Читать книгу: «Шеренга», страница 5

8

Обезумевшее сердце билось в груди с такой силой, что Ростислав не слышал собственного сиплого и сбившегося дыхания. Что, черт возьми, здесь происходит? Остановившись на раскрошившихся ступенях крыльца, он осмотрелся.

Вокруг царило странное неестественное спокойствие и тишина. Мир затаился. Именно этой тишиной его напугал Октябрьск, когда он только выбрался из автомобиля. Не было слышно ни птиц, ни мотыльков, иступлено бьющихся о плафоны низких уличных фонарей, ни комариного писка. Лишь где-то на самой границе слуха улавливался, отчего-то казавшийся зловещим, шелест листьев в кронах тополей. Их громадные темные силуэты перешептывались, склонившись и наблюдая за человеком.

Почему он слышит этот звук, если воздух совершенно неподвижен? Куда пропали животные и насекомые? Где чертовы бродячие собаки? Живущие в подвалах котики? Где пауки, готовые оплести своими паутинами любой угол?

Нужно срочно найти Ульяну и убираться отсюда. Ничего хорошего от поселка, где в шкафах прячут манекены, а по коридорам снуют хохочущие призраки детей ждать не приходится. Из головы не выходили странные записи в гроссбухе – почему все умершие в последние года умирали в день своего двадцать первого дня рождения. Что же тут произошло?

Низкая тень выглянула и тут же скрылась за углом здания? Или ему это только померещилось?

Сглотнув вязкую слюну, озираясь, он, вернулся к машине. Подобранный ими, молодой человек пришел в себя.

– Кто вы? Где я? – Заметив Ростислава, он попробовал подняться.

– Хорошо, что ты очнулся. – Ростислав помог ему выбраться из салона. – Мы подобрали тебя на дороге.

Юноша огляделся. Дрогнули бледные губы.

– Почему я опять здесь?

– Тебе нужна была экстренная помощь и мы привезли тебя в ближайший поселок.

– Нет, нет, – парень затрясся. – Так не должно быть. Я не хочу возвращаться в шеренгу.

– Ты отсюда, верно? – догадался Ростислав. – Стремный какой-то у тебя городок. Я бы тоже не хотел в него возвращаться.

– Тогда давайте уедем, пока еще не поздно, – молодой человек схватил его за воротник. – Пока они еще не пришли за нами, у нас есть шанс.

– Тихо, тихо, – Ростислав отцепил от себя его судорожно сжатые пальцы. – Моя жена ушла звать для тебя врачей. Мы уедем, как только она вернется.

Руки парня безвольно свесились. Он виновато отвел взгляд.

– Вы не понимаете. Мне удалось починить радио. Приемники и большинство телевизоров уничтожили по приказу Владимира, заявившего, что дьявол скачет верхом на электромагнитной волне. Но я все равно собрал радио из различных частей, которых предостаточно на свалке у выхода на тропу Последнего Пути. Мне хотелось доказать, что мир уцелел. Но Вениамин не пожелал слушать меня. Он объявил это ересью. Но я же не ставлю под сомнение существование господа и божественную сущность тополей: я всего лишь уверен, что кроме нас должен был выжить кто-то еще.

И вот тут Ростислава осенило. Молодой человек говорил и выглядел, как член религиозной секты. Белая сорочка, простые темные брюки, впалые, лихорадочно бегающие, глаза затравленного зверя.

Судя по записям в гроссбухе семнадцатого июля две тысячи тринадцатого года в поселке что-то произошло. Кто-то устроил бойню, перебив всех взрослых, и с тех пор приносит в жертву каждого кто дожил до двадцать одного года. Почему же за столько лет никто не узнал о царящем здесь безумии?

– У вас тут создали культ почитателей тополей? Полагаю, с обязательным закланием двадцатиоднолетнего агнца?

Парень промолчал. Он медленно попятился прочь. Испуганный взгляд заметался по сторонам.

– Они здесь, – прошептал он срывающимся голосом.

Тьма вокруг пришла в движение. Со всех сторон к ним медленно приближались дети, подростки и те, кого в последнее время принято называть «молодыми взрослыми». Большинство сжимали в руках, что-нибудь из того, что могло сойти за оружие – кто-то выставил перед собой заточенный металлический прут от ограды забора, кто-то сжимал в руках кухонный нож. Огромный детина, покачивал перед собой туристским топориком.

Ростислав подумал, что, если он переживет эту ночь, их лица еще долго будут приходить к нему в кошмарах. При всем том, что они принадлежали детям, во всем – начиная от выражения глаз и заканчивая скудной мимикой – это были лица взрослых.

Вперед вышли бритый на голо юноша, девочка с озорными косичками и мальчик. Щеки и подбородок парня покрывала густая иссиня-черная щетина. Он небрежно держал в руке автомат Калашникова. В руках девочки единственной из всей толпы не было оружия: его заменял старый плюшевый медвежонок со свалявшейся шерстью. На груди мальчика свешиваясь с шеи болтался перехваченный тесемкой мешочек. Перед собой ребенок выставил большой нож.

– Паша, неужели ты надеялся сбежать? – произнесла девочка, смотря на продолжавшего пятиться от наступающей на них троицы молодого человека. – Тебя же предупреждали, что никому не давно выйти из шеренги.

– Тебя же предупреждали, что любые вопросы – признак сомнения, – сказал пацан, покачивая ножом. – А сомнениям не место в шеренге. Сомнения подрывают ряды, не правда ли, Вениамин?

Он глянул на бритоголового с автоматом, и тот, благосклонно кивнув, потрепал кудрявые волосы мальчишки.

– Я просто хотел узнать правду, – забормотал оправдываясь, подобранный на дороге молодой человек.

– И это ересь! – провозгласил Вениамин. – Ибо правда одна. Она дарована нам Хозяином Шеренги. Лишь мудрейший из нас способен постичь ее, разобрав послания в шелесте тополей.

Детина с топором неожиданно возник за спиной Павла и размахнувшись вонзил топор в его затылок. Качнувшись, Павел рухнул на капот автомобиля.

Ростислав закричал и в ужасе отпрыгнул в сторону. Казалось, дети только теперь заметили его.

– Чужаки, – произнесла девочка с медвежонком. – Что будем делать?

– То же, что всегда, – устало ответил мальчик с мешочком висящем на груди. – Они стары, потому подлежат демобилизации.

– И пусть будет так, – провозгласил Вениамин. – Что каждый, проживший двадцать один год сенью тополей моих, возвращен будет мне и демобилизован. Руки ветвям! Ноги стволам!

– Руки ветвям! – повторила за ним толпа. – Ноги стволам!

Дети сомкнули ряды и двинулись на него, выставив перед собой свое оружие.

– Прочь! – крикнул Ростислав, отбежав и спрятавшись за стоящей на пьедестале головой.

Только теперь он понял, что она не принадлежала вождю мирового пролетариата. Перед ним была грубо отлитая голова неизвестного молодого мужчины. С обратной стороны к подиуму оказалась прикреплена бронзовая табличка с рельефными буквами, складывающимися в странные жутковатые слова. Он успел заметить и разобрать только некоторые обрывки до того, как на него набросилась толпа.