Читать книгу: «История бродяги. Неудачный эксперимент», страница 3
«Меня зовут Тихон, – начал я с очевидного. – в начале осени я приехал на побережье … отдыхать… а сейчас работаю в Ейске и живу там.»
«Я помню вас, – неожиданно отреагировал бомж. – вы угощали меня курицей и куском хлеба. А потом я видимо пробрался к вам в дом и уснул там, а когда проснулся, то испугался что вы обвините меня в воровстве и сбежал. Но я действительно не помню, как попал к вам в дом. И я ничего не брал у вас…»
Внезапно все встало на свои места и странные слова бродяги, сказанные мне на трассе, приобрели смысл. Странно только, что бомж запомнил только это. Я осторожно поинтересовался, пытаясь выведать остальное:
«А что еще ты помнишь? Где ты жил все это время? – вопрос был задан некорректно, и бродяга обратил на это внимание»
«Я нигде не живу, теперь у меня нет дома, а о чем еще я должен помнить? Я не совсем понял вас.»
Речь бродяги было грамотной, манеры приятными, и, несмотря на социальный статус, он вел себя вежливо и корректно. Я не стал рассказывать ему о своих экспериментах, в которых он принял непосредственное участие, а только уточнил: «Я хочу спросить, как ты понял, что я вернулся?»
Впервые за все время бродяга весело засмеялся, глядя на мое изумленное лицо:
«Я увидел дым из трубы. – просто ответил он и снова засмеялся. А потом хрипло закашлял, закрывая тощей ладонью рот»
Я порылся в сумке и вытащил оттуда пакет с таблетками, которые на всякий случай захватил с собой.
«Выпей это, – протянул я ему выбранное лекарство, – это ослабит кашель и уберет хрипоту. Пей!»
Видимо в моей интонации что- то изменилось для бродяги, потому что он испуганно отшатнулся от меня и упрямо помотал головой, крепко сжимая губы.
«Я беспокоюсь за тебя, – мягко сказал я, снова протягивая раскрытую ладонь. – это простые таблетки от кашля. В них нет ничего опасного. Я прошу тебя, не упрямься…»
Но ни мои дружеские жесты, ни моя теплая интонация не убедили упрямца помочь самому себе. Что-то пугало его при одном только упоминании о принятии таблеток. Я не стал настаивать, давая время ему привыкнуть ко мне.
В домике к тому времени совсем стало жарко и я стащил с себя куртку, в которой сидел все это время. Бродяга тоже потянулся к замку, но смутившись, снова опустил руку. Он продолжал носить мою зимнюю куртку, отданную ему на трассе, а вытертые джинсы совсем не спасали от холода.
«Хочешь помыться? – осенило меня. – я принесу воды.»
Не дожидаясь очередного отказа, я поднялся и с удивлением заметил, как отчаянно покраснел мой вонючий гость. Мне надоели его смущения, и я вышел за дверь. Когда я вернулся и поставил на печь ведро с водой, то снова в памяти всплыли мои эксперименты. Вероятно, воздействие препарата блокировало не только принятие решений, но и воспоминания, потому что бродяга продолжал смущенно ерзать на месте и прятать глаза. Когда вода нагрелась я демонстративно отвернулся к двери, давая возможность бродяге без помех привести себя в порядок. Он долго возился у меня за спиной, осторожно стаскивая одежду и наконец до меня донесся плеск воды. Бомж тщательно и на удивление аккуратно мылся, после чего попросил у меня какую-нибудь тряпку, прибраться за собой. Я не стал мешать ему возвращаться к цивилизованной жизни и даже протянул привезенную с собой бритву. Наконец, чистый и выбритый бомж повернулся ко мне и довольно улыбнулся, демонстрируя на удивление ровные белые зубы. Я не отрываясь смотрел на его улыбающуюся физиономию и снова в памяти возникла фотография друзей школьников, найденная в моей служебной квартире.
«Как тебя зовут? – не удержался я, решив узнать его имя вместе с фамилией»
«Вы знаете, – неожиданно ответил он. – вы окликали меня на трассе, хотя до этого я не представлялся вам. Откуда вы меня знаете?»
На этот очевидный вопрос я не успел придумать ответа и потерянно молчал, подбирая подходящие случаю фразы. Бродяга выжидательно рассматривал меня, с тревогой поглядывая на дверь.
«Я не знаю тебя, – медленно начал я, протягивая время. – я просто предположил. И угадал, представляешь?»
«Нет, – хрипло отозвался бродяга. – я не верю вам. Что вам от меня нужно, ответьте честно.»
Рассказывать о препарате не входило в мои планы, как и не было желания делиться о впечатлениях о новой служебной квартире и должности, но еще меньше желания было врать и изворачиваться перед несчастным бродягой. Поэтому я продолжал неловко молчать, с сожалением думая о том, что с трудом налаженный контакт сейчас рассыплется в пыль.
Наконец, я решил рассказать часть правды.
«Я недавно потерял работу, и мой сокурсник предложил мне должность руководителя в Ейске в одной фармацевтической компании. Судя по всему, это предприятие единственное в городе, занимающееся поставками лекарств. Он пообещал мне оклад и служебную квартиру. – Я заметил, как резко побледнел при моих словах бродяга. – В этой квартире я нашел школьный дневник, а в нем старую фотографию мальчишек подростков. Один из них был очень похож на тебя, и я подумал…»
«Покажите мне! – вдруг перебил меня бродяга. – пожалуйста, покажите!»
«Что тебе показать? – с удивлением спросил я, от неожиданности совсем переставая соображать»
«Фотографию. – почти прошептал бомж и неосознанно протянул ко мне руку»
Я глубоко вздохнул, как перед прыжком в ледяную воду и вытащил из сумки привезенный дневник и фото. Реакция бродяги удивила меня, хотя я и ожидал чего -то подобного. Он схватил дневник и осторожно перелистнул первую страницу. Потом так же аккуратно принялся листать дальше, пока наконец не дошел до упомянутой фотографии.
«Вот и все, что осталось от моей жизни, – доставая фото, едва слышно пробормотал он, а у меня от этих слов защемило сердце. – вы правы, я действительно Евгений Дергачев, только в этом больше нет никакого смысла…»
«Расскажи мне, – попросил я Женьку, – расскажи все, что случилось с тобой.»
«Мой приятель, тот толстяк с фотографии, взял дом в ипотеку, потом потерял работу и долго не платил, банк пригрозил выселением, поскольку дом до полного погашения принадлежал банку. У него только родился ребенок и кое как назанимав денег он принялся гасить долги. Оставалась совсем ничтожная сумма, тридцать тысяч, но никто не соглашался больше выручать его. Тогда он обратился ко мне. Моя зарплата в конторе, где я работал и где сейчас судя по всему работаете вы, была небольшая, но я пообещал помочь. Заняв в кассе недостающую сумму, я взял с него честное слово, что он вернет мне деньги до ревизии. У него в запасе оставался почти месяц. Он пообещал мне, но в последний момент отказался, сославшись на неотложные траты. Антон Кириллович, узнав о растрате, вызвал представителей закона, и те пригрозили мне судом, пообещав, что вместо тридцати тысяч, в деле будет фигурировать другая сумма. Потом приехал Антон Кириллович и насильно напоив какими -то таблетками, заставил подписать отказ от квартиры или что- то в этом роде. А чтобы я много не болтал, они подготовили еще какие -то документы, но я, когда понял, что мне грозит тюрьма, сбежал. А всему виной тридцать тысяч»
Бродяга выпалил это на одном дыхании, а когда его рассказ закончился, без сил опустился на пол и уткнув лицо в колени едва слышно всхлипнул.
«Тридцать тысяч долларов? – глупо переспросил я, не до конца понимая логику Антохиного поведения.
Но бродяга или не услышал моего вопроса или предпочел ничего не слышать. Печка давно прогорела и теперь домик постепенно остывал. Я разжег дрова заново и уставился на сидящего на полу Женьку. «Так глупо попасться на всем известную удочку! – сокрушенно думал я, качая головой. – В этой жизни каждый сам за себя и даже все вместе взятые родившиеся дети самых лучших друзей не стоят таких жертв.»
«Сколько времени ты так уже? – спросил я, просто чтобы не молчать»
«Долго – глухо прохрипел Женька. – я сбежал от бандитов и боюсь возвращаться в город. Наверняка они ищут меня…»
«Никто тебя не ищет, наивный идиот! – хотелось заорать мне, – никому нет никакого дела до наивного парня по глупости подарившему свое единственное жилище надутому индюку с амбициями!»
Но я ничего не сказал. Я поднял с пола бродягу и встряхнув его за плечи твердо сказал: «Ты поедешь со мной! И это не обсуждается!»
Глава 4.
Женька изумленно смотрел на меня, явно не понимая моего решения.
«Куда я поеду? – переспросил он. – у меня нет денег и документов, мне не продадут билет, потребуют паспорт. А пешком я не дойду…»
Я потрясенно слушал этого человека и искренне удивлялся тому, что на земле остались еще такие наивные люди. Впрочем, образ жизни наверняка наложил свои отпечатки на сознание несчастного бомжа.
«Пешком ты конечно не дойдешь! – усмехнулся я. – мы поедем на машине, а что касается документов, я помогу тебе их восстановить!»
«Зачем? – снова спросил Женька, с недоверием уставившись на меня»
Я опять не понял вопроса, но переспрашивать не стал. Вместо этого я запихал в сумку оставшиеся вещи и продукты и натянул куртку.
«Пойдем! – уверенно произнес я. – собирайся!»
Женька с трудом влез в мой внедорожник и замер, боясь пошевелиться. Он впервые не только сидел в салоне такого монстра, но и вообще первый раз видел это чудо техники. Я разогрел мотор и вырулил на трассу. Я безжалостно давил на газ, игнорируя знаки и правила. Меня гнала злость, возникшая к всемогущим придуркам, возомнившими себя богами на земле. Изредка косясь на притихшего Женьку, я гасил в себе порыв остановиться где -нибудь на трассе и накормить заморыша по -человечески.
«Сколько тебе лет, Женька? – спросил я, когда эмоции немного улеглись»
«Сорок, – усмехнулся он, а я от неожиданности наступил на тормоз»
Машину занесло на встречку, и только пустая трасса спасла нас от аварии. Кое как выровняв машину я изумленно переспросил:
«Сорок? Ты шутишь?»
«Не похоже? – снова усмехнулся бродяга. – никто никогда не давал мне моего возраста по причине невысокого роста. Но это правда… А тебе?»
«Мне тридцать шесть, – улыбнулся я, – в январе исполниться тридцать семь. Старый уже…»
«Ну если ты старый, тогда я какой? – внезапно развеселился бродяга. – помирать пора давно…»
«Нет! – резко ответил я. – прекрати эти темы, Женя. Не о том надо думать!»
Хотя, о чем надо думать, я так и не озвучил, поскольку не знал сам.
Моей первоначальной целью было вернуться в служебную квартиру, поселить там Женьку, а потом придумать, что делать дальше. Занятый своими размышлениями, я не сразу расслышал вибрирующий звук своего телефона.
«Тихон, дружище! – раздался в динамике голос моего нового руководителя и по совместительству доброго друга. – как бизнес?»
«Приветствую, Антоха! – отозвался я, наблюдая как рядом тревожно напрягся бомж. – нормально. Все происходит в срок и в должных объемах. Как у тебя?»
«Я вот что хотел тебе предложить, – по -деловому загудел Антон Кириллович. – сажай там вместо себя Эвтаназию Львовну, а сам прямо сейчас дуй в Москву. Есть очень заманчивое дельце для тебя! Хватит гнить в провинции, Тиша! Завтра с утра жду у себя!»
Не утруждая себя подробностями, Антоха сбросил вызов, а я тотчас набрал номер своей экономистки.
«Слушаю Вас, Тихон Филиппович, – почтительно откликнулась Эвеналия Львовна, помня о моих наставлениях»
Я вкратце описал ей новые обязанности и пообещав контролировать деятельность по телефону, дал отбой. В предложении Антохи я видел очередную веселую авантюру, упускать которую не входило в мои планы. Дельце, так дельце, думал я, давя на газ.
На всем протяжении телефонных переговоров со стороны моего пассажира не доносилось ни звука. Бомж замер в одной позе и кажется перестал дышать. От его временной оживленности не осталось и следа и на мои вопросы и фразы он перестал реагировать совершенно. Мне теперь не было необходимости возвращаться в Ейск. Все мои вещи были у меня с собой, и я решил не тратить попусту время, делая ненужные остановки. Перезагрузив навигатор, я продолжил движение по трассе и перестал обращать внимание на бродягу, думая о заманчивом предложении Антохи. Мне всегда нравилась его деловая хватка, а очередная затея вызвала во мне неподдельный интерес. Когда по обеим сторонам дороги замелькали густые посадки, а жилые дома исчезли совсем, Женька беспокойно заерзал на сиденье и глухо поинтересовался: «Куда вы меня везете?»
«Планы изменились, Женя, – холодно отреагировал я, – мы едем в Москву.»
«Но зачем- изумился бомж и выпрямился. Теперь его худая фигурка была натянута струной, и я не удивился бы, если бродяга выскочил бы из машины на полном ходу»
«Затем, что появилось новое дело, – сухо ответил я. Моя искренняя симпатия к бомжу, основанная на жалости, прошла, и я старался свести общение с ним к минимуму»
Мимо пролетали придорожные гостиницы и кафе, но именно сейчас я не был уверен в том, что бродяга не сбежит от меня при первой же возможности, поэтому делать остановки пока не стал. Мне не хотелось разговаривать с ним, я не испытывал желания взваливать на себя груз ответственности за незнакомого мне человека, но я чувствовал вину перед ним и как мог старался загладить ее. Я был убежден, что как только мы вернемся в столицу, все решится само собой. Я помогу бомжу с документами и сдам его в социальную службу. На этом моя миссия будет считаться выполненной. Так думал я, стараясь не смотреть в сторону своего пассажира.
Через десять часов непрерывного пути, я понял, что засыпаю. Вокруг стремительно темнело, а поездки ночами по зимним дорогам в полудреме редко заканчивались удачно, рисковать я не хотел, поэтому свернул на обочину.
«Я очень хочу спать, Женя, – признался я бродяге. – если не отдохну, то обязательно разобью машину, поэтому, будь добр, не сбегай никуда. Просто посиди рядом»
Бомж согласно кивнул, все так же не издавая никаких звуков, и уставился в лобовое стекло. Я вытянулся на сиденье и мгновенно заснул. Я мог не опасаться, что бомж ограбит меня, убьет и сбежит. Я неплохо разбирался в людях, а мое кратковременное общение с бродягой убедило меня в его прозрачной честности. Я проспал до самого рассвета и проснулся от холода. Салон совершенно остыл, а окна покрылись туманом. Я потянулся на сиденье, разминая затекшие конечности и в изумлении обнаружил, что бродяга сидит все так же уставившись в лобовое стекло, как восемь часов назад. Я в страхе толкнул его в плечо и к моему облегчению, он удивленно обернулся.
«Я думал, ты умер, – пробормотал я, усаживаясь на сиденье. – ты так и сидел всю ночь?»
«Так и сидел. – отозвался он. – тут гораздо теплее и удобнее, чем ночевать на голой земле. Все в порядке, не волнуйся…»
Я улыбнулся его словам и запустил двигатель.
До Москвы мы добрались без особых приключений, несколько раз останавливаясь в придорожных кафешках и отогреваясь горячим чаем. Бродяга решительно отказывался от любого предложенного угощения, хотя кипяток глотал стаканами. Один раз я умудрился развести в его стакане порошок от простуды, надеясь, что этот вкус ему хорошо знаком и не вызовет у него паники. Бродяга выпил без возражений и проспал остаток пути. На рассвете я остановился возле своего подъезда и с трудом растолкал разморенного бомжа.
«Вставай, Женя, приехали- проговорил я, вытаскивая из багажника вещи.
Бродяга неловко вылез на улицу и поежился от морозного утреннего воздуха. Я, не тратя время, потащил его в квартиру, где первым делом засунул под горячий душ. Бродяга долго и с наслаждением мылся, после чего аккуратно прибрал все за собой. От тепла, от исчезнувшего постоянного напряжения, Женька расслабился и свернувшись калачиком, уснул прямо на полу. Я не стал его будить только для того, чтобы предложить обычный диван. Пусть спит, где хочет, решил я и отправился в кухню, варить кофе. Пока я приходил в себя после дороги, мне снова позвонил Антоха.
«С приездом, бродяга! – поприветствовал он меня, а я недовольно поморщился, косясь на Женьку, все так же сопевшего на полу. – гостей ждешь?»
Я гостей не ждал, но раз Антоха задумал навестить меня ранним утром, отказываться было бесполезно.
«Заходи, – неосмотрительно пригласил я, тут же забыв о другом своем госте. – только не ори громко…»
«Понял, – отреагировал Антоха. – поднимаюсь как мышь…»
Антон действительно двигался как мышь, только мышь огромная, подкованная на все лапы, поскольку от его шагов вздрагивали стены.
Он в пределах собственной осторожности пробрался на кухню и присев к столу, привычно приступил к озвучиванию новых дел.
«Понимаешь, Тишка, – прогудел он, – меня зовут сотрудничать с компанией, занимающейся поставками медикаментов из-за рубежа, в частности, из Германии, Франции и Финляндии. Мне нужен помощник. Там сложного ничего, почти как в Ейске, только теперь вместо Эвтаназии Львовны, с тобой ежедневно будет разговаривать какой -нибудь Ганс Францевич. Выручай, Тиша, без тебя труба!»
На самом деле медвежья деловая хватка Антохи позволяла ему и одному тянуть весь этот воз медикаментов, но мне было приятно его участие. От денег никто отказываться не собирался, так в деловом мире было не принято, и я, естественно, согласился.
«Отлично, Тихон! – воскликнул Антон, совершенно забывая про мою просьбу быть беззвучным. От шума моя голова взорвалась болью, и я недовольно поморщился. От Антохи не укрылся мой жест и он, сбавив децибелы, участливо поинтересовался: «Устал? Трудная дорога?»
Я помотал головой и поинтересовался тоже, когда могу приступить к обязанностям. Антон пообещал сообщить мне об этом в ближайшее время и тяжело поднялся, собираясь уходить.
«Дела не ждут и сами не делаются.»– шепотом посетовал он и легонько похлопал меня по плечу. Проходя мимо гостиной, он на секунду остановился и уставился на моего гостя, спящего на полу.
«Веселая ночка? – снова поинтересовался он и тут же осекся. – когда ты успел, ты ж утром приехал, Тиша? Что за странные гости?»
Антохе не было знакомо чувство такта, и если бы он увидел в моей спальне очередную красавицу, то непременно бы принялся рассматривать бы и ее. А тут и вовсе стесняться не стал, бесцеремонно подошел к бродяге и с интересом наклонился над ним. Спустя мгновение добродушное выражение на его лице сменилось недоумением, которое в свою очередь уступило место неконтролируемой злобе.
«Кто это? – скрывая ярость, прошипел он, – где ты взял этого странного человека? Это твой друг?»
Я с любопытством наблюдал за изменениями, происходящими с Антохой, но сделал вид, что ничего не заметил, и равнодушно бросил:
«Это не мой друг, я не знаю, кто он, – усмехнулся я, глядя, как отпускает моего приятеля. – я подобрал его на трассе, и не успел познакомиться с ним»
«Зачем? – возвращая себе прежний облик рубахи парня, поинтересовался Антон, не отводя глаз от бродяги. – если ты решил заняться благотворительностью, незачем было тащиться за бомжами в такую глушь. Сходи на Павелецкий, их там до кучи!»
Сейчас Женька имел вполне обычный вид уставшего с дороги человека и ничем не напоминал бомжа. Его щетина была сбрита, а густые волосы аккуратно расчесаны. Я снова сделал вид, что не заметил Антохиной оговорки и пояснил: «Обычный парень, попросил добросить до столицы. Он сел в Тамбове, опоздал на автобус. Чего ты взъерошился, Антоха? Отоспится и уйдет.»
Приятель заметно выдохнул и легко улыбнулся.
«Ладно, извини, – пробормотал он извиняющимся тоном, – совсем заработался. Мне пора, жди моего звонка!»
С этими словами Антоха торопливо вышел на лестницу и загрохотал по ступенькам.
Я вернулся в гостиную и с удивлением увидел своего гостя сидящим на полу и совершенно ясными глазами рассматривающим вошедшего меня.
«Почему ты не сказал ему, что знаешь меня? – нейтрально спросил он»
«Тебя это обидело? – в свою очередь поинтересовался я. – нужно было представить вас друг другу?»
Бродяга помотал головой. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке, не зная, как себя вести в моей компании. Он слышал наш разговор и наверняка понял, что ненавистный ему Антон мой хороший друг, и я не собираюсь прекращать с ним общение из-за странного недоразумения в лице случайного бомжа. У меня рождалось к Жене множество вопросов, но я еще не придумал, в каком порядке стану задавать их несчастному бродяге. И стану ли задавать вообще. В конце концов, какое мне дело до их разборок? Про себя я решил откормить и подлечить Женьку и при первом удобном случае отправить восвояси. Ну может быть, с наступлением весны. Я не планировал всю жизнь нянчиться с ним. Есть масса социальных отделений, предприятий и структур, специализирующихся на подобных случаях. Бродягам даже подыскивают работу и жилье. Эти мысли промелькнули в голове и растворились без следа.
«Зачем ты привез меня сюда? – снова подал голос бомж. – что мне тут делать?»
На это справедливое замечание теперь я и сам не знал, что ответить. Тогда, на побережье я руководствовался влиянием минуты. Сейчас порыв прошел, и присутствие в моем доме бродяги вызывало недоумение. По жизни я пользовался основным правилом, которому никогда не изменял. Если проблема не имеет решений, значит это не моя проблема. Махнув рукой на сложные вопросы, я позвал бомжа завтракать. В этот раз он поел с большей охотой и даже помыл посуду.
«Чем ты занимаешься по жизни, когда не бомжуешь?– поинтересовался я, наливая нам чай. Общение с Антохой делало меня таким же бесцеремонным и бестактным. Но бродяга весело улыбнулся на мой выпад и легко ответил:
«Я учился на экономиста, а в той конторе занимался расчетами и начислениями. Больше ничего не умею, но считаю хорошо»
«Ты же занимал должность кассира, как я понял? – уточнил я»
«Формально да, – кивнул головой бомж, – просто зарплата кассира меньше, чем у экономиста и расчетчика. Но Антон любит все оптимизировать, и в мои обязанности входило высчитывать расходы и сводить баланс, иногда я начислял зарплату сотрудникам, а это уже обязанности бухгалтера. Тебе повезло, что ты его друг. Тебе он наверно не станет сыпать задания, не входящие в твою компетенцию.»
Мне была знакома позиция Антохи в этих вопросах, но я никогда не задумывался о ее правомерности и порядочности, находясь с ним по одну сторону баррикад. Я всегда считал это деловой хваткой и даже восхищался Антохиной расчетливостью. Однако теперь я увидел изнанку этой расчетливости, и она мне не слишком понравилась.
На следующий день Антон пригласил меня в кабинет, знакомится с новым персоналом. Тут сотрудников было гораздо больше, чем в захудалом Ейске, но не все из присутствующих входили в разряд моих подчиненных. Мне отводился отдел с пятью сотрудниками, чью работу я был призван контролировать. Когда планерка, или как пафосно обзывал его продвинутый Антоха, брифинг, завершился и все разбрелись по рабочим кабинетам, приятель жестом пригласил меня присесть.
«Как там твой гость? – с ходу поинтересовался он, едва я опустился в кресло. – отоспался?»
«Конечно, – легко согласился я.– Что за интерес к незнакомым лицам, Антон? Это же не деловой партнер и даже не сотрудник, чего ты так заволновался?»
Говоря это, я ожидаемо заметил, как напряглось толстое Антохино лицо. Весь его вид выдавал явное смятение и мне это показалось неестественным. Это выглядело приблизительно так же, как веселый телохранитель, приветливая уборщица, ласковая вахтерша. Словом, более несовместимых вещей мне до этого выглядеть не приходилось.
«Он рассказал тебе, откуда он? – пропуская мои вопросы мимо ушей, снова поинтересовался Антон. – чем занимается, где работает?»
«Вкратце, – согласился я, – сказал, что имеет экономическое образование, а про место жительства молчит. Да я и не спрашиваю»
Антон Кириллович в волнении поднялся с кресла и принялся нарезать круги по кабинету. Наконец, завершая очередной виток, он остановился и внимательно уставился на меня, что -то обдумывая.
«Послушай, приятель, – вдруг заговорил Антоха проникновенным голосом. – ты не боишься селить у себя незнакомцев? Кто знает, что творится в голове у этого проходимца. Гони его, во имя моего спокойствия!»
Я не успел уточнить, какое отношение мой гость имеет к Антохиному спокойствию, потому что услышал совсем невероятное:
«Я беспокоюсь о твоем благополучии- пафосно изрек мой друг и замолчал, выдерживая мхатовскую паузу»
Постепенно до меня стал доходить истинный смысл Антохиных выступлений. Ни о каком моем благополучии он не беспокоился. Его компания выходила на международный уровень, где крутятся совсем другие суммы, открываются другие возможности, однако и требования к партнерам значительно ужесточаются. Стоит появиться маленькой, незначительной тени на биографии руководителя концерна, международные компаньоны тут же разорвут все договора. Я читал договор и отметил про себя данный пункт. В Европе все помешаны на толерантности, правозащищенности и гуманности, а Антохин поступок в отношении сотрудника компании никак нельзя было назвать гуманным. В бандитской провинции возможно он до сих пор ходит в героях, а европейцы смотрят на такие вещи по- другому. Если бы сейчас Антон Кириллович вернул Женьке прежний статус и осыпал бы почестями, эта история все равно рано или поздно всплыла бы на поверхность и утопила бы добродушного Антоху в волнах дерьма. К тому же я хорошо знал своего приятеля. Кроме бульдожьей хватки бизнесмена, он обладал непомерной жадностью, и даже под угрозой разоблачения не пошел бы на такие жертвы. Скорее всего, он нанял бы армию адвокатов и отстреливался бы до последнего патрона.
Вернувшись домой, я ничего не стал рассказывать Женьке о нашем разговоре сАнтохой. Тем более упоминать о своих собственных соображениях. Бомж сидел на полу и потерянно рассматривал стену перед собой. Проведя весь вечер в этом занятии, он неожиданно поднялся и подойдя ко мне, невнятно попросил: «Отвези меня обратно, Тихон. Я мешаю тебе и создаю неудобства. Я хочу домой!»
У тебя его нет, идиот, мысленно проорал я ему, а вслух сказал: «Я получил новую должность и не могу по любому поводу покидать надолго рабочее место, Женя. И ты мне не мешаешь. С чего ты это взял?»
«Я не игрушка, Тихон, – произнес бродяга едва слышно, но твердо. – я живой человек. Не стоило было вообще затевать это. Просто отпусти меня, в этом случае.»
«И куда ты пойдешь? – раздраженно поинтересовался я.– ночевать под мостом? Если ты снова окажешься на улице, но точно долго не протянешь. Подожди до весны.»
«Что будет весной? – бормотнул бродяга, подаваясь ко мне всем телом. – и потом…»
Бомж явно что-то хотел сказать мне, несомненно важное, но в последний момент передумал и, блеснувшие на мгновение, глаза вновь погасли.
Мне была понятна его растерянность. Я на секунду представил, что мог чувствовать этот человек, находясь за тысячу километров от родных краев, пусть и не имея там своего жилища. Внезапно мне стало жалко несчастного бродягу, и я как можно мягче произнес, вкладывая в интонацию всю уверенность, какую мог отыскать у себя:
«Все будет хорошо, Женя. Я знаю, что говорю!»
Бродяга не поверил мне, но отошел в сторону и снова опустился на пол, замерев посередине комнаты в знакомой неподвижной позе. Ближе к полуночи в дверь квартиры позвонили. Ко мне часто наведывались приятели, совершенно игнорируя позднее время, поэтому я не слишком удивился, увидев на пороге своих бывших сокурсников, с которыми мы поддерживали дружеские отношения уже больше десяти лет. Они довольно бесцеремонно ввалились в квартиру, внося в уютную тишину разноголосый шум и в первую минуту мне показалось, что их пришло два десятка. На самом деле их было всего трое и все они занимали солидные должности в разных учреждениях столицы. Увидев моего гостя, они шумно поприветствовали его и тактично включили в свою беседу, которая не несла в себе никакой смысловой нагрузки и была по сути пьяном бредом. Женя охотно поддержал разговор, оказавшись весьма остроумным собеседником, чем привел моих приятелей в полный восторг. Они то и дело наливали ему то коньяк, то вискарь, но неизменно натыкались на вежливый отказ.
«Тихон! – с наигранным возмущением проорал наконец один из пришедших, устав навязывать бродяге алкоголь. – что за приятеля ты себе завел? Он тоскливый и скучный, как викторианская дева! На кой черт он тебе сдался?!»
Второй мой поздний гость, к этому времени изрядно накидавшийся спиртным, тут же продолжил эту мысль, озвучивая самые нелепые и пошлые предположения относительно бродяги. Сначала я смеялся над их шутками и сам выдвигал похожую пошлятину, но заметив, как странно меняется выражение лица бродяги, прикрикнул: «Хорош, мужики! – осадил я не в меру разошедшихся приятелей. – пошутили и будет.»
Они послушно замолчали и разом забыв про безответного бомжа переключились на другие темы.
«Слышал, ты у Антохи работаешь? – вдруг став серьезным, спросил один. – в гору пошел? Надо будет позвонить ему, выразить почтение…»
В словах моего приятеля звучал откровенный сарказм, поскольку он сам вероятно думал занять мое место. После этого упоминания беседа
сошла на нет, и все гости начали собираться по домам.
«Пойдем с нами, приятель, подвезем тебя до дома! – обратился к Женьке один из них. Женька заметно побледнел и что- то невнятно пробормотал, отступая вглубь гостиной.
«Он останется до утра! – пьяно хохотнул другой и весело подмигнул мне, после чего, гогочущая толпа скрылась за дверью. Женька поднял на меня потухшие глаза, и я едва расслышал его «я пойду…», когда он направился к двери. Я в два прыжка оказался рядом и развернув к себе его тощее тельце, отчетливо произнес:
«Прекращай реагировать на пьяных идиотов! Мало ли что они наговорили под газом! Ты совсем дебил?! На дворе глухая ночь, а на термометре минус десять. Хочешь сдохнуть под забором, как собака?!»
Почему -то упоминание о собаке вернуло Женьке здравый смысл, и он устало прислонился спиной к косяку двери, а я подумал о том, что для него нужно срочно отыскать какое-нибудь занятие, пусть чувствует себя нужным и полезным.
Кое как прибрав разбросанные тарелки и стаканы, я сгрузил все в мойку и отправился спать.
Утро следующего дня встретило меня головной болью и полным нежеланием покидать теплую квартиру. Я со скрипом поднялся и натянув свежую одежду, поплелся к двери. Бомж уже проснулся и перемыл всю посуду, а теперь готовил нам завтрак. От вида еды меня откровенно мутило, но я не желая обидеть старательного гостя, послушно съел все предложенное, оказавшееся на удивление вкусным и отправился в офис. Едва я появился в поле зрения начальника, как тот без предисловий огорошил меня вопросом: «Ты ведь химик, Тихон? И весьма неплохой, так?»
Я кивнул, думая, что мне предстоит протестировать на состав некоторые лекарства. Однако следующая фраза Антона вызвала во мне тревогу.
«Ты здорово разбираешься в нюансах составления разных препаратов? – продолжал забрасывать меня вопросами неугомонный приятель»
