Читать книгу: «Последний тигр», страница 4
Орис еще топтался на пороге забвения, но уже отчетливо слышал повторяющийся, глухой стук. От неожиданности он резко сел и чуть не ударился головой о низкий навес кровати. Раздраженно смахнул с лица паутину и вскочил на ноги. Сквозь узкое, мутное стекло окна в комнату падал лунный свет и Орис разглядел силуэт по ту сторону, похожий на птицу. Стук повторился, гость явно не собирался улетать, он взмахивал крыльями и бил клювом в стекло. Орис оглянулся на дверь, за которой топтались неутомимые герны, но тут же высмеял сам себя. С каких пор он боится голодных ворон? Окно находилось высоко под потолком, Орис направился к столу, спустил на пол таз с водой и кувшин, полотенце бросил на кровать и переставил стол к стене. Теперь дотянуться до окна не составило труда, а вот чтобы открыть его, пришлось попотеть. Дерево рамы сопротивлялось, упрямо спрашивая, а оно тебе надо? Орис не был уверен, что ему это надо, но упорно пытался открыть окно. Ворон терпеливо ждал, сидя на бортике нахохлившейся тенью и не издавая ни звука. Створка, наконец, поддалась и распахнулась, впустив в помещение сырой, влажный воздух. Стараясь не привлекать к себе внимание охраняющих его гернов, Орис тихо спустился со стола на пол. Ворон влетел в комнату и невозмутимо спикировал на стол.
Раздался треск, как будто сырые поленья в очаг бросили и ворон произнес:
– Аббат! Аббат!
Орис ахнул и отшатнулся.
– Что за… – выдохнул Орис.
– Аббат! Аббат! – повторил ворон.
За дверью послышались шаги, черная тень метнулась вверх и исчезла в ночи.
Думать было некогда, Орис натянул сапоги и распахнул дверь
6
Они не успели.
Герн, сжимая в руках поводья, кривил губы сильнее, чем обычно. Пелена ярости застилала ему глаза. Враг вновь оказался умнее и быстрее. Когда они покидали замок начался дождь и длинный шерстяной плащ герна отяжелел от воды. Их кони хрипели, выдыхая струи пара в прохладный, предрассветный воздух и пятились от монастырских ворот. Пахло мокрой кожей, потом, сырым дурманом Серебряного клёна, а над всем этим, висело облако кровавого смрада. Его ни с чем нельзя было перепутать, это был запах смерти. Орис поежился и выдохнул облачко пара.
Отряды подтягивались медленно, три десятка с севера и два с юга, они прочёсывали лес, но Орис знал, что они ничего не найдут. Слишком поздно. Зверь ушел. Возможно, даже на своих двоих.
Хлюпала и стонала земля, это приближался отряд Велиха. Створки тяжёлых, монастырских ворот разъехались. Герн поднял руку, призывая стражей следовать за ним. Въезжая во двор Орис уже знал, что увидит. Монахи стояли вдоль дорожки, как плачущие статуи, преклонив колени и воздев глаза и руки к густому, тёмному небу. Их губы монотонно шевелились, извергая заученные молитвы. Сотрясающие воздух слова таяли, уносясь с ветром. Серые плиты заливала кровь, багровые потёки, извиваясь, вели к дверям часовни. Колокола молчали. Герн спрыгнул с коня и, не оборачиваясь, направился в часовню. Дверь легко распахнулась от одного толчка. Орис тяжело спустившись из седла, последовал за ним. Разбитые в щепы скамьи, битое стекло витражей. От Образов Создателя, мозаики некогда украшавшей стены, остались одни осколки.
Мертвый Аббат Ольгерт был распростерт на алтаре в луже собственной крови, на белом мраморе виднелись следы когтей.
– Первым был градоначальник, Арнис Хельм, вторым мясник Ольф Наарих, третьим стал аббат Ольгерд. Вы всех их видели? – спросил Орис герна. На то, что осталось от аббата, он смотреть не мог и отвернулся, его тошнило.
Герн же напротив застыл перед алтарем, не сводя взгляда с изуродованного тела. Аббата словно вывернули наизнанку. Лицо герна горело, это было заметно даже в полумраке часовни.
– Мое Имя, Рейнор де Грид, – вдруг сказал владетель Осеи и коснулся висящей на запястье печати. – Клянусь Создателем, я выслежу эту тварь и убью ее.
– Если вы хотите призвать меня в свидетели вашей клятвы, то не стоит. Мы еще не разобрались в происходящем. Возможно, эта тварь ходит на двух ногах.
– Грамард, вы ведь собственными глазами его видели, эта тварь чуть вас не убила!
– Я видел зверя в лесу, и да, он напал на меня, но я не уверен, что эти убийства совершил он. Но похоже, кто-то очень хочет, чтобы мы так думали.
– И кто же по вашему мог такое сотворить, если не зверь?
– Не знаю, но выясню. Вы мне не ответили, предыдущие случаи выглядели так же?
– Да, – коротко ответил герн и пошел к выходу.
Орис напоследок еще раз огляделся и нахмурился. Было очень много крови, но никаких следов вокруг, ни человеческих, ни звериных, кроме тех, которые только что оставили они двое. Орис поискал глазами другой выход, но не нашел. Длань Создателя тянулась к нему из темноты, предлагая вечную благодать. Розовый мрамор, из которой была сделана скульптура, чуть светился. Орису казалось ладонь вот-вот сожмется и погасит маленький огонь, огонь чистоты, что горел в самом ее центре. Тяжелые подсвечники вдоль стен стояли пустые. Свечей не было, значит служб здесь не проводили. Орис поднял голову и посмотрел в высоту купола. Как и во всех церквях, построенных после Знамения, здесь были обязательные пять углов, пять пальцев Создателя. На витражах купола виднелись трещины, стеклянный небосвод со всеми святыми в любой момент мог рухнуть и Орис поторопился покинуть часовню. На крыльце на него навалилось промозглое, серое утро, вокруг уже стояли в ожидании монахи, они должны были забрать тело аббата, но прежде нужно было провести обряд очищения, а маги не торопились. Орис предупредил монахов об опасности обрушения свода и пошел искать своего чужого коня. Конь Велиха вернулся сам, а Осла так и не нашли, но надежды Орис не терял.
В конюшне было неспокойно, животные боялись, ржали, рвались с привязей и били копытами. Четверо были заведены в стойла, а Чужой привязан у входа. Мерина Рейнора де Грида видно не было, да и кто посмеет тронуть коня владетеля Осеи.
Орис погладил Чужого по бурой шее и поискал глазами ведро.
– Доброго вам утра, милсдарь, – послышался чей-то звонкий голос. Орис поднял глаза, туда, где из маленького окошка торчала рыжая голова. – Простите, воды нет!
– Как так? – спросил Орис.
– Колодец пересох!
Орис мотнул головой.
–Да быть не может!
Мальчишка-конюх пожал плечами.
– Звонари на реку поехали, привезут скоро.
Послышался топот копыт и голова мальчишки тут же исчезла. Орис оглянулся, к нему ехали Рейнор и Велих, лица у обоих были недовольные. В ворота монастыря как раз въезжала процессия, цветастые одеяния магов резко контрастировали с серостью утра. Следом во двор въехала наглухо закрытая, черная карета, а за ней всадники в белых одеяниях. Прибыла тяжелая артиллерия.
Владетель Осеи свое отношение к сурам не скрывал и кривился. Велих оставался невозмутим, как и прежде.
– Благородный дарь еще в состоянии сидеть в седле? – издевательски спросил Рейнор.
– Вполне, – ответил Орис, отвязал Чужого и не без труда, запрыгнул в седло, он старался сохранить лицо и не морщиться от боли.
– Нам стоит завершить начатое и навестить того юродивого, – подал голос молодой герн. Голос Велиха подобно его лицу, не выражал ничего лишнего, казалось ему скучно, но интуиция Ориса почему-то встала на дыбы.
Грамард кивнул и посмотрел на Рейнора, владетель выглядел взволнованным и все время оглядывался, черная карета не давала ему покоя.
– Отправляйтесь немедленно! – приказал де Грид. – Если понадобится, притащите этого болтуна в замок.
Распорядившись, владетель Осеи, развернул коня и поскакал к воротам, держась в стороне от цветастой процессии. У ворот его уже ждала личная охрана из восьми гернов. Рейнор возвращался обратно в замок и Орис ему не завидовал, наместник вряд ли будет рад новостям.
– Откуда ты узнал? – вдруг спросил герн и Орис не сразу понял о чем он спрашивает.
– Про аббата? – уточнил Велих.
– Птичка на хвосте принесла, – улыбнулся в ответ грамард. Интерес герна не был праздным, де Грид попросил его вызнать? Нет, владетель мог спросить его и сам, он не был похож на того, кто плетет сложную паутину интриг. Рейнор был истинным герном, тем самым, кому всегда найдется место на гравюре, гобелене или страницах романа. Именно таким должен быть тот, кто проливает кровь во Имя Создателя. В памяти тут же всплыла та самая Осея – молитва о прощении. «Всяк в реку крови входящий, да узри меня во враге своём и будь милостив, но беспощаден, именем моим. И прощу я все прегрешения твои, ибо исполняешь ты волю Мою»
7
Ехали молча. Впереди лежали зеленые покатые поля и распаханные монастырские угодья, мимо никуда не торопясь, текла низкая, бурая вода, унося нечистоты. Скоро лето, солнце станет ярче, заплачут горы, вода станет яростнее и чище. Вот бы лечь на берегу и смотреть, как бурный поток уносится вниз. Орис чувствовал усталость последних дней в каждой мышце и еле держался в седле. Над лесом поднималось солнце, тропа взбиралась на холм и Велих поехал медленнее, Орис догнал его и теперь ехал рядом. Грамард чувствовал, что сознание Велиха заковано в латы не менее крепкие, чем его широкоплечая фигура, и дело было уже не в опасениях показаться глупым. Орис нахмурился и выпрямился в седле, расправляя ущемленную гордость. Нет, милсдарь, кем бы ты ни был, а так дело не пойдет. Но тут дорожка в очередной раз круто свернула и пошла вширь. Наученные прошлым опытом, на этот раз они поехали другой дорогой. Впереди показались черные столбы, граница лесничества и высокая каменная башня с деревянным домиком. Во дворе, за плетеной оградой, топталась хилая лошадка, стояла покосившийся сарай и повозка, мимо расхаживали гордые, красные петухи, а над всем этим чадила труба.
А дрова то у тебя, Веридий, сырые, крыша сарая прохудилась, а чинить ее, ты и не думаешь.
Навстречу им выбежал босоногий, белобрысый мальчик, глянул и бросился обратно в дом. Чужой заволновался, пару раз вскинулся, и встал, настороженно переступая подкованными копытами.
На козырек соломенной крыши уже протекало солнце.
Скрипнула дверь, вышел хозяин, прикрывая сморщенное лицо ладонью. Орис всмотрелся в фигуру и узнал Веридия, хоть и не видел его своими глазами. Узнал и скривился. Мерзкий человек, трусливый. Признал высоких гостей и сгорбился, сжался. Вытер потные ладони о штаны и спрятал руки за спину, будто вор. Во всей его фигуре сквозила угодливость.
– Добро-добро, господари, мое почтение. Ясного вам утра. Воды или же чего еще желаете?
Велих остался молчалив и впервые отступил назад, пропуская Ориса. То ли герн был от природы совсем не любопытен, но по сторонам он совсем не смотрел и хорошо скрывал свои чувства, лишь единожды на его лице промелькнуло что-то похожее на отвращение. У Ориса не осталось сомнений –не впервые молодой герн посетил это гостеприимное место и уже успел насмотреться, сложить свое мнение о лесничем Веридии, а сейчас пытался почему-то скрыть это от грамарда.
Орис спешился, подтянул седло и направился к колодцу во дворе, не торопясь, впрочем, приветствовать хозяина, пусть успеет испугаться, напридумывать себе лишнего. Веридий, как и ожидал Орис, занервничал, губу закусил, головой закрутил. То на Велиха посмотрит, то на него сощурится. Орис улыбнулся, склонился над колодцем и потянул на себя цепь. Загромыхало ведро.
– Что же у тебя, добрый человек, и коня не напоить, – недовольным голосом заговорил почтенный дарь Ёльдер, вытаскивая пустое ведро. – Колодец то – сух, как каратова нора.
– Мений! – заорал Веридий. – А ну принеси-ка воды благородным дарям!
В доме завозились. Мальчишка скользнул черным ходом, с ведром в руках и бросился за ограду.
– Ручей у нас там, только там вода и осталась, – извиняющимся тоном заговорил Веридий. – А колодцы до самого монастыря пересыхают, вот уже как третье лето, не держит земля воду. Говорю я – проклятая земля.
Веридий сплюнул себе под ноги, но тут же спохватился и поклонился с извинениями:
– Прошу простить, господари, не сдержался. А Создателю – хвала, да снизойдет на нас милость его, да будут услышаны наши молитвы. И будет земля праведна.
– Так, значит, – Орис сложил руки на груди, – ты тот самый юродивый, что зверя видел? Уж не сам ли Создатель послал тебе видение? Как смеешь ты такое утверждать? Высечь бы тебя за твою болтовню!
Веридий аж с крыльца сбежал. Орис удержался и не попятился, хотя глаза лесничего сверкали гневом безумца.
– Видел! Создателем клянусь, да не стоять мне на этом месте, если вру! Огромный, полосатый! Монастырку перемахнул, будто ручеек!
Орис вгляделся в искаженное лицо, дрожащие руки, вслушался в голос старика и не услышал лжи, лишь искренняя уверенность, как колокол, гремела в его голосе святая вера. Но было в этой вере что-то…
– И где же это было? Сможешь показать, где видел то?
– Да вот прям здесь и видел! Где вы стоите! А еще у Столбов, под самою скалой, где река разбивается. Там один рукав на поля ложится, второй в лес уходит, как змея, что под камнями прячется. За старым мостом. Я с мельницы возвращался. Вечерело. Думал, сначала, конь чей заплутал, а потом этот на берег то вышел и повернулся ко мне, глаза как факелы. Зелень в них нечистая. Сам лохматый, рыжий в черную полоску. Я испугался и в лес. Бежал до самого дома, чуть не помер от страха.
– Рыжий в черную полоску, а глаза зеленые? – переспросил Орис.
– Да, господарь, сам видел. Огромный, как теленок.
«Раз полоска, два полоска, уши, лапы, хвост из воска…»
Вернулся с ручья мальчишка. Поставил перед Чужим ведро с водой и сказал:
– Я лес знаю, хотите отведу вас?
Веридий напрягся. Орис прищурился.
– Мальчик отведет, – уверенно сказал герн и посмотрел на Веридия, а потом перевел взгляд на босого в рваной рубахе. – Ты ведь знаешь, где старый мост?
Мальчишка охотно закивал и заулыбался:
– Отведу, господари, конечно, отведу!
Орис огляделся еще раз. Сарай покосился, колодец пересох, телега старая, лошадь не подкованная. Дом стоит и на реку смотрит, окна заколочены, ставни под гвоздями, внутри темень. Ограда плетеная, новая совсем, прутья сочатся соком. Молодое дерево после дождя дышит. Башня, что тянется вверх, мхом не заросла, камень белый, аж светится. Веридий выглядел жалко и трусливо, но о своих обязанностях помнил – столбы черные и промасленные. В случае опасности – вспыхнут, предупреждая, огонь встанет стеной, чтобы по обе стороны от реки видно было – Нечистый Хатт вернулся.
Так что же тебе помешало? Видеть – видел, испугался, но столбы не горели. Природная осторожность или сомнения? Пьян был? Панику наводить побоялся, струсил, ведь если померещилось, то, что потом делать? За такую ошибку могли не просто выгнать, а камнями забить. А на утро ты пошел в город, к градоначальнику: так, мол, и так, а тебя высмеяли и выставили. А еще через день градоначальник умер страшной смертью, и слухи было уже не остановить.
Орис вскочил в седло и крикнул мальчишке:
– Веди!
Тот схватил лапти, висевшие на жердях ограды, обулся и бросился за ворота.
Велих выехал первым, Орис последовал за ним. В лес их провожала тишина.
– Эй, босой, звать тебя как и лет сколько? – спросил грамард.
– Мений, господарь, одиннадцать мне!
– А мать твоя где? – спросил Орис и почувствовал, как от этого вопроса Велих вздрогнул.
Мальчишка ответил, привычка отвечать когда дари спрашивают была у него в крови.
– Захворала, отец отвез в Решань, в Травницкую к Святому Оронию.
Вот тебе и новости. Врет ведь, малец-то! Это и без всякого дара ясно, но дар почему то молчал. И кто бы мог спонсировать такую поездку? Не каждый дарь мог себе позволить лечиться у решанских врачей, а лесничий Веридий и подавно. Орис посмотрел на Велиха, тот помрачнел и сильно сжимал поводья. Чувствуя настроение хозяина, конь под ним тоже беспокоился.
– Герн Велих, – обратился Орис к спутнику. – А кто-нибудь взял на себя обязанность проверить слова лесничего Веридия? Следы на берегу искали?
– Третьего дня дождь шел, все размыло, да и река разливается день ото дня все шире. Искали, да не нашли, – ответил Велих и как то очень уж поспешно и стройно прозвучал его ответ, будто он ждал вопроса. – Кузнец Римус Гёльнер собрал ополченцев Сешаля, вдоль реки прошли до самого монастыря, а по ту сторону Монастырки Окраину леса цо-герны герцога Решанского стерегут еще с прошлого лета, когда разграбили столичного купца. Там все дороги под Дубовым Листом.
Здесь значит желудь, а там лист дубовый. Соседи.
Орис кивнул. Три поста проехали пока до Сешаля добирались, это он хорошо запомнил: патрули на дороге из Решани, как эти самые желуди разбросаны. А значило это, что зверь пришел из-за Верезовых гор, а иначе неоткуда ему было больше прийти. Но у Ориса все еще оставались сомнения.
Евгений из Ириона говорит в своем трактате о Разуме: человек не свободен от ошибок восприятия, человек часто сталкивается с иллюзиями и обманом, сознание способно видеть то, чего нет и потому наши чувства не могут считаться достоверной информацией. Мир, который нас окружает, требует иного способа познания.
Магический навет легко мог обмануть человеческие глаза и заставить Веридия увидеть зверя, там, где его не было, но ведь и он видел его, сломанные ребра и раны тому подтверждение. Мог ли и он стать жертвой магии? Если морок насылает кейру, то очень даже мог. Это версия казалась тверже других, но интуиция спорила с ней, хотя все выглядело логично. Может так лесная дева отпугивает людей от своих владений? Мир за последнее время расширился, отовсюду льется свет факелов и масляных ламп, леса вырубают под пахотные земли, скоро не останется места, где могли бы укрыться от людей иные создания.
Ребра все еще болели и Орис тяжело выдохнул. Чаю бы сейчас из травы моры, с мятой, как любит заваривать дед. Ароматного и крепкого.
Лес обступал запахами и тенями, солнце пробиралось сквозь кроны, но не доставало до земли. Тишина была плохая, не естественная. Листва замерла и все птицы разом сговорились не выдавать своего насеста, никто не шуршал в траве, даже ветер начал играть в прятки. Рука Велиха легла на рукоять.
Мальчик же напротив, шел легко, без оглядки и страха.
Орис вытер лоб ладонью, осенил себя символом стерегущего и выпрямился, пытаясь прогнать суеверный страх перед лесом.
Появился просвет, чаща резко кончилась у гранитного обрыва, над которым провис мост. На этот раз вздохнул Велих. Мосты им не давались.
Солнце раскаляло камни, переливался под его лучами водяной, розовый гранит. Когда то здесь были шахты, вся скала была прорезана тоннелями, глубокое ущелье еще помнило полноводный поток, гладкий отполированный камень и пороги, но теперь внизу бежал только тоненький ручеек, вода с трудом протискивалась меж камней, извиваясь по самому дну.
– Если идти вверх, выйдем к мельнице, – заговорил Велих. – Если вниз, то упремся в Излом, огромную скалу, будто разрубленную надвое топором, на скале руины замка, но там даже птицы теперь не живут. Когда то это была крепость короля Реймара Начертателя, который первый принял удар армии хаттов. Хроники рисуют многотысячную орду, спустившуюся с гор. Черные, покрытые шерстью, не знающие языка, рычащие дикари пришли, как тьма приходит ночью.
И впервые Орис почувствовал слабину в непробиваемой броне молодого герна. Герои! Подвиги! Слава! Вот чего хотел молодой герн.
Велих спрыгнул на землю и снял ножны с мечом.
– Возвращайся! – сказал герн мальчику и вложил поводья ему в руку. – И коней с собой уводи, дальше мы пешими пойдем.
Только после этого он оглянулся и посмотрел на Ориса. Тот еле заметно улыбнулся и тоже спешился. Кто ж спорит с гернами, жаждущими славы?
– А вы, как я посмотрю, уже все решили, – улыбнулся Орис и отдал поводья Мению. Чужой заупрямился, но получив морковку, смирно пошел за мальчиком. Внутренних противоречий Орис не ощутил, скорее наоборот, что–то упрямо вело его вперед, будто путь уже был заранее проложен.
Он словно конь, идет куда ведут, лишь бы за сладкой морковкой.
Лес по ту сторону был черный, корни торчали из песчаной земли, густая листва прятала узкую дорогу. Мост преодолели без проблем, веревки оказались крепкими, выбеленные доски скрипели под ногами, но выдержали. Они ступили под тяжелые кроны, закрывающие небо, Велих посмотрел по сторонам и спросил:
– Ну и в какую сторону изволит идти дарь Ёльдер? Или погадаем на смоле?
Как-то неуместно герн Велих даже улыбнулся и вдруг показался Орису легче, чем раньше. Вспомнилось, что перед ним ведь еще совсем мальчишка, чуть моложе, чем он сам.
– К крепости пойдем, – сказал Орис и Велих перестал улыбаться. Он смотрел на Ориса и видимо ждал, что тот передумает. – Если здесь и есть нечистая сила, то где ей еще селиться, как не в проклятом замке? – ответил грамард на вопросительный взгляд герна. – Или гернам не положено вступать на проклятые земли?
– Любой тьме навстречу во имя Создателя, – ответил Велих строчкой из клятвы гернов, развернулся и решительно пошел в чащу.
Орис тяжело вздохнул и пошел следом. Не складывалось у них с герном общение, они словно канат перетягивали. Кто первый в болото упадет, тому и мост ночью стеречь. А еще он подумал, что это глупость идти вот так в лес. У них с собой не было ни припасов, ни воды. Заблудятся – не выйдут. Но лес выпустил их как-то слишком легко, расступилась тяжелая тьма, кроны проредило солнце, выросли камни, заросшие мхом, а потом показалась ровная дорога. Как и все, что делали их предки, дорога была добротная, плиты ровно прилегали друг другу, в щель лезвие ножа бы не прошло. Все еще стояли верстовые столбы, на столбах располагались гладкие отполированные чаши. Когда то в них горел вечный огонь. Вверх по склону виднелась внешняя, первая стена с воротами. Самих ворот давно не было и петель не было, остались прорези в стене и желоба под ногами, будто ворота закрывались, как печная заслонка. Рва вокруг замка не было. Ведущая вверх широкая лестница кончалась прямо над обрывом. Из скалы торчали квадратные балки. Возможно, здесь был причал. Когда-то правый приток Монастырки разливался здесь столь широко, что по ней приходили корабли. Солнце освещало руины.
Орис поднялся по лестнице и осмотрелся: покатые склоны, лес и вершины гор. Если хетты пришли оттуда, то их было отлично видно с этой точки. Вглубь, к замку, будто вдавленному в скалу, вела дорога, такая же ровная и исчезала за второй стеной, где еще сохранись ворота.
