Читать книгу: «Фантомы», страница 3
Лина растеклась довольной ухмылкой, облизывая губы.
Л: Мне кажется, именно в них ты себя и держал.
Л: У тебя все получается…
Рома прислал смайлик с двусмысленным выражением лица.
Л: Всегда держи себя в руках.
Л: Мне приятно было…
Л: Видеть тебя…
Лина с силой грохнула телефон на стол, тяжело дыша.
– Господи, женщина, прекращай! – приказала она себе вслух.
Телефон вибрировал. Ей казалось, вибрация расходится по всему ее телу. Ммм.
Р: Я постоянно хочу тебя…
Р: Видеть…
Она улыбалась уведомлениям, не открывая сообщения. Проговаривая телефону:
– Ну как же много всего хочу я!
Отвечать не стала, откладывая айфон.
– Ну все, хватит…хватит… – томно шептала она себе под нос, уговаривая себя и прикрывая глаза, – хватит…
Лина поглаживала себе руки, плечи, животик, грудь неспешными чувственными касаниями. По телу струилось возбуждение. Легкие стоны уже срывались с призывно распахнутых губ. Девушка нетерпеливо целовала нижнюю часть своей ладони, представляя, что целуется с ним. Разряды тока импульсами ударяли по внутренностям. По коже головы бежали мурашки. Она открыла сообщения. Открыла, только чтоб открыть аватарки и, выбрав полюбившуюся, еще усилить себе включение воображения. Вторая рука скользнула между ног, прижимая к телу ткань.
Тррр – противно звонил стационарный телефонный аппарат. Лина резко дернулась, будто ее окатили ведром ледяной воды. Взгляд сразу прояснился, просветлел, но и наполнился нестерпимой злостью, с коей она процедила сквозь зубы:
– Алло…
Говорила Ольга:
– Ангелина Павловна, у меня вопрос по Новикову. Я не знаю, как оформлять декрет мужчине. Можно зайду?
Ангелина удрученно вздохнула:
– Так же, Оля, так же.
– Так же не получается. Есть нюанс, – настаивала девушка, твердо уведомляя начальницу.
– О, господи… – ворчала Лина мимо трубки.
– Тебе Ира объяснит, – снова обращалась она к своей сотруднице.
– Так она первая убежала, на свиданку. У ней любовь там страстная. Так влюбился хахаль, хоть пропадай совсем.
– Любовь… – задумчиво вертела девушка ручку между пальцев, разглядывая ее, будто там ища подсказку, – Любовь – это хорошо. Истинное счастие испытывать это теплое солнечное взаимное чувство…Тогда другие объяснят.
– Да и все остальные ушли, – досадуя докладывала подчиненная, – времени-то! Рабочий день уже того.
– Так и ты иди уже тоже, Оля, будь добра! Иди давай домой.
– Ну выходные впереди, я уж хочу сегодня этого добить.
Лина устало потерла глаза, снова отставляя трубку ото рта:
– А что ж ты меня-то добиваешь?..
– Что? – звенел хрустально-звонкий Олин голос.
– Ничего, – сипло отвечала Лина.
– Так я зайду? Я отниму у вас только секундочку времени, не больше.
– Ладно, Оль, ладно, я сама к тебе сейчас выйду.
Она положила трубку и нехотя встала со стула, прощаясь со своими самыми сладкими секундочками.
Смеркалось. В домах напротив отражалось горячее оранжевое солнце, точно глянцевые фасады и окна полыхали огнем, вторя пожару Ангелининой души.
– Алло, – стукнув по наушнику, в которых играла музыка, произнесла она.
– Какая у тебя квартира? – в ее ушке раздался чарующе низкий баритон.
– 17, а что? – встревожилась она, приподнимаясь с кровати и бросая взгляд на свое отражение.
Ноги шикарны, но футболка… Раздался звонок в дверь. Казалось, оглушающе громкий и бесконечный.
– Ты что, здесь?!
Она вскочила и теперь всерьез рассматривала себя.
– А где же?..
– Рома, ты с ума сошел?!
– Ты не одна? – встревожился теперь он.
– Одна, но…
– Тогда открывай.
Он снова позвонил в дверь. Лина бросила трубку, откинула телефон и засуетилась, бегая по квартире, как горная козочка. В одной футболке его встречать нельзя. Выглядит, конечно, очень даже сексуально, но да слишком, пожалуй. Вся задница видна. Она скинула с себя одежду. Схватила пеньюар. Нет, ну это перебор! Полупрозрачный. Уж лучше футболку вернуть, она хоть весь верх закрывала. Лина распахнула одну створку шкафа. Платья? Другую – штаны?
Раздался настойчивый длительный звонок в дверь.
– Блять… – только и ответила на него Лина.
Зажужжал телефон на кровати.
– Да подожди ты, – злилась она.
Схватила из ванной мягкий велюровый халатик. Короткий, но хоть не прозрачный. Уже хорошо. Наспех запахнулась. Распустила волосы. Поглядела на себя придирчиво. Заломы от резинки. Чертыхнулась. Забрала волосы в хвост. Звенел звонок. Сердце ее бешено колотилось. Она снова чертыхнулась.
– Привет, – стояла она на пороге.
Он, по своему обыкновению, жадно оглядывал ее.
– Предупреждать же надо, – посетовала она с нервной хрипотцой.
– Я же говорил, что приеду.
Она увлекала его за собой в квартиру.
– Но я же не думала, что ты серьезно…
– Ты не рада?
Она закрыла за ним дверь, окинула мужчину взглядом. Вроде она была рада. Сознание говорило так. Но и тревога настойчиво звенела в ушах. В теле ощущалось жуткое напряжение и дубовость, будто она была из дерева, как Пиноккио.
– Я рада, – все-таки ответила она.
– Теперь можно обнять? – спросил он, но ответа дожидаться не стал.
Прильнул к ней. Лина сначала настороженно отреагировала всей своей дубовостью. Но его прикосновения растапливали ее словно сливочное масло на раскаленной сковороде. Незаметно для себя, она стала мягкой и податливой, как разгоряченный пластилин в искусных руках. Ее пальцы поползли по его широкой спине. Он положил ладонь ей на щеку и попытался поцеловать. Девушка невзначай повернула голову в сторону, не дав осуществиться задуманному.
– Тебе… – замямлила она неуверенно, высвобождаясь из объятий, – тебе сделать что-нибудь? Чай, кофе?
На лице его отразилось недовольство. Девушка проследовала на кухню.
– Кофе, – отозвался он из коридора.
Лина обратила внимание, что у кошки в миске закончился весь сухой корм и, присев на корточки, стала его насыпать. Нужно было отвлечься от него.
– О, у тебя кошка?
Она повернулась к нему. Не могла поднять голову и посмотреть на лицо. Перед носом был притягательный бугорок. Захотелось сейчас же содрать с него штаны и отсосать. Она стиснула зубы от напряжения. В глазах потемнело. Возбуждение давило сжатой пружиной и просилось на волю, как джин в многовековом заточении.
Так, спокойно. Кофе. Надо ему сделать кофе…
– Садись.
Лина проследовала к кофе-машине, неуклюже роняя детали капучинатора. В голове витал туман.
– А если ее напугать в этот момент? – любопытствовал Рома, наблюдая за кошкой, аппетитно хрустящей кормом.
Он резко ткнул пальцами зверьку в бока. Кошка подскочила и покосилась на него, как на идиота, не привыкшая к такому обращению. Мужчина смеялся.
– Оставь кошку в покое, будь добр, – попросила Лина неодобрительно и услышала вибрацию своего телефона в другой комнате.
– Алло, – говорила она уже в спальне, – привет, Олег. Да, все нормально. Отмечали сегодня юбилей шефа. Нет, на работе просто. Ну с некоторыми он дальше поехал куда-то. Я – нет. Я дома. Нет, немного шампанского так, чисто символически. Все спокойно у меня, кормлю кошку, никаких происшествий. Не завидуй, я сама до этого давно не пила. Хорошо, приедешь, устроим вечер с новозеландским совиньон блан. И французским кино.
Она звонко рассмеялась.
– Не буду! Не буду я твои ужасы смотреть. Я потом спать не смогу. Нет. Ты потом уедешь, а мне спать одной. Ладно. Да, давай. До завтра, милый. Я тоже. Хорошо.
И что в нем милого, в самом деле? Лина вздохнула, раскинувшись звездочкой на кровати. Вздохнула еще раз. Поплелась на кухню.
– Ром… – глядела она на него пристально, – знаешь…у меня капсулы закончились, кажется…
Он смотрел на нее выжидательно. Лина кусала губы.
– В общем…в общем, кофе не будет. Езжай домой, пожалуйста.
– Ангел мой… – проговаривал он ласково, подходя к ней, – мне до дома от тебя минимум полтора часа. Так сразу и выгонишь?
– Ром…
– Ты сама меня звала, – взывал он к ее совести, качая головой, как змей перед броском.
– Не звала. Я просила меня подвезти, потому что выпила.
Он ухмыльнулся:
– Ты думаешь, я ничего не вижу и не понимаю?
– Я думаю, ты видишь не все и понимаешь не все.
Некоторое время они гипнотизировали друг друга, молча играя в гляделки, противоборствуя обоюдно упертыми, строгими, серьезными, сосредоточенными взглядами. Воздух стал неприятно плотным, как крутой холодец.
Вдруг Рома резко прижал ее к стене, схватил за подбородок, настойчиво врываясь языком в ее рот. Она вывернулась, задышала жадно от скоропостижности, словно кислорода не хватало. Казалось, она вот-вот упадет в обморок. Глаза распахнулись шире возможного. Мужчина использовал запрещенные приемы. Он с усилием повернул к себе лицо девушки, снова захватнически проваливаясь сквозь ее губы. Язык его сделался жестким, как кинжал, настойчиво прорезающий себе путь в ее ротик. Возбуждение неслось по ней раскатистыми, устрашающе исполинскими волнами, словно во время шторма в океане на все 12 баллов по Бофорту, сокрушительно проглатывающими беспомощные корабли на своем пути. Губы горели. Язык жгло. Она схватила его тело, жадно впиваясь пальцами в спину, ногтями сквозь футболку. Они целовались дико, по-животному, небрежно вылизывая друг друга снизу вверх от подбородка до носа, затем горизонтально по губам. Вздрагивая, вжимаясь друг в друга еще сильнее, сцепляя языки в бешеном танце. Он сдернул халат с плеч, приспуская его и высвобождая грудь. Сжал ее жадно, но в то же время стараясь нежнее. Провел носом по коже, дразня. Она выгнулась ему навстречу. Из груди вырывались непослушные стоны. Он приблизился губами к соску, давая ей почувствовать свое жаркое дыхание. Тело ее потряхивала дрожь. Он легонько провел по соску большим пальцем. Она вздрогнула, выгнулась, запрокинула голову, простонала. Мужчина довольно улыбнулся, наслаждаясь яркими откликами ее тела. Она несдержанно давила ему на спину, прижимая к себе. Он лизнул сосочек, лизнул еще, лизнул другой, играясь и пальцами. Девушка заизвивалась по стене пойманной ящеркой. Ее сладкие стоны заполнили все пространство. Он властно схватил ее руку и положил на свой член. Она гладила его через одежду, то сжимая весь, то робко проходясь пальчиками по одной только головке. Стала стягивать с него штаны. Мужчина опустился вниз, занырнул к ней под юбку и стал работать языком, заставляя подкашиваться ее и без того ватные ноги. Она запустила пальцы в его густые темные волосы, прижимая к себе голову, и еще немного расставляя свои ножки, подавалась вперед, к нему, к его губам. Девушка то и дело вздрагивала от искр, сверкающих в ее теле яркими вспышками. Мужчина гладил ее ноги, бедра, животик.
– Поднимись… – выдыхала она тихо, – поднимись ко мне…
Он послушно поднялся и они влажно поцеловались.
– Трахни меня…я больше не могу…
Он тут же вставил ей свой член, рыча от возбуждения, и резво, нетерпеливо задвигался. Ее заводили его грубость, властность и напор. Мужчина принялся покусывать шею девушке, будто придушивая свою добычу.
– Без следов, только без следов… – просила Лина слабым голосом.
– Да, моя госпожа, – соглашался он на все, о чем она просила.
Он рывком развернул ее к стене, потянув на себя за бедра и шлепая по заднице. Она громко вскрикнула, выгибаясь и сползая по стене. Мужчина скинул с нее одежду и, любуясь, гладил ладонью по красивому изгибу ее спинки, по нежнейшей бархатистой коже. Руки его потряхивало от перевозбуждения. Он остановился в ней, чтоб не кончить так сразу, чтоб длить момент, ощущая сокращения ее мышц.
– Я чувствую тебя… – шептал он.
Его голос расходился по ней мурашками.
– А я тебя…
– У тебя такая нежная кожа…я и забыл…
Лина развернулась, добродушно улыбаясь и утаивая, что раньше кожа такой вовсе и не была. Это нынешний образ жизни – скрабы, дорогие масла для душа, уходовые крема для тела, обертывания, баня, регулярные поездки на море и к солнышку. Да и в питании обилие дорогих и качественных фруктов, овощей, ягод круглый год делали свое дело. Раньше, когда они с Ромой состояли в отношениях, ей и не снился такой уровень жизни. Казался непозволительной роскошью, недостижимым. А теперь стал ее нормой.
Она увлекала мужчину в спальню, нетерпеливо снимая его футболку. Повалила на кровать, залезла сверху и заездила щеками по его торсу, по волосам на груди, заездила всем телом по его телу, как давно мечтала, вздрагивая от соприкосновения своих сосков с его кожей.
– Хочу тебя всего целовать…
Она стала жадно облизывать его тело, впиваясь пальцами. Его шею, плечи, руки…целуя и покусывая.
– Это я хочу тебя всю целовать, – перевернул он ее, наваливаясь на девушку всем своим весом, также жадно, по-животному, облизывая все ее тело.
Его пальцы настырно провалились к ней в рот и она послушно посасывала их. Он вошел в нее, нависая над ней медведем. Ей нравилось чувствовать себя маленькой и беспомощной под ним. Он проталкивался вглубь, рыча от возбуждения. Каждая его фрикция пронизывала ее до макушки, заполняя до краев той страстью и похотью, что фонтанировали из него. И даже так она не могла насытиться им, а он ею.
– Моя, моя, моя… – шептал он ей рыком и неаккуратно лизал по губами и щекам диким зверем.
Слова его пронизывали еще глубже, чем член.
– Ты моя девочка…ты моя любимая… – говорил он и слегка придушивал ей хрупкую шейку, снова страстно целовал и снова произносил, – моя, моя, моя.
Тогда она начинала, как под гипнозом, соглашаться:
– Твоя, твоя, твоя.
Это, кажется, возбуждало ее сильнее всего остального. Это, кажется, было самой главной, самой тайной и непризнанной ее сексуальной фантазией – быть его.
Яркий оргазм взрывался в ее теле праздничным фейерверком, заставляя красиво извиваться под ним. Он ускорился и тоже кончил ей на животик, на грудь…
Девушка смотрела на свое тело заворожено. Возбуждало быть испачканной его спермой, чувствовать своей кожей ее теплую, липкую…как видимое доказательство, что она – его. Как видимое доказательство, что он к ней чувствует. Словно картина-откровение, нарисованная вместе. Запечатленная страсть, похоть, любовь и доверие его красками на ее холсте.
Утром Лина проснулась с сияющей улыбкой и уже немного возбужденная вчерашними событиями. Жаль, проснулась не в Роминых объятиях, ему пришлось уехать по своим обстоятельствам. Но все равно каждая клеточка ее организма была наполнена безусловным счастьем, как соты в улье сладким свежим ранним акациевым медом.
Первым делом она потянулась к телефону. Обычно он с утра уже что-нибудь писал, но сейчас было еще рано. Попозже напишет. Она открыла его аватарки, умилительно любуясь ими. Какой же красивый это мужчина…какой притягательный. Самый притягательный из всех миллиардов на Земле.
По телу бежала легкая дрожь от фантомных ощущений его поцелуев, прикосновений и секса с ним. Она чувствовала все снова почти наяву.
Нет, без него она и не жила. Никто и никогда не мог подарить ей столь же ярких эмоций, столь глубоких ощущений. Одно его легкое прикосновение пальцев уже лучше, чем все, что с ней когда-либо делали другие. Одно его жаркое дыхание. Один его вожделеющий взгляд, переворачивающий все ее нутро, тревожащий душу и заставляющий сердце биться чаще. И только так, с ним, она, наконец, чувствовала, что по-настоящему жива.
