Читать книгу: «Под ласковым солнцем: Там, где ангелам нет места», страница 27
– Дети, а что делать, если государство нарушает ваши права и Свободы? Куда надо идти?
В ответ лишь молчание, дети не проронили не единого словца.
– Как же вы знаете? Нужно идти на улицы и требовать своего. Парадигма смены властей позволяет нам менять государство так, как мы этого захотим. Мы же меняем родителей, если нарушают нашит права?
– Да! – Завопил детинец.
– Так и государство можно поменять. Запомните это.
Эстебан усмехнулся, сложив руки на груди, с ироничным сарказмом обратился к своему матёрому другу:
– Ну, и у кого из нас «несчастливая рука»? Кто из нас контужен?
– Успокойтесь, – голос Эбигейл, женственный и чистый, внушал чувство успокоения. – Сейчас по телевизору на всём миллионе каналов показывают про парадигму смены властей. Лучше переключите на первый канал. Там сейчас должна идти прямая трансляция с Форума Свободы.
Экран замерцал, выдавая новую картинку и иное звуковой сопровождение. Огромное просторное помещение с тремя нависающими друг над другом ярусами, внутри которых бушевала самая настоящая война. Гул стоял как в месте средневекового побоища. На последнем, третьем возвышении заняли оборону те, кто не похож на размалёванных и изменённых «носителей прогрессов» нового мира. Стулья, палки кулаки: всё шло в ход. Геи, трансгендеры, звероформированные, депутаты, феминистки: все смешались в кучу.
На фоне парламентского бардака, гражданин, с таким количеством металла на лице, что кожа его обвисла, пытался дать интервью, но от того, что провисли и губы, звук получался несколько приглушённым:
– Я, Вшир, – пытался громкостью голоса гражданин осилить стену шума, стоявшую в зале, – а уполномоченный и почётный гей, помогаю вести репортаж блоггерам с места оплота государственного тоталитаризма. – Простерев руку, изуродованную пирсингом и «тоннелями» в сторону бойни, Вшир, продолжает. – Сейчас вы можете наблюдать за активными парламентскими дебатами. Сторона либерального прогресса требует отставки парламента, но он цепляется за остатки собственной власти.
Какого-то из депутатов окатили помоями из принесённого ведра и облили уриной, после чего Вшир оживлённо заговорил:
– Как мы видим, член «Коалиции геев» выразил недовольство одному и депутатов, упрекая его в дискриминации.
Бойня могла длиться бесконечно и перерасти в поножовщину, но внезапно всё действие прекратилось, и все, как можно быстрее попытались растесаться по собственным местам. Шум унялся. Груды мусора никто не убирал и среди них засели боевые парламентарии.
Высокий человек, закутанный в чёрные рясы, с накрытым капюшоном, взошёл на трибуну, обратив глубокий голос в аудиторию:
– Последнее слово «Вестников Свободы»?
– Мы отказываем этому государству в его существовании и объявляем Час Конца Найма! – Хором прокричала половина аудитории.
– Хм, тогда государство с этой секунды считается отменённым. – Культист Конституции обратился в зал с пламенным призывом. – Зовите к нашему Великому Собору Конституционализма всех Вестников Свободы! Созывайте либеральный люд и не-люд, ибо наступил момент! Да наступит «Оргиева Ночь»!
Звучание пламенных призывов прервалось скрипом деревянной двери и раздавшимся голосом:
– Эстебан. Это Антоний. Пойдёмте. Нам пора собираться.
– Надеюсь, Лютер в порядке. – Скорбно проронила Эбигейл.
– Конечно, не каждый день узнаёшь, что твоя мать Радикальная Феминистка. Это настоящая трагедия. – Трагично, но с толикой колкости вымолвил Ротмайр, глубоко добавив. – Поскорее бы свалить отсюда, СМИ говорят, времена наступают ещё какие.
Глава двадцать девятая. Побег из плотского рая
Спустя час. Скатриума
Шум за улицей только нагнетал обстановку. Старый дом, сделанный в стиле романтизма, на подобии древних базилик, облицованный белоснежным мрамором, явился оплотом спокойствия и безмятежности, посреди плещущегося океана безумия и хаоса.
Снежная буря наконец-то накрыла регионы Уэльского Олигархата, заметая всё пространство снежными потоками. Тьма и холод накрыли несчастный городок. Но это не помешало многотысячным ордам, алчущим торжества безумной свободы выйти на митинги и выступления.
Крушились региональные администрации, отлавливались госслужащие и жестоко избивались за то, что они притесняли Свободы и Права тех. Упившиеся либеральным сумасшествием «Вестники Свободы» сродно крестоносцам несли свою веру в Свободу, насаждая её с особым рвением. Только здесь нет креста, нет веры, есть только безумие и морозная тьма.
Миллионы каналов транслировали, как вся страна агонизирует в душевнобольном кавардаке. Шум, вой, залпы самодельного оружия и выкрики боевых либеральных кличей смешались в единый протяжный гул смены властей.
На всех каналов одно и то же, по смыслу и сути, как будто вся держава впала в одно однообразное дикарское безумие, сокрушая тех, кто не причислял себя к единому карнавалу «абсолютного либертинизма».
Эстебан помнит, знает. Эти слова отражались в его разуме, каждый раз когда его взор устремлялся за окна. «Познав свободу, вкусив и испив её сполна, становишься «диким». Но это не дикость, ибо Свобода в чистом виде не может стать ею. Это наша суть и пик» – слова отдавались звонким эхом в ушах, полным того тронутого тона и напева первобытного безумия. И в чём тот дикарь был не прав? Командор смотрел в экран телевизора, но видел лишь сумасшедших безумцев, крушащих здания. Постройки, откуда «либерально-народная бюрократия» обращалась за помощью, громились, разносились в прах самими «Вестниками Свободы», во имя освобождения.
Телевизор с нескрываемым реализмом, ибо всякое ограничение по возрастам и этичности давно кануло во тьму, показывал реалии происходящего. Кого-то из «слуг проклятого тоталитаризма» забивали дубинками, раскрашивая улицы алыми цветами. Кого-то заставляли куриться и упиваться до такой степени, что вены обретали ярко-синий цвет, а желудок изрыгал сам себя. Массовые оргии всех на всех, драки стенка на стенку, грабежи, убийства, тотальное насилие и безумие рынка: всё это стало нормой для часа сегодняшнего.
Всё напоминало безумный цирк, где сумасбродно и пугающе раскрашенные клоуны терзают самих бывших зрителей, ублажавших ранее всеми средствами клоунаду. Кровь и оргии, наркотики и дерьмо, безумие и хаос, всё обильно лилось по венам Либеральной Капиталистической Республики. Но живому трупу всё равно, ибо «то, что мертво, умереть не может».
– Скажите мне, и чем те дикари под Микардо отличаются от всего этого? – Вопрос Эбигейл разорвал звуки безумия, обильно льющегося из телевизора.
– Различия одно: тех, кто под Микардо – уничтожили раньше. Они просто не успели дожить до этого момента. – Грозно изрёк Эстебан, собирая сумку, застёгивая один из кармашков.
В просторной комнате, поливаемой ярким светом из новейших панельных ламп, стены которой покрыты специальными деревянными плитами белого цвета, отлично удерживающими тепло, копошились люди. Сумки на диванах, вещи, разбросанные по всему дому, да и сама спешка витала в воздухе, что заставляла людей перебирать необходимое с двойным усердием.
Столько мебели, что всю не перечислить, ибо Корпорация, как на удивление, оказалась довольно щедра. Столы из дуба, белые кресла, диваны, стеллажи и шкафы, поимо отопления, ещё один камин, дарящий своё тепло. Да, количество мебели, в основном расставленной у стен просторной комнаты, долго можно считать.
Но не это важно. Все активно собирались покинуть это место, пока не зная куда бежать. За ними не велась охота, не шло преследование, но каждая секунда могла стать роковой, ибо часы беззакония позволяли делать с кем угодно всё, что взбредёт в больную голову. Все, кто в доме, собирали необходимые на первое время вещи.
Эстебан, держа в одной руке край сумки, а другой, подкладывая туда одежду, обратил взор в комнату, смотря на процессию сборки.
Ротмайр набивал мешок запасами спиртного, а в кейс аккуратно складывал всё оружие, которое смог найти. Командор диву давался, с толикой возмущения, как работая Верховным Лордом он жил с таким пристрастием к всему бражному? Этот парень хоть и строил из себя матёрого мужика, ко всему относился с особой чувствительности и тем более к переездам. Столько ворчания и демонстративного недовольства на один квадратный метр редко где можно увидеть.
Антоний, прошедший с Командором Полк-Орден, Великую Пустошь, сопровождал его как хранитель в тюрьме и ушёл вместе с ним из ордена. Этого человека Командор чтил больше всех. Этот черноволосый парень, с впавшими и иссушенными чертами лица едва ли не всю жизнь шёл с Командором нога об ногу. Сейчас, Антоний, ушедший в звании «Теневика», складировал продовольствие в одну из больших сумок, а так же, перебирая картонные пачки, заполнял лекарствами рюкзак. Шум сборов, переговоры жильцов не мешали ему сосредотачиваться.
Габриель и Хельга. Тот юноша, за которым Эстебан следил добрую половину жизни, опекал его, защищал от «праведной ярости» Автократорста Рейх. Командор исполнял клятву, всегда… каждый час, минуту или секунду. От «духовности» Империи или антиморали «Республики. Эстебан слишком много прошёл, чтобы ни один белый волос не пал с головы юноши. Габриель, парень от которого складывалась вся жизнь сейчас медленно, но верно и неотвратимо проваливался в объятия чувств. Хельга, беловолосая девушка, нордического склада полностью пленила разум Габриеля и Командор нутром, душевным естеством ощущал, что его роль отыграна. Эстебан отчётливо понимал, что это станет их последнее путешествие. Финальный рывок к заветной цели.
Эрнест, Лютер и Эбигейл, собиравшие свои вещи. Объедение семьи стало радостно болезненным… даже слишком. Запихивая имущество, на лице троих повисли странные маски отчуждённой радости. В памяти Эстебана до сих пор разворачивались картины истерики Лютера. Юноша отказывался принимать суть того, что его мать встала на путь либеральный. Его душа, мысль, сердце и мозг с яростью отторгали эту новость, окрашивая её в тона бреда. Только после долго разговора Эрнест смог убедить своего сына, что всё потеряно и не вернуть. Его мать умерла, не иначе и возвратить её нельзя. Сын всё-таки принял горькую и суровую истину и принялся собирать собственное добро в сумки. Но вот Эбигейл. Первая реакция на девушку была не самая добродушная, однако Эрнест разъяснил своему сыну, что она сделала для того, чтобы они сошлись. Лютер теперь к ней ненависти не испытывал, но и родной не считает.
Амалия, Верн, Ансуа, Элен и Жебер. Пятеро ребят копошатся посреди общего кавардака и пытаются как можно быстрее покинуть место, медленно скатывающееся во тьму. Илия, девушка Лютера, похожая на маленького ангела, отдалённо схожая с Эбигейл, перебирала документы. Амалия старалась находиться часто со своим возлюбленным, ибо понимала, что сейчас ему нужнее всего поддержка.
Только Малика не было. Проповедник остался в Микардо приглядывать за освобождёнными пленниками и стремиться вылечить их от терзающего шока. Эстебан мог пожелать ему только удачи, которая особенно необходима в час, когда сгущаются тучи.
Вот они, люди, не согласные с пришествием нового мира. Ничем не сдерживаемые девушки и парни, на земле греха, бегут с неё, подобно заключённым из открытой тюрьмы. Тринадцать человек готовы сорваться и бежать со всех ног хоть куда-нибудь, но подальше от плотского рая, обращающегося с каждой секундой в преисподнюю.
– Зараза, а на улице сейчас весело! – убирая паспорт гражданина Рейха во внутренний карман бежевого пальто, кинул Ротмайр.
– Хотите присоединиться? – с видным сарказмом изрёк Эрнест, застёгивая куртку. – Там действительно сейчас будет карнавал.
– Я на идиота, не похож. – Потерев старое бежевое пальтишко, Ротмайр убрал второй паспорт во внешний карман, кинув. – Я человек умный, и не лезу в самый центр разгула психов.
– Так, – завязывая шнур на сапоге, проговорил Командор, – заканчиваем собираться. Нужно прояснить по плану. У нас до выхода пара минут осталось.
Габриель, в стороне, укладывал в портупею небольшие предметы: ручки, блокнот и прочую канцелярию, когда к нему украдкой подошёл Лютер. Юноша долго не мог начать разговор, и Габриель смог узреть это, посему взял инициативу на себя:
– Ты как? В порядке? – Застегнув портупею, обронил вопрос Габриель.
– Вроде как. – Потерянно, словно выпав из реальности, дал ответ Лютер. – Прости, не каждый день узнаёшь подобное. Да и эта новая папина фифа… не нравится она мне. – И выпрямив руку направив конечность, как стрелу, на Командора, Калгар слегка язвительно произнёс. – Твои-то родители всегда при тебе.
– Ты об Эстебане? Он мне не отец, а, можно сказать, опекун. Своих родителей я потерял ещё в Рей…
– Где потерял? – Скоротечно оборвал Лютер друга. – Так ты даже не из нашей страны? – Состояние души овладело Лютером и его мышцами, отчего губы разошлись в лёгкой улыбке. – Я всегда подозревал, что вы что-то скрываете.
– Да, – грубым голосом произнёс Эстебан, незаметно оказавшись позади Лютера, – мы из Рейха. Теперь здесь. – В нефритовых очах Командора мельком проскользнула печаль. – Вот теперь снова бежим, только на этот раз не знаем куда. – И слегка наклонившись, Эстебан шёпотом направил речь в ухо Лютера. – Я тебе не советую Эбигейл называть «фифой», хотя бы, потому что только благодаря ей вы сейчас видитесь с отцом. – И выпрямившись осанкой, Командор голосом окинул добрую половину дома. – Собираемся!
– Из Рейха. Удивительно. – Твердил Лютер, направляясь в сторону камина, и добавил. – Я всегда что-то подозревал. Но чтобы прям из самого Рейха. – Юноша обратил лик к Габриелю и одёрнул его за рукав. – Наверное, у вас такого безумия там нет? Не бродят умалишённые, возвещающие о свободе?
– Нет, – слова Антония казались сухими и безжизненными, – таких не имеется. Зато у нас много потерявших рассудок в праведности.
– Это как? – Разведя руками, задал вопрос Лютер, тут же застегнув пуговицу на кармане серой куртки.
– Хм, представьте себе всё тоже безумие, как и у вас, только его идейным апофеозом будет не абсолютная свобода, а праведность и послушание до фанатизма. Полнейшее отсутствие свободы, чтобы предотвратить то, к чему пришла эта страна. – Усмотрев полнейшее непонимание в очах Лютера, Антоний слегка улыбнулся и вымолвил. – А теперь к камину.
Все тринадцать человек удвоили усердие, уже забивая сумки всем необходимым, став через секунды откладывать вещи и стекаться к камину, возле которого решил встать Командор.
На полу плясала тень Эстебана, как и остальных людей, позади него раздавались звуки древесного треска и исторгались ароматы угля.
– Ротмайр, ты скоро?
– Подожди, я «прелесть» потерял. – Недовольно швырнул мужчина.
– Я белый ром в сумку убрал. – Откликнулся Антоний.
Бывший Верховный Лорд прекратил поиски и поспешил присоединиться к основной массе, влившись в ряды уставших людей.
– Для начала я спрошу, – грузно обратился Командор, – особенно это касается вас, юноши, – указав на Жебера и Ансуа, дополнил Эстебан, – у вас есть удерживающие вас связи в этой стране?
– У нас? – Вынув руки из кожаного жакета, риторически переспросил Ансуа. – Я, как и Жебер, как и Амалия, так же как и некогда Лютер, попали в ВУЗ Корпорации, потому что нас лишили родителей. – В глазах парня проскользнула печаль, а голос исполнился меланхолией. – Я хотел, чтобы у нас всё было по-другому, но нет, подобные связи отсутствуют.
– Понятно. – Командор рассеяно посмотрел на всех, кто есть, выделив взглядом Эрнеста, и поднял руку, согнув в локте, указав прямо на мужчину. – Ты говори, что у тебя есть идеи.
Эрнест сделал кроткий шаг вперёд.
– Да, нам помогут. Я договорился с одним влиятельным человеком из Корпорации.
– Ему можно доверять? – Чуть склонив голову, вкрадчиво вопросил Эстебан, давая понять всем о своём недоверии.
– Он мой друг. Человек порядочный. – Эстебан не поверил словам Калгара, но не стал сего излагать. – Он сказал, что сначала нам нужно будет добраться до заброшенного порта «Сансет» (валлийский язык – закат). Там нас будет ждать лодка. Оу, простите, катер. Он нас доставит в Атлантико-Океаническую Директорию к одному Капитану, а уже оттуда мы сможем попасть в северную Америку.
Все внимали деталям плана, и никто не смел выразиться против него. Многие хотели бы более надёжный порядок действий, цепь событий, которые смогут безопасно их вывести из Нового Содома. Но его нет. Положиться на полумифическую личность из далёкой Корпорации с востока, прийти в место, где может катера и не оказаться, и поплыть в неизведанное путешествие, которое не понять чем может закончиться. Есть только это, не меньше не больше.
– Что ж, – глубоко, словно рыча, затянул Эстебан, план довольно сносный. Другого нет. Придётся положиться на твоего человека, Эрнест.
Раздался стук в дверь, прервавший собрание. Командор инстинктивно метнул руку к кобуре, выхватив длинный ствол. Кивком головы Эстебан приказал Теневику открыть дверь и посмотреть, кто там. Ручка скрипнула, петли двинулись, и в дом позволил себе пройти через порог мужчина, укутанный в плотный и тёплый пуховик.
– Фух, еле как до вас добрался. – Стряхивая снег и стуча ботинками, твердил прошедший чернокожий парень. – Повсюду эти психи. Всё пытались меня заставить принять какие-то таблетки или в каком-нибудь ритуале поучаствовать.
– Это Арсинис. Мой друг. – Громогласно произнёс Калгар, всех успокаивая. – Я его просил к нам зайти.
Два мужчины, неспешно приблизившись, крепкой пожали друг другу руки и потрепали ладонями по плечам.
– Я достал его. Как ты и просил. – Уже серьёзно затвердил Арсинис. – Он находится на окраине в полутра километрах отсюда. Больше нельзя было.
– И за это спасибо. Я в неоплатном долгу.
– Простите, это вы о чём? – Вопрос Командора прозвучал как угроза.
– Вы думаете, мы бы шли все тридцать километров до порта? – Усмехнулся Эрнест, смотря на смущение всех лиц. – Мы бы не дошли. Дорога слишком опасна. Я попросил нам угнать автобус. Теперь у нас есть транспорт.
– Хм, – Эстебан приложил руку к подбородку, – почему нельзя. Пусть твой друг переезжает сюда. – Мужчина обернулся к своему другу, в вопросе и воззвании простирая руку. – Антоний?! Ты же…
– Да. Я вымарал из реестров Корпорации все упоминания об этой собственности. – На сухих губах Антоний проявилась лисья ухмылка. – Они не в жизнь его себе не вернут. Как бы не старались.
– Тогда решено. Занимайте дом.
Арсинис готов был потонуть в радостях, но незакрытая, как по року дверь скрипнула, впуская с собой не только морозный воздух, но и непрошеных гостей, от которых тут же захотелось сразу же избавиться.
– Содом в каждый дом! – Воскликнул «гость». – Вот я нашёл достойное место и народ для «обряда растленности».
Все обернулись, всматриваясь в человека. Длинные волнистые чёрные волосы, ниспускались прямиком на непокрытую накаченную грудь. Черты лица напоминали идеал мужчины и одновременно отторгали: широкий нос, залитые чёрной краской глаза и третий, вмонтированный в лоб, размашистая челюсть. Тело, окутанное в красный атласный балахон, передвигалось с особой грацией и пластикой. А дом поспешили заполнить стойкие ароматы духов, дурманящие химическим составом.
– Кто вы? – Задался вопросом Командор.
Парни и девушки знали, что собой представляет этот мужчина. Множественные награды и медали за «Сексуальное просвещение» и звание героя за подобные похождения. Имя, прозвучавшее в ответ, столь знакомо для многих и внушало великое и благоговейное почитание, как и мерзостное отвращение.
– Вот ты деревенская потаскуха, – усмехнулся гость. – Я Ароиз «Пошляк», прибывший сюда для проведения ритуала. Там, у дома собрались мои последователи, и они помогут мне.
– Какой ещё ритуал? – Командор вновь приложился к кобуре с энергетическим пистолетом.
– Что ж, я залью этот дом всеми испаринами просвещения! – Взревел Ароиз. – Тут настанет такой разврат, что вам и не снился. – «Проповедник» похоти, как заведённый волчок, оказался за два шага рядом с Хельгой.
Девушка ещё не успела надеть куртки, поэтому оставалась в одной обтягивающей кофте. Ароиз оказался за её спиной. Одной рукой он перехватил испуганную девушку за горло, а другой ладонью ухватил зад, сжав его со всей силы.
– Не трепыхайся сучка, – опуская руку на грудь, твердил змеино Ароиз, – я доставлю тебе такое удовольствие, что не снилось.
Хельга кричала, пыталась выбраться, но это цепкие объятия словно сковали её, а ладони «Пошляка» продолжал изучать тело. Габриель, видя картину домогательства, сорвался с места как цепной пёс и устремился на спасение своей пассии. Считаный метр его отделял от девушки, как, юркнув в дверь, выскочил один из помощников Ароиза. В полёте он смог остановить юношу, свалив его с ног. Ротмайр тут же кинулся на помощь юноше, ударом ботинка опрокинув помощника. Завязалась жестокая драка.
Рука Эстебана схватила за длинные волосы голову Ароизу и дёрнула со всей силы, которая только вспыхнула, и мужчина стал выволакивать незваного гостя.
– Ай! – Заверещал как свинья «Великий Растлитель». – Мои волосы стоят больше чем ты, урод! – Выкрикивает Ароиз, пока его тащит по полу Командор.
«Гостя» буквально вышвырнули на крыльцо под снег. С важным и рассвирепевшим видом он поднялся и собирался что-то заявить, в стиле наглости и собственной недосягаемости, но увидел лишь, как в лоб ему утыкается дуло пистолета. Вся спесь сразу пропала, остался лишь страх в глазах.
– Воу-воу-воу, парень. Не совершай ошибок. Давай договоримся, нежели ты пожалеешь. За мной такие лю…
– Беги. – Сурово приказал Командор, медленно сжимая курок.
Великий и неповторимый Ароиз, являвшийся перед либеральной общественностью, как невообразимый жеребец и идол, которому нужно покланяться, сейчас нёсся со всех ног, как гонимая дичь. Самовозвеличивание и подражание самому себе сгинуло в небытие.
Палец Эстебана достиг критической точки, сжав курок полностью. Раздался сухой треск и яркий жёлтый луч ударил прямо в затылок. Части костей и мозга брызнули через лоб, и снежная масса окрасилась алыми тонами, а само тело обмякло и пролетело пару метров, уткнувшись рожей в помои, кем-то выброшенные.
– Убили Пошляка! – Скрипучим голосом вскрикнул кто-то из сектантов Ароиза и продолжает неистово верещать. – Убили Пошляка! Убили Пошляка!
Командор обернулся, всматриваясь в застывшие гримасы ужаса и ошарашенности, висящих на лицах знакомых. Мужчина убрал пистолет в кобуру и одним движением расстегнул кожаную куртку. Ротмайр мощными ударами добил помощника, заставив его валяться в луже собственной крови, и потирал костяшки.
Растерянные лица, ошеломленные глаза…. Не этого сейчас требует обстановка. Всё слишком поменялось.
– Берите сумки и бегите! – В приказном тоне закричал Командор, указывая на вещи. – Быстрее! Давай, давай!
Двенадцать человек готовы были выбежать из дома, но порог окатили камни и выстрелы из пороховых пистолетов. Командор стал отстреливаться, пространство тут же стало наполняться сухим треском и вспышками. Каждый его выстрел разит с особой меткостью и сектанты ложатся на снег один за другим.
Одурманенные наркотой, движимые местью отомстить за своего духовно-растлительского лидера, или просто алчущие присоединиться к общему хаосу, «Вестники Свободы» с неистовством рвались в бой. С ножами, гаечными ключами, самодельным оружием и прочим мусором они рвались позабавится.
– Выходите через запасной выход! – Приказал Эстебан, делая ещё один выстрел. – Им нужны развлечения, не более того!
– Хочешь в героя поиграть?! – С иронией, перекрикивая выстрелы, кинул Ротмайр. – Забыл, как тебя тогда из леса гвардейцы вытащили?
– Бегите отсюда! Я вас догоню! – Меняя батарейку, кричал Эстебан.
Обстановка не из лучших. Противник медленно подбирается к забору, а зарядов становилось всё меньше. Двенадцать человек покинули дом, а значит, можно развернуться по крупному. Рядом прострекотала очередь, пули легли в стену прямо возле головы удачливого парня. Командор ответил лишь парой выстрелов, скосив невезучего стрелка.
Раздался звук треска стекла и кряхтения. Мужчина обернулся и оскалился от вида того, как один из противников лезет в окно. Эстебан направил дуло, сжал курок и яркий луч выбил мозг прямо через глаз.
– Как у вас побег в бойню превратился?! – Сквозь грохот пальбы вопрошал Арсинис. – И это будет мой дом?!
– Вот так бегут из рая! – Злорадно изрёк ведущий бой Командор, расстреливающий сектантов Ароиза. – Найди ящик с гранами! Живо!
Через пару секунд под рукой и Эстебана лежал небольшой матовый железный ящик в котором покоились четыре гранаты, одна из которых напоминала баллон, а вторая большой новогодний шар.
– Ох, хотел их в дорогу приберечь, но раз так! – Срывая чеку зав чекой иронично твердил Командор.
Первой на землю пала граната, похожая на баллон. Её взрыв заставил ослепнуть и оглохнуть всех, кто не прекращал наступление. Вторая и третья граната взорвались с такой силой, что асфальт, снег, куски тел, дерьмо и грязь закрутило в воздухе, в адском огненном вихре. Ну и четвёртая, что напоминала своей пузатостью шар, взорвалась так, таким образом, что всех, кто ещё мог стоять на ногах и держать оружие, прошило картечью насквозь, порой отрывая конечности.
Наступление захлебнулось собственной кровью. Только пара оглушённых сектантов адской звуковой волной шатается, не в силах прийти в себя. Лёгкая дымка, ароматы пороха и вонь гари легли «нежным» прикосновением
Смотря на разорённые виды, грязный снег в крови и внутренностях, изрешечённые стены и ковры тел, Эстебан спокойно сказал Арсинису:
– Дом ваш. Больше вас никто не потревожит.
Бой выигран, но впереди долгий путь. Эстебан схватил свою портупею и бросился прочь от поля битвы. Выбежав из заднего входа он оказался носом к районам нищих. Но там ему некого боятся, разве что собственной тени.
Сквозь разрушенные и покосившиеся дома, целых полтора километра, мужчина нёсся со всех ног, оставаясь незамеченным для местных жителей. Его цель – как можно быстрее и как можно тише.
Спустя минут десять Эстебан смог найти нужный транспорт. Архаичный автобус, выкрашенный в белый цвет, с краской, готовой отвалиться. Борта его во многих местах провалились. Если в «Центре Свободы» испытывают машины на гравитационной подушке, то этот автобус, напоминавший коробку, точно – анахронизм давно ушедших времён.
– Ну что, Антоний, все здесь. – Смотря на то, как Эстебан упал на сидение и стал стирать сажу и пот с лица, заявил Ротмайр. – Толкай уже!
– Да, – устало обронил Командор, – валим из этого проклятого рая. Мне он уже надоел.
– Хм, интересно, что сейчас творится в том, что называется «Центром Свободы»? – Повис в воздухе грузный вопрос.
– Только черти да ангелы знают, Габриель.
– Нет, Эрнест, – на выдохе твердит Эстебан, – только черти. Ангелам ни там, ни тут нет места.
