Читать книгу: «О Разуме, его свойствах и переосмыслении структуры общества», страница 44

Глава 3. Теория революций

Революция как общественное явление

Продолжая разговор о консерватизме, прогрессивизме и реакционизме, следует рассмотреть связанную с ними проблему революционного развития общества.

Революция предполагает коренное изменение общественного устройства или его части, чаще всего политической системы. Но бывают и экономические революции (аграрная, промышленная, информационная), социальные (отмена сегрегации), культурные (появление кино) и другие. Часто революция одновременно меняет многие сферы жизни общества, в каких-то из них осуществляется переход к более совершенным формам и институтам, в каких-то, наоборот, к архаичным. Примером прогрессивной революции можно считать Французскую революцию 1789 года, примером реакционной – Исламскую революцию 1979 года в Иране, погрузившую страну в средневековье.

Как видно, революция связана с общественной динамикой, она всегда предполагает переход к каким-то другим общественным институтам и другому общественному устройству. Это означает, что революционеры всегда относятся либо к прогрессистам, либо к реакционерам. Их противниками в этом случае всегда выступают консерваторы, которые стремятся сохранить существующее общественное устройство.

Я должен ещё раз напомнить, что не следует считать три формы социальной динамики (консерватизм, прогрессивизм и реакционизм) чем-то хорошим или плохим, в исследовании вопрос хорошо / плохо вообще не должен ставиться. В одних случаях прогрессивизм может оказаться значительно хуже консерватизма или даже реакционизма.

И так, мы определили первую причину революций, я бы сказал даже не причину, а повод, так как он носит субъективный характер и предполагает мнение, что существующее общественное устройство не соответствует представлениям индивидов об идеальном общественном устройстве.

Но субъективная причина вовсе не так сильна, как может показаться. Мало кто готов рискнуть всем, в том числе жизнью, ради попытки реализовать чей-то идеал. Обычно субъективная причина служит двигателем лишь для фанатиков, большинство индивидов не станут ничего менять, даже если разделяют эти представления.

Объективные же причины революции возникают тогда, когда само общественное устройство, чаще всего политическая сфера, перестают соответствовать естественным законам. Внешне это проявляется в двух формах – консервативной отсталости и нарушении утилитарного назначения государства.

Консервативную отсталость можно описать как несоответствие существующего политического устройства новым общественным отношениям. Говоря проще – государство мешает развиваться обществу. Проявляется консервативная отсталость чаще всего в правовой сфере – устаревшие нормы, за которые держится государство, мешают укреплению новых общественных институтов (например, запрет на криптовалюты служит тормозом для их развития или отсутствие избирательных прав у женщин препятствует им участвовать в политической жизни страны). Отсталость может быть связанной с правом, например, правоприменительная и интерпретационная практика настолько извращают смысл права, что на первый взгляд европейская конституция на деле оказывается северокорейской.

Консервативная отсталость всегда возникает в тех обществах, в которых их политическое устройство основывается на противных разуму идеях. Долгие годы идеологический пузырь надувается и, в конце концов, за этим следует неминуемый его взрыв. Взрыв идеологического пузыря всегда является следствием проявления субъективного подхода при осуществлении государственной политики.

Идеологический пузырь и субъективный подход также органично связаны с нарушением утилитарного назначения государства. Государство, как я покажу подробнее в одной из следующих книг, создаётся исключительно с целью создания права и обеспечения его соблюдения, а вовсе не для того, чтобы выражать интересы какой-то группы людей, как утверждают марксисты и многие политологи. Политическое устройство подчинено праву, а последнее, в свою очередь, должно обеспечивать использование индивидами своих естественных свобод. В случае, если какой-то индивид решит воспрепятствовать другому в использовании естественных свобод, то государство должно предотвратить это. Набор естественных свобод у всех индивидов одинаковый – свобода жизни, потребления, труда, мировоззрения, познания и самозащиты, значит, государство должно создавать право так, чтобы не нарушать это природное равенство, а в случае его нарушения – восстановить его. В этом заключается суть принципа справедливости²⁸⁹.

Я не стану в этом исследовании подробно останавливаться на этом вопросе, здесь же скажу проще – если государство создано для угнетения одной группы в пользу другой группы или, что то же самое, на субъективном подходе, то рано или поздно угнетаемые уничтожат такое государство и его правовую систему.

Теперь, когда мы определили что такое революция и её причины, следует перейти к вопросу о её вероятности. Вероятность революции напрямую зависит от гибкости политической системы. Если политическое устройство страны гибкое или, что то же самое, способно изменяться под воздействием внешних факторов, то вероятность революции достаточно мала. Оно и понятно, гибкая политическая система не оставляет возможности для несоответствия меду ней и другими социальными институтами. Даже в популистских демократиях, которые тоже не отвечают утилитарному назначению государства, революции практически не происходят – усилившееся противодействие угнетаемых мгновенно находит поддержку среди других популистов, а дискриминационные правила отменяются или ослабевают. Предотвращение революций в популистских демократиях требует развитых политических институтов и развитой политической проституции, чего не наблюдается при авторитарных и тоталитарных режимах.

Однако у диктатора также есть средства для снижения вероятности революции и повышения гибкости политического устройства. Одним из них является хитрость диктатора. Лидер авторитарного государства может пойти на уступки угнетаемому большинству и создать новые институты, которые как бы выполняют демократические функции, но во всём подконтрольны ему. На какое-то время таким способом можно обмануть большинство или даже всех противников режима, но рано или поздно придётся вновь идти на хитрость. Игра диктатора может продолжаться достаточно долго – всё зависит от его умения балансировать между своими и чужими интересами.

Одной из форм диктаторской хитрости выступает так называемый государственный капитализм. При данной экономической системе основные и самые прибыльные предприятия остаются в руках государства, читай диктатора, остальные же – малый и средний бизнес – в руках частных лиц. Такое деление экономики, с одной стороны, позволяет диктатору и дальше содержаться за счёт общества, с другой, – препятствует распространению революционных настроений в самом революционно настроенном сообществе – сообществе предпринимателей²⁹⁰. Но и игра в государственный капитализм рано или поздно заканчивается. Средний класс крепнет и требует не только экономических, но и политических свобод, а также избавления от угрозы отъёма бизнеса и вымогательств со стороны контролирующих органов.

Ещё одним, более серьёзным, средством снижения вероятности революции служит проведение реформ. Реформа также направлены на переход к другим общественным институтам и общественному устройству. Содержание реформ и революции во многом совпадает, но способ проведения отличен. Революция происходит вопреки воле государства или диктатора, реформы же, наоборот, контролируются им.

Реформы помогают одномоментно решить накопившиеся противоречия и вновь достичь соответствия политических институтов общественным требованиям. Проведение реформ можно сравнить с приёмом антибиотиков – дело надо доводить до конца: незаконченное лечение приводит к худшим последствиям, чем до его начала. Ярким примером тому служила Российская империя. Страна развивалась скачкообразно – долгий патриархальный период – Петровские реформы – снова долгий период – частичные реформы Екатерины II – опять застой – Великие реформы Александра II – реакция – Революция 1905 – 1907 года (реформы) – попытка контрреформ.

Стоит сказать, что только петровские и екатерининские реформы привели к улучшению социальной и политической обстановки в стране, они были доведены до конца. Великие реформы Александра II почти сразу стали отменяться, государство, а точнее консервативные круги, испугалось, что потеряет контроль над процессом преобразования общества, как итог – метания из стороны в сторону и непоследовательность. Одновременно с этим возникло революционное движение, которое сопровождалось политическими убийствами и терактами. Революционеры требовали продолжения реформ, а консерваторы всеми силами их тормозили. В итоге, вопрос не был решён, а император был убит.

Последовательная политика контрреформ, проводимая сначала Александром III, а после него – Николаем II, лишь усилила разрыв между политической и остальными сферами жизни общества. Николай II был крайне слабым правителем, более того он погряз в клерикализме и архаике и всё это в начале XX века! Хитрость диктатора – маленькая победоносная война с Японией обернулась позорным поражением, а в стране вместо реформ произошла революция. По итогам революции 1905 – 1907 годов удалось насильно создать парламент. Но Николай II то и дело пытался вставлять палки в колёса – он повышал избирательные цензы, распускал парламент, устанавливал разный вес голосов для дворян, рабочих и крестьян. В конце концов, он вновь ввязался в ещё более кровавую авантюры. Как итог, новая революция, свержение монархии и установление демократического правления (пусть и на несколько месяцев).

Таким образом, революция – это совершаемый вопреки воле правящих кругов (консерваторов) переход от текущего социального устройства к новому или старому. Объективными причинами революции являются существенное несоответствие между текущим социальным устройством и требуемым (консервативная отсталость), а также нарушение утилитарного назначения государства (угнетение одной группы индивидов другой). Вероятность революции зависит от гибкости политического устройства государства. Последняя достигается благодаря пластичности политических институтов и умения диктатора находить баланс между своими и общественными интересами.

Участники революции

Революция часто воспринимают неправильно – как событие, при котором разом меняется общество. Естественно, что такое представление ошибочно – ничто в обществе не меняется одномоментно, требуется достаточно много времени, чтобы сначала сформировались факторы революции (консервативная отсталость, сила угнетения), затем чтобы сформировалось революционное сообщество, потом, чтобы революционеры достигли своих целей и, наконец, итоги революции были зафиксированы. Как видно, одновременно всё это быть не может, а значит, революцию следует рассматривать как общественный процесс. Общественный процесс не может существовать и протекать без участников – революционеров, консерваторов, их сторонников и нейтрально настроенных индивидов²⁹¹. Поэтому, как в пьессе, я сначала рассмотрю действующих лиц, а уже потом перейду собственно к революционному процессу и его стадиям.

Революционеры

Революция отличается от бунта или восстания тем, что революционеры всегда сражаются за что-то, а бунтовщики и восставшие – против чего-то. Можно сколько угодно сражаться против угнетения, но без устранения его причины невозможно добиться этой справедливой цели. Поэтому революция всегда связана с идеалом – представлением о правильном государственном и общественном устройстве. Данная особенность революции свидетельствует о том простом факте, что при революции всегда есть кто-то, кто сформулировал тот самый образ счастливого будущего. И этот кто-то – идеолог.

Идеолог революции может быть один или их может быть несколько. Идеолог – это всегда интеллигент, поскольку только интеллигент может сформировать образ идеального мира, все остальные классы могут либо воспринять его полностью, либо же немного доработать. Сам же интеллигент видит в революции возможность претворения в жизнь своего идеала, другие участники довольны тем, что у них есть конкретная цель, к которой можно стремиться.

Если идеолог один, то конечная цель революции более-менее определена. Обычно идеолог разрабатывает образ будущего государства максимально дотошно и во всех подробностях. В случае победы революции идеологический образ притворяется в жизнь полностью, с поправкой на некоторые изменения, которые могут произойти вследствие изменения фактических обстоятельств, сопротивления и политической конкуренции.

Иногда идеологов революции несколько. Примером тому может служить Американская революция (борьба за независимость от Британской империи). Большинство отцов-основателей США были интеллигентами и принимали непосредственное участие в выработке образа нового независимого государства (Томас Джефферсон, Джон Адамс, Александр Гамильтон (1757 – 1804), Томас Пейн (1737 – 1809) и др.).

Революция при множестве идеологов развивается под действием общих положений, которые разделяет каждый из идеологов. Однако после победы революции неминуемо следует период конфронтации идеологов, так как только один идеальный образ, по мнению интеллигента, может стать реальным. Будучи единое революционное движение тут же разделяется на несколько ветвей, по числу идеологов. Незавершённость образа толкает всё сильнее и сильнее идеологов на борьбу друг с другом. В конечном счёте, обычно, ни один из идеальных образов не находит реализации, что сильно огорчает каждого из идеологов²⁹².

Идеологи не обязательно должны участвовать во всех стадиях революционного процесса. Более того, они могут умереть задолго до того, как активная фаза революции начнётся. Примером этому могут служить идеологи Французской революции – Вольтер, Руссо, Монтескье и др. Все они умерли до событий 1789 года. Но их идеи были ведущими, и именно их мысли обозначили ту цель, тот образ, к которому стремились революционные деятели, поэтому их можно считать участниками этой революции.

Второй значительной, я бы даже сказал основной фигурой, на стороне революционеров, выступает лидер революции. Лидер революции концентрирует на себе всё революционное движение, он выступает его представителем и главой.

Функции лидера в основном внешние. Он может возглавлять революционную армию, вести переговоры, делать заявления и выступать с речами, но по большему счёту, роль его номинальная, он лишь исполняет план идеологов и служит тому идеальному образу, который они создали. Так как лидер революции больше номинальная фигура, исполнять эту роль может любой более-менее благоразумный индивид, не представитель городских низов, конечно, но хотя бы середнячок. Если революция совершается при участии нескольких идеологов, то лидер должен быть с умом, но без амбиций. В противном случае он, либо провалит вверенное ему дело, либо вскоре станет действовать, сообразуясь со своими интересами, а не общим для революции идеалом.

Что касается внешних качеств и образа лидера, то первым делом на ум приходит его соответствие революционным идеям. Если это революция за установление коммунизма, то лидер должен выглядеть бедным, если за освобождение от угнетения – то сам быть честным и принципиальным человеком с незапятнанной биографией, ещё лучше – страдальцем и мучеником старого режима. По большому счёту всё перечисленное лишь полезные, но вовсе не обязательные характеристики. Биография лидера может быть не такой легендарной, как её хотели бы видеть все вокруг, достаточно взять обычного человека, без серьёзных прегрешений в прошлом, и слегка приукрасить его. Важно, чтобы образ лидера не был уж слишком приторным – недостатки также должны присутствовать, но вызывать лишь понимание и доверие. Иными словами внешне лидер должен быть актёром, но не клоуном.

Можно привести несколько примеров того, как лидер революции вообще не отвечал революционной идее. В. И. Ленин происходил из помещичьей семьи – главного врага крестьян и рабочих, а А. Гитлер вовсе не походил на истинного арийца. Тем не менее, они смогли создать образ, приближённый к революционному идеалу – кепка и потрёпанная жилетка у первого, постоянные разговоры об арийском превосходстве у второго. Помимо чисто внешних признаков, важно поведение лидера, он должен играть образ, обычно страдальца, но также и борца.

Классическим лидером революции был Джордж Вашингтон. Вплоть до объявления независимости, Джордж Вашингтон мечтал о красном английском мундире и ни о какой революции и помыслить не мог. Он стал командующим континентальной армией и лидером революции только потому, что имел опыт ведения военных действий и умел общаться с политиками. Более того, его образ американского военного – честного, преданного своей стране человека, как нельзя лучше соответствовал революционному идеалу.

Я крайне пренебрежительно отношусь к идее создания координационных советов, комитетов и им подобных структур. Революцию должен возглавлять один человек – все остальные должны уйти на второй план. Один, пусть и не совсем пригодный для этого лидер, куда лучше целой кучи способных. Такой «демократический» способ не только не приносит единства в ряды революционеров, но и пресекает проявление лучших способностей каждого члена комитета. Я уж не говорю о том, что обсуждение дальнейших действий может затянуться настолько, что их продолжение будет вестись в тюрьме. Если революционным деятелям очень хочется проявить демократизм в недемократическом деле, пусть выберут из своего числа одного, признают его главным, наделят немногими, но неоспоримыми полномочиями и отпустят представлять всё движение.

Ровно по этой же причине я скептически смотрю на разные союзы, которые только на первый взгляд кажутся средством усиления, на самом же деле от союзов больше вреда, чем пользы. Если революционно настроены две или больше группы населения и у каждой из них своя идеология, пусть даже схожая, они всегда будут соперниками, чем и воспользуется старый режим.

Следующими деятелями революции являются её агенты (функционеры). Агентами могут быть индивиды, которые полностью разделяют идеи революции, но в то же время извлекают из неё значительные преимущества. Обычно такими преимуществами являются: удовлетворение тщеславия, карьерный рост, получение известности, попытка спасти себя от старого режима и т. п. Основная функция агентов революции – быть её генералами или, что то же самое, руководить отдельными группами революционеров или возглавлять отдельные направления революционного движения. Обычно агенты осуществляют пропагандистскую деятельность, произносят речи на митингах, возглавляют региональные ячейки, ведут переговоры с колеблющимися политиками и т. д. Агенты – это основные деятели революции. Если идеологи могут быть уже мертвы, а лидер – просто улыбаться на публике и с грозным видом взирать на противников, то агенты – это двигатели, именно от их умений зависит исход революции. Все проводимые операции, стратегия, политические акции – всё это дело рук и, главное, мозгов агентов.

Агентами могут быть интеллигенты, умные и середнячки. В случае с интеллигентами следует внимательно следить за их поведением: они могут откланяться от общей идеологии и иногда забредать в сторону своих идей, однако интеллигенты, согласные с общей линией, могут стать самыми ценными членами движения. Большая часть агентов состоит из умных, они прекрасно знают своё дело и не пытаются высунуться из общего движения. Проблема заключается в том, что умные по природе совей пассивны и весьма редко протестуют. Середнячки-агенты – люди активные, но дилетанты, ставить их на ключевые направления не следует.

Иногда среди агентов может появиться предатель. Причины перехода на сторону врага могут быть разные – от простого малодушия, до шантажа со стороны старого режима. Так как эти фигуры – опора революционного движения, необходимо осуществлять за их действиями контроль, которым должна заниматься специальная служба или сам лидер. В случае предательства, необходимо тихо убрать агента – перевести в отдалённый «гарнизон», отправить в отпуск, или же инсценировать его героическую гибель от штыков старого режима. Ни в коем случае нельзя «казнить» его публично – раскол в рядах революционеров будет иметь не самые хорошие последствия. Ликвидировать такого агента следует до того, как он совершит своё предательство, в противном случае последствия могут быть ещё более худшие, чем при публичной его «казни».

Самым известным случаем предательства агента революции является предательство Бенедикта Арнольда (1741 – 1801). Во время борьбы США за независимость он возглавлял подразделение Континентальной армии и был весьма известным членом революционного движения. Однако вскоре он обиделся на американское командование за повышение по службе других командующих, а не его, и, соблазнённый щедрым жалованием со стороны врага, перешёл на сторону Великобритании.

Последними активными участниками со стороны революционеров являются солдаты. Их личности зачастую неизвестны, но вклад в революционное движение велик. Они подчиняются агентам, поэтому могут быть как действительно солдатами – вооружёнными людьми, так и помощниками пропагандистов, а также заниматься другой рутинной и тихой работой. Обычно, солдатами становятся середнячки, которые не могут спокойно реагировать на несправедливость. Они порывисты, и недостаток знаний требует контроля со стороны агентов.

Иногда лидер и агенты революции могут привлечь на свою сторону и представителей городских низов. Но стоит помнить, что городские низы будут поддерживать революционеров только тогда, когда им это выгодно. Поэтому представителей городских низов следует рассматривать как дополнительный ресурс, а не основной.

Немаловажное влияние на ход революции оказывают сочувствующие ей индивиды. Их куда больше, чем всех активных участников вместе взятых. Далеко не каждый готов взять в руки оружие или выкрикивать на площади революционные лозунги, сочувствующие люди противостоят старому режиму куда более опасным и изощрённым способом – саботажем. Сочувствующий индивид может «случайно» забыть сделать что-то важное, проглядеть, «нечаянно» сломать и т. п. и каждая такая случайность может привести к серьёзным проблемам для старого режима.

Высшей формой пассивного протеста или, что то же самое, проявления революционных настроений сочувствующих является итальянская забастовка – работники и служащие исполняют свои трудовые обязанности, но инициативы не проявляют, а именно от неё и умения действовать не по инструкции зависит успех любого предприятия. Также сочувствующие индивиды могут вносить пожертвования, укрывать у себя беглецов-революционеров, делиться информацией и даже просто поддерживать словом. Так как сочувствующие революции индивиды – это настоящее подспорье для революционеров, лидеру и агентам революции следует наладить с ними добрые отношения, а не обвинять в пассивности и малодушии, ибо пассивностью и малодушием это не является.

Обычно сочувствующими являются умные – они не хотят выделяться, но прекрасно понимают идеи революционеров. К сочувствующим также можно отнести середнячков, которые и хотели бы явно бороться со старым режимом, но не могут это делать в силу сложившихся обстоятельств – боязни за близких и т. п.

Роли в революционном движении могут совмещаться. Один и тот же индивид может выступать в разных образах. Чаще всего совпадают идеолог и лидер. Иногда – идеолог и агент. В. И. Ленин умудрялся совмещать сразу три роли – идеолога, лидера и агента (как оратор).

Старый режим

По другую сторону баррикад находятся те индивиды, которые заинтересованы в сохранении и неизменности существующей политической системы. Стоит отметить, что на стороне старого режима отсутствуют идеологи, даже если сам этот режим придерживается какой-то идеологии. Это связано с тем, что идеолог всегда представляет какой-то идеальный образ, а в случае со старым режимом этот образ уже реализован (старый идеолог) или не может быть реализован (новый идеолог). Старый идеолог, чей образ реализован, либо уже умер, либо не может выполнять функции идеолога, так как политическая система уже отвечает его интересам, а изменения в ней – это изменения в идеальном образе, что для него недопустимо. Новые идеологи не могут реализовать свои идеи при старом режиме, так как он консервативный и не собирается меняться. Новые идеологи либо ничего не делают, либо переходят в стан революционеров. Именно поэтому на стороне старого режима идеологов нет.

Как и у революционеров, у старого режима есть лидер. Обычно это диктатор, может быть даже демократический лидер. Иногда личность лидера замещается должностью или титулом «монархия», «корона» и т. п. Лидер старого режима может быть как номинальным, так и реальным функционером. В первом случае он выступает в роли «говорящей головы», представителя режима. Во втором случае – он руководит действиями государства и принимает политические решения. В любом случае, он является лицом старого режима, его грехов, несовершенства и т. п. Именно против него в первую очередь ведётся революционная пропаганда. Лидером старого режима может быть интеллигент, умный или середнячок. Представитель городских низов в такой роли – это большая редкость.

Далее идут бенефициары старого режима. Это люди, которым выгодно сохранение старого порядка. Обычно к ним относятся крупные чиновники, «друзья» лидера, государственные пропагандисты, все те, кто связан с государством экономически: крупные подрядчики, коррупционеры и т. п. В случае победы революции, они могут оказаться на скамье подсудимых. Роль этих лиц сравнима с ролью агентов революции. Они играют главную роль в деле защиты старого режима. Однако, бенефициары старого режима менее надёжны, чем агенты революции, большинство из них связано со старым режимом лишь материально, а не идеологически. В случае обострения обстановки они могут сбежать, переобуться, иным образом отречься от своих бывших «друзей». Бенефициарами старого режима обычно являются умные и середнячки. Данная роль требует знаний и живости ума. Интеллигенты вряд ли захотят предавать свой идеальный образ в угоду «мещанским интересам».

Важную роль в поддержании старого режима играют силовики. К ним можно отнести работников специальных служб, полицейских, иногда солдат регулярной армии. Их основное назначение – силовое противодействие революционерам. Поскольку физическая сила является главным атрибутом силовиков (неужели!), в их рядах много представителей городских низов. Середнячки также присутствуют среди силовиков, но занимаются они не мордобоем, а заполнением бумажек. Середнячки в рядах силовиков – это самое слабое звено, они в скором времени могут стать сочувствующими революции, но, а пока они «всё понимают» и у них «ипотека» (будто это какое-то заболевание!).

Как и революционеры, старый режим может вызвать сочувствие у некоторых индивидов. К ним обычно относятся те, кто заинтересован в стабильности и исправном получении денег от государства: пенсионеры, старики, а также идейные люди. Сочувствующие помогают старому режиму – пишут доносы, сообщают о «преступлениях», разносят слухи о порочности революционеров и т. п. Таких людей достаточно много, хотя и не все перечисленные индивиды из этих групп населения относятся к сочувствующим. Консерватизм стариков служит на руку старому режиму, а их полная зависимость от государственного бюджета только укрепляет эту связь. Обычно к сочувствующим относятся представители городских низов, середнячки и некоторые умные, которым удалось подсунуть «эксперта».

О городских низах и дикарях в период революции

Городские низы, как я уже показал выше, могут быть участниками революционного процесса в разных ролях. Но большая часть непросвещённых классов общества предпочитает выжидать, пока страсти не уляжутся, а потом занимает сторону победителя. Эта позиция – не то же самое, что и сочувствие. Городские низы и дикари уважают только силу и будут поддерживать сильного лидера, будь то лидер старого режима или лидер революции. Поддержка эта, правда, заключается только в кухонных разговорах и разговорах за стаканом водки в какой-нибудь рюмочной. Влияния на революционный процесс они практически не оказывают. Иногда, правда, они на короткое время могут присоединяться к революционерам или старому режиму, но чаще всего просто пытаются переждать бурю и не высовываться.

Чаще всего революция возникает, как союз интеллигенции и середнячков. У них есть общее представление правильного, они активны. Если в обществе преобладают середнячки, то идеологам, прежде всего, надо опираться на них, говорить о несправедливости, угнетении и возможности построить новый лучший мир. Так было во время всех буржуазных революций. Если же в стране преобладают городские низы и дикари, то идеологам следует возбудить их на грабёж, соблазнить возможностью заработать посредством силы, обозначить врага (богатых) и побольше запастись медалями и орденами. Так было при революции большевиков в России. Но стоит помнить, что возбуждение городских низов потребует последующего их усмирения.

Революционный процесс

Революция, как я уже сказал в начале этой главы, это не одномоментное событие и даже не череда событий следующих одно за другим. Это процесс, который возникает задолго до видимой активной фазы противостояния между революционерами и старым режимом. Любые митинги, бунты, иногда восстания – всё это не революция, это эмоции наиболее истеричной части общества. Сама революция начинается не с баррикад и не с трогающих душу речей ораторов на фоне танков и чёрных клубов дыма от горящих покрышек, она начинается с книг или даже с тоненьких брошюр, именуемых очерками, рассуждениями или заметками. Революция – это стремление к идеальному образу, пусть для большинства он настолько туманный и поверхностный, что расспросить обычного революционера о его подробностях вряд ли удастся.

Идеальный образ рисует интеллигент – идеолог. Иногда он даже не помышляет о том, что станет крёстным-отцом революции, просто хочет высказаться, помечтать. Примером такого идеолога был Ш. Л. Монтескье. Он составил список рекомендаций по построению справедливой правовой и политической системы (сочинение «О духе законов»). Монархия, по его мнению, была лучшей формой правления, и он лишь предлагал убрать то, что мешало монархическому государству процветать, и вовсе не собирался убирать самого монарха. Но так уж получилось, что его рекомендации были восприняты несколько в ином ключе.