Читать книгу: «Непал для братвы», страница 7
Надо было отдать справедливость обслуге храма!
Буквально через несколько секунд появилась куча то ли полицейских, то ли охранников, которые показывали пальцами на знаки, запрещающие пугать обезьян и заходить за каменный барьер, и попытались сами туда проскочить, чтобы навести то, что, по их мнению, можно было бы назвать порядком.
Но не тут-то было!
Профессионально сориентированные братки быстро организовали цепь, не позволяющую обслуге появиться в зоне действия Глюка. Опасались, конечно же, не за него, а за то, что, приняв обслугу за еще одну стаю наглых мартышек, он мог поразбросать их по деревьям, лазать по которым они, вероятнее всего, приучены не были. Попытки помахать палками привели лишь к тому, что, окружив основную массу стражей порядка, их плотно скомпоновали в каком-то тупичке, а бамбуковые палки отобрали и выбросили. Нескольким непонятливым отпустили по хорошему щелбану, что послужило весьма впечатляющим примером.
Между тем обезьяна-ворюга совершила несколько необдуманный маневр. Держа одной лапой бутылку, она взобралась на пальму и теперь, видимо, намеревалась перебраться по лиане в более безопасное место. Но не тут-то было! Глюк, совершенно озверевший от совершившейся несправедливости, рванул эту самую лиану так, что трех лап и хвоста обезьяне оказалось мало, чтобы удержаться. Посему она полетела вниз, отпустив бутылку. В изящном акробатическом прыжке Глюк перехватил бутылку в воздухе, одновременно умудрившись дать знатного пенделя зарвавшейся зверюге. Обезьяна перекувыркнулась несколько раз и, опережая звук собственного визга, куда-то свинтила. Ее разумному примеру последовали все обезьяны в радиусе ста метров.
Так что отныне храму можно было бы дать и другое название!
Братки бешено зааплодировали, восхищаясь силой и ловкостью Глюка, который сначала неторопливо отвинтил пробку, сделал пару хороших глотков, а потом усталый, но довольный пошел к своим. Обслугу из окружения выпустили, тем более что они поняли бесполезность каких-либо своих действий и полезли в кусты искать свои палки. Однако когда братки оживленно обсуждали происшедшее, вспоминая схожий подвиг, совершенный Глюком в Петербургском зоопарке, когда подобную операцию по умыканию пузырька попытался провести с ним белый медведь, к ним мелкой рысцой приблизился толстенький монах, весь обвешенный какими-то ожерельями и в сопровождении нескольких молодых служек, полицейских и двух гражданских, оказавшихся адвокатом и переводчиком. Толстячок, вопреки представлению о невозмутимости сиих религиозных деятелей, махал руками, подскакивал, закатывал глазки. Переводчик на английском переводил его сумбурную речь о том, что на территории храма обижать обезьян является кощунством и уголовно наказуемым преступлением, что сейчас всех арестуют и посадят в подземную тюрьму, если до этого их не разорвут в клочья праведные паломники, и так далее.
– А не побросать ли нам их всех туда, к обезья-нам,а храм к чертям собачьим разнести по камешкам? – спросил потерявший терпение Телепуз.
Братки стали привычно строиться в боевой порядок, прикидывая, как действовать дальше и какое оружие, вроде каменных столбиков и плит, применить. Молчавший переводчик что-то быстро сказал толстячку, тот на мгновенье задумался, оценивающе взглянул на братков и понял, что в этой ситуации, пожалуй, явно неадекватен он, почему тут же прекратил представление, вздохнул, улыбнулся и быстро что-то затараторил, делая успокаивающие жесты. Его переводчик, к изумлению братков, весьма начал бойко переводить его тарабарщину на вполне приличный русский язык:
Его высочество настоятель храма Сингх-Бхан-Нариман-Дэви-Рами Одиннадцатый не совсем правильно был информирован о произошедшем. Уважаемые гости (тут и переводчик сделал несколько быстрых поклонов) могли и не знать тонкости поведения в храме и случайно нарушили некоторые из них. Поэтому он просит извинения за излишне эмоциональную речь. Однако уважаемыми гостями все-таки было совершено некоторое нарушение порядка, слегка подпорчен газон, и теперь монахам придется ходатайствовать перед богом обезьян Хануманом о снисхождении за обиду опекаемых им здешних обитателей. Поэтому настоятель просит войти в его очень сложное положение и по возможности пожертвовать храму какую-нибудь малость, дабы это дело благополучно разрешилось. Иначе Хануман может лишить благосклонности, как сам храм, так и уважаемых русских гостей, чего очень не хотелось бы…
– Так бы сразу и сказал, – ответил въехавший в ситуацию Глюк, – что, мол, за базар надо отвечать. Так я же не против, тем более что и в самом деле потоптал маленько газончик и этой хвостатой заразе дал урок правильного ведения дел.
Он вытащил, не глядя, три или четыре бакинских стольника, протянул настоятелю.
– Этого хватит, надеюсь, батя?
Настоятель осторожно взял деньги, которые тут же исчезли где-то в складках его накидки, несколько раз кивнул, что-то сказал переводчику.
– Его высочество настоятель храма Сингх-Бхан-Нариман-Дэви-Рами Одиннадцатый благодарен за понимание наших проблем и заверяет уважаемого русского, что будет молиться за то, чтобы удача сопутствовала вам всем в нашем гостеприимном Непале!
Вся группа закивала головами и быстренько ретировалась.
Братки собирались было пройти вперед, когда Глюка кто-то осторожно дернул за рукав. Это был недотрясенный торговец. В одной руке он держал понравившуюся Глюку скульптуру, а другой рукой, лицом и всеми прочими частями тела показывал полное согласие с любым мнением уважаемого клиента по поводу цены. Поскольку принципиально в споре победил Глюк, он мелочиться не стал, дал тридцать баксов торговцу, ласково похлопал его по плечу, отчего последний едва устоял на ногах, сказал: «Гуд бай, чилдрен!» и присоединился к остальным.
Немного побродив, братки отметили, что, видимо, напуганные разыгравшейся сценой, трусливые хвостатые при их приближении подхватывали своих малышей и старались держаться подальше, считая, что лучше оказаться без подачки, чем получить на орехи, как их незадачливая товарка.
– Уважают, – заметил Михаил, – всегда вот так: пока по заднице хорошенько не врежешь, до мозгов не доходит. Прямо как у людей!
Все с этим мнением согласились.
Стало как-то скучно, все уж очень похоже – что у нас в России, что здесь в Непале, поэтому все вскоре вернулись к автобусу и поехали «домой».
На обратном пути братки решили, что это небольшое приключение следует отметить товарищеским ужином.
* * *
Вечером, переодевшись и освежившись, они заняли один из столиков, как бы закрепленных уже за ними в ресторане «Гималаи», продиктовали желаемый набор блюд, пользуясь весьма обширными познаниями в этом вопросе своего переводчика-китайца, оказавшегося весьма смышленым и расторопным малым. Россия в таких случаях всегда оказывает благотворное влияние.
Их тренер, куратор и администратор в одном лице – Борис Громов сообщил, что уже договорился о дальнейшей программе их пребывания. На завтрашний день запланировано посещение нескольких памятников и парков в окрестностях столицы, осмотр храмов Кантамадан, построенного всего лишь из одного дерева и по легенде давшего наименование столице, и храма Кумари-Бахан, где живет девочка, являющаяся живым воплощением одной из богинь. Наиболее же интересным предполагается поход на самый большой рынок сувениров и подарков, расположенный неподалеку.
Сначала предполагалось посетить только рынок, но по некоторому размышлению и дискуссии вспомнили совет Антона (а это воспринималось как указание): по возможности посмотреть всякие экзотические места, так как при строительстве их Нью-Гатчины любые нестандартные решения могли пригодиться, тем более что предполагалось создать нечто вроде музея редкостей со всего мира при Международном центре по игре в го, чтобы приезжий из любой страны чувствовал себя как дома.
В это время на противоположном конце зала расположилась шумная компания человек из восьми, судя по разговору, немцев. Сначала сидевший спиной к залу Мизинчик не реагировал, потом начал ерзать и хмурить брови, пытаясь что-то вспомнить, а, в конце концов, повернулся со стулом, некоторое время напряженно разглядывал вошедших и с возгласом: «Во, блин! Кого я вижу! Елы-палы! Нет, это надо же!» вскочил и направился к их столу. Компания затихла и с интересом стала ждать, что же будет дальше. От стола отвалил здоровенный, под два метра, весь в веснушках, рыжий бугай и с воплем: «Павел! Ну не ожидал! Просто не верю!» бросился к Мизинчику. Они встретились на нейтральной почве, чудом не сбив пару столиков и официанта с подносом, схватили друг друга в объятия и с наслаждением начали стучать друг друга по спине, издавая отрывочные крики типа «Ша!», «Зиги!», «Нуты даешь!», «Mein Gott!», «Сколько лет! и так далее. Немцы тоже притихли и вопросительно глядели на происходящее. Наконец сумбурные объятия и крики закончились, рыжий что-то сказал своей компании, те заулыбались и закивали головами.
– Пойдем, я познакомлю тебя с нашими пацанами, раздухарился Мизинчик, – ведь сколько уже лет не виделись, почти совсем забыли друг друга и на тебе, встретились.
Рыжий попытался было что-то еще своим сказать, но Паша Кузьмичев схватил его за плечи и потащил к своим, правда, тот особо и не сопротивлялся. Видя такое, Ком-бижирик поставил еще один стул рядом с Пашиным и приготовился не отпускать гостя, ежели он вдруг начнет кобениться.
– Братцы! – Паша сиял. – Познакомьтесь! Это мой хороший друг – Зигфрид Арендт, мы вместе в Политехнике начинали, он там историю науки изучал, еще когда ГДР была. Но парень по всем параметрам наш – вместе в команде были сборной. Ни в чем не отставал и работал мы его научили пить из горла, все пучком. Правда, Зиги?
– Ты меня просто каким-то идеальным представляешь, – без акцента, но очень уж правильно заговорил Пашин друг, – я ведь в Союзе и учился, и аспирантуру кончал. С очень большим удовольствием. Жаль, конечно, что все так нелепо развалилось. У нас ведь тоже эйфория была – свобода, панимаш (это он произнес с интонациями Бориса Николаевича Ельцина), а уже пятнадцать лет все притереться с фээргэшниками не можем. Нуда ладно. Я слышал, что тут русская параолимпийская команда, хотел пообщаться.
– Так это мы и есть, – радостно сообщил Паша, – садись, Зиги (тот послушно сел), давай примем за встречу!
Разлили по бокалам, все встали, торжественно чокнулись и сосредоточенно выпили.
– А ты-то как здесь оказался? – спросил Паша.
– У нас, на востоке Германии, – объяснил Арендт, – никак мы приспособиться не можем к новым правилам жизни, все-таки сорок лет свою систему строили. Немцы – народ дисциплинированный, что скажут, то и делаем. А тут вдруг все наоборот надо. Я тоже пару лет без работы был, все мне тыкали союзом немецкой молодежи. Но потом как-то поуспокоились, я в Берлинском университете пристроился, по истории наук и цивилизаций. А недавно у нас оформлялась экспедиция, целью которой являлся поиск снежного человека. Его следы обнаружили вроде бы на севере Непала. Нашелся спонсор. Отбирали кандидатов, в том числе по принципу здоровья и альпинистского опыта. А он у меня есть, не зря по Кавказу каждое лето вместо поездок домой по два-три месяца ноги сбивал. Вот и взяли. Возглавляет экспедицию профессор Гейслер, уже в возрасте, но упрямый и опыт походов есть.
Ортопед обрадовался:
Так не зря же Диня мне об этом самом Непале говорил, видать, у него соображения были. (Все важно закивали головами, почувствовав, что жизнь обещает очередные увлекательные приключения.) Мы ведь тоже хотели бы этого кадра отловить или хотя бы увидеть… Так когда же вы отправляетесь?
– Как только немного акклиматизируемся да некоторые бумаги дооформим, думаю, дня через три-четыре.
– У нас тут сафари намечается, – дополнил Ту-лип. – Так что и мы в это время, наверное, его поиском займемся, может, и поможем друг другу, годится?
– Вполне, – согласился Зигфрид, – а теперь мне надо к своим возвращаться, а то неудобно как-то получается.
У нас, русских, так не делается! – заявил Клю-генштейн. – А ну-ка (он обратился к переводчику), скажи халдею, чтобы мгновенно рядом с немцами столик поставили не хуже этого для нас – поговорим с коллегами по душам! Послушай, Зиг! – по-свойски обратился он к немцу. – Сейчас мы небольшую культурную программу проведем, посиди еще пару минут.
Зигфрид кивнул, и они с Пашей с упоением начали вспоминать приключения лихой студенческой юности. Действительно, не прошло и нескольких минут, как около стола немецкой компании появился стол, мгновенно сервированный в лучших традициях, и пока несколько удивленные немцы пытались понять логику происходящего, братаны, возглавляемые обнявшимися Пашей и Зигфридом, встали и под хоровое исполнение любимой песни «Эй, ментяра, продернем в натуре!» перешли к столу коллег Зигфрида, где он их представил как параолимпийскую команду. Все быстро перезнакомились с профессором Гейслером, пятерыми спортивного типа ребятами и двумя очень даже симпатичными девушками, представляя которых Зигфрид упомянул, что они – чемпионки страны: одна по карате, вторая по боевому дзюдо (каковые качества могли помочь коллективу в поисках и отлове снежного человека!). Проблем не возникло: половина команды весьма свободно говорила по-русски, ибо раньше Советский Союз очень широко раскрывал двери для обучения партнеров по Варшавскому договору. Пили тоже чисто по-русски, вспоминали туристические песни, причем немцы помнили даже немножко больше слов, что приводило братанов в полный восторг. Администрация сначала пыталась продолжать свою культурно-воспитательную программу, но Телепуз с переводчиком подошел к кому-то типа дирижера, попросил не мешать или, еще лучше, если смогут, организовать какую-либо музыку в такт их песен. Сунул несколько бумажек дирижеру. Тот не возражал. Остальные посетители поначалу не могли уразуметь суть происходящего, но потом восприняли все как особую экзотику и включились в развлечение в меру своего понимания. В общем, вечер удался!
* * *
Тем временем жизнь в Питере тоже шла своим чередом. Доблестная милиция решила, наконец, приступить к активным действиям, то есть проверить наличие возможных клиентов. Были заготовлены документы на якобы случайное задержание и проверку ряда граждан, подготовлены группы захвата, пакетики анаши и лжесвидетели – то есть основное оружие отечественных правоохранительных органов в борьбе с несговорчивыми представителями собственного народа.
Милицейские «козлы» (среди них были и «форды», но, получив канареечную раскраску и экипаж из козлопо-добных субъектов, они мгновенно переходили в категорию «козлов») выехали на заранее подготовленные точки около мест проживания сиих граждан, любимых мест отдыха и мест базирования их автомобилей, но, к своему искреннему удивлению, ничего не обнаружили. Из расспросов соседей и ранее не прочитанных донесений службы наблюдения (кстати, неконституционной) начальство с изумлением обнаружило явное отсутствие поджидаемых субъектов, а попытки осмотреть квартиры, в которых оказались весьма почтенные адвокаты и некоторое число вполне добропорядочных граждан, оформлявших какие-то бумаги и тут же составлявших заявления о грубых нарушениях работниками МВД прав и достоинства граждан, завершили дело. Ментозавры долго и бессмысленно препирались по своим рациям друг с другом и с начальством, доставив определенное удовлетворение Эдисону, прослушавшему и записавшему этот бред. Менты проверили списки пассажиров, отбывших из города, но то ли данные были неполными (а кому охота в кассах следить, исправно работают системы слежки за гражданами или нет), то ли все остались в городе, просто сменили адреса или еще что. По приказу какого-то излишне активного генерала ввели в действие план «Перехват», но именно на нем даже слегка лоханулись. Присланные из других городов сотрудники останавливали и обыскивали (естественно, с нарушением правил, ими же введенных) подозрительные, по их мнению, машины. Результат не замедлил сказаться! В каждой третьей они находили либо людей, либо груз, не предназначенный для чужих глаз. В основном это были крышуемые местными ментами перевозки и переезды. Заодно зацепили пособников – как ментов, так и продажных депутатов, чиновников и акул игрового бизнеса, которые возмутились милицейской подлянкой. Ведь деньги за крышевание были отправлены, а тут несоблюдение договоров!!! В двух случаях дело дошло до перестрелок, испортили хорошие машины, а те, на которые, собственно, охотились, так найти не удалось ни одной. Однако заявлений на неправильные действия милиции власти получили с лихвой, да и местные менты поняли, что вот так тупо рубить сук, на котором сидят, просто невыгодно. Кое-как рассортировали задержанных: тех, кто не сумел откупиться или не имел высокого покровительства, подвели под разные статьи, кого надо – отпустили втихаря. На следующий день победные рапорты с внушительным числом задержанных, которые сразу же были зачислены в криминальные авторитеты, легли на стол замминистра с уверением, что теперь они справятся собственными силами и с настоятельной просьбой поскорее убрать из города помощников, мотивируя это заботой о порядке в местах их постоянной службы. А пока под всякими предлогами их старались не выпускать в город на работу. Были выделены деньги из специального фонда на закупку средств, позволяющих скрасить вынужденное безделье. Мент – он везде мент, поэтому возражений не последовало, и оставшиеся дни до отъезда домой были проведены весело и непринужденно.
Таким образом, операция была завершена к полному удовлетворению руководства, а младший состав исполнителей так и не понял причин и задач этой командировки. Ну понятно, если бы саммит какой, или, на худой конец, Мадонна на стадионе покривлялась бы. А так денек пошустрили по дорогам, не забывая, естественно, своего маленького личного интереса, посидели в общежитиях, попивая всякие веселящие жидкости, и домой.
Лепота!
Антон сообщил Денису, что все стабилизировалось, и последний с удовольствием завершил несколько затянувшееся знакомство с бытом и нравами своих вологодских родственников. Упорное стремление напоить Дениса самыми экзотическими сортами самогона, настоянными, начиная с луговых трав и кончая дымным порохом, отнимало у него все силы на противодействие сему процессу. К тому же его робкие попытки сходить в лес и чего-то там собрать пресекались на корню выставлением и насильственной загрузкой в багажник банок, бутылей, коробов, корзин и мешков с разнообразными домашними заготовками под девизом «Вы там, в своем городе, отродясь такого не видывали, а тут, у нас, места нетронутые, нехоженые! Вот и будешь потом вспоминать, есть и нахваливать.
Да и батяне не забудь часть отвалить. Заодно скажи, что он-то уж на пенсии, мог бы и на лето к нам приезжать, а то лет, поди, уж двадцать не был. Загордился, небось, а корни-то свои помнить надо! Он ведь вроде и пьет маленько, не то что ты, так мы ему пару канистр пошлем, а если места нет – на крышу машины положим. Может, и не проломится».
Один раз Денису все-таки удалось ненадолго вырваться на берег озера, просто так посидеть, но неугомонные родственники тут же прислали за ним пару здоровенных тракторов, мотивируя это тем, что в этих местах медведи так и сигают.
Пообещав вскоре появиться вновь и привезти отца, Денис быстро собрался, передал свои приветы и подарки для тех родственников, коих не успел посетить, с трудом уместил Ксению среди гостинцев, отвергнуть которые он уже был не в силах, и взял курс на Питер. Как ни странно, но вид вполне приличного автомобиля с привязанными к багажнику на крыше канистрами, мешками с сельхозпродукцией у гаишников особого интереса не вызвал. Видимо, они посчитали, что брать «натурой» слишком хлопотно (ведь их интерес – почистить проезжающего от всего, по их мнению, лишнего), тем более что машину ведет весьма молодой и излишне интеллигентного вида очкарик (Денис в машине надевал специальные противотуманные и защищающие от внезапных вспышек встречного света очки), который начнет канючить, что это он везет заготовки на зиму и потратил на их приобретение все деньги. С таким связываться – только время зря терять, а время на трассе – это деньги в кармане. К тому же операция по тотальной проверке закончилась, принеся ментам определенные неожиданные дивиденды, так что можно было и не суетиться без особой нужды.
В городе Денис сразу же включился в увлекательную работу по созданию «морковки» для осла международного масштаба, в каковой роли они с Антоном надеялись увидеть Международный Валютный Фонд, Общий Рынок и несколько транснациональных корпораций в придачу. Умело проведенная кампания в СМИ, срежессированная Гоблином и Стешиным, на которую было потрачено несколько десятков тысяч долларов, принесла плоды. С несколькими наиболее пронырливыми предпринимателями были заключены протоколы о намерениях, из европейских стран пришли приглашения обсудить сию тему с бизнес-обществами и правительственными структурами. Научно-исследовательские институты и университеты весьма настойчиво начали предлагать провести экспертизы и любые исследования, причем за весьма умеренную плату, понимая, что присосавшись к такой кормушке, можно некоторое время спокойно смотреть в будущее.
Денис подъехал к Антону и обсудил создавшуюся ситуацию. Они вовремя подсуетились, с помощью специалистов разбили проект на ряд отдельных решений, по которым были получены патенты, так что обойти их главенствующую роль было практически нереально. Осталось дать наиболее привлекательное название всему этому начинанию, что было, в общем-то, не такой уж простой задачей. Название должно было быть, с одной стороны, глобальным, с другой, привлекательным и запоминающимся, как в русской, так и англоязычной версии, и нейтральным, то есть не вызывать чувства отторжения ни у одной страны или группы населения тех стран, кои этот шедевр технической мысли должен был облагодетельствовать. Так, например, названия типа «Балтийская стрела» или «Голубая дорога» могли в первом случае задеть самолюбие скандинавских или западноевропейских партнеров, во втором же случае – быть неправильно понятыми гражданами с нормальной сексуальной ориентацией или феминистско -зелеными организациями. Название типа «Янтарное ожерелье» могло вызвать ностальгически агрессивное состояние в Германии, Польше или странах Прибалтики, лишившихся доступа к сокровищам Калининградской области; что-то связанное со словом «Золотой» тоже не шло, слишком часто под этим словом скрывались авантюрные проекты или пытались сбыть какое-то залежалое барахло.
По мысли Дениса вероятным названием проекта могло бы быть «Серебряное кольцо», или «Silver Ring» – скромно, но со вкусом! И никого не обижает.
– Съезди к отцу, расскажи, что мы тут успели сделать, да послушай, может еще чего подскажет, – сказал Антон.
Денис согласился, тем более что после посещения родины предков было о чем рассказать и что передать.
Рыбаков– старший с удовольствием принял подарки, послушал обстоятельный рассказ Дениса и плавно перешел к делу.
По словам моих друзей, коих вы привлекли к более детальной разработке проекта трансбалтийской магистрали, они даже несколько удивлены темпами его раскрутки. Платят им вполне прилично, правда, я не совсем понимаю, из каких средств («Хорошее замечание, – подумал Денис, – надо срочно оформить ООО или AAA или еще чего, пока налоговые органы не заинтересовались. А то эти караси-идеалисты где-нибудь не ту информацию дадут и хорошее дело может застопориться».), но мне кажется, что вы рискуете ввязаться в какую-то авантюрную историю. Как ты мог подумать! – Денис изобразил благородное негодование, сделавшее честь исполнителю роли Гамлета, – в СМИ, может быть, и есть некоторые преувеличения, но это уж журналисты специально стараются, а хлеб ведь у них тяжелый, – Денис натурально вздохнул и выразил на лице глубокую скорбь, попутно пытаясь понять реакцию Александра Николаевича. Похоже, тот не совсем поверил в искренность Дениса.
– Мы в своей работе, – Денис решил пойти на упреждение, – придерживаемся самых строгих правил, во-первых, привлекаем только кристально честных людей, как всех, кого ты рекомендовал (и в данном случае это было совершенной правдой, хоть детектором лжи проверяй! Никого из разработчиков проекта в хитроумные финансовые планы не вовлекали, тем более что им хватало решений чисто технических проблем, возникающих у будущих спонсоров и инвесторов). Во-вторых, мы очень тщательно отслеживаем как перспективы, так и последствия этого проекта. Мы вроде орла на русском гербе – па-фосно заявил Денис, – внимательно смотрим и вперед и назад и как бы объединены под одной короной; кстати, этот проект мы решили назвать «Серебряное кольцо» или, может, «Серебряная Корона», как вот ты думаешь, что лучше? – уже с подхалимской ноткой закончил Денис.
Александр Николаевич, несколько сбитый столку, задумался.
В этот момент мама Дениса решительно прервала их беседу и пригласила к чаю с только что испеченной шарлоткой (традиционный немецкий пирог с яблоками, запеченными в тесте, залитый специальной глазурью, рецепт которой составлял тайну семьи), за которым опять же традиционно все деловые разговоры прекращались. Мама и бабушка Дениса ушли на кухню по своим каким-то неотложным делам, а Денис с отцом остались за столом, испытывая блаженное состояние от всех вкусностей и посему не горя желанием сейчас же включиться в очередную дискуссию.
Только что посмотрели очередной выпуск новостей, как всегда, с ужастиком из области ЖКХ и о том, как его доблестно преодолевает МЧС, несколько воинственных заявлений главного «миротворца» Буша, какие-то сообщения из полусонной Европы.
Рыбаков-старший выключил звук, и на большом экране «Грюндика» сначала появились рекламные вставки, а потом, кажется, «Парламентский час» или какая -то политпросвет передача. Денис не совсем понял, зачем все это, но перечить не стал. По опыту он знал, что просто так его папик ничего не делает и, видимо, на этот раз среди него предполагается какая-то воспитательная работа. И он не ошибся.
Рыбаков – старший посмотрел пару минут на какого-то задыхающегося от праведного гнева политика, видимо, обещающего очередные золотые горы, и начал: «Вот, погляди! Как интересно… Когда по ящику передают рекламу или выступления политиков, надо выключать либо изображение, либо звук. Иначе они действуют на две сенсорные, то бишь воспринимающие системы, и внимание рассредоточивается; ты как бы становишься в два раза глупее (Денис замотал отрицательно головой) или в два раза менее внимательным, если тебе это больше нравится. На всяких там дискотеках, клубах и так далее, когда работают сенсорные раздражители на запахи, ощущения, к тому же еще и подражательный (обезьяний) эффект действует -там человек еще более глупеет, в соответствующее число раз – четыре, пять. Ты как-нибудь обрати на это внимание – очень поучительно.
Денис кивнул головой. Он, конечно, замечал нечто подобное, но продумать, как то не было, то ли времени, то ли желания. А тут все это формулировалось и передавалось прямо на блюдечке с голубой каемочкой. Очень удобно!
– Ты вот сейчас посмотри на экран с полминуты, а потом звук включим, – предложил Александр Николаевич.
На экране тем временем, какой – то тип, отъевшийся на нехилую депутатскую зарплату и в костюмчике, стоящем несколько тысяч долларов, патетически воздевал руки, крутился, как шилом в попу понукаемый, поправлял якобы от волнения сбившиеся волосы, в середине которых эффектно выделялась седая прядь явно искусственного происхождения, видимо символизирующая его нервный надрыв при нечеловеческой нагрузке по улучшению жизни электората.
– А теперь послушаем, о чем он верещит, – мстительно заметил Рыбаков – старший, включая звук.
– …мне остается только добавить, уважаемые депутаты, – со слезой в голосе продолжал бесноваться выступающий, – что каждое мое слово есть крик истомленной души простого русского сельского жителя. При последней моей встрече с ними, а я провел в поездке более двух месяцев (правда, он не удосужился добавить, что половина этого времени им была проведена на Канарах и Мальте, где он знакомился с результатами деятельности тамошних сельских жителей опосредованно, то есть, поедая плоды их трудов за шведскими столами пятизвездочных отелей, разумеется, за государственный счет – командировки – ссс!), они, можно сказать, на коленях умоляли меня выдвинуть этот проект закона о продаже или аренде земли в сельской местности, особенно в Сибири, я это специально подчеркиваю, честным бизнесменам из ближнего или дальнего зарубежья. Всю пользу от его принятия даже представить себе нельзя: тут и громадные налоговые отчисления, и передовая сельскохозяйственная техника, вдобавок бизнесмены своим примером отучат несознательную часть населения (тип горестно вздохнул, потупился и изобразил на лоснящихся от жира щеках мировую скорбь) плохо работать и злоупотреблять самогоном (скорбь на лице выступавшего исчезла, сменившись какими-то приятными воспоминаниями). Вот письма моих избирателей (тип обеими руками с грацией фокусника извлек объемистые пачки каких-то листков), где они просто умоляют…
Рыбаков – старший выключил звук.
– Ну, теперь тебе более-менее понятно, как идет одурачивание, прямо по Остапу Бендеру, «под сладкий рокот мандолины». Вот так он попарит мозги с полчаса, они там совсем обалдеют и примут, что хошь! А потом, когда закон выйдет, и его явная глупость станет для всех очевидной, его тут же начнут корректировать, опять же по просьбам сельских тружеников. Так что все при деле, все суетятся, а на выходе почти ноль. Кроме, конечно, денежек, которые оседают в карманах этих самых избранников за лоббирование подобных законов. Ведь посмотри на состав! У большинства юридического, да и просто нормального высшего образования нет…
Тут Денис не очень вежливо прервал плавное течение речи, памятуя, что следующим предложением могло стать «Вот если бы в свое время все заканчивали университет, особенно когда только гос. экзамены сдать оставалось, то вполне могли бы оказаться в числе народных избранников и пользу стране приносить немалую!»
Глядя на продолжающего немое кино депутата, воздевающего руки и вращающего глазами на трибуне, украшенной гербом России, Александр Николаевич продолжил:
– Вот, кстати, к разговору, который мы вели до чая, откуда у нас вообще эта птица двухголовая появилась и почему она в разные стороны смотрит?
