Читать книгу: «Рассказы Черной Дыры: Млечный Путь», страница 13

В новом мире нашли сто пятнадцать небольших рингвудитовых океанов. Они манят своей нетронутостью. Хочется в каждом океане взять и испортить первый цельный рингвудит, чтобы им обладать. Хочется присвоить себе все водоемы и назвать в свою честь. Помешал какой-то глубоко спрятанный архивный опыт. Помешал он и А28, при том, что позволив разобрать между собой океаны, имморт еще больше бы укрепило свою позицию лидера. Решение вождя относительно воды стало не эмоциональным, а расчетливым, его поддержало большинство. Цельные рингвудиты А28 разрешило поглощать только из двух океанов, расположенных по центру, чтобы опьяневшим не проплыть к критической температуре ядра и не злоупотреблять при опасных работах в выси.

Имморты решили не разархировать всю информацию сразу, а поберечь энергию до первого хуманса. К тому же здесь состав магмы не идентичен прошлому миру, так что архивы могут даже навредить. Распаковали только А17 и А18. В их памяти сохранилась информация о строении простейшего хуманса.

Настало время выплывать. Двигать на расстоянии вещества на поверхности не получалось, как и в магме. Для этого нужна энергия и уверенность в благоприятных условиях для жизни наверху. О квантовых перемещениях думали, но никто не решился на ядерную трансляцию, так как энергии бы хватило только на одну телепортацию, что приравнивается к чьей-то смерти, хоть и с необходимыми для жизни остальных последствиями. Несмотря на очеловечивание Двадцати Восьми, этот коллектив обладал бессмертием, поэтому поступок А1 был принят за исключение, а не правило. Но кто-то должно было отправиться в высь и далее на поверхность. Архивный опыт, другими словами, интуиция подсказала А28 вызваться самому, а за напарника пришлось голосовать. А17 на этот раз растерялось и медлило с заявлениями. С одной стороны, оно может остаться и в случае смерти вождя занять его место, а с другой, надо было отправляться вместе, демонстрируя смелость и поддержку. На удачу имморта поплыл ядерный поток недовольства А7. Его обвиняли в ношении блокиратора и упрекали в провокации. Двенадцать иммортов из сорока четырех проголосовали за отправку А7, это большинство трансляций, направленных за одного.

Впереди по линии времени пряталось крупное событие, всем хотелось, чтобы оно наступило именно сейчас. Чтобы точка на призрачно ровной полосе отсчитала отрезок, и по ниспадающей время полилось дальше, трезвея от очередного накала. Наступит отрезок стабильности, сменяющий отрезок разрушения, чьего очередь скрытно прятаться позади дуги. Но линия пока что плыла вверх, дразня туманом, скрывающим будущее.

***

Чем выше поднимались имморты, тем медленнее плыли потоки магмы, тем слабее А7 и А28 напрягали мышцы, сопротивляясь, чтобы сохранить вектор движения. Угрожающая прохлада обдавала меложе. Трансляции тоже ослабевали в недостатке энергии отправителей и замирающего окружения. Идеальный момент, чтобы тайно выяснить отношения или подумать о вещах и понятиях, подвергающихся осуждению. Еще не построены города, нет бесконечного периферийного шума, нет еды и сменяющихся поколений. Нет потребности тратить энергию на бесконечные сборы неприметных трансляций, уходящих в периферию. Зато с первых мгновений зародились мелкие частные секреты, комом скатывающиеся в глобальный обман. Вселенная сама запутывает, чтобы ее частичка никогда не смогла познать большее. Не дает Она познать частичке и саму себя, чтобы не отделять и не вырывать из себя, пускай, и мешающуюся пылинку. Она единоличница и не терпит конкуренции. Она дарит кажущуюся самостоятельность, чтобы ничто не зарекалось на смешное соперничество. Как только появляется наблюдатель, линия времени обретает вектор, по которому движется чье-то сознание. Все настроено так, что сознание будто обретает волю. Точно все зависит от принятых решений, а не всегда существовало.

– Тебе не доверяют, в том числе и я. Мы плаваем больше тысячи лет, а блокиратора так и не встретили. – Отдалившись от чувствующихся сигналов, чтобы никто, кроме А7, не поймало. – Начало А28. – Скоро начнутся подозрения и в мой адрес. А17 пытается гасить эти настроения на ядре, однако так не будет вечно, ты само понимаешь. Надеюсь, ты догадываешься, почему ты отправилось со мной вдвоем?

– Не значит ли это, что блокиратор, например, на А17. Не слишком ли оно искренне ластится к тебе в советчики? Или может на тебе? После Тысячи ты неожиданно захотело честного и справедливого мира. – Сообщило А7, тем временем, стараясь посылать периферийные сигналы возмущения и ругательств на А28 и всех остальных. На свои собственные мысли энергии от такой тяжелой беседы едва хватало.

– Сейчас мало кто тратит энергию на расшифровку периферийных потоков, но я занялось этим серьезно. Как ты понимаешь, в условиях абсолютной свободы с течением времени имморты меняются. Много опыта ушло в архив и приходится сталкиваться не с самыми приятными обстоятельствами выживания. А в будущем, если сверху ничего не окажется, мы начнем питаться друг другом, навсегда теряя информацию. Наше выживание станет еще отвратительнее. Я само по этим причинам потеряло достаточно, в том числе и сведения об архивах. – А28 почувствовало колебания приближающегося магмоворота и, кувыркнувшись, изменило направление, потянув за собой А7. А7 не растерялось от неожиданного для себя толчка. Почувствовав периферийную провокацию А28, А7 изо всех сил пускало трансляции о желании найти этот дурацкий блокиратор. А7 всю эту тысячу лет убеждало само себя, что шлема нет, что он действительно где-то плывет по магме. Самообман срабатывал и, проснувшись имморт часто удивлялось ощущению от надетого блокиратора.

– И чьи архивы ты удалило, тот первое отправится на съедение? Надеюсь, это не я? Или к чему ты это все? – А7 почувствовало тревогу и не стало на этот раз ее скрывать, чтобы параллельно просчитать возможные для себя сценарии.

– Да, это так. Но я вело к другому. И, кстати, в твоей периферии я не заметило попыток это разгадать. Я проверило всех, и у всех есть тайны или нежелательные установки, кроме тебя. Я уверено, что ты сейчас в блокираторе. – А28 послало вопросительную интонацию в придачу, ожидая оправдания, будто еще не решив, что делать дальше.

– Я плыву с тобой на смерть. И я сильнее. Пока ты разгадывало чужие сенсо, я тратило энергию на заплывы. Мои мышцы почти как раньше. Я легко тебя убью. Но до сих пор не стало это делать, потому что заинтересовано в нашем задуманном прекрасном будущем мире. А что если блокиратор и правда упал на ядро и растворился? – А7 для верности подало трансляции о прошлой эпохе беззаботности.

– Ты не убьешь меня, потому что потеряешь энергию и не сможешь в одиночку все выстроить. Будь даже хуманс уже на поверхности. Моя смерть означает твою смерть. Внизу не будет и следствия по поводу моей гибели. Моя пропажа – факт твоего обмана. Пока мы нуждаемся в базовых вещах, работают первобытные чувства, среди которых есть и месть. Повторюсь, что ты получило двенадцать голосов в свою сторону за отправку наверх. Я понимало изначально, что путешествие с тобой было бы самым безопасным. – А28 продублировало свою предыдущую трансляцию с вопросительным концом.

– Может, я удалило все отвергающее в себе? Может, я другое? Потеряло себя, чтобы создать новое, жертвующее. А1, вспомни его, сколько времени я с ним проводило. – А7 на этот раз также не стало скрывать тоску, экономя свой ресурс.

– Я думало об этом, но тогда мне неясна логика отбора твоих воспоминаний. Допущу, что мы просто слишком разные не только по опыту, но и по темпераменту. Пускай, понятия о темпераменте псевдонаучны, потому что заимствованы у хуманов. Эта теория оправдывает мир вокруг меня и делают его честнее. – А28 транслировало искренне, не в силах сдерживать эмоциональный поток в периферии, поэтому шпионить за чужим потоком в этот момент стало невозможно, когда это так необходимо.

– У хуманов училось А1, оно нас и спасло. – А7 расслабилось, накал энергии остался позади, несмотря на ожидающую смертельную опасность выси.

– Оно и погибло. Тогда зачем это все? – А28 задало риторический вопрос, ответ на который путем вычислений делил вероятность на пятьдесят процентов. С одной стороны, это конец сознания, значит, самопожертвование – путь разрушения. Лишение реальности наблюдателя. С другой стороны, это продление жизни твоего опыта как части чужого опыта. Второе решение требует постоянного выхода из зоны комфорта, отсутствия стабильности и вероятности быть никчемным. Оно переоценивает все старое и всегда подвержено критике. У хуманов только один вариант, поэтому самопожертвование так ценится. У них оно неизбежно. А то, что невозможно изменить самим – бесконечно прекрасно. Будь то магмоворот, радуга или вакуум.

– Его поступок угнетает меня. Его сознание заставило нас переместиться. Оно одно решило за всех. – А7 ближе к выси хотело переключить внимание на проблему, не требующую работу блокиратора.

– Но мы все этого хотели. – А28 только выстраивало эту ветку мыслительного направления.

– Хотели, но таким образом А1 осталось жить во всех нас. Если нас ждет большой голод, в котором физически выживет одно из нас, то с ним или даже им самим станет А1. Именно оно управляет сейчас нашими чувствами и эмоциями, а, следовательно, и решениями. – А7 сигнализировало свои привычные мысли, тратя энергию на покорение замедляющейся магмы.

– Да, может, ты и правда просто непонятно мне. Оставим А1. Я давно решило и хочу, чтобы ты знало об этом уже сейчас. Если мы выживем, внизу я разделю магму на четыре города. Один оставлю себе, второй А17, третий А2, а четвертый… Тебе я тоже отдам город, но, боюсь, за тобой никто не пойдет. Подумай об этом.

– Вернемся – я найду шлем. – А7 бросило красивую фразу.

– Это ни к чему. Когда мы наладим металлообработку, я само сделаю блокиратор и найду его, чтобы тебе поверили. Мне интересно, как ты все обустроишь. – А28 успокоилось, и теперь трансляции казались точными и безэмоциональными, как раньше.

– Ах, хумановское деление на темпераменты. – Догадалось А7.

– Да, и демократия, само собой. А дальше, как вам угодно. – А28 поставило точку. Беседовать больше не о чем. Имморты плыли вверх, переключившись на размытые периферийные трансляции о будущем и то одним, то другим, связанным с ним.

Солнце сдавило меложе радиоактивными лучами. Пространство окутывало горячими ветрами. Казалось, что встречный замаскированный океан снял скальп со своих жертв. Давление точно перестало существовать как явление. И весь квантовый мир превратился в сон, теряя одно за другим свойства перед пробуждением. Будто магмоворотами волны накрывали и топили иммортов вниз в попытке разбудить. Но все было реально. Перед иммортами предстал кипящий портал в соседний зарождающийся мир. Неожиданно для себя двое выплыли на поверхность.

Из чего творить хуманс и как его прижить совсем неясно. Необходимых веществ нет, или они так глубоко растворились по всей площади магмы, что не ощущаются. Сколько ждать расщепления в кипящем супе? Внутри планеты приближалось время великого голода. Шансы, что кто-то выживет, конечно, есть. Надежда – инстинктивное чувство, продлившее присутствие в линии времени многим видам. Перед А28 представилась тяжелая задача с почти бесконечным количеством решений, среди которых его личная выживаемость составляет менее одного процента, как минимум потому, что этой задаче нужно найти решение и потратить энергию. Это обязанность по статусу. Сообщить о приближающейся физической смерти – одно. Это даже не проблема, пока опыт сохранен и наготове. Другое, когда остальные осознают абсолютный конец себя. Сохранить информацию парочки иммортов реально, но тогда большинство потратят всю энергию на это. Зашифрованные ящики будут плыть по пустой магме бесконечность с призрачной вероятностью, что кто-то переместится сюда, найдет их, расшифрует и осознает. Но тогда целая жизнь станет кусочком чужого большего. Целая жизнь обесценится и станет смешной. Этого никто не желает.

– А где поверхность? Где твердыня? Почему здесь 1500°C? Из чего нам строить будущее? – А28 пребывало в растерянности, но еще не собиралось сдаваться.

– Такие новости не скроешь без блокиратора. – А7 отправило ядерную трансляцию и скрыло всю периферию, намекая, что шлем на нем.

– Я не ошиблось. Что ты предлагаешь? – А28 заинтересовалось в повышении шансов на свое выживание.

– Ты удалишь воспоминание о поверхности, о нем буду помнить только я во всем этом мире. Но я должно умереть последним. – А7 не скрывало облегчения от такой тяжелой новости.

– И как я объясню себе и всем, что происходит? – А28 ждало конкретного плана. Имморт понимало, что А7 уже все продумало, причем в пользу их обоих.

– Как ты знаешь, поверхность имеет свойство застывать. Я буду следить за изменениями температуры. Сообщишь остальным, что отправляешь меня на работы по творению хуманса. Вроде как наказание мне за шлем.

– Когда наступит первый смертельный голод. Я возьму с собой кого-нибудь наверх. Хочешь, А17? Транслируем, что работа кипит, нужна помощь. А17 я убью, и из него польется хуманс. Понимаешь, что мне нужно больше энергии, чем остальным… – А7 искало одобрения плана.

– Так, а как объяснишь пропажу А17? А затем всех остальных? Тебе же не доверяют. – А28 пустило похвалу параллельно словам.

– Когда появится первый хуманс, они поверят всему, ты в их числе. С блокиратором я смогу создать воспоминание о желании А17 остаться на поверхности, чтобы работать там, пока температура позволяет жить. Так и остальные изъявят желание, и друг за другом будут плавать со мной. Не волнуйся, тебя я с собой не возьму. Ты вроде как должно властвовать в Земле, а не на Земле. Отложи себе в архив. – А7 торжествовало всей меложей, не замечая отсутствия атмосферного давления.

– Мы продлим себе жизнь, но так продлишь и свое страдание. Чувствовать смерти других, к кому по-хумановски привязалось. Выдержишь ли ты? Хотя тебе, возможно, это нравится. А1, должно быть, вдохновило. – А28 чувствовало обязанность обличить и упрекнуть собеседника, но облегчение и радость невозможно было прятать. – Если она начнет твердеть, ты сможешь построить хуманс в одиночку?

– Сначала последим за изменениями, а там и ясно будет. – Фраза А7 была незавершенной, она скрывала в себе еще какую-то тайну, будто там прятался подтекст или ложь. В ней не было ответа, а лишь эмоциональное отвлечение, обманное успокоение. Однако А28 согласилось и на такие условия.

Глава 3

Первые проплывы в высь были одинаковыми, температура не опускалась ниже 1480°C и не поднималась выше 1500°C. Так проходило тысячелетие за тысячелетием. Время не состыковывалось с вращениями ядра, поэтому, чтобы ориентироваться в предстоящих годах физической жизни без еды, использовали старые отрезки. Они были примерны, потому что интуитивны, и растягивались каждый век ближе к реальным часам Земли. Настоящие колебания ядра сбивали сенсо столку. Пребывание в новом мире могло бы показаться романтикой. Имморты-единоличники, сложнейшие организмы представимой Вселенной, наедине с первобытной бесконечной пустотой. Они могли бы разделить планету, и никогда друг с другом не сталкиваться. Одинокое имморт развивает свои способности, адаптируясь в новых старых условиях. Испытывает свои возможности. Оно то самое совершенство, сотворенное миллиардами лет, вернулось к истокам и познает само себя. Оно владеет главным – информацией. Оно знает, как все устроено. У него преимущество. Оно лишь повторяет, что было сделано раньше, это быстро, оно вступает в новый круг, чтобы найти точку отсчета, с которой задать новое направление. Не повторить ошибок. Удалить все и начать сначала, опираясь только на архивный опыт. В этом есть цель, смысл, полнота, благородство и благодарность. Но все эти чувства исчезли если не в момент перемещения, то через несколько тысяч лет, что миг в плоской петле Мебиуса, хотя бы потому, что он, несмотря на протяженность для наблюдателя, не наполнен событиями. А именно события закручивают линию в градусы. Чувства появятся вновь, если информация сохранится, но никогда не повторятся. Окружение поменяет отношение к ситуации и перечеркнет истинную картину. Опыт станет частью другого большего опыта. Он не обесценится совсем, но упростится. А когда-нибудь исчезнет. Исчезнет даже в бессмертии, потому что опыта не существовало до. А Вселенная существует всегда и везде.

Стабильность кипящего супа Земли всерьез занимала только А7. А28 и остальные воспринимали командировки имморта с блокиратором наказанием. Все считали, что именно оно и умрет первым, его съедят. Потом кто-нибудь другое займется вопросом хуманса, кто-нибудь самое бесполезное. А7 ловило эти трансляции и только за счет них не теряло оптимизма. Имморт обладало превосходством. Оно знало чуть больше, чем другие. У имморта был план, и даже худший сценарий стечения обстоятельств, не пугал. Были бы они все людьми, то про А7 сказали бы, что у него гормональные нарушения, потеряно чувство самосохранения. А на деле, риски его выживаемости гораздо выше, чем у остальных, при том, что всем кажется абсолютно наоборот.

А28 информировалось правдоподобными трансляциями об опытах на поверхности. Вот-вот, и все наладится. Нужна только энергия. А она кончается. Кого-нибудь в помощь бы! Помощь нашлась сама. А17 за десятки тысяч лет взвешивало свой поступок относительно первого проплыва и жалело о прошлой медлительности. Поэтому сейчас, расшифровав периферию А28 и ложные сигналы А7, имморт вызвалось помочь. Все заметили, что А7 находилось на избытке сил и этот проплыв мог стать последней его попыткой сотворить пищу. А17 не боялось совместной прогулки, да и все уже больше подозревали в ношении шлема лидеров, А17 и А28. Отличный повод реабилитироваться.

Все случилось так, как задумано. Поэтому, когда А7 сообщило о решении А17 остаться работать на поверхности, А28 почувствовало облегчение. Во-первых, имморт было подозрительным и наигранно надежным. А во-вторых, если оно осталось, значит, там сверху что-то есть. Действительно, через пару лет хуманс растворился в магме, и в таких пропорциях было не разобрать, сложный он или простой. Сомнений в его простоте не было. А А7 тем временем восстановило силы до прежних значений. Как в прошлом мире. Однако кипящий суп не остывал. И не давал спокойствия.

За А17 растворились в магме, не оставив своему опыту шанс, все (6)S. Их было очень удобно брать с собой, ведь командировки оправдывались их опытом осмияцев. Как раз во время путешествия с последним из самых молодых случилось знаковое для А7 событие. Температура неожиданно упала до 1300°C. А7 это воодушевило, и имморт занялось подробным изучением творения хуманса, благо энергии на это хватало. Время вновь вернуло свою размеренность, как и в сознании остальных. До этого А7 беспокоила одна мысль о приближающемся конце, из-за этого время существовало только на убийствах и во время еды. А сами события были так похожи, что сливались в одно. Казалось, что миллион лет проплыл за миг. И вот-вот все навсегда закончится.

Через несколько десятков тысяч лет температура опять упала, еще и еще, градус за градусом, пока поверхность не застыла тонкой магмовой коркой. К тому времени остались только четверо: А28, А7, А2 и А3. Невероятно сильные А2 и А3 давно ослабели, но А7 долго побаивалось их брать с собой, храня в периферии прежние достижения иммортов. А7 ссылалось перед А28, что они нужнее внизу. Делать металлические орудия для выси, разбираться с составами металлов, плавать к ядру. Шел третий миллион лет пребывания иммортов в новом свободном мире.

Заветные 119°C на поверхности приплыли еще через два имморта. Для А7 это стало настоящим праздником, которым не с кем и не за чем делиться. Очеловеченное еще больше коллективом и тоской по друзьям А28 полностью противопоставлялось, отделенному от остальных блокиратором, А7. Оно понимало, что сохранять опыт А28 нельзя. Но псевдонаучная идея о темпераментах запала в сенсо имморта и готовилась реализоваться в качестве эксперимента. Разделить магму на две части, и в наименее комфортной оставить самопожертвование как основу развития общества как минимум удобно. По опыту А7, такая власть никогда не обретет силу соперничать с его устройством. Когда прогресс в соседнем мире доберется до необходимых значений. Когда время подплывет к эпохе беззаботности, имморт заберет и присвоит все достижения себе. Опыт – это то, что сохранено в памяти, а не случилось в реальности. К тому же, событию в реальности нужен наблюдатель, чтобы оценить его и назвать, а это про субъективность и относительность. Затем нарастает новый уровень, искривляется угол оценки произошедшего будущими событиями. Нерожденное имморт присвоит себе кусочки чужих событий, так будет миг за мигом, пока момент совсем не преобразуется в нечто иное, но на удивление реалистичное.

Для зарождения простейшего хуманса все было готово. Температура, твердыня, атмосфера, вода ожидали лишь нужного соединения веществ. Вещества и их связи находились в А28. На этот раз попутчика А7 ждало не убийство, а перерождение. Планула с одним иммортом тоже не проблема. Тогда все будет действительно романтично. А7 и бесконечность. Но такой исход претендует на соперничество со Вселенной, разве Она может такое допустить? Нет, А28 переродилось в семь иммортов. Весь прежний опыт, особенно последнюю сцену, А7 умело спрятало в периферию всей планулы, запланировав в будущем перебросить архив в пока несуществующий ящик хранения.

Простейший хуманс проник в магму. Поверхность Земли попала в новую временну́ю петлю Мебиуса. Две петли встретились в пространстве, и одна, горящая движением, задела пустую другую в маленькой точке, подпалив ее и задав новый вектор. Так было, есть и будет во Вселенной.

Глава 4

В трехмерном восприятии Вселенной детерминизм невозможно принять и полностью примерить на себя наблюдателю. Не позволяет чувствовательная слепота. Накопленный опыт кажется индивидуальным, а не подсказанным обстоятельствами. Наблюдатель – существо самостоятельное, как и Вселенная. Оно даже понимает, что находится в четырехмерном пространстве, и может его объяснить. Существо помнит и предугадывает, но лишь в пределах точки. Все его наблюдение – ничтожный отрезок и обстоятельство, искажающее реальность для следующего по вектору закрученного в плоскости времени. А для него это целый мир. Ложная реальность от Вселенной. Несмотря на всю ничтожность, существо – частичка, без которой Вселенная не функционирует, также как не существует ничего без наблюдателя. И существу нужен смысл, который подобно вектору времени наполняется началом и предугадывается концом, как будто все не бесконечность. Как будто есть создатель, который следит и любит свое творение. Как будто он тоже испытывает чувства. Как будто он такой же. Как будто реальность каждого сознания объединяет одно большое сознание. И существо уже не одиноко. Или есть только существо, которое способно на все, оно и есть Бог. Но не помнит начала, потому что творит всегда вперед и вверх. А когда оно призрачно достигло себя и познало все вокруг, то стало искать причины и словно бы находить. Начало есть, просто оно далеко и глубоко. Та самая вера в начало есть в каждом сознании, и является главным обманом Вселенной, которая вроде бы и является началом, но начала нет. Так она устроена. И если нет веры в начало, то есть вера в то, что начала нет. И это тоже вера, она также связана с началом, с Богом. Неужели Бог и есть время? Та четвертая мера, которая до сих пор не познана этими примитивными существами. Или он есть все и он больше бесконечной Вселенной?

Жители города Два держались щупальцами друг за друга, образуя небольшие круги. Круг – символ движения магмы, облика твердыни, ядра и города. Фигура уже давно стала священной. Имморты помнят приплыв великого создателя всего в мире. Он даровал им хуманс и перерождение, взамен на самопожертвование когда-то существовавшего А28. Первый имморт отдало свой опыт без остатка ради жизни в Земле. Оно искупило все грехи прошлого, и у шести молодых иммортов появился шанс начать все с начала.

В кругах транслировалась одна и та же молитва благодарности. В одиночку закручивалось по магмовому течению вокруг ядра лишь одно оставшееся имморт-перерожденец А28. Оно не желало близко ловить чужие трансляции, сохраняя все сразу в периферии. А если что-то попадало в ядро, то мгновенно архивировалось. По меложе, по мышцам и по опыту оно напоминало только что переродившееся имморта. Никто не решалось жить также, поэтому перерожденец почиталось и уважалось, правда, на расстоянии. Только на этом основании жители города Один сомневались в существовании чудо-имморта. Из-за отсутствия опыта, его нельзя почувствовать на расстоянии, только наткнуться, но никто еще не натыкалось. Плавает ложная трансляция, что оно удерживает ящик с архивной информацией обо всем на свете. Только оно заслуживает иметь все, потому что отказалось от всего.

Бог создал иммортов и подарил им второй шанс. Он дал им магму и чудесный ящик с информацией, плавающий в просторах огромной планеты. Когда они найдут его, то им завещано отдать ящик пророку, создателю города Один. А если что-то случится с истолкователем воли Божьей, то ящик навсегда сгорит в ядре. А всю информацию по частичке придется собирать заново вечность, а когда она соберется, то будет проклят весь вид иммортов и исчезнет навсегда, растворившись в поверхности и ядре.

В городе Один происходило нечто похожее, только молитва транслировалась в отношении А7, а не Бога. Ведь Бог разделил Землю на две части, подарив безгрешному пророку А7 власть в любимом месте мира. А плануле А28 в наказание передал горячую местность рядом с ядром и завещал перерождаться, искать ящик и всегда работать, пока они его не найдут.

По вращениям ядра молитва транслируется не меньше десяти лет, а затем можно приступать к пище, запивая ее пустыми рингвудитами. И после еще десяти лет запоя все возвращалось на круги своя. Имморты обоих городов работали, пробовали усложнять хуманс, совершенствовались в телекинезе и в познании себя. А7 само решало, когда нужно приплывать к молитве. Предпосылок к общему действу было несколько. Во-первых, имморту становилось скучно. Во-вторых, оно замечало новые настроения в обществе и сигналы о зарождающемся нигилизме или атеизме. Сигналы с распространением иммортов и с расширением общего опыта населения учаащались. Сдерживать их молитвами стало бесполезно, а затем и вовсе опасно. Но А7 не хотело этого замечать и усердно действовало по устаревшему плану. Пока в один из дней кучка атеистов не утащила А7 к ядру. Так, вместе с блокиратором оно и сгорело, тем не менее, навсегда оставив видоизмененную религию в сенсо всех жителей.

Этот поступок осудили, виновники понесли наказание, последовав за пророком, и остались в памяти будущих поколений в качестве демонов. С практической же точки зрения в магме зародился институт правосудия.

Так исчезли все квантовые путешественники и их прямой опыт. Все архивы сгорели в ядре вместе с ящиком. Осталось надеяться, что по частичкам ядро будет возвращать все, что присвоило себе, наигравшись с гостями из другого мира. Когда-нибудь ядро должно принять и привыкнуть к новому окружению и позволить соседствовать с собой.

Не находя точки отсчета, имморты судорожно стали копить существующий опыт, чтобы найти причины, и в тоже время, также импульсивно строить будущее, чтобы понять как работают логические конструкции. Началось активное познание. Уравнения с множеством неизвестных переменных хранились в ящиках и сенсо, ожидая своего мига. Каждое последствие или решение претендовало на закручивание линии петли в градусы. Все было новым, потому что потеряна вся реальность прошлой жизни. Для А7 петля закрутилась и вернулась в точку семисот двадцати градусов, для кого-то она была на трехсот шестидесяти, а для земной жизни иммортов переплыла отметку в девяносто градусов. Для Вселенной время существовало во всех точках одновременно.

Для жителей города Два Божественное наказание перестало быть объяснением условий их нелегкой жизни. Простой хуманс развивался, и фокус внимания сместился на более важные вещи. Власть от Бога сменилась властью от силы. Самые хитрые стали собирать вокруг себя самых сильных и завоевывать право на комфортную жизнь. Миллионами перерождений, миллионами архивов и удалений в единой Магме образовалось три города. Из наростов имен завоеванных мест и навеянных питательным хумансом метафор, города назвали так: Земля, Дватри и Верхний Осмияц. В каждом городе были рингвудитовые океаны. Но в каждом их было разное количество и качество. Разбитые рингвудиты, конечно, со временем восстанавливались, но все же в среднем городе установили запрет на поедание цельных. Температура, скорость течения и состав магмы тоже разнились. Отсюда и разные судьбы развития. Отсюда и войны. Каждый город получил жителей и правителей с разным опытом смирения, зато, именно в момент принятия раздел территорий в Магме приостановился. Он стал проявляться только в виде единичных эмиграций, что само по себе уже не несло глобального разрушения. А единичных, потому что массовые сдерживали уже опытные властители.

Три самых приятных, потому что заслуженных, города среди всех параллельных миров существовали индивидуальным, но повторимым бытом. Верхний Осмияц по истине инженерный город. Имморты-жители часто контактируют с поверхностью, усложняя существ и, вместе с этим, делая хуманс вкуснее и питательнее. Обилие труб, несущих сытные яства поперек круга, украшены сюжетами программирования существ наверху. На осмиевых проводах с простым хумансом вылеплены фантазии на тему будущего хумана по образу и подобию своему. Конечно, здесь прослеживается влияние опыта А7. Архимастеры из города Земля приплывали специально в такую даль, чтобы пофантазировать об облике хумана будущего. Кто-то слепило из неподатливого металла себя, кто-то попробовало соединить в единый организм всех существ поверхности, кто-то сделало огромных чудовищ с дюжиной щупалец на голове, заменив ими сенсо. Главный осмияц города OS76 выбрал лучшее произведение – полусферу с щупальцами, наполненными мышцами и как будто плывущей в магме за счет них. Такое существо непременно нужно создать! Но для начала было принято решение украсить этими медузами все вокруг. В качестве награждения JAD21 получило много архивной информации об обращении с металлом с большим и грубым ниобиевым ящиком. А жители города Земля получили заказ на украшение города. Дватрийцы тоже часто появлялись в верхнем кольце магмы. Они формировали новые чувства и эмоции, смешивая существующие и регулируя их силу. Затем продавали жителям минитрасляторы, подающие уникальную информацию. В городе самый вкусный хуманс, самая интересная архитектура и возможности.