Читать книгу: «Трудный выбор», страница 5
Я только сейчас поняла, как сильно я тебя любила и люблю. Сейчас я бы без раздумий согласилась на твоё предложение. Даже просьбы матери меня не остановили бы. Но кажется, уже поздно? Горько осознавать, что наши дороги расходятся. И мы никогда не встретимся, наши планы о будущем, наши мечты никогда не станут реальными.
Помнишь, когда-то ты читал мне Пушкина. Как всё оказывается не ново. Великий поэт, как и многие, был не только счастливым и любимым.
Что в имени тебе моём?
Оно умрёт как шум печальный
Волны, плеснувшей в берег дальний
Как шум глухой в лесу ночном.
Если твоя любовь настоящая, хотя мне очень больно от этого, то я тебе желаю счастья. Вероника.
Роман на это письмо не ответил. Он позвонил ей.
– Привет, – услышала Вероника глухой простуженный голос.
– Привет, – ответила Вероника.
– Вероника, ты прости меня. Это было сильнее меня.
– Ты любишь её?
– Да.
– Ну, тогда желаю счастья.
– Вероника, прости. Ты такая чудесная, ещё встретишь свою любовь, – говорил он. – Ну почему ты тогда не послушала меня…
– Возможно, ещё не всё потеряно?
– Нет, поздно.
– Ну, тогда прощай.
– Прощай и прости.
Глава двенадцатая
Постепенно её чувства стали притухать. После свадьбы её однокурсницы за Вероникой стал ухаживать симпатичный, простой, открытый парень. Вероника ему сказала, что её сердце принадлежит другому, однако это его не остановило. Грустить на свадьбе он не позволил, приглашал танцевать, оказался интересным собеседником.
Молодой специалист в области сельского хозяйства получил распределение в отдалённый район, но этим не был разочарован. Он гордился тем, что кончил аграрный университет на не совсем престижном факультете зоотехники, парень был увлечён выбранной профессией.
Изменение в обществе нацеливали на бизнес, магазины росли, как грибы после дождя. Все покупали что-то за границей, с приличной наценкой продавали на рынке, получая за перепродажу хорошую прибыль. Целью многих стало стремление устроиться на тёпленькое место. Даже техничка в банке имела значительно большую заработную плату, чем учитель или врач. Родственные связи, как и раньше, решали многие проблемы.
После свадьбы Павел, так звали молодого человека, продолжил настойчивые ухаживания. Он звонил, приглашал пойти в театр, в кафе, на концерт. Сначала Вероника отказывалась, ссылаясь на разные причины, на занятость, на нехватку времени, загруженность в работе. Тогда он стал носить цветы, встречать после лекций возле университета, проникал непонятным образом в общежитие. У неё в конце концов не хватило решимости отказаться, чтобы не обидеть юношу. Это чувство, что овладело им, не могло оставить девушку равнодушной. После работы в будний день Павел мчался к ней, выходной день вновь проводил с ней в Минске.
– Смотри, не упусти такого кавалера, – одобрительно смеялась вахтёрша тётя Катя. – Такие парни на дороге не валяются. – Это же столько денег на цветы перевёл. А на бензин…
О Романе она уже давно ничего не знала. Упорство и невероятное постоянство Павла принесли ему наконец желаемый результат.
Вероника незаметно привыкла к таким ухаживанием, и даже порой ждала красивых букетов, а потом дала согласие на посещение театра, даже пыталась удержать от лишних трат. Его желание заботиться и радовать её удивляли Веронику.
Правда, от объятий и поцелуев Вероника старалась уклониться. Между тем подходила к завершению учёба в университете, незаметно наступило время защиты диплома. Большинство однокурсниц сыграли свадьбы, некоторые даже стали мамами, мечтали о будущем трудоустройстве. Аспирантура и перспектива научной деятельности её уже не интересовали. Хотелось покоя и тишины, забыть обо всём, что прошло навсегда.
И когда Павел сделал предложение, она рассудив, взвесив все «за» и «против» неожиданно для себя согласилась. Потом много раз её терзали сомнения – не ошиблась ли она на этот раз в своём выборе?
Мысли о том, что придётся поехать в деревню, стать учительницей, перспектива каждый день давать уроки в обычной сельской в школе, её не пугала, а настраивала на перемены к лучшему. Огорчало только то, что чувств, таких, как она испытывала к Роману, у неё к Павлу не было. Ответом на его любовь была благодарность. Своим вниманием Павел помог ей избавиться от одиночества, воспоминаний, которые, как и раньше, приносили боль.
Договорились о свадьбе, которая будет скромной, пригласят только самых близких.
Колхоз, куда сумел перевестись Павел, был ближе к столице, чем тот, куда его направили по распределению. Вероника удивилась той лёгкости, с которой он расстался с последним местом работы. Тому хозяйству до передового даже в районе было далеко, на замечание о его мечтах вывести в будущем колхоз на европейский уровень, ответил, что теперь у него другие мечты – на первом месте будут заботы о семье. Павел предлагал Веронике учиться дальше, они бы могли найти квартиру в Минске или в крайнем случае недалеко от столицы. «Я жизнь положу у твоих ног, – как-то в душевном порыве с вдохновением сказал он, – А деньги – это моя забота».
От этих слов она даже смутилась, ей не хотелось такой жертвенности.
Веронике даже показалась, что увлечённость профессией перешла сейчас на неё, Веронику. В мыслях промелькнула догадка – а что, если я перестану быть предметом его увлечения? Если это одержимость вновь резко поменяет свою направленность, вдруг у него появится новый объект?
Она отказалась тратить средства на квартиру в Минске. Зачем? Ему же дают жильё в деревне, где работает! Хотя позже о таком решении пожалела.
Сначала всё в деревне было, казалось необыкновенным. И холодная, что стыли зубы, вода в колодце, и печка, которая согревала не только тело, но и душу. Огонь в печи зачаровывал. Вероника подолгу сидела у открытой дверцы, смотрела на яркое пламя, что охватывало берёзовые поленья. В густых зарослях вербы и лозы, где пряталось течение неглубокой речки, пели свои гимны любви соловьи до самого утра, волновали, не давали уснуть. Тут она впервые заметила небо в звёздах так близко. В общем, всё тут казалось другим, более реальным, настоящим. Ей понравилось в деревне.
Школа находилась в обычном деревенском доме. Классами служили небольшие комнаты, куда поставили по несколько парт. Самым большим классом был седьмой, где училось пять учеников, все учителя были среднего или старшего возраста, встретили её приветливо, по-отечески.
Директор совсем седой, худощавый и ссутуленный старик, прихрамывал на левую ногу, хоть сначала и было у Вероники недоброе предчувствие, однако после разговора с ним поняла, что в который раз первое впечатление часто бывает ошибочным. Мужчину совсем не огорчало то, что молодость и здоровье остались в прошлом, и забот о коллегах, учениках у него хватало. Такого доброго, сердечного человека Вероника не встречала раньше.
Она постепенно привыкла к своим обязанностям, писала планы, проводила уроки, проверяла тетради, знакомилась с родителями учеников, легко нашла общий язык со школьниками.
Глава тринадцатая
Последние письма Вероники радовали Веру. Наконец она встретила человека, который помог забыть Рому. Даже, если она и не смогла его полюбить, так сильно, как Романа, то всё у неё впереди. Это Вера знала, исходя из своего опыта. Принимая решение о замужестве, она также долго колебалась, хоть и любила Валеру. Но только сейчас поняла, что не ошиблась в своём выборе. Сейчас ей казалось, что чувства её к Валере с каждым годом крепли, теплоты в их отношениях не убывало.
Сегодня вновь у них дальняя дорога, дом опустел. Вещи сложены, с самого утра Валера с Романом повезут их на вокзал, чтобы загрузить в контейнер. Вновь у них переезд, они покидают вместо, с которым связано так много воспоминаний, отправляются в неизвестность. Но эта неизвестность радует – четыре года они будут жить в Москве, Валера и Роман успешно сдали экзамены в военную академию. Конечно, это необычайно приятная новость, она рада за обоих. Вот только она не в восторге от компании Вики. То у неё нечего подать на обед, и она с наглостью напрашивается в гости, чтобы поглотить и так не большие запасы. Зарплата, в очередной раз увеличивалась, а денег постоянно не хватает. То вдруг объявится и под каким-нибудь предлогом попросит присмотреть за своим сыном. Что ж, придётся это терпеть и в Москве. На этот мегаполис, который манит многих, у Вики были свои планы. Сына она решила устроить в детский сад, сама же попробует найти настоящее счастье, устроиться на работу в шикарный салон. Она же необычный парикмахер, а мастер, профессионал высшей квалификации.
У Романа дядя генерал. Дядя должен помочь, да и сама будет стараться, под лежачий камень вода не течёт. Это же Москва, там такие возможности! А вдруг повезёт, возможно, она собственный салон откроет? Если не удастся осуществить собственные планы, дядя поможет остаться в столице.
У Веры были другие планы. Она хотела окончить учёбу. Все хлопоты с переводом в мединститут уже улажены. Алёнку, хоть и жаль, придётся отдать в детский сад. Она понимала, что на стипендию жить будет трудно, но Валера знал о её мечте стать врачом, к тому же, ему хотелось реабилитироваться перед женой, это же из-за него она не смогла в своё время получить диплом врача. Если станет особенно трудно, то можно попробовать найти какой-то дополнительный заработок. Это же Москва, город больших возможностей.
Действительно, сначала было очень трудно. Мегаполис удивлял своими гигантскими подземными переходами, высоченными громадами, сложными развязками, широтой проспектов, метро. Приходилось равно вставать, чтобы отвезти дочь в детский сад, который был не очень близко, чтобы не опоздать на занятия.
К тому же Вика, которая находилась в поиске работы, своего счастливого случая, всё время пыталась оставить на Веру своего младшего Рому, потому что дети ходили в один детский сад. И утром с двумя детьми Вера чувствовала себя многодетной мамой, которая тащила за руки двух полусонных капризных детей. Это продолжалось до тех пор, пока Валера по-мужски не поговорил с Романом. После такого разговора обязанности отвезти сына в детский сад Вика возложила на Романа. Вера, встретив его утром в метро, из жалости к озабоченного отцу, отпускала его, когда мужчина заводил мальчика в электричку.
Так незаметно шло время. Вике понадобилось почти полгода, чтобы найти работу. В конце концов ей пришлось дать согласие на место обычного парикмахера в удалённом районе. В ожидании первой зарплаты она мечтала, как будет тратить собственные деньги, а муж должен думать о том, чтобы семья была обеспечена. У неё налаживались хорошие отношения с генералом, дядей Романа. Он пригласил их к себе на встречу Нового года, но не было денег даже на хорошее вино и коробку конфет. Разумеется, пойти с пустыми руками они не могли, поэтому заявились к Валере, у которого также был скромный стол. Вика принесла салат, подгоревшие котлеты и бутылку водки. Вера с Валерой накануне решили, встретить Новый год без алкоголя, как известно, как его встретишь, таким он и будет. Неожиданные гости изменили их планы, Вера впервые узнала вкус водки.
– Я смотрю, коллекция вновь уменьшается, – любуясь новой моделью самолёта из плексигласа, говорил Роман. – Он не мог удержаться, чтобы не снять с полки самую красивую модель. – А помнишь, было время, когда коллекция почти совсем исчезла.
– Я помню. Это ты забыл, – Валера с упрёком посмотрел на Вику.
Роман промолчал.
– А если честно, не жаль было расставаться?
– Жаль, конечно, но, если бы я их не отдал взамен на увольнение, скорее всего не было у меня Веры.
– Послушай, – интерес к разговору проявила Вика. – А ты не пробовал их продать? В метро предлагают кто что может. Если сам не хочешь, я могу попробовать. Двадцать процентов от выручки, так и быть. Бизнес есть бизнес.
– Ну, если за этот МИГ сто долларов возьмёшь, то я согласен, – засмеялся Валера.
– Да он шутит, Вика, – хотел успокоить жену Роман.
– Почему, пусть попробует, а вдруг у неё талант предпринимателя есть?
– Да она никогда ничего в жизни не продавала, – Роман почему-то не хотел, чтобы Вика стояла в подземном переходе даже с таким красивым самолётом.
– Как это не продавала? Дома продавала вишни на базаре, малину, – возмутилась Вика тем, что её недооценивают.
– Вот видишь, недооцениваешь ты свою жену. Да не волнуйся. Это же Москва, встретиться со знакомыми тут невозможно.
Первый выход в метро с моделью самолёта был удачным, не прошло даже пятнадцати минут, как Вика держала в руках стодолларовую купюру не за самую лучшую модель из коллекции Валеры. Чувство радости портила мысль, что она возможно, и продешевила; нужно было назвать цену на сто долларов больше, чем предложил Валера, тогда заработала вдвое больше. А так она имела лишь двадцать баксов. Свои деньги Вика сразу же потратила на косметику.
Восемьдесят долларов отдала Вере, подошла к стеллажу, где в ряд стояли модели. Вика сейчас не с безразличием смотрела на модели самолётов, взгляд был оценивающий, руки потянулись к полке.
– Мне их продавать жаль, а представь как Валере они дороги. Сколько времени, усилий стоила ему эта коллекция. Думаю, что он шутил, когда дал тебе согласие на эту сделку.
Вечером Валера, узнав об удаче, рассмеялся, взял в руки последнюю модель.
– Ну, если торговля и дальше так пойдёт, то нам и работу не придётся искать. Я и сам могу в метро постоять, зачем тратиться на услуги Вики?
Вера с благодарностью посмотрела на мужа, который жертвовал своим творчеством ради семьи. Этот поступок говорил на много больше, чем какие-либо слова.
На протяжении четырёх лет учёбы Валеру и Веру часто выручал этот дополнительный доход. В метро долго стоять не приходилось, в многолюдном бесконечном потоке обязательно находился человек, не обязательно связанный с военной техникой, возможно, даже тоска по детской мечте вынуждала остановиться некоторых мужчин. Валере нужно было дождаться того, для кого сто долларов были не деньги. Да и не только военные интересовались моделями, для каждого коллекционера приятно было иметь дома такую красоту, модель СУ или МИГа.
Чувство справедливости заставило и Веру искать работу, она устроилась работать на полставки на ночные дежурства. Такое решение приняла после того, как к трём курсам Волгоградского медицинского института добавила ещё один курс Московского. Валера был против её работы, но Вера не согласилась. Сейчас два раза в неделю мужу самому приходилось вечером укладывать дочь спать, а утром вести в детский сад.
Роме было намного труднее, он был вынужден устроиться ночным сторожем на хлебозаводе. Он не высыпался, на лекциях боролся со сном, вечером бежал в детский сад за сыном. Вика после работы домой не очень торопилась – Москва была идеальным местом для её любимой забавы – шопинга. Роман отлично справлялся с обязанностями идеального мужа и отца, возвращавшись домой, он готовил ужин, находил чем занять ребёнка.
Вика высмеивала честность и принципиальность мужа, утверждая, что люди при такой должности не тратятся на хлеб, булочки, ватрушки, даже яйца и сахар, приносят такие продукты домой. В конце концов он сдался. Сейчас даже в гости к Валере они приходили с баранками и сушками, добытыми Романом.
Вере было искренне жаль Романа. Когда вечером Вика отправляла его c сыном в песочницу, Вера соглашалась присмотреть за детьми.
– У тебя такой измученный вид, иди хоть немного поспи.
Глава пятнадцатая
Работа в детской больнице Вере нравилась. Она всегда любила детей, особенно маленьких – беззащитных и беспомощных. Сейчас, когда Леночка заметно подросла, ей почему-то хотелось снова почувствовать неповторимую радость материнства, именно тот момент, когда она взяла на руки маленький свёрток, приложила к груди сморщенное красное личико, услышала первые звуки, порадовалась первой улыбке. Порой она ловила себя на мысли, что не хотела бы, чтобы Леночка так быстро взрослела.
Почти сразу же Вере пришлось столкнуться и с такой особенностью своей профессии, которая ей не нравилась. Мамы и папы, кто с благодарностью, от всего сердца – это было понятно, а кто бесцеремонно, словно подкупая, ставя под сомнение её порядочность, сомневаясь в бескорыстности и рассчитывая на особое внимание именно к их детям, задаривали шоколадом, коробками конфет, фруктами. Сначала она как могла сопротивлялась таким подношениям. Но поняла, что своим отказом обижает людей, поэтому начала уступать, даже тем самоуверенным, ухоженным людям, которые знают себе цену, всем дамам и мужам, что считают, что только деньги и достаток имеют ценность в обществе.
Клятву Гиппократа она ещё не давала, но для себя решила, что своё дело будет выполнять честно, несмотря на чины и регалии пациентов, их родственников. Однажды, когда Вера только приняла смену и просматривала назначения врача, к ней подошёл солидный с оголенной головой мужчина. Одежда на нём была тёмного цвета – штаны, кожаный пиджак. Казалось он, опираясь крепкими руками о край стола, чересчур близко наклонился; в глаза почему-то бросились серёжка в мочке уха, массивные перстни на пальцах и татуировка. Своим внешним видом, одеждой, манерами он вызывал страх, недоверие, даже отвращение, хотя Вера никогда не считала себя пугливой.
– Сестричка, дочь к вам сегодня положили. Хочу, чтобы всё было на уровне, понимаешь… Мать в отъезде. В общем, посмотри за ней как за родной, войди в положение, почти неприметным движением фокусника сунул ей в карман зелёную бумажку. – Климова Катя из седьмой, – без тени сомнения, которое, не позволяет возражений, самоуверенным тоном проговорил мужчина. – И вообще, я буду появляться часто, —последние слова прозвучали как угроза.
Вера не успела опомниться, подумать, как ей отреагировать. Если отдаст деньги, возмутиться, то неизвестно, что в ответ сделает этот наглец, который всем своим видом напоминал крутого дельца. К тому же сзади под потолком находилась камера наблюдения. Хоть у неё и неширокая спина, поняла, и она могла помешать зафиксировать тот момент, когда получила взятку. Если бы попробовала вернуть деньги, всё осталось бы на плёнке.
Искушение использовать деньги было немалым. В семье как раз наступил период безденежья. Отсидев лекции, раздираемая плохими мыслями, решила потратить неожиданно выпавшее на неё богатство. Наступала пора осени, приближались холодные дни, её сапоги требовали ремонта. Даже сегодня после небольшого дождя чувствовалась в обуви неприятная влага. Она ещё не знала – что лучше, отдать сапоги в ремонт или купить новую пару. Траты на зимнюю одежду дочери пугали ещё больше.
Она шла по Арбату, многолюдному даже в дождливую осеннюю погоду.
Москва менялась, становилась новой, более современной, стремилась к европейскому уровню. Многие здания продолжительное время смотрели на город серой, утратившей яркие краски одеждой с рисунками слонов и надписью «Caparol».
Если такая накидка исчезала, взгляду открывалось помолодевшее и безусловно более привлекательное здание. Но почему-то их внешний вид вызывал ностальгию по прошлому. В самом названии улицы, её звучании было что-то давнее, какая-то провинциальность, в этой провинциальности и пряталось, возможно, особое очарование. А новые, яркие ослепительные краски совсем не подходили к этому названию – Арбат.
Она шла медленно, не спеша, порой останавливаясь у выставленных на продажу картин, у мольбертов неизвестных художников, которые рисовали за гроши портреты прохожих, когда услышала до боли знакомые звуки. Это был, конечно, полонез Огинского, его она сама когда-то неплохо исполняла на фортепиано. Вера вспомнила свой небольшой городок, мать, сестру, с горечью подумала о родителях. В музыке действительно звучали нотки грусти, навеянные воспоминаниями о милых и дорогих местах, с которыми связана счастливая беззаботная пора. Что-то защемило в груди от этой такой знакомой мелодии, казалось, скрипка тихо, по-детски всхлипывала.
Она пошла туда, откуда доносились звуки, с каждым шагом мелодия звучала громче и потому более волнующе. Но увидев того, кто рождал эти звуки в пространстве, она замедлила шаг. Девочка лет десяти, худенькая, в старом мокром от дождя плаще, старательно выводила смычком по струнам. Лицо её с мелкими невыразительными чертами, усыпанное веснушками, никак нельзя было назвать красивым. Пышные, но какие-то бесцветные волосы до плеч также не украшали её. Заштопанные колготы, поношенные туфельки подчёркивали достойное жалости и сострадания положение девочки. Только глаза, слишком большие для такого мелкого небольшого личика, также некрасивые, светились внутренним светом. Когда-то же и она жила обычной жизнью, ходила в школу, где научилась так красиво играть. И столько грусти было сейчас в этих глазах по прошлому, утраченному.
Какие жизненные обстоятельства заставили её выйти на улицу, чтобы заработать копейку таким способом, можно было только догадываться.
Вера, несомненно слышала о существовании мафиозных структур в среде нищих, которые используют в своих целях для наживы детей. Сочувствующие люди останавливаются, достают кошельки чаще. Но она ещё знала и о том, что подаяние милостыни – это прежде всего спасение для души того, кто жертвует. И совсем не важно, дал ли ты тому, кто в этом нуждается или тобой пожертвованные рубли окажутся в руках мошенника. Важно, что твоё сердце не осталось безразличным в чужой беде. Именно это видит и оценивает Бог. Он всё видит и всегда вознаградит за твою доброту, милосердие и любовь.
Приблизившись к девочке, Вера остановилась, достала из сумки ту злосчастную купюру, что нарушила её душевное равновесие, как-то легко и без сожаления опустила в картонную коробку с мелкими деньгами на асфальте. Резко повернувшись, пошла не оглядываясь. Вера уже ничего не видела перед собой, перед глазами стояла униженный жизнью ребёнок, у которого взрослые отобрали детство. Чувство вины овладело и взволновало её. Она так же когда-то радовалась этим переменам, увлечённо слушала речи по телевидению, читала статьи вольнодумцев, не отходила от телевизора, когда выступал Собчак. Но никто не догадывался, чем закончится перестройка. Сейчас она радовалась, что возрождаются и открываются храмы, не пропагандируется атеизм, богоотступничество, за которое дорого заплатила человечество.
Не было раньше большой разницы между достатком тех, кто сумел отхватить кусок, не придерживаясь никаких принципов и тех, то как-то сводил концы с концами, честной частью населения.
Появление убогих и обездоленных грязных и оборванных бомжей накладывало ещё одну чёрную метку на эти перемены. Душа сопротивлялась росту роскоши и богатства, тому безразличию к положению других, страданию многих.
Глава шестнадцатая
Годы, которые Вера привела в Москве, потом всегда вспоминала особенной теплотой. Тут встретила новых друзей мужа, познакомились с интересными людьми. Несмотря на сложности в финансовом плане, всё же собирались выходными днями у кого-нибудь, и хотя хозяйка ограничивалась чаем, вареньем, каждый приносил остатки своих припасов, сладости, что были припрятаны на разные непредвиденные случаи. Тёплые душевные разговоры, казалось, компенсировали материальные трудности.
Связь с Вероникой уже не была такой, как раньше. Письма получала редко. Она жалела, что жизнь их разлучила. Повседневные хлопоты о муже, дочери, учёба, новые знакомые, товарищи были здесь, и были реальными. А мать, Вероника, юность остались в прошлом. Она писала, звонила, однако жизнь диктовала свои условия.
Неожиданно письма от Вероники перестали приходить вообще. Мать иногда встречала маму Вероники. От неё Наталья Николаевна узнала, что муж её оставил семью. Точнее, это Вероника, узнав, что у Павла есть другая женщина, ушла от него. К этому времени она окончила аспирантуру, перебралась в столицу, преподавала историю в университете. Мать Вероники упрекала дочь за то, что она ни на что не претендовала, ушла от мужа ни с чем. Хоть бы о ребёнке подумала, – передавала слова женщины Наталья Николаевна. – Живёт в общежитии, а мне сейчас забота – на квартиру ей нужно заработать. На свои доходы даже преподаватель университета не в состоянии накопить денег, чтобы купить квартиру. Но ведь у неё принципы. Из-за них и с мужем не ужилась. Такой человек… всё в дом, всё для семьи. А она его в непорядочности обвинила. Где сейчас найти порядочных?
Вера узнавала ту, прежнюю Веронику, и с грустью думала о неудачах, что сопровождают её.
Незаметно пролетели три года учёбы в мединституте. Медкомиссию она проходила каждый год. Это хождение по кабинетам всегда угнетало её, хотя и собиралась сама работать в этой системе.
– Флюрограф ещё не проходили? – врач посмотрела сначала анализы, потом вопросительно посмотрела на неё.
– Нет.
– Хорошо, что не проходили. Хочу вас поздравить, вы беременны.
Удивление Веры было таким сильным, что она какое-то мгновение стояла в оцепенении.
– Вы что, не рады? – из-под сдвинутых на нос очков врач с ещё большим интересом посмотрела на неё.
– Просто всё очень неожиданно, – ответила Вера.
Какой-то надеждой у неё жило сомнение, что это всё же ошибка. В аптеке она купила тест и когда всё подтвердилось, Вера заметалась. На приёме у врача выяснилось, что срок большой. Роды приходились на июнь. А в кабинете УЗИ ещё одна неожиданность, сказали, что будет двойня. Рушились все планы. Оставался последний год учёбы, ординатура. Так близко было достижение желаемых результатов – окончание учёбы. Один раз она брала академический. Эту жертву принесла ради любви, ради мужа, когда поехала в глухую провинцию. И Вера никогда не пожалела о своём выборе. В другой ситуации, если бы случилось это позже, она бы только обрадовалась ещё одному ребёнку и даже двум.
Вечером обо всём рассказала мужу. Он долго молчал, думал и не решался принять какое-нибудь решение.
Они тогда в первый раз серьёзно поссорились.
– И что ты думаешь делать? – кажется, он не хотел брать на себя ответственность.
– Ну, раз так получилось, – с сожалением говорила Вера. – Возможно, когда-нибудь и удастся закончить учёбу.
– А ты знаешь, куда меня направят завтра, через год? И будет ли это тьмутаракань, или город, в котором есть мединститут? Да и в материальном плане, жить на одну стипендию на двоих детей…
– Троих. На УЗИ сказали, будет двойня, – Вера впервые с испугом посмотрела на мужа, лицо его от последних слов стало неузнаваемо.
– Вера, я вижу только один выход… Делают же другие… И ничего.
Вера расплакалась, вышла, легла на кровать, уткнулась в подушку.
Несколько раз он пытался с ней поговорить, но, доведённая до отчаяния практицизмом мужа, о котором она даже не догадывалась, его настойчивости, она отмалчивалась. В шутку брошенная им фраза совсем её убила.
– Представь себе, если у нас родятся две девочки… Мне на курсе не дадут прохода, мол, многодетный отец-бракодел…
Перечить мужу она, всё детально обдумав, не решилась. Хотя мать, которой она вечером позвонила, посоветовала прислушаться к голосу своего сердца. Ей было стыдно осознавать, что она вновь вспомнила о Боге только сейчас, когда оказалась в ситуации, где рассчитывать только на свои силы не приходилось. Невольно, беря пример с мужа, становилась более решительной, уверенной. Всё ей оказалось возможным. Однако ж нет… Всё в этой жизни не по нашей, по Его воле.
В больнице врач без всяких возражений и рассуждений, ничему не удивляясь, выписала направление на прерывание беременности. Она даже не пробовала отговорить, возможно, зная, что всё это напрасно. Взгляд врача был безразличен. Как и многие люди этой профессии, которая, как никакая другая, требует милосердия и сочувствия, она уже не видела в бесконечном потоке больных конкретного человека, его боль, страдания, смотрела на них как на каких-то роботов.
Валера, кажется, впервые ей не поверил, на занятия не пошёл, решился сопровождать в больницу. В очереди у дверей кабинета ждали минут двадцать. И когда подошла её очередь, чтобы пойти на эту физическую и моральную экзекуцию, он вдруг остановил её…
– Вера, не иди. Поедем домой.
У Веры не было сил на какие-то эмоции, улыбка получилась неестественной, вымученной, или она ещё не верила услышанному.
– Будем воспитывать, раз так получилось.
– Даже троих?
– Куда же деваться? Нужно же кому-то невест растить.
– А почему ты передумал?
– Жалко стало.
– Детей или меня?
– Себя. Потом всю жизнь мучился бы, укорял себя. Вас тоже жалко.
Глава семнадцатая
Летом в июне Вера родила двух мальчиков. Ей казалось, что для мужа это было наградой свыше за его нелёгкий выбор. Дружная большая семья однокурсников в общежитии быстро откликнулась на новость. Кто-то предлагал уже не нужную коляску, детскую одежду, ванночку, другие необходимые только маленьким гражданам мелочи. Детских кроваток предлагали даже две, ну где же их поставить? Когда дети немного подросли, тот мальчик, что по мнению Веры был по характеру и внешнему виду похож на Валеру, перебрался на просторную кровать к родителям. И кричал, плакал, когда его клали в коляску на место брата. Быт как-то наладился, даже без особенных усилий, что пугало Валеру. Ему оставалось только проявить заботу о пропитании. Неожиданно выяснилось, что грудного молока не хватает. Детское питание стоило немалых денег, и Роман помог устроиться на завод, где работал сам.
Учёбу Вере пришлось оставить. Она утешала себя надеждой, что последний курс когда-нибудь сможет окончить, пусть только дети подрастут, и она в конце концов станет врачом.
Медленно, день за днём тянулись однообразные дни, наполненные приятными хлопотами о детях.
Заботиться сразу о двух беспомощных малышах и Ленке, которая после рождения братьев больше не ходили в детский сад, было сложно. Выручали соседи, соглашавшиеся какое-то время посидеть с детьми. Тогда она могла сбегать в магазин, на рынок или в аптеку.
И вот наступило это долгожданное время окончания учёбы Валерия. Распределение получил на авиационную базу в Смоленской области. На этот раз переезд большой семьи на новое место немного пугал, но и новый переезд вскоре был позади.
На новом месте постепенно всё наладилось, служба входила в обычное русло, только сейчас ходил Валера не на лекции, а в воинскую часть.
Рома остался служить в Москве. Скорее всего в этом была заслуга Вики. За последнее время учёбы мужа Вика очень сблизилась с женой влиятельного дяди-генерала из генерального штаба.
Валера не знал каким образом Роману удалось поступить в адъюнктуру, и почему он отказался от своей мечты о небе. Сам он продолжал летать, осваивать новые, самые новейшие истребители, как ребёнок радовался каждому полёту.
