Читать книгу: «Welcome to Hollywood», страница 10

– Ева, ты сейчас участвуешь в эксперименте, который спасёт мир. Франк, брат моего дедушки был великим учёным. Во время Второй мировой войны он работал над самым сильным в мире отравляющим веществом. Одной его капли достаточно, чтобы уничтожить такой город, как Нью-Йорк. Господа американцы, ознакомившиеся с результатами его исследований, тут же смекнули, что это вещество не хуже ядерной бомбы. Даже лучше! Только представь: на Америку напала Россия. Ну, или Китай. Страны, где традиционно правят тоталитарные режимы и не уважают права человека. Так вот, представь, что на следующий день после их нападения два батальона морской пехоты высаживаются спокойно в Москве или в Пекине. Как так? Всё просто. Вместо того, чтобы запускать десятки тысяч ракет с ядерными боеголовками, спасая народы этих стран от тоталитарных диктаторов, над ними просто распылили три литра этого вещества. Противника больше нет. Но есть нетронутые города, заводы, фермы, музеи, архитектура, леса, озёра. Всё в лучшем виде. Через сутки, яд естественным путём распадается. От него не остаётся даже следа. Всё чисто и стерильно! Спросишь, что дальше делать? Можно заселить эти территории лояльными народами, которые уважительно относятся к демократии. Естественно, под американским контролем. Так думали в 1945 году большие головы этой страны. Но так не думал только один человек, посвящённый в эти тайны. Мой дед – Генрих Муленберг. Скоро портреты с его изображениями заполонят города мира. Статуи моего деда будут стоять повсеместно, как в виде бюстов, так и в полный рост. Он это сполна заслужил. В молодости его увлекали идеи национал-социализма. Но к 1945 году дед понял их пагубность и тупиковость. Он не стал просто так каяться и пресмыкаться перед победителями. А разработал новую теорию мироустройства. И основана она была на изобретении его брата. Что это за изобретение? Сейчас расскажу подробно.

Снейк открыл холодильник и достал бутылочку минеральной воды. Утолив жажду, он продолжил:

– История разработки PH – это аббревиатура от «poison of happiness» – «яд счастья», сложна и многогранна. Первый этап связан с 1939 годом. Молодой учёный, Франк Муленберг, родной брат моего деда, открыл формулу яда и получил микроскопическое количество вещества, необходимое для проведения опытов. Его характеристики оказались ошеломляющими. Массовое применение PH в ходе войны могло дать безоговорочное преимущество. Программа его производства стала приоритетной для Германии. Адольф Гитлер, узнав об этом изобретении, свернул финансирование ядерной программы. Он посчитал, что производства PH менее затратно, а его применение более эффективно. Фюрер рассчитывал, что яд можно будет использовать в качестве оружия массового поражения уже в самом начале планируемой войны. Но ни тогда, ни в 1945 году учёным так и не удалось решить проблему его стабилизации. Яд моментально распадался в атмосфере на безобидные составляющие. Радиус устойчивого поражения не превышал одного метра. Второй этап наступил тогда, когда Франка Муленберга с его лабораторией американцы забрали к себе. Хотя у них уже была ядерная бомба, потенциальные достоинства яда были ими оценены сполна. Франк добился переезда в Америку своего брата, которого к тому времени СССР, Польша и некоторые другие страны объявили в розыск, как нацистского преступника. На разработку PH американцами были выделены огромные по тем временам средства. Но его формула оказалась слишком сложной для технологических возможностей середины 20 века. Синтезировать достаточно устойчивую фракцию яда никак не удавалось. Радиус поражения был расширен до двадцати метров. Но это не шло ни в какое сравнение с возможностями ядерного оружия. Тем не менее, финансирование продолжалось. В начале пятидесятых годов директор ЦРУ Аллен Даллес разрешил использовать PH для устранения неугодных лиц в условиях особых операций, связанных с разведкой и защитой государственных тайн. Изобретение Франка для этого подходило просто идеально. Яд быстро распадался, не оставляя следа, и был неизвестен спецслужбам вероятного противника. В глазах заказчиков это несколько компенсировало траты на его разработку. Хотя понятно, что данная победа была локальной. Годы шли, но, несмотря на все старания, Франк так и не справился с главной задачей: разработать чистое оружие массового поражения, превосходящее в этом смысле нейтронную бомбу. В итоге финансирование значительно урезали. И тогда наступил третий этап. Удрученный проблемами изобретатель пришёл к брату. И Генрих поделился с ним своими идеями преобразования мира. Основывались они на свойствах PH. Для воплощения задуманного не было необходимости решать проблему устойчивости яда. Генрих не собирался сбрасывать ядовитые бомбы на миллионные города. Всё гораздо проще. Аллен Даллес подтолкнул моего деда к созданию идеологии будущего мироустройства. Директор ЦРУ приказал использовать PH, как орудие смерти. Но Генрих любил повторять: «Смерть не так страшна, как страх перед смертью». Его идея была просто великолепной! Он предложил брату втайне разработать совершенно другое оружие. Оружие психологического воздействия и манипуляции человеком, в тело которого вживлена капсула с PH. Страх перед тем, что эта капсула может лопнуть по команде извне, заставил бы её носителя подчиняться чужой воле. С задачей создания такой капсулы Франк великолепно справился. Правда, на это ушли долгие годы. Видимо, так было угодно богу. Надо было дожить до конца 20 века, чтобы появились новые материалы и новые возможности для воплощения великих начинаний.

В 1998 году у дедушки Франка появилась идея использовать для создания капсулы материалы, зарождающейся тогда нанотехнологии. И эта идея была им триумфально воплощена. Она здесь эта капсула. В этом пистолете, – он указал на устройство для инъекций, которое держал в руках профессор. – Она чрезвычайно мала. Так мала, что невидима не только невооружённым глазом, но и глазом, смотрящим через лабораторный микроскоп. А внутри капсулы помещена нано доза PH. Её достаточно, чтобы надёжно убить человека. Оболочку этого сосуда смерти составляют некоторое количество атомов, которые под воздействием электрического поля приобретают форму правильного многогранника, почти шара. Электрическое поле создаётся биологическими суперконденсаторами, получающими энергию из организма самого человека. Это великая идея! Фантастика, которая стала былью при жизни одного поколения. Достаточно сказать, что суперконденсаторы изготавливаются из полипептидов, которые нисколько не противоречат биологической сущности самого человека.

Франк умер с лёгким сердцем. Он не успел дожить до триумфа идеи переустройства мира, но сделал для её воплощения всё от него зависящее. Очень жаль, что рак у Франка обнаружили уже на последней стадии. Но, даже находясь при смерти, брат моего деда возвёл себя в сонм бессмертных. Он поступил, как величайший гений. С лёгким сердцем великий учёный пошёл в свою лабораторию и одним взрывом уничтожил всё: оборудование, технологию и себя. После этой трагедии, лабораторией заинтересовалась специально созданная сенатская комиссия. Эти балбесы подсчитали все средства, потраченные на разработку PH, ужаснулись и навсегда закрыли финансирования программы. Идиоты! В руководстве этой страны уже давно не появляются фигуры, сопоставимые по величине с Алленом Даллесом. Всё сплошь смешные, мелкие, тщедушные, чопорные людишки, не способные видеть дальше своего кармана. Они похерили великую идею. И, слава богу! Никто не знал, что все разработки, технологию и подробные расчёты изобретатель «яда счастья» перед смертью передал своему брату. Господь определил нас для великих свершений. Он указал на Муленбергов, как на избранных спасителей мира. Он призвал нас воплотить божью волю в виде новой идеологии достижения всеобщего человеческого счастья. Генрих умер в 2009 году. Он успел воссоздать лабораторию брата. Воссоздать здесь. То, что ты видишь – это результат усердных трудов моего великого деда. К сожалению, её производительность составляет всего лишь 115 нанодоз в год. Но я тебя уверяю, этого вполне достаточно, чтобы полностью переустроить мир. Как это работает? Сейчас покажу на твоём примере. Джеральд, дайте мне, пожалуйста, инструмент.

Взяв в руки устройство, напоминающее шприц-пистолет для инъекций, альбинос приставил его к моему виску:

– Страшно? – ухмыльнулся он. – На самом деле ничего страшного. Ты даже не почувствуешь. Пулька этого пистолета настолько мала, что, достигая в некоторых случаях даже мозга, она не наносит ему никакого ущерба. Организм не замечает проникновения чужеродного тела. Ещё раз повторю: PH столь мала, что легко проникает на расстояние до 5 см в организм человека. Мы даже не знаем, куда в каждом конкретном случае проникла «капелька счастья». Если она прошла сквозь мягкие ткани, то довольно глубоко. Если в кость, то остаётся ближе к поверхности тела человека. Но это ничего не меняет. Как только мы сделаем инъекцию, носитель PH становится проводником нашей «счастливой» политики. Я тебе уже сделал инъекцию. Ты почувствовала?

Действительно, я абсолютно ничего не почувствовала, кроме касания ствола этого пластикового пистолета.

– Молчишь? Знаю, что ты ничего не почувствовала. После инъекции я отвожу пистолет в сторону и нажимаю вот на эту кнопку.

Он развернул пистолет боком. На корпусе была маленькая кнопка и кружочек, указывающий на встроенный фотоаппарат.

– Пистолет умный. Он составил на тебя досье: зафиксировал твоё изображение, радужную оболочку глаза и код пилюли счастья, которую внедрили в твой организм. Теперь, если в нашей компьютерной системе есть информация о тебе, то она вся собирается в это досье и помещается в картотеку PH. После инъекции человек продолжает жить привычным образом. Пилюля никоим образом не влияет ни на работу организма, ни на здоровье самого человека. Если тот, кому мы её ввели, слушается нас, он умрёт в преклонном возрасте естественной смертью. Конденсатор мёртвого человека прекратит аккумулировать электрический заряд из тела, и пилюля распадётся, после чего яд тоже исчезнет. Но если человек станет капризничать, попытается нанести нам вред, не захочет исполнять наши указания, то мы просто нажимаем в программе картотеки кнопочку «стереть», и человек скоропостижно умирает. Разрывается цепь между оболочкой пилюли и биологическим конденсатором, что приводит к разрушению стенок резервуара и яд воздействует на организм. Воздействует мгновенно. Одновременно стирается вся информация о нём в нашем каталоге счастливых людей. Бывали случаи, когда объект, которому сделали инъекцию, тайно пытался извлечь её из своей головы. Но это бесполезное занятие. Мы тоже не сможем этого сделать. Никто не сможет. Это всё равно, что попытаться руками перебрать каждую клеточку человеческого организма.

Бесцветный уродец обошёл вокруг кресла, в котором я сидела, вновь нарисовался перед моими глазами, сложил руки на груди и продолжил, ухмыляясь уголком рта:

– Да, девочка, тебе повезло. Ты за свою короткую жизнь успела попасть в сонм великих людей. Начинался список нашей картотеки, надо признать, не из самых лучших жителей этой планеты. Ты, возможно, обратила внимание, что я пользуюсь услугами негодяев, принадлежащих к различным этническим бандам. Все они раньше воевали друг с другом за рынки сбыта наркоты, за контроль над малым бизнесом и тому подобное. Теперь ничего этого нет. На улицах Калифорнии стало тихо. А всё потому, что все эти банды теперь исполняют наши приказы. Всё очень просто: их босы носят в своих дурных тыквах наши пилюли счастья. Мы им предметно показали, как это действует, и они сразу успокоились. Теперь в нашей картотеке сотни важных персон: полицейские, промышленники, прокуроры, судьи, чиновники. Есть даже два сенатора. Но это только начало. Настанет день, когда все президенты, короли, шейхи, диктаторы и прочие правители будут служить нам верой и правдой. Не за деньги и почёт, не ради какой-нибудь эфемерной идеи или веры в своих богов. А только ради того, чтобы сохранить свою жалкую, ничтожную жизнь. Что ещё может заставить людей беспрекословно исполнять твои приказы, твои законы? Только страх! Страх за свою жизнь. И это правильно. Так и должно быть. Поэтому в будущем, несомненно, будет так, как мы захотим. Мы – это я и мой отец. Будет один Земной шар, одна страна, один народ и один повелитель. В одном лице бог и царь. Не нужны будут и полицейские. Зачем? Зачем, если они станут служить нам точно так же, как и все преступники.

Он, наконец, закончил свою тронную речь. Я сидела в кресле и не могла понять: это кошмарный сон, жестокая жизнь или параллельная реальность, в которой мы оказались случайно? Нет, нет, Ева, такого не может быть. Такого совсем не может быть! Но, дьявол тебя задери, как всё это осязаемо! Я чувствую его вонючее дыхание, свою боль и волнение сердца. Если это реальность, несомненно, что он собирается меня убить. Мамочка, папочка, спасите-помогите. Кто ко мне придёт на помощь? Дура! Я думала, что я умная и ловкая. А на самом деле – я маленькая девочка. Девочка, неспособная спасти ни себя, ни друзей. Где они, кстати? Стэна, наверное, уже нет в живых. В последние минуты жизни он проклинал меня. Он же не знал, что я притворяюсь. Притворяюсь ради того, чтобы найти путь спасения. Что мне теперь делать? Что?

Альбинос криво улыбнулся:

– Теперь ты посвящённая. Тебе всё понятно?

– Да. То есть, нет. А если вам кто-нибудь помешает воплотить свои идеи в жизнь?

– Это фантазии. Нам никто не сможет помешать.

– А вдруг? Вдруг всё откроется и всех носителей пилюль просто арестуют? Что вы будете делать?

Садист чуть наклонил голову в мою сторону и негромко, но чётко произнёс:

– А на этот случай, девочка, у нас есть план «Б». Ты удивишься, но в процессе решения проблем создания пилюли неожиданно нашёлся способ стабилизации газа. Теперь зона его поражения может достигать многих сотен миль. При желании, мы можем уничтожить целый континент. Но, повторюсь, нам этого не надо. Мы не какие-то вшивые террористы. У нас есть идеология Генриха Муленберга. На её постулаты мы и опираемся. Но если случится то, что ты предполагаешь, наша рука не дрогнет. Как минимум, вместе с нами на тот свет отправится всё население Калифорнии.

Снейк выдержал паузу, любуясь моей вполне закономерной реакцией на весь этот ужас, затем разжал замок сложенных на груди рук и пафосно резюмировал:

– Вот скажи, почему я так люблю рассказывать всё это своим жертвам? Можно подумать, что у меня ущемлённое самолюбие или комплекс неполноценности. Нет, всё не так. Просто мне не терпится, чтобы все наши начинания скорее исполнились. Я мечтаю об этом. Только этим и живу. Но мой отец немец. Как все немцы – он страшный педант. К сожалению, я не такой. Он любит порядок, последовательность, отсутствие шума и пыли. Да, папуля, ты такой. А мне кажется, что надо торопиться. Единственное в чём я полностью с ним согласен – надо быть предельно осторожным: не оставлять свидетелей и никаких следов. Поэтому, извини, Ева, но мы с тобой сейчас расстанемся. В твоём обществе я провёл приятное время. Как-то даже встрепенулся, отдохнул душой и набрался свежих сил для новых свершений. Твоё желание участвовать в моих играх было многообещающим. Но ты не немка. Свою жизнь я свяжу только с представительницей будущей титульной нации планеты.

Он подошёл ко мне вплотную и чуть нагнулся, заботливо вглядываясь в моё лицо:

– О-о-о! Как у тебя заплыл глаз. Непорядок. Извини. Извини, что ударил тебя всего по одному глазу. Теперь у тебя на лице асимметрия. Это неправильно. Кругом должен быть порядок. Порядок, к которому мы, немцы, стремились во все времена.

Он коротко размахнулся и ударил меня в здоровый глаз. Чёрный цвет сразу стал для меня главным. Вернее, чёрно-красный. Кровь залила всю картинку моего мировосприятия. В ушах стоял звон, но мой приговор был чётко слышен:

– У-у-у, какая ты страшная и несексуальная. А я, слепец, хотел провести с тобой ночь. Скажи, ты тоже об этом мечтала? – до меня донёсся его гадкий, заливистый смех. – Зря! На тебя противно смотреть. Тащите её к дружку, – он истерично хохотнул. – Девушке давно пора принять ванну.

И что, Ева? Чего ты добилась? Ничего. Только опозорила своё имя. Лучше бы ты умерла с гордо поднятой головой, как Стэн…

Глава 6
Стэн Булк

Мне было стыдно и противно. Стыдно, что я, здоровый, сильный, крепкий парень, иду, словно корова на убой. Меня ведут убивать – но я ничего не могу сделать. С детства мечтал, что вырасту героем. Нет, супергероем! Мечтал, что именно мне суждено спасти страну и весь мир, подвинув на пьедестале славы Капитана Америка, Человека-паука, Флэша или Железного человека. Но где, чёрт возьми, эта самая суперсыворотка, которая мне сейчас так необходима, чтобы разорвать ремни и задушить голыми руками этих уродов, которые тащат меня по коридору? Куда тащат? Ясно куда – на эшафот. Мрачный полутёмный коридор упёрся в обшитую железом небрежно окрашенную дверь. За ней обнаружилось просторное помещение с очень вместительной ванной и квадратным сосудом в металлической оплётке. Пахло сыростью и гашёной известью. Ничего больше в помещении не было – всё невыносимо аскетично и просто. Здоровый, выбритый наголо детина ловкими ударами носка туфли под колени опрокинул меня в позу молящегося мусульманина. В тот же миг я почувствовал на своём затылке холодный ствол. Если честно, мне стало страшно. Невыносимо страшно. Неужели на этом всё? Я даже не успел продемонстрировать своё тело Голливуду. Неужели всё кончено? Господи, раз – и всё! Жизнь закончилась. Я не хочу умирать. Это неправильно, несправедливо! Здоровяк равнодушно подсказал:

– Даю тебе пятнадцать секунд, чтобы попросить бога о прощении.

Пятнадцать секунд – это много или мало? До сих пор я считал, что это ничто, миг, искра, блик света. Но в тот момент перед моими глазами пролетела вся жизнь, образы родителей, родственников, друзей и, конечно, моей любимой Элайзы. Я поднял голову вверх, пытаясь услышать последнее напутствие всевышнего, и открыл глаза. Оттуда сверху, из-под потолка на меня взирали глаза моей пампушечки. Чёрт! Неужели? Нет! Привиделось! Всё равно спасибо тебе, господь. Я зажмурился, готовый покинуть эту грешную жизнь, запечатлев последний взгляд любимой. Но вместо выстрела услышал голос напарника моего палача:

– Ты придурок, что ли?

– Сам «придурок».

– Шокер!

– Сам «шокер».

– Полный дебил.

– Сам «полный дебил».

– Нас опять заставят мыть стены. Шокером надо. Шокером!

– Я забыл его взять. У тебя есть?

– Я думал, что ты взял. Зачем нам два шокера?

– Теперь ни одного. И что будем делать?

– Дотащим до ванны, а там пристукнем. И все дела!

Они потащили меня к огромной ванне, изъеденной кислотой и временем. Но из-за неё неожиданно выскочил тот самый бородатый бездомный с пистолетом в руке. Раздалось два приглушенных выстрела, и я почувствовал, что хватка бандитских рук моментально разжалась. Мои палачи лежали на полу по обе стороны от меня с аккуратными дырками во лбах. С потолка спустилась верёвочная лестница, и через миг я оказался в объятьях любимой…

– Эй! Эй! Хватит уже, – это мой хилый кузен теребил костяшками своих рук моё плечо. – Вы уже пятнадцать минут не можете оторваться друг от друга.

– Завидуй молча! – мы с пампушечкой посмотрели на него, сияя от счастья.

– Можете лизаться, сколько хотите. Но скажи сначала, где Ева?

При упоминании этого имени моё лирическое настроение тут же улетучилось.

– Эта стерва, скорей всего, уже в постели своего обожаемого уродца.

– Кого?

– Откуда я знаю «кого»? Нас после казино привели в подвал, где меня начали пытать. Так эта тварь вырывала орудия пытки, и сама хотела издеваться надо мной. Била меня и вообще вела себя, как последняя гнида.

– Не может быть! – не поверил кузен.

– Может! Вот правильно говорят: хочешь узнать человека – дай ему власть. Она попала в свою среду. Ты говоришь, что она киноманка. Представляю, какие фильмы у неё самые любимые – «Дневник каннибала», «Садизм – моя жизнь», «Невеста Франкенштейна» и тому подобная дрянь.

– Всё равно, не верю.

В наш разговор встрял этот бородатый бездомный:

– С кем говоришь, она связалась?

– Откуда я знаю с «кем»? Он не представился. Но выглядит так, что лучше бы сразу забыть. Красные глаза, белые брови с ресницами, острые зубки и наглый взгляд. В общем, жуткий садист, получающий удовольствие от воплощения своих извращённых фантазий.

– Я его знаю. Это Муленберг-младший – Фрид.

– Кто это? – не понял я.

– Потом узнаешь. Сейчас не до того.

– Но как же с Евой? – не унимался Уилл. – Я не верю, что она тоже маньячка. Скорее всего, она что-то задумала для нашего спасения.

– Угу. И поэтому хотела спилить мне все зубы.

– Как спилить? – Лиз отпрянула от меня. – Серьёзно?

– Вполне. Эти гады притащили стоматологический станок. Как его? Бормашина, да? И она сама вызвалась сточить все мои зубы.

Уилл нахмурившись, покачал головой.

– Всё! Мы находимся в опасном месте, – скомандовал бездомный. – Нам нельзя здесь надолго зависать. Пора действовать и сматываться.

– Детка, кто это? – спросил я на ушко Элиз. – Чего он раскомандовался?

– Это Джонатан Виг, бывший журналист «Лос-Анджелес таймс». Отец этого урода, которого ты описал, убил всю его семью.

– Ничего себе! – и я громко высказал своё мнение: – Да, ты прав! Нам надо делать ноги в руки. Эти парни сдвинуты по фазе. Они шлёпнут нас и не поморщатся.

Джонатан несколько раз кивнул в знак согласия, но возразил:

– Соглашусь, но, как мне кажется, мы можем воспользоваться этим благоприятным моментом.

– Каким? – не понял я.

– Мы находимся буквально в одном переходе от секретного подвала Муленбергов. Туда ходит только тайный лифт, которым никто просто так не может воспользоваться. Но есть ещё люк! – он указал рукой на обыкновенный уличный канализационный металлический круг, который торчал в полу посреди этого странного помещения.

– И чего мы там забыли? – было даже страшно подумать, что меня тянут в очередную авантюру, которая угрожает жизни даже больше, чем та, из которой я только что благополучно выкарабкался.

Поняв мои опасения, журналист ухмыльнулся и подошёл ко мне вплотную, уставившись пытливым взглядом.

– Ты думаешь, что спасся? Уверяю тебя, теперь они не оставят вас в покое, пока не прикончат.

– Да, ладно…

– Вот тебе и «да ладно». Я ребятам уже рассказывал, что из себя представляет семейка Муленбергов. Поэтому некогда дискутировать. Спроси у своей подруги, что нам делать. Просто убегать или попытаться поставить своими действиями мат этому гроссмейстеру зла. Спроси!

Лиз отстранилась от меня и сказала:

– Я полностью согласна с Джонатаном. Стэн, у нас нет другого выхода.

От всего этого даже голова разболелась, словно в неё воткнули длинную вязальную спицу.

– Ладно. Согласен. Не будем спорить. Не хочу стоять и болтать в этом проклятом месте. Скажу только, что бойцов у этих уродов видимо-невидимо.

Виг протянул мне пистолет.

– Теперь у нас у каждого есть оружие. Умеешь стрелять?

Я кивнул головой.

– Тогда сделаем так. Вы остаётесь здесь и никого не впускаете. А я спущусь на разведку в колодец. На всякий случай привяжу к поясу верёвку. Стэн, если я дёрну три раза, вот так – сразу тяни меня из колодца.

– Давай, лучше я с тобой пойду.

Он отрицательно покачал головой.

– Сюда сливают кислоту. Что там внизу – сложно прогнозировать. Поэтому я хочу просто осторожно осмотреться, чтобы нам всем не сдохнуть от ядовитых испарений.

– Всё равно отравишься.

– Может и так. Но вы ещё молоды. У вас вся жизнь впереди. А у меня она исковеркана Муленбергом. Пусть я сдохну, но сдохну, успев отомстить.

И он полез в колодец. Не прошло и минуты, как верёвка в моих руках нервно задёргалась. Я вытащил журналиста. Он тяжело дышал, глаза его были выпучены. Закашлявшись, он выдавил из себя:

– Вытаскивай меня совсем.

Выкарабкавшись из люка, Джо сразу скинул мокрые ботинки и носки, пояснив:

– Всё, пока сворачиваемся и уходим отсюда. Добраться по колодцу до нижнего уровня можно только в специальном костюме и в противогазе. Там полный угар. Мы бы не прошли и десяти ярдов. Всё! Всё! Лезьте наверх.

Я поднялся по верёвочной лестнице после Уилла и Лиз. Но когда моё тело уже готово было нырнуть в вентиляционный короб, в коридоре послышались чьи-то шаги. Дверь в помещение оставалась приоткрытой, поэтому шаги звучали более чем явственно. Джо, занятый сушкой своих голых ступней, тоже услышал их и понял, что времени на раздумья нет. Бросив обувь, он моментально вскарабкался вслед за нами, затащил лестницу и закрыл решётку. Через мгновенье человек с пушкой в руке осторожно высунулся из приоткрытого проёма двери. Затем ловко заскочил вовнутрь, обведя стволом периметр помещения. Не обнаружив опасности, боец махнул напарнику, чтобы тот тоже входил. Напарник сделал это не сразу. Сначала втолкнул Еву. Вид у неё был не очень хороший: лицо опухло, глаза затекли. Её явно били. Чёрт, может я ошибался? Или это она ошиблась в своих ожиданиях? Первый мордоворот, напряжённо сжимая пистолет, негромко скомандовал в пустое пространство:

– Выходи! Всё равно найдём!

Напарник заглянул в ванну. Пока мы с Лиз обнимались, парни бросили в неё мёртвых бандитов.

– Бэт, у нас гости! Они завалили Стива и Крэга.

Бэт, по-кошачьи переступая ногами, подкрался к ванне и тоже взглянул на трупы товарищей. При этом он грязно выругался и напряжённо повёл головой.

– Кто это мог сделать?

– Кто бы не сделал, он смылся через канализационный люк, – напарник кивнул на крышку, которую мы не вернули на место.

– Точно! Это сделано совсем недавно. Смотри-ка, один из них ушёл босиком, – боец указал на ботинки и носки Джо. – Без обувки он далеко не уйдёт. Может, мы их догоним?

– Давай! Спускайся, я следом. Сейчас только девку угомоню.

Бэт был атлетически сложенным парнем. Он ловко нырнул вниз и исчез в тёмном отверстии канализационного люка. Его напарник достал шокер и двинулся к Еве Марии. Естественно, она не захотела испытать на себе удовольствие электрического разряда. Руки и ноги у неё не были связанными, поэтому девчонка ловко увернулась и побежала вокруг ванны, стоявшей посреди помещения. Бандит бросился следом с намерением приложить к ней контакты электрошокера. Но не успел. Из люка раздалась страшная ругань и крик:

– Тут сдохнуть можно! Вытащи меня!

Преследователь Евы подбежал к отверстию в полу, плюхнулся на колени и сунул голову в колодец.

– Чего там у тебя?

Других вопросов он не успел задать. Ева, словно пантера, метнулась к нему и с нескрываемым наслаждением приложилась подошвой своей туфли к его заду. Бандит сразу исчез в отверстии. Без промедления киноманка приподняла тяжелую крышку и двинула её к зияющему пустотой отверстию. Наш квартет тут же спустился с небес. Мы дружно встали на канализационный люк, тесно прижавшись друг к другу, и, радуясь такому исходу противостояния.

– Ева, ты просто супер! – приобнял её мой немощный братец.

– Рада, что ты опять с нами, – Лиз потискала её в своих крепких объятиях и тут же попыталась пошутить: – Хотя выглядишь не очень. Теперь ты больше похожа на какую-то толстую китаянку, наевшую морду на неконтролируемом потреблении риса.

На заплывшем лице киноманки промелькнуло что-то отдаленно напоминающее улыбку.

– Извини, но я думал, что ты нас предала.

Я просто похлопал её по плечу. Проявлять более искренние чувства к той, которая совсем недавно била меня по лицу, я был не способен.

– Это ты извини. Я не знала, как нам выпутаться из всего этого. Вот и пыталась импровизировать. Но ничего не помогло. На этого урода нет средств воздействия. Психология нормального человека здесь бессильна. К тому же он не глуп, чтобы попасться в расставляемые капканы.

В это время снизу раздались приглушённые выстрелы и еле слышный из-под люка мат.

– Зря они там стреляют. Рикошет прилетит в голову.

– Джо, ты что – пожалел их? – поинтересовался я у журналиста.

– Нет. Туда им и дорога – в канализацию. Они сами многих в жидком состоянии спустили из этой ванны в сточный коллектор. Теперь пусть плывут следом. Только мы не можем вечно так стоять. Элайза, не сходи с крышки – тебя они вряд ли смогут поднять. А мы притащим сюда ёмкость с кислотой.

Пластмассовый куб в металлической обрешетке был полным, значит, весил не менее тонны. С трудом, шаг за шагом, мы его доволокли и поставили вместо Лиз на крышку колодца. Отряхнув ладони, Виг спросил:

– Может, попытаемся добраться до лифта?

Я критически помотал головой:

– Да их там тьма, как тараканов. Если начнут стрелять – мало не покажется.

– Тогда уходим.

Мы уже собрались лезть по верёвочной лестнице, когда Ева остановила нас. Она вкратце изложила все те гнусности мирового масштаба, которые услышала от Фрида Муленберга.

– Это всё меняет, – отреагировал на её рассказ журналист. – К дьяволу, пусть я сдохну, но отсюда никуда не уйду, пока не разломаю в прах эту чёртову «лабораторию Счастья». Мы должны положить конец этим тварям и их дьявольским изобретениям!

– Может, выберемся и обо всём расскажем полиции? – Лиз пыталась быть объективной, понимая, что пять человек, не обученных военному делу, мало что могут противопоставить целой армии гангстеров, привыкших убивать не моргнув глазом: – Нас пятеро! Нам поверят.

– Ты не слышала, что рассказала Ева? Они «осчастливили» всё полицейское руководство. Мы придём не в полицию, а в логово предателей! – мой кузен, как ни странно, иногда способен сложить слова в длинное логически выстроенное предложение.

На меня неожиданно навалилась эйфория смелости. На миг даже показалось, что я супергерой:

– Лиз, ты, конечно, моя любовь, подруга и прочее. Я тебя обожаю. Ты мать моих будущих детей. Но я не хочу, чтобы наши дети жили в мире, который планируют эти хреновы Муленберги. Я хочу, чтобы ты ушла. Но, прости меня, я остаюсь.

– Я тоже.

– И я.

Высказались все. Лиз пожала плечами:

– Что с вами делать? Я тоже не хочу, чтобы чёртова зараза распространилась из этого подвала по всему миру. Хорошо, мой крепыш, покажем этим тварям дырку в их заднице и засунем уродов в неё головой. Веди нас Джо!

Виг чуть ли не прослезился, или мне так показалось, но тут же приободрился и произнёс:

– Чтобы достичь успеха, и не дать противнику устроить избиение младенцев, предлагаю перед нашим выступлением сделать две вещи. Первое, выбрать командира и исполнять в дальнейшем беспрекословно все его приказы. Второе, составить план нашего выступления. Кто выскажется по первому пункту?

Наш ботан поскрёб затылок и выложил: