Читать книгу: «Приключения Агриппины Петровны», страница 5

Глава 5

Гриппа ждала возвращения гостей не раньше семи вечера. Сейчас они были в дельфинарии, Леворуков, позвонив своему другу Батакову, договорился о присутствии своих гостей на репетиции выступлений дельфинов.

Гриппа усевшись на своё любимое кресло, стала думать, о чём она будет говорить с Жюлем. К калитке подъехала машина, из неё вышла Света. Водитель, обойдя машину, вытащил чемодан из багажника и поставил его на обочину дороги. Света, расплатившись с водителем, подхватила чемодан за выдвинутую ручку и покатила его, стуча колёсиками по вымощенной камнем дорожке Гриппиного двора. Гриппа открыла перед ней дверь флигеля.

– У-у-у, как тут, похоже на домик колдуньи – она села на топчан, оценивая его упругость, повертела головой по сторонам.

– Спасибо, очень уютно, я думала, будет намного хуже.

У Гриппы зазвонил телефон, на сей раз звонил муж соседки Дуси – Жора.

– Агриппина, выручай, нам с Дусей надо срочно ехать в Краснодар, Валерка приехал с боевых действий на короткую побывку к семье, а у меня дежурство ночное в музее, побудь, пожалуйста. Там, ты знаешь и телевизор и компьютер есть, я недавно туда принёс кофеварку электрическую. Гриппа в прошлом уже не раз выручала Жору, но сегодня в Гриппины планы это совсем не входило, она рассчитывала провести вечер с Жюлем, поговорить с ним, имея личного переводчика.

Помолчав некоторое время, она сказала:

– Ладно, Жор, ключи занеси, во сколько там надо быть?

– Заканчивают они работу в шесть вечера, а я прихожу к семи. Спасибо Грипп.

Гриппа набрала телефон Семёна Ивановича.

– Семён Иванович, что если сегодня Гена проведёт ночь в музее.

– Поясните – деловито отозвался Семён Иванович.

– Сосед – сторож музея срочно уезжает и просил меня побыть ночью в музее.

– А для Гены это небольшое разнообразие, пожалуйста… мне, если честно, очень не хочется сегодня там быть.

– Вы в любом случае туда не пойдёте, сказал Семён Иванович, могу и я подежурить, мне всё равно где спать. Но вы правы, пусть Генка побудет в музее, если согласится, конечно.

Глава 6

Генку провожали до музея всем коллективом. Музей находился недалеко от дома Гриппы, на второй линии от моря, в старом одноэтажном длинном здании со сводчатыми невысокими потолками. От входа, в последовательном порядке тянулись залы, переходя один в другой. Чтобы пройти в комнату, где должен был находится сторож, надо было пройти через все залы музея.

Генка оглядел небольшую комнату, в углу стоял стол со стулом. На столе стояла кофеварка и тут же компьютер. Телевизор был прикреплён к стене перед тахтой, настольная лампа, стоявшая на окне завершала весь перечень имеющихся предметов в комнате. Возвращаясь через залы к входной двери, Жюль с Гриппой рассматривали бронзовые скульптуры и статуэтки, Завьялов завис над стеллажом с монетами и оружием. Лорен щебетала что-то Генке.

– Во, Ген, в какой красоте-то спать будешь, сказал отец, поглядывая на гипсовые скульптуры каких-то деятелей, стоявшие в последнем зале.

– Это же круто, продолжил Завьялов, – ночь француза русском музее, он сказал это как заголовок к пьесе, театрально подняв правую руку.

Генку фотографировали на фоне экспонатов, потом он приняв горделивую позу, сел на топчан в комнате сторожа, и попросил его сфотографировать на рабочем месте. Попрощавшись с Генкой, толпа двинулась к выходу. Последним выходил Жюль, он ещё раз пожал Генке руку и вышел.

Генка закрыл дверь и углубился в компьютер, в кармане пискнул телефон.

– Тьфу ты, забыл зарядить, – выругался про себя Генка.

Он вытащил телефон и посмотрел на погасший дисплей. Надо сказать, что со времён создания музея, никаких происшествий в вечернее и ночное время в музее никогда не было. Пожалуй, кроме одного раза, когда поздно вечером подвыпивший мужик, решил отлить по нужде за кустиком около музея. Пространство между кустом и стеной с зарешеченным окном было укромным, и мужик стал справлять нужду. Как раз в это время Жора собирался вздремнуть, выключил свет и, взглянув в окно, увидел писающего мужика, со словами про чью-то мать, он выскочил из боковой двери музея и гаркнул:

– Ты чё делаешь-то? Льёшь на нашу историю?

Мужик ошарашенно посмотрел на Жору и, пятясь задом на ходу застёгивая брюки, убежал. Тем временем вся компания шла по набережной. Напротив дома Гриппы опять играли всё те же музыканты с банджо, Лорен сразу примкнула к ним, они были рады петь с Лорен, слушателей становилось больше и зрители кидали деньги в коробку чаще. Завьялов остался на набережной, Семён Иванович с Леворуковым свернули в кафе отеля, Гриппа взяв под руку Жюля, и сделав приглашающий жест Свете, направилась на веранду. Вечер был необычайно душным и жарким.

Усевшись за стол, она, обмахиваясь веером, пила короткими глотками холодный зелёный чай.

– Жюль, расскажи, как ты живешь?

Гриппа, после совместно проведённой ночи с Жюлем, обращалась к нему на ты.

Света перевела. Жюль говорил короткими фразами с промежутками, что бы Света поняла его. Он знал, что она студентка и Гриппина родственница.

Света повернувшись к Гриппе сказала, – он говорит, что… Гриппа перебила:

– Свет, ты дословно переводи, не что он сказал, а прямой речью.

– Ага – Ммм.

– Агриппиночка, как я мог считать свою жизнь интересной, когда в ней не было тебя.

Гриппа улыбнулась.

– Ну, всё же, чем ты занимаешься кроме работы?

– У меня под Марселем половина дома, небольшой участок. Есть мастерская, где я могу заниматься чем хочу. Сейчас увлечён художественной ковкой. Да, Гриппа, у меня даже магазины берут мои изделия на продажу, я хорошо научился их делать.

– Утром я пью кофе и еду на работу, на своём авто. Работаю, ты знаешь уже, у Завьялова.

– Я надеюсь, что ты приедешь ко мне в гости, и я покажу тебе Францию, мы везде поездим.

Гриппа склонив голову на бок, переводила взгляд со Светы на Жюля и улыбалась, как Джоконда с полотна знаменитого Леонардо да Винчи.

Подул резкий ветер, небо сделалось чёрным. Торговцы быстро закрывали палатки. Ветер перерастал в ураганный. По дороге летели пакеты с травой, ракетки, вот продавщица детских игрушек на секунду задумалась, что ловить – собственную юбку, взмывшую к голове, или пушистых зайцев, и в следующую секунду бросилась вслед за улетающими зайцами. Гриппа вышла за калитку, народ быстро растекался с набережной. Лорен вытянув вверх руки и кружась в вихре ветра, восторженно кричала, – «стихия – великолепно». Гриппа знала, чем кончается это великолепие и пошла принести фонарики и свечи, лежащие в ящике стола на мансарде. Первые капли дождя забарабанили по листве, ветер сбивал прохожих с ног, а потом начался ливень, небо полыхало и трещало. Гриппа выключив свет, зажгла свечу, встав у окна мансарды. Ветер гнул деревья и швырял потоки дождя на окна. В комнату вошёл Жюль, он обнял сзади Гриппу за плечи. Переводчицы не было, на английском говорить не хотелось. Они так и стояли, обнявшись, любуясь стихией через оконное стекло. Буря не унималась, в какой-то момент погас свет. Часть города погрузилась во тьму. Гриппа с Жюлем спустились вниз подключить дизельный генератор, по таким случаям, к генератору Гриппа подключала холодильники и несколько ламп. Было слышно, как ветер ломает сучья деревьев, дождь лил сплошным потоком. Они вернулись в комнату, было уже довольно поздно. Бессмысленно было ждать включение света, линию могли починить только утром, или по крайней мере, после того как стихнет буря, и перестанет лить дождь. Гриппа с Жюлем улеглась спать, комната озарялась вспыхивающими молниями, а громовые раскаты взрывались совсем рядом. Гриппа прижалась к Жулю, и ей даже стало казаться, что она его давно знает. Забываясь сном, она вспомнила про Генку, дежурившего сейчас в музее.

– Спит, наверное, подумала Гриппа, уплывая в сон.

Когда всё небо стало полыхать молниями, Генка смотрел телевизор, там шёл концерт его любимого певца. Потом всё погасло. Генку окружила темнота, он ещё раз посажалел, что телефон его выключен. Без шума телевизора и компьютера Генке стало неуютно. В помещении стояла тишина. А за окном всё трещало и полыхало.

Вскоре его глаза привыкли к темноте и можно было различать предметы. Генка свернулся калачиком на кушетке и заснул. Проспав, по его соображению пару часов, он вдруг проснулся. За окном было также темно, света не было. Дождь утих и гроза прошла. Генка вновь лег, ворочаясь с боку на бок, пытаясь заснуть, прошло ещё какое-то время. Вдруг он отчётливо услышал чьё-то дыхание и шаги. Генка вскочил – кто здесь? В ответ – тишина. У Генки пронеслась мысль выскочить в окно, но глянув на решётку, понял – бесполезно. Генка не знал, что по правилам пожарной безопасности решётка на окнах, открывается вовнутрь помещения, и конечно, по тем же правилам, имеется вторая дверь, которая и была в его комнате за занавеской, а ключ висел на гвозде. Если Гриппа и знала об этом, то ей и в голову бы не пришло, что это могло бы пригодиться Генке. Генка напряжённо прислушался – тихо. Он уже подумал – показалось. Вдруг он опять услышал шорох и шаги, кто-то тяжело дышал. Тут Генку обуял животный страх, он с воплем понёсся к выходу, почти у самой двери он за что-то зацепился и получил удар по голове.

Повернув ключом в двери, он одним рывком распахнул дверь и вылетел на улицу. Кругом была темень. Натыкаясь на сучья деревьев, валявшихся после бури, он летел к дому Гриппы. Добежав до дома, он судорожно стал шарить в карманах брюк в поисках ключа от калитки, ключ всё не находился. Генке, казалось, что за ним всё ещё гонится неизвестно кто и неизвестно зачем. Звонок в калитке не работал, не было света, и он стал барабанить в дверь. Гриппа спала чутко, и, услышав стук в дверь, вскочила, а за ней и Жюль. Набросив плед, Гриппа уже поспешила к калитке. Жюль одевшись, вышел вслед за Гриппой. Генкин стук и голоса разбудили Гриппиных гостей. Кто-то вышел и светил фонариком. Завьялов, выглянув из окна своей комнаты, услышал голос Генки и Гриппы, одевшись вышел, позвонив Лорен. Семён Иванович с Леворуковым уже шли по дорожке, подсвечивая фонариком. Все обступили Генку, у него на лбу была ссадина и оттуда сочилась кровь. Успокоившись и отдышавшись, Генка пересказал, что с ним случилось.

– В музей кто-то залез, я слышал, как он ходил и дышал совсем близко. Кругом темнота, я стал пробираться к двери, тут меня огрели, но я выскочил.

– Странно, подумала Гриппа, за столько лет ничего подобного не случалось, и тут до неё дошло.

– Ген, а дверь в музей закрыл?

– Не, мне это и в голову не пришло, тем более мне по ней стукнули, ухмыльнулся он.

Гриппа позвонила Свете и, услышав удивленно – хрипловатое со сна – АЛЛО, сказала – Света, подходи к мансарде на работу во вторую смену.

– Тёть Грипп, шутите, какая вторая смена?

– Давай одевайся быстрей, у нас тут ЧП.

– Что это такое?

– Происшествие чрезвычайное – сказала Гриппа.

Через пять минут Света была у мансарды, подождав всех остальных, подсвечивая фонариками, двинулись к музею. Леворуков с Семёном Ивановичем немного приотстали.

– А что ты со мной не согласовал этот аттракцион в музее – сказал Леворуков Семёну Ивановичу.

– А я думал, что это твоя придумка, и ты меня в известность не поставил, отозвался Семён Иванович.

Все подошли к музею. Дверь была открыта нараспашку и с внутренней стороны в замочной скважине торчал ключ. Первый зашел Семён Иванович, светя фонарём. В первом зале никого не было, и всё было на месте. Пройдя во второй зал, увидели валяющуюся на полу разбитую гипсовую голову какого-то деятеля.

– Ген, похоже ты сшиб скульптуру.

Генка потрогал лоб, там похоже наметилась шишка.

В музее никого не было, все предметы стояли на своих местах.

Гена, тебе всё показалось, такое бывает от страха, это галлюцинации – сказала Лорен.

– Какие галлюцинации – вскинулся Генка.

– Рядом стоял кто-то и дышал громко. Завьялов подошёл к Леворукову, и чтобы не услышали другие, тихо и вкрадчиво спросил.

– Аркаш, ну расскажи в чём тут ваш фокус-то?

– Петь, мы тут ни при чем. Просто решили для разнообразия ощущений, дать ему возможность поночевать одному в музее. Не знаю, что ему тут почудилось. Говорили на французском, Света всё переводила Гриппе.

Тут вмешался Жюль.

– Ну, что Гена, убедился в существовании тонкого мира и его феноменов? Ты всё мне не верил, когда у меня на снимках выявлялись некие объекты и образы, говорил что это дефекты съёмки блики и световые эффекты. Тогда выходит у тебя галлюцинации, как сказала Лорен, дефекты слуха или ещё чего-нибудь.

Генка молча посмотрел на Жюля, и через некоторое время выдавил.

– Ну, и что это по-твоему было?

– А по – моему – это либо одно из твоих тонких составляющих отделилась, всё же ситуация-то для тебя была нестандартная, либо неорганическое существо, они любители подпитываться страхом.

Завьялов махнул рукой.

– Да лаадно, что так усложнять-то, со страху это всё. Завтра зайду к руководству музея и улажу дело с разбитой головой деятеля. Леворуков и Семён Иванович разделили точку зрения Жюля. Света больше крутилась около Гены, постоянно провоцируя его на разговоры. Гриппа понимала, что молодой девушке, гораздо интересней тренироваться в разговорном французском с парнем, чем с Жюлем, годящегося ей в отцы. И сейчас она что-то втолковывала Генке. По жестам и мимике, Гриппа поняла, что Света поддерживает Генку. Невольно Гриппа сравнила Лорен и Свету. Совсем не похожи. Света высокая, стройная, с рыжеватыми волосами, которые она днём забирала в хвост на затылке, а вечером распускала по плечам, глаза рыжие с зеленцой, на носу немного веснушек, губы полноватые, а верхняя немного вздёрнута, отчего рот её кажется круглым, аккуратный нос. Гриппа считала Свету красивой девочкой. Утро следующего дня для Гриппы началось поздно в первом часу дня она спустилась на веранду. Там уже хозяйничала Света, пахло кофе, шипел электрический чайник. Гена с Лорен о чём-то говорили и смеялись, Семён Иванович с Леворуковым стояли поодаль от мансарды с чашкой чая в руках, Жюля и Завьялова ещё не было. Гриппа, бросив ломтик лимона в чашку с горячей водой, подошла к Леворукову и Семёну Ивановичу.

– И что у нас на сегодня – сказала она, поздоровавшись.

– Договорённость была с Батаковым, устроить экскурсию на подводную лодку, но события этой ночи, выбили нас из графика, лодка уже ушла. Так что сегодня поедем в Абрау-Дюрсо.

В микроавтобусе Гриппа сидела рядом с Жюлем, а Свету посадила на сиденье впереди, так что ей приходилось постоянно сидеть в полуоборота к ним. Гриппе захотелось стать ближе Жюлю, и она решила, если не проникнуться, то хотя бы разобраться в художественной ковке. Около компьютера она провела несколько часов, присматриваясь к инструментам для ковки, материалам и изделиям. Вначале её это совсем не занимало, но просматривая готовые изделия даже захотела, чтобы в её дворе красовался на флигиле кованный петух, великолепные подставки под цветы и много ещё чего. Теперь сидя в автобусе, она через Свету, могла говорить с Жюлем, о том, что ему интересно. Жюль задумался.

– Гриппа, ты замечательная женщина, когда ты успела столько узнать про ковку?

– Ты не поверишь, сказала Гриппа, даже стало интересно.

Жюль нежно положил свою руку на руку Гриппы, – Поучи меня русскому языку.

Повторяй – я люблю Гриппу, накую ей много подарков и приеду в Россию.

Жюль улыбался и старательно повторял, сказанную Гриппой фразу. Оставив на стоянке микроавтобус и заплатив за парковку, все двинулись через дорогу ко входу в парк. Цветы в горшках и цветочная аллея с фонтаном посередине радовала глаз. Гриппа здесь часто бывала. Ей нравилось посидеть в цветочной аллее напротив фонтана. Весёлые струйки воды играли на солнце разными бликами. Лавка с мороженным стояла поодаль от фонтана. Гриппа не могла отказать себе в удовольствии, съесть порцию мороженного. Жюль разделил с Гриппой компанию, и взяв два рожка с разными шариками они уселись на лавку, куда иногда долетали брызги воды из фонтана. Падающие капли в такую жару освежали. Компания разделилась. Лорен с Геной и Завьялов, пошли в дегустационный зал. Света осталась с Гриппой и Жюлем, сидя рядом с ними, она тянула через трубочку из картонного стакана колу со льдом. Семён Иванович и Леворуков ушли на озеро к лодке, ожидая, пока выдут Лорен с Генкой и Завьялов.

Побродив по парку Гриппа с Жюлем и Светой устроились в кафе. Сидя на мягких удобных диванах они наслаждались открывающимся видом на озеро, обрамленное горами. На берегу стояла балюстрада с белыми колоннами. Синее небо и цветы в горшках дополняли роскошный ансамбль этого места. Гриппа за разговорами не заметила, как прошло время. Лорен с Генкой и Завьяловым уже возвращались. Позже подошли Леворуков с Семёном Ивановичем. Пообедав в кафе, все дружно захотели ехать к морю купаться. До пляжа надо было ехать несколько километров. Гриппа, заняв место в микроавтобусе около окна, подождала, пока Жюль поднимется в автобус. Слегка улыбнувшись, она кивнула ему, указывая на место рядом с собой. Жюль, и без приглашения Гриппы, сел бы рядом с ней, после близости с Гриппой, он вёл себя хоть и галантно, но уверенно. Света, повернувшись спиной к Гриппе хотела проскользнуть мимо, и сесть на заднем сидении, рядом с Лорен и Генкой. Гриппин голос прозвучал мягко, но настойчиво.

– Свет, вот для тебя местечко есть, – и указала на одиночное сидение впереди себя. Светка, тряхнув хвостом, как норовистая лошадь, плюхнулась на сидение перед Гриппой и Жюлем.

Жюль, – сказал Гриппа, ты не говорил мне, есть ли у тебя дети?

Жюль не поворачивая головы к Свете, и глядя на Гриппу, сказал:

– Да, Гриппа, у меня есть взрослый женатый сын, и двое внуков близнецов.

Пётр Фёдорович говорил, – продолжила Гриппа, что ты старый и закоренелый холостяк.

– Ну не такой уж я и старый, а что закоренелый холостяк, то он тут прав. Я в молодости много ездил по командировкам, и моя бывшая жена подолгу оставалась без меня. Как-то вышло, что она встретила свою школьную любовь и в отличии от меня, он в командировки не ездил.

– Жюль, ты и сейчас сожалеешь?

– Гриппа, это было так давно… мне было чуть больше двадцати.

Гриппа, не имея личного опыта общения со своими детьми, стала вспоминать многочисленные рассказы её отдыхающих, как родителей, так и их повзрослевших детей. Подытожив все рассказы, она поделилась выводами с Жюлем. Из рассказов выходило, что родители и дети жаловались на одно и то же. Взрослые дети хотели, что бы родители им продолжали помогать как и раньше до замужества или женитьбы. А уже когда маленькие дети появлялись – внуки и внучки, то бабушка и дедушка должны одаривать своих внуков и внучек подарками и вниманием, сидеть с ними, а если этого не происходит, то обиды. Со стороны родителей, своих взрослых детей, то же самое, они говорят, что дети не балуют их своим вниманием, не делают подарков, не помогают, хотя они, родители, многое для них сделали, а детям всё мало. А у родителей уже не то здоровье, чтобы с маленькими детьми сидеть, да и средства, если они есть хотелось бы по-другому тратить.

Жюль внимательно слушал перевод Светы.

Немного помолчав, Жюль заговорил:

– Условия жизни, в которых люди живут десятилетиями, накладывает отпечаток на их мысли. Ваша страна имеет другую историю развития отношений в семье, чем в нашей стране. На мой взгляд, ценность пожилого возраста нации состоит в содержании и удержании достигнутых знаний, мудрости, взвешенности поступков, а их долголетие – демонстрация достижений цивилизации. В вашей стране люди пожилого возраста в основной своей массе, оказываются стеснёнными в средствах, поэтому часто оказываются в зависимости от своих детей. Дети и старшее поколение это, что яблоневый цветок и зрелое яблочко. Яблоко ещё помнит, как оно было цветком, сохраняя в себе все стадии перехода, а цветку не известно, что значить быть яблоком. Вот здесь и кроется конфликт детей и родителей. У нас пожилые люди имеют достаток и финансово не зависят от детей. Молодежь живёт самостоятельно. Гриппа посмотрела в окно, их автобус припарковался на стоянку. Всем хотелось поскорей окунуться в воду. Света вышла из автобуса и сразу пристроилась к Гене и Лорен. Лорен позвонили, по разговору Света поняла, что звонила девушка из группы уличных музыкантов, что пела на берегу, похоже было на то, что они договаривались о встрече и выступлениях. Света видела, что Лорен этому рада и хочет петь с ними, она оживлённо говорила, поглядывая, искоса на Генку. Генка не разделял радости Лорен, и не хотел торчать в городе, слушая их выступления. Он шёл насупясь, а Лорен, подхватив его под руку, щебетала, что всё будет хорошо, если она будет с ними, а он Гена, может поехать, как обещал Семён Иванович, на рыбалку. От Светы не укрылось, что Генка хоть и согласился, но ему это не нравилось.

Дойдя до пляжа, Гриппа устроилась под тентом, рядом расположился Жюль, Завьялов лёг под зонт на надувной матрац, прикрыв глаза и сдвинув кепку до самого носа, приготовился подремать. Семён Иванович с Леворуковым уселись на кресла под зонтом. Семён Иванович тут же стал названивать кому-то, что-то согласовывать по предстоящей поездке на рыбалку, а Леворуков, достав из походной сумки какой-то буклет, стал его изучать. Лорен, Света и Генка, положив пробковые лежаки, расположились у самого моря. Света, вытянув ноги так, чтобы мелкие волны набегали ей до колена, блаженно прищурила глаза. Надо отметить, что на пляже отдыхающие делятся на три группы. Первая, это люди, в основной своей массе, которым за 40, лежат под тентом. Вторая – это те кто лежит почти у самого моря, не только не под зонтами или тентом, но и без головного убора, вероятно из соображений, что в шляпе или платке они не так симпатичны. И третья группа самая малочисленная, которым всегда неймётся, они расхаживают у самой кромки воды, кидают камешки, заходят по калено в воду, то выходят, или мастерят что-то из песка и гальки. Им непременно приспичит попить чаю, и они пойдут в кафе на пляже, а потом снова всё по кругу. К третьей группе по всей видимости относилась и Лорен. Походив по кромке воды она пошла в рядом стоящее пляжное кафе, и уже сидела там за столом, потягивая дымящейся кофе. Гриппа наблюдала за молодёжью. У Светы рот почти не закрывался, она говорила что-то Гене, подкрепляя рассказ жестами.

Гриппа подумала:

– И что она ему всё время рассказывает…

Любопытство подняло Гриппу и позвав Свету, она с ней вошла в воду.

– Свет, о чём ты всё время говоришь с Генкой?

– Тёть Грипп, для меня главное говорить на французском. Я ему говорю про всё – и про друзей, и про свою кошку, и что помню из своего детства, и какие книги люблю, и какие фильмы смотрела, и про что и почему понравились.

Гриппа округлила глаза:

– И что, он это всё спокойно слушает?

– Он слушает, поправляет моё произношение, где-то переспросит, на русском, потом правильно построит мне фразу на французском. И мне кажется, ему интересно, что я ему рассказываю.

– Свет, я вижу ты крутишь Гену, а у него невеста есть. Доведешь до международного скандала, улыбаясь сказала Гриппа.

Света посмотрела на Гриппу глазами невинного ягнёнка.

– Да вы что, тёть Грипп, я исключительно из чувств дружбы между народами, при этом она лукаво улыбнулась.

Гриппа подхватив упавшие на плечи волосы, свернула их калачиком на затылке, скрепив заколкой, поплыла ритмично разводя руками. Повернув голову, она увидела плывущего ей вслед Жюля. Глаза его сияли, несмотря на то, что он их прищуривал на солнце. Доплыв до Гриппы, он сказал на русском – Гриппа ты красивая русалка.

Гриппа рассмеялась. – Кто тебя научил так сказать? И уже на английском он пояснил, что попросил Гену перевести эту фразу на русский. К берегу они плыли вместе, Жюль держался чуть сзади Гриппы. Пора было возвращаться домой. В микроавтобусе заработал кондиционер и прохлада быстро распространилась по всему объему салона. Разморенность быстро сменилась тонусом тела. Семён Иванович, встав спиной к водителю, как заправский экскурсовод стал говорить о прелестях предстоящей экскурсии с ночёвкой в горах и рыбалкой в море. Света переводила Жюлю, а Гена переводил Лорен. Вдруг Лорен вскинула руку и на французском с торжественными нотками в голосе, смешно подёргивая одной бровью объявила:

– У меня подготовка выступлений с моей группой, я их пригласила во Францию, будем петь вместе на улицах Парижа, Марселя. Семён Иванович хорошо знал французский, но не отреагировал никак. Гриппа с удивлением посмотрела на Гену, по Генкиному лицу пробежала тень, но он с улыбкой сказал, что если Лорен хочет остаться, то пусть остаётся, а он, если Лорен не возражает, поедет на рыбалку с ночёвкой в горах. Лорен захлопала в ладоши и поцеловала Генку в щёку. Гриппа посмотрела на Завьялова, потом на Жюля, по их лицам можно было предположить, что им всё равно, зато Светка вся аж засветилась. Добравшись до дома, все разбрелись по комнатам, утром надо было вставать раньше, чем обычно.

Утром Жюль с Гриппой спустились на веранду, когда уже вся их команда ушла завтракать в отель напротив.

Жюль по утрам завтракал с Гриппой. Запахло кофе. Гриппа быстро сварила овсяную кашу, добавив в неё изюм и курагу, поставила тарелку перед Жюлем. Она заметила, что Жюль ест мало. На английском Гриппа спросила:

– Почему ты так мало ешь?

Улыбнувшись и подкрепляя слова жестами, Жюль сказал:

– Гриппа, если я буду есть много, то буду толстый, тебя нравятся толстые мужчины? И если я много съем, то стану вялым и сонным, а если есть понемножку, но часто активность сохраняется. Гриппа уже доела свою кашу, когда появились Гена и Лорен. Лорен проходя, помахала рукой, приветствуя Жюля и Гриппу, скрылась в своей комнате. Генка, подойдя, уточнил у Жюля, берёт ли он камеру. Автобус, гружёный палатками и рыболовными снастями уже поджидал их. Гриппа с Жюлем, взяв спортивные сумки с нужными вещами для ночёвки направились к автобусу перед дверью их нагнала Света, и уже без сопротивления, осведомилась, – сажусь перед вами? Гриппа, усмехнувшись, уточнила:

– Свет всё согласно договора, рядышком с нами. В заднюю дверь автобуса Завьялов втаскивал пухлую сумку, устроив её между сидениями, улёгся на все три сидения сзади. Семён Иванович, что-то объяснял шофёру, Леворуков пристроился на первом сидении, позади шофёра. Семён Иванович сел в кабину рядом с шофёром. Последним зашёл Гена, Лорен что-то ему говорила, озорно прищуриваясь и улыбаясь, Генка слушал молча, иногда вставляя какие-то фразы. Перед дверью в автобус, они обнялись и Лорен его поцеловала. Генка зайдя в автобус занял место напротив Светы. Наконец автобус тронулся. Самым бывалым рыбаком в их компании были Пётр Фёдорович Завьялов, повернувшись спиной к водителю, он инструктировал Гриппу и Свету как надо ловить рыбу. Гена и Жюль не были заядлыми рыбаками, как Завьялов, но часто составляли ему компанию. Выходить в море на моторной яхте, надо было ближе к вечеру. Подъехав к причалу, все вышли кроме Семёна Ивановича и Леворукова, они ехали дальше подготовить стоянку для ночёвки среди гор. Семён Иванович сказал, что это не простое место, а место силы. Гриппа уже открыла рот, чтобы спросить что это за место и какой силы, но Семён Иванович сказал, что об этом поговорит, когда они вернуться с рыбалки. Перегрузившись на моторную яхту, они отплыли от причала. Гриппа оглядела яхту. Она была новенькая и чистенькая, будто только что с завода. Посередине бортов проходила синяя полоса, бока и низ белые. Гриппа потрогала рукой борт, он ей показался лёгким. Жюль поймав взгляд Гриппы, пояснил – это по – видимому сделано из стеклопластика. Для рыбной ловли было ещё рановато, решили покататься по морю и искупаться. Теплый ветер бил в лицо, мелкие капли брызг приятно щекотали тело. Яхта летела, оставляя за собой белое кружево морской пены. Гриппа подалась вперёд, мысленно сливаясь с яхтой, она ощущала всем телом полёт над водой. Всё это вдохновляло и захватывало. Покатавшись, заглушили мотор. Завьялов деловито раздал всем снасти. Гриппа уселась между Светой и Жюлем. Все молча уставились в воду. Гриппа бездумно блуждала взглядом по мерцающей в закате солнце воде. В какой-то момент она ощутила, что как – будто вода обступила её и она, как и вода плещется в лучах солнца. Она вздрогнула, захлопав глазами.

– И что тут интересного – произнесла Гриппа, – сидишь как истукан и пялишься в воду.

– А рыбы – то всё нет – поддержала Света, а я себе уже представила, как ем уху.

– Да на счёт ухи не волнуйся – отозвалась Гриппа, у Семёна Ивановича всё схвачено, наверное рыбки-то уже прикупил в магазине на всякий случай, у него вишь, даже договор с небесной канцелярией, на море сегодня штиль, а вот если бы штормило…

Гриппа замолчала на полуслове, её леска задергалась и удилище изогнулась. Все оживились, с разных сторон посыпались советы;

– Вываживай, вываживай.

– Да не тяни ты резко.

У Гриппы началась настоящая борьба с рыбой, она почувствовала всплеск адреналина, двумя руками вцепилась в спиннинг, она пыталась вытащить рыбу. Не обращая внимания на выбившуюся прядь волос, она прислушивалась к тому, что говорит Завьялов. Старалась подтащить рыбину к борту яхты.

– Гриппа, заводи рыбу в подсачек, ну что ты её ловишь сочком как бабочку, ты заводи, заводи.

Но тут рыба в последний момент нашла способ убежать, встав в свечку и с невообразимыми кульбитами, и тряской головой взмыла вверх, а потом уплыла в глубину моря.

– Тьфу ты – подосадовал Завьялов.

Вдруг невдалеке от яхты, выпрыгивая из воды, показались дельфины.

– Смотрите, смотрите дельфины – закричала Света.

– Значит будет клёв, дельфины гонят косяк рыб, – сказал Завьялов.

И точно, рыбу вытаскивали все почти одновременно. Гриппа разгорячилась, внутри появился азарт. Рассматривая улов, Завьялов пояснял у кого какая рыба. Света горделиво поглаживала своих рыб, на рыбалке она была как и Гриппа впервые.

Солнце скрылось, темнело очень быстро. У причала их уже ждал автобус. Перегрузив улов, Гриппа села рядом с Жюлем и открутив крышку термоса, налила себе чаю, предложив желающим. Возбуждение от рыбалки не проходило, Света повернувшись к Гриппе сказала.

– Мне одной попался горбыль, при этом её физиономия приобрела гордое выражение.

– И самый большой, между прочим, добавила она.

– Зато у меня больше всех по количеству – отозвался Гена.

– Вот на вкус, так бычки вкуснейшая рыба, сказал Завьялов и посмотрел на свой улов.

Жюль улыбался, у него тоже был улов, но он казалось, был поглощен чем-то другим.

Гриппа, взглянув на Жюля сказала.

– Жюль, а ты где-то не с нами, по глазам вижу ты о чём думаешь?

Свете уже не надо было напоминать, перевод был почти синхронным.