Читать книгу: «Трудный выбор», страница 6
В первый год службы они решили купить компьютер. Мебель, стиральная машина, новый холодильник подождут. Новое изобретение человечества действительно стало необходимостью. Компьютер связывал мужа с друзьями, прошлыми сослуживцами, да и в работе без него обойтись уже было сложно.
Вера смогла по электронной почте возобновить переписку с Вероникой. Даже отпуск они спланировали так, чтобы иметь возможность встретиться.
Подруги вспоминали прошлые годы юности, к сожалению, заметили и морщинки на лицах. Разговоры касались жизни детей, их болезней, увлечений и способностей, а что ещё более важно может быть для матери? Вера удивилась, что Вероника не спрашивала о Романе.
– Тебе не хочется ничего узнать о Романе?
– Зачем душу бередить? Я тоже, Вера, в храм хожу, верить хочу. Однако сложно это всё в моей жизни, возможно, потому, что без Бога жила, на свои силы надеялась. А Рома, Рома остался в прошлом. Лучше него я в своей жизни никого так и не встретила, не нужно об этом и вспоминать, грех это – думать о чужом муже.
Вероника давно запретила себе думать о прошлом. Кроме того, был у неё человек, который нуждался в её заботе, внимании. Ане было уже восемь лет, она росла доброй, умной, не по возрасту серьёзной девочкой. С началом учёбы в школе для Вероники наконец закончился тот сложный период детских болезней, простуд, бессонных ночей, связанных с ними. Дочь радовала первыми успехами, отличными отметками.
Глава восемнадцатая
Однажды вечером Аня играла во дворе, Вероника была на кухне и вдруг с улицы – двери на балкон были открыты – донеслись отчаянные детские крики. Она выбежала на балкон. Дети разбегались в разные стороны – огромная овчарка неслась по двору. С ужасом осознала Вероника, что собака догоняла Аню.
– Лота, ко мне, – среди детских криков, визгов несколько раз раздался громкий голос хозяина собаки, но эти команды не остановили друга человека, который сейчас превратился в страшного зверя. Собака была в наморднике, но от этого вряд ли была менее страшна, детей разогнал сам вид могучего пса.
Что она могла сделать? Чем помочь дочери, находясь на балконе? Одеревенев от ужаса, видела, как собака прыгнула на Аню, ударила лапами в грудь и спиной дочь упала на перила какой-то металлической конструкции.
Вероника бросилась на улицу. Собаку хозяин привязал к тонкой берёзке, с виноватым видом ждал упрёков от Вероники. Аня лежала на траве, не имея сил подняться. Навзрыд, как другие дети, она никогда не плакала, что всегда удивляло Веронику. Сейчас она также не плакала, но лицо её было мокрым от слёз, и на нём был ужас, испуг, не исчезала гримаса сильной боли, которая мучила девочку.
– Что болит? – бросилась к дочери Вероника.
– Спина, – простонала Аня.
Вероника попробовала осторожно поднять её, осмотреть спину, увидела ушибленное место, синяк, который стал отёчным.
– Мама, мне очень больно.
– Я подгоню машину, – кто-то из соседей предлагал возможность скорее отвезти девочку в больницу к врачу.
Аню они положили на заднее сидение машины.
Возле больницы Вероника взяла её на руки и почти бегом направилась к приёмному покою. У входа она поняла, что ей не открыть массивные двери, но подняв голову, увидела высокого мужчину в белом халате, который открыл дверь, но не пропустил её вперёд, не раздумывая, спрятал сигарету и пачку в карман, подставил свои руки. Вид невысокой слабой женщины с тяжёлой ношей вынудил его поступить именно так. И Вероника уступила мужчине.
– Спасибо Вам, я бы не донесла.
– Что с ней? – глядя то на Аню, то на мать, спросил незнакомый врач.
– Собака напала, опрокинула на металлическую горку, на спине синяк и отёк.
– Почему же скорую не вызвали? Для таких больных нужен специальный транспорт.
– Я так испугалась, что не подумала об этом. Что, неужели может быть перелом?
– Снимок покажет. Сделаем рентгеновский снимок. Переломы бывают разные, главное, чтобы спинной мост не был повреждён. Вы здесь подождите, мы всё проверим, – мужчина кивнул Веронике, чтобы подождала на кушетке, сам с дочерью на руках пошёл по коридору.
– А вы меня вылечите, я буду бегать? – Аню насторожил испуганный голос матери.
– Конечно, будешь.
Мучительно тянулись минуты ожидания. Веронике оставалось только шептать молитвы. Сейчас как никогда, они были искренние, шли от самого сердца. Наконец, дождавшись врача, пошла ему навстречу.
Столько страдания было в её взгляде, что врач, который много видел за свою практику, достаточно очерствел от чужого моря, словил себя на мысли, что совсем не безразличен к беде этой женщины.
– Успокойтесь, пожалуйста. Причин для неутешительных прогнозов пока что нет. К сожалению, снимок показал перелом, но спинной мозг, кажется, не поврежден. Похожие, более серьёзные повреждения случаются при авариях. Но придётся долго лежать, нужен полный покой. Необходим постоянный уход, всё будет зависеть от того, как вы сможете дочери объяснить ситуацию. Думаю, что вы понимаете, самый лучший уход может оказать мать. Повторяю, нужно как можно меньше движений. Возможно, придётся надеть корсет. Я, кажется, сказал, поврежденных нервных структур сейчас нет. Но я должен предупредить, что позвоночник очень сложная часть организма. Повреждение может возникнуть из-за плохого кровообращения спинного мозга из-за того, что сдавливаются сосуды, которые питают нервные структуры.
– Она может остаться калекой?
– Нет, я надеюсь, что лечение будет успешным. Но возможные риски остаются даже при выполнении такой простой для любого хирурга операции, как удаление аппендицита.
– Ну, слава Богу. Надежда есть. Спасибо вам, доктор.
– Её сейчас поместят в палату. Вы сразу же серьёзно поговорите с дочерью. Желательно не оставлять её одну, пусть кто-нибудь привезёт из дома всё необходимое.
– У меня некому это сделать, – в растерянности ответила Вероника.
– На первом этапе лечения выпишем обезболивающее средство. Когда ребёнок уснёт, можете даже отлучиться домой.
Глава девятнадцатая
Андрей Иванович работал в травматологии давно, считался хорошим хирургом, проводил сложные операции. К нему обращались, используя знакомства и связи, чтобы выполнил даже простые операции, которые мог сделать и молодой хирург. Ему доверяли, на него надеялись, и он оправдывал надежды и ожидания людей. Как и другие известные хирурги, от пациентов иногда брал деньги, с которыми охотно расставались родственники больных, щедро расплачиваясь за ещё большую ценность – здоровье.
Циником Андрей Иванович стал не сразу, профессию выбирал не из меркантильных побуждений, в том юношеском возрасте руководствовался интересом и гуманизмом. Первые годы практики придерживался своих принципов, вызывая насмешки коллег и искреннее уважение, благодарность пациентов. Долго был верен клятве Гиппократа. Но потом в его жизни появилась Лиза. Именно с ней он потерял голову, а её потребности были чрезмерными. Боясь её потерять, исполнял все её капризы, что стоило немалых средств.
Впервые он не достал денег, положенных ему в карман солидным чиновником, которого собрал со сложным переломом ног в автомобильной аварии. Это случилось после того, как Лиза рассказала о своей мечте побывать в Париже. Сначала он ещё заглядывал в историю болезни, но быстро начал ограничиваться информацией о семейном и социальном положении. У бедно одетых, что отдавали последнее, брать отказывался. После Парижа Лиза захотела отдохнуть в Египте, постепенно, как и другие, брал всё, что приносили. Заглушая голос совести, оправдывался примером коллег, как и раньше рабски подчиняясь желаниям жены. Он любил её страстно, жертвуя совестью, добрым именем. Со временем к нему пришло понимание того, что она никогда его не любила, только использовала в своих корыстных целях. Он каждый год возил её за границу, купил четырёхкомнатную квартиру, потом построил за городом коттедж.
Но всюду чувствовать пустота. Лиза не хотела рожать, откладывала рождение ребёнка на потом.
Однажды, вернувшись из командировки раньше, чем планировалось, он увидел незнакомца, причём, в своём халате и тапочках. От увиденного потерял дар речи. Первым нарушил тишину наглец с чисто оголённой головой. Скривив губы в ехидной усмешке, от чего его нос с горбинкой ещё больше стал похож на клюв.
– Дорогой, предупреждать нужно о своих поездках, чтобы не было неприятных сюрпризов…
Ошеломлённый, он бросился искать Лизу. Она спала. Её притягательное тело всегда такое желанное, показалось сейчас порочным и похотливым. Лежала она поперёк семейного ложа, так бессовестно безжалостно испоганенного в его отсутствие, словно напоминая, что он здесь сейчас лишний, ему места нет. Прогнал её без всяких сомнений, не позволив собрать даже вещи. Он сам испугался своего гнева, тех противоречивых чувств, что овладели им. Только сейчас, когда дело дошло до такого неожиданного разрыва, Андрей Иванович увидел и узнал настоящую Лизу. Как хищный зверь, она вступила в схватку за то, что ей никогда не принадлежало, претендовала на свою долю имущества, что заработал муж.
Тяжело переживая самообман, не желая её больше видеть, всё же надеясь сохранить остатки своих чувств, память о прошлом, без сожаления оставил ей машину и коттедж. Лиза осталась довольна, возможно, надеясь, что отношения между ними наладятся, по телефону она просила денег, но быстро поняла, что рассчитывать на это не стоит.
Собственную драму он переживал тяжело, как будто похоронил близкого человека. Пустоту в душе, что пришла после разрыва, он пытался заглушить алкоголем, но быстро понял, что это не выход.
Сейчас его траты значительно уменьшились. Но по инерции не отказывался от подношений, складывал деньги в шкатулку, которую когда-то регулярно опустошала Лиза. Он не умел так, как Лиза, вкладывать в дело свои средства. Только когда шкатулка наполнилась, понёс деньги в банк на счёт. Вот уже пять лет, как он регулярно пополняет счёт, а желание тратить на что-то так и не появилось. Иной раз его посещала неясная надежда, что встретит интересную женщину, но воспоминания о Лизе гнали прочь эти ростки надежды. Боясь вновь ошибиться в своём выборе, он отдавал себя целиком работе. Увидев эту слабую женщину с девочкой на руках, он словил себя на мысли, что впервые за многие годы смотрел на женщину не как на пациента без возраста и пола, не безразличным взглядом, измученного тяжёлой работой хирурга, которая притупляет человеческие чувства, ему показалось, что в толпе он рассмотрел близкого и родного человека.
Жалость, сочувствие – чувства, что не посещали его давно, словно проснулись в нём от летаргического сна, остановили его. Если не я, то кто ей поможет?
В палате, куда поместили Аню, была уже девочка с матерью. Пятилетняя Катя была с открытым переломом руки. Веронике было страшно смотреть на металлическую конструкцию на худенькой, как молодая веточка руке девочки. Молодая женщина выглядела на лет сорок. Девочка была очень ослаблена. Упав с качелей, она получила сильное сотрясение головного мозга, мать не отходила от Кати, словно старалась загладить свою вину.
В Веронике женщина, которая назвалась Ириной, видела подругу по несчастью. Вероника рассказала, что случилось с Аней, на лице Ирины она увидела искреннее сочувствие.
О возможных тяжёлых последствиях травмы позвоночника при Ане Вероника не говорила, но женщина сама поняла, к чему может привести подобная травма.
– Если у вас есть средства, то с этим затягивать нельзя. Сразу другое отношение. Это только считается, что у нас бесплатная медицина. Нам повезло, попали к Андрею Ивановичу. Все у Петровского хотят лечиться, у него золотые руки.
– А сколько же нужно? – с осторожностью, шёпотом спросила Вероника.
– Понятное дело, чем больше, тем лучше. Но думаю, не меньше пятидесяти. Это минимум.
– Долларов?
– К белорусским рублям такие люди давно не патриоты.
– Мне посоветовали, когда Аня уснёт, сходить за вещами. Возможно, стоит и доллары купить?
– Обязательно купите, а потом в ординаторскую сходите. Конечно, желательно, чтобы там врач был один, чтоб без свидетелей.
В тихий час, после обеда, когда Аня закрыла глаза и уснула, Вероника поспешила домой. Ирина пообещала присмотреть за девочкой. Дома быстро собрала зубные щётки, мыло, кружки для себя и дочери, ложки, одежду. Когда возвращалась в больницу, зашла в магазин, а после в банке купила валюту.
На следующий день, после утреннего обхода она по совету Ирины направилась в ординаторскую, но долго не решалась зайти. Несколько раз подходила к двери, постояв возвращалась, наконец постучав, вошла.
Крепкий запах кофе привёл её в замешательство, заставил остановиться на пороге. На небольшом журнальном столике возле дивана фрукты в вазе, гора бутербродов на тарелке, чашки с ароматным напитком. На диване сидели незнакомый врач, которого видела несколько раз в коридоре и медицинская сестра, та, что Веронике не понравилась сразу. Всегда в чересчур коротком халате, на лице печать высокомерия и неприступности, в отношениях к детям и родителям подчеркнуто сдержанная и отчуждённая.
Андрей Иванович стоял у окна. На Веру, что остановилась у порога, все трое медиков смотрели, ждали, что скажет мать больной девочки.
Вероника смутилась, не сразу к ней вернулась решимость.
– Простите, я кажется не вовремя… Андрей Иванович, можно вас на минутку?
Врач подошёл к дверям, вышел в коридор.
– Андрей Иванович, я вам очень признательна за всё, за помощь, —после этого признания Вероника смутилась и очень волнуясь, неуклюжим движением, протянула сложенную вдвое пятидесятидолларовую купюру, положила в карман халата.
Она не сразу после этого посмотрела на доктора, сгорая от стыда и неловкости, отводя взгляд в сторону. И только когда услышала недовольный голос, боковым зрением увидела на лице человека не меньшее чем у себя замешательство.
– Ну, этого мне от вас не хватало… Заберите сейчас же. Вам они больше нужны. Подождите, – он вернулся в кабинет, быстро вышел, в руках держал четыре больших спелых персика.
– Это для Ани, – протянул ей фрукты. – Ей обязательно нужны сейчас фрукты, овощи, витамины с минералами.
– Что ж, спасибо, – тихо произнесла Вероника, она находилась в растерянности как от отказа врача, так и от неожиданного подарка. – Простите меня.
– За что?
– Что плохо о вас подумала.
– Идите в палату, не оставляйте девочку одну.
– Ну что? – поинтересовалась Ирина, когда в палату вошла Вероника.
– Не взял, – пожала плечами.
– Как не взял? Я же говорила, чтобы в кабинете был один.
– Я положила, а он вернул.
Женщина на мгновение задумалась над явной осечкой.
– Да у тебя на лице написано, что не надёжная, – вынесла вердикт Ирина. – Вот, в каждом деле нужен только профессионал. Здесь нужно с уверенностью, с решимостью, даже с наглостью.
– Не умею я так.
– А персики откуда?
– Андрей Иванович дал для Ани.
– А может, Андрей Иванович на тебя глаз положил? – засмеялась Ирина.
– Вот придумала. Только в моём положении этого не хватало. Просто он хороший человек, а я ему… Стыд-то какой…
– Ну, не печалься. У меня же взял. И у других берёт, но, как видишь, не у всех, значит, есть ещё остатки совести. Видимо, в истории болезни заметил, что ты одна живёшь, попала в беду, у тебя больной ребёнок.
Медсестра Марина с большой настороженностью отнеслась к этому необычному визиту Вероники. И этот порыв щедрости, проявление сочувствия со стороны Андрея Ивановича удивило её не меньше, чем Веронику. Это было на него не похоже. Она работала в больнице третий год, и все её женские хитрости добиться расположения от перспективного жениха были напрасными.
Она считала себя красивой, всегда по моде со вкусом одевалась, много денег тратила на косметику, регулярно посещала парикмахерскую, он же словно и не замечал её, хоть бы когда-нибудь сказал комплимент. В принципе, он никого не замечал, поэтому Марина не теряла надежду. В больнице поговаривали, что Андрей Иванович тяжело переживал развод с женой. Он, безусловно доктор что надо, но не было ещё людей, которых не лечит время.
Проявление сочувствия и интереса к этой «мышке» насторожило Марину. Сейчас на ней лица не было, так её придавил этот случай с дочерью, такого и врагу не пожелаешь. Перелом скорее всего постепенно будет срастаться, но и гарантии в таких случаях никто дать не может. Удивительно такое внимание к ней наблюдать со стороны Андрея. Даже чужим добром стал разбрасываться: персики то ей, Марине принесли.
Марине вдруг захотелось посмотреть на эту замухрышку, она взяла таблетки для Ани и пошла в палату.
Глава двадцатая
Женщины в палате не было, её персики с аппетитом уплетали маленькие пациентки. Ну вот, так каждый может – чужим добром угощать.
С матерью девочки Марина встретилась в дверях, когда выходила из палаты. Вид у женщины не был подавленным, в глазах теплился неяркий, тихий, незнакомый Марине свет. Лицо без следов косметики показалось простым, привлекательным, в манерах и мимике никакого кокетства, это подкупало и даже вызвало у Марины симпатию. Нет, она не увидела в этой женщине соперницу, наоборот, возникла убеждённость, что даже сравнивать её с собой нельзя. Она не могла понять – как такая может понравиться мужчине?
– Женщина, почему вы без присмотра больную оставляете? – чувство неприязни проснулось в Марине.
– Я, я только в туалет, – смутилась Вероника.
На протяжении нескольких дней Вероника чувствовала себя виноватой перед врачом, старалась не встречаться с ним.
Однажды Андрей Иванович попросил её зайти в кабинет. Эти полчаса показались ей слишком долгими. Разные мысли, самые невероятные, предположения, связанные со здоровьем Ани, возникали в голове. С замиранием сердца, перекрестившись перед дверью, вошла в кабинет.
– Я напугал вас? Простите, не хотел я вас напугать, когда попросил зайти. При таком диагнозе обычно мы имеем дело с хорошим прогнозом, хотя неожиданности случаются. Но о результатах лечения станет известно не раньше, чем через неделю, тогда и сделаем повторный снимок, – поспешил успокоить напуганную женщину Андрей Иванович.
– Как вам, не надоело в четырёх стенах? – загадочно улыбнулся доктор.
– Есть предложение? – с вызовом улыбнулась Вероника.
– Есть. Сходите в театр.
– Отпустите?
– При одном условии. Если меня возьмёте с собой.
– Шутите?
– Нет. Вчера шёл мимо театра, заинтересовала афиша, когда-то в юности я не пропускал ни одной премьеры. Вот, взял два билета. Вы любите театр?
– Любила. А как дочку оставить?
– Я попрошу кого-нибудь из санитарок побыть с ней.
– Вы бы лучше кого-либо другого пригласили. Ну, скажем, Марину?
– Была у меня такая Марина раньше, – столько сожаления и грусти было в этой фразе. – Были ошибки молодости, из-за них и драма жизни… Ну что ж, если не согласны, то так и быть. Хотел с хорошим человеком посмотреть интересный спектакль. Классика потому и классика, что отвечает на вопросы современности.
– Откуда вы знаете, что я хороший человек? – Веронике вдруг стало жаль доктора.
– Я почему-то сразу это понял, как только увидел вас на крыльце больницы.
– Скорее пожалели.
– Не без этого, но я давно никого не жалел, чувства притупились от того, что нет рядом единомышленника. Устал от одиночества.
– Вы просто не замечаете интересных людей, – Вероника почувствовала участие к доктору. – Хорошо, можно сходить в театр. Только вам будет стыдно за мной внешний вид. Переодеться в вечернее платье у меня не будет времени.
– Сейчас на внешний вид никто не обращает внимания. Спасибо, что согласились с моим предложением, – глаза Андрея Ивановича светились радостью. Он напоминал сейчас неловкого старшеклассника, который увлёкся своей одноклассницей.
– Вернувшись в палату, она не сразу поняла, о чём говорила ей дочь, мысли были заняты собой, хотелось послушать голос своего сердца, как-то уловить ту забытую мелодию, которая когда-то звучала в нём, чувства, что переполняли его в юности. В нём вновь рождались надежда, счастье, любовь, однако другой голос, голос разума был сильнее, он подсказывал – будь осторожна в своём непростом выборе.
До театра доехали на такси. Уютный салон способствовал разговору.
– Ну как вам в институте, работа нравится?
– Меня ещё в школе увлекала история. Нравилось работать в архивах, находить что-то интересное, но сам процесс учёбы не всегда радует. Уровень знаний, к сожалению, снижается, увлечённых ребят всё меньше, даже старательные, трудолюбивые в дефиците.
– Плохих отметок много ставите на экзаменах?
– В этом не вижу смысла. Только лишние траты для студентов, я имею в виду переэкзаменовку. К сожалению, есть случаи, когда так называемые принципиальные преподаватели зачёт по десять раз принимали.
– Значит, вы не из таких принципиальных?
– Ну зачем мне такие принципы? Отчислять студентов-платников не разрешают, это же доход для образования. Сейчас все думают о прибыли, даже библиотекам дали соответствующие планы.
Как только Вероника увидела афишу с названием спектакля «Три сестры», сразу же какие-то суеверные предчувствия начали проникать в её сознание. Она не хотела видеть в этом каких-то знаков судьбы, но невольно вспомнила то время, когда смотрела чеховскую «Чайку» в городе, который в её памяти оставался самым дорогим, с которым связаны самые тёплые воспоминания.
Вероника долгое время не могла понять, в чем сходство сюжетов «Чайки» и этой незнакомой ей пьесы. Понимание пришло только в конце спектакля.
Девушка со сцены говорила так проникновенно, искренне, с грустью.
– О, милая сестра, жизнь наша ещё не окончена. Будем жить! Музыка играет так весело, так радостно и, кажется, ещё немного, и мы узнаем, зачем мы живём, зачем страдаем. Если бы знать, если бы знать!
Пьесы были похожи своим трагизмом. Герои произведения словно блуждали в потёмках в поисках счастья, но натыкались на полную противоположность. Кто из трёх сестёр наиболее несчастен? Маша и Ирина, которые познали несчастную любовь или всё же Ольга, которая так не узнала чувства, что окрыляло одних и оказывалось гибельным для других? Может быть, не случайно эти слова говорит именно Ольга?
После спектакля они ещё гуляли по ночному городу, зашли в кафе. Говорили о путешествиях, городах, где удалось побывать, об особенностях той или иной местности.
У Андрея Ивановича рассказы были более яркие, он побывал в Ватикане, видел рейхстаг, Прагу.
От вина, забытого чувства счастья на Веронику снова накатила волна раскаяния.
– Андрей Иванович, вы простите меня. Вы такой чудесный человек, а я про вас так подумала…
– Вы опять об этом, – Андрей Иванович на мгновение задумался, на его лице промелькнула тень недовольства. – А вам, Вероника, студенты кладут в зачётную книжку деньги?
– Ну, я стремлюсь жить в согласии со своей совестью. Студенты старших курсов, насколько я знаю, дают информацию первокурсникам кто из преподавателей чего стоит.
– Таким образом, вы высокородный и достойный человек? – в глазах чувствовалась усталость. – А я вот не сумел сохранить своё достоинство, остаться порядочным, честным, – он молчал, словно в раздумье, стоит ли продолжать исповедь , открывать душу перед этой женщиной, возможно, желание понравиться ей, заслужить её понимание и возможно, прощение за прошлое было велико, что он продолжил говорить. – Любовь к женщине, к её телесной, а не душевной красоте, заставили меня поступиться своими принципами. Я же когда-то давал клятву Гиппократа, был в действительности искренним в стремлениях, хотел служить людям, да и сейчас как могу помогаю больным. И эта помощь совсем не зависит от размеров щедрости, адресованной ко мне. У женщины, которую я так сильно любил, были чересчур большие потребности. Но она предала меня. Я не оправдываюсь, нет. Пять лет назад мы расстались. А я продолжал…
– Но ведь никогда не поздно исправить ошибку, – Веронике хотелось поддержать человека в его искреннем раскаянии. Люди давно заметили, что развитие идёт по спирали. И если человек понял, что сделал ошибку, то всегда можно вернуться, но уже на другом, не том, прежнем круге, а выше на какой-то порядок. Каждый человек ошибается. Я тоже свою любовь сберечь не смогла, замуж вышла за нелюбимого. Он тоже ради семьи и денег занялся запрещёнными путями обогащения, что убило те слабые ростки уважения к нему, к тому, что связывало с ним. Мне пришлось уйти от него.
– Значит, я сегодня в ваших глазах стал таким, что у меня нет шансов?
– Ну зачем так? У меня подруга тоже врач. Деньги, что дают ей, тратит на больных… Сейчас многие обращаются в благотворительные фонды, когда требуется дорогое лечение.
– Мир не так безнадёжен, Вероника. Я не думал, что такие люди остались.
– Вы их просто не замечали.
– Всё-таки, чудесно, что я вас встретил, не прошёл мимо.
Глава двадцать первая
После похода в театр, разговора в кафе Андрей Иванович часто заходил в седьмую палату. Это сразу все заметили – как больные, так и медперсонал. Вероника предупредила, что другие встречи могут быть только после того, как выпишут дочь.
Вероника сама удивлялась таким обстоятельствам. В нелёгкое для неё время, связанное с переживаниями за дочь, её будущее, к ней пришло давно забытое чувство влюблённости, и оттого её терзали муки совести. К тому же, она не до конца доверяла этому человеку. Вероника старалась не думать, гнала прочь мысли о плохих последствиях травмы, но реальность была такой, что её единственный ребёнок, который был её радостью и смыслом жизни, мог стать калекой.
Андрей Иванович как мог старался заверить, убедить, что всё будет хорошо. Но, как известно, травма позвоночника всегда очень серьёзна. Она прочла много медицинских статей о травмах позвоночника в интернете и сделала вывод, что радоваться можно будет, когда дочь сможет встать на ноги. Известно, что тяжело, больной человек – испытание для близких, поэтому Вероника пыталась потушить это не вовремя возникшее чувство, не приближать будущее.
Андрей, хоть и согласился ждать результата рентгена, консилиума, но в больнице с Вероникой не всегда был сдержан, приносил ей и дочери гостинцы, дорогие витамины. Вероника была против подарков, на что он отвечал, что хочет стать честным человеком. Мне, сказал он, трудно было брать с вас пример, но я значительную часть своих сбережений перечислил в детский фонд, и как камень с души свалился.
Вероника с удивлением смотрела на доктора, не зная, что сказать, о таком поступке она и подумать не могла, смотрела на него совсем другими, чем прежде глазами.
Те чувства, которые она хотела отогнать от себя, успокоиться, уже не подчинялись ей. Не осталось никаких разумных причин, что настраивали бы против этого человека.
Однажды, когда Аня уснула раньше, чем обычно, Вероника поехала домой, чтобы управиться с домашними делами. Старалась делать всё быстро, не медлить, в мыслях находясь с дочерью, переживала – вдруг ей что-нибудь понадобится, а рядом мамы нет. Вероника отыскала вещи, что нужно было взять с собой, включила стиральную машину, взялась приготовилась что-нибудь вкусненькое для Ани, но оказалось, что не хватает необходимых продуктов и нужно бежать в магазин.
Перед выходом из квартиры решила посмотреть свои сообщения в электронной почте вдруг что-нибудь срочное на работе. Время от времени она переписывалась с одноклассниками. Зашла на сайт и начала просматривать сообщения. Коллега, видимо, не хотела беспокоить из-за таких новостей по телефону и написала, что защита её студентами курсовых работ в связи с незапланированным отпуском преподавателя переносится на более позднее время. Другое сообщение было от Веры. Оно оказалось очень неожиданным, поэтому какое-то время сидела в оцепенении, не веря своим глазам, в который раз пробегая строчки. «Привет Вероника! Все переживают за Аню, за тебя. Мальчики поставили в церкви самую большую свечку за её здоровье. Что говорят врачи? Возможно эта новость и не вовремя для тебя, но ты должна знать. От Романа ушла Вика, забрала дочь, сына оставил ему. Где-то в Москве ей удалось встретить одного из так называемых новых русских, который спонсировал открытие салона красоты. Роман, естественно, расстроен, хотя было видно, что между ними давно всё не ладится. Прости, возможно тебя и обидела этой новостью, для тебя сейчас главное – здоровье дочери. Просто хочу, чтобы ты знала. Ты никогда не говорила об этом, но мне кажется, что он и сейчас тебе не безразличен».
Третье сообщение было от Романа.
Сердце бешено колотилось, она не могла читать, только смотрела на знакомые, немного забытые черты лица на небольшой фотографии. Потом, не сдержавшись, щёлкнула мышкой, увеличила снимок на весь экран. Буря эмоций, воспоминаний какой-то страшной губительной волной окатила её. Не пытаясь остановиться, открыла сообщение. До боли знакомое стихотворение Пушкина, которое написала ему в последнем прощальном письме, растревожило ещё больше.
Что в имени тебе моём?
Оно умрёт как шум печальный
Волны, плеснувшей в берег дальний
Как шум глухой в лесу ночном.
Но в день печали, в тишине
Произнеси его тоскуя,
Скажи ─ есть память обо мне,
Есть в мире сердце, где живу я.
«Милая Вероника, ты всё такая же. Кажется, безжалостное время над тобой не властно. Когда-то я так обидел тебя, предал нашу любовь, а вот сейчас и меня предали. Тогда я не понимал – какую боль причинил тебе. Правду говорят, что сытый голодному не товарищ. Как поздно я понял, что красота телесная так обманчива, что близость мужчины и женщины должна быть не началом любви, а её гармоничным дополнением, любить и дорожить нужно прежде всего душу человека. Началом любви должно быть духовное и душевное родство. Я часто вспоминаю тебя, как сильно я тебя любил… Я не имею права ни о чём тебя просить и даже на что-то надеется… Я очень поздно понял, что дороже тебя у меня никого нет».
От такого сообщения прийти в себя было нелегко. Какое-то время Вероника бесцельно неслась в потоке далеких воспоминаний, которые давно себе запретила и не позволяла никаких мыслей о чужом муже. Сколько времени это продолжалось, не знала. Очень медленно она выбиралась из этого водоворота и выбравшись оттуда, опомнилась, но почувствовала себя разбитой, подавленной, измученной.
В плену путанных мыслей наконец вспомнила о дочери. Кто же может быть более дорог для неё, кроме дочери, упрекнула она себя.
Вероника заставила себя вернуться от воспоминаний к обычным будничным делам и делала всё, что запланировала с ещё большим желанием и старанием.
Выходя из метро, торопилась, едва не споткнулась на лестнице, но не упала, её подхватил под руку мужчина.
