Читать книгу: «Не может быть», страница 4
Глава 13
Аня проснулась враз. Голова была ясной, будто и не спала. А вот на душе муторно. Лежала с закрытыми глазами, припоминая сон, который, видимо, и вызвал такое состояние.
Снилось, что она бежит по узенькой, неасфальтированной улице. Ей надо догнать грузовик, который едет медленно, пробуксовывая в грязи. До машины рукой подать, да только грязь по колено и она сама еле передвигает ноги. Но всё равно идёт, потому что в кабине что-то… очень для неё важное. Она попыталась вспомнить что, но детали вдруг стали исчезать из сознания. А вот чувства безысходности и тоски остались.
– Нехороший сон, – грустно сказала Аня-Мата Хари, – что-то очень значимое не увенчается успехом. А грязь снится вообще к болезни, – она сокрушённо покачала головой.
– Начались бабушкины сказки, – Аня-пионерка закатила глаза и язвительно добавила: – Конечно, если не писать конспекты, то что-то важное, а именно учебный процесс, не увенчается успехом! А чтобы грязь не снилась, нужно не сидеть на сквозняке на лавочке в расстёгнутом плаще…
– Лена! Сообщение! – Аня потянулась к телефону. Сообщения не было. Словно не доверяя увиденному, она дважды просмотрела все входящие. От Лены – тишина. Настроение испортилось окончательно.
– Это совершенно ничего не значит, – пыталась настроиться на позитивное видение Аня-Мата Хари, – причин может быть масса. И самых безобидных:
сломался телефон, потерялся телефон, на счету нет денег… да мало ли, – она успокаивающе махнула рукой.
– Дураку хоть плюй в глаза – всё божья роса! -пробурчала Аня-пионерка, не отрываясь от изучения устава пионерской организации.
– Как можно быть такой… такой… – Аня-Мата Хари гневно потрясая кулачками, подняла руки вверх, – циничной! неромантичной! Буковкой из устава!
Аня-отличница настолько погрузилась в увлекательное чтение, что попросту проигнорировала реплику.
Даже новое платье, действительно отлично сидевшее на ней, при взгляде в зеркало вызвало у Ани только мимолётную улыбку.
Есть не хотелось совершенно. Через силу запихав в себя ломтик сыра и выпив кофе, Аня выбежала из дому, чтобы не опоздать. Каждый понедельник начинался с пятнадцатиминутки перед уроками.
Анино появление в учительской вызвало пристальное внимание.
– Анечка, вы сегодня просто очаровательны! – одарила комплиментом учительница математики.
– Вам очень идёт это платье! – присоединилась химичка.
Даже Крыса Петровна, как про себя называла её Аня, оторвалась от тетрадей и, оглядев её с ног до головы, едко заметила:
– У нас сегодня какой-то праздник?
– Ну почему красиво выглядеть можно только… – фраза, брошенная кем-то, так и осталась незаконченной: в комнату стремительно вошла директор.
– Что-то не в духе наша Елена Прекрасная, – пробормотал историк, сидящий возле Анны Николаевны.
Действительно, Елена Владимировна, обычно после приветствия шутившая, иногда язвительно, но всегда по делу, эту летучку начала не с шуток и итогов прошедшей недели, а с распекания учителей, которые не подали планы по воспитательной работе на следующий месяц. Видать, Крыса Петровна, а именно она и была завучем по воспитательной работе, уже нажаловалась. Хорошо, что Аня сдала этот план.
Обычно директор если и отчитывала кого-то, то только тет-а-тет в своем кабинете. За это её уважали в коллективе. Сегодня же было что-то из ряда вон… Хорошо ещё, что она ограничилась несколькими едкими замечаниями, заставившими заалеть уши бедолаги-историка, попавшего под раздачу.
Аня во все глаза смотрела на Елену. Подметила круги под глазами: словно человек не спал всю ночь.
– А может, и правда, не спал? Должна ведь замужняя женщина одуматься и делать то, что и положено ей делать ночью в постели с мужем?! -громко сказала Аня-пионерка и недовольно поджала губы.
– Ну почему сразу же наихудший вариант! – Аня-Мата Хари сердито топнула ногой. – Она может просто заболеть. Осень – время простуд. А когда человеку нездоровится, как он должен выглядеть?
– Он должен не выглядеть, а сидеть дома и не разносить инфекцию. Если он здравый, конечно, – сердито отрезала Аня-отличница и добавила: – В чём я очень сомневаюсь после произошедшего прошлой ночью.
– Анна Николаевна, вы с нами? У нас здесь совещание, если вы вдруг не в курсе.
– Елена Владимировна, произнёсшая эти слова, зло смотрела на неё. – Почему Вы не сдали Ларисе Петровне план по проведению недели английской культуры?
– Я… я… – залепетала Аня, лихорадочно соображая, что же сказать, – я сдам завтра. Он уже готов. Я забыла тетрадь дома.
– Ах, он у вас на листочке, как и предыдущий – о поездке во Францию, который, кстати, завтра сдайте. В виде таблицы! – добавила она.
Аня опустила глаза. Лицо пылало. Хотелось заплакать от стыда и обиды.
– Может, это маскировка такая, чтобы никто не заподозрил, что вы не просто коллеги, – пыталась успокоить Аня-Мата Хари. – Но зачем же так жестко?! – возмутилась она. – Неужели нельзя это сказать с глазу на глаз? Вот не зря снился такой сон. Сердце как предчувствовало… – Аня-Мата Хари всхлипнула.
– Как тебе не стыдно?! Ты стала на скользкую дорожку вранья! Вчера тёте Лиде невесть что наплела, сегодня на работе! – Аня-пионерка в ужасе закатила глаз. – К урокам не готова! Совсем из берегов вышла! – она заломила руки в отчаянии.
– Я должна с ней поговорить! Только без свидетелей! Спросить, почему она не ответила на сообщение. Посмотреть в глаза, – Аня-Мата Хари металась в узеньком пространстве, сжавшейся от обиды и страха души. – Я не выдержу до шести вечера, – она забегала ещё быстрее.
– Ох не мельтеши! И так тошно! – не выдержала Аня-пионерка. – Поговорить ей надо! Какие глупости! Лучше хоть одним глазом в учебник заглянуть! Через пятнадцать минут урок, а у тебя ещё и конь не валялся!
Все три урока Аня решала вопрос, идти или не идти к Елене Владимировне. Звонок, оповестивший о начале большой перемены, поставил точку в этих мучениях.
Она стояла у двери кабинета директора, не решаясь постучать. Дрожала вся, словно у неё была высокая температура. К горлу подступила лёгкая тошнота. Ладони стали противно влажными.
– Да сколько же можно здесь стоять?! – возмутилась Аня-пионерка, – Ну ты и трусиха! Люди смотрят! Вон как физичка пялится…
– А может, лучше ещё три урока подождать? Или идти на квартиру к шести? Как же страшно! – шептала Аня-Мата Хари, крепко зажмурясь.
– Да что же это за детский сад! – Аня-пионерка разозлилась не на шутку. – У тебя разве не может быть вопроса к директору школы, в которой ты работаешь?! Мямля! Рохля! Сейчас же соберись, и, раз-два, раз-два, вдох-выдох, пошла!
Анна Николаевна робко постучала в дверь и, приоткрыв её, заглянула в кабинет.
– Можно? – произнесла дрожащим голосом, увидев сидящую за столом Елену Владимировну.
Глава 14
– У вас что-то срочное? – мельком взглянув на Аню, Елена уставилась в экран монитора. – Я… мне скоро нужно уходить.
Анна Николаевна, совершенно не ожидавшая такого развития событий, слегка опешила.
– Я… хотела спросить… – она замешкалась, думая, как обратиться: на ты или на вы. Решила, что «вы» будет более правильным: уж очень отстранённо держалась Елена. – Как вы себя чувствуете? – Аня покраснела: слишком подурацки это прозвучало…
– К чему этот вопрос? – Елена Владимировна оторвала глаза от монитора.
Ане очень хотелось крикнуть: «А к тому, что ты со мной прошлой ночью трахалась! Забыла?»
– Просто… я очень волновалась… – она подняла руку с телефоном, показывая его Елене, – я написала смс, а вы не ответили. Я подумала, вдруг что-то случилось…
Елена встала из-за стола и, подойдя к Ане, зло прошептала:
– Со мной ничего не случилось! А если бы и случилось, мы с вами не в столь близких отношениях, чтобы это обсуждать, – немного помолчав, она продолжила, не глядя на Анну Николаевну:
– То, что произошло, – недоразумение! Я не знаю, почему это случилось! Но, я не хочу повторения! И еще! – она посмотрела куда-то поверх головы Ани. – Очень надеюсь, что произошедшее никоим образом не повлияет на наши отношения: они останутся на том же уровне, на каком были до случившегося.
Аня окаменела. Она вдруг почувствовала, что просто не может пошевелить ни ногами, ни руками. В рот как будто налили клея. Если бы только она могла сдвинуться с места, она бы убежала отсюда, чтобы не слышать такие страшные слова, не видеть эти злые глаза, не чувствовать эту враждебность в голосе, в жестах, во всей напряженной, словно натянутая струна, фигуре.
Елена Владимировна опять села за стол:
– И… Очень надеюсь на вашу порядочность. Вы никому не будете ничего рассказывать!
Встретив непонимающий взгляд, продолжила, презрительно махнув рукой в сторону Анны Николаевны:
– Как там в вашем мире принято: хвастаться подвигами, смаковать подробности…
А вот эти слова вдруг вывели Аню из ступора. Разинув рот и судорожно вдохнуввыдохнув, она сделала к столу один шаг, потом второй и, уцепившись пальцами за край столешницы, наклонилась к Елене, заставив ту отшатнуться:
– В нашем мире, говоришь? Ты, значит, не из нашего мира столь презираемых тобой лесбиянок?!
Елена Владимировна судорожно глотнула. Она совершенно не ожидала такой выходки от этой тихони. Правду говорят, в тихом омуте черти водятся. Постаралась придать голосу властные нотки:
– Анна Николаевна, потише можно?.. Пожалуйста!
– Нельзя! – рявкнула Аня.
Она чувствовала, как её несло на волнах гнева, обиды, разочарования и, если она не выскажется сейчас, то просто взорвётся от этой боли где-то глубоко в груди.
– А разве не ты целовалась взасос с мерзкой лесбиянкой и просила ещё?! А разве не ты кончала от ласк жуткой лесбиянки?! А разве не ты говорила мне по телефону, как ты хочешь ещё трахаться?! И скорее бы вечер понедельника, потому что не можешь уже дождаться… Кто же это такой был?! – Анна Николаевна театрально развела руки в стороны и, округлив глаза, принялась вертеть головой по по сторонам. Никого так и не найдя, она опять наклонилась к Елене, которая оцепенев, сидела, вжавшись в кресло и втянув голову, словно боясь, что её ударят.
Ане казалось, что эта гневная тирада выжала из неё все соки. Она опиралась о стол, стараясь не упасть. Вдруг стало так всё равно. Сквозь силу, смотря Лене в глаза, она прошептала:
– Конечно, это не вы, Елена Владимировна! Вы же фригидная! – И добавила с неожиданной для себя горечью: – Как телом, так и душой!
Совершенно без сил она опустилась на стул. Видимо, выглядела она, действительно, плохо, потому что Елена вдруг обеспокоенно спросила:
– Аня, тебе нехорошо?! – Она встала и, обогнув стол подошла к ней. – Воды?
Аня только вяло махнула рукой. Директор поднесла стакан к её губам. Та жадно начала пить.
– Я сейчас позвоню в медпункт, попрошу Ольгу Викторовну подойти, – Елена Владимировна принялась нажимать кнопки на телефоне, тихо чертыхаясь, когда палец попадал не на ту кнопку.
***
– Добрый день! Анна Николавна, деточка, что с вами стряслось? – медсестра, сухонькая старушка, споро двинулась к дивану, на котором полулежала Аня. – Да вы же вся горячая, как уголёк! – воскликнула она, взяв Аню за руку. – И пульс у вас ох частит… А глотать – горлышко не болит?
Аня отрицательно покачала головой.
– А как головка? – ворковала Ольга Викторовна, приложив руку Ане ко лбу. – Болит, – прошептала Аня, – и знобит меня, – она поёжилась.
– Похоже на ОРЗ или грипп, – изрекла старушка, – сейчас, знаете, как раз такое время, – продолжила она, обращаясь к Елене Владимировне:
– А вы как себя чувствуете? – внимательно всматриваясь в её лицо. – Что-то вы такая бледненькая…
– Со мной всё хорошо, – та успокаивающе махнула рукой. – Может, Анне Николаевне какую-то таблетку дать?
– Конечно. Сейчас я принесу жаропонижающее и тонометр. Нужно проверить давление. Уж больно пульс частый, – прошептала она, обращаясь к директору, которая с тревогой смотрела на съежившуюся фигурку на диване. – И, чуть не забыла, термометр, – хлопнула себя по лбу медсестра, уже открывая дверь.
Словно сквозь вату Аня услышала звонок на урок. Очень хотелось не двигаться и уснуть, но нужно идти. Сейчас у неё, кажется, седьмой класс. Там такие товарищи… Один Глебов чего стоит. Они школу на уши поставят. Аня поднялась с дивана и нетвёрдыми шагами направилась к двери.
– Куда? – рыкнула Елена Владимировна, оторвавшись от разговора по телефону.
Аня остановилась, повернулась на голос:
– На урок, конечно.
Директор зажала динамик рукой:
– Сейчас же вернитесь на место. Вам поставят замену. Я с завучем говорю, – и опять поднесла телефон к уху.
– Замена – это хорошо, – пробормотала Анна Николаевна и поплелась к дивану.
– Тридцать восемь и два, – Ольга Викторовна озабоченно копошилась в аптечке. – Сейчас я дам вам, деточка, парацетамол. Но ещё нужно измерить ваше давление. Она принялась надевать манжету.
– Тише! – предостерегающе подняла палец на Елену Владимировну, которая присела на диван со стаканом воды в руках.
– Да и давление для вашей комплекции высоковатое. Где-то у меня тут был раунатинчик, – медсестра опять принялась рыться в аптечке.
– Я вас отвезу домой на машине, – решительным тоном сказала Елена Владимировна, поднимаясь с дивана.
– Не нужно. Я поеду маршруткой, – Аня сердито посмотрела на директора.
– Ну что вы, детонька, – вмешалась Ольга Викторовна, поглаживая Аню по руке, – ни в коем случае! Елена
Владимировна говорит очень здравую мысль. Как медик, я вам очень советую к ней прислушаться.
Сил отстаивать своё у Анны Николаевны не было никаких. Хоть бы вещи как-то забрать. Действительно, самочувствие было скверное.
Аня села на заднее сиденье машины, буркнув адрес. Елена, державшая открытой переднюю дверцу машины, только зло ею стукнула, закрывая.
Ехали молча. Аня даже задремала, когда вдруг машина остановилась.
– Этот дом? – спросила директор и, получив утвердительный кивок, принялась отстёгивать ремень. Потом повернулась к Ане и, не глядя на неё, пробормотала:
– Анна Николаевна, я хочу попросить у вас прощения за мои слова в кабинете. Я сказала их, не подумав.
– Проехали, – Аня махнула рукой и открыла дверцу, – спасибо, что подвезли. Я завтра постараюсь быть на работе.
– Подождите, я вас провожу, – Елена тоже открыла дверцу и выбралась из машины.
– Спасибо. Не надо. Мне уже лучше, – запротестовала Аня и, не удержавшись, уколола: – Вы же очень спешите, а я и так вас задержала.
Елена Владимировна неловко топталась на месте не зная, что ей делать: то ли подойти к Ане, то ли сесть обратно в машину.
– До свидания, – сказала Аня, поворачиваясь, чтобы идти.
– До свидания… И если вы будете себя плохо чувствовать, вызывайте врача. И на работу не приходите. Мы поставим замену, – крикнула Елена вслед уходящей спине.
Глава 15
Купидончик полулежал на пушистом облачке, которое покачивалось под тенью раскидистой оливы. Он с наслаждением вкушал амброзию, запивая её нектаром. На душе было радостно: с работой справился и, пока Гефест не выкует новую партию стрел, можно предаваться ничегонеделанию. Хотя почему бы и не пошалить здесь, на Олимпе! Он тихонько захихикал: были кой-какие замыслы!
– Ага! Так я и думал! Опять бездельничаешь! – раздался сердитый голос, и Гермес плюхнулся на облачко.
Из дрогнувших рук выпали амброзия и кубок, нектар пролился на колени Купидончика. Он прошептал:
– Дежавю…
– Сейчас же в покои Афродиты! – курьер схватил Купидона за шкирку и взмыл ввысь.
– Мальчишка доставлен, о прекраснейшая из богинь! – Гермес опустил Купидончика на пол.
– Ну хоть не с размаху бросил, – пробурчал недовольно малыш. Он совершенно не понимал, почему он здесь. Такую трапезу прервали!
– Ну здравствуй, Купидон! – раздался мелодичный голос богини. – Как отдыхается после успешно выполненного задания?
– Здравствуй, о прекраснейшая! – вымолвил он почтительное стандартное приветствие и умолк, не зная, как ответить, и настороженно следя за Афродитой.
– Что же ты молчишь, услада очей моих? – прошипела Афродита, зло сузив глаза.
– Отдыхается хорошо… – выдавил из себя малыш и поспешно добавил: – Задание я выполнил. Всё по пунктам, как ты мне наказывала.
– О… – протянула богиня, приподняв брови.
– Всё по пунктам… Ай да молодец! Ай да исполнительный Купидон!
Вдруг она щелкнула пальцами, и в воздухе возник колчан.
– А это что?! – Афродита гневно сверкнула глазами.
– Ой, это же мой колчан! – удивлённо воскликнул Купидон. – Я его Гефесту отдал. А почему он здесь? – он недоумённо воззрился на Афродиту.
– Действительно, почему он здесь? – сердито передразнила его та и опять щелкнула пальцами.
Колчан перевернулся в воздухе. Из него выпал крошечный пузырек и поплыл к богине, манившей его к себе движениями указательного пальца. Схватив добычу, она сделала вид, что пристально рассматривает содержимое бутылочки.
– Так, так, так… неужели эликсир забвения?!
– сделав удивлённые глаза, она уставилась на сжавшегося от страха мальчишку. – Но как он мог здесь оказаться?! Ведь задание было так ЧУДЕСНО выполнено! Всё по пунктам! Как ты мне наказывала! – перекривила она Купидончика опять.
– Ох! – выдохнул Купидончик, оседая на пол. – Я забыл о нём! Как я мог! – он безутешно зарыдал!
– Я ведь так старался, чтобы всё шло по плану… а потом обжёг руку стрелой, и от боли… – весь затрясся в рыданиях.
Афродита на дух не переносила слёзы. Вся её злость испарилась, когда она увидела эти трясущиеся плечики…
– Ну не плачь, не плачь, – успокаивала она его, гладя по голове, – отдадимся на волю судьбы. Будем надеяться, что она смилостивится над нами.
– А как же эти женщины? – он поднял зареванное лицо и просительно посмотрел на богиню. – А можно я сейчас же полечу и дам этот эликсир? – в его глазах загорелась надежда.
– К огромному сожалению, нет! – Афродита отрицательно покачала головой, —
уже нельзя. Принявший его может умереть. Люди ведь смертны Она помолчала.
– Лишь бы Зевс не прознал.
– Не прознал о чем? – севшим от страха голосом просипел малыш.
– Об этом!
Купидон и Афродита застыли в немом восхищении.
– Весы Фемиды! – в благоговении прошептал малыш.
– Да! – тоже шёпотом отозвалась Афродита, с не меньшим благоговением, и продолжила: – Видишь, чаши уравновешены, потому что мы, боги, не вмешиваемся в души человеческие больше положенного!
– А если те женщины возненавидят друг друга… – Купидончик закрыл в ужасе глаза.
– …равновесие нарушится, – продолжила вместо него богиня, – и об этом сразу же узнает Зевс, и… меня изгонят с Олимпа, – закончила она дрожащим голосом.
– О нет! – вскричал малыш. – Только не это! Я знаю, я верю, они полюбят друг друга… даже без эликсира забвения! Я же смотрел в их глаза! – с жаром закончил он.
– Эх, малыш, что ты можешь знать о людях! – богиня тяжело вздохнула. – Они настолько погрязли в ненависти друг к другу, в желании превосходства… – она лишь махнула рукой. – Мы ведь на Олимп забрались, чтобы не вмешиваться в их дрязги.
– Афродита, —Купидон в волнении прижал к груди руки, – я готов поспорить с кем угодно, что они изменились! Они хотят любить и быть любимыми!
– Почему бы и нет, давай поспорим, – Афродита вдруг протянула ладонь мальчику. – Если выиграю я, ты уйдёшь с Олимпа со мной.
– Хорошо, не раздумывая выпалил Купидон. – А если выиграю я, то каждый раз, отправляясь к людям, половину стрел в мой колчан буду класть с радужным оперением? – и он протянул свою ладошку, вопросительно глядя на богиню.
– Четверть, – не раздумывая ответила та.
– Ладно. По рукам!
Глава 16
Аня сняла плащ, бросив его на пуфик возле входной двери. Открывать шкаф, искать плечики не было ни сил, ни желания.
– Красавица, твою ж мать, – бормотала зло, стаскивая ботильоны.
Сомнамбулой пошла на кухню. Села на табурет да так и застыла, глядя в никуда. Время от времени закрывала горячие-горячие глаза, и тогда слёзы текли по щекам и капали прямо на платье.
– Что и требовалось доказать! – с горькой удовлетворенностью произнесла Аня-пионерка, отбивая ногой барабанную дробь, а это свидетельствовало о степени крайнего раздражения. – Ничто не ново под луной! Женщины не могут строить отношения с женщинами! Женщины созданы для мужчин! И будет всем счастье! – она принялась наматывать круги вокруг Ани-Мата Хари, которая сидела на полу, обхватив коленки руками, и безучастно смотрела вдаль. – Но нам же закон не писан! Не-ет! Любить так любить! Чтобы со слезами, соплями, термоневрозом, полным отсутствием аппетита, наплевательским отношением к работе и…
– Да если бы я могла полюбить мужчину, неужели бы этого не случилось?! Я ведь пробовала, пробовала… Не могу я! И притворяться, что люблю, не могу! Противно от себя самой! – Аня- Мата Хари горько и безутешно заплакала.
– Вот только не надо рыдать! – Аня-отличница присела возле тщедушного тельца, неловко поглаживая по вздрагивающему плечу. – Будет и на нашей улице праздник! И встретится человек, который будет так любить, что все обзавидуются! И уважать будет! И ценить! И вообще… эта директорша поймет, какое счастье упустила! – и Аня-пионерка, отличница и ударница, уткнувшись в плечо своей извечной оппонентки, безутешно зарыдала.
Аня почувствовала, что её опять знобит. Снова разболелась голова. Мерить температуру не хотелось. Побрела в спальню. Не раздеваясь, забралась с головой под покрывало, свернулась калачиком. Зубы начали выбивать дробь.
Так она и уснула. Не слыша ни телефона, звонившего практически беспрерывно, ни появления тёти Лиды, которая всерьёз забеспокоилась, когда ни на один из её телефонных звонков Аня не ответила.
Уговаривая себя, что всё хорошо и Анечка, возможно, просто не слышала звонков, тётя Лида трясущимися руками достала из сумочки ключ и открыла дверь в квартиру. Сразу же увидела любимый Анин плащ на пуфике, обувь, разбросанную по полу.
– О господи! – прошептала, и уже громче, стараясь придать голосу спокойствие: – Анечка, ты где? – Застыла, прислушиваясь к звукам в квартире. Тишина.
– Аня?! – поспешила на кухню, потом в комнату, попутно заглянув в туалет и ванную. Никого. Обмирая сердцем, вошла в спальню.
На кровати, откинув покрывало, спала Аня. Её лицо было красным и блестело от пота.
– Анечка! Что с тобой?! – тётя Лида бросилась к племяннице. Потрогала лоб. Он был горячим, как печка.
– Ну вот вам и воскресник! – сказала в сердцах, устало опустившись на кровать.
Вдруг раздался телефонный звонок. Она поспешила в коридор. На экране светилось «Елена Владимировна».
– Вдруг что-то срочное по работе? Анечку будить не стоит. Отвечу сама.
– Алло! Здравствуйте!
– Здравствуйте! Аня… Анна Николаевна? – голос прозвучал неуверенно.
– Нет, это её тетя. К сожалению, Анечка не может сейчас говорить. Она спит. У неё температура, видимо, была высокая, а сейчас немного спала, и она уснула. Ей что-то передать?
– Да. Я директор школы, где Анна Николаевна работает. Она сегодня ушла домой после третьего урока по причине плохого самочувствия. Я звоню ей, сказать, что на завтра мы поставили замену, пусть она не волнуется относительно уроков и выздоравливает.
Сконцентрировавшись в данный момент на самой главной для себя информации, тётя Лида сказала:
– Ах, так это директор… – в её голосе послышались тягучие нотки, которые людям знающим давали понять, что она очень чем-то или кем-то недовольна. – Я так вижу, вы уже в курсе, Елена Владимировна, к чему воскресники приводят!
– Какие воскресники? Извините, я вас не поняла.
– Ну как же! На которых учителя гребут листья!
– Какие листья? – в голосе было слышно плохо скрываемое раздражение.
– Сухие! – рассердилась тётя Лида и, не услышав ответной реплики, продолжила сердито: – Откуда же мне знать, что у вас за деревья растут вокруг школы… клёны, липы там…я не знаю, – зло произнесла она.
– Извините, – послышалось нерешительное, – но я вас не понимаю.
– Ну как же! Зарубежные методики сплочения педагогического коллектива, когда учителя гребут листья на воскреснике. Анечка сказала, что это лично ваша идея, – голос тёти Лиды сочился сарказмом.
– Моя?! – голос был несказанно удивлённым. – Это вам сказала Анна Николаевна?
– Конечно. Мы вчера после обеда с ней разговаривали по телефону. Я хотела привезти ей голубцы. Очень вкусные получились. Но она сказала, что должна уходить на воскресник.
– Но вчера не было никакого воскресника. Учителя не гребут листья. Это делают техработники. Это входит в их обязанности.
– Да? – тётя Лида недоверчиво засопела в трубку. – Это точно? – с сомнением переспросила она.
– Конечно! Зачем мне вас обманывать? -послышалось недовольное.
– А-а-а-а… Извините. Я, наверное, что-то не так поняла, – тётя Лида пыталась загладить возникшую неловкость, – всё-таки возраст, да и слух начинает подводить. Вы уж не обижайтесь, пожалуйста. Я Анечке всё передам про замены.
– Хорошо. Пусть Анна Николаевна выздоравливает. И вам всего хорошего. До свидания.
– Ещё раз извините, бога ради! Всего хорошего. До свидания.
– Очень интересно… – задумчиво произнесла тётя Лида, глядя на телефон.
Будучи от природы чрезвычайно любопытной особой, она лишь огромным усилием воли заставила себя не разбудить Аню сейчас же и не разузнать все хорошенько. Горестно качая головой, она укрыла племянницу пледом, который достала из шкафа и, чтобы отвлечься от мыслей, её осаждающих, решила немного прибраться.
Вешая Анину одежду в шкаф, разыскивая градусник, чистя картошку, она не переставала задавать вопросы и сама же отвечать на них. Так как фантазия у неё была очень яркая, ответы были самыми невероятными! Разве что без инопланетян.
Устав бегать в спальню каждые несколько минут, тётя Лида присела на кровать, благо та была двуспальной, и смотрела на ставшие уже едва видимыми в сумерках очертания Аниного тела.
