Читать книгу: «Если бы куклы могли говорить», страница 4
– Я была в парке. Там играл чудесный оркестр. Вы вообще знаете, как чудесно звучит скрипка после первого снега? А я знаю. Она звучит неповторимо. И я нашла нового друга.
Девочка вытащила Майкла из сумки и развернула его лицом к девушкам, ошалевшим от потока детских мыслей. Заколдованный алхимик подумал, что было бы неплохо скорчить сейчас рожу. Если бы деревянная кукла состроили гримасу, тут появились бы как минимум два бессознательных тела. А девочка… Ну ребенок в любом случае спокойнее реагирует на всякие чудеса. Но деревянное лицо не желало меняться и Майклу осталось только вздыхать про себя.
Девушек его внешность тоже не особо вдохновила.
– Он грязный, мисс, – выдала высокая. – Да и вам надо в ванную.
– А я вас постель приготовлю, – тут же засуетилась другая.
Девочка обреченно вздохнула и, устроив Майкла на руках, вошла в дом.
Домик и внутри оказался под стать району. Не вычурный, как часто бывает в случае обеспеченных хозяев, но обустроенный простенько и со вкусом. Никаких огромных картин, никаких золотых горшков с деревьями. Только приятные глазу цвета и простая, но добротная мебель. На второй этаж из прихожей вела двойная лестница – по двум сторонам от дверей на кухню, сразу напротив главного входа.
Девочка, не раздеваясь, поднялась вверх по лестнице, свернула направо и прошла почти до конца коридора. Там обнаружилась дверь в комнату – светлую и чистенькую, обставленную так, как и полагается для детской комнаты: большая кровать по центру, застеленная светло-синим покрывалом, у окна стол с лампой, шкаф для вещей и игрушек и пара тумбочек.
Высокая барышня вошла вслед за девочкой. Она явно хотела помочь своей подопечной раздеться, но малышка в этом не нуждалась. Майкла она усадила на кровати между подушками, затем быстро скинула пальто и аккуратно сложила его на тумбочке. Так же быстро избавилась от обуви и шапки, все аккуратно пристроив возле кровати.
– Я спущусь на кухню, скажу про молоко перед сном, – сообщила она служанке, и уже на выходе из комнаты добавила, – сегодня воскресенье, и в ванну надо добавить апельсиновую соль.
Она выбежала в коридор. Слышно было, как стучат ее пятки по полу. Служанка вздохнула и убрала верхнюю одежду и обувь в шкаф. Дверь в ванную оказалась рядом с окном. Майкл ее не видел, туда его взгляд не доставал, зато слышал, как девушка начала наливать воду, как стучала баночками на полках. Когда открылась входная дверь, парень подумал, что вернулась маленькая хозяйка, но оказалось, что вошла вторая, курносая служанка. Она деловито, и с легкой брезгливостью отправила Майкла на тумбочку, и начала расправлять кровать.
– Ну и где она? – Темноволосая барышня, судя по звукам, вышла из ванной в комнату.
– На кухне. Рассказывает кухарке, как она день провела, – фыркнула ей в ответ шатенка.
– Как думаешь, нам сильно попадет, за то, что она сбежала?
– Кухарка сказала, чтобы мы не беспокоились, – шатенка в последний раз встряхнула одеяло. – Девчонка не в первый раз такое выдает. Обычно, если мать дома, то она вообще с ней постоянно.
– Странная семейка. – Первая служанка успела сходить в ванную, отключить воду и вернуться в комнату, прежде чем вынести свой вердикт. – Мамаша тоже, та еще дамочка. Ну, вот скажи, ты бы на ее месте поехала с мужем в командировку?
– Еще чего, – низенькая шатенка пошла к выходу, – мне бы мужа и дома много было. А тут такой шанс покомандовать. Сама себе хозяйка… Хотя это не нашего ума дело. И вообще… Слышь, бежит. Пошла я. Укладывай ее спать и приходи на кухню.
Малышку звали Юна. Это выяснилось из разговора девочки и служанки-брюнетки. Девочка оказалась непоседливой, но живой и искренней. Майкл непроизвольно проникался симпатией к своей маленькой хозяйке, и начинал раздражаться от присутствия служанки. И как выяснилось, не он один. Когда подготовка ко сну была закончена, молоко с медом выпито, и брюнетка, пожелав доброго вечера и спокойной ночи, покинула комнату, вымытая и довольная Юна вернулась к своему новому знакомому.
– Они хорошие, вообще-то, – сообщила она Майклу, усаживая его к себе на колени. – Лина и Грета, я имею в виду. Правда они… обычные. Это скучно. Вот родители – они необычные. С ними весело. Но их нет пока. Уехали по работе. Так что, я рада, что тебя нашла. Теперь ты мой друг.
Она хихикнула и пожала заколдованному алхимику руку. Майкл только сейчас заметил, что в районе локтей и колен, а также запястий у него шарниры. Юна спокойно меняла положение его тела, правда, сильно не увлекалась, словно чувствовала, что вряд ли ее новому другу будет приятно замереть в позе балерины, или еще чего похуже.
– Так. Теперь надо тебя как-то назвать, – она внимательно всматривалась в кукольное лицо, а затем выдала. – Буду называть тебя Майклом. Тебе подходит.
В нормальном состоянии у парня отвалилась бы челюсть от удивления. Сейчас он мог только мысленно присвистнуть.
«Это совпадение, – повторял он сам себе. – Просто совпадение».
Но подсознание уже выдало другой вариант.
«Маг-интуит, – алхимик даже обрадовался. – Такие способности в раннем возрасте. Да она может быть и правда гениальным магом. Самое то для Совета…»
Воспоминания о Совете Алхимиков потянули следом за собой и образы событий, произошедших за последние часы. Вновь вспыхнули прежние эмоции: гнев, страх, стыд. Голова шла кругом, хотелось выть и плакать. Но надо было держаться.
«Говори, малышка, говори. О чем угодно говори, только не дай мне остаться в тишине» -
взмолился несчастный алхимик, и Юна, словно услышала его, еще раз подтвердив догадку о принадлежности к магическому сословию.
– Вообще я люблю воскресенье, – защебетала она после недолгой паузы. – Можно спокойно ходить, куда хочешь. А так обычно – занятия. Даже в субботу. А это неправильно. У мамы и папы бывает по три и по четыре дня выходных. Но они-то свободные, работают сами на себя. А я должна учиться. А еще у нас правило – каждый день недели – новая соль для ванны. Это здорово. Разнообразие. И если забыл, какой день недели – соль напомнит.
Она зевнула и потерла глазки.
– Вроде рано еще спать, но я уже устала. Надеюсь, не обидишься, если мы с тобой сегодня раньше ляжем? Думаю, у тебя тоже был тяжелый день.
Майкл не сразу понял, что она имеет в виду то, как он потерялся в парке. Но спать ему совсем не хотелось. Вернее, он даже не представлял, как будет спать. Глаза то не закрываются. Юна, между тем, вытащила один из выдвижных ящиков стола. Все содержимое его (карандаши, ластики, кусочки лент) она скинула в соседний ящик. Подумав немного, она залезла в шкаф, долго там что-то искала, и вытянула длинный синий шарф. Вслед за шарфом из шкафа выпала пара перчаток и шапка, но малышка тут же зашвырнула их обратно, даже не глядя, куда они улетели. Она была полностью поглощена подготовкой спального места для своего нового знакомого.
– Шарф очень мягкий, – она расстелила ткань в ящике. – Тебе будет удобно.
Она бережно перенесла Майкла в его новую кровать. Устроила так, что в результате парень и правда не чувствовал никакого дискомфорта.
– Я бы устроила тебя в постели, – добавила она, накрывая его оставшейся частью шарфа, как одеялом. – Но я сплю неспокойно. Могу и сломать.
Юна снова зевнула и задвинула ящик.
Майкл оказался в полной темноте. Вначале была паника. Меньше всего на свете он хотел бы остаться наедине с самим собой и своими мыслями. Но через несколько минут он понял, что малышка, специально или по наитию, выбрала ему идеальное место для сна. Темнота ящика заменила ему веки. Он больше ничего не видел, а значит, мог представить, что закрыл глаза и спит. Стало и правда проще. Сон, или его подобие, пришел пусть не сразу, но постепенно опутал его своими паутинками. Мысли слились в единую пеструю ленту. Она дарила слабый покой, не навязывала образы и не причиняла боли. Майкл погрузился в приятное спасительное забытье.
***
Утро вползало в его реальность медленно и неотвратимо. Где-то в другой комнате слышались шаги, голоса, шелест ткани и плеск воды. Майкл не желал просыпаться. Не хотел возвращаться в реальность с ее дурацкими правилами. Все тело ныло, словно после долгой болезни, не желало подчиняться. Даже глаза открыть было невыносимо сложно. В какой-то момент молодой алхимик подумал, что его парализовало, и он теперь лишь беспомощное тело, обреченное провести остаток своих дней в одной позе. Но потом он все вспомнил. Весь прошлый день. И правда оказалась в сотни раз ужаснее.
Живое парализованное тело еще можно вылечить.
Его кровать дернулась, поехала в сторону, и на кукольное лицо Майкла упал свет. Правда свет тут же заслонила Юна, уже одетая и умытая. Волосы, собранные в два хвостика по бокам головы, в глазах – жажда жизни и приключений.
– Привет, – девочка бережно вынула Майкла из ящика и посадила на стол. – У меня занятия через час, так что днем тебе придется побыть одному. Сильно не обижайся.
«Было бы глупо обидеться еще и на тебя» – подумал алхимик, с тоской наблюдая, как его новая знакомая запихивает в сумку книги и тетради. Ему предстояло провести тяжелый день, наполненный одиночеством и мыслями о своей глупости. Деваться-то некуда.
Юна перед уходом пересадила его на окно, так что в поле зрения парня попадала довольно обширная часть улицы. Все то развлечение. Интересно, а Юна понимала, что своими действиями практически спасала парня от безумия? Скорее всего – нет. Она играла в игру, в которой все куклы были живые, пусть и не могли говорить и двигаться.
Утренние зимние сумерки разбавлялись светом заспанного солнца. На улице суетились люди. В саду дома хлопотала кухарка и служанки, то развешивая белье, то просто болтая о жизни. Майкл не слышал их голоса, в его власти были лишь тишина комнаты. Он с надеждой ждал каждого нового изменения пейзажа за окном. Потому что, когда мир замирал в своей однотипности, молодой алхимик погружался в мысли и воспоминания. В такие моменты его сознание словно затирало реальность, бросая его в тяжелый омут памяти. Перед внутренним взором вставали образы Линды и Эрика. Майкл пытался дотянуться до них, но не получалось. Его друзья уходили, или разочарованно вздыхая, или холодно и презрительно улыбаясь. Хуже было, когда память подкидывала образы прошедшего дня, и, в частности воспоминания о моменте его превращения в куклу. Злая улыбка Данарела, его жестокость и гениальные планы по захвату нового тела и возвращения в ряды алхимиков. Майкл прекрасно понимал, как удачно он по собственной глупости и доверчивости подарил бывшему учителю такой шанс на уничтожение Совета. То, что Данарел вновь рискнет повторить опыт с выводом великих алхимиков из игры, можно было не сомневаться. Только теперь он будет более жестоким и вполне возможно, рискнет протянуть руки и к королю. Майкла передёргивало от одной мысли, что мог натворить этот человек стремящийся к власти. А единственный, кто знал о его заговорах, был заперт в кукольном теле, без возможности предупредить.
Юна вернулась сразу после обеда. Майкл настолько глубоко погрузился в размышления о своем незавидном положении, что не заметил, как она вошла в дом. Зато услышал, как хлопнула дверь в комнату и девочка, напевая песенку из детской радио-передачи, направилась прямо к окну. Проверить свою новую игрушку.
– Надеюсь, не скучал, – хихикнула малышка и схватила Майкла на руки.
Несчастный алхимик был безумно благодарен ей за приветствия и прощания, разговоры и прикосновения. Теплые детские пальцы не давали ему забыться и упасть в полное и безоговорочное отчаянье.
Весь остаток дня Юна таскала его с собой, делилась новостями и хвасталась успехами. Майкл узнал, что она занимается у некой миссис Анабель, которая живет через два квартала. Что вместе с ней на уроки ходят еще две девочки: Лена и Лизи. Они подружки, но Юну в команду не берут, и занятия для маленькой магички становятся истинным мучением.
– Она не умеет воспитывать детей, – рассказывала Юна Майклу, усадив его рядом с огромным плюшевым медведем и двумя вычурно одетыми куклами. Судя по налету пыли на оборках платьев, кукол доставали редко.
– Она читает, читает, читает, и никакой игры. Это скучно и нудно. – Юна надувала губки и несколько минут молчала. Майкл с нетерпением ждал продолжения разговора.
– Но мама говорит, что так надо. Что знания дают нам силу. Но как же иной раз скучно быть ребенком.
На ужин она потащила Майкла с собой в столовую. Горничные только переглянулись, когда она усадила новую игрушку на стол, прислонив к сахарнице. Майкл чувствовал запахи еды, но голода не ощущал. Это его радовало. Еще одного мучительного момента в своей новой реальности он бы не перенес.
Весь вечер они провели в библиотеке. Огромная комната с многочисленными полками и стеллажами, забитыми книгами, вдохновила и изумила заколдованного алхимика до глубины души. Юна ходила между стеллажами, водила пальцами по книжным корешкам, и Майкл, когда успевал, читал названия. Здесь были и труды по магии, и книги по алхимии, и записки по военной тактике. Книги по шахматам, книги по кулинарии, книги обо всем. Малышка ушла почти в самый дальний угол библиотеки, где часть полок пустовала, зато имелись столик и два мягких кресла.
«Уголок для чтения», – сообразил Майкл.
Малышка устроила его на столике, сама с ногами залезла в кресло. Она успела выбрать среди многообразия книг толстый том со сказками. Переплет книги заметно поистрепался, сразу было видно, что этот сборник сочинений здесь любили особенно сильно.
– Я тебе немного почитаю, – улыбнулась Юна. – Обожаю эту книгу. Мы с мамой часто ее смотрим вместе.
Дни превращались для Майкла в старую, уставшую от жизни черепаху. Время ползло медленно, растекалось серой лентой вокруг несчастного алхимика. Единственными яркими моментами были игры с Юной. Малышка видела в кукле своего собеседника и друга, спасая парня от одиночества и безумия. Иной раз, подолгу изнывая в плену собственных мыслей, Майкл не сразу мог понять ее слова. Он все медленнее возвращался из омута воспоминаний и рассуждений, все чаще замечая за собой сонливость и вялость мыслей. Это его пугало. Надо было срочно встряхнуть свое сознание. Нужны были перемены. И они произошли.
***
В субботу Юна на учебу не пошла. Заболела одна из учениц в ее группе, и решено было отменить занятия для всех. Все равно всего три ребенка в классе, так пусть будут выходные. Малышка узнала об этом утром, и от радости устроили дикие пляски на кровати.
Майкл слышал ее бурную радость из своего ящика-спальни и был не мене доволен, чем она. Сегодня он ни на минутку не останется один. Он будет слушать ее особенно внимательно, вникать в каждое слово, мысленно отвечать. Лишь бы сознание не засыпало.
Одна из служанок, курносая шатенка, повела малышку в музей. Майклу это место не особо нравилось. Здесь слишком сильно смешали искусство и историю, нагружая посетителей лишней информацией, и не давая насладиться шедеврами прошлого в полном масштабе. Но Юна была довольна. Она подолгу стояла у картин и скульптур, шепотом рассказывая заколдованному алхимику о их создании, хотя и додумывая много своих фактов. Но такая история Майклу нравилась намного больше.
Они прошли уже большую часть музея, остановились возле мраморной скульптуры, изображавшей птицу, запертую в клетке, когда за спиной малышки раздался радостный женский голос:
– О мисс, Лэир, и вы здесь?
Знакомая фамилия резанула по сознанию Майкла, и алхимик невольно встрепенулся всей душой, в предвкушении увидеть представительницу семьи его бывшего соперника в Совете. К удивлению парня, на голос обернулась именно Юна. Она присела в легком реверансе, приветствуя высокую стройную женщину в брючном костюме.
– А мы изучаем культуру, – улыбнулась малышка.
– Правильное занятие, – женщина наклонилась над девочкой, потрепала ее по светлым волосам. – А я вот отдыхаю от работы. Мне здесь всегда лучше думается.
Юна кивнула, соглашаясь. А потом, словно вспомнив что-то важное, легко коснулась руки женщины.
– А вы не знаете, когда мои родители приедут? – В глазах ребенка застыл вопрос, в оплетении тоски.
– Должны, уже через пару дней, – женщина с сочувствием покачала головой. – Видимо задержались по делам. Не скучайте сильно, маленькая мисс Лэир, вам не идет грусть.
Она ушла, стуча каблуками по музейному паркету. Юна молчала. Майкл был в полной растерянности. Это уже не насмешка судьбы, а что-то похожее на хорошую затрещину. От полного сумасшествия и падения в отчаянье его спасала дочь человека, которого он презирал и в последние дни, искренне считал своим первым врагом. Хотелось выть. Но молодой алхимик старался отучился от этой привычки, в мыслях сохраняя хотя бы зачатки спокойствия.
Если ему не изменяла память, знакомую Юны из музея он видела несколько раз среди помощников военных алхимиков. Вполне возможно – секретарь. Но это было не главное. Важнее было то, что она точно угадала со сроками возвращения Лэиров в город. В понедельник вечером Юна решила, что сегодня Майкл будет спать рядом с ней на второй подушке.
– Мне кошмар вчера приснился, – объяснила она свое решение. – Волк во-о-о-о-от с такими зубами.
Юна раскинула руки, показывая размеры пасти монстра из сна. Майкл заметил про себя, что дантистам с такими клиентами лучше не встречаться.
– Ты мальчик, и, если будешь рядом, я буду спать спокойнее, – добавила она, забираясь под одеяло.
«Хотел бы я и правда быть твоим защитником, а не беспомощным наблюдателем», – с тоской подумал заколдованный алхимик, прежде чем служанка выключила верхний свет и комната погрузилась в темноту. Вместе с ней пришла возможность упасть в тусклую паутину забытья. Вот только продлился искусственный сон недолго.
Свет вспыхнул, и Майкл не несколько секунд ослеп, и почувствовал, как паника подступает ближе к поверхности сознания. Что произошло? Почему свет включили раньше? В безопасности ли его маленькая хозяйка?
Вместе со светом в комнату ворвались запахи зимней ночи, шорох платья и женский голос, звавший малышку по имени. Майкл лишь через несколько мгновений смог видеть нормально, и первое, за что зацепился его взгляд, была Юна, вцепившаяся в молодую женщину в зеленом строгом костюме. По нашивкам и золотым вставкам на рукавах и груди, алхимик опознал форму королевской приближенной.
– Вы приехали! – Вопила Юна от радости.
– Привет, мое солнышко, – женщина нежно прижимала ребенка к себе. – Папа тоже скоро придет, только вещи перенесет в дом.
«Ее родители вернулись, – догадался Майкл. – И это судя по всему, это та самая загадочная миссис Лэир».
Вторая мысль, больно ударившая его по сознанию, была о том, что в ближайшие часы он увидит заодно и Грея. И впервые алхимик обрадовался, что он кукла, а не человек. Вряд ли он смог спокойно смотреть в глаза бывшему сопернику.
