Читать книгу: «Непал для братвы», страница 6
На том вводная беседа и закончилась.
Свободное время, неожиданно образовавшееся из-за отсутствия московских бумаг, решили провести по-разному. Ведь не ходить же группой, как образцовый детский сад, пугая неискушенных горожан или заставляя их задумываться, а не нагрянула ли в город группа циркачей – тяжеловесов дабы утолить некоторый интеллектуальный голод местного населения?
Комбижирик и Тулип решили сделать глобальную проверку магазинов и оптовых баз с целью наведения личных контактов для дальнейшей плодотворной совместной деятельности; Глюк и Телепуз пошли знакомиться с местными достопримечательностями, справедливо полагая, что за один день они все их досконально изучат, Ортопед и Стас решили не выпендриваться и, немного прогулявшись, засели в номере, попивая пиво и делясь глубокомысленными житейскими историями.
Армагеддонец как-то выпал из всех этих групп; сначала он проспал почти до обеда, потом, подкрепившись, пошел поглазеть на здание не совсем понятной архитектуры и назначения, возвышавшееся как-то уж очень вызывающе на главной улице среди солидных, еще дореволюционных домов. Оказалось, что это всего лишь… геологическое управление и филиал бывшего Ленинградского горного института (нынче называемого университетом). Василий в молодости выступал за команду Горного института, числился студентом где-то до третьего курса, но потом то ли был отчислен по собственному желанию, то ли по желанию руководства института. К тому времени он был уже мастером спорта международного класса, и его судьбой во многом распоряжались другие люди, правда, с учетом его пожеланий.
Армагеддонец постоял у входа, вошел в вестибюль, обозрел знакомое ему со студенческих времен хаотичное передвижение молодых и не очень посетителей сего заведения, посмотрел на плакаты и доски объявлений, какие-то киоски с совершенно не соответствующей названию учреждения торговлей и уже собирался уйти, как кто-то его окликнул:
– Вася! Могильный, ты ли это?
Василий оглянулся и узрел весьма знакомую физиономию:
– Сашка! Ростик! – завопил Армагеддонец, после чего последовали бурные мужские объятия с хлопаньем по спине и криками типа «Ну ты даешь!», «И сколько ж мы лет не виделись?!», «Узнать-то можно, но здоров ты стал, однако!». Василий первоначально выступал в одной весовой категории с Сашей Ростиком. Уровень у них был примерно одинаковый, так что на ринге выяснить, кто из них сильнее, не получалось, тем более что жили они в одной комнате общежития и характерами как-то сразу сошлись. Поэтому их бои больше походили на показательные выступления по демонстрации изящных приемов мордобоя. Потом Василий перешел в более тяжелую весовую категорию, а встречи на ринге прекратились, что, впрочем, не мешало в свободное от учебы и тренировок время демонстрировать друг другу новые приемы, благо для этого у них в комнате все условия были. Потом жизнь их как-то разбросала в разные стороны; казалось, навсегда… А вот, поди– ж ты, встретились вновь!
– Такое дело надо отметить, – решительно заявил; Армагеддонец, – ведь, поди, лет пятнадцать не виделись. Где у вас тут есть приличное место, чтобы посидеть чуток? У тебя, кстати, время-то сейчас есть?
– Чего-чего, а этого у меня теперь хватает, – ответил Ростик, – а неподалеку тут у нас имеется вполне приличное кафе-пельменная. А поскольку мы в Сибири, то на согревающее ограничений особых нет.
– Вот и лады, – согласился Василий, – пошли, поговорим.
Они оказались в уютном, почти пустом зале. Когда сели за столик, Василий, несмотря на протестующие движения друга, заказал чуть ли не все, что содержалось в меню.
– Я понимаю, что ты тут как бы хозяин, а я как бы гость, – продолжил Василий, – но позволь уж мне на этот раз немножко расслабиться! Я тут ненадолго, наверное, на пару дней, проездом, интересные завязки деловые намечаются в Азии, а я с компаньонами из Питера собирался на месте все посмотреть, да вот возникла небольшая задержка с бумагами. Ждем-с, так сказать. А ты-то тут как?
– По совести сказать – не очень, – Саша вздохнул, я ведь Горный все-таки закончил, спортивная карьера как-то не прельщала, хотя умение махать кулаками всегда приносит определенную пользу. Народ здесь простой и конкретный, поэтому к слову иногда приходится прилагать и силу. Не то, что у вас в Питере.
– Не скажи, – Василий обиделся за Питер, – сейчас у нас, наверное, почище, чем у вас тут будет. Народ совершенно оборзел; сам от горшка два вершка, на папины деньги тачку крутую завел, герлух кучу и мнит себя суперменом. Приходится таких учить, и не только кулаками… А еще с ментурой разборки; правда, набирают туда каких-то недоносков с комплексами неполноценности: чуть что, начинают дубинками махать; с ними тоже ведем разъяснительную работу… Ты давай-ка лучше расскажи, что сам-то делаешь?
Начальник группы геологоразведки, – начал Саша, – занимаемся поисками всяких экзотических ископаемых – редкоземельных элементов, например. У нас тут пока еще все это в зачаточном состоянии, только нефтяники да газовики при деле и при деньгах. Нам местное начальство ничего на реальные работы не выделяет, все разворовывает, а нефтяники за свои деньги и им отслюнивают, вот дела и идут. А места тут богатейшие; я еще вначале, когда сюда приехал, несколько точек надыбал, все вроде сходилось, оставалось только промышленную разведку сделать – несколько пробных шурфов пробить да образцы исследовать, но тут меня просто-напросто остановили. Похоже, запродались наши начальники кому-то с потрохами. Нам то зарплату по полгода не дают, то последнее оборудование и транспорт забирают, а сами – то мерсы, то джипы, то на Канары, то в Турцию. И все вокруг подле них крутятся либо черные, либо узкопленочные. Наверное, для кого-то из них все и придерживают…
– И никак с ними не справиться? – спросил Василий.
– Никак! – без сомнения подтвердил Саша. – Принесли заказанное, Армагеддонец обозрел все и остался вполне доволен, однако рассказ друга его весьма огорчил. Обостренное чувство справедливости и желание активно действовать, а не изображать какого-то инвалида, победили в душе Василия. К тому же некоторые начальные сведения по геологии, которые он пока не забыл, и законы бизнеса, особенно, что касалось тех же редкоземельных элементов, которые он знал хорошо и активно работал в этой сфере, подсказывали, что тут можно получить очень неплохой навар. Конечно, с помощью бригады и дружественных братанов. А что удастся найти управу на распоясавшихся местных князьков, он не сомневался. Нефтяник обеспечит техническую поддержку, Гоблин и Стешин – массированный накат через прессу и всякие депутатские запросы. «И не таким рога обламывали», – решил он.
Василий позвонил Антону, перетер этот вопрос и получил одобрение с условием, что, по мере решения этого вопроса, он будет получать соответствующие указания и поддержку. Антон просил его горячку не пороть, все делать без конфликтов с местной администрацией, в случае затруднений помощь, конечно, будет оказана, но нарываться по пустякам на чиновничий геморрой не стоит.
Вечером Василий поделился своими предположениями с остальными. Все это дружно одобрили и даже выразили желание поучаствовать, но Василий, сославшись на Антона, мягко отклонил это, мотивируя тем, что они будут где-то недалеко (Китай представлялся им вроде Рязанской губернии), и в случае необходимости он им сообщит, так что через сутки они опять будут вместе. А отдохнувшие и истосковавшиеся по настоящему делу братки будут неоценимыми борцами за общее дело – то бишь дело приведения России в разумное (с точки зрения братков) состояние.
На том и порешили.
На следующее утро Василий появился в лаборатории, где размещался Саша Ростик, и сразу приступил к делу, спросил, какие деньги нужны и сроки сборов, чтобы не упустить полевой сезон. Александр, не привыкший к таким темпам, сначала несколько растерялся, но, быстро вспомнив боевые навыки своей студенческой юности и нрав Могильного, тут же прикинул примерную смету расходов и ожидаемых доходов.
Большое количество людей втягивать в это не стоит, нужно человека три с высшим геологическим образованием и трое рабочих, – подытожил он описательную часть разговора, – народ у меня опытный, проверенный, ставки по оплате вполне умеренные. Потребуется еще арендовать пару вездеходов, средства для экспедиционной жизни, ну, неплохо бы какое-то оборудование для бурения на глубину метров до пятнадцати, где гарантированно залегают основные породы, ну там, может быть, потребуются несколько лошадей с местными проводниками нанять. Я думаю, за два-три месяца уложимся, а стоимость такой экспедиции составит тысяч триста-четыреста рублей.
– Ну ты, брат, совсем в своей Сибири засиделся, – врубился Вася, – в расходах денег масштабность потерял. В переводе на бакинские получается меньше двадцати штук. Так в Москве один квадратный метр хорошего жилья стоит больше! Да не расход это вообще, а слезы… И потом понимаю, лошади, конечно, нужны, но ты говорил, от дорог это километров пятьсот всего, так проще сразу в точку все вертолетами доставить. Мы через военных это в элементе сделаем, а бурить – пусть машину с механиком туда тоже доставят, ты показывал, там есть чистые участки, вот и славно. А такие машины у вояк тоже есть. Они спишут, мы купим. Всего и делов-то! А обоснование – -вот, посмотри, по этим бумагам мы – экспедиция от Атомэнерго чего-то там и выполняем работы по программе Президента. Надо будет – из Москвы их пугнут, ну и тут подмажем немного, ежели что. Пока о размахе работ им не говори, вроде вот надо вам что-то там проверить по мелочам. Насчет денег – это я беру на себя, твоих людей не обидим. Пока составь список по максимуму – что надо, а то вдруг зубной пасты не хватит или там… электрогенератора. Да палатки приличные закажи! Джакузи не надо, но чтобы теплый душ у нас был – это всенепременно. А как насчет лихих людей? Кто-нибудь может нам помешать?
– Нравы в Сибири вообще-то довольно свободные, – подумав, ответил Ростик. – Лихие люди есть, бывали случаи, что и нападали; если кому кто дорожку перейдет, постреливают.– Ну, это ничего, – успокоил Могильный, – я позабочусь, пару пулеметов и гранатометов мы, само собой, обеспечим, окромя личного оружия и мобильной связи. Я думаю, может, привлечь человек пять-десять спецназа ВДВ да с хорошими сторожевыми собаками – дешевле обойдется; во всяком случае, полное спокойствие в работе обеспечим.
– Ты, Вася, ну прямо полностью соответствуешь своему прозвищу Армагеддонец – не зря тебе его дали после хорошей махаловки, когда, помнится, какие-то козлы хотели в общежитии свои порядки установить!
– А что, – удивился Василий, – это слово что-то обозначает? Я думал, просто красиво и грозно звучит. Дык объясни непонятку!
– Во, даешь! – удивился Саша. – По Библии Армагеддон – это последняя битва добра со злом на земле, после которой добро победит, и жизнь для праведников наступит ну просто райская! А почему тебя так назвали, так ты все время, пока им вывески чистил, а мы за тобой шли, кричал: «Я вам, паразитам, вобью в голову понятия, что такое добро и как его достичь!» Естественно, это я по смыслу вспоминаю, поскольку много еще всяких слов ты произносил убедительных. Помнишь Славку Короткина, который все книги нам умные подсовывал (Армагеддонец кивнул головой), так вот он потом сказал: «Прямо небольшой Армагеддон Вася тут устроил». С этого все и повелось.
– Смотри ты, – Василий был явно польщен. – Меня до сих пор так свои и называют, значит, есть во мне что-то этакое!
Он покрутил пальцами, пытаясь изобразить какую-то фигуру в воздухе, и расплылся в улыбке.
– Ну, давай и здесь, как в молодости, наведем порядок!
* * *
Вскоре из Москвы пришли все необходимые документы и несколько тюков для беспечения нормального функционирования параолимпийской команды. Каждому участнику была выдана теплая куртка, брюки, несколько пар обуви и костюмы с символикой России и параолимпийских игр 2012 года. Особенностью экипировки было то, что все это можно было вывернуть на другую сторону, где никаких символов и никакого однообразия не было. Братва это одобрила, как крайний случай маскировки и запутывания местных ментозавров, ежели у них возникнут какие-либо недружелюбные вопросы. Правда, над тем, что габариты все равно их выдадут, братки как-то не задумывались. Но… «Кто совершенен?», как любит говорить Комбижирик. Для перелета в Катманду был зафрахтован специальный самолет компании «Индиан – аэро-плайн», дабы, как объяснил представитель спорткомитета Громов, «не травмировать морально параолимпиицев, а ввести постепенно и без лишних волнений их в начальную фазу тренировки». Полет до Катманду прошел относительно спокойно, чиновников на таможне нейтрализовали бумагами от Российского и Международного параолим-пийских комитетов. Команде самолета, пытавшейся разносить стопятидесяти-граммовые бутылочки с каким-то соком, вежливо объяснили, что у спортсменов специальный режим, и они должны принимать те напитки, которые рекомендует врач команды. Врача, на всякий случай, тоже взяли. Кому же не хочется съездить на отдых в Катманду да еще получить за это весьма неплохие деньги, особенно после того, как он убедился в реальном состоянии здоровья подопечных?! Доктор был мужик понятливый, лишних вопросов не задавал, а на отпущенные деньги подобрал в основном средства от ушибов и переломов, справедливо полагая, что они могут понадобиться… оппонентам его подопечных.
Высадка в аэропорту Катманду представляла собой весьма внушительное и запоминающееся зрелище. Самолет встречала небольшая группа представителей спортивной общественности Непала, агента и команды носильщиков гостиницы «Гималаи», одной из наиболее престижных и европеизированных, где и предполагалось разместить страдающих кучей самых тяжелых недугов пара-олимпийцев из России, дабы хоть как-то скрасить их тяжелый, но самоотверженный подвиг во славу своей страны. Обычно там останавливаются самые богатые любители приключений, но на этот раз было сделано исключение, и несколько вполне приличных номеров забронировал спорткомитет; правда, оплату наличкой произвел Громов.
Самолет подрулил к аэровокзалу, сделавшему -бы честь Крыжоплю или Космодемьянску, если что-то подобное там вообще могло быть сооружено. Подкатили трап, и по нему торжественно сошла делегация из семи серьезных товарищей и троих помельче, их сопровождающих. Для встречающих зрелище оказалось более чем впечатляющим. Братки выплывали, осторожно ступая на весьма хлипкую лестницу и слегка покачиваясь, то ли утомленные долгим перелетом, то ли опьяненные свежим высокогорным воздухом. Когда они подошли к группе встречающих, то оказалось, что самый высокий из тех был немного ниже подмышки прибывших, а остальные и вообще выглядели какой-то мелкотой. Поэтому, наверное, и возымело место легкое замешательство с ритуалом торжественной встречи – одеванием на каждого «спортсмена» венка из живых цветов и обсыпание их лепестками роз. Если последнее (на уровне пояса) еще можно было сделать, то с первым явно вышла заминка. Братки попытались наклониться, но только не очень низко, куда ручонки приветливых, одетых в национальные костюмы девушек ни в коем случае дотянуться не могли. После оживленной дискуссии выход был найден: девушки показывали пальчиком на конкретного пацана, передавали венок Громову, который, привстав на цыпочки, водружал его на соответствующую персону. Такое усложнение церемонии придало ей еще большую торжественность, так что Стоматолог, видимо, вспомнив свою боевую юность или просто что-то перепутав, гаркнул: «Служу Советскому Союзу!!!», чем вызвал одобрительные овации и щебет встречающих девушек.
Когда церемония подходила к концу, и потребовалось какое-то ответное слово, по инициативе неугомонного Стоматолога братаны дружно проревели первый куплет их самой любимой песни «А ну, ментяра, продернем в натуре!». Сопровождающий встречающих переводчик-китаец с простым китайским именем Ху-Мор-Жоу, видимо, успел пожить и в России, и в Индии, поэтому в русско-английско-непальском варианте перевел, как он сказал, «спортивный гимн русских олимпийцев» примерно так:
Злобный дух, стоящий на нашем пути!
Пусть не поможет тебе помощь всей нечисти!
Все равно мы постучим кулаками по вашим медным
тазам, заменяющим головы!
И вы будете повержены, потоптаны ногами,
А также из вас сделают отбивное мясо
И пожарят его!
Непальцев этот гимн привел в полный восторг, они попросили, если можно, исполнить его еще раз, что с энтузиазмом было осуществлено. Незабываемое выступление записали на диктофон, и руководитель встречающих пообещал, что они с удовольствием его выучат и будут этой песней встречать всех приезжающих в Непал русских спортсменов. Стоматолог от имени делегации поддержал эту инициативу и сказал, что для настоящих русских это будет замечательный подарок, о котором всегда будут вспоминать все, посетившие гостеприимный Непал.
В это время как раз выгрузили багаж олимпийцев.
Посмотреть было на что!
На подъехавшие автоплатформы стали один за другим выгружать негрузоподъемные ящики, количество которых могло бы вполне обеспечить месячные потребности взвода спецназа всем необходимым для марш-броска и штурма любого хорошо укрепленного пограничного поста с дальнейшим его полным уничтожением. Но настоящим украшением церемонии явились огромные тюки, упакованные в белый пластик с надписями «Pampers for russian Paraolimpic», «Special quality», «изготовлено в России по спецзаказу» и всякими значками типа «не стирать».
Находившийся среди прочих корреспондент газеты «Kathmandu News» сначала открыл рот, потом запечатлел это удивительное зрелище на пленку, демонстрация которой впоследствии вызвала исключительно широкий интерес у читателей.
К дорожным сумкам прибывших бросились было элегантные портье отеля, но справиться с любым из ящиков в одиночку им было явно не под силу, а чтобы закрепить за каждым ящиком по два-три человека потребовалось бы куда большее количество народа, поэтому ребята несколько невежливо отпихнули незадачливых помощников, сами подхватили свою поклажу и гордо направились к автобусу. Поведение русских «инвалидов» сначала обескуражило, а потом привело непальцев в несказанный восторг, так как они увидели силу и мужество людей, готовых на любые жертвы во славу своей страны. Все зааплодировали, начали выкрикивать какие-то лозунги и посыпать величаво шествовавших братков лепестками цветков из, казалось бы, неистощимых запасов. Братве это льстило, но парни, понятное дело, не подали вида и топали в направлении автостоянки.
– Хорошо хоть догадались автобус пригнать, – заметил, тем не менее, Тулип – а то я смотрю, тут у них стоят какие-то джипы – недомерки, нормальному пацану туда вместе с водилой вообще не влезть, а дороги мы не знаем, так что куковать бы пришлось хрен знает сколько времени…
– Кстати, – уточнил Громов, – запомните: тут движение на улицах левостороннее, а рули правосторонние, так что на дороге ведите себя предельно осторожно! Правда, местные вообще-то и сами правила не сильно соблюдают.
– Ну, островитяне дают! – включился Ортопед, который англичан почему-то слегка недолюбливал, – свои правила им тут ввели, а породу улучшить поленились. Тут и ходить придется осторожно, чтобы случаем не задавить какого-нибудь хилого кадра.
– А ты под ноги смотри, – посоветовал Глюк. – И в случае чего дунь на него хорошенько: глядишь, он и отлетит в сторону.
– Нам тут недолго, – успокоил Громов, – оклемаетесь и, как договаривались с Антоном, я вас отправлю на природу – вокруг посмотреть, да и себя показать. А там масштабы как раз для вас подходящие – ихняя природа недаром постаралась!
– Ну, вот и договорились, – заключил Телепуз, с трудом забираясь в заполненный братками и их ручной кладью автобус.
* * *
Размещение в гостинице прошло без особых приключений. Правда, большая часть посетителей и обслуги собралась как бы невзначай в холле, чтобы посмотреть на каких-то особых русских, о прибытии которых, им, видимо, сообщили встречающие из аэропорта.
Однако тут уж браткам не позволили нести ручную кладь, так как им надо было задиктовать свои фамилии в книгу почетных посетителей, получить ключи и поулы-баться газетным репортерам. Насчет автографов Громов через переводчика предупредил, что у уважаемых «спортсменов-инвалидов» может возникнуть нервный срыв с битьем зеркал, прочей мебели, телесными повреждениями различной степени тяжести персонала гостиницы и уважаемых клиентов, и добавил, что врач вообще категорически запретил это – справедливо полагая, что оставлять подписи братков совершенно ни к чему, а то какой-нибудь гад– корреспондент опубликует или перешлет всю инфу в Интерпол или еще куда, и потом жди неприятностей.
Оценив габариты братков, все сочли подобное предупреждение вполне обоснованным.
На каждую сумку набросилось по четыре мелких субъекта и, как муравьи, затащили все куда надо. Особенно потрясающий эффект вызвало после небольшой паузы появление громадных тюков с памперсами, каждый из которых несли по двое портье, а третий указывал, в какой номер это предназначено.
– Все поняли – это ребята серьезные!
Вообще команда не обманула ожиданий встречающих. Особенно радовался какой-то островитянин явно семитского типа, громогласно сообщая всем, что даже русская команда не может обойтись без родных ему по крови людей, указывая на Глюка и Телепуза. Аркадий хотел было кинуть его в фонтан для охлаждения эмоций, но, поддавшись общему радостному настроению, решил отложить обучение несколько обнаглевшего соплеменника на ближайшее будущее, а пока предпочел не обращать внимания.
На ужин демократичные братки сошли в общий зал, где для них был сервирован специальный стол после подробной консультации с врачом команды. Блюда (в основном индийской кухни) были подобраны в соответствии со вкусами каждого. Особенно доктор проследил, чтобы антиаллергены (типа виски, текилы, бренди и, как это ни покажется странным, русской водки Ливизовского розлива) были представлены в достаточном количестве. Остальные посетители вели себя сдержанно и браткам не мешали. Несколько непривычной и однообразной представлялась индийская музыка и выступления на небольшой эстраде, но вскоре это стали воспринимать как общий фон. Громов объявил, что назавтра предполагается знакомство со столицей по той программе, которую они сами выберут, раздал путеводители и пошел решать какие-то организационные дела.
Тулип предложил это дело обсудить, разложив красочный план города, но Комбижирик заявил, что у него и так впечатлений на сегодня много было, так что ему всё по барабану, пока не выспится всерьез. Его поддержали Ортопед, Стоматолог и Глюк, заявив, что утро вечера мудренее, и автобус без них никуда не поедет. На том и порешили и разошлись по номерам, оставив перед дверями свою обувь и жестами очень доходчиво показав персоналу, чтобы утром это было в лучшем виде и не дай бог перепутать, у кого что. Персонал кланялся и улыбался, опять же жестами показывая, что все будет именно в лучшем виде!
Утомление последних дней, связанное со сплошными переездами, переменами часовых поясов, всякими малознакомыми меню, способствовало хорошему сну, посему только часам к одиннадцати-двенадцати пацаны почувствовали себя нормальными людьми.
– Да, стареют гусары! – заметил начитанный Ту-лип. – Нет бы как раньше, в семь утра проснулись и сразу приключений искать на чужие задницы, а тут спим, как сурки, и ничего полезного не сделали.
– Как не сделали? – удивился Ортопед. – Мы же большое дело делаем – выполняем приказ Антона, а без настоящей работы как-то даже больше устаешь, да и марку держать надо. Видишь, головы мы уже успели задурить, так что придется в этом ключе работать. Жаль, Дини нет. Он бы тут нам такого навыдумывал!
– Ну, за этим дело не станет, – предложил Комби-жирик, изучивший, видимо, путеводитель, – давайте так: сначала поблизости от нас есть пара дворцов Сингха Дар-бар и Сваямбхунатх – вот с них и начнем – глянем, как тут их правители жили. Потом вернемся, перекусим и рванем в храм обезьян, это вроде совмещенного дворца и зоопарка, только все в развале, кроме тех мест, где их монахи живут, а будет желание, так рядом несколько забегаловок есть и деревня, где всякие сувениры делают. Вечером спокойно у себя посидим.
– Я не понял, – потребовал разъяснений непосвященный в тонкости индуистской религии Ортопед, – кто там главнее – монахи или ихние обезьяны? Они что, всерьез им жрачку подают и дерьмо за ними убирают?
Михаил твердо усвоил, что человек (к каковому типу существ, бесспорно, принадлежали братаны) – это венец творения и вообще, дальше ехать некуда, а тут какие-то поганые мартышки. Непорядок!
– Я тоже тут не совсем врубаюсь, – согласился Комбижирик, – у них такое редположение есть, что после смерти их душа переселяется в кого угодно, хоть в улитку, хоть в клопа, хоть в обезьяну. А последняя вроде по рангу выше, вот и думают, что это, может, кто из родственников по веткам скачет, надо и покормить и все прочее. Поэтому они не очень-то и мясо едят, вроде людоедство получается. А может, у них с мясным всегда натужно было, вот и придумали объяснение для народа, как у нас, когда с мясцом имелись проблемы, то Хрущев и его кодла по радио и в газетах верещали, как все это вредно. А сами, наверное, наворачивали буженину да сервелатики за закрытыми дверями. Отец мне рассказывал, да и многие это помнят и сейчас.
– Вообще-то здравая мысль у этих монахов есть, – дополнил Телепуз, – когда проводили воспитательную работу среди барыг, то полное впечатление, будто с хомяками или американскими вонючками-скунсами находишься. Только и смотрят, как бы заглотнуть побольше и тебе в карман нагадить. А что за базар отвечать надо, так это для них каждый раз, как в первый.
– Ну все, поехали, – заключил Стоматолог, и все дружно пошли в автобус.
В сопровождение им выделили китайца-переводчика, который встречал их на аэродроме, и какого-то чиновника из спорткомитета, дабы он мог помочь ликвидировать мелкие недоразумения, ежели они возникнут.
В дороге Ортопед через переводчика все пытался выяснить у чиновника, где в Непале самые богатые храмы, сколько на крышах золота и драгоценностей. Чиновник, видимо, бывший не совсем в курсе дела, вяло отбрехивался, ссылаясь на свое незнание и объясняя, что вообще-то об этом никто точно поведать не может, поскольку украшения и переделки храмов идут постоянно за счет помощи паломников. Но на дворцах, как он где-то слышал, лежат бронзовые позолоченные (правда, толстым слоем) листы. А драгоценные камни – это тоже пожертвования, не обработанные, и трудно сказать, алмаз это или просто горный хрусталь. Зато в буддийских храмах – там побогаче будет. Стас пожалел, что в Питере он не собрал более конкретную информацию, где и что лежит, и решил в случае чего просто действовать по обстоятельствам.
Дворцы на братанов особого впечатления не произвели.
– Во-первых, выглядели они довольно маленькими по сравнению даже с их коттеджами – просто многочисленные помещения, заставленные, с точки зрения братков, всякой однообразной рухлядью; во-вторых, какие-то игрушечные размеры всего этого создавали впечатление, что все это делалось для недоразвитых подростков. Особенно жалко выглядело оружие, которое не шло ни в какое сравнение, например, с рыцарскими мечами, виденными в Европе или древнерусскими (славянскими), знакомыми многим в Питере, притом что дома у большинства братков на стенках висели всякие экзотические игрушки, привезенные со всех концов земного шара.
– Наверное, мяса мало ели, – продолжил утреннюю тему Телепуз, – а когда островитяне (Телепуз тоже почему то недолюбливал англичан; правда, они ему отвечали взаимностью, закрыв визу) тут их прибрали к рукам, так, наверное, последние куски из горла выдирать стали!
Все дружно согласились.
После вполне приличного обеда и двухчасового отдыха все сели в тот же автобус и направились на север в пригородную зону, где и располагался упоминаемый во всех путеводителях храм обезьян.
По дороге отвлеклись ненадолго, дабы осмотреть храм спящего Будды; там как раз проходила какая-то церемония. На площадке перед весьма крупной каменной статуей лежащего мужика под весьма однообразную музыку исполнялся танец типа хоровода, откормленные жрецы в оранжевых накидках били в барабаны, посыпали статую лепестками цветов, обкуривали дымом из чего-то вроде кадильниц и как бы пытались его то ли напоить, то ли накормить.
– Зря они это делают, – прокомментировал наблюдавший внимательно за их действиями Тулип. – Если они все время так ему спать мешают, то он и встать ведь может, да всем им мозги вправить, чтобы не мельтешили. Вон как у нас в церкви – никакого панибратства. Ежели ты святой,так отношение должно быть соответствующее – уважительное, а хочешь плясать – иди на ярмарку или куда еще…
Храм обезьян выглядел довольно внушительно и располагался в конце весьма широкой, мощеной крупными камнями дороги. По сторонам стояли какие-то полуразрушенные (или специально так сделанные) стены, за которыми росли высокие деревья, обвитые лианами. Посетителей и монахов было довольно много, но еще больше было, конечно, обезьян. Они висели на ветках, сидели на стенах и, путаясь в ногах посетителей, бегали по дороге. Монахи делали свой небольшой бизнес, продавая всякую всячину для кормления этих животных, а также сувениры в виде фигурок из дерева и камня. Громов заранее снабдил братанов местной валютой, объяснив ее примерный курс по отношению к доллару и принятые здесь правила торговли; как на любом восточном базаре, здесь всегда следовало играть на понижение.
Такая система браткам была близка и понятна.
Правда, и здесь была внесена некоторая рационализация. Так, для экономии времени, после первого сравнения цены покупателя и продавца последний изымался из-за своей лавочки за шиворот или за то, во что он был одет или завернут, а вторая рука покупателя складывалась в очень впечатляющий волосатый кулак, медленно поворачиваемый перед носом визави. Параллельно следовал вопрос: «Так будешь снижать, а?..»
Продавец обычно мгновенно прислушивался к вежливой просьбе, понимая, что другого варианта нет. Тем более что цена снижалась не более чем в два раза от запрошенной; схожий результат, по любому, был бы достигнут в итоге пятнадцатиминутной дискуссии, на что, естественно, у братков времени не было.
Клюгенштейн присмотрел весьма понравившуюся ему фигурку обезьяны, которая, по его мнению, могла бы украсить интерьер дома, но торговец, по глазам Аркадия понявший, что без этой вещи тот не уйдет, заломил совершенно несусветную цену – что-то вроде тридцати баксов. Возмущенный такой наглостью, Глюк решил применить меры морального убеждения, левой рукой взял торговца за что-то в районе спины и приподнял его так, что ноги у того болтались в метре от земли; правую же руку он только еще собирался сложить в кулак, как случилось непредвиденное. Для совершения маневра Глюку пришлось поставить на каменный парапет початую литровую бутылку текилы, которую он уважал, делая глоточек-другой для поддержания душевного равновесия. Но не минуло и пары секунд, как какая-то наглая макака или еще там кто-то, черт их разберет, ухватила сей предмет в передние лапы и, как заправский бомж, бросилась наутек. Не ожидавший подобного подвоха, Глюк взревел так, что стоявшая рядом излишне нервная европейская туристка присела и описалась; потом он опустил торговца на землю и рванулся за похитительницей. В своем мохнатом коричневом свитере, вопя и размахивая руками, Глюк был практически неотличим от разъяренной гориллы, если бы не короткая стрижка на его шишковатой голове и орлиный нос, что все-таки выдавало его принадлежность к роду человеческому.
