Читать книгу: «Звезда и пылинка», страница 3

В городе осталась нелюбимая работа и суета, от этого было не жалко отказаться. Своих родственников я навещаю достаточно редко, чтобы не вызвать подозрения, а вот ежедневные разговоры с мамой стали самой сложной частью моих дней, хотя совсем недавно ещё были отдушиной. Маме всегда было сложно врать. Говорить о Белом, да и вообще, что я уже так долго живу непонятно где, непонятно с кем, я не собиралась. Я говорила ей, что всё ещё работаю во «Вкусной точке» и собираюсь оставаться на этой работе до нового года, чтобы хорошенько подзаработать к празднику, и как можно скорее заваливала её вопросами, чтобы она не начала задавать свои.

Почему я не ушла? Сама пытаюсь найти ответ на этот вопрос. Отчасти я верила Белому, что моя жизнь и в самом деле находится в опасности. Отчасти мне нравилось, что ко мне проявляют такую заботу, даже если её причиной было только чувство долга и ничего больше. Возможно, я слишком рано покинула отчий дом и мне не хватало такого внимания. Впервые за долгое время я могла от всего отдохнуть и даже начала находить удовольствие в пребывании здесь. Я ходила по осенним лесам и поднималась пешком вверх по реке. Взялась за рукоделие, сделала огромный ловец снов и несколько ветряных колокольчиков. Нашла лисий череп и сделала из его зубов несколько украшений. Собирала грибы, искала окаменелости в реке, прочитала все книги, что так долго откладывала. Каким-то образом Белый увеличил мой личный банковский счёт и сделал моему смартфону доступ к связи и Интернету даже в этой глуши, так что я даже купила всё, что хотела – заказывала через Интернет, а он всё приносил. Может, моя жизнь не превратилась в сказку, но она стала необычайно спокойной и я наслаждалась ею уже почти месяц. Вскоре он начал разделять со мной трапезы и иногда даже составлял мне компанию в прогулках по лесу и в разговорах… Мы очень много разговаривали.

Как-то утром он сказал, что сегодня он уйдёт не днём, а ночью. Так что мы могли провести время вместе. Обычно я не ухожу далеко от базы одна, но в компании с ним решила подняться вверх по реке на сколько сил хватит. Мы шли по полуиссохшему руслу. Я по невысокому обрывистому берегу, а Белый по пересохшему дну, то и дело пиная камни.

– А как ты не замерзаешь в космосе? – спросила я, продолжая разговор.

– В моём теле нет ничего, что может замёрзнуть, – просто ответил он, – Но в космосе всё равно есть вещи от которых стоит иметь защиту. Я могу формировать защитное поле вокруг себя.

– Типа скафандра?

– Я бы назвал это личной атмосферой.

– А если станет слишком жарко? – продолжала я, балансируя на поваленном стволе, – Ты вообще чувствуешь температуру?

– Да, но из-за того, что диапазон допустимых для меня температур шире, критичные для вас перепады мной не ощутимы.

– И как тебе на Земле? Холодно или жарко?

– Никак.

– Как это? – удивилась я, спрыгнув с бревна.

– Я уже привык. Так, что уже не воспринимаю температуру воздуха вообще. Но когда только попал на планету, здесь казалось тепло, хотя вокруг лежал снег, – он присел к земле и взял в руки камень, стал ощупывать его со всех сторон.

Я кивнула и пошла дальше по берегу. Остановилась, задумавшись. Он тоже остановился через пару шагов и повернулся ко мне.

– Подожди, – сказала я нахмурившись, – Сейчас только ноябрь, я нашла тебя месяц назад… У нас в городе хорошо если к концу декабря снег выпадет и то с чайную ложку. Получается… Ах! – я схватилась за голову, – Когда я тебя нашла, ты был на Земле не в первый раз!

– Твои когнитивные навыки повысились. Поощрения не жди, – безучастно сказал он и направился дальше, подбросив и снова поймав найденный камень.

– Нет, подожди! – я спрыгнула в русло, оббежала его и остановилась прямо перед ним, – Когда ты был на Земле в первый раз? Как давно это было? А ты общался с людьми? А какими они были? – я так и загорелась любопытством!

Он устало вздохнул, откинув голову в сторону. Ответил не сразу, сдавшись моему выпытывающему взгляду:

– Это было до того как меня заперли. И очень, – он повернулся ко мне, – Очень давно. Воздух был тогда тише, высокое электронапряжение водилось только в грозовых облаках, а люди жили меньше. Ничего такого, что стоило бы рассказывать. С тех пор ничего кроме людей не поменялось. Но и вы остались почти такими же, просто обросли новыми вещами и технологиями, – он подбросил и поймал камень, – И расплодились. Сильно.

– Значит, ты знал кого-то из людей прошлого! – догадалась я, – Расскажи!

– Я не так сказал.

– Ну, не скромничай! – азартно протянула я, – Может, ты знал кого-то из учёных? Или правителей? Ты видел рыцарский турнир? А языческие обряды? Или ты повлиял на что-то, что навсегда изменило ход человеческой истории? – шутливо добавила я.

Он подбросил камень и не поймал. Камень упал, а Белый замер. Шутка явно не удалась… Через пару секунд он моргнул и ответил всё таким же спокойным и безучастным тоном:

– Я не против твоих вопросов, пылинка. Но есть вещи о которых я не рассказываю, – он поднял упавший камень и посмотрел на меня, – Я не буду отвечать. Это уже не имеет никакого значения.

– Ну-у! – недовольно протянула я.

Он ответил не сразу, подбрасывая в руке камень:

– Если время оставляет слои, то некоторые вещи погребены так глубоко под поверхностью земли, что к ним уже ближе магма, чем уровень моря. Добраться до них, значит, поставить себя под угрозу быть расплавленным жаром самой планеты. И, хоть некоторые из них всё-таки оказываются наверху…

Он подбросил и поймал камень в последний раз, и я услышала треск. Белый протянул камень мне. В моих руках он развалился на две половины, на одной остался след окаменелости, а в другой окаменевший аммонит! Я с восхищением посмотрела сначала на камень, потом на Белого.

– Другим суждено расплавиться и снова стать твердью, – закончил он, – То о чём ты спрашиваешь не совсем твердь, но также уже не имеет никакого отношения к тому, что происходит в настоящем.

Я снова посмотрела на окаменелость, на чёткий ровный рисунок ракушки, гладкую блестящую структуру… Усмехнулась, сложила половины камня снова вместе и убрала в карман.

– Ты опять это сделал, зануда.

– Что именно?

– Неважно. Ладно, храни свои секреты.

И мы направились дальше уже в молчании.

Но оно продлилось не так уж долго:

– Когда ты приспосабливался к жизни на Земле, что было самым сложным?

– Звуковой язык и ход мышления. Люди думают линейно, луны – объемно. Ваш язык неудобный и медленный, – он помолчал и добавил, – А, и ещё математика.

– Математика? – удивлённо воскликнула я, – Разве это не простая наука для тебя? С твоим-то умом, Белый!

– Она бессмыслена. В моей структуре мышления, во всяком случае.

– Математика не может быть бессмысленной! – настаивала я.

– Пф, вот как? – усмехнулся он, – Тогда объясни мне, что такое «ноль».

Больше всего в наших беседах мне нравились именно такие споры. Они вызывали во мне заводной огонёк и, даже если мне не удавалось его переубедить, попытка всегда того стоила. Да и мнение Белого зачастую оказывается настолько глубоким и всеобъемлющим, что оставалось много пищи для размышлений.

В общем, можно сказать, что мы подружились. У меня уже давно не было таких хороших знакомых и думаю, если бы я хотела себе настоящего друга, то я бы точно искала такого как Белый – немного высокомерного, эрудированного и понимающего, даже его подколки уже стали восприниматься как обязательная часть нашего общения. Не знаю, испытывал ли он тоже самое, по нему вообще было сложно сказать, что у него на душе. Как-то он сказал, что луны в эмоциональном плане вообще сильно отличаются от людей. Для людей чувства – неотъемлемая часть самой нашей сути, человек не человек, если он не способен что-либо испытывать; для лунов же чувства – редкий дар, сокровище, которое они берегут. Они мало что испытывают, ими управляет разум и порядок. Чувства и эмоции для них больше ментальная аномалия, чем что-то нормальное. Поэтому, когда они что-то испытывают, что-то достаточно сильное, способное действительно затмить их разум – это становится поводом для беспокойства не только для них. Но не думаю, что нечто такое грозит Белому, удавы и слоны позавидовали бы его спокойствию.

Однако, как это всегда бывает, хорошие дни не бесконечны…

Однажды я нашла Клипсу мёртвой. Судя по следам, её загрызли собаки, которые жили на базе. В тот день Белый не ушёл в город как обычно, а остался со мной. Он помог её похоронить, не утешал, но оставался рядом. А ночью я слышала как вдали жалобно скулили собаки. Больше я их не встречала.

Клипса была не из тех питомцев, что успели оставить неизгладимый след в моей жизни, всё-таки я знала её всего несколько месяцев. Но то как с ней обошлись, сколько она настрадалась за свою короткую кошачью жизнь и как её закончила, не могло оставить меня без скорби и печали. Она родилась с тёмным непримечательным окрасом. Когда я нашла её на мусорке, она была избита и её хвост был перетянут жгутом настолько, что его пришлось ампутировать, от того и её кличка. После того как она поправилась, она стала самой доброй и ласковой кошкой из всех, что я встречала. Мне ни разу не приходилось ругать её, она всё понимала на словах и ни разу не доставляла серьёзных проблем. Всегда ждала меня дома… Но эти собаки!

Я не осуждала Белого за то, что он сделал, я никак не прокомментировала его действия. В конце концев, человек – существо достаточно жестокое и небольшая, глубоко запрятанная часть внутри меня, хотела чтобы с ними поступили жестоко…

После такого никакого желания на беседы у меня уже не было. Могло показаться, что Белого это не особо тревожит, он не торопился первым начинать разговор. И если он не обладал состраданием как таковым, то хотя бы пытался сделать для меня лучше. Не словами, действиями – он был рядом и это было нужно. Просто слушал и не говорил того, что мне не хотелось бы слышать. И этого было достаточно, моя скорбь продлилась недолго.

Дальше всё пошло как и прежде – прогулки, общение, мой трепет под вечер в ожидании его возвращения. Как-то он пришёл, мы сели за ужин и он спросил:

– Ну что, придумала?

– Что придумала? – спросила я, задумчиво жуя плов.

– Имя, – он оторвался от пустоты над моей головой и направил незрячий взгляд на меня, – Ты хотела мне его дать.

– А? – задумчиво спросила я и воскликнула, – А, имя! Я уже совсем забыла. А ты такое не забываешь, да?

– Нет, я помню всё.

– В этом я не сомневалась, – с шутливой издёвкой сказала я.

– Я знаю, – начал он, – ты уже называешь меня одним словом в своей голове. Что оно значит?

– Какое слово? Белый?

– Так вот какое, – протянул он с лёгкой улыбкой, – Ты вкладываешь в него не тот смысл, который изначально в него заложен.

– Да, ну… Ты же весь белый, вот и прижилось.

– Я белый?

Я посмотрела на него с недоумением.

Ну, если подумать, то да, откуда ему знать? Конечно, он не всегда был слепым, но как он сам не заметил? Он же не всегда был таким?

Он помолчал и сказал:

– А я то всё гадал откуда ко мне столько внимания… Неужели я настолько заметен, что даже люди безвольно засматриваются?

– А, ну-у… Да, – ответила я и усмехнулась, – Тебе хоть бы одежду потемнее, а то так и сияешь.

– Пф! – усмехнулся он, – Я не могу этого изменить. Так что, тебе придётся и дальше отводить взгляд, чтобы не ослепнуть.

Я улыбнулась. Его настрой при всём его состоянии меня радовал.

– Какой для тебя этот цвет? – спросил он.

Я подумала с ответом, прежде чем озвучить его:

– Ну… Такого цвета облака, снег, кости… Такого окраса есть животные, бумага в основном белая, а ещё свет. Когда солнце высоко, его свет кажется белым.

– Интересный ассоциативный ряд, – усмехнулся он, – Для меня все эти вещи разного цвета,

– Разве? – удивилась я.

– У вас же система зрения трёхромная, да? Глаза лунов же воспринимают ещё три дополнительных цвета, помимо тех, что видите вы. И это не считая восприятия ультрафиолетового излучения и полного спектра электромагнитного диапазона.

– Ого… – восхитилась я, – Как же ты видишь этот мир?

– Ярко, – тихо ответил он и добавил, – Но пока темно.

Я помедлила, прежде чем спросить:

– Как ты вообще? – спросила я, стараясь скрыть своё сочувствие, – Расстроен из-за этого?

– Не сильно. В космосе почти везде темно и глаза часто оказываются бесполезны. Так что, мне не привыкать. Правда, в тех просторах быть слепым гораздо проще – не во что врезаться.

Я тихо усмехнулась. Надеялась, что он не заметит, но он тоже натянул неподдельную улыбку.

– Значит, белый… – заключил он, – Цвет солнца, костей и снега. Думаю, мне подходит.

– Ну, а я? – с шутливым тоном спросила я, – Так и останусь пылинкой для тебя?

– О, да. Даже не надейся, что я когда-либо спрошу, – ответил он и тихо засмеялся; потом сказал, – Ты можешь звать меня Белым. В любое время и я услышу, даже если окажусь далеко.

– Правда? Как?

– Считай это суперспособностью.

– Кто бы сомневался! – усмехнулась я, – Эх, а ведь хотела придумать что-нибудь пооригинальнее…

– Поздно, я беру это. Кстати, как оно пишется? Через букву «э»?

– Нет, там «е», – ответила я и задумалась, – А зачем тебе?

– Может пригодится, – и чуть помолчав недовольно добавил, вызвав у меня очередную улыбку, – До чего же неудобный язык, никакого порядка…

Мы закончили ужин. Убирая со стола, Белый в очередной раз спросил:

– Приготовление пищи действительно такое увлекательное занятие, каким ты его воспринимаешь? Я хочу попробовать в следующий раз.

– Ну уж нет! – воскликнула я, – Ты уже один раз попробовал. Нет! Ты расплавил сковородку! Она растеклась точно шоколадная!

– Я не ожидал, что она будет настолько легкоплавкая.

– Она была из чугуна!

– И всё же легкоплавкая, – как ни в чем не бывало ответил он.

___

В одно утро зима стала активно продвигать свои права.

На улице было необычайно холодно, Белый пообещал принести мне больше тёплой одежды вечером, а я решила не выходить из домика до его возвращения. Сказал, что он почти закончил с выполнением своего долга и я смогу вернуться домой совсем скоро. Но перед этим его ждало сложное дело и он был не уверен, что сможет вернуться сегодняшним вечером, просил не волноваться и разрешил ему писать.

Сначала я думала, что причиной моего плохого настроения является холод и несвойственное для Белого предупреждение. Но вечером он действительно не вернулся.

И на следующий вечер тоже.

Он отвечал на сообщения. Уверял, что у него нет проблем, которые он не может решить, а те, что были сейчас просто требовали больше времени. Он никогда не вдавался в подробности, что делал во время своих вылазок и кого встречал. Объяснял, что это только его задача и я могу воспринять всё не так, как было на самом деле, начну переживать, бояться, а так как он способен воспринимать мои мысли и настроения, этот «шум» был ему ни к чему. И я не выпытывала из него подробности, хотя не сомневалась, что каждый день он ввязывается в передряги на подобие той, в которую мы попали в первый день нашего знакомства, если не похуже…

Пока он выходил на связь я оставалась спокойна даже не смотря на то, что он не возвращался. Но на четвёртый день он и на связь перестал выходить…

В одном из последних сообщений он попросил меня не покидать базу, пока у меня не возникнет острая необходимость в этом. Но если всё-таки возникнет, попросил взять всё из своего тайника в соседнем домике. Я его проверила и была поражена – там были порционные пайки на несколько дней, больше ста тысяч рублей наличными, ножи, экипировка и оружие… Вероятно, он предполагал, что если я решу уйти в одиночку, мой путь домой будет опасен, поэтому я не торопилась. Я решила ждать его сколько нужно, даже если это займёт несколько дней.

И несколько дней прошло.

Без связи с ним, без ответов. Невыносимо долгие несколько дней… Я начинала угасать.

Иногда, когда люди теряют надежду, они начинают молиться, обращаться к высшим силам и просить их благословения. То, что делала я, со стороны было похоже на молитву. Но я обращалась не к Богу, я обращалась к Белому напрямую, ведь он уверял, что услышит меня, даже если будет далеко. И всё же, я подошла к этому также серьёзно как к молитве, так как учили в детстве и я успела забыть.

Я подошла к окну, обратилась к солнцу, сложив ладони друг с другом чуть ниже моего подбородка, склонилась к ним. И начала говорить:

– Белый… – я утихла, не знала как начать и усмехнулась, – Надеюсь, ты меня слышишь, душнила космическая. Ты… Тебя долго нет. Я начинаю переживать. Знаю, ты такие чувства не понимаешь, поэтому скажу проще – мне плохо от того, что тебя долго нет. В голову лезут плохие мысли, ты был прав насчёт моего избыточного воображения, я уже чего только не успела представить… И это тяжело. Мне, как существу своего уровня, это тяжело, – уточнила я и помолчала, собиралась с мыслями, – Белый, я начинаю думать уходить с базы. У меня ещё есть еда, но её ненадолго хватит. Ещё на завтра и послезавтра я уйду. Я направлюсь домой, встреть меня там как закончишь… – я подняла глаза к солнцу и смотрела на него, пока оно не начало слепить, – Белый, я боюсь, что ты уже мёртв… – мои губы дрогнули и я вздохнула и нервно усмехнулась, – Да, это не так, ты же меня слушаешь прямо сейчас… Так вот, после того как ты закончишь, я хочу чтобы ты навестил меня. Не уходи без прощания, для меня это будет высшей грубостью. Поэтому, где бы я ни была, знай, что я всегда рада твоей компании. Это всё, что я хотела сказать. Давай, буду ждать тебя, Белый.

Я опустила руки и блаженно расслабилась. Кто бы мог подумать, что такие вещи настолько утомительны и настолько облегчают душу. Жаль, что они действуют так, что никак не проверить что же там, на другой стороне…

____

На следующий день я решила подготовиться к своему уходу заранее. План был простой – встать пораньше, дойти до ближайшего города, Горячего ключа, пешком и оттуда доехать на автобусе до Краснодара. Рейсы ходят часто, так что даже если опоздаю, к ночи уже буду дома. Оставалось только морально подготовиться к семичасовой прогулке пешком и решить в какой момент лучше избавиться от оружия.

Мне было тоскливо покидать это место. Прошло немного больше месяца, а оно мне уже полюбилось. Жаль оставлять вещи, жаль больше не слышать таких громких трелей птиц и восхищаться природой в любое удобное время. Возвращение в город воспринималось мной как возвращение в шумную крепость из бетона и стекла, где жизнь не спокойная и мирная как здесь, а простая и незаурядная как у всех.

К обеду мои приготовления были почти готовы. Я надела камуфляжный костюм, что подобрал для меня Белый и крутилась перед зеркалом, проверяя не стоит ли его где-то ушить по размеру перед завтрашним походом.

Неожиданно в дверь постучали. Я подпрыгнула на месте, кровь отошла от головы и всё внутри сжалось. Белый никогда не стучится…

Я взялась за пистолет, направила его на дверь и замерла. Я никогда до этого не стреляла кроме как в тире, мои ноги дрожали от страха и бешеного волнения.

А за дверью слышались голоса:

– Может, нам прийти позже? – спросил мужской голос.

– Сдурел? – воскликнул женский и послышался шлепок, – Она, наверное, жутко напугана! Ты хочешь оставить её ещё страдать?

– Она целиться в нас… – заметил мужской.

– Брось, это всего лишь огнестрел!

– Тогда ты разбирайся с ней! Женщины говорят на одном языке, а у меня, знаешь ли, нет желания ловить ещё одну пулю за месяц.

– Эй, стой! Куда… Ох, ну и чёрт с тобой! – недовольно простонал женский голос.

Я услышала скрип половицы, потом снова тихий стук в дверь и мелодичный голос:

– Привет. Меня зовут Мила, а того придурка – Алим. Разреши войти? Мы с братом не причиним тебе вреда.

– Кто вы такие? – я сама не заметила как крикнула это.

– Ну-у… – задумчиво протянула она, – Мы из ордена Серебрянного ветра, но не думаю, что это что-то тебе скажет. Но-о! – воодушевляющее начала она, – Мы что-то вроде человеческой полиции! Занимаемся делами, инцидентами и преступлениями, совершенными магическими субъектами. Мы узнали, что ты находишься в заточении существа класса Альфа и пришли помочь.

– Вы пришли не по адресу, – злобно начала я, – Я не в плену, меня никто не держит! И того, кого вы ищите здесь нет!

Послышался вздох за дверью. Недолгое молчание. Потом вмешался мужской голос:

– Тогда мы можем просто поговорить. Нам же надо убедиться, что тебе действительно не нужна помощь. Расскажи нам, что случилось. А мы расскажем тебе немного об Альфе. Уверен, ты многое о нём не знаешь. О, и не стоит переживать на счёт нашей природы – мы маги, а бабушка у нас вообще человеком была. Так что у нас много общего! Мы не кусаемся, не пуляем огненными шарами во всё подряд и не превращаемся в гадких тварей, уж это я тебе гарантирую!

– Просто для кое-кого трансмутация оказалась сложновата… – протянул женский голос.

– Замолчи, Мила!

Послышался смешок с той стороны. И я тоже невольно усмехнулась впервые за долгое время.

Я решила довериться им. Если так подумать, Белый не запрещал мне кого-либо пускать, да и одиночество за несколько дней начинало шатать рассудительность.

Убрала пистолет и открыла дверь, удивилась.

Я никогда ещё не встречала такую парочку. Оба молодые, одного роста и комплекции, брюнеты с короткими стрижками, миловидные и крайне похожие, будто мужская и женская версия одного и того же человека. У обоих гетерохрония, один глаз голубой, второй карий, почти чёрный. При этом, когда они стояли рядом, глаза одного цвета оказывались рядом друг к другу. На обоих рыжие джоггеры и просторные толстовки, застёгивающиеся в нахлест спереди, отчего создавалось впечатление, что это отдалённый вариант мантии. Они выглядели мило, приветственно улыбались. Они продемонстрировали свои серебряные медальоны, как доказательство того, что они действительно из Серебрянного ордена, а я не стала поверять. Впустила их, подала чаю и рассказала свою историю.

Судя по тому, что они через закрытую дверь поняли, что я с пистолетом, врать им не было смысла. Да и Белый не запрещал делиться с другими. Я устало вздохнула. И почему я всё время думаю о том на чём мы с ним условились? Может, я действительно прождала его слишком долго?

– А что потом? – спросил Алим, пригубив край кружки.

– Он ушёл.

– Давно? – спросила Мила.

– Уже пару недель как, я думаю… – я задумалась, стараясь припомнить точно, но спросила, – Вы знаете где он?

– К сожалению, нет, – с искренним сочувствием ответила Мила, – Мы долго пытались его вычислить. Теперь, после твоего рассказа понятно чего он добивался. Я так и знала, что те нападения не были случайными!

– Нападения? – спросила я и увидела как Алим с осуждением глянул на свою сестру, – Зачем вам лун?

– О, нет-нет, ты не подумай плохого! – начала оправдываться Мила, – В первую очередь, мы здесь для тебя. А Альфа, да… Он совершил несколько преступлений и у нас есть орден на его арест, хотя, учитывая его природу, с него наверняка снимут все обвинения. Этим Разрушителям Миров вечно всё сходит с рук! – и призадумалась, – Или точнее с лап?

– Мила, замолчи! – строго сказал Алим и сделал вид, что отпивает из кружки долгий глоток.

– Разрушитель Миров? – переспросила я, – Что вы имеете ввиду?

Алим устало вздохнул, вероятно надеялся, что до этого вопроса не дойдёт. Он поставил кружку и долго смотрел на меня проницательным взглядом, прежде чем ответить.

– Статус Альфа присуждают субъектам, способных стереть с лица Земли всё живое, – он проследил как я меняюсь в лице и продолжил не сразу, – Это не значит, что он плохой, это всего лишь мера его возможностей. А вот его природа – это уже повод для беспокойства. Луны – крайне древние существа, ненамного младше самой Вселенной, судя по некоторым источникам. И, если в мире и есть Бог, то он создал их для разрушений. В этом их сила и их слабость – в этом сама их суть. Луны не могут не разрушать. Для них это равносильно базовой потребности, всё равно, что есть или спать. Оставаясь разумными, они могут пускать свою силу в нужное русло, но оставшись без контроля они могут превратиться в настоящее бедствие…

– Но, Белый не разрушитель! – перебила я, – Он всегда такой спокойный, вечно говорит, как ему всё равно!

– Фу-х, слава Великим, – с облегчением вздохнула Мила, – Если бы он поддался эмоциям, наш мир ждала бы настоящая катастрофа.

– Думаете, это хорошо? – недоверчиво спросила я, – Что он практически ничего не чувствует?

Мила и Алим переглянулись. Потом посмотрели на меня и Алим сказал:

– А что такое чувства?

– Ты шутишь? – со злобной усмешкой спросила я.

– Нет, давай поразмышляем, – сказал он и отклонился на спинку стула, – Существо с неограниченно возрастающей силой, способное жить в любых условиях и никак не ограниченное в пространстве и времени. И мы, дети Земли, из крови и плоти. Ты замечала, что со временем жить становится сложнее? Больше неприятностей, больше вещей о которых мы жалеем или виним себя. Больше обид. Людей, которые хотят нам неприятностей. Элементарного зла, в конце концов. Это же всё накапливается в нас. Наша жизнь короткая, нам легко донести всё это до конца. Но если твоя жизнь не ограничена… – он проницательно посмотрел на меня, – Ты, вероятно, сойдёшь с ума раньше, чем решишь наложить на себя руки. Тут Природа правильно поступила – существам высокого уровня нельзя давать такую роскошь как чувства, иначе они поглотят их и от мира ничего не останется. Поэтому, да, это хорошо, что лунами управляет строгий разум и рассудительность, и ещё лучше, когда они могут сохранить его, оказавшись на Земле.

– В смысле сохранить? – спросила я.

Алим тяжело вздохнул. За него ответила Мила:

– Они очень чувствительны. Воспринимают все энергетические и информационные потоки…

– Да, и что?

– А то! – воскликнула она, – Они к такому не привыкли, они же живут в пустоте! На Земле потоков слишком много. Нас слишком много! Даже самая маленькая мысль добавляет свою силу и толику информации в энергетическое инфополе. А телевидение, радио? Ты только подумай сколько информации в Интернете. И луны чувствуют всё это! Каждую секунду! Она давит, давит на них! – она вздохнула, чуть успокоилась, – Не пойми меня не правильно, но к такому со временем начинаешь проникаться. Сколько ещё пройдёт времени прежде чем он не сможет всё это игнорировать? Сколько ещё он сможет выдерживать этот «шум»? – чуть ли не простонала она, – Нам нужно найти его как можно быстрее и оградить от всего этого. Или нас от него…

– Да! – впервые за всё время поддержал её брат, – Но сначала ты, – он перевёл взгляд на меня, – Ты сказала, что на тебя охотились вампиры. Мы можем обеспечить тебе защиту до того как ситуация не разрешиться. Предлагаю тебе пройти с нами в штаб. Там безопасно, не волнуйся, ты будешь не единственным человеком. У нас подобные случам – распространённое явление.

Я опустила глаза. Они не торопили меня с ответом.

Спустя две долгие минуты молчания, я согласилась.

___

Удивительно, но маги приехали на машине. Не удивительно было, что я заснула по дороге и совсем не помню путь.

Я проверила в приложении навигатора, когда мы уже ехали по крытой парковке и мы действительно были в Краснодаре. В самом центре города, но я так и не успела узнать где именно. Не думаю, что мои сопровождающие обрадовались бы смартфону, способному зафиксировать местоположение их штаба, поэтому я спрятала телефон и ничего не говорила по этому поводу.

– Ну, вот мы и приехали! – радостно воскликнула Мила, – Остались формальности. Вряд ли ты останешься дольше чем на ночь, посмотрим, что мастер скажет. Иногда есть смысл отправить людей домой и поставить присмотр.

Алим тем временем вышел из машины и открыл мою дверь.

– И стереть память конечно же… – коварно сказал он, смотря мне прямо в глаза.

Мила подошла сзади и шлёпнула его по затылку:

– Без согласия мы никому память не стираем! – ругалась она на брата и обратилась ко мне с улыбкой и добрейшим тоном, – Но обет молчания берём.

– Что-то вроде клятвы? – спросила я, выходя из машины.

Мы пошли по парковке ко входу. Мила продолжала рассказывать на ходу:

– Да, ты не сможешь никому рассказать о том, что видела. Просто язык не повернётся. И, если тебя это будет слишком терзать, мы сможем стереть лишнее из твоей памяти, но это уже по желанию. Из тех, кто здесь оказывается, меньше половины просят забвения. Людям нравится быть частью чего-то волшебного. Даже если они связаны с чудом только так.

– Лучше так, – поддержал её Алим, – Помнишь того анимага-новичка? Голубь месяц под дверями ходил, пока старшая человека в нём не увидела.

– Да-да! – подтвердила Мила, – А помнишь того, что с лихорадкой? Ну, что ещё дымом чихался.

– Спрашиваешь! Ещё ставки делали на то, что с ним случилось. Я, кстати, выиграл… – улыбнулся он.

Они успели припомнить ещё с дюжину случаев пока мы шли от машины к двери, хотя тут было всего метров пятнадцать. Мила и Алим, не прекращая разговор проскользнули за полотна широкой жёлтой двери и скрылись в дверях поменьше, что стояли за ними. Я не успела увидеть в какую именно дверь они вошли и вошла в левую.

Замедлила шаг. Я оказалась в просторном холодном помещении. Весь свет слабо исходил от желтоватых технических ламп на триногах. Повсюду плотная грязь, местами она валялась бесформенными кучами. Следы разрушений, впереди вырытый котлован и опрокинутый в него экскаватор, тут и там валяются остатки металлических ферм и конструкций. Невероятный смрад, даже воздух кажется плотным! Запах настолько сильный, что противно и думать, что послужило его причиной. Я зажала нос рукавом, постояла секунду на месте. Это точно не штаб! Больше напоминает заброшенный промышленный амбар. Надо возвращаться пока не заблудилась…

Я обернулась, дверь за мной захлопнулась и упала навзничь, не поддерживаемая чем-либо.

Э-эм…

Это как?!

Упавшая дверь превратилась в грязь и слилась с липкой мешаниной под ногами. И тут мне стало совсем не по себе. У меня не осталось сомнений, что я не должна была быть здесь, маги вели меня не сюда! Я осторожно осмотрелась, пока моё сердце начинало разгон до состояния паники… Так, спокойно! Если есть стены, значит, есть двери – к ближайшей стене в поисках неё я и направилась. Мои «скрытные» шаги раздавались склизким хлюпаньем, в холодном воздухе оставались широкие облака моего ускоренного дыхания. Было не так холодно, чтобы дрожать, но дрожь появилась в теле и отказывалась покидать его. Я не могла представить в насколько опасной ситуации оказалась, мои эмоции отключились, а вот ноги были готовы сорваться с места как в последнюю гонку и застыть камнем одновременно.

Через несколько шагов я наступила на что-то мягкое и плотное. Глянула вниз – под ногой рука, взгляд пробежал выше к плечу и, в мешанине грязи и камней, я увидела обездвиженное тело. Точнее, его половину… Я кратко вскрикнула и тут же закрыла рот руками, гася крик и панику, а они превратились в тошноту и согнули меня парой позывов. Зажмурившись, я прошла пару шагов, заставляя себя успокоиться. Но это место битвы, место смерти! Здесь опасно, я не должна здесь быть! Я в ловушке? Как я должна успокоиться???