Читать книгу: «Под ласковым солнцем: Там, где ангелам нет места», страница 20

– Ладно, тише. – Потребовал Антиан. – У нас на повестке встал один вопрос: как будем дальше делить страну? У меня, как у президента своей Корпорации есть претензии к портам на всём западном побережье. Почему доставка и отправка грузов на запад стала во много раз дороже? Если можно, мы готовы выкупить порты и людей в них.

– Слишком не стабильная обстановка сейчас в тех регионах. Поэтому мы и повышаем цены. – Разведя руками, пояснил, лысый мужчина.

– Так же у меня есть претензии по рынкам сбыта в Скандии. Наше соглашение скоро перестанет действовать, как будем делить тот регион? Там есть месторождения и леса, которыми я хочу обладать.

– Я предлагаю продолжить сотрудничество в уже заданных рамках, – встряла Вероника, – так все сферы влияния идеально отражают наши возможности.

Эрнест наблюдал за всей процессией переделки и фантасмагории крупных сделок. Протокол составлялся, как по маслу и им уже отмечено несколько возможных соглашений, стоимостью в несколько миллионов федералов.

Но тем временем у парня кровь кипела от ярости и негодования, бурлила злоба, подогреваемая продолжающейся сутью дискуссии. Он не вживлял штрих коды и прочие устройства под кожу для «облегчения жизни», и всегда предчувствовал почему. Но теперь он убедился, что вместо диктаторского государства пришло тоталитарное рыночное общество, с «Большим Рыночным Братом» в виде Корпораций. За несколько дней для Эрнеста оказалось слишком много шока. Остервеневшая ювенальная юстиция, прогнившее и мёртвое государство, конвейер по производству младенцев: всё это, да ещё и тирания рынка теперь давили тяжким грузом на искалеченную душу мужчины. В один момент он едва ли не рухнул, но Эбигейл схватила его за ладонь, отчего парень воспрял духом. На заседании «Владык Мира» ещё много чего обсуждалось, начиная от введения новых налогов до возможности нападения на соседей. Но всё сводилось к простой идее: рождение, жизнь и смерть человека теперь зависят только от воли Корпораций. Конец всего обозначился фразой, под поднятый Антием бокал шампанского:

– Выпьем за господина «фон Рынок» и его тиранию. Благодаря ему мы боги этого мира и можем решать судьбы людей. Ну, точнее их наиболее выгодно монетизировать.

Глава двадцать первая. Воля Корпорации

Следующие сутки. Город Микардо. День.

Телевизор Лютера разрывался от новых сводок новостей. Парень уже собирался выходить из дома, как буквально застрял в дверном проёме и прилип ушами к последним сводкам, внимательно выслушивая каждое слово.

Все сводки новостей без умолка, взахлёб зачитывались последними данными по решению собрания всех Корпораций. Тысячи изменений последовали за только одну ночь. У парня постепенно складывалось впечатление, что всё происходящее в стране – это одна большая кабала всех Компаний. Через телевизор вещали о повышении цен на тысячи товаров, понижение стоимости на другие в ходе производственной оптимизации, то есть последовало новое снижение качества. Юноша краем уха уловил, что Корпорации решают ввести двадцатичасовой день для низкоквалифицированных рабочих, ведущих свой труд в шахтах, заводах и фабриках. За повышением времени последовало логичное понижение зарплаты и качества пищи. Всё это Корпорации преподнесли, как «суверенную волю рынка, принципом свободы рыночной экономики и правом на свободное ведение деятельности».

Душа парня с негодованием воспринимала всю информацию, но понимание того, что в этом мире есть только Корпорации и Культ Конституции, разделившими сферы общественной жизни, остужало всякий пламенный пыл бунта.

Так же Корпорации через СМИ заявили о том, что на телефоны и компьютеры будут созданы тридцать новеньких приложений, облегчающих жизнь обычным гражданам. Только для активации приложений придётся передать все биометрические и персональные данные, вплоть до самых сокровенных подробностей. Для нескольких рабочих на предприятиях Корпораций установка этих приложений станет обязательна, как процедура «клеймения» для несменяемых и самых ценных работников.

Юноша ещё долго мог слышать о грядущих изменениях, но требование прибыть в университет взывало к исполнению. Парень дотянулся до тонкого, похожего на карточку, пульта и одним нажатием на кнопку заставил экран потемнеть, а новости скоротечно прекратить эфир в доме.

На улице погода не вызывала прикрас или эстетического удовлетворения. Лишь бесконечная серая череда тяжёлых грузных облаков, повисшая над городом, готовившаяся снегом обрушиться на город.

Кожные покровы парня ощутили лёгкое прикосновение восточного ветра, не обжигающее холодом, а подобное касанию пера. Но так же кожа юноши уловила, что ветер постепенно набирал силу и готовился перерасти в нечто более порывистое и шквальное.

– Здравствуйте, – тошнотворным голосом, полным двуличия и крысиной натуры, наполнилось пространство, – вы должны заплатить за пользование дорогами города Микардо.

– Вы, что, дежурите у моего дома? – Возмутился Лютер, одарив поборника холодным взглядом.

– Что вы, я один из многих. – Выговорил собиратель пошлины, и сунул руку в карман своего дырявого пальто. – Вот моё удостоверение. И у меня есть полномочия вас проинформировать о нововведениях Общества Улиц города Микардо. Вы хотите ознакомиться с новыми…

– Да хочу. – Исследуя карман своей куртки согласился Лютер, оборвав сборщика денег.

– Первое что…

Внезапно у дороги, возле которой расположился дом Лютера, пронёсся автобус, набитый «Вестниками Свободы» из «общества любителей поедания фекалий». Под общие дикарские крики и первобытные оры они выбрасывали из окон автобуса упаковки, полные биологического отхода.

Юноша успел вовремя увернуться, но вот поборник, который активно что-то рассказывал, попал под «Свободу проявления своей позиции». Отчего Лютер готов пуститься в смех, но всё же сдержал себя, и едва ли не срываясь на гогот, обратился к человеку:

– Что вы там говорили про нововведения? А то я не совсем услышал из-за проезжающих.

Убирая «проявление самовыражения» с затылка, искривив голос в сдерживаемой ярости, собиратель денег сдержанно ответил:

– Первое, что вам нужно знать, что согласно вчерашнему протоколу заседания Корпораций «для обеспечения рыночных нужд Корпораций на содержание дорог увеличиваются тарифы». Так же согласно Резолюции «Южного Потока», для «аккумуляции всех средств и улучшения рыночной эффективности» и реализационному постановлению Общества Улиц города Микардо у всех домов будут установлены специальные барьеры, которые будут регулировать: сможете ли выйти из дома или нет. Для того чтобы вы вышли вам нужно будет заплатить за пользование уличными системами. – Ехидно улыбнувшись, в шутку склонившись, поборник добавил. – Так что больше меня вы не увидите. Корпорация теперь будет следить за тем, выйдете вы на улицу или нет.

– Ох, сколько вам нужно за улицу?

– Три федерала или сорок тысяч диариев. – Протянув руку, обтянутую в тканевую беспалую перчатку, произнёс мужчина.

Юноша нащупал в кармане несколько крупным монеток. Парень зацепился пальцами за три монеты и, вынув из кармана чёрной куртки, кинул их в ладонь поборника. Три монеты, блеснувших золотыми оттенками в тусклом свете солнца упали в ладонь человека и тут же скрылись под сомкнувшимися пальцами.

– Я вас благодарю. Скоро нужда во мне отпадёт.

Лютер оставил порог собственного дома и быстрым шагом направился к ближайшей остановке. Юноша старался не смотреть по сторонам, чтобы не привлекать внимания своим странным видом. Да, джинсы, похожие на чёрные брюки, остроносые туфли, бежевая рубашка под чёрной курткой в Либеральной Капиталистической Республике: вся эта одежда для большинства населения носящих штаны с мотнёй до стоп, одетых в радужные перья, с намордниками на лицах или вовсе без одежды – есть странные одеяния.

Вокруг пространство сжимали разноцветные, от количества наклеенных реклам, невысокие дома. Едва ли не в каждом доме расположилась какая-нибудь мастерская или ресторан. Тысячи, десятки тысяч красочных вывесок пестрели самыми различными «заманчивыми» предложениями: от покрытия всей кожей длинными шелковистыми волосами, до накачивания мышц такими препаратами, от которых человек становился похож на игрушку, наполненную воздухом.

Взгляд Лютера каждый раз падал на подобные вывески и юноша понимал, что все они подчиняются одному хозяину. Для видимости могут быть созданы и дочерние компании и «полунезависимые» предприятия… не имело смысла. Все денежные потоки утекали в один карман и исполнялись приказы одного командира. Всё, что касалось экономики, в этом городке подчинялось только Корпорации.

– Всё как обычно. – Шёпотом сказал юноша, смотря на то, как в пивных лужах забавляются несколько старух.

Они катались в этих водоёмах, оставленных выпивохами, потребившими вчера пять цистерн напитка, сделанного из порошка. Лютер смотрел на то, как несколько бабок катаются в лужах, припадая временами к пиву и поглощая его.

Юноша, покопавшись в глубинах памяти смог их узнать. Это частницы движения «Инфантилизм и Детство без конца». Они практикуют полное ребячество и несерьёзное отношение ко всем вещам. Детское инфантильное поведение всего лишь вершина айсберга. И ситуация, когда старуха начинает в магазине детских игрушек топать ногами, биться в истерике и кататься по полу, слёзно умоляя свою взрослую дочь купить куклу – лишь сущая незначительность. Порой всё доходило до большего абсурда и становилось видно, что пожилой человек или «звероформированный» полностью невменяем. Но никто, ни полиция, ни больницы для душевнобольных не спешили забирать их, ибо так сказал Культ Конституции. В одной из его проповедей-обращений сказано: «если гражданин проявляет свою самость, лишь укрепляющую Свободу и ей соответствующую по образу и подобию, то никто и ничто не может быть остановлено в таком проявлении, каким бы оно не было, ибо Свобода не может быть ограничена. А больницы для душевнобольных занимались лишь теми, кто посмел выступить против такой Свободы, ставя им диагноз «Прогрессивное тоталитарное расстройство личности, угрожающее общественной Свободе».

Юноша не стал останавливаться и смотреть, как пять старух катаются в пиве и высасывают вчерашнее пиво. В их глазах парень смог узреть только блеск безумия и потерянность бытия, отчего Лютер мрачно усмехнулся.

– Логичный конец. – Тихо прошептал парень, оставив позади бабуль.

Его путь лежал много дальше и парню нужно стать незаметным, чтобы не привлечь внимание Феминистского Патруля, готового за один взгляд на девушку или женско-ориентированный гендер отделать дубинками так, что ни один хирург не сможет сшить разорванные мышцы или собрать раздробленные кости.

Тут же на память Лютеру пришёл случай, как он был на дне рожденья папиного друга, полтора года тому назад. Все ели пили, пока в квартиру не ворвался спецназ и всех повязал. Другу отца вменяли «методическое нарушение права женско-ориентированного гендера на получение отдыха и удовольствия». Оказалось, что этот друг, работая в одном региональном органе государственной власти, не позвал на день рождения участницу «Феминистского надзорного комитета», наблюдавшей об их деятельности и чтобы она не нарушала права женщин. Девушка как-то узнала об этом и возомнила себе, что должна быть приглашена и проследить, что даже тут не должно нарушаться прав женщин и всех женско-ориентированы гендеров.

Всё закончилось тем, что отца друга осудили за «Препятствие раскрытия личной жизни государственного служащего общественным интересам», «препятствие работы органов феминистского надзора» и за «методическое нарушение права женско-ориентированного гендера на получение отдыха и удовольствия». В конце концов отправился друг семьи в тюрьму за всё это.

Внезапно воспоминания юноши развеялись, как туман в солнечный и жаркий день и его уши наполнил сладкий упоительный голос.

– Молодой человек, не хотите попробовать самое увлекательное удовольствие в своей жизни?

– Что? – Лютер развернулся в поисках источника звука.

К нему подкралась, по всем признакам девушка, сверлящая парня взглядом полным вожделения и желания.

– Кто вы? – Скоротечно задал вопрос юноша, быстренько осматривая и изучая хорошенькую особу. – Что вам надо?

Пока женско-ориентированный гендер формулировал ответы, парень осмотрел с ног до головы особу. Прекрасные ярко-синие волосы, подобно водопаду, со всеми эффектами от краски, спускались прямо до поясницы. На юношу смотрели два глаза, сформированы по типу розовых гранёных кристаллов. Черты лица имели общую миловидность. Грудь прикрывал кожаный топик, но вот белоснежный живот похож на мольберт, исписанный картинами, нанесёнными иглой татуировщика. Прекрасные аккуратные пальцы на руках выкрасились в фиолетовые цвета, словно кто-то перекрыл доступ крови туда. Длинные и стройные ноги, в мини-юбке, на каблуках так и манили своим вожделенным видом.

– Я говорю. – Упоительным, приглушающим всякую бдительность голосом «запела» девушка. – Что за скромную плату вы можете получить самую возвышенную степень удовольствия. И всё по заниженной цене?

– Чего ради? – Грубо, задал вопрос Лютер, всеми силами души противостоя искушению.

– Корпорация, которой подчиняется наш «Союз Публичных Домов Диархата», снизила цены, по которым мы предлагаем свои услуги. И совсем скоро будет ещё меньше. – Девушка прилизались неприлично близко.

– С чего это всё? – Держась из последних сил, чувствуя сильнейшее напряжение, вопросил юноша.

– Все Корпорации хотят сделать право на получение удовольствия обязанностью, и тогда все должны будут удовлетворяться. – Уже перейдя на шёпот похоти, лаская парня гладкой ладонью по шершавой щеке, сладко напевала гетера.

– Они давно хотят это сделать. – Сдержанность медленно покидала юношу, ещё пара секунд и он сломается.

– Но в этот раз они очень близко подошли к этому. – Лаская ухо Лютера языком, шептала девушка.

– Нет.

– Да-да… сдайся уже. Отдайся в порыв собственным инстинктам. Получи удовольствие и отринь поганую личину праведности.

Мышцы парня налились силой, и внезапно воля взыграла с новой силой в парне. Его руки коснулись оголённых плачей граждански с низкой социальной ответственностью и, несмотря на гул в ушах, Лютер всё же оттолкнул девушку и попятился назад, тут же споткнувшись и рухнув на холодную плитку.

– Может он желает кисоньку?

Лютер бросил взгляд на то, обо что его ноги стукнулись, и увидел, как к нему подбирается девушка, с конечностями, переделанными под кошачьи лапы, покрытыми коротким чёрным мехом. А из головы, прорываясь сквозь волосы, торчала пара ушей. На Лютера смотрели два больших кошачьих глаза, созерцающих ему прямо в самые глубины души.

– Идите прочь! – Вскрикнул юноша, резко поднявшись и с ускоренным шагом направившись как можно дальше от этого проклятого места, не щадя мышц на ногах, доводя их до боли.

Лютер помнил образы этой организации и знал подобных девушек. Это «Гетеры-сирены». В свои горловые связки они врезали голосовые устройства, вызывающие на звуковом уровне, действуя на мозг, вожделение и нетерпимое желание удовлетворить животные потребности. А одно прикосновение к их модифицированной коже вызывало сильнейше сексуальное возбуждение. И за подобные «модификации» голоса и кожи Компании ничего не было, ибо она «использует свободу метода завоевания рынка и все средства для получения свободных прибылей».

Корпорации давно использует «Гетер-сирен», чтобы получать прибыли с огромным количеством нулей. Раскинутая сеть борделей: от захолустных деревень, до самого «Центра Свободы», приносит многомиллиардные доходы в федералах.

Лютер давно следил за тем, как из квартала в квартал Корпорации объявляют о том, что собираются сделать «право на получение удовольствия» обязанностью и снижают цены на подобные услуги. Но как только сбор денег становится меньше, и все прибыли уменьшаются до состояний перед объявлением, Корпорации тут же отказываются от идеи и возвращают цены на прежние уровни.

Подобные думы могли долго терзать рассудок парня, но вот он практически добрался до остановки. Уже засиял вдалеке по серой улице козырёк, под которым могли прятаться от дождя и автобусы стали проноситься всё чаще. Юноше понадобилось три минуты, чтобы различить первые силуэты.

Высокий парень, на котором отлично сидела кожаная чёрная куртка, с полу сапогами и штанами занял место рядом с несколькими подростками. Рядом с ним, странно близко стоит столь высокая девушка, с белоснежными локонами, уходящими за спину. Джинсы цвета моря, высокие кожаные сапоги и кожаный жакет поверх тканевой тёмной кофты. Рядом с похожей на любовную парочку диадой кружили ещё два человека с такими же навеиваемыми образами. Высокий смугловатый парень, в джинсовых одеждах, начиная от мокасин и заканчивая курткой. Рядом с ним, прижавшись, своё место заняла прекрасная особа. На представительнице прекрасного пола сияли самые роскошные и неожиданные, для Микардо, вещи: обувь с высоким каблуком, чёрное платье и тоненькая тканевая курточка, отлично гармонировавшая с общим видом смуглой девушки с длинными чёрными волосами.

Лютер усилил напряжение в мышцы и ускорил шаг, старясь как можно быстрее приблизиться к людям… столь знакомым и тёплым. Всё остальное пространство для него перестало существовать, только цель, а путь предстал одним коридорам.

– Ну, здравствуй! – Подняв руку, с улыбкой вскрикнул светловолосый высокий парень.

– Что голосишь!? – Обойдя размалёванного и «украшенного» перьями прохожего, криком обратился юноша.

Лютер протянул руку и крепко сжал в настоящем мужском рукопожатии ладонь друга, обтянутую перчаткой.

– Ах, а это наши новые знакомые? – Растянув губы в непринуждённо улыбке, бросил Лютер взор на двух смугловатых человека.

Юноша, похлопав по плечу друга, перешёл к другим, протянув руку, желая поздороваться.

– Я Верн Мерилий. – Ответив на приветствие, обхватил своей ладонью конечность Лютера парень и заключил в рукопожатие.

Тут же двум парня пришлось посторониться и пропустить высокую, очень похожую на женщину, дамочку. Два с половиной роста, в ярко-розовом платье и с двумя поводками в руках.

В первом поводке у неё в ошейнике заключена самая обычная собачонка, скорее всего болонка. Но вот второе существо…. На широкой, покрытой слизью шее сомкнулся мощный тугой ошейник, стянувший дыхательные пути. Вся кожа покрывалась чешуёй, от которой сочилась странная жидкость, игравшая бликами на солнце, которого не было.

Рот «питомца» скорее всего, резали до ушей и вставляли дополнительные десна, в которые встроили и зубы. Сами жевательные приспособления срезаны, а вместо них красуются наточенные клыки, прорывающиеся сквозь окровавленные губы.

Сам вид существа, к позвоночнику которого прикрепили массивный и толстый хвост вызывал только жалость. Хирурги сначала сломали конечности, потом выправляли их в неправильную сторону, чтобы некогда человек стал рептилией. А человеческие фиолетовые глаза только подкрепляли жалость.

Дамочка прошла рядом с двумя питомцами, оставив стоящих ребят без кого-либо внимания.

– Надеюсь, она на высоких ботфортах.

– Нет, Верн, – Лютер, уловив нотки омерзения в голосе товарища, вмешался, – это такие ноги. Вытянутые ноги, а если точнее, то со вставками металлических стержней в кости.

– А где у вас водятся такие большие ящерицы? – Вопрос Элен прозвучал в такой детской наивностью, что и Лютер и Хельга готовы пуститься в несдерживаемый и некультурный смех.

– Я не знаю ни одного вида ящериц и хладнокровных, у которых были бы человеческие и живые глаза. Нет, уважаемая Элеонора, это один из тех, кто зовётся «звероформированным». Наши хирурги смогут вас переделать на любой лад, сделав из человека животное.

– Омерзительно. – Тошнотворные рефлексы практически возобладали в смуглой девушке.

– Всё это называется Свободой выбора формы существования и самоопределения. – И тут же перейдя с претензией, Лютер атаковал словестно своих новых знакомых. – Так, у вас в Федеральной Швейцарской Конфедерации не было такого явления? Как так в одном из самых просвещённых регионов и не существовало такого. – Допытываясь, лицо парня искривилось в недоверии: нахмурились брови, исказились губы и в глазах промелькнул вотум недоверия.

– Всё было, – речь Габриеля звучала размеренно, – только вот живя постоянно на самой границе, такого не часто увидишь.

– Лютер, хватит докапываться. Лучше пойдёмте в университет. – Броское звучание речи Хельги наполнилось посылом защиты своего парня, и юноша уловил его.

Калгар оглянулся по сторонам. Машины гоняли по дороге, где-то за углом уединились «активные пользователи права удовольствия» и уже помирают там с пеной во рту и в судорогах экстаза. Ветер вновь доносил мотив ароматов, наполненных приторностью и наркотическим дурманом.

Практически все горожане снова «живут в кайф», а не прильнувшие к «Вестникам Свободы» опять будут принижены «ради установления великого царствования свободы». И посреди всего бала правит Корпорация, которая токсикоману поднесёт любимый токсин, алкоголику поднимет из складов литры спиртного, похотливому укажет путь в бордель, где он может надругаться над самим здравым смыслом.

– А где ваш друг, Алехандро? Он где? – Угрюмо, задал вопрос Лютер.

– А он теперь гуляет с вашим Джоном. – С посылом явного обвинения ответила Элен. – Наш старый товарищ покрасил себе ногти в красный цвет, перекрасил волосы, залил глаза фиолетовым. – С каждой секундой атмосферы претензии в словах и речи Деголль становилось всё больше. – Затем он накачал губы и вставил себе по шестому пальцу на ноге.

– Вот и потерян ваш друг. – Равнодушно констатировал Лютер. – С Джоном лучше не общаться.

– Соглашусь с Калгаром. – Вмешалась Хельга. – Я долгое время общалась с Джоном. И он действует, как дурман, заставляя любого человека изменятся. Меня он как-то убедил стать… ну, в общем неважно. Он наплёл, что мои права нарушаются и он мой единственный друг-парень. «Луч света во тьме», блин.

– Ладно. Сейчас нам нужно идти. Времени мало осталось.

Все поступили, как и предложил Габриель: сошли с места и, напрягая ноги, направились прямо в ВУЗ, смотря на то, как город преображается по корыстной воле Корпораций.

Во многие парки и зоны природного отдыха вход стал платный с сегодняшнего дня. Компания назвала это «компенсацией» за то, что в некоторые продукты стала добавлять пищевые заменители и они стали дешевле.

Ещё одной новостью стало спонсирование Корпорацией «Культа Пищи» во всех своих регионах. Любители вкусной, вредной и пленяющей вкусовые рецепторы продукции готовы заплатить множество денег, чтобы Компания им предоставила самые яркие эмоции в их жизни. Приравненные к «Вестникам Свободы» и оттого необыденные члены общества «Развитого Либерализма», потребляли каждый день столько еды, что можно порвать кишечник. Но растворы, вызывающие рвотные рефлексы опустошали желудки потрбленцев, чтобы они снова могли забить их до отказа вкусной пищей. И так процедура продолжалась до тех пор, пока еда не исчезнет. Те, кто поклонялись на пищу теперь стали скупать у Корпорации в два раза больше пищи, готовясь к призыву «Богов Еды». Продукты, напичканные галлюциногенами, в количествах равных нескольким десяткам тонн, будут съедены теми, кто воздерживался от всякой еды целый месяц. Тех, кто увидел «богов» во время «пищевой литургии», объявляли «святыми». Но мало кто выживал после тотальной обираловки, однако воля Корпорации заключалась лишь в прибылях и ни чем больше.

И самым главным решением городского ройного отделения Корпорации по Микардо стало прекращение деятельности всех частных социальных служб. Все государственные социальные службы давно канули в лету, как институт контроля государства за народонаселением… и потому что Корпорациям это мешало вести «свободную рыночную экономику, направленную на извлечение максимальных прибылей». Теперь в этом регионе Корпорация сворачивает деятельность частных социальных служб, закрывая всю сеть подобных услуг. Но все понимали, что это ненадолго. Как только спрос снова образуется, Корпорация вновь появится, а тому малому незначительному меньшинству, не способному передвигаться или выполнять жизненно важные функции придётся потерпеть, пока у Компании тут вновь не появится спрос. «Южный Поток» уже подсчитал, что умрёт несколько десятков граждан, но через месяц спрос на социальные услуги возрастёт, и прибыльнее будет не эксплуатировать оборудование.

Лютер видел это недавно по телевизору, буквально час назад. «Свободная воля рынка есть путь к процветанию цивилизации и улучшению качества жизни» – утверждает Культ Конституции. Но юноша понимал, что прогресс есть там, где присутствует готовность отдавать деньги. Если денег нет, то ты становишься, выброшен на обочину жизни, в одиночестве и забытье. Такова воля Корпораций, которые ни при каких обстоятельствах не собираются терпеть убытки.

– Кстати ребята, – голос Хельги вырвал Лютера из его размышлений, – может, сегодня после учёбы сходим куда-нибудь?

– А куда!? – Прерывая машинный шум, воскликнул Верн.

– Я предлагаю в один ресторан. Он недавно открылся, я видел на сайте города. Называется «Босния».

– Нет, Лютер. – Речь Габриеля снова плескалась тяжестью, а речь не изъявляла многословия. – Не нужно туда ходить.

– Почему?

– Его уже наводнили «Вестники Свободы». Мы проходили там с Хель и видели, как два мужика пригвоздили мошонку к плитке и руки приковали к стене, растягивая тело.

Горло Лютера невольно сглотнуло, а желудок готов отказаться от всего, что получил сегодня утром. На парня подействовала не информация, что сделали с собой мужчины, ибо у ресторана «Пять акров» мужики привязали себя за гениталии и подвесили, став качаться на ветру у входа, как ёлочные игрушки. Новость, что так быстро «Вестники Свободы» оккупировали новый ресторан, вызывала шок, разносившийся энтропией по душе юноши.

– Так куда пойдём? – Элен вопрошала с детской готовностью посетить хоть какое-нибудь место.

– Потом решим. А теперь поторопимся.

Группа увеличила нагрузку на корпус и мышцы ног, переходя практически на бег. Улица за улицей, остановка за остановкой, дорога за дорогой и ребята вышли к последнему переулку, за которым крылся их корпус. Ещё пара минут и ребята смогли добраться до металлического забора.

Товарищи вошли в ВУЗ, где их встретила Амалия, на которой аккуратно сидели тёмные, слегка мешковатые одежды. Её серебряные глаза блеснули в свете ламп, в тот момент, когда за порог прошёл Лютер.

– Ребята, – дёргаясь от волнения голосом, обратилась миловидная девушка, – я вас ждала. У нас через две минуты общее собрание в актовом зале на четвёртом этаже.

Юноши и девушки не стали тратить времени на приветствие с Амалией. Все ринулись на нужный этаж, чтобы послушать, что скажут главы университета. Лестница за лестницей, ступени уже смешались в один бесконечный ряд, который нужно пробежать как можно быстрее. Лютер ударил с половиной силы ладонью в дверь и открыл её настежь, не дав соприкоснуться ей с косяком, пока все ребята скоротечно не минуют порог четвёртого этажа.

– Что тут происходит? – Задался вопросом Габриель, при подходе к дверям актового зала, но ответа не нашёл.

Ребята минули порог актового зала и заняли на алых мягких креслах свои места. Их отдышка доносилась до самих уголков большого и резонирующего помещения, так как все остальные студенты старались пребывать в тишине. Алые лица, покрасневшие глаза, блестящая от пота кожа и чуть засаленные волосы стали атрибутами только пришедших студентов. Спустя полминуты, когда зал наполнился ещё, на полукруглую сцену, собранную из больших дубовых досок, пожаловал высокий, культурно одетый мужчина, чья борода аккуратно сводилась в норманнскую косичку. Он прошёл к трибуне, гордо стоявшей посреди сцены, оказавшись на фоне бардовых занавесок.

– Здравствуйте, дорогие студенты. – Голос говорившего в микрофон парня обладал достаточной мелодичностью. – Я буду немногословен и краток. Для оптимизации расходов Корпорации этот университет будет закрыт через пять дней. Оборудование, ваши контракты, то есть вы, куплены другими, и отправляетесь в Уэльский Олигархат. Такова воля Корпорации. Это прямой приказ Контр-Совета «Южного Потока». – Быстро договорив, мужчина оперативно скрылся со сцены под громкие выкрики неудовольствия.

– Похоже, я знаю, что мы будем делать. – Пытаясь перекричать вскрики всеобщего негодования, обратился Лютер к ребятам. – Отмечать переезд. Воля Компании отправила нас за тысячу километров отсюда. – И повернувшись к недавним друзьям, саркастично вымолвил. – Вот и мир посмотрите. Иронична получалась «Воля Корпорации».