Читать книгу: «Солнце за облаками», страница 6

После этих слов Павел замолчал, накренил голову и стал смотреть куда-то в пол. Сидел так минут пять. Родион подумал было, что тот уснул или что-то вроде того. Однако «уснувший» внезапно заговорил:

– Ты со мной по-хорошему поступил, напоил, прикормил – спасибо за это. Деньгами, вишь, отблагодарить не могу. Но вот один способ тебе скажу. Если честно, способ, ну, не самый приятный, что ли, может быть, для тебя. Но это уж тебе решать. Но и не преступление, красть не надо, – тут он усмехнулся, – даже аскингом не нужно заниматься.

Павел замолчал, а Родион вопрошающе глядел на него, не желая торопить, понимая, что Павел должен созреть, чтобы выразить мысль доступно и правильно, для чего и готовится.

– Ты вот парень молодой, – продолжал Павел, – у тебя жизнь еще вся впереди. Сложности и проблемы будут, это уж я тебе обещаю. А вот иногда, чтобы от проблем избавиться, приходится макнуться с головой во что-нибудь такое неприятное, дерьмо какое-нибудь, или вот, как Мишка, в канаве проснуться, чтобы переродиться и дальше жить.

Павел снова замолчал, предисловие у него затягивалось, но для Родиона решение его проблемы было настолько важно, что он упрямо ждал нового выстрела мысли Павла. И выстрел грянул!

– Знаю я одного человека в Питере, – наконец перешел к главному изложению Павел, – ему сейчас лет шестьдесят. Он такой состоятельный, заработал состояние лет двадцать назад на поставках в Финляндию шрота и жмыха. Знаешь, что такой шрот и жмых? Впрочем, это не важно, я тебе потом расскажу, у меня спонсор был один, фермер. Так вот, этот человек хорошо разбогател. Живет в своем особняке в Сестрорецке, его фирмы все еще что-то в Финляндию продают, хотя теперь он уже непосредственно сам ничем не занимается. А знаешь, как он поставлял? Э, buddy, тут наука такая. У него в Финке партнер был. Причем, слушай, партнер в прямом смысле, потому что он не с женщинами любит, а как бы с мужчинами. Ну ты понимаешь! Через этого партнера и деньги, и все прочее… А у мужика этого, его Анатолий Семёнович, кстати, зовут, есть прихоти разнообразные. Так вот, прихоть его такая, что вот нравятся ему молодые ребята, у которых опыта с мужчинами не было. А лет ему, повторюсь, уж шестьдесят, молодые так просто уже не хотят. Но деньги решают все. Платит он очень хорошо. В особенности тем, кто, так сказать, не из их тусовки, да и вообще новичок. Так вот, buddy, могу дать его контакты, поедешь, договоришься, и все прочее. Так сможешь денег добыть.

У Родиона мысли полетели в разные стороны: от «никогда» до «это единственный вариант». Он спросил Павла, словно просто продолжая разговор:

– А откуда ты сам знаешь и так уверен?

– Эх, buddy, сейчас во мне уж поди бочка пива, я хмельной и добрый… Лет пятнадцать назад, как я попал на Балтийский флот, история приключилась. Пропало, понимаешь, табельное оружие в бригаде. Я тут не виноват! Это не я! Да только все указывало прямо на меня. Я договорился там с одним старшим офицером, пару раз с ним выпивали раньше, он согласился как-то проблему замять, но запросил деньги – не скажу, сколько, извини. Деньги срочно нужны были. Короче говоря, Анатолий Семёнович выручил меня. А я его, – грустно закончил Павел и сморщился.

Потом добавил:

– Ай, плевать! Это еще семечки из того, что жизнь со мной вытворяла. Адрес будешь брать?

Родион решил так: адрес возьмет, а поступать так или нет, решит позже. Если сейчас адрес не узнает, Павел уедет, и вопрос с Анатолием Семёновичем отпадет сам собой.

– Буду! – твердо ответил Родион, но благодарить не стал, подумав: за что тут благодарить? Вопрос такой скользкий.

Павел на салфетке написал адрес и сказал, что там находится контора фирмы Анатолия Семёновича, там есть его личный референт, нужно найти его и попросить о встрече с самим.

Тут Павел резко охмелел. Видя это, Родион решил расстаться с ним. Они поднялись, пожали друг другу руки на прощанье, пожелали удачи. Расстались сухо, Павел сказал, что ему не привыкать к такому положению, и он прекрасно справится. Родион же не был уверен, что эта встреча и предложение принесут ему пользу.

XI

Почти до самого утра Родион не мог уснуть. Он беспрестанно ворочался с боку на бок, нашел где-то дома две таблетки валерьянки, выпил их, но и это не помогало. Сердце стучало сильно и быстро. Раньше у него бывало такое от выпитого алкоголя, но быстро проходило. Теперь же он видел причину бессонницы не столько в выпитом, а именно во вновь появившемся ворохе размышлений о ситуации, приправленных неожиданным и провокационным предложением Павла. Вся эта смесь мыслей, как опасная и агрессивная отрава, действовала не только на мысли, но и на все тело.

Все переживания, которые возникали в жизни Родиона прежде, не наносили столь глубокого следа. Конечно, случались переживания по семейным поводам: о болезни сестры, о разладах между родителями, об учебе и уходе из училища – ничто не прошло даром. Однако теперешняя ситуация выглядела самой сложной и запутанной, легкого выхода не предвиделось. К тому же время шло, он обещал Арине решить вопрос за две недели, а несколько дней уж позади.

Теперь же еще и дилемма, заданная им самому себе о том, как реагировать на предложенный Павлом выход. Это уже было не просто расстройство, не просто печаль, а тревожность. Да, тревога за правильность выбора, потому что ответственность лежала на нем. И ответственность эта была не только за него самого, но и за другого человека, и не просто за другого, а за Арину. Такую милую, приятную, самую лучшую. Она надеется на него, а он что, струхнул? Наобещал три короба и был таков? Нужно что-то решать и медлить нельзя, и ошибиться нельзя. Он чуть не стонал от напряжения.

Что ж? Ехать? Казалось бы, поехал, нашел, встретился, получил деньги. Но за каждым словом скрывалась неизвестность. Поехал. А как поехал? Как брат и сестра будут без него? Ладно, пусть приехал, пусть нашел референта. А вдруг какие-то неприятности? Вдруг все это не больше чем пьяные сказки безответственного человека? Ведь они, по сути, даже не знакомы. Он, этот Павел (да и Павел ли его зовут?), обманывает людей своим якобы иностранным происхождением, почему же он не мог обмануть и с такой историей? Даже если и правда, что есть какой-то референт, кто даст гарантии, что существует некий Анатолий Семёнович, одаривающий деньгами?

Однако эти вопросы казались мишурой по сравнению с главным, именуемым Родионом в рассуждениях словом «встретился». Вот это-то самое больше всего и тревожило его, и не нравилось. Опять же, легко сказать, «встретился». Что под этим подразумевается, Родион, конечно же, догадывался, однако осознать, принять это внутренне никак не мог.

Он обычный парень из провинциального городка, из простой небогатой семьи. Обычный не только в социальном плане, но и по природе. Всегда, с раннего детства, его привлекали девочки, в них было что-то отличное и даже странное, то, чего не было у друзей-мальчишек. Парни – друзья, иногда противники, но никогда в мыслях он не видел ребят, да и вообще мужчин, в каком-то другом для себя качестве. Да ведь это даже, пожалуй, и грешно! А его, получается, толкают на грех. Нет, к этому он не готов, не готов категорически! Так что нечего и думать об этом, никаких поездок, никаких грехов!

С такой мыслью он в очередной раз поворачивался на кровати в надежде уснуть. Однако вместо сна приходили другие мысли, прямо противоположные тем, от которых, он, казалось бы, только что отвернулся, приняв решение.

Какие же другие способы спасения Арины есть? Никаких. Все, о чем он размышлял прежде, не годилось. Он опять и опять перебирал возможные варианты, пробовал найти новые – все безрезультатно. Что же остается? Ни-че-го.

А если рискнуть? Если попробовать поехать в Питер, попробовать найти этого человека? У него единственный шанс. Кто узнает о его поступке? Никто. Нет, он не скажет никому. Никому, даже Арине. Завесит, как шторами, повод поездки какими-нибудь придуманными аргументами, и вперед. Да и вообще, зачем оправдывать поездку: он взрослый человек, может ехать куда захочет. Наскрести денег на поездку он сможет. Главное же – как пройти через встречу? Как? «Смиренно», – ответил он сам себе: смириться с неизбежностью. Условно говоря, закрыть глаза, уши, одурманиться вином, отделиться от реальности, воспринять все происходящее, как сон, который потом забудется. Все забывается, и это забудется. Новые впечатления, счастье, обретенное после падения, излечат его и ее. Неужели же все-таки придется проглотить эту пилюлю, чтобы излечить Арину от той напасти, спасти от дальнейшего, уже окончательного падения?

Так и сделаю, решил он и снова повернулся на другой бок. «Но это же грех», – тут же сказал мозг. А он не так воспитан. Как ему потом искупать этот грех? А что, если своим грехом он искупит ее грех, освободит ее от пут изверга? Тогда что же получается, это не грех, а падение во имя другого? Получается, что он на самом деле принесет себя, свои честь, мораль, устои во имя ее – своей любимой. Не об этом ли читал он так много в юности? Так он в действительности, а не в фантазии, спалит в огне греха самого себя, чтобы возродиться как птица феникс, чтобы жить дальше, счастливо и прекрасно, тогда эта «встреча» станет пропуском в новую жизнь.

Вопросы, вопросы, вопросы… Где же ответ? И на этот вопрос нет ответа. Если бы был кто-нибудь, кто мог хоть чуток посоветовать ему, дать хоть бы маленький намек. Родион был уверен, что не только среди его близких и знакомых не найдет такого человека, но и на всем белом свете не сыщет. Он борется с проблемой один. Один на один. А совет, а точнее, знак, ему может дать только Небо, которое, Родион знает это, слышит все мольбы и вопросы. Тогда уже под утро он решил так, что будет ждать знака, который поможет ему сделать выбор. Как оценит этот знак, уж он позаботится сам – не думать головой, а почувствовать, уловить интуицией. Только так. Решено: искать знак.

Он успокоился и заснул.

После всего часа-полутора сна Родион проснулся и принялся заниматься домашними делами с закрывающимися от сонного состояния глазами. В десять его ждала Арина.

Придя к ней в полусонном виде, он застал ее в слезах и в тревоге.

– Что случилось? – спросил Родион.

– Приходил администратор, – отвечала Арина. – Я не впускала его, он стал стучать руками, а потом и ногами в дверь, поднял шум. Я не открывала, а сказала ему через дверь, что заболела, что у меня заразная сыпь на коже. Кажется, он не поверил. Он кричал: «Не ври! Открывай!» Но я держалась. Сказала ему, что врачи говорили, что пройдет через две недели. Он жуткий, я боюсь его. Он страшнее того Аркадия Николаевича. Мне кажется, даже когда я стану свободная от денежных обязательств, он станет преследовать меня, он ведет себя как маньяк, – при этих словах Арина вздохнула. – Я правильно сделала, Род? Я отменила репетиторские занятия на две недели, буду сидеть тут, за дверью, все время, пока ты не вернешься.

– Ты правильно поступила. А откуда я должен вернуться, что ты имеешь в виду? – спросил Родион, заметив в ее вопросе какой-то неочевидный смысл.

– Пока не вернешься ко мне, чтобы избавить от всего этого.

«Вернешься!» – подумал Родион. Вот оно. Вот этот знак! Если она говорит, что я должен вернуться, значит, я должен поехать. Вот и ответ на мои вопросы.

– Да, Арина, мне нужно ехать. Как ты угадала? Я говорил с одним приятелем, – Родион предпочел не раскрывать деталей, – он сказал мне, что я должен повидаться с одним человеком в Санкт-Петербурге, а тот мне поможет. Это единственный вариант.

– Ой, я что-то боюсь за тебя! А… а это честно? За это тебя не засадят в тюрьму?

– Вот в том-то все и дело, приятель говорит, честно, за это не сажают, – ответил Родион, а про себя подумал: «Только, скорее всего, неприятно».

Вернувшись домой совершенно уставший, он, не сказав ни слова ни брату, ни сестре, не раздеваясь, лег и сразу же заснул. Ему приснился сон, похожий на тот, какой он видел когда-то: возле красной кирпичной стены на его пути появился черный человекообразный, с расплывчатыми контурами, монстр в три человеческих роста. Родион бросился на монстра, прыгнул на него, но неожиданно стал падать. Во время этого падения он проснулся. Оказалось, что спал он около двух часов.

Встряхнув головой, чтобы как будто сбросить кошмар, он посидел несколько минут. Отдых вернул ему силы. Родион понял, что пора не только думать, но и действовать, потому что решение о поездке им принято.

Он позвонил родителям, стал объяснять им, что у него возникла необходимость уехать на несколько дней, просил их приехать и побыть дома с детьми. К тому же для приезда была и другая причина. В последние дни у сестры Агнессы несколько раз поднималась температура, Родион давал ей парацетамол, но приступы лихорадки продолжались. Агнесса стала вести себя несколько иначе, он заметил это: у нее часто было плохое настроение, апатия, она не играла и не занималась так же активно, как раньше. Родион решил, что родители должны сами показать сестру врачам, потому что он плохо разбирался в этих вопросах.

Услышав доводы, родители попросили перезвонить сына через час, и во время его повторного звонка, к удивлению самого Родиона, с большим удовольствием сами решили сделать перерыв в своих гастролях минимум на неделю – они объяснили это усталостью. Они пообещали приехать на следующий же день.

Итак, Родион перешел к практическим делам: сборам в поездку. У него оставалась небольшая сумма еще с тех времен, как он работал на фасовке, он решил потратить ее, не беря в долг ни у кого, даже у Арины, хотя она сама и предложила такой вариант. Потом он купил ей продуктов на несколько дней, чтобы она никуда не выходила – не исключался вариант, что администратор Александр мог заметить ее или даже специально подкараулить сам или при содействии его прихвостней. Родион приготовил себе в дорогу съестное, чтобы не тратиться ни в поезде, ни в большом незнакомом городе, где, как он понимал, все значительно дороже, чем у них в Энске.

Едва встретив родителей и передав им домашние дела, почти не поговорив с ними, он отправился на вокзал, купил дешевый билет на поезд до Санкт-Петербурга.

XII

В поезде Родион пытался избегать мыслей о том, что ему предстоит по прибытии, но эти думы сами собой лезли в голову. Он пытался смотреть в окно вагона на проявления весны, пробовал останавливать взгляд на растениях и цветах, на строениях, мимо которых шел состав. Это помогало только на незначительное время, затем тревожные ожидания ближайшего будущего новыми волнами захлестывали его сознание.

Приехав на Московский вокзал, он побродил по Лиговскому проспекту и нашел для себя дешевую гостиницу, а в ней номер на четвертом этаже старинного дома, где-то во дворах. В комнате с высокими потолками стояли только одна кровать, стул и стол. Из всех удобств был умывальник с водой, общий туалет и ванная комната находились в коридоре. Родион умылся, помыл голову, побрился и таким образом постарался привести себя в его понимании в наилучший вид.

Настраиваясь на свои будущие разговоры, он решил так: врать не стану, буду говорить правду настолько, насколько это не повредит, то есть, не вдаваясь в детали. «Говорите правду. Правду говорить легко и приятно», – так читал он когда-то и верил этому. Но при этом он решил умалчивать об Арине – это вообще к его делам не относится, то есть и не врать, а стараться молчать, чтобы случайно не сболтнуть лишнего. Этот метод он пробовал во время поездки в поезде, на различные вопросы любопытных попутчиков отвечал односложно, хоть и приветливо. Теперь Родиону казалось, что он настроился, морально подготовился, если к такому вообще можно подготовиться. Когда часы показали три после полудня, он отправился искать тот адрес, который ему дал Павел.

Это было недалеко от его гостиницы, но тем не менее Родиону пришлось поплутать по улицам и переулкам. И вот он у дверей, которые указал Павел на салфетке. У дверей табличка: «Экспорт-импорт трейд». Он постучал и вошел.

Ему открылась такая картина: довольно большое помещение, перегороженное прозрачными перегородками. Во всех помещениях, как ему показалось, было человек двадцать, и все это были женщины. По крайней мере, ни одного мужчины он не заметил. Сразу за дверьми друг напротив друга стояли два стола, за которыми сидели две молодые женщины: брюнетка лет двадцати пяти, и блондинка постарше, ей он дал бы лет тридцать пять.

– Здравствуйте, – сказал им Родион.

– Здрасте, здрасте! – весело ответила брюнетка, обе вопросительно поглядели на Родиона. Он замолчал, как бы осваиваясь с обстановкой, чувствуя, что попал в небольшой ступор, словно перед последней чертой, после которой дорога назад закрыта. Видя его молчание, молодая брюнетка как будто подстегнула его, сказав: – Слушаем.

Родион вышел из мимолетного оцепенения и произнес:

– Мне бы поговорить с референтом.

Обе женщины переглянулись и тут уже блондинка сказала:

– У нас нет таких.

«Все! Влип! Конец истории! Дур-рак! – первое, что стремглав пролетело в голове Родиона: Тащился сюда, повелся на поводу чужих врак, своих фантазий, а этот тип – Павел – лгун, мелкий мошенник! Бежать! Бежать! Домой! Там решать все по-другому, как-нибудь. Здесь делать нечего».

Вероятно, на его лице эти мысли мгновенно отразились, потому что женщины продолжали смотреть на него, причем разглядывая с ног до головы. Родион упавшим голосом, как бы и про себя и вслух тихо сказал то ли свою надежду, то ли вопрос к двум женщинам:

– Я хотел поговорить с Анатолием Семёновичем…

– А-а! – протянула брюнетка, обе снова переглянулись. Родиону почудилось в этот миг, что их взоры на него изменились: интерес, казалось, стал меньше, и проявилось некоторое сожаление. – Теперь понятно. Вам, скорее всего, нужен Валера, так?

– Вероятно, он! – ответил Родион, снова воспрянув духом. В голове же его пронеслось: «Все правда. Нужно идти дальше», уверенности прибавилось.

– Валеры сегодня уже не будет, – сказала блондинка, уже не глядя на Родиона, начав заниматься с каким-то бумагами на столе, – приходите завтра, он будет с десяти до одиннадцати.

Родион поблагодарил, попрощался и вышел. Продолжать разговор дальше он не видел смысла. Первый приход он оценил на «удовлетворительно», теперь нужно готовиться к завтрашней встрече.

Его не интересовал город сам по себе, он приехал туда не как турист, у него дело, поэтому и не отвлекаться не стоит. Он не обращал внимания ни на молодую майскую листву, ни на тепло и свежий порывистый ветер, ни на толпы людей, ни на зазывные крики уличных продавцов. Он вернулся в гостиницу, перекусил и просто лег спать, чтобы наконец-то выспаться по-хорошему.

Уснув, он сквозь сон услышал стук в дверь, открыл и увидел за порогом девушку лет восемнадцати, ярко накрашенную, в цветастом коротком платье, жующую жвачку. Он приветливо улыбнулась и спросила:

– Отдохнуть не желаете?

Родион спросонья не сразу понял и спросил:

– В каком смысле отдохнуть?

– Ну с девушкой? – ответила незнакомка.

Тут только до него дошел смысл этого визита и слащавого предложения. Он криво усмехнулся, коротко ответил: «Нет» и закрыл дверь перед ее носом.

Через десять минут стук повторился. Родион снова открыл дверь, за которой оказалась еще одна девушка-кукла, похожая на предыдущую. История повторилась. Он снова лег, уснул и опять услышал легкое постукивание в дверь, но уже не стал подниматься и открывать. После этого стук не повторялся.

Родион долго спал: его почти не тревожило будущее – он стал понимать, что находится на верном пути, что Павел его не обманул, а значит, и дальше будет так, как он говорил, нужно только быть спокойным и держаться своего.

На следующее утро ровно в десять часов Родион уже входил в дверь с табличкой «Экспорт-импорт трейд». Аналогичное прошлому приветствие, и перед ним те же две молодые женщины, правда, в другой одежде.

– Валера сейчас будет, с минуты на минуту, можете присесть здесь, подождать его, – сказала молодая брюнетка, указывая на стул возле ее стола.

Родион поблагодарил и присел на стул. Только он хотел оглядеться, как в двери вошел молодой, лет тридцати, мужчина среднего роста, очень худощавый, с крашеными в яркий рыжий цвет уложенными волосами, очень тщательно выбритый. На нем, как влитой, сидели черный костюм из мягкой ткани, белая рубашка и тонкий синий галстук с приятным переливом.

– Привет, Валера! – сказали обе женщины, и брюнетка добавила, показав головой на Родиона: – Это, наверное, к тебе.

– Привет! – растянуто ответил названный Валерой и удивленно, вмиг оглядев сверху вниз Родиона, спросил: – Ко мне?

Но не успел Родион оценить свое отношение к вошедшему – тот, казалось бы, холодно отнесся к Родиону в первые секунды, – как был вынужден остановить свою оценку. Вошедший мужчина вдруг дернул бровями вверх, изобразил некое подобие улыбки и сказал:

– Ну что ж, идем.

Он прошел через прозрачные двери внутрь большого помещения, кивая находившимся там женщинам, обогнул несколько столов, ловко изгибая стан, и открыл ключом узкую белую входную дверь с тонированным непрозрачным стеклом. Родион следовал за ним, но едва мог лавировать между столами, которыми было заставлено все помещение.

За белой дверью оказалась малюсенькая комнатушка с каким-то, как подумал Родион, полустолом, за который и примостился названный Валерой.

– Прошу, – сказал Валера и указал на маленькую табуретку. – Слушаю очень внимательно, чем обязан?

– Здравствуйте, Валерий… – начал было Родион.

– Валера, просто Валера. Не нужно этого Валерий, мне не нравится, – прервал Валера, изображая, как актер пантомимы, нечто наподобие легкой гримасы на лице.

– Прошу прощения, я не знал. Так вот, Валера, – услышав это, Валера кивнул как-то вбок. – Меня зовут Родион. Мне посоветовали… сказали, что вы можете устроить встречу с Анатолием Семёновичем.

– М-да? И кто же это сказал? – задал вопрос Валера и при этом оглядел комнатушку, как будто желая увидеть там еще кого-нибудь, кто это посоветовал.

Тут Родион подумал: «Значит, Павел говорил правду. Значит, и остальное правда. И следовательно, буду действовать так, как решил: говорить правду, затеняя главное, а там будь как будет!»

Вслух он сказал:

– У меня есть один приятель, друг, его зовут Павел. Он сам из Санкт-Петербурга, а я нет. Павел сказал мне, что Анатолий Семёнович… может быть, заинтересуется, как бы это сказать… извините, заинтересуется… мной, – еле-еле выдавливая слова, произнес Родион. – Дело в том, что у меня такая ситуация, мне очень нужны деньги. Вот. И поэтому я готов на все, хотя этого никогда не делал.

Валера откинулся на спинку кресла, локти положил на полу-столик, а голову на ладони, и устремил взгляд на Родиона. Лицо Валеры приобрело какой-то насмешливо-серьезный вид. По этому виду Родиону не удавалось ничего понять: то ли Валера размышляет, каким путем побыстрее от него, от Родиона, избавиться, то ли что-то замышляет.

Спустя несколько минут Валера ожил и сказал, не отнимая лица от рук:

– А почем мне знать, что вы не засланный казачок, м?

– Я говорю правду, у меня паспорт есть… – начал Родион, потянувшись к рубашке, где лежал паспорт.

– Ой-ой-ой, – перебил его Валера, – паспорт, я тебя умоляю. Ты еще справку об анализах покажи! А кстати, у тебя есть справка об анализах?

– Я из приличной семьи. Мои родители музыканты, у меня есть брат и сестра…

– Ну начал! – снова прервал его Валера. – Ты мне еще расскажи, кем твой прадед приходился Ивану Грозному.

Несмотря на такое поведение, Родион чувствовал, что сможет договориться с Валерой, если проявит настойчивость. Поэтому он сказал:

– Я говорю правду. Мне нужно встретиться с Анатолием Семёновичем. Я не уйду отсюда, пока вы не согласитесь помочь мне.

– Ай, смотрите, какой упертый! Какой харáктерный! Хм! – сказал Валера, оторвал голову от рук и продолжал смотреть на Родиона.

Так прошло еще несколько минут, Родион не торопился, понимая, что сейчас он ведет важный для себя разговор.

– Да ты хоть знаешь, кто такой Анатолий Семёнович? – спросил Валера.

– Скажу честно: знаю о нем мало. Знаю только, что он занимался, то есть, занимается бизнесом. Он человек состоятельный, знаю, что у него ко мне лично может быть интерес.

– Нет, – сказал Валера, – не буду я ничего делать.

Родион услышал это, но внутренне понимал, что нужно продолжать пробовать сломить сопротивление Валеры, и сказал:

– У меня нет другого пути, я приехал на поезде из другого города. Я должен… Можете вы хотя бы передать ему записку от меня?

– Записку? – повторил Валера и опять ушел куда-то в себя. Через минуту очнулся и сказал: – Ладно, пиши свою записку, я передам Анатолию Семёновичу и скажу ему, что ты слишком упертый, и лучше бы с тобой дела не иметь.

Последнюю фразу Родион перевел для себя как раз наоборот: передам, что стоит иметь дело, раз такой упертый. Он взял предложенный Валерой лист бумаги, ручку и написал короткую лаконичную записку: «Анатолий Семёнович! Меня зовут Родион. Мне двадцать пять. Очень нужны деньги. Готов на все. Опыта у меня нет». Записку он сложил и передал Валере, который положил ее во внутренний карман пиджака.

– Когда мне завтра прийти, в десять? – задал Родион вопрос.

– У-ой, какой прыткий. Ладно, приходи к десяти, нет, лучше, к одиннадцати, – ответил Валера.

Родион вернулся в гостиницу, плотно перекусил и решил идти погулять по городу. Эта прогулка как таковая его не особенно интересовала, но он понимал, что должен как-то провести время, почти сутки, до следующего дня. Он должен успокоиться, отвлечься от навязчивых мыслей и постараться за день устать физически, чтобы быстро уснуть и спокойно спать ночью.

Пройдя по Лиговскому проспекту до Невского, свернул налево, пересек одну улицу. Пока он шел, заметил надвигающуюся откуда-то сбоку массивную тушу черной тучи. Эта туча в несколько секунд застлала небо, и совершенно внезапно на землю рухнул ливень. Родион заметил, что часть людей укрылась под небольшим навесным балкончиком, и тоже юркнул к ним, чтобы не промокнуть: огромные капли дождя, как из душа, поливали асфальт. Как он ни жался к стене дома, дальше от дождя, капли доставали его по кончикам туфлей, редкие брызги ложились на голубую рубашку, в которую он был одет. Машины мчались по проспекту, разнося в стороны и вверх брызги, получалось подобие пара, в котором двигался автопоток. Темные тучи низко неслись над этим потоком, по скорости едва уступая машинам.

Так Родион стоял минут пятнадцать-двадцать. Внезапно сбитые ливнем планы вернули мысли о его положении. Он перестал думать о дожде и стал размышлять о своем положении. Вот он, один, в чужом городе. Родные его далеко, даже не знают, что именно он делает, что замышляет. Ох не одобрили бы они его, нет, не одобрили! Зачем он тут, какую цель преследует, почему настаивает на том пути, в котором еще недавно не был уверен? А не идет ли он по неверному пути, впутывая самого себя в какие-то скверные истории? Вот и этот дождь – смывает грязь, а что и кто смоет с него грязь потом? Нет, нужно остановиться, пока не поздно, бросить все, вернуться домой. Сейчас же за вещами, сразу же на поезд домой – там придумаю еще что-нибудь, должен же быть выход?! Должен быть! Ага, вот и дождю конец – вместо небесного душа мелкие капли. Все, иду домой, возвращаюсь!

Родион вышел из-под укрытия и быстрыми шагами двинулся обратно в гостиницу. Однако дойдя только до перекрестка, он вдруг остановился на красный свет светофора. Мгновенно дождь кончился, и из облаков показалось солнце. Миллиарды капель засияли от солнечного света как бриллианты, этот свет слепил глаза. «Солнце было за облаками», – подумал он. А как же Арина? Что будет с ней, если он вот так вернется с пустыми руками, почти дойдя до результата? Скажет: отказался, испужался! «Нет, buddy, – сказал он сам себе, – нужно сделать то, на что я пошел. Не для себя, а для нее!»

Он пропустил зеленый свет на пешеходном переходе, попутные пешеходы пару раз толкнули его сзади в плечо. Он снова развернулся и отправился вдоль по Невскому. Добрел до парка с хорошо стрижеными газонами, увидел там пруд, сел на скамейку у берега и просидел несколько часов, просто глядя на воду и деревья и слушая птиц.