будет для оказания помощи закапывать в землю человека, которого ударила молния? Она ответила, что, скорее всего, правильно. Закопать. Обычно так делают. Учительница пожаловалась, как когда-то на меня. Только мы не ругались, а смеялись. Да и в четыре годика, когда я её обнимал, небритый, она сказала: «Ты не ёжик, а я тебе не яблочко, чтобы насаживать на свои колючки»! Дай бог, чтобы ей это не мешало, а помогало в жизни.
Да и мне не мешает. Жена привыкла, ей нравится. Вот только лежишь перед сном и думаешь: а если бы не сказал лишнего? А если бы вот так сказал? А если наоборот? Или от слов ничего никогда не меняется? Есть судьба и в любви, и в работе, и во всей остальной жизни. Или сначала было слово?
2020 г.
Про любовь и поэзию
Вертолёт загудел громче, обдав нас горячей струёй керосинового
воздуха, оторвался от земли, спикировал с нашей скалы в глубокое ущелье и скрылся за поворотом реки. Сразу стало тихо. Очень тихо. Всегда поражаешься в горах, какая бывает тишина. Так тихо было в этих афганских горах тысячи лет. Нет здесь дорог. Нет машин. Караванные тропы. Для ишаков и басмачей. Верблюды в горы не ходят. Ну и мы тут прижились в горах. Пограничники маневренной группы.
Только что прошёл дождь. Конец мая. Природа уже ждала дождя. Запахло травой и смолистым запахом арчи. Это такой можжевельник. Дерево.
Штаб прилепился между двух огромных камней. Двухэтажный. С потолками в средний рост человека. Маленькое окошечко из снарядного ящика. Рядом с ним выбоина от разрыва выстрела гранатомета. Кто-то забыл опустить светомаскировку вечером, когда дали свет от дизель-генератора. На первом этаже штаб, на втором – связисты. Маленькие комнатки с печкой-буржуйкой в уголке. Зимой я сидел перед горящей печкой, жарил и дезинфицировал на углях чищеные грецкие орехи, накалывая их по кусочку на шомпол автомата. Местный подарил целую связку на нитке. Я ему лекарство для ребёнка привозил. Но уже тепло, печку не топят. Потолок подбит фанерой. Со щелями. Как-то крыса свесила через щель длинный хвост во время нашего ужина. Капитан по имени Виктор, командир этого объекта, схватил за хвост. Крыса пищала, не знала, что делать. Не знал и капитан. Отпустил. Она ушла по делам. Он – мыть руку. Он был седой толковый, и всё ещё капитан. Через месяц, говорят, получит звание майора.
– Почему у тебя такая задержка в получении званий? – спросил я его.
– Это долгая история, – ответил он. – Я невинно пострадал сначала за любовь, а потом за поэзию.
Всякие истории я слышал от офицеров в эти афганские вечера в землянках. Где не было телевизора и книг. Но тут такая романтичная история! Вечером, когда пили чай со сгущёнкой, я попросил Виктора рассказать про любовь и поэзию, которые останавливают служебную карьеру.
– А что я мог сделать против любви? – начал свой рассказ капитан. – Я уже заканчивал службу на далёком острове Курильской гряды. Там не держали тех, у кого детям скоро в школу. Места красивые. Море, грибы, ягоды. Рыбалка. Остатки японских укреплений времен войны.
– И кого ты там умудрился полюбить, кроме жены? Неужели природу? – поинтересовался я. – Это не запрещено.
– Нет, жена уехала с ребёнком к матери, ждать моего назначения к новому месту службы, где есть школа.
– Не представляю, кого можно ещё полюбить на острове.
– Ты и не можешь себе представить. Летом мне прислали сразу двух лейтенантов, которые только что окончили училище. Но уже успели жениться. Один лейтенант – зам по боевой части. Другой – по политической. Оба красавцы. Молодые, подтянутые. И жены у них симпатичные. Но совершенно разные. У замполита – высокая блондинка. Вежливая, общительная. А жена зама по боевой – очень боевая, черноволосая, с хорошей фигуркой. Весёлая. Смеялась по любому поводу.
– Кто из этих жен испортил тебе карьеру? – поинтересовался я.
– Обе. Но не так, как ты думаешь. Я не аморальный тип, чтоб ухаживать за жёнами подчинённых.
– Тебя по доносу зря заподозрили?
– Нет. Мне нравилось, что молодые офицеры стараются на службе. Жены за ними ухаживают и подружились между собой. Меня приглашали на совместные празднования дней рождений. Славные ребята. Но потом наступила зима. Тоскливо зимой на острове. Туманы. Вертолёт прилетит раз в месяц. А то и не прилетит. Но молодые семьи стойко переносили трудности.
– В чём же тогда проблема, если всё в порядке и на службе, и дома?
– Случился Новый год. Встретили мы вместе с солдатами заставы, концерт организовали, песни, музыка. Потом я на службу, а молодые пошли к себе праздновать. Там выпили, играли в карты. Кто-то из них предложил, сначала шутя, а потом и серьезно, поменяться жёнами на неделю. Блондинка не соглашалась, её уговорили втроём. Я этой подмены и не заметил.
– Так ты и дальше мог не замечать, вернулись назад, всё тихо.
– В том-то и дело, что замполит с чёрненькой не захотели меняться
обратно. Они говорили, что возникла настоящая любовь. Блондинка всё пыталась ударить, чем потяжелее, своего бывшего мужа или его новую подругу. Пришлось докладывать в штаб отряда. Прилетел вертолёт, когда позволила погода, и увёз их к разным местам службы.
– Представляю, что тебе довелось услышать!
– Да, самое мягкое – что я развёл на заставе развратство, только они кричали совсем другое слово. Выговор получил, и задержали срок получения очередного звания. Пострадал за любовь.
– А за поэзию?
– За поэзию – на китайской границе. Привезли пополнение бойцов после учёбы. Один такой красавчик, городской, грамотный. Всё стихи писал. Какие-то упаднические. Про смерть. Потом повесился.
– Тебе опять выговор и задержали звание?
– Ну, конечно, без этого не могут. Но самое страшное, что через год на заставу опять попал молодой солдат, который писал невесте письма в стихах.
– Закон парности случаев? Тоже повесился? – спросил я.
– Нет, с этим гораздо лучше. Он застрелился. Они с невестой договорились быть честными. Если она ему изменит – не будет объясняться, а пришлёт в письме спичку. На третьей спичке он застрелился. А жаль: у неё ещё целый коробок спичек остался.
– Что тебе сказать на всё это? Такая вот она бывает, любовь, и такая поэзия.
– У меня на объекте нет ни одного человека, кто сочиняет поэзию.
Когда прибывает молодое пополнение, я спрашиваю, кто умеет писать стихи, два шага вперед. Если такие находятся, я их в вертолёт и отправляю, пусть заменят другими, не такими талантливыми.
– Надеюсь, по отношению к молодым лейтенантам и их жёнам ты никаких методов противодействия не придумал?
– А эти пусть живут! – улыбнулся седой капитан. – Даже крысу за хвост долго не удержишь.
– Да. Ты реально пострадал за любовь и поэзию. Про тебя когда-нибудь стихи напишут.
– Лучше прозу.
Написал, выполняя заветы.
2022 г.
Двадцать восьмое мая
Рядом протекал арык. Над ним рос большой абрикос. Летом он давал очень сладкие белые и совсем гладкие, как слива, плоды. На дереве кричали майны. Это такие среднеазиатские грачи или скворцы.
Два майора в зелёных фуражках сидели за столом. Один – комендант участка. Другой – старший офицер разведывательного отдела. Вместе учились в Алма-Атинском пограничном училище. Встретились 28 мая. В День пограничника. Выпили по рюмке. И началась беседа.
– Говорят, что мы опытные офицеры, а что такое «опыт»? – начал разговор комендант.
– Опыт – это навык делать всё правильно в сложной или обыденной ситуации.
– А я бы сказал, что опыт нам подсказывает, чего не надо делать. Вот я был начальником заставы, уехал в штаб погранотряда. На заставе остались два молодых лейтенанта. И засорилась канализация от кухни до выгребной ямы.
Мои лейтенанты додумались исправить ситуацию по-военному. Вскрыли люк колодца возле кухни. И засунули подальше взрывпакет в железную трубу канализации. После взрыва из кухни выскочили с руганью повар и рабочий по кухне. Оба с чёрными лицами. Такая канализационная грязь, как лечебная на курортах.
– Да, представляю. Сначала выскочила ругань, потом рабочий с поваром!
– Ты лучше представь ту кухню! Четыре раковины для мойки посуды. Из всех четырёх эта грязь полетела на потолок и стены! Вот проявили инициативу и молодую энергию. Еле отмыли кухню.
– А у меня тоже был похожий случай. В Туркмении, на заставе, возле которой очень много змей. Там даже фильм снимали – «Змеелов». Кобры, гюрзы, эфы – полный набор. Мы к этому привыкли. Наверное, и змеи привыкли к нам.
– Хорошие соседи! Хуже змей соседями бывают только нехорошие люди.
– Так слушай дальше. К нам на практику приехал курсант пограничного училища. Парень молодой, неопытный, инициативный. Я с тревожной группой и системщиками уехал на границу. Суббота. Курсанту сказал, чтобы он проследил за тем, чтобы затопили баню, навели порядок. Тут кто-то ему сказал, что под баней живут змеи, надо быть осторожным.
– Что, курсант начал борьбу со змеями? Богатырь пошёл рубить им головы, как Змею Горынычу?
– Нет, он сделал ещё хуже. Он взял у старшины дымовую шашку со слезоточивым дымом. Помнишь, нас ещё такими на учениях окуривали в противогазах? Гордый собой, сообразительный курсант. Решил всем утереть нос, показать, как надо бороться с пресмыкающимися. А то живёте здесь, погрязли в змеях. Он бросил шашку под баню, а сам встал с лопатой возле неё, чтобы уничтожить змею, которая медленно выползет. Или двух. Он не ожидал, что с огромной скоростью несколько десятков змей выскочат из-под бани и даже из-под крыши бани.
И все эти гады помчались в дом офицерских семей и в казарму. Я приехал на заставу. Баня не состоялась. Семьи вывезли на соседнюю заставу. Бойцы перешли в окопы на три дня. Пока выгоняли из помещений всех змей.
– Да, экологическое равновесие лучше не нарушать. И с дикими зверями жить в гармонии. И не забывать, что они не домашние.
– Это ты вспомнил последний случай на соседней заставе?
– Да это было очень весело, когда я приехал на заставу, а там повальное помешательство. Все сидят на деревьях. Как на известной картине «Грачи прилетели». Что за игра такая? И мне кричат: «Не выходите из машины! Мы ждём лейтенанта Замбржицкого, когда он приедет с проверки нарядов на границе». Пришлось съездить за ним.
– Он же за это выговор схлопотал. Скрестил свою овчарку с волком. Получился наполовину волк. Лейтенант научил его след брать. Лучше овчарки. Жаль, что слушался только первого инструктора и лейтенанта. Инструктор уволился, и закончилась работа с волком. А тут он выпрыгнул из вольера, пошёл гулять по заставе. Его и так все побаивались. Особенно когда ночью он протяжно выл. Или когда включали по трансляции песню Пугачёвой: «Приезжай, хоть на часок», он всегда громко подвывал!
– Да, с нашим опытом теперь мы не совершаем ошибок молодости. За это тоже надо выпить. Но сначала третий тост, за тех наших ребят, что остались в Афгане: за Витьку, Сашу, за Маклиновского и всех погибших, не чокаясь!
Помянем, брат!
А вокруг было много света и зелени. В хорошее время наш праздник. День пограничника.
2019 г.
