Читать книгу: «Сломленные крылья души», страница 12

Глава 25

Тревога – это проценты, которые мы авансом платим нашим неприятностям.

Уильям Индж

Pov: Арсения

В постели я проснулась одна, кровать была прохладной, значит, Богдан ушел давно. Он не оставил ни записки, ничего, что бы объяснило его уход, но шлейф его аромата по-прежнему был рядом со мной. Я уткнулась носом в его подушку и глубоко вдохнула. Солнце стояло уже высоко, когда я решилась подняться и найти хоть кого-нибудь. По пути мне посчастливилось встретить Кира, он указал мне на дверь, где ночевала Рони.

Я на цыпочках пробралась к широкой кровати и с грохотом плюхнулась на нее. Девушка лишь со стоном перекатилась на другую сторону. Это похмельное тело совсем не хотело вставать, а мне было слишком скучно. Подруга лениво зевала, терла свои глаза – они даже покраснели, и что-то невнятное бурчала при любых моих попытках ее защекотать. Кир где-то болтался по дому, изредка заглядывая к нам, чтобы принести воды. Мое похмелье прошло гладко, я практически его не ощущала, лишь иногда сухость во рту напоминала мне о том, что я вчера слегка перебрала.

Меня распирало от чувства нежности и радости после этой ночи. Энергия била через край, буквально лезла изо всех дыр. Я еще не успела поговорить с Рони о случившемся, даже не хотела, мне было необходимо сохранить некую интимность случившемуся. Это только мои чувства, мои яркие воспоминания, которые просто необходимо было запереть под амбарным замком, там, где смогу найти их только я. Мне прекрасно известно, что подруга обидится, возможно, начнет дуться, но, в конце концов, дружба возьмет свое и все опять наладится.

– Девчонки, кто первый из вас доберется до кухни, тот получит кусок вкусного шоколадного торта. Между прочим, испекли его совсем недавно, – желудок радостно воскликнул недовольным урчанием, и я уже приготовилась бежать, сбивая с пути Кирилла, тем временем Рони сонным голосом что-то промычала, затем достаточно быстро сползла с кровати и понеслась в сторону двери.

У нас с Киром глаза на лоб полезли. Мы переглянулись, а потом заржали так, что в животе покалывало. Я побоялась слишком резво бежать навстречу сладостям, потихоньку спустилась вниз по лестнице, рассматривая незамысловатый узор на стенах, потом плутала по коттеджу в поисках хоть какого-то намека на кухню. Вчерашний вечер, что касается вечеринки, смутно всплывал на задворках памяти. Зато я отчетливо помню раннее утро, когда внезапно пошел снег, до сих пор помню его вкус на языке. И тот поцелуй.

Я слишком увлеклась воспоминаниями, одна картинка сменяла другую, и так раз за разом, пока я едва ли не угодила в стену.

– Осторожнее, дорогая. Если ты будешь постоянно летать в облаках, то мне придется водить тебя за ручку, чтобы ты не ушиблась, – ловкие и крепкие руки подхватили меня за талию, привлекая к широкой груди.

– Куда уходил?

– Нужно было кое-что решить, но сейчас я полностью в твоем распоряжении. Выспалась?

Богдан подхватил локон моих волос, заправил его за ухо и улыбнулся одним уголком губ. Такая легкая улыбка пробуждала во мне нечто, хотелось мурлыкать, как кошка.

Я улыбнулась в ответ и сделала шаг в сторону кухни:

– Выспалась, но не совсем. Каким парфюмом ты пользуешься, что твоя подушка до сих пор пахнет тобой? Это же несправедливо! Сколько ароматов я не перепробовала, никакие не держались столько же долго!

– Надо же, не думал, что все так плохо. На самом деле обычным, никакого волшебства. Брызгаю на себя раз в два дня, может раз в день, и вуаля, благоухаю. У меня встречный вопрос, мой аромат привлекает тебя больше меня самого?

– Не неси чушь, я рада, что ты вернулся, – я сложила руки на груди, совершенно позабыв, что спала в его футболке.

– А я-то как рад!

Богдан сделал один огромный шаг в мою сторону, взгромоздил меня на свое плечо и потащил обратно к лестнице.

Мне лишь оставалось колотить его по спине с криками о том, чтобы опустил меня на пол:

– Эй, верни меня обратно! Я не шучу, я умею кусаться, очень больно, – пришлось блефовать, но его не проймешь, он уверенно, слегка пошатываясь, поднимался по ступеням огромной лестницы. Тогда я постаралась применить тактику ребенка, захныкала, даже носом шмыгнула пару раз для большей правдивости. – Если ты сейчас меня не отпустишь, то Рони съест свежий шоколадный торт без меня! А я хочу сладкого!

– Не беспокойся, будет тебе шоколадный торт, даже два, но чуть позже.

Парень игриво шлепнул меня по попе, легонько погладил и откашлялся, будто сдерживая смешок. Я лишь громко вздохнула и повисла на нем, придерживая за низ черной футболки, чтобы вдруг не свалиться.

***

Дни пролетали один за другим, мне с трудом удавалось запоминать какой сегодня день недели, не говоря уже о числах. В последнее время, после той вечеринки в коттедже Кирилла, все немного изменилось. Прошло, пожалуй, несколько месяцев, моя жизнь приобрела некие краски, наконец-то я могла вдохнуть полной грудью и сказать, что счастлива.

Я по-прежнему работала по ночам в Night Moths. Мне нравилось делать успехи в танцах, каждый день был чем-то особенным – в голове крутились сотни идей для выступлений и костюмов. Такой вдохновленной я почувствовала себя впервые, Учеба продолжалась – все пошло куда лучше, мне удалось сдать все долги, зачеты и прочее, чтобы меня наконец-то объявили в списке учеников, которые допущены к единому государственному экзамену.

Антон решил остаться в городе до моего выпускного, ссылаясь на работу в компании отца. На самом деле я знала, что ему просто не хочется оставлять меня одну, несмотря на то, что в моей жизни появился Богдан. Милена с Софи улетели в Штаты, ей нужно было вернуться на работу. Та женщина, чья визитка до сих пор лежала на столешнице в моей кухне, больше не появлялась, возможно, она давно уехала из города. Иногда у меня что-то заклинивало в голове, и мне хотелось набрать ее номер, узнать, правда ли то, что она мне рассказала. Но что-то каждый раз меня останавливало, я откладывала телефон в сторону и старалась забыть о ней. После таких порывов я долго размышляла, насколько вероятно то, что мать всю мою сознательную жизнь врала мне. Ведь, по сути, я ее даже не знаю, она скрыла свое настоящее имя, скрыла и то, что у нее есть родители. И отец об этом прекрасно знал. Никто из них не собирался мне рассказать всю правду, они предпочли молчать. Однако любовь к ним перекрывала все это, отодвигая на задний план так далеко, что я просто забывала об этом. Не хотелось осознавать, что прожила свои восемнадцать лет во лжи, мне просто нужно было верить, что они любили меня, несмотря на сложившуюся ситуацию.

После легкого учебного дня, я валялась на своей кровати в обнимку с Шоколадкой и слушала музыку. Бабуля заскочила в гости к нам сегодня утром, чтобы оставить вкусный пирог с мясом и мои любимые шоколадные печенья. Вместе с Антоном мы поглотили все в один присест. Позже к нам присоединился Богдан, он отвез меня на занятия и попросил позвонить, как закончу, чтобы забрать. Меня радовало, что последнее время мы стали проводить больше времени вместе. Но есть неприятное чувство тревоги, будто он пытается всегда быть рядом, если что-нибудь вдруг случиться. От навязчивых мыслей меня спасали танцы в клубе. Я так влилась в свой рабочий коллектив, что у нас появилась парочка шуточек, о которых имела представление только команда ночного клуба. С девчонками мы постоянно выбирались в город за покупками или же просто посидеть в каком-нибудь кафе, и выпить парочку чашек кофе.

Время медленно, но верно передвигалось к девяти вечера, а это означало, что я должна собраться в Night Moths. Антона не было дома, он смотался в какой-то ресторан, на встречу со старыми друзьями. Поэтому мне пришлось прямо перед выходом хорошенько поиграть в прятки с ключами от входной двери.

Удача оказалась на моей стороне. Сразу же после звонка, я накинула на плечо сумку со сменной одеждой и щелкнула ключом, открывая дверь. На пороге стоял он, во всей своей мужской красоте. Волосы в легком беспорядке из-за ветра, руки засунуты в карманы черных брюк, сегодня он надел белую обтягивающую футболку. Я оглядела его с головы до ног, останавливаясь на глазах. Но встретилась лишь со своим отражением в черных солнцезащитных очках. Богдан ослепительно улыбнулся, сдвигая их кверху.

– Уже готова, я польщен твоей заботой о моих нервах, – он посмотрел на мои губы и снова вернулся к глазам, ожидая реакции.

– К чему этот сарказм, ты ни разу не ждал меня больше десяти минут, так что прекращай так улыбаться, – я закрыла за собой дверь. Минуя преграду в виде своего молодого человека, прошлепала к его машине.

– Ты не воспринимаешь мои шутки, как нечто смешное, я могу и обидеться, – он театрально приложил руку к сердцу, сгибая ноги в коленях, будто падает.

– Актер погорелого театра, может, ты откроешь машину, и мы поедем? Или я могу прогуляться пешком, все равно погода хорошая. У меня смена скоро начинается, поэтому шевели своими быстрее ногами.

– Ты какая-то нервная.

Я не ответила. Не могу понять, в чем причина резкого перепада настроения. Мне стало как-то неспокойно. Богдан нажал кнопку на брелоке. Я распахнула переднюю дверцу и плюхнулась на сидение, позабыв придержать юбку. Ткань немного задралась и собралась намного выше положенного. Парень сел следом за мной. Довольно хмыкнул, завел мотор, и мы поехали. Всю дорогу до клуба его широкая ладонь лежала на моей ноге. Длинные пальцы перемещались взад-вперед, поглаживая гладкую кожу. Я похвалила сама себя, что не поленилась и побрила ноги в душе.

– Так и будешь молчать?

– Прости, не знаю, что со мной. Почему-то чувствую себя беспокойно. Даже не знаю, что могло так подействовать.

Мы почти подъехали, неоновая вывеска клуба ярко горела над входом. Неподалеку, в стороне, курил Андрей – один из охранников.

– Слушай, я не обижаюсь, правда, все хорошо. Но пообещай мне, что будешь всегда говорить, если такое случиться еще раз. Ты же знаешь, что можешь мне верить. Я всегда тебя выслушаю и постараюсь развеять эти неприятные чувства, просто скажи мне о том, что тебя тревожит.

Я искренне улыбнулась. Сердце тихонько екнуло, стало немного легче, но общее чувство опасения не покинуло меня насовсем.

– Спасибо, я знаю, – я перегнулась через коробку переключения передач и быстренько чмокнула Богдана в губы.

– Я буду в клубе, когда будет твой выход, – парень притянул меня к себе, почти усаживая на колени, но я хитро улыбнулась и выскользнула из машины.

День на удивление оказался очень теплым. Плюс восемнадцать ощущалось почти жарко, я даже не стала заморачиваться – надела легкую юбку солнце в цветочек, белый топ на бретелях и черную кожаную куртку. На вечер взяла джинсы и кофту с длинным рукавом, чтобы точно не замерзнуть. Теплые порывы ветра подхватывали легкую ткань. Мне пришлось придерживать подол юбки.

Андрей с улыбкой кивнул мне в знак приветствия, махнул рукой Богдану за моей спиной и пропустил меня внутрь.

Я немного занервничала прямо перед своим выходом. Сегодня меня красили девчонки. Юля – эффектная брюнетка с длинными ногами и карими глазами, возилась с моими волосами, а Катя – невысокая, но чересчур юркая и яркая девчонка со слегка выгоревшими на солнце волосами, укладывала гелем брови, рисовала стрелки и завивала мои и без того длинные ресницы.

В этот раз я танцевала в паре с Анной. Она новенькая, ее взяли почти через месяц после моего дебюта на сцене Night Moths. Девушка оказалась очень милой, было приятно ходить с ней на репетиции и обсуждать концепцию нашего совместного номера. Парни пищали от восторга, когда мы впервые станцевали его прилюдно. Бармен Стас аплодировал стоя, даже признался, что подкинул нам бы пару сотен, чтобы мы опять станцевали, только у него дома. Анна раскраснелась от такого предложения, а я лишь прыснула со смеху и попросила закатить его губешку подальше.

– Слушай, не распускай много слюней сегодня, а то всех девчонок из клуба распугаешь, – проговорила я, когда проходила мимо барной стойки.

– Тебя же это не пугает, почему должно пугать других?

Стас оперся локтями о столешницу.

– Не забывай, у меня есть, кому по мне слюни пускать, а ты, товарищ, на место этого человека не умещаешься, – саркастично подметила я, слегка похлопав его по плечу.

– Это был намек, что я слишком переусердствовал, пока ходил в качалку? Или что похуже?

– Ох, что-то даже не знаю, – крикнула я, по пути захватив бутылочку с минеральной водой.

– Романова, ты когда-нибудь нарвешься и отхватишь у меня леща по заднице.

– Мечтай.

Анну немного трясло. Она сильно нервничала, ведь работа в паре невероятно трудна.

– Анна, успокойся, это всего лишь выступление. Всего лишь танец. Вспомни, как ты учила стихотворение, а потом рассказывала его перед всем классом, уставившись в одну точку, чтобы не забыть ни строчки. Здесь работает тот же принцип. Просто попробуй сфокусироваться на каком-нибудь человеке, желательно знакомом, и вперед. Поверь, у тебя все получится, я помню, когда волновалась в первый свой раз, конечно, меня не так сильно трясло, – я усмехнулась, толкнув девушку в плечо, чтобы слегка разрядить взволнованную обстановку. Я никогда не умела утешать людей, но старалась сделать все качественно, насколько это вообще возможно.

– Спасибо тебе, – Анна крепко обняла меня за шею своими вспотевшими ладонями. Я обняла девушку в ответ и тяжело вздохнула. Чувство беспокойства по-прежнему не покидало меня. Сердце билось ровно, пульс был в норме, а такое ощущение, что на груди что-то тяжелое.

Набрав в грудь побольше воздуха и хорошенько выпустив его наружу, я напялила свою черную шляпку для выступления, и широко улыбнулась своей напарнице.

– Нам пора, не забудь свои перчатки.

Анна еще раз поблагодарила меня за поддержку, натянула черные бархатные перчатки, и мы отправились за занавес.

Наш номер не успел закончиться тихо и плавно, как ожидалось. Зал возбужденно ликовал, швырялся деньгами и громко аплодировал. Анна смущенно поклонилась зрителям, несколько раз вильнула своими бедрами и скрылась со сцены. Гузель сидела неподалеку и ослепительно улыбалась во мраке зала. Я знала, что ей понравилось, и испытание для Анны закончилось, а это значит, что теперь она принята на работу.

Я встретилась глазами с Богданом. Он сидел на том же месте, что и всегда, вальяжно развалившись на стуле, и раздвинув ноги в стороны. Черные глаза сияли ярче, независимо от того, что весь свет прожекторов падал на меня. Не нужно быть гадалкой, чтобы знать, что ему номер понравился больше, чем всем остальным. Подмигнув ему, я скрылась за кулисами.

Анна уже уходила из гримерной, когда меня поймал Богдан.

– Ты молодец, поздравляю. Тебя же есть, кому подвезти до дома? – Спросила я Анну. – Спасибо, у меня безумно тряслись ноги. Да, я уже договорилась с Андреем, его смена скоро кончится и она подбросит меня до дома. А я пока посижу в баре со Стасом.

Она была буквально взбудоражена своим дебютом, щеки раскраснелись от серьезного выброса адреналина, спина ровная, на лице сияет улыбка.

– Хорошо, значит до встречи.

Любимов затолкнул меня в гримерку, защелкнув дверь изнутри.

– Как всегда все было слишком идеально. И кстати, этот образ мне нравится намного больше предыдущих.

С костюмом тоже помогли девчонки. На нас с напарницей были надеты темно-серебристые боди¹³, на талии держался широкий лакированный пояс. Весь образ дополняли черная шляпка, перчатки и колготки в мелкую сеточку.

– Если, ты сейчас же не переоденешься, то сюрприз придется отложить.

Богдан стоял прямо у меня за спиной. Он аккуратно собрал мои распущенные волосы в хвост и намотал себе на кулак. Я ловко извернулась, ослепительно улыбнулась и погрозила ему пальчиком, как маленькая девочка. Он по-доброму рассмеялся и вышел из гримерной, бросив напоследок, что будет ждать в машине.

Глава 26

Ложь связана с отсутствием смелости сказать правду.

Альфред Адлер

В машине безумно пахло сладким. Во рту даже не успела накопиться слюна, потому что через минуту, после того, как я плюхнулась на сидение, ко мне на колени поставили подложку со свежими шоколадными пирожными. Ребенок внутри меня ликовал, радостно хлопал в ладоши и визжал от счастья.

– Где ты их достал в такое время? – Слизывая шоколад с пальцев, поинтересовалась я. – Они просто божественно вкусные.

– Если я выкину все свои козыри, то ты бросишь меня, потому что будешь знать, где их достать. А пока это является небольшим секретом, я могу об этом не беспокоиться, – с улыбкой произнес Богдан. – Мне тоже захотелось есть, слишком жадно ты их поедаешь. Мм, прекрати так облизывать свои пальцы, – с трудом пробубнил он, захватив кончиком пальца небольшой кусочек сладкого с моей щеки.

– Ты, наверное, этого еще не понял, но, увы, связался ты с врединой.

Для большей убедительности я пошире раскрыла рот и лизнула свои испачканные в шоколаде пальцы, с трудом подавляя смех.

– Аська, ты нарываешься на наказание. Если сейчас же не прекратишь, то к вечеру, когда мы доберемся до места, твоя попа будет гореть от моих ладоней.

Я может этого и добиваюсь.

– В следующий раз, когда захочешь сболтнуть что-нибудь подобное, убедись в том, что сказала это про себя, а не вслух, – Богдан потянулся к магнитоле и сделал звук чуточку громче, пока мои щеки медленно покрывались румянцем.

Я была абсолютно уверена, что не произносила этого вслух, ведь жевала последнее пирожное. Кажется, моя уверенность пошла трещинами рядом с ним. Все с этим парнем по-другому. Мне всегда удавалось держать свои мысли при себе. Даже больше скажу – раньше я умела прятать свои эмоции, но не сейчас. Он раскрыл мою защитную ракушку полностью, обнажив самое сокровенное.

Может, это было так очевидно по моему лицу? Слизнув шоколад с губ, я подобрала к груди колени и уставилась в окно, наблюдая за сменяющейся картинкой пейзажа. Мимо проносились одинокие проселочные дороги, еще совсем серые и грязно-зеленые поля. Где-то все еще в канавах лежал почерневший снег. Природа потихоньку оживала и приходила в себя. Еще чуть-чуть времени, и все вокруг вновь станет зеленым, ярким и по-настоящему весенним. Жду не дождусь, когда начнет цвести сирень. Обожаю делать из нее красивые букеты и ставить к себе в комнату. В памяти всплыл ее тяжелый сладкий аромат, который не спутаешь ни с чем. Торжественный и терпкий аромат всегда помогал мне успокоить шалящие нервы, иногда даже спасал от угрюмого настроения. Я поглубже втянула воздух носом и погрузилась в воспоминания.

За всю поездку мы едва обмолвились парой слов. Каждый думал о своем. Я даже не спрашивала, куда меня везут, и какой сюрприз он приготовил. На самом деле мне было интересно, но если я буду знать все подробности, то сюрприз перестанет быть чем-то неожиданным и приятным. Поэтому я предпочла расспросам тишину и нарастающее предвкушение от неизведанного.

Уже начинало смеркаться. Машина сворачивала несколько раз то вправо, то влево. Я уже сбилась со счету, сколько раз Богдан притормаживал на обочине, чтобы проверить целостность колес. Он ничего толком не объяснял, просто отмахивался, и говорил, что у него паранойя. В те минуты, когда он забирался обратно в автомобиль, воздух наполнялся нервозностью и тревогой. Его пальцы все крепче сжимали руль, ноги быстрее и настойчивее давили на педаль газа, а взгляд метался от зеркала к лобовому стеклу.

И в самый последний раз, когда мы остановились на обочине, все резко приняло иной характер. Богдан с яростью захлопнул свою дверь, и скрипя шинами, стартанул вперед, все быстрее и быстрее надавливая педаль.

– Слушай внимательно, пригнись и старайся не высовываться, у меня нет времени отвечать на вопросы, просто делай все, что я говорю. И знай, что я люблю тебя, – на последних словах его холодный тон немного смягчился, и он опять уставился в зеркало заднего вида, умело лавируя между встречными автомобилями.

От каждого резкого поворота меня подкидывало на сидении. Сердце было готово пуститься вскачь по трассе, пульс отчаянно колотился в висках. Я совершила ошибку, когда решилась оглянуться назад – в зад машины что-то с громким стуком врезалось. Меня понесло вперед, прямо на бардачок. Ремень безопасности помог не разбить себе нос и сломать шею.Вцепившись в сидение руками, я проглотила крик внутри себя и уставилась на Богдана. Сердце ушло в пятки. Даже при большом желании мои глаза не смогли бы закрыться, потому что меня ошпарил ужас.

– Не бойся, я все тебе объясню, когда мы будем в безопасности, – его пальцы едва дотронулись моей дрожащей руки и резко отдернулись обратно. Богдан старался удержать равновесие. Нас опять подтолкнули сзади. На этот раз я вздрогнула и громко крикнула «Ай».

Кровь бурлила в венах. Мозг отказывался принять сложившиеся обстоятельства. Хотелось, чтобы все это поскорее закончилось. Дорога опустела, впереди лишь была одинокая трасса. Преследующий нас автомобиль включил фары, заливая наш салон ярким ослепительным светом.

Теперь удар пришелся в левую часть пассажирской двери. Один за другим, и только тогда я смогла понять, что нас просто пытаются выкинуть с дороги в кювет. От внезапного озарения лучше не стало, наоборот, грудь сдавило тяжестью, конечности будто онемели – мне едва удавалось пошевелить пальцами.

– Помни, что я люблю тебя, – Богдан схватил меня за руку, до боли сжимая мои пальцы своими.

Последний удар стал решающим, нас несло прямо в сторону деревьев. Богдан просто не смог удержать нас на трассе одной рукой, ведь вторая крепко сжимала мои пальцы.

Секунды растянулись в минуты, мгновения из жизни вновь проносились едкими отрывками в голове. Вновь вспомнилась та авария в прошлом году. Страх миллиметр за миллиметром полз по коже. Волоски на теле встали дыбом. Как тогда, я могла чувствовать лишь здесь и сейчас – меня больше не беспокоило, что произойдет завтра или через пару минут.

Мне так хотелось сказать ему, что я тоже люблю его. Слова застревали на губах, но так и не были произнесены вслух. Смаргивая соленую влагу, я посмотрела в его черные глаза,на долю секунды фокусируясь на каждой детали и мелочи. Грустно улыбнулась и посильнее сжала его руку, будто отвечая, что все будет хорошо.

Опять перед глазами вспышка яркого ослепляющего света, глухой удар и темнота.

***

Я чувствую, как по лбу катится холодная капелька. Вновь и вновь слышу скрежет металла. Помимо отвратительного звука вокруг ничего, кроме мертвой тишины. Я едва могла различать, что происходит в салоне автомобиля, потому что в ушах громкими ударами отзывался пульс. Опять. Тот сценарий вновь и вновь проигрывается у меня в голове. Удар в левую часть машины, где сидела я. Вспышка света. Боль. В запотевшем окне машины вновь вижу сначала приближающийся, затем отдаляющийся человеческий силуэт. Виски пронзает острая боль, и я открываю глаза.

Это был сон. Всего лишь сон.

Вокруг было темно и максимально холодно. Я сидела на какой-то картонной подстилке посреди заброшенного склада или подвального помещения. Соображать удавалось с трудом. Убедившись, что мои руки не связаны, и я в полном порядке аккуратно коснулась лба.

– Черт, – пальцы с некоторым усилием нащупали запекшуюся кровь.

Тяжело сглотнув сухость во рту, я еще раз попыталась оглядеться вокруг, но ничего нового не разглядела. Тело не слушалось меня – ноги затекли, я их почти не чувствовала, пульс бешено колотился в висках, а пальцы на руках постепенно стало сводить от холода. В помещении я была одна. Тусклый свет лампочки над железной дверью иногда моргал, а на некоторое время и вовсе потухал. Или я теряла сознание, я уже ничего не понимала.

Сил не оставалось совсем. Голова тяжело оперлась об стену. Я прикрыла глаза и отключилась.

Неизвестно, сколько времени я пробыла в отключке, но мне необходимо было постараться взять себя в руки и попытаться выяснить, где меня держат. Но прислушиваться было бесполезно. Снаружи не доносилось ни единого звука. Живот скрутило от голода. Он недовольно буркнул и громко заурчал.

– Ну да, тебе бы все только поесть. Лучше бы подсказал, как, черт побери, отсюда выбраться. Полнейший дурдом.

Мне удалось подняться, придерживаясь за стену, и дойти до железной двери. Ноги еле переставлялись. Каждый шаг мне казался чем-то ужасным – мышцы успели затечь, и с особой вредностью не хотели функционировать, но я вреднее, поэтому с особым старанием я набрала в легкие побольше воздуха и все-таки дошла.

Я сглотнула немного слюны, как можно сильнее сжала руку в кулак и приготовилась звать на помощь.

– Помоги-ите! Кто-нибудь вообще слышит меня?

Кулак таранил железо так сильно, как вообще это возможно.

– Выпустите меня отсюда! –После парочки таких криков о помощи мой голос сдался и совсем сел.

– Вы меня слышите? – Я охрипла.

Пнув эту сраную дверь ногой напоследок, я на коленях добралась обратно до картонки. Натянув рукава своей кофты посильнее, я обняла себя покрепче и откинулась на холодную стену. Гипнотизировать железяку оказалось не так плохо, хоть на чем-то мне удавалось, как следует сосредоточиться.

Свет стал моргать все чаще. Теперь я сфокусировалась на нем. Прямо под ним метался маленький мотылек. Он старательно наматывал круги в тусклом освещении. Эта ночная живность явно не хотела сдаваться. Круг за кругом. И как ему еще не надоело. У меня даже начала кружиться голова. Если провести параллель со мной, то я та еще слабачка. Даже стараться особо не стала, чтобы хоть как-то обнародовать свое местонахождение. Уселась на этой жалкой подстилке и сдалась.

Кровь так медленно текла по венам, что кожа стала бледной и серой. Я собрала в кулак свою ладошку, уместив там все свое недовольство и отвращение ко всей этой ситуации, и хорошенько приложилась к бетонной стене.

– Ай! – Хрипло крикнула я, отдернув руку обратно. Костяшки пальцев парализовало дикой болью. Мне едва удавалось держаться, чтобы не захныкать и не расплакаться, как маленькому ребенку. В уголках глаз уже собрались слезы.

– Не стоит себя калечить, – дверь с жутким скрипом открылась. Я дернулась взад, чтобы ощутить опору. – Незачем портить свою нежную и молодую кожу. Такую красоту нужно беречь, пока еще не поздно, – с легкой одышкой протянул мужской голос.

В страхе я забыла, как дышать. Силуэт немного расплывался перед глазами, но я была уверена, что в дверях стоит не один человек. Тучный мужчина прошагал вперед, блеснув своей залысиной в свете тусклой лампочки. Его огромный пиджак был распахнут, а руки торчали в карманах брюк. Его лицо было таким мерзким и отвратительным, что позыв рвоты спешно подобрался к горлу. Глаза типа едва различались в этом полумраке, но они были такими же узкими и маленькими, как замочная скважина.

– Кто вы? И почему меня здесь держите?

Из-за неприятной и омерзительной рожи этого типа было сложно сохранять свой тон спокойным и холодным.

– Ну, пожалуй, я представлюсь сначала.

Даже знать твоего имени не хочется.

Мужчина откашлялся в кулак и чуть громче проверещал.

– Я Эдуард Дмитриевич. А его, – он вскинул руку чуть правее от себя. В свет вытолкнули парня. – Ты, вероятно, очень хорошо знаешь. Хотя, не настолько хорошо, как я, разумеется.

Мне пришлось сощуриться, чтобы хоть немного разглядеть того, на кого указал этот мужик. Как только мои глаза постепенно адаптировались, я смогла отличить белую, а теперь уже грязно-серую, футболку. Проскользнув взглядом чуть выше линии плеч, я опешила. Черные глаза уставились прямо на меня. Под их напором я вся сжалась и почувствовала в животе некий трепет. На секунду стало теплее, я вновь смогла почувствовать себя живой, но все кончилось так же быстро, как и началось.

В тусклом мерцающем свете стоял Богдан.