Читать книгу: «Аккадская формула», страница 17

Глава 25

Альфред проснулся оттого, что в дверь довольно решительно тарабанили, причем, как видно, не только руками, но и ногами тоже.

– Сейчас! – прокричал он, и стук прекратился.– Сейчас… Обождите… Вот ведь проклятие…

Он пошарил ногами в поисках домашних туфель, и не найдя их, опустился на колени. Пошарив под кроватью рукой, он выудил сначала одну войлочную, слегка примятую туфлю, а после и вторую. В дверь стукнули еще раз, но уже не так сильно.

– Сказал же – сейчас! – рыкнул Альфред, и достал часы из жилета, висевшего на стуле. Было всего-то семь часов и четырнадцать минут, за окнами уже понемногу начинало сереть. Альфред накинул домашний халат, стащил с головы шелковый ночной колпак, и двинулся открывать. По дороге он опрокинул стул, и выругавшись, поднял его и поставил поближе к столу. Провернув пару раз ключ, он распахнул дверь. На пороге стояла незнакомая дама, одетая во все черное или же темно-синее, в полутьме коридора было не разобрать. Лицо ее было прикрыто довольно густой вуалью, свисающей с весьма изящной шляпки. Альфред окинул ее взглядом с головы до ног, но узнал не сразу. Лишь после обычной фразы: «Чем я обязан, мадам?», он вдруг понял, что перед ним стоит вдова бургомистра, перед которой он еще вчера ломал комедию, притворяясь писатеелм.

– Вы позволите мне войти?– спросила она холодно.

– Да, прошу вас, но будьте великодушны, застав меня в таком виде! Я как раз собирался привести себя в порядок!

– Оставьте свои куртуазности, барон. Я прекрасно понимаю, что вытащила вас из постели, но дело слишком серьезное и не терпит отлагательств. Я в отчаянии, и мне больше не к кому обратиться.– сказал вдова входя в комнату и резко оглядываясь по сторонам.

– А что случилось? – спросил Альфред мягко.

– Умерла моя служанка Ирен, вы должно быть, ее помните? – вдова сверкнула взглядом из-под вуали и бросила перчатки на стол.

– Да… видимо, она открывала мне тогда дверь, когда я приходил взять интервью…

– Да, это была она, но оставьте все это… я даже не знаю, как сказать… В общем, я прекрасно понимаю, что вы никакой не корреспондент и не писатель. Вы, по-видимому, либо сыщик из полиции, либо даже из самого Министерства, не знаю… собственно, я здесь именно потому, что вы вовсе не писатель.

Альфред попытался что-то возразить, но вдова подняла ладонь и опустила глаза. Альфред замолчал.

– Прошу вас, – сказала вдова, – хотите дальше держаться своей легенды – на здоровье, я не против, но то, что я вам скажу, возможно, вас заинтересует.

– Вот как? – Альфред простодушно поднял брови.

– Дело в том, что Ирен умерла с теми же симптомами, что и мой муж! Понимаете?

– Да, я понимаю, – ответил Альфред, – и чего вы ждете от меня в этой связи?

Брунхильд подняла на него глаза и ответила:

– Ничего. Я просто боюсь.

– Чего? – спросил Альфред, все еще писатель.

– Я не знаю точно. Если бы я знала, я бы пошла в полицию. Но вы мне показались человеком не только понимающим, но и надежным, – ответила Брунхильд, пытаясь показать, что вот-вот заплачет.

– Вот как? Так чего же именно вы от меня ждете, все-таки? – снова осведомился Альфред.

– Помощи, наверное, – коротко ответила вдова, слегка пожав при этом худенькими плечами.

– Какого рода? – осведомился Альфред.

– Видите ли… – начала было Брунхильд. Затем она снова оглядела комнату и спросила, – вы позволите мне присесть?

– О, разумеется, простите, я еще, видимо, не проснулся окончательно, – рассыпался в извинениях писатель Ланге. Он указал на стул. Сам он присел на другой стул, стоявший по другую сторону стола.

– Да… так вот, – начала Брунхильд, – судите сами: сначала умирают мои родители, затем умирает мой муж, а затем и моя прислуга, и все с одинаковыми симптомами! Следовательно, на нас идет охота! И следующей буду я!

– Вы так думаете? – спросил Альфред, – Расскажите мне все по порядку. Начнем с того, как умерли ваши родители?

– Да что родители? – возмутилась вдова, – Надо что-то делать! Или вы не понимаете?

– Я все понимаю, – ответил Альфред спокойно, – но чтобы решить, что именно следует делать, я должен иметь представление о том, что происходит, видеть картину в целом, так сказать. Надеюсь это не вызовет дальнейшего раздражения с вашей стороны?

– Да нет, конечно… извините, я просто очень напугана, – ответила Брунхильд и достала батистовый носовой платок с кружевами по краям.

– Итак, как умерли ваши родители? – спросил Альфред еще раз.

– Ну как… сначала умер отец, а затем и мать…

– Сколько вам тогда было лет? – спросил Альфред.

– Двадцать два, – ответила гостья и делано промокнула глаза и нос.

– Понятно. А с каким интервалом умерли родители?

– Отец умер в феврале, а мать в апреле… А что, это важно? – переспросила Брунхильд, всхлипывая.

– Пока не знаю. И какие симптомы наблюдались у обоих? – спросил Альфред и достал свой блокнот.

– Ну, как и у мужа, словно бы от поражения дибуком…

– Дибуком? – удивился простодушный писатель, – но ведь дибук превращает человека в камень? Разве нет?

– Это все молва! И, кроме того, в камень человека, согласно легендам, превращает взгляд василиска, а вовсе не дибук,– ответила вдова жестко, и нагнулась к Альфреду поближе,– вообще-то, при поражении дибуком бывает много симптомов: черные губы, судорожная поза, еще что-то, я уж не помню, быть может, и что-то вроде сильного отвердения тела тоже бывает…

– Вот как? А откуда вы узнали впервые, какие бывают симптомы при поражении дибуком?– спросил Альфред и твердо посмотрел на вдову.

– Когда? Да какое это имеет значение? Я к вам пришла за защитой! А вы меня тут допрашиваете! – довольно правдоподобно всхлипнула гостья и прижала платочек к глазам.

– Оставьте, Брунхильд, – попросил Альфред,– мы ведь с вами говорим серьезно, не так ли?

– Вы мне не верите! – снова всхлипнула вдова, – Мне никто не верит! Я одна на всем свете, мне некуда идти и не к кому обратиться! Я думала, что пришла к другу, но и тут все какие-то допросы… Нет настоящих мужчин уже не осталось совсем, Ирен меня предупреждала об этом, и не раз!

– Вот как? Вы беседовали с прислугой на столь деликатные темы?– спросил Альфред не без иронии.

– После смерти родителей она мне была почти как мать. Я много советовалась с ней.

– Интересно. Так чего вы все-таки ждете от меня?

– Я уже сказала: помощи! – вдова уже, казалось, была готова зарыдать.

– Да, но чем же я могу вам помочь? Я совсем не разбираюсь ни в медицине, ни в магии, – ответил простодушный писатель.

– Понятно, – сказала вдова, и глаза ее тотчас просохли. – Значит, помочь вы мне не хотите…

– Я не…

– Довольно, – сказала она твердо, – я понимаю все и с первого раза.

– Замечательно, но в вашем доме, как вы говорите, произошло убийство… Мне сообщить об этом в полицию, или это сделаете вы?

Вдова уже направлялась к двери, но тут она резко повернулась:

– Теперь вас это не касается!

– О нет, вы ошибаетесь. Сообщить полиции о совершенном преступлении – долг всякого гражданина. Вы не знали? – Альфред улыбался.

– Хорошо, я сообщу. Теперь вы довольны?– вдова сделал вид, что не заметила сарказма.

– Вполне, – ответил Альфред ласково, – И вот еще: я бы очень вас просил не покидать город, пока полиция вам не позволит. Надеюсь, это ясно и без разъяснений, не так ли?

– Само собой! Куда мне ехать? – буркнула вдова. – Я вообще не знаю, что мне теперь делать. Как быть с телом, например?

– Давайте так, – продолжил Альфред тем же елейным тоном, – я нанесу вам визит, скажем, около одиннадцати. И приду я с очень толковым экспертом в области магии. Основываясь на его мнении, мы и решим, что делать дальше. Договорились?

– Вы – сама любезность, – пробурчала вдова, – нет, чтобы начать с этого… Ну что ж… Тогда я вас жду к одиннадцати с этим вашим… хм… экспертом.

– Ну, вот и славно! – Альфред поспешил открыть дверь перед внезапной гостьей.

Она, молча, ступила в коридор, и затем не спеша и не оглядываясь, стала спускаться, держась за перила и стуча каблуками, по темным деревянным ступеням.

Альфред закрыл дверь, подошел к кровати и сел. В голове словно бы стоял гул… Ирен? Прислуга вдовы? Что за черт?! Не может быть! Но, она мертва, во всяком случае, так утверждает сама вдова. Неужели ее действительно убила аккадская формула? А может, что-то случилось в магическом круге, который мы делали нынешней ночью? Так… – Он посмотрел на часы. Было всего-то семь тридцать две. – Так, разбужу Маркуса в девять, пусть приведет себя в порядок, позавтракает, и после двинемся к вдове. Феррано – в порядке, он мне пока не нужен, а вот с Клавдией… Так, приду в управление к восьми и попрошу ее официально арестовать вплоть до полного разбирательства дела. Предложу им использовать Сандру для производства ареста. Им бы нужно найти подходящую одежду… Хотя, вероятно, они прихватили платье, которое оставалось в квартире Густава. Да скорее всего. И вот еще! – Альфреда словно осенило. Он подбежал к столу, взял альбом для эскизов и нарисовал по памяти портрет Ирен: ее изображение он еще не показывал Сандре. Вдруг она опознает тайную гостью, чем черт не шутит. Быстро приведя себя в подобающий порядок, он направился в управление полиции.

Спешить было некуда. Вокруг царил полумрак раннего осеннего утра, и Альфред двинулся самым размеренным прогулочным шагом, поддевая тростью листья, и по ходу размышляя обо всем случившемся. У дежурного он осведомился, все ли на месте, и, получив утвердительный ответ, попросил прислать к нему в допросную комнату весь сегодняшний наряд. Дежурный кивнул, и встал по стойке смирно.

– Вольно, – спокойно сказал Альфред, – постарайтесь, чтобы минут через десять все были в сборе.

– Есть! – снова кивнул дежурный, и удалился выполнять приказание.

***

Время невыносимо медленно подкатывало к девяти. Альфред уже обошел площадь по периметру два раза, убедился, что команда для ареста Клавдии готова, и, не дождавшись пары минут до девяти, не выдержал и постучал в дверь. Он не ожидал, что ему откроют скоро, и решил постучать для верности еще раз. К его изумлению, дверь отворилась прямо в тот момент, когда он уже занес набалдашник трости над дверным косяком, с тем, чтобы постучать вторично. Более того, на пороге стоял Иосиф. Он немного осунулся, выглядел немного усталым, но это был он!

– Иосиф! Я не верю своим глазам! Как вы себя чувствуете? – Альфред схватил слугу за плечи и, на радостях, слегка встряхнул.

– Спасибо, герр Ланге, уже немного лучше, но простите, что я не открыл сразу, я плохо спал этой ночью, и я все еще немного не в себе.

– Плохо спали? А что случилось? – спросил Альфред.

– Не знаю, все какие-то ночные кошмары, быть может, слегка переел на ночь… Мне разбудить хозяина?

– Да, пожалуйста. Можно я войду?

– Конечно, – Иосиф покосился на полицейских.

– Нет, пока только я, – и обращаясь к полицейскому наряду, попросил, – Господа, подождите тут немного, я скоро вернусь. Можете курить.

Полицейские понимающе закивали, и стали доставать свои трубки.

Иосиф будил Маркуса еще минут пять, и, в конце концов, тот явился в комнату как был – в ночной рубашке и в колпаке.

– Что случилось, мой друг? – спросил он, еле ворочая языком, – мы ведь договаривались после полудня, или я вас неверно понял?

– Нет, все правильно, но обстоятельства резко измелились. Я вас попрошу разбудить Сандру, пусть приведет себя в порядок. За порогом полицейский наряд для ареста Клавдии, Сандра должна будет им помочь, а вас я попрошу позавтракать со мной в «Золотом колесе», и я вам расскажу все по порядку о том, что произошло, и что нам еще предстоит сделать сегодня, если вы, разумеется, не против.

– О, нет…– Маркус даже поднял руки кверху, мол, что за странные предположения? Как он может быть против? – Вы могли бы подождать минут десять, от силы пятнадцать, пока я оденусь?

– Конечно, – кивнул Альфред. Усаживаясь в кресло, он также попросил, – Мы уйдем, как только я поговорю с Сандрой. Мне нужно ей отдать кое-какие распоряжения.

Маркус повернулся вполоборота, и, кивнув, ушел к себе.

Первой в гостиной появилась Сандра, все еще немного сонная, но было видно, что ее уже разбирает любопытство:

– Что случилось, Альфред? – спросила она немного тревожно.

– Ничего особенного. Кстати, вы узнаете этот образ? – Альфред достал из принесенного саквояжа сложенный вчетверо листок с изображением Ирен.

– Да… – удивленно сказала Сандра, – это она была в доме Йорковича… А откуда вам…

Альфред остановил ее жестом:

– Вопросы потом, вероятно, вечером. Это долгая, и главное – интересная история, не хотелось бы ее комкать. А пока что вам предстоит новое, и не вполне приятное дело.

Сандра немного нахмурилась и посмотрела вопросительно.

– Сейчас за дверьми ждет полицейский наряд, дабы официально арестовать Клавдию. Но, как вы помните, она не в том виде… в общем, вы понимаете. У полицейских ее одежда. Нужно проследить за ней, когда она будет одеваться, а, когда она будет готова – дать знать наряду, чтобы они препроводили ее в управление.

– Это все? – спросила Сандра.

– Да, на сегодня, это для вас все. Когда закончите с Клавдией, можете быть свободны до самого вечера. Часов в семь, как обычно, устроим совещание, если нам не помешают обстоятельства.

– Хорошо, – Сандра кивнула.

Появился Маркус и тотчас стал сыпать вопросами, что, мол, все это значит, и почему так рано, и вообще, так ли уж необходимо было поднимать ни свет, ни заря бедную Сандру?

– С Сандрой мы уже обо всем договорились,– ответил Альфред со спокойной серьезностью в голосе, – а вас я хочу пригласить на завтрак, там вам все и объясню.

– Вот как? Ну что же… А как же Сандра позавтракает? – спросил Маркус.

– Думаю, Иосиф сможет ей приготовит что-нибудь.

– Иосиф? Вы, должно быть шутите? Он ведь серьезно болен…– Маркус был очень удивлен.

– Он уже выздоровел, уверяю вас. И его прошлая болезнь – это часть того, о чем нам нужно побеседовать.

– Вот как? Иосиф! – позвал Маркус.

Через минуту на пороге комнаты появился слуга:

– Слушаю вас, – сказал он тихо. У него был вид сильно утомленного человека: глаза его словно бы впали, лицо казалось несколько бледнее обычного, и он немного сутулился.

– Как вы себя чувствуете? – осведомился Маркус.

– Уже неплохо, мой господин, но я довольно плохо спал, сам не знаю почему.

– Вот как? Вы сможете приготовить завтрак для Сандры?

– О, разумеется. Не беспокойтесь. Что желает госпожа? – обратился он к Сандре.

– Спасибо, Иосиф, я вас попрошу чуть позже. Мне нужно кое-что закончить.

– Что ж, буду ждать ваших приказаний, – старый слуга поклонился, и тихо удалился в темноту коридора.

– Вы уже готовы, мой друг? – спросил Альфред Маркуса.

– Да, конечно, мы идем в «Золотое колесо»?

– Почему бы и нет? Это близко, и готовят там отменно, не так ли?– Альфред улыбнулся и пожал плечами.

Выходя из дома, Альфред коротко объяснил, зачем здесь находится наряд полиции, и добавил, что Сандра все сделает в лучшем виде.

– Но может быть, мне стоит присутствовать при аресте? Я все-таки хозяин дома!

– Зачем? Эти ребята знают свое дело, а Сандра им поможет уладить деликатную сторону вопроса. Зачем вы там? Если возникнут какие-то вопросы, Иосиф, я думаю, все уладит.

– Ну что ж…– нехотя согласился Маркус, – тогда идем к Кривому Ласло!– и он, как показалось Альфреду, даже зашагал чуть быстрее.

***

За завтраком, Альфред рассказал во всех подробностях об утреннем визите вдовы, и о том, что им в одиннадцать предстоит ее навестить. Маркус немного погрустнел. Неприятности, связанные с вдовой его почему-то всегда расстраивали.

– Ну что вы, мой друг!? – попытался подбодрить его Альфред, – Вы не хотите идти со мной? Так скажите, не стесняйтесь, я что-нибудь придумаю.

– Нет, не в этом дело, – ответил Маркус.

– А в чем тогда?

– Знаете, в этом круге, который мы делали сегодня ночью, у меня было довольно странное видение.

– Вот как? Это помимо того, что вы вернули душу Клавдии?

– В том-то и дело, что я ничего не возвращал.

– Как это? – Альфред даже отставил чашку.

– Я не знаю, смогу ли вам объяснить, ибо тут слова почти бесполезны…– замялся Маркус.

– Ну, объясните как-нибудь, я постараюсь понять, – настаивал Альфред.

– Понимаете, когда я увидел Азраила… и вот вам первая неточность… это только так звучит «увидел», хотя это совсем другое ощущение, не похожее на зрение.

– Ну, это не важно, я думаю… – сказал Альфред.

– Важно! – пылко возразил Маркус, – Там все было важно… В общем, я пришел со своим вопросом, а ушел с его…

– То есть? – снова не понял Альфред.

– Ну, то есть, я попытался подать свою проблему, с которой пришел, но он не то отмахнулся… вот снова – слишком человеческое слово… то ли вообще меня игнорировал… Но потом, у меня вдруг возникло чувство, что все уладится, а после… во мне словно бы прожгли несколько… как бы это сказать… странных знаков, что ли. Я употребил слово «прожгли» не потому, что мне было больно, а потому, что я их воспринимаю теперь всем телом, даже мизинцем левой ноги. Это было очень странно, и я ничего такого прежде не испытывал, а потом почему-то стали мелькать разные картины…дома, пейзажи, лица… и один дом мелькал почему-то чаще…

– Какой дом? – удивился Альфред.

– Это был дом, куда вы хотите пойти после завтрака…

Альфред остановился и серьезно спросил:

– И что, вы полагаете, это могло бы значить?

– Если бы знать… – вздохнул Маркус. – Если бы не знаки, которые я ощущаю до сих пор, я бы подумал, что это предупреждение.

– Например, о чем?

– Например, о том, чтобы мы оставили в покое несчастную женщину. Но, это было бы слишком просто. Тут что-то иное, и именно поэтому я не могу оставить вас, и пойду с вами до конца. Теперь, это и мой путь тоже, видимо.

– Ну, что ж,– согласился Альфред, – возможно, мы получим кое какие разъяснения сегодня.

Закончив завтрак, приятели не торопясь вышли на улицу и размеренно зашагали по бульвару. Спустя минут двадцать, неспешно беседуя, они подошли к дому покойного бургомистра. Было две минуты двенадцатого. Поднявшись на крыльцо, Альфред постучал дверным молотком. Довольно скоро – приятели не успели переброситься и несколькими фразами – дверь отворилась. На пороге стояла Брунхильд. Окинув холодным взглядом визитеров, она коротко сказала:

– Входите! – и сделала шаг в сторону, точно так, как день назад это сделала Ирен.

Самостоятельно повесив пальто и шляпы в прихожей, Маркус и Альфред вошли в гостиную.

– Итак… – начал, было, Альфред, – с чего начнем?

– Ну, вам виднее, – ответила вдова, пожав плечами.

– Да, конечно… – согласился Альфред, – тогда так: я начну с осмотра тела, а мой друг Маркус, – он указал жестом на стоящего поодаль приятеля, – еще раз осмотрит дом в поисках пропавшего завещания. Вы согласны?

– Ну что ж… был бы результат, – ответила вдова, усаживаясь в кресло. – От меня вам что-нибудь нужно?

– Пока что нет, но, думаю, что позднее вопросов будет много. Вы будете готовы на них ответить? – спросил Альфред.

– Ну, смотря какого рода будут вопросы, – резонно заметила Брунхильд.

– Само собой, – кивнул Альфред. – Вы не проводите меня к телу усопшей?

Вдова встала и направилась к выходу. Проходя мимо Маркуса она бросила: ищите всюду, господин Де Ниро, где сочтете нужным, не спрашивая более разрешения. Вы его уже получили.

Маркус кивнул и стал почему-то оглядывать потолок.

Пройдя по коридору, Брунхильд остановилась, и открыла дверь, пропуская Альфреда вперед.

Он вошел в комнату и тотчас отшатнулся. До сих пор он лишь слышал о том, как порой ужасно выглядят трупы, пораженные черным ветром или же дибуком, но теперь он понял, что все эти россказни были жалки. Ни Манфред, ни Ковач не были обезображены до такой степени. Он вообще мог узнать в этом трупе черты Ирен, лишь сильно напрягши воображение. Во-первых, труп был неимоверно раздут. Раздут настолько, что ночная сорочка местами даже треснула. Вся кожа, не только губы, была словно обуглена, а ноги и руки скрючены какой-то страшной судорогой. Глаза у покойницы, казалось, должны были бы выпасть из орбит. Черный язык вывалился, словно бы ее сняли с виселицы.

– Интересно…– пробормотал Альфред и подошел поближе. – Интересно… А что вот это такое? – на простыне лежал какой-то предмет. Подойдя поближе, Альфред понял, что это обыкновенная, хоть и не самая дешевая запонка. Очевидно, она выпала из руки покойной. Он подхватил ее двумя пальцами, и стал рассматривать через небольшую лупу, которую выудил из принесенного с собой саквояжа. Хмыкнув что-то про себя, он сунул запонку в обычный почтовый конверт, сделал на нем какие-то пометки золотым карандашом, а затем спрятал в кармане саквояжа.

– Понятно-понятно… – пробормотал он себе под нос.

Оглядев комнату еще раз, он затем обошел кровать со всех сторон, заглядывая и под нее, и во все углы комнаты, что были поблизости. Затем он вытащил откуда-то со дна саквояжа медицинский пинцет, которым тотчас подцепил что-то из одного угла, а затем и из второго. Подняв зажатый пинцетом почти невидимый из-за своей малости предмет, Альфред стал разглядывать его на свету со всех сторон. Снова пробормотав свое: «ага, понятно!», он поместил найденное в отдельные конверты, снабдив их, и на сей раз, какими-то пометками.

Вдова стояла поодаль и время от времени, пытаясь что-то понять в действиях гостя, выглядывала из-за спины Альфреда, становясь на цыпочки и немного вытягивая шею. Она была явно удивлена происходящим. Глаза ее были широко открыты, но она за все время не проронила ни звука. Затем произошло нечто и вовсе странное: писатель встал на колени и стал медленно оглядывать комнату. При этом глаза его были скошены к переносице.

– Что с вами? – спросила Брунхильд немного испуганно: тот факт, что к лежащему на кровати жуткому трупу, она вдобавок заполучила еще и внезапно спятившего писателя, ее явно не радовал.

Но сумасшедший писатель не обратил на ее слова никакого внимания, и лишь продолжал планомерно рассматривать комнату сдвинутыми к переносице глазами. Затем его взгляд задержался у платяного шкафа, и он, ни с того ни, с сего произнес: «Вот оно!». Все также скашивая глаза, Альфред подошел «гусиным шагом» к тому месту, куда смотрел, и затем, пошарив в саквояже, вытащил какой-то блестящий шнурок. Просунув в петлю на конце правую ладонь, он стал обвязывать серебристым шнурком нечто невидимое в углу у шкафа. Затем свернув петлю и вокруг левой ладони, он стал с большой натугой тянуть что-то обеими руками , и на глазах Брунхильд, прямо на полу стал проявляться, словно бы из тумана, окованный медью ларец.

Она чуть не вскрикнула, а затем, взяв себя в руки, спросила дрожащим голосом:

– Что это такое?

– Это мы скоро узнаем. Когда откроем его вместе с Маркусом.

– А почему не теперь? – удивилась вдова.

– А у вас есть ключ? – спросил Альфред небрежно.

– Должен где-то быть, я поищу, – ответила хозяйка и направилась к двери.

– Да, вот и отлично, поищите, будьте так любезны. А я, пожалуй, в этой комнате уже закончил…

Он взял ларец за витиеватую ручку в верхней части крышки, и двинулся в гостиную. Маркус уже сидел в кресле, в глубокой задумчивости.

– Что с вами, друг мой, вы словно увидели привидение! Что-нибудь случилось? – поинтересовался Альфред.

– Нет, пустяки, просто не выспался.

– Нашли что-нибудь? – спросил Альфред.

– Да так, ничего особенного, – он махнул рукой.

– А я вот – как видите, не с пустыми руками, – Альфред поставил ларец на стол.

– Господь всевышний! Где вы его нашли? – спросил Маркус, подаваясь вперед.

– Не поверите! В области пустоты!

– Где? – переспросил Маркус.

– В области пустоты, – повторил Альфред, – вы не знаете что это?

– Нет, впервые слышу, – признался Маркус.

– Ну, вы ведь сами говорили, что миров таких как наш существует множество, и хоть многие из них похожи, как две капли, но все-таки всегда имеются и некоторые отличия… Неужели не помните этот наш разговор?

– Нет, этот разговор я помню. Но…

– Но миры ведь… как бы это сказать… тут тоже слова – плохие помощники. Да, так вот, говоря условно, миры ведь не «прилегают» один к одному точно. Возможно, как раз из-за этих самых различий. В общем, знаете ли, между мирами существую такие небольшие «зазоры», где нет ничего, но умеючи, там можно оставлять предметы или даже прятаться самому. Впрочем, большие пустоты встречаются крайне редко, а вот такие, чтобы спрятать ларец – вполне можно отыскать. Нужно лишь уметь это делать. Хотя, признаться, я впервые вижу область пустоты прямо в доме.

– Вот как? Тогда мне понятно, куда девался мой ключ… Помните, я вам говорил, что он лежал за одной из книг?

– Помню, говорили, кивнул Альфред, – И куда же он девался, по-вашему?

– Видите ли… иногда можно сделать так, чтобы ключ и замок стали бы симпатически связаны. То есть, если пропадает замок, то пропадает и ключ вслед за ним. И наоборот. Думаю, Ирен, когда прятала ларец, так и поступила, чтобы перестраховаться, что ли…

– Так ключ все-таки можно теперь найти? – спросил Альфред, немного сбитый с толку.

– Не знаю, – если он вслед за ларцом попал в какую-то из «областей пустоты», как вы их называете, то я уж и не знаю… Если захотите, можно потом поискать эту самую «область» в моем доме, но, с другой стороны – какая теперь разница, верно? – спросил он немного потухшим голосом.

– Вы правы, – согласился Альфред, – там видно будет…

– А что еще вы обнаружили? Что с покойной? – спросил Маркус, уже немного бодрее.

– Да, все тоже,– махнул рукой Альфред, – А вот доказательство, кто еще охотился на Феррано, – он выложил на стол запонку, найденную подле трупа.

– Вы думаете, что это была Ирен? – спросил Маркус.

– Я не думаю! Я знаю. Это – очень серьезная улика, – ответил Альфред.– Эта запонка использовалась, как симпатический агент, и потом, есть еще и другие улики…

– Какие же? – спросил Маркус.

В это время в комнату вошла Брунхильд.

– Вы нашли ключ, позвольте осведомиться? – спросил Альфред.

– Нет, – ответила вдова, – не нашла, он куда-то запропастился…

– Понятно. Маркус, скажите, как вы полагаете, разрешено ли нам будет вскрыть этот ларец, не прибегая к помощи ключа?

– Ну, это собственность семьи фон Кляйне… Если мадам фон Кляйне не против, то – да.

– Мадам, вы не против? – осведомился Альфред.

– Нет… я вообще не знаю, что там, и никогда прежде этот сундук не видела…

– Вот мы и посмотрим вместе, – заверил ее Альфред, – Так что? Я открываю?

– Ну, конечно, если сможете… – ответила Брунхильд.

Альфред достал из саквояжа, стоявшего на полу, черный чехол, тесненной кожи с набором отмычек. Поковыряв в замке с минуту, он чем-то щелкнул и крышка распахнулась.

– Так… вот и завещание… – Альфред достал бумагу и передал ее Маркусу. – Узнаете, мой друг, этот документ?

– Да, как будто… – он пробежал глазами завещание. – Да, это оно. Там есть еще что-то?

– Есть, – Альфред достал довольно плотный конверт и протянул его Маркусу. – Будьте так добры, Маркус, прочтите нам, что написано в завещании господина фон Кляйне?

– Прямо теперь? – удивился Маркус.

– Да, а почему нет?– удивился Альфред.

– Хорошо… – сказал Маркус тихо и надел очки.– Завещание… Настоящим повелеваю…Так… все переходит к моей жене Брунхильд, сто пятьдесят талеров – Ирен Варт, прислуге, так.. распоряжения относительно попечительского фонда, ходатайство о назначении бургомистром Луиджи Феррано, вот и все, пожалуй…

– А что в конверте? – спросил Альфред.

– Тут, – Маркус показал конверт всем присутствующим, – написано: «Вскрыть Маркусу Де Ниро лично и конфиденциально, без присутствия третьих лиц». Надеюсь, вы не против, если я вскрою его дома?

– Не против. Воля усопшего – закон. А мы пока что продолжим. Магия, магия… кругом одна магия в этом городе! Такого я, пожалуй, не видел даже в Толедо! Думал, что хоть вы, мадам, чисты перед законом, но, увы, я сильно ошибался…

Маркус посмотрел на Альфреда вопросительно и даже немного враждебно.

– Итак, мадам фон Кляйне, как видите, теперь у нас есть все основания подозревать вас в организации убийства мужа с целью получения наследства, а также ряда других людей, включая Манфреда Шварцшильда…

– Простите, но, насколько я помню, Манфреда как раз убили вы, или я что-то путаю?

– Технически – да, его убили мы, но подселили дибука в него вы. Он был бы жив, не овладей вы его телом и сознанием, а мы лишь действовали в рамках необходимой самообороны, думаю, что любой суд с этим согласится. Вы, разумеется, действовали не в одиночку, вам помогала ваша прислуга Ирен Варт, но она, видимо, стала не нужна, а знала она много, и вы решили убить и ее, не так ли?

– Что за вздор! Не понимаю, причем тут я? Допустим, Ирен всем этим занималась, но я ничего об этом не знала! Хотя, догадывалась, конечно. Из чего следует, что я была с ней в сговоре?

– Это как раз очень просто доказать. Дело в том, что манипуляции с дибуками требуют парной магии. Это, конечно, не то же самое, что магия…хм… соития, ибо просто подразумевает участие двух людей любого пола. Один, как правило, подсаживает дибука, и называется в этой магии «дорифорием», а другой затем уже управляет одержимым, и называется «возничим».⁴⁷ Дорифорий и возничий – это всегда разные люди. Да зачем же я вам все это рассказываю? Вы в этом искушены куда более моего, не так ли? Поскольку ваш муж, как соучастник исключается, а других людей в доме практически не бывало, то остаетесь только вы…– Альфред развел руками.

– Да, но Ирен могла заниматься своей магией где угодно и с кем угодно! Я ведь не держала ее на цепи. Она довольно часто отлучалась.

– Верно! Это вы точно заметили, и я бы никогда не смог ничего доказать, не пусти вы меня осмотреть тело! А пустили вы меня лишь для того, чтобы заручиться нужным, глупым и послушным свидетелем. И Маркус в этом смысле вас тоже устраивал, поскольку вы прекрасно знали, что он влюблен в вас!

Маркус подскочил, как ошпаренный.

– Не волнуйтесь, мой друг, в моих словах нет ничего дурного. Вы ведь к тому же очень старательно скрывали свои чувства, и я бы никогда не сказал того, что говорю сейчас, если бы не слишком серьезные обстоятельства, увы. Прошу вас, сядьте, и дослушайте до конца.

Маркус сел, но все еще довольно злобно пыхтел, и метал из-под бровей сердитые взгляды.

– Дело в том, что последняя магия, была направлена на то, чтобы овладеть сознанием Иосифа, слуги Маркуса, – Альфред посмотрел на своего друга. Тот сидел, положив голову на руки, – и я бы, наверное, опять-таки остался в неведении, как и в прежних случаях. Но я применил одну малоизвестную аккадскую формулу, и это сильно ранило одержателя, а в таких случаях они возвращаются к тому, кто их послал, к дорифорию то есть, и наносят серьезный ущерб, хотя чаще – просто убивают. При этом, как отмечали многие авторы, в углах комнаты, где находился дорифорий, остаются кристаллы синей или черной соли, похожей на обсидиан. Вот они! – Альфред высыпал из конверта на стол черные кристаллы, размером с гречишные зерна. – То есть, магия творилась здесь. Вы искали что-то в доме Маркуса. Что именно?