Читать книгу: «Поминуха в Кушмарии», страница 4
9. Поминальный коллоквиум
В комнате стало просторнее. Гроб убрали. Рассевшиеся вокруг стола гости улыбались, уже не стесняясь. Голубцы в виноградных листочках манили ароматом, вино в стаканах искрилось. Чокались, не соблюдая принципа четности. Голос тостирующего спикера звучал почти без официоза.
Кто в зрелом возрасте не может не давать советы? Таких мало найдется. Тем более, в южном городе. Тем более, после рюмочки. И не имеет значения, разбирается или не разбирается в обсуждаемом вопросе желающий дать совет, но дать совет он обязан. Причем не важно, оценят его или нет.
Спикер был неудержим:
– Как видите, все уладилось, успокоилось, можно провести коллоквиум.
– Чего провести? – не мог успокоиться Федосеич.
– Коллоквиум – слово латинское, означает беседу, разговор.
Вот мы и поговорим о нашей уважаемой Анне Георгиевне.
Какой таксист не любит быстрой езды, нарушая все правила? Федосеич не стал исключением. Он не дал поминальному спикеру закончить фразу. Встав с поднятым стаканом, вежливо начал:
– Mille pardon, чёрт побери, господа! Позвольте нам, простым людям от баранки, пожелать, чтобы по дороге к Отцу нашему, когда Он призовет, Анне не мешали дорожные инспекторы.
Василий удивился:
– Ну, ты даешь, шашист. Какие там инспекторы? Они все в аду. А у Анны маршрут: земля – рай.
Таксист, названный «шашистом», обидчиво насупился:
– Ты мало с ними сталкивался. Полицейские инспекторы где угодно прячутся, хотя по закону не имеют права, но права потом качают, и четко знают, кого трогать чревато. Мы, таксисты, к таким не относимся. Потому мой тост справедливый.
– А что, Анна на такси в рай поедет? – продолжал подначивать Василий.
Спикер вспомнил о своих обязанностях:
– Предложение поступило, я поддерживаю уважаемого шашиста, тьфу, уважаемого господина таксиста. Он предупредил о возможных препятствиях в дороге, предупредил обоснованно, на основе личного опыта. Сколько лет за рулем, уважаемый?
– Через месяц тридцать будет.
– Слышите, тридцать! Месяц отбрасываем, как отпускной. Нельзя не считаться с таким опытом. Итак, за хорошую дорогу Анны Георгиевны, без излишних контролеров! Можно чокнуться.
Таксист, довольный признанием, снисходительно обратился к Василию:
– Ну что, Вася, вперед? – и чокнулся с ним. – Стоклеточные шашки не для тебя. Играй в простые.
Будущее Анны не могло оставить равнодушными соседок, а Прасковью плациндовну в особенности. Она немедленно повернулась к Федосеичу:
– Уважаемый, простите, мы не знакомы с вами. Как вас величать?
Непривыкший к подобному вниманию, он засмущался:
– Семен я.
– А по отчеству?
– Федосеевич.
– Так вот, скажу я всем вам, – она обвела взглядом сидящих за столом, – наш Семен Федосеевич, хотя не из муниципия, но прав. Дороги – дело серьезное, на них всякие встречаются. Хватает разных там. И инспекторов тоже. Сколько на ней ям больших и маленьких? И не везде дорога ровная. Потому соглашусь с опытом Семена Федосеевича и добавлю пожелание Анне, чтобы ее не трясло по дороге. А с вами, Семен Федосеевич, хочу чокнуться. Я была на рынке, видела как вы подушку покупали. Сам большой, и голова у вас крупная, а взяли маленькую подушечку.
– А мне большая не нужна. У моей жены грудь восьмого размера.
Изяслав, хотя адвокатом не был, за словом в карман не лез, ни в свой, ни в чужой, пил мало, выглядел обиженным, но напомнил о себе:
– Вы меня снабженцем называете. Между тем, по-современному, мы все менеджеры и чем-то управляем.
Статистик играл роль резонера:
– Или делаем вид, что управляем.
Реакции не последовало. Изяслав продолжил:
– Каждый из нас в своих делах менеджер. Я – купипродай сантехнику, Анна – менеджер по квасу, уважаемый господин прокурор – по государственным законам, не менее уважаемый господин адвокат – тоже по законам, но с другой стороны. Наш ребе, да пусть он проживет 120 лет, говорит:
«На небесах тоже разделение. В чистилище, как в синагоге: мужчины и женщины отдельно.» Я его спросил: почему, грехи-то общие? Разве не так? Вы знаете, что он мне ответил? Так я вам объясню. Ребе сказал: «Я сам грешник, но Божьи заповеди чту. Так что и у меня самого разделение в голове». Давайте выпьем за батюшку, который поддержал Анну!
Представителей общества трезвости за столом не оказалось.
Мария, любительница прогнозов погоды, слушавшая их по всем радио и телеканалам, и далее прогнозировала сама, дополнила тему переселения в лучший мир:
– Но все равно в дорогу одеться нужно потеплее. Дабы не простыть. На голову – шапочку вязаную, на ноги – носки шерстяные. В рай больного могут не пустить, чтобы других не заразить. Тогда что делать? Возвращаться? Поздно. И где лечиться прикажите? Может, там полис не действует. Земли уже, – она развела руками, – а неба еще, – она свела руки, – и на том свете хочется жить здоровым.
Коллега Анны по работе, дожевав соленый огурец, начала размеренно:
– Послушала Семен Федосеевича и скажу, не стесняясь: я с ним согласна. Опыта нам не занимать, как-никак вместе с Анной больше четверти века в одном цеху водичку лили. Потому важно для Анны, чтобы начальник справедливый и добрый там оказался. Он психологический климат создает.
Но сомелье плацинд была начеку:
– Фрося, воды ты, конечно, налила немало, но, скажи, какой начальник в раю? Если там появятся начальники, то и раю конец.
Однако цеховой психолог замечания не восприняла:
– Для кого Фрося, а для кого Ефросиния Михайловна, между прочим. Ты, Парасковья, дальше своего забора не ходила, видно. На работе как? Если начальник только гаркает, не понимает, когда потребовать, когда поблажку дать, добрые слова забыл, то с таким начальником работать не в дугу. Люди увольняться станут.
Молчавшая до сих пор соседка, сидевшая слева от сослуживицы Анны, очнулась:
– Какой начальник попадется, конечно, важно. О чём вы говорите, какие увольнения? В раю не работают, в аду – другое дело, даже черти трудятся, проверяют температуру в котле, управляют грешниками, но всё же главное – не то. Нам, женщинам, без мужика жизнь не в радость, одно бытие. Для укрепления семьи я бы установила нормативный минимум проживания в браке. И за его соблюдение доплачивать к пенсии, а при нарушении – снижать пенсию. Тогда супруги не раз подумали бы, прежде чем разводиться. Я думаю, – она показала пальцем на потолок, – правда, я там не была, но, уверена, и там тоже самое. Скажу по-культурянски: что за райская жизнь без хорошего мужика? Это не райская жизнь – одно безделье. Вот я и желаю Анне там найти такого мужика.
Ефросиния Михайловна перестала поглощать голубцы:
– Я тебя, соседка, конечно, уважаю. Ты легка на поману2, но напомню ещё раз про забор, дальше которого ты не видишь. Не помнишь – в раю Анну ждет муж Дмитрий. Какая у них любовь была! А ты – мужичка искать.
– Зря ты меня кособочишь, – пожаловалась левая соседка, – Анне легко, у нее только один Дмитрий и был, а мне каково? Троих мужей похоронила. В промежутке сколько мужиков, уже не упомню, но никого не обижала. Каждому говорила, что он у меня второй.
– А кто первый был?
– Военная тайна. Мы жили по соседству с воинской частью.
– Может, твой первенец – сын полка, – попытался смутить Изяслав.
– Возле нас стоял не полк, а бригада карабинеров, – уточнила левая соседка.
– А я вот всю жизнь одинока, – вздохнула соседка с права.
– Как одинока? – удивилась прогнозистка – у тебя же муж есть.
– Вот то-то и оно, только он и есть, – снова вздохнула правая соседка.
– Господь терпел и нам велел, – не согласилась Мария.
– Ему легко, он вечен, потому и терпелив. Я в зеркало посмотрю – сама себе противна. Уже все, и терпеть нечего, – и обратилась к Василию, – ты молодой ещё, не обижайся на старую. Вот по заграницам ездишь, тогда скажи, сколько можно с собой брать безпошлинно спиртного и сигарет?
Василий недоумевающе посмотрел на любопытную:
– В каждой стране по-разному. Вы куда ехать хотите?
– Я не о себе, я за Анну переживаю. Надоест ей сидеть в сладком раю, захочется остренького попробовать, а как выйти? Вот тут бутылочки и сигареты пригодятся. Угостишь кого надо… и, я думаю, понятно.
Василий положил вилку, налил стакан вина:
– Конечно, вечное блаженство скучно, это уж точно. Но вы такое говорите. По-вашему, рай окружён государственной границей?
– Божественной – наверняка. Как же иначе. По вашему, заходи – не хочу? Зачем тогда ключник Пётр? Он не каждого пускает. Думаю, он не один, у него целая служба. Согласно положению и охраняет. Вот я сижу вахтёршей в общежитии по графику. Наш комендант строго следит, и мы тоже. Приведу случай. Сенька из сорок первой в прошлую пятницу с девчонкой пришёл, мне коробку конфет подарил, я по-культурянски пустила ее без документов. И там так же. Сладкое везде любят.
Василий махнул рукой, чокнулся с таксистом и выпил. Пенсионер Куку, пивший не больше Изюнчика-везунчика, проявил себя демократом:
– Говорят, смерть уравнивает. Отнюдь. Одни лежат в больших залах, гроб из красного дерева выносится под аплодисменты. Другого везут в гробу из некрашеных досок на повозке два вола или хромая лошадь. Поминок не могут устроить. Я уже молчу, кого на каком кладбище хоронят.
Федосеич решил подзавести бабуль:
– Небесная таможня, конечно, имеется, но мы не знаем, какая там валюта. Значит, нужно золотишко брать. И декларацию о доходах не забыть. Ее будут учитывать при определении, куда тебе – в рай или в ад?
Бабули, уйдя на пенсию, осовременились:
– А в интернете найти и уточнить нельзя?
– Поискать-то можно, но доступ только по паролю. Где узнать пароль этот?
– На коротких волнах. Длинные волны туда не проходят, – объяснил пенсионер Куку.
– Я так думаю, – вдруг заявила левая соседка, – человек умрет, так он выше космонавта поднимется.
Никто не возражал. Все увлеклись едой. Беседа смолкла.
Ефросиния устала от плацинд и обратилась к Василию:
– Гроб у Аннушки твой?
– Мой без меня привезут. А что, этот не нравится? Консультант фирмы сказал: надёжный, с гарантией.
Ефросиния Михайловна покачала головой:
– Блестит слишком и необустроенный. Мне, пожалуйста, привезёшь с полочками.
Василий растерялся:
– Вы что, бабоньки, забыли, или уже перепробовали, – он показал на кувшин, – ведь гроб не имеет карманов? Вы ещё холодильник и микроволновку в гроб попросите.
– Не хозяйственный ты цветочек— Василёчик. Куда продукт на дорогу положить? Не голодать же между остановками?
– Ясно, насмотрелись вы ужастиков, тут без, – он вновь наполнил стаканы, – не разберёшься.
– Ты, Васику, не спеши. Напомню тебе. После кончины девятый день отмечаем? Остановка. Сороковой день отмечаем? Остановка. Потому в дорогу надо взять необходимое, пока на небесное довольствие не перейдёшь. Гроб, как и карман, запас не тянет. Я понимаю, в раю есть всё, но моих закруток там же нету.
– Я вам скажу из жизни, – не успокоилась Парасковья, – квасок Анны семейные отношения укрепляет. Вот, к примеру, Дорел привык к окрошке и заме, что Санда делала ему на квасе. Поцапались они. Стал жить с Дориной, а та квас не признавала, вместо него у нее кефир. Дорел два месяца потерпел – и вернулся просить прощения.
Председатель коллоквиума поднял кружку:
– Давайте выпьем за наш век. Чего-чего, а кваса он заслужил.
– Это уж точно, – начал Василий, – век книги закончился, вовсю идет век интернета.
– И диабета, – грустно вымолвил прокурор.
– Ничего страшного, – Василий добавил дозу оптимизма, – скоро найдут новые лекарства, век-то не пешком двигается, не вприпрыжку, а космической ракетой.
– И учиться не обязательно, – напомнил о себе грибник, – можно ничего не знать, а задавать в интернете вопросы – и будешь всезнайка.
– Точнее, ничегонезнайка, – узаконил прокурор.
– Мы живем в век всеобщего проникновения, – напомнил о себе Федосеич. – Вез однажды одного пассажира с раскосыми глазами, так он прямо заявил: «Живем в век двух пальцев!».
– Цифры используются – это хорошо, но трактовка загадочная, – засомневался статистик.
– Не спеши. Сейчас расшифрую, – горделиво продолжил Федосеич, – он мне объяснил так: «Увидишь чужую голую задницу, немедленно засунь в нее свой палец, а другой палец засунь в свою. Когда тебе захотят засунуть, там уже будет занято». Теперь понятно, уважаемый? – и километролюбитель победоносно хлопнул цифролюба по плечу.
Спикер уловил: коллоквиум понесло не в ту степь, требуется его вмешательство:
– Дорогие поминальщики, оставим сии вопросы социальным психологам. Я предоставляю слово самому строгому члену стола, многоуважаемому Георгию Васильевичу, прокурору города.
Прокурор встал:
– Спасибо, любезный председатель, но ты перестарался. Здесь, за столом, неуважаемых нет. Замечу, даже депутаты – рабы Божии. Хотя разделяются на тех, кто верит, и тех, кто не верит во Всевышнего. Когда суд взвесит умершее сердце Анны на весах и уравновесит его добром, то, безусловно, отправит её в райские кущи. Но до суда надо еще дожить. Выпьем за Анну Георгиевну! Пусть хранит ее Господь!
– Всех хранит Господь, – добавил въедливый статистик.
– А срок хранения устанавливает черт, – не удержался Изяслав, – но прокурора поддерживаю. Хотя верить в Бога после Холокоста трудно.
Поминальное застолье с каждым тостом становилось все более похожим на свадьбу. Спикер тоже разошелся и не мог оставить без комментариев последние слова прокурора:
– Твой вопрос, уважаемый прокурор, многоплановый. Небесный фараон строже закона. Сначала не забудем: мы все – будущие покойники. Из чего и давайте исходить. Нужны на поминках прения? Учёные признают открытие доказанным, лишь когда соблюдена чистота опыта.
– Какая чистота, не знаю, – вмешалась молчавшая до сих пор главная кухарка Лукерия, – но знаю: наша Зинка четвёртый раз девушкой замуж выходит в том же платье. И женихи не возмущаются.
Таксисту надоел холостой пробег:
– Mille pardon, я не учёный, я практик с многокилометровым зарубежным опытом. В Грузии, на сельской трассе, в горах, при появлении второй дороги, висит знак, изображающий два куриных яйца. Непонимающим объясняют: дорога раздваяется.
Смех был ответом на анекдот. Спикер подхватил идею:
– В Библии замечено: познание умножает скорбь. Так зачем же её на поминках увеличивать? Вот так, уважаемый Mille pardon! О покойнике мы истины не узнаем, услышим лишь часть правды.
Наблюдательный таксист уловил поворот в речи адвоката— депутата:
– Недругам покойника хулить его тоже не резон, он уже им не конкурент. А завидовать ушедшему из жизни… Mille pardon!
Василий поддержал таксиста-моралиста:
– У всех есть грязное бельё, стирать его при всех гигиенически вредно. А не знающий покойника вообще не имеет право вмешиваться, это уж точно. Я думаю, они просто пожмут плечами и выпьют поминальную рюмку. Надеюсь, наш прокурор не возражает?
Прокурор довольный тем, что к нему вернулось внимание, снова встал, как на судебном процессе, и законодательным голосом изрёк:
– Народ мудр, ещё в древности установил свой закон об отношении к покойнику: хорошо или ничего. Для лиха предназначены иные места, и поминают лихом в других случаях. Давайте выпьем, чтобы мы его поменьше и пореже знали. Оппоненты имеются?
Дружное чоканье подтвердило их отсутствие.
Пока гости Анны бражничали по вполне богоугодному поводу, ситуация с ее домом начала перетекать в иную плоскость.
10. Примэрочная
Помимо Анниного дворика жизнь бурлила и в других местах города, особенно во властных.
Приход демократических времен в Кушмарию требовал переименований на западный манер. По утверждению политологов, специалистов такой профессии ранее пытались изображать лекторы из общества «Знание», это первый обязательный шаг к европейской цивилизации. Город Виноградск превратился в муниципий. Городские депутаты – в муниципальных советников. Исполнительный комитет столичного городского Совета народных депутатов трудящихся – в примэрию. А его председатель – в генерального примара муниципия. Хотя других примаров в ней не наблюдалось. Избирался он напрямую горожанами. Бывшие районные Советы стали претурами, а их председатели – преторами. Тут первый приступ лихорадочной демократии закончился. Зато количественный рост чиновников не прекращался. Они раздобрели. Возрос их вес в обществе. По европейским меркам, в среднем на 12 английских фунтов или почти на треть русского пуда.
Генеральный примар подстать времени заботился о здоровье и укреплении связей в неофициальной обстановке на уровне фельдмаршала. Согласно трудовому графику в вечернюю пятницу уважаемые люди смывали недельные грехи в закрытом СПА. Так стали называть оздоровительный комплекс с тренажерным залом, бассейном и финской баней. Правительственный друг в раздевалке парной, вручив городскому хозяину тоненькую прозрачную папочку, усмехаясь, добавил:
«Внедривший первый, бедней не станет!». Название остановило снятие второго туфля. Градоначальник принялся читать.
Премьер-министру Республики Кушмария
Докладная
к Проекту: «О введении единовзяточничества в Кушмарии»
Дай, Джим, на счастье в лапу мне.
НАЗРЕЛО
Появление Проекта обусловили три актуальности и одна злободневность.
Первая актуальность – принципиальная. Есть дела за взятку нерешаемые. Их можно решить за большую взятку. Поэтому взятки – не прихоть, а дрожжи рыночной экономики.
Вторая актуальность – тактическая. Во взяточном деле все смешалось. Разнообразие породило раздрай. Несут черт знает что. Никакого порядку. Лишь бы дать и получить. О добропорядочности, солидности и не задумываются. Молодые сердца не заполняют. Университеты и академии взяточничество как науку не преподают и не исследуют. Министерство не контролирует. Получается, никакой логистики, одна импровизация. Возникают недопустимые случаи. Несут не в той валюте. Без учета курса. Размеры не унифицированы. Позволяют себе до обидного смешные суммы в мелких купюрах.
О здоровье руководства не помышляют. К примеру: начальник пост соблюдает, а ему поросенка презентуют. Другому шефу белого барана на веревочке привели. Кто шашлык без вина ест – а тут доктор квартальное табу на алкоголь наложил. И какой баран ждать будет? Или замученному диабетику вручают трехэтажный торт.
Об иных подношениях стыдно и вспоминать. Наивная бабуся презентует на приеме министру связанные ею шерстяные носки для его внука, у которого яхта на Канарах стоит. Ему как раз только шерстяных носочков не хватает. Директору департамента экспортных квот на алкоголь вручают ключи от Калины, когда он на служебном мерседесе ездит, а на даче джип-лексус пылится.
Третья актуальность – стратегическая. В условиях возрастания глобализации и диабетизации, конкуренции и сексинтервенции, углубления нанопроникновения и идейного сомнения для недопущения раздвоения страны требуется современная парадигма. Значит, без Проекта единовзяточничества не обойтись.
Злободневность Проекта определяется партийным многообразием. Будь нынешняя ситуация четверть века ранее, состоялся бы Пленум ЦК любимой народом партии с повесткой дня «О повышении эффективности во взяткоотношениях». Затем постановление Пленума одобрили бы широкие массы рядовых партийцев, трудящихся – и решения пошли бы в жизнь. А сейчас партийные разборки загубят дело, которое не ждет.
КОНЦЕПТУАЛЬНО
Проект требует твердой дисциплины. Его дрожжевая сила зависит от нахождения оптимального соотношения величин цели и подношения. Взятки изменяют манеру поведения пресмыкающих и пресмыкающихся. Уж, вдохнув у болота, не извиваясь, ползет по прямой. Депутат после взятки голосует душой.
Пускать на самотек теоретическую подготовку будущего поколения – непростительно легкомысленно. Начинать ее нужно в школах, продолжать – на всех уровнях последующих форм образования и повышения квалификации. Лишь негосударственный человек позволит себе возражать против установления в прессе и интернете мониторинга – координатора. Дабы истинный патриот народной экономики не спрашивал лишний раз: «За что и кому?», а только уточнял:
«Когда и сколько?» И – не вручал в праздничные дни и памятные даты, когда подношения милостиво принимаются как традиционные, что ослабляет их влияние.
В некоторых организациях вывешивают загадочные объявления:
«Здесь взятки не берут». Избиратель имеет право знать: сколько не берут? И где – берут?
МОРАЛЬНО
Планетарные ресурсы ограничены. Научный подход предполагает разработку и внедрение государственных стандартов. Люди не должны ни переплачивать, ни недоплачивать. Поскольку налоги – это плата за цивилизацию и без них – ни-ни. Взятки должны проходить по статье «спонсорство». Это придаст дополнительную привлекательность Проекту.
При создании религии в числе семи смертных грехов взятки не названы. В наступившем веке наибольшим грехом считается честность. Значит, для укрепления иммунитета и имиджа требуется учредить почетные звания «Народный взяткадатель» и «Заслуженный взяткабратель», с одноименными медалями. Вручать их в профессиональный праздник, носить на левой стороне груди после ордена Дружбы народов. Награждаемым выдавать надбавки к пенсиям бонусными талонами на лекарства и похороны.
ДЕМОКРАТИЧНО
Проекту соответствует лозунг, провозглашенный Французской революцией и определивший принципы демократии. Ибо налицо: СВО- БОДА – хочешь бери, если дают, хочешь давай, если есть что и за что; РАВЕНСТВО – равные взятки уравнивают перед законом; БРАТСТВО – все участники процесса братаны и могут меняться местами.
Особо подчеркнем и не забудем. Хотя статьи революционного лозунга вошли в утвержденную ООН, «Всеобщую декларацию прав человека» и названы естественными правами человека, жизнь превратила их в обязанности. Посему пересчитывайте – до, чокайтесь – после. Цивилизованный современный человек не выпьет неналиваемого, и не возьмет недаваемого.
КОНСТИТУЦИОННО
Негоже бросаться в крайности, как некоторые наши предки. Они взяток не давали, только брали. Современная безналичная форма в расчетах обеспечит любимую народом транспарентность. И не нужно умничать. Человек, не берущий взятку, не достоин ее. За правильные взятки бюрократия начнет бороться с коррупцией, так как ее беспокоит не коррупция, а неучастие в ней. Разве не читали: горе от ума, а не от глупости. Довести дело надо до полной учености. Астрономы доказали: Вселенная расширяется. Взятки – не что иное как движение материи, естественный закон природы. После ратификации и промульгации Проекта право на взятку должно войти в главный Закон страны, то есть стать конституционным! И тогда ЕС, США и Россия с их санкциями отдыхают.
Дочитав, примар с удовольствием воскликнул:
– Помощник – поклонник поэта, молодец, – и хлопнул в ладоши, надел первый туфель, позвонил секретарю и уехал. В приемной ждали замы. Не раздеваясь, поручил секретарю сделать три копии, вручил замам и пригласил в кабинет. Градоначальник как личность творческая расхлябанности не терпел. Свой аппарат, как его горожане называли «примэрочная», держал по линейке.
– Уважаемые господа, диалектика учит: противоположности сходятся. Наши верхи это поняли и убедились. Деньги, выделенные зарубежными партнерами на борьбу с коррупцией, разворовали, и ждать больше нечего. Если не можем остановить или повернуть течение, надо плыть по нему. В результате в правительстве задумывается особый проект. Он – у вас. Изучите, вдохновитесь – и вперед, к народу.
Мы не можем здесь отставать от правительства и его министерств. Это наш долг чести. Наша деятельность крайне нужна людям, и скупиться они не должны, а главный принцип деятельности государственных служб в рыночной экономике отражает морская волна: накат – откат.
Первый зам, который смеялся смешнее, чем шутил, за что его дополнительно уважали, откликнулся, как и полагается по должности, первым.
– Вы правы, но как? У них откаты так откаты. Волны о-го-го, от государства! А у нас – лёгкая рябь от некоторых посетителей.
Рядовые замы в знак солидарности закивали, с тоской посмотрев на шефа. И он оправдал свое генеральское звание.
– Разве у нас ситуация, когда гаишник на гаишнике ни дать ни взять?
– Ни в коем случае, – хором воскликнули сообразительные заместители, – мы коррупционеров не допустим!
– Правильно, – заявил довольный генеральный примар, – сами справимся, земля-то муниципальная, то есть наша, как-никак мы ближе к массам. А министерства от них оторваны. К нам чаще обращаются не только простые люди, но и предприниматели, причем не только малые. Значит, по диалектике, – шеф был сторонником Гегеля и творчески его развивал, – качество наших услуг перейдет в количество, – шеф потер пальцами, – потому для начала призовем в помощь организационную науку и поставим процесс на научные рельефы, создадим систему. Мы единомышленники – это хорошо, но мало. Мне нужны и мыслящие сотрудники. Объясню. В армии – уставы, у нас – инструкции, которые, однако, тему не закрывают. Необходимы новые памятки. Поручаю их разработать. Берите в руки карандаш, мы начинаем конкурс наш.
Утверждают, что поэт Сергей Есенин из крестьян, но кто-то из предков наверняка во власти служил, потому поэт его душу понял: Дай, Джим, на счастье в лапу мне. Так что записывайте. Ты, – мэр обратился к заместителю по кадрам, – пишешь памятку для берущих взятки. – Ты, – примар посмотрел на зама по культуре, – для дающих взятки, ты, – шеф придал голосу больше строгости, – дорогой мой первый заместитель, – памятку, полезную первым и вторым. Думаю, для начала по двенадцать советов в каждой памятке, как число месяцев в году, будет достаточно. Но указать так, чтобы не искать истины между строк. Учтите и моральный фактор. Хватит бедствовать. Хочу подчеркнуть, что ваши рекомендации – лишь начальные по данной теме. Жизнь подкорректирует. Например, советы, как органы власти переименовали. Даю неделю. Я уезжаю на саммит мэров столиц стран СНГ. По приезде доложите. В очередной понедельник, в 10.00, и никаких двойных стандартов. Все должно быть просто, как мыльница. Бюджет не ждет. Или у нас принцы датские служат? Что-то я Гамлетов не видел. Был бы хоть один, наверняка произнес бы: «Эх, была не была!». Мы все в университетах марксизма-ленинизма учились, и помните, вождь пролетарской революции учил: «Все брать. Банки, почту, мосты», но мост брать не будем, он у нас один, и закон о монополии нарушать нельзя. Уяснили?
Понятливые исполнители наклонили головы. Выйдя из кабинета, кадровый зам, который, делая комплименты, никогда не ошибался, удовлетворенно посмотрел на коллег:
– Наш шеф кого хочешь уговорит.
– Верно, – отозвался культурный зам, – у него десятилетний коньяк трех дней не выдерживает, поддается на уговоры.
Коллеги понимающе рассмеялись.
…Командировка примара затянулась: грузинское гостеприимство усилилось тем, что мэр города, он же хозяин форума, оказался сокурсником примара Виноградска. Реваз, так звали тбилисского коллегу, твердо заявил:
– Остаешься личным гостем еще на 3 дня.
Помог домашний опыт, и восточный банкет примара Виноградска «не переехал». Вернулся он с мешками под глазами, но довольный. Вручив жене и детям подарки, лег отсыпаться. На следующий день, как обычно, еще до восьми утра воодушевленный вошел в кабинет. Через полчаса его приветствовала секретарь. Вручив ей грузинский сувенир, мэр попросил вызвать замов.
Градоначальник начал совещание традиционной благодушной фразой:
– Ну мэряне, чем обрадуете, чем огорчите?
Зная характер шефа, весьма эмоционально реагирующего на плохие новости, в первый день его никто огорчать не захотел. Отделались общими сообщениями. Только завканцелярией решила обрадовать:
– Господин генеральный примар, новый начальник департамента контроля впервые добился своевременного выполнения всех ваших резолюций.
Примар удивился:
– Так уж и всех?
– Да, господин примар.
Тот посмотрел по очереди на заместителей:
– Он нормальный?
Первый заместитель пожал плечами:
– С избытком. Извините шеф, что с такого взять? Остальные замы кивнули.
– Интересно. Мария, вызовите его ко мне.
После того, как она аккуратно прикрыла за собой дверь, примар строго посмотрел на оставшихся:
– Памятки готовы?
Замы молча положили перед ним свои папки. Примар посмотрел на первого зама:
– Кстати, рецензию у своего верного нэнаша3 догадался взять? Он у тебя, как-никак, восемь лет в Высшей судебной палате и четыре года в Конституционном суде заседал.
Тот встал:
– Одобрил и подчеркнул: «Верно, равные взятки создают равенство перед законом».
– Чувствуется, что настоящий адмирал юстиции.
Генеральный примар знал, что тот служил на флоте.
Полистав записки, он завершил:
– Правильно, у тебя 12, у тебя 12, а у тебя, – примар усмехнулся, – побольше, ну, конечно, ты же первый заместитель, по-другому и не мог. Задание правильно поняли. Впервые не пришлось напоминать и подталкивать. Почитаю, оценю. Соберемся и утвердим. Свободны.
Через десять минут в кабинет вошел подтянутый мужчина твердых зрелых лет, с красной папкой, облаченный в военный китель без погон:
– Здравия желаю, господин генеральный примар! С добрым возвращением!
– Ты сидеть не привык, потому не предлагаю. Тут доложили о твоих подвигах, поделись, не скромничай. Как ты сумел добиться выполнения всех резолюций?
– Первым делом – рассортировал почту: по срокам и по цвету, согласно вашей резолюции.
– Кто надоумил?
– Никто, сам сообразил, потребовал твердого выполнения без оговорок. Например, цвет красный – значит, очень важно, выполнять немедленно, и так далее. А на вопрос «А как?», – объяснял: меня не спрашивайте, ваших тонкостей не знаю и знать не хочу. Выполняйте.
– Ты по гороскопу кто?
– Лев, господин генеральный примар.
– Разве царь зверей боится красного цвета и реагирует на него, как бык?
– Виноват, господин генеральный примар, не понял?
– Запомни: хочешь жить – умей втереться, чем меньше видишь, тем дольше смотришь. Красный цвет резолюции – лишь знак опасности возможного легковесного решения, и не более. Открой свою папку, первое заявление чье?
– От Цуркана, о расширении офиса.
– Какая резолюция?
– Красным фломастером: удовлетворить.
– Точка стоит после резолюции?
– Никак нет. Подпись ваша есть, точки не вижу.
– Запомни, когда точки нет, значит?.. – примар сделал паузу.
– Значит, вопрос не закрывать.
– Молодец, догадался. На будущее: на цвета и слова резолюции не реагируй, главное – точка. Уяснил? Если бы знаки препинания имели титулы, то точку величали бы Ваше Величество.
– А вас Ваше Высокоточество, господин генеральный примар.
– Как со взятками, берешь?
– Неохотно, на мизере в преферансе.
– Как на секс смотришь?
– У меня из половых органов только глаза реагируют.
– Как ими смотреть, понял?
– Так точно.
– Молодец. Иди.
Бесплатный фрагмент закончился.
