Читать книгу: «Потрясающие фантастические истории», страница 5

Дом Моделей

После первого развода я стал ухаживать за своей одеждой сам, – вообще-то это занятие было для меня привычным: я был геологом и работал по нескольку месяцев в году в поле. Все мои подчиненные, и я, в том числе, на этот период автоматически переходили в категорию неженатых, незамужних персон, и каждый член нашей полевой команды делал со своей свободой, что хотел, – сам стирал свою одежду, зашивал дырки и пришивал пуговицы. Но полевые работы рано или поздно, заканчивались. Мне надо было ходить на работу в контору, как обыкновенный инженер, – в чистой рубашке, пуловере или в пиджаке,– в общем, выглядеть так, как будто я не лазил целое лето по грязным канавам и шурфам, не пересекал болота, не вытаскивал из грязных луж Газ-66, который решил сесть на мосты, – отдохнуть, таким образом, от езды по разбитым дорогам.

Как правило, после полевого сезона все участники его выглядели стройными и подтянутыми, – а первые дни в городе были для меня самыми тяжелыми – все висело на мне, как на вешалке, и пока я набирал свой вес, проходило как минимум недели полторы. Приходилось пить газировку с пряниками, и после пары недель такой диеты ко мне возвращался обычный вес. Джинсы и рубашка становились мне как раз и больше не болтались больше на моей фигуре. Можно было начинать носить на работу разные рубашки и пуловеры, но у меня была одна пара брюк, несколько рубашек и один пуловер. Раньше, когда я был женатым, то обходился этим минимумом одежды, но после развода, когда начал ходить на встречи со свободными девушками, мне надо было одеваться красиво, модно и удобно. На одну встречу я пришел в неглаженных вельветовых, и к тому же потертых джинсах собственного производства, и девушка сразу мне сделала замечание, поэтому поводу.

Мне надо было в срочном порядке обзавестись десятком джинсов, рубашками на все случаи жизни и так далее. Я был худощавый, выше среднего роста, поэтому сразу купить в магазине одежду мне не удавалось, – когда я покупал ее в магазине, то в обязательном порядке подгонял купленную вещь под свою фигуру. Это началось еще в школе, – школьные брюки мне всегда были коротки, и я просил маму, чтобы она их удлинила. Потом я это потом стал делать сам,– научился гладить, и стрелки на своих школьных брюках я делал острыми, как бритва. Пионерский галстук тоже гладил сам, но сначала я его сжег, когда вздумал его погладить, – он был из искусственного материала, и под горячим утюгом он сначала съёжился, а потом вообще прилип к утюгу.

Но я учился на своих ошибках и постепенно осваивал кройку, шитье и ремонт одежды. В восьмом классе я перешёл в другую школу и подружился с Сашкой. Он был на все руки мастер и никогда не скучал от безделья. Как-то раз, когда я пришел к нему в гости, перед уроками, он шил на ручной швейной машине себе клеши из светло серой ткани. Мне было интересно наблюдать за тем, как он шил: какие то лоскуты материи прикладывал один к другому, отрезал, тут же пришивал, потом вытаскивал сшитое из машины, кроил какой-то лоскут, прикладывал и снова сшивал.

Это было фантастическое и удивительное зрелище, – смотреть, как он шил. У него не было никакой выкройки, все размеры он держал в памяти, а для меня было просто непостижимо, как можно что-то сшить для себя, на старенькой подольской швейной машине. Сначала я думал, что у него ничего не выйдет, но оказался неправ. Через какой-то час он надел на себя сшитые клеши и побежал смотреть на себя в зеркало. Брюки он сшил с накладными карманами, и только позже я сообразил, что так было гораздо быстрее. Ширинка у них была без планки, в общем-то, это было удобно и проще. Саша не успел дошить клеши, – надо было уже идти в школу, а подшить брючины он не успел.

Придя из школы, я сразу же поставил маме задачу, – мне нужно было купить такую же ткань, как у моего приятеля. Я не знал, как она называлась, но знал, сколько ее нужно и ее цену. Она была дешевая, сыпалась, как сейчас говорят, но мама дала мне денег, и я ее купил. Саша за два часа сшил мне такие же, как у нее клеши. Он не стал меня измерять, возиться с всякими выкройками, а сразу же разложил ткань на полу и выкроил детали моих будущих брюк. Затем сел за швейную машину, сшил все детали, а через пару часов я их уже мерял. Все было замечательно и удобно.

Мы с Сашей проходили два года в этих клешах, как два брата-акробата, а потом, когда мы купили тонкие джемпера в синюю и белую клетку, нас везде узнавали и просили нас сшить такие же клеши и такие же точно джемпера. У меня даже есть фотография, где я в них стою на плотинке, около большой глыбы андезита, – меня сфотографировали какие-то незнакомые девушки, а потом выслали фотографию. Сейчас, когда я рассматриваю эту фотографию, я думаю, что им понравились эти клеши. И вообще, я будто бы сошел с обложки польского журнала мод, так как именно эта фотография была в нем опубликована. Но я узнал об этом позже, когда через несколько лет рассматривал журналы мод в библиотеке.

Саша после школы пошел по стопам отца, – окончил высшую школу милиции и стал охранять порядок на транспорте, а я пошел в горный институт, и, в конце концов, стал геологом. Но шить я не перестал. Это было очень удобно – не надо было искать джинсы по размеру и потом их подгонять. Я сначала покупал джинсовую ткань, импортный вельвет и шил себе обновку, но потом, когда их накопилось достаточно много, перестал их шить, – я не мог выбрать, в чем мне пойти на работу, и мучился с выбором джинсов по утрам. Все мои джинсы получились красивыми и удобными, и мне хотелось каждые надеть и пойти. Но сразу все их надеть я не мог, и долго выбирал, в чем идти.

Если бы у меня было раздвоение личности, или клон, то один из нас занялся бы одеждой, основал дом мод, а другой стал бы геологом. У нас были бы похожие хобби, – у моего клона коллекционирование минералов, а у меня – моделирование и шитье одежды. Но тогда, в 80-е годы, создание клонов было возможно только в фантастических романах, а сейчас создавать клон уже поздно. Обидно и печально. C'est la vie…(такова жизнь)

Забытые сокровища

На геологической карте Пермской губернии, изданной еще до революции, было указано множество месторождений, которые отмечались на этой карте, как и сейчас, перекрещенными молотками, – они были действующими, заброшенными или уже отработанные. Их было на карте так много, что глаза разбегались.

Рудознатцы и просто любители найти самоцветы раньше все свое время шатались по полям и лесу, – искали полезные ископаемые всеми доступными в то время способами – промывали песок в ручьях в поисках золота, копали шурфы в надежде найти самоцветы, или ходили с лозой, когда требовалось выбрать место для рытья колодца с питьевой водой. Это были авантюристы, которым было скучно обрабатывать землю, пасти скот или другими мирными способами зарабатывать себе на кусок хлеба.

Почти все месторождения полезных ископаемых были открыты ими, а большинство из них было незаслуженно забыто. Многие из них в настоящее время просто было нерентабельно разрабатывать, – они были мелким по масштабам, и сейчас они назывались проявлениями. Мне было очень интересно ходить по таким местам, – на них можно было найти все, что угодно – от самоцветов и золота до руд редких и рассеянных элементов и декоративных поделочных камней,– таких как малахит, родонит или лазурит. Крупные залежи минералов и руд были уже отработаны, но были достаточно мелкие, которые даже не разрабатывались, – а про них уже забыли.

Меня особенно интересовано месторождение родонита Александровское. Оно было открыто давно, в конце прошлого века при бурении скважины на хромиты. Родонит был очень хорошего качества, похож на родонит известного на весь мир месторождения Большая Орлецовская копь. Я был на этом месторождении два раза: первый раз, когда учился в школе, когда добыча родонита уже не производилась. Тогда я походил вокруг устья шахты, но спуститься в нее не рискнул, – у меня даже не было фонарика. А второй раз приехал туда уже, когда работал геологом.

Работы у нас тогда не было, и мы, геологи, продавали камнерезным мастерским сырье – лиственит, змеевик и другие поделочные камни, которые можно найти в лесу и просто погрузить их в машину. Камнерезам некогда было искать сырье по лесам, – им было выгоднее его купить у нас, так как мы работали в лесу и находили в маршрутах декоративные камни, из которых можно было делать шкатулки, подсвечники, подставки, письменные приборы и просто сувениры. За хорошим родонитом можно было ехать только на Кургановское месторождение, но оно эксплуатировалось, и нас бы туда просто не пустили. А вот на Большой Орлецовской копи я был и знал, что там уже никого нет, и нам можно было походить по отвалам этого месторождения. Если повезет, то можно было привезти несколько хороших штуфов этой красивой малиновой породы.

Мы приехали туда на геологическом уазике,– у нас были с собой документы, что мы не простые любители, а из ПГО Уралгеология. Но у нас никто и не потребовал документов, – там никого не было. Рядом с шахтой стоял экскаватор, который закапывал отвалами знаменитую Большую Орлецовскую копь. Рабочий, который на нем работал, ушел, наверное, на обед, и мы сразу же приступили к поискам. В отвалах, которые экскаватор сваливал в карьер, было много родонита, поэтому мы искали штуфы, в которых его было много и грузили такие обломки в машину. Работу мы закончили, когда уазик присел на задние колеса: родонит был с вмещающей породой,– марганцевой рудой, и она была тяжелая. Примерно килограммов восемьсот родонитовой породы мы погрузили в задний отсек машины и через час уехали в город.

Так как складывать его было нам некуда, то привезли его к моим родителям и положили в теплицу, где уже не было огурцов и помидор. Часть родонита мы потом продали, но основная часть его осталась лежать в теплице. Весной я его перетащил в угол огорода, и там произвел разбраковку этого сырья, – расколол тяжелые глыбы марганцевой руды и найденный родонит переложил в ящики, а марганцевую руду потом использовал при строительстве основания для забора. Ящики с родонитом лежали в углу огорода около десяти лет, – мы с отцом закончили делать шкатулки из камня и все оставшееся от производства сырье положили в ящики. Оно и до сих пор лежат в разваливших ящиках, но мне жалко его выкидывать – оно достались мне трудом и потом. Там лежит яшма, родонит, мраморный, оникс, лазурит, змеевик, авантюрин и лиственит.

Родониту я нашел применение:– когда давил груши на сок, то использовал его в качестве тяжести, – насыпал в пятидесятилитровую пластмассовую бочку несколько ведер спелых груш, на них уложил чугунную планшайбу, а потом родонит. К утру у меня получалось литров десять грушевого сока. Он не был сладким, и мне приходилось добавлять в него сахар. Просто груш было так много, что я не знал, что с ними делать – больше тридцати ведер висело на дереве, и они постоянно падали. Выкидывать их моя рука не поднималась, и я давил из них сок. Так мне родонит продолжал служить, но уже в новом качестве.

Больше родонита такого качества на Урале не было. Осталось сырье у людей, таких как я, но месторождение было отработанными и карьеры с шахтами были засыпаны. А тогда, когда я занимался поделочными камнями, мне родонит был нужен как воздух, – из него получали очень красивые поделки, которые раскупались в магазинах мгновенно. Особенно хорошо он смотрелся в сочетании со змеевиком – малиновые родонитовые вставки на темно-зеленом фоне змеевика.

Эта скважина, в керне которой был родонит отличного качества, не была привязана инструментально. И координаты ее устья были неизвестны, – тогда не было спутниковой навигации, а привязывать скважину к трегапункам геодезической сети буровикам было некогда. Геологи указывали устье скважин на картах, и приблизительно указывали устье пробуренных скважин:– расстояние от какого-нибудь населенного пункта и угол, в градусах. Ошибка в такой привязке могла достигать несколько сотен метров, и найти устье скважины было невозможно.

Но я решил все-таки попробовать найти это потерянное месторождение, тем более оно находилось в знакомом мне районе, – я там работал в течение одного полевого сезона и нашел месторождение отличного цветного известняка для заказчика из Первоуральска. Кроме того, там было известно проявление зеленого граната – уваровита, щетки которого я вижу в магазинах, торгующих минералами и изделиями из камня.

В деревне неподалеку от этих рудопроявлений жила моя дальняя родня, и я решил на время поисков обосноваться у них. Сейчас как раз был такой период уральского лета, когда в огороде из съедобного была только клубника и лук, а кабачки и огурцы обещали одарить меня урожаем только через недели две. Я собрал со всех грядок спелую и еще розовую клубнику, часть спелых ягод съел, а остатки и розовую, недоспевшую положил в холодильник, – мне через несколько дней надо было снова собирать ягоды клубники, – и я пообещал приехать, чтобы спелые ягоды не осыпались.

В деревенском доме было тихо и прохладно. Мои родственники ушли на работу рано утром, а я по привычке проспал до восьми утра. Позавтракал, взял рюкзак с обедом и своими инструментами:– геологическим молотком и саперной лопатой. Потом надел брезентовую куртку, полевую сумку, рюкзак и отправился в путь.

Скважина, которая тогда встретила родонит, должна была находиться недалеко от деревни. Я дошел к примерному ее расположению через час. В первый день поисков я разбил несколько магистралей и отметил на них профиля – через пять метров. Такая густота профилей была вызвана тем, что мне приходилось искать иголку в стогу сена, – устье скважины. Хорошо бы было, если сохранился столбик с указанием номера скважины, или затес с ее номером, – так отмечают все горные выработки.

После того как я разбил сеть, мне пришлось целую неделю ходить по профилям и смотреть в оба, – на деревья, на следы возможной буровой установки и на землю. В конце недели поисков мне удалось найти столбик с указанием скважины и ее устье. В общем, я нашел то, что искал. Теперь надо было заняться горными работами.

Я вооружился лопатами, кайлом и принялся копать. До родонитовой залежи я докопался на третий день. Глубина шурфа уже была пять метров, и я с трудом выкидывал породу наверх. На дно шурфа я спускался по лесенке, которую пришлось сделать. Несмотря на то, что стенки шурфа были из плотной глины, мне пришлось делать крепеж из сухих сосен, а то меня могло и завалить в этом шурфе. Когда я ударил кайлом по неожиданно появившейся из глины породе, то отколол от нее кусок. Цвет породы был яркий малиново – красный, – это был родонит высшего качества, его ювелирная разновидность. Ее цена сравнивалась с лазуритом высшего качества, и она стоил дороже, чем берилл, топаз или аквамарин.

Из такого родонита можно было делать вставки в перстни, кольца, бусы и кулоны, – он был полупрозрачный и с очень насыщенным малиновым цветом. Я наколотил этого удивительного камня столько, сколько мог унести, – килограмм двадцать, а потом сделал щит из стволов сосен и засыпал его почвенно – растительным слоем. Вечером я попрощался с родственниками и уехал домой.

Через несколько дней я встретил своего приятеля, который занимался огранкой и предложил ему найти покупателя на мой родонит. Он, едва взглянув на образец, сказал, что такого родонита не бывает. Я ему показал второй образец и добавил, что у меня этого родонита около двадцати килограммов, и я готов его продать за несколько миллионов зеленых рублей. Мой приятель сказал, что он в доле, и за комиссионные найдет покупателя. Я отдал ему оба образца, и довольный, поехал домой. Теперь моя старость была обеспечена: в мире был только один человек, знающий, где находиться месторождение такого замечательного, дорогого камня – это я.

Заколдованный пакет

Неожиданно у меня кончилась грибница, – я узнал об этом, когда пришел домой после того, как переделал все свои дела в городе: зашел в банк, потом поехал домой, в квартиру, где, наконец, добрался до своей швейной машины и сшил себе новые летные шорты, а также летнюю рубашку. Мне пришлось пересмотреть свой гардероб, потому что начался самый жаркий период уральского лета, – июль, и мне стало жарко в старых шортах. Но еще в автобусе я рассчитывал на то, что придя домой в частный дом, устрою себе салат из грибов с луком. Поэтому мне пришлось идти снова за грибами.

Грибные места в своем лесу я хорошо знал, и пошел на ближайшее грибное место, на котором в этом году уже был два раза. В первый раз я нашел только один подберезовик, а во второй раз мне попался белый гриб и несколько подберезовиков. Из них я тут же сварил грибницу, но не ожидал, что она так быстро закончится. В прошлый раз меня покусали комары, но в этот раз я был готов встрече с этими бандитами: у меня было три баллончика с репеллентом. Они уже по идее заканчивались, поэтому я проткнул их ножом и вылил остатки на свою панаму, в которой ходил в лес.

Уже идя по лесной дороге, я вспомнил, что у Петровича, нашего геолога был такая косынка, которую он одевал на шею и ни один комар к нему даже не подлетал, – она была чем-то пропитана, и это была стопроцентная защита от комаров и мошки. Остальные использовали мазь дэту, которой комары тоже боялись. Но эту мазь потом вечером надо было смывать, а у Петровича такой проблемы не было,– он просто снимал косынку со своей шеи, и на этом у него борьба с комарами заканчивалась. В поле мне без дэты было плохо, – когда я писал в полевой книжке, комары кусали мои руки и норовили залезть в глаза и уши. Какая тут писанина…

Воспоминания мои резко закончились, – мои глаза вдруг нашли подберезовик, который спрятался в густой траве, но светло коричневая его шляпа отличалась от зеленой травы, и я сказал: – «попался, голубчик!» и достал нож. Охота началась. Пройдя по первому грибному местечку, я нашел несколько белых грибов, положил их в пакет, пошел ко второму грибному месту, где тоже росли несколько подберезовиков и белых. Больше грибов тут не оказалось, и я пошел на третье грибное место. Здесь мне ничего не попалось – ни одного гриба.

Видимо грибной сезон только начинался, и грибов было в лесу мало. В прошлом году обычно после часа тихой охоты у меня уже было полное ведро белых грибов, а сейчас у меня в пакете было всего десятка два грибов. Но я решил, что этого мне хватит на грибницу и отправился домой. По дороге меня сопровождала большая стая комаров, но они не спешили меня укусить – видимо, их смущал запах, который исходил от моей панамы. Я благополучно добрался до дому, вымыл найденные грибы, порезал их и поставил кастрюлю на плиту. Они должны покипеть часа полтора, потом остынуть, а потом можно было делать из них салаты, или просто есть с майонезом, как грибной суп.

Этого мне должно хватить дня на два, а потом снова идти на охоту. Я начал сомневаться, что грибов будет больше, чем сейчас и мне это не нравилось. Я достал с книжной полки потрепанную толстую книгу в кожаном переплете, открыл ее на середине и нашел магическое заклинание, которое позволило мне привлечь на охоту за грибами помощника. Сначала его надо было придумать, или выбрать из своих вещей. Подумав немного, я в качестве помощника выбрал пластиковый пакет желтого цвета, с которым я первый раз в этом году ходил за грибами. Он должен помогать мне в сборе белых грибов и подберезовиков, – летать по лесу, искать и сигнализировать мне, если найдет гриб.

Так и вышло. Так уж получилось, что кастрюли грибов мне хватило на два дня, а потом она благополучно закончилась. Было очень вкусно, но мало. Я ел грибы с зеленым луком и с майонезом. Лука выросло очень много, я этого даже не ожидал, и он сам просился, что я его добавлял в суп, окрошку и в грибной салат. Я ему ни в чем не отказывал и щипал его по два раза в день. Но стрелок не убывало, и мне казалось, что пора брать косу и скосить всю грядку с луком и положить его в холодильник, чтобы не щипать его каждый раз. На подходе еще была клубника, и я к этому готовился, – скоро мне надо будет съедать красных больших ягод по литру каждый день. Тоска смертная …

Ночью, как по заказу, прошел небольшой ливень, и в конце дня я положил в карман желтый пакет, сунул в карман репеллент от комаров, нашел крепкий и большой пакет для грибов и отправился на охоту. Лес находился близко от моего дома, – всего в двести метрах. Там сначала росли сосны, в которых грибов не было, а дальше начинался осинник и березовый лес, – туда я и стремился. Не спеша прошел сосновый бор и зашел в осиновый лес. Пора было доставать заколдованный пакет и начинать охоту.

Желтый пакет выскользнул из моего кармана, расправил свои плечи и как летающая охотничья собака начал описывать вокруг меня круги, отдаляясь от центра по спирали. В центре стоял я и наблюдал за тем, как желтое пятно описывало концентрические круги по лесу. Вдруг он замер в метре над землей и стал трепыхаться, как тряпка на ветру. Это значило, что он нашел гриб.

Я поспешил к своему желтому помощнику, на ходу доставая большой пакет, и заранее вытащил из ножен свой грибной нож. В траве сидел большой белый гриб. У него была мощная толстая ножка и светло коричневая шляпка – типичный боровик, который изображают на картинках. Если бы не мой помощник, я прошел бы мимо, так как трава скрывала его от внимательных глаз грибников, которых в лесу уже было достаточно: везде медленно ходили кругами пожилые тетки, мужики с ведрами и пакетами в руках. Я срезал этот лесной подарок и положил его в пакет. Потом поглядел на конкурентов и решил, что их здесь слишком много и на всех грибов не хватит. Поэтому я отправился на свое излюбленное место, где всегда было много грибов и мало охотников.

Чтобы грибники не пугались, я свистнул, и желтый пакет подлетел и когда я хлопнул по карману, он занял там свое обычное место. Мы прошли по лесной дорожке минут двадцать и выбрались к заболоченной просеке, за которой начинался осиновый лес. Мне понадобилось всего двадцать минут, чтобы наполнить пакет белыми грибами, – в него входило большое ведро, а я еще для экономии места стал отрезать у грибов шляпки, чтобы больше влезло. Желтый пакет летал по всему небольшому осиннику и находил все новые белые грибы. На подберезовики и красноголовики он не обращал внимания – так я его запрограммировал дома.

Когда грибы больше не было складывать, я свистнул, мой помощник подлетел, аккуратно свернулся и залез в мой карман. Тихая охота была закончена. Если бы я захотел, то за день очистил со своим желтым пакетом от грибов весь лес. Но надо знать меру. С увесистым пакетом, полным белых грибов, я, насвистывая какую-то мелодию, подходил к своему дому. Сосед, который видел, как я пошел в лес, очень удивился, оценив количество и качество грибов, которые я набрал за каких-то полчаса. Он сразу пожелал узнать, где это я собирал, а я в ответ сказал, – в лесу, естественно. Раскрывать свое любимое грибное место и рассказывать про мой метод сбора грибов при помощи заколдованного желтого пакета я не стал: это была бы чистая фантастика, в которую бы никто не поверил.