Читать книгу: «Поминуха в Кушмарии», страница 3

6. Несмертный грех

Поздоровавшись с вошедшим следом очкастым неуклюжим толстячком, пенсионером Куку, автомобильный ковбой получил укол:

– Да, Семен, дожил, от тебя уже девушки убегают, а хвастался: все пассажирки – твои поклонницы.

Гроссмейстер руля без труда отбился:

– Жизнь не остановилась. В детстве девочек интересуют куклы, мальчиков – машины, а сейчас девушек – машины, мужчин – куклы. Засмотрелся я.

Приблизившийся Василий, довольный первой маленькой победой над Виорикой, встал на защиту таксиста:

– У него сейчас пост, для профилактики, перед техосмотром. Верно, сосед?

Таксист засмеялся:

– Рад тебя видеть. Что скажешь за вчерашний пенальти? Если бы играли у нас, лично задавил бы судью. И уверен, присяжные – мужчины меня бы оправдали.

Василий, пожал протянутую руку:

– Я не долго, попейте пока кваску, – и обратился к пенсионеру: – Тебе особо полезен квас, зрение укрепляет и язык расслабляет. Видите, как юристы под него спорят, – показал на прокурора с адвокатом и поспешил к машине.

Вернулся он действительно довольно быстро: спорщики еще не успели утвердить меру наказания футбольному судье.

Василий с водителем занесли в дом два ящика с вином. По пути Василий, указав водителю на крышку гроба, что-то сказал, тот кивнул.

Вскоре приехал священник в сопровождении диакона с кадилом и служки. Анна пригласила их в дом. Войдя, отец Николай спросил, где можно переодеться. Анна отвела его в свою спальню. Священник оглядел комнату:

– Иди, дочь моя, мы подготовимся и позовем. Перекрестившись покойница вышла. Священник облачился в белые епитрахиль и фелонь, диакон – в стихарь и орарь. Диакон вложил фимиам в кадильницу и позвал хозяйку. Отец Николай взял у диакона кадило:

– Кого отпевать будем? Как зовут?

Анна покраснела и тихо, почти шепотом, вымолвила:

«Анна». Батюшка удивления не выказал:

– И ты Анна, и покойница Анна, бывает. Где она лежит?

– Она не лежит. Это одна и та же Анна. Это – я. Отец Николай оторопел. Диакон открыл рот:

– Дочь моя, ты что, в двух лицах? Или перебрала вместо поминальщиков.

Анна продолжала краснеть:

– Прости, батюшка, меня отпевать прошу.

– Дочь моя, ты же живая.

Отец Николай отдал кадило диакону. Анна бросилась священнику в ноги.

– Прости, батюшка, грешницу, Христом Богом прошу: прости! Никого у меня нет. Одна-одинешенька. И поминки будет некому справить. А уйти по-людски хочу.

– Дочь моя, добровольно уйти – это самоубийство. Грех большой. Если что не так в жизни, терпи. Господь терпел и нам велел.

Дочь внешне покорная, с детства отличалась упрямством:

– Батюшка, я терплю, но моя просьба – не смертный грех. В Библии в числе семи смертных грехов он не назван.

Священник с уважением посмотрел на чистенькую просительницу.

Анна Георгиевна продолжала:

– Считайте, батюшка, что это генеральная репетиция будущих поминок. Я слышала, такое можно. Прости, батюшка, и благослови грешную!

– На что благословлять? На смерть? Священник почесал бороду.

Анна запричитала:

– Когда на войну идут, на бой смертный, солдат же благословляют. Отпусти грехи, батюшка, отпусти! Жить буду на Земле, сколько душа выдержит. Господом Богом молю: отпусти грехи и благослови спокойно уйти в мир к Богу, когда он позовет. Какая разница, когда отпевать, сейчас или после? Главное, быть готовой. Поминальщики уже сидят в каса маре. Там даже гроб есть, голубцы наделала, маслины купила.

Священник снова почесал бороду. Дьявольская хитрость не понадобилась. Положил руку на голову плачущей:

– Ты когда родилась, дочь моя?

– Восьмого августа, батюшка.

– В день Анны по христианскому календарю. Это богоугодно. Ладно, раба Божия, не для честолюбия просишь, иди к своим поминальщикам. Мы сейчас придем.

Анна сквозь слезы улыбнулась, поцеловала батюшке руку и на цыпочках вышла.

В тот же момент во дворе появился полицейский. По походке было видно: идет представитель власти, шагал уверенно, не торопясь. Его обогнали две соседки. Власть сразу указала:

– Уважаемые, раз в дом идете, позовите хозяйку, а я пока двор осмотрю.

Женщины остановились:

– Не придет она.

– Это еще почему? Скажите, участковый зовет, пусть поторопится, если штрафа не хочет.

– Не может она. Ее отпевать сейчас будут. Уже и батюшка здесь.

– Кто разрешил?

Женщины с удивлением посмотрели на полицейского.

Одна из них возмутилась:

– Как кто? Создатель наш установил такой порядок, – и обе запрокинули головы.

Наконец полицейский заметил крышку гроба:

– Это для нее? – и, не дожидаясь ответа, повернулся, снял фуражку. Слава Богу! Легче будет отчитаться. Разбираться не придется, – надел фуражку и с достоинством направился к калитке.

Природа любит принцип четности. Он во многом предопределяет развитие мира. Белые и черные полосы жизни чередуются. Люди признают такой подход. «Везет – не везет», «со щитом или на щите», «из грязи – в князи», «робкая невеста – говорливая жена», «на коне или под конем», «атака – защита», «гроб – крышка», «добро – зло», «преступление – наказание», «погулял на украденное – посиди, отдохни». На автодорогах полицейский с полосатой палочкой, как тигр в прериях. Девушка, сорвав ромашку, выясняет: «любит – не любит, плюнет – поцелует», и т. д.

Два физика – китайского происхождения, европейского образования, американского проживания – в 60-е годы прошлого века с удивлением, но научно доказали, что в природе принцип четности не всегда соблюдается. Однако ещё сто лет до них Владимир Даль в своём великом словаре заметил: «Четать – так нечета держаться». В российском городе Иваново на это явление чуть позже обратили внимание и запели: «Потому что на десять девчонок по статистике девять ребят». Тем не менее Нобелевскую премию присудили ученым-физикам. В Иваново же взамен премии построили еще одну ткацкую фабрику.

Однако принцип чётности легко без китайцев опровергает многоликое число «7». Его секрет таинственен, тайна за семью печатями.

Видимо, потому что оно любимое число Бога, который нечетку любит. Официально считается, что за семь дней Бог сотворил мир. Хотя, если глубже капнуть, оказывается за шесть дней, ибо седьмой он сделал выходным. Потому и любимым. Но цифра «7» в бытие пошла. В неделе семь дней, на свете семь чудес, в жизни семь смертных грехов, семь планид, в сказках – семь гномов, Гомер и Вергилий воспели Фивы семивратные. Были и семибоярщина, и семибанкирщина. Признали бы Рим столицей священной империи, если бы он не стоял на семи холмах?

Евангельских чинов сколько? Семь. Рай где? На седьмом небе. 7 праведных планет, 7 нот гаммы, цветик-семицветик, 7 крестовых походов совершили христиане. Мусульмане, совершающие хадж в Мекку, обходят 7 раз вокруг храма и 7 раз целуют черный камень. Даже лист бумаги нельзя согнуть более семи раз.

У мусульман во время похорон 7 шагов с саваном покойника обеспечивают попадание в рай. Обрезание крайней плоти у евреев не делают, пока не пройдет семи дней, только на восьмой. Как и женский праздник – на восьмой день марта. Проверено: каждая седьмая кружка пива идет в пользу бармена.

В пословицах и поговорках народных число семь четко отмечено: в умном лбу семь пядей, семеро одного не ждут, семь пятниц на неделе, семерым просторно – двоим тесно, семь бед – один ответ, седьмая вода на киселе, если уже шагать, то семимильными шагами, если мерить, то семь раз, а отрезать один, за семь верст киселя хлебать, семижильный, семеро по лавкам, семицветная радуга. В кино: у японцев – семь самураев, у американцев – великолепная семёрка, у евреев – семисвечник. И семья возникла не сразу. Лишь после того, как женщина, на вопросы жениха: «Кто будет стирать, готовить, рожать, воспитывать детей и т. д., и т. п.?», – семь раз ответила «я», сложилась семья.

В каса маре¹ возле стола стояли семь человек. Вошли Отец Николай, диакон и служка. Кадило дымило. Анна с умиротворенным видом стояла на коленях возле гроба, установленного на табуретах в углу комнаты. Диакон начал: «Благослови, Владыка!». Обычно многословный батюшка на этот раз был краток: «Благословен наш Бог всегда, ныне, присно, и во веки веков! Раба Божия Анна – достойная прихожанка. Своими добрыми делами, верой и любовью к Отцу и благодетелю нашему Всевышнему заслужила небесного рая. Чего ей и желаем. Отпускаю твои грехи, Анна. Жди, когда позовет Отец наш рабу свою. Господи, упокой душу, – батюшка запнулся, – рабы твоей Анны! Аминь!»

На том необычное богослужение закончилось.

Отец Николай перекрестил Анну кадилом и удалился, отказавшись от платы и трапезы за свой труд праведный. Диакон с тоской посмотрел на поминальный стол, глубоко вздохнул и покорно двинулся следом, отдав кадило служке. Оба удалились, не поднимая головы.

7. Консенсус на трапезе

Практика нашла, а теория установила жизненный закон: любое собрание за столом с бутылками алкоголя превращается без председателя в рядовую пьянку. Но когда с председателем – это мероприятие. Наш законодатель по определению не мог такого пропустить. Депутат-адвокат, встав, немедленно сформулировал и обосновал, почему именно он просто обязан исполнять обязанности председателя:

– У меня, конечно, борода не такая, как у батюшки. Но другой здесь нет. К тому же, мой голос в стране слышен, к нему прислушиваются. Так что спикером придется стать мне.

Возражать никто и не подумал: должность не оплачиваемая, разовая, льгот никаких, – и самоназначенный председатель продолжил:

– Я вижу, вы все согласны со мной. Прошу садиться, – хотя никто не стоял, – начнем. У меня двойное пожелание Анне Георгиевне. Поскольку у нас цель добрая, надеюсь, достигнем консенсуса.

Прокурор поморщился. А таксист удивился: «Мы что, тригонометрию изучаем: синус, косинус, конс…»

Любитель классических терминов не смутился:

– Объясню. Термин консенсус больше парламентский. В переводе с латинского значит «согласие, единодушие». Забыли, как раньше голосовали в ответ на призывы партии?

Таксист вновь удивился:

– Mille pardon, чёрт побери, кто будет спорить? Мы же не в парламенте бюджет делим.

Депутат продолжал красоваться:

– Я не дьявол с его деталями, но конкретизировать хочу. Таксист не мог остановиться и пробормотал: «Тоже мне, богослов нашёлся!». Но его никто не услышал, а спикер не унимался:

– Наше единогласие заключается в следующем: с одной стороны, мы желаем Анне Георгиевне подольше здравствовать на этой земле, а с другой – пожелаем ей попасть не просто в царствие небесное, а в отделение VIP, то есть в рай. Все слышали, батюшка одобрил.

– Чтобы не нарушать регламента и протокол, прошу уточнить, в каком случае будем чокаться, а в каком не будем? – прервал Василий исполняющего обязанности председателя.

Спикеру реплика понравилась:

– Хорошая растет молодежь, учится жить по правовым нормам поведения. Определяю: будем чокаться через раз. За здравие на земле – чокаемся, за вечную жизнь в раю – склоняем голову.

Было обеденное время. Накрытый стол обострял аппетит. На столе ждали овечья брынза, домашняя колбаса, селедка, жареные перцы, маслины, овощные соленья, керамический кувшин с крестьянским красным вином по прозвищу Гибрид Иванович, домашний хлеб и плацинды. Собравшиеся начали пробовать холодные закуски, не дожидаясь приглашения. Спикер уловил желание коллектива:

– Перекусим пока без тостов, – поднял стакан и лишь пригубил.

Голосования не потребовалось. Застолье стартовало. Началось вилочное движение. Не сопровождаемое стеклянным звоном.

Между тем во дворе дома происходили едва заметные события с будущими немалыми последствиями. Поочередно, с небольшим интервалом, появились водители Василия и депутата. Каждый из них положил за крышку гроба сумку. Через полчаса из подъехавшего джипа, с переднего сидения, выпрыгнул широкоплечий мужчина в черной куртке. Оглянулся, вошел во двор, посмотрел по сторонам, приблизился к крышке гроба, отклонил ее от стены, взял сумку и не торопясь уехал. Через 5 минут то же проделал кудрявый парень из серой шкоды. Отсутствующий Кагор своим звуковым сопровождением им не мешал.

Наконец первое чувство голода поминальщики утолили и успокоились.

Таксисты не приучены уступать дорогу. И Федосеич, не дожидаясь указаний спикера, разлил по стаканам пузырящееся красное вино:

– Mille рardon, сотрапезники, давайте пожелаем Анне Георгиевне как можно более длинную дорогу до следующих поминок. Не возражаете? Тогда вперёд!

Глухое чоканье подтвердило согласие с тостом, но стакан до дна никто не опустошил:

– А адвокаты на том свете есть? – полюбопытствовал таксист.

Депутат на вопрос не среагировал. Но мастер руля не успокоился. Съев несколько маслин, он снова обратился к спикеру застолья:

– Скажите, если у нас поминки живые, правильнее сказать – тренировочные, наверное, нужно Анне жизнь свою рассказать. Ведь если не выговоришься, то душу не облегчишь. По себе знаю. Разве не так?

Петр Петрович, как и его коллеги по парламенту, после выборов любил поучать народ. Перед выборами он обещал, критиковал конкурентов, хвалился, осторожно нападал на власть. И храбро обещал: вот когда мы возглавим, тогда…

Сегодня представлялась возможность продемонстрировать трибунное мастерство, и адвокат не мог ее упустить:

– Здесь не суд, чтобы выяснять виновность главной героини. Цель поминок иная. С одной стороны, это соблюдение ритуала узаконенной жизнью традиции. С другой – задача снять неизбежно возникшее психологическое давление на родных и близких усопшей:

– А у вас, господин депутат, в случае смерти подготовлены просьбы к Богу? – неожиданно прервала его плациндолюбительница.

– Пожалуй, одна, уважаемая. Перед отпеванием меня попрошу на время воскресить и дать прощальное слово. Представляете, сколько можно высказать о ком хочешь и что хочешь? Их ответные слова прозвучат впустую.

– Интересно, на том свете на каком языке разговаривают? – решила уточнить другая соседка.

Плациндолюбительница посчитала, что вопрос обращен к ней:

– На каком, на каком! Ты уже немолода, могла бы сообразить, куда отправляешься? На небеса, к Богу. Значит, будем говорить на божьем языке.

– Мы же его не знаем.

– Читай Библию. Ответь на мой вопрос. А с кем бы ты хотела увидеться, когда попадешь наверх?

– Конечно, в первую очередь с мамой.

– А с кем бы не хотела встречаться? Коллега Анны по работе вмешалась:

– С тобой уж точно. Впрочем, ты сама бы не пришла, ведь плацинд у Анны там не будет.

– Ох и завистливая ты. Оттого худющая и замуж не берут, – огрызнулась поклонница плацинд, – и повернулась к Федосеичу:

– Вы мало кушаете, уважаемый сосед. Федосеич спокойно объяснил:

– В передаче «Здоровье» по ТВ учили: мозг человека всего 2 % от веса тела, а забирает 20 % энергии. Места для большего количества уже нет. Поэтому я больше двух порций не ем.

Таксист-шашист понял, что за руль он сегодня уже не сядет, и перестал считать стаканы. Речь стала свободней:

– Вот вы, господин депутат, столько говорите, будто вам платят за каждое слово, как нам за километр. А правду объезжаете, что выбоину на асфальте.

Разомлевший Петр Петрович не обиделся:

– Разумный ты человек, Федосеич, а выехал не на свою полосу. Возьмем, к примеру, казалось бы обычный эпизод. Кто скажет правду о тебе?

Федосеич удивился:

– Тоже вопрос. Запретительного дорожного знака вроде не установили.

Парламентарий ухмыльнулся:

– А вот сейчас разберемся. Кто тебя не знает, тот ничего о тебе не скажет. Ни хорошего, ни плохого. Если он честный, не сможет. Он же тебя не знает. Перейдем к тем, кто тебя знает. Начнем с родственников. Ты еще живой. Ну кто из родственников скажет правду о тебе, еще не зная твоего завещания, зачем отношения портить? Спросите друзей? Они же потому и друзья, что не говорят правду о тебе. Зачем расстраивать друг друга? Узнать у врагов? Кто же им поверит? Они же враги! Маме поверят, но она же мама, она любит тебя не для того, чтобы говорить всем правду о тебе.

Федосеевичу понравилось, что его замечание вызвало столь обстоятельный ответ самого депутата, который продолжал:

– Сам у себя спроси – и узнаешь правду о себе, если не побоишься. Не все такие отважные и безрассудные. Один богатый американец сделал заказ киностудии: снимать его первенца раз в неделю по одной минуте, а на его пятидесятилетие смонтировать отснятое и вручить ему. Когда настал срок, юбиляру принесли кассеты. Он заперся в кабинете, никого не пускал и на третий день затворничества застрелился. Почему? Комментарии нужны?

– Думаю, что нет, – Василий поднял стакан, – знаешь правду о себе, не знаешь правду о себе, жизнь идет. Выпьем за радость жизни!

Все выпили до дна. Федосеич, не прося слова, расфилософствовался:

– Если человек создан по образу и подобию Творца, то каков тогда Создатель? У мусульман и иудеев его изображения нет, христиане рисуют приглаженным. Вы скажете: Божьи заповеди корректируют поведение человека. Но, позвольте, зачем тогда его корректировать, перевоспитывать созданного по Божьему образу и подобию? Вывод: или не получилось, или двойные стандарты.

– Не наливайте ему больше, – указал объективный прокурор.

– Но и не меньше, – уточнил Федосеич.

Назидательные речи адвоката начали вызывать раздражение. Однако последние слова: «Давайте теперь потрапезничаем молча» – напряжение уменьшили.

После смерти мужа Анны в ее доме не курили. Анна, заметив, как адвокат несколько раз вынимал пачку сигарет, а прокурор его одергивал, посочувствовала:

– Дорогие гости, покурите во дворе, а мы пока горячий стол подготовим.

«Куряки» противиться не стали и направились к беседке. Когда мужчины вышли, женщины стали прибираться.

Анне помогать не разрешили:

– Тебе сегодня работать нельзя, отдыхай, сами управимся, – остановила её бывшая коллега.

Анна сидеть без дела не привыкла:

– Можно, я пока в гробу полежу, устала больно, как-никак поминки.

– Почему бы и нет? Гроб же тебе принесли, попробуй, в следующий раз привычней будет, – одобрила доброхотка-соседка.

И отпетая покойница перекрестившись, полезла осваивать гроб.

8. Фотосессия

В то время к дому подъехал вишнёвый рено с надписью на борту «Капитал». Сначала из окошка выглянул водитель. Видимо, что-то сказал пассажиру. Тот вылез из машины и направился к дому. Мужчина был средних лет, в желтой кожаной куртке и с двумя фотоаппаратами. Один висел у него на шее, другой он держал в руках. Постояв во дворе, повертел головой, увидев крышку гроба и, никого не спрашивая, медленно заковылял к ней. Фотокорреспондент газеты «Капитал» не любил быстро ходить. Войдя в открытые двери, прошел коридор и наткнулся на гроб. Женщины суетились вокруг стола. Одна из них доброжелательно предложила ему выпить рюмку, пока гости курят. Он не отказался, поднял рюмку, перекрестился, крякнул. Видимо, в предыдущей жизни он был в утином племени. Ему нравилось кряктеть. Подождал, выпил еще одну рюмку, опять крякнул. Взял маслину, понюхал, съел. Стал рассматривать комнату. Женщины уже ушли. Сделав общий снимок, перекрестился, пробормотал «Бог троицу любит», налил и выпил третью рюмку, закусил маслиной. Откинулся на кушетку и сразу задремал. В это время во двор вошла симпатичная девушка в джинсовой юбке, джинсовой куртке и джинсовой кепке. Увидев людей в беседке, шагнула к ним:

– Это дом Анны Георгиевны? Василий среагировал первым:

– Да, а в чем дело?

– С Анной Георгиевной можно переговорить?

– Сможешь только увидеть. Видишь открытую дверь возле крышки гроба? Тебе – туда.

Девушка кивнула, остановилась у крышки гроба, которая всерьез не воспринималась. На ней сидел рыжий котенок. Снизу Кагор дружелюбно погавкивал на него. Девушка перекрестилась и вошла в дом. В большой комнате увидела в гробу Анну, снова перекрестилась, коснулась ногой похрапывающего фотографа. Тот проснулся и уставился на девушку:

– Чего хочешь?

– Вот привет передать Анне Георгиевне. Где она? – и вынула конверт.

– Положи в гроб, она на том свете прочтет. А мне не мешай.

– Вот вы и положите.

Девушка всучила ему конверт, сделала снимки на мобильник и, не мешкая, удалилась. Во дворе ее окликнул веселым голосом Василий:

– Ну, поговорила?

Девушка раздраженно буркнула.

– Не грешно вам смеяться в такой день, – повернулась и столкнулась с входящим строгим мужчиной в очках.

– Извините, я из Налоговой инспекции, как найти мне госпожу Анну Сырбу?

– Опоздали, в гробу она, видите крышку у двери.

– Как в гробу? А кто налог за квас платить будет?

– Сделайте запрос в парламент, – рассмеялась джинсовая девушка.

В это время мастер объектива, прежде чем взяться за работу, выпил еще рюмочку, крякнул и начал щелкать фотоаппаратом, снимая гроб под разными ракурсами. Залез на стул, желая зафиксировать вид сверху. Вспышка пробудила задремавшую Анну. Она открыла глаза, испугалась наставленного на нее объектива фотоаппарата, взмахнула руками:

– Чур-чур, не меня! Изыди, сатана, изыди, еще поминки не кончились!

Фотограф, получивший новое, не дворянское звание, испугался еще больше. Свалился со стула, ударился затылком о табурет. Гроб покачнулся и перевернулся. Анна упала на фотокора. Тот дернулся и потерял сознание. Сбежавшиеся женщины закричали, зовя на помощь мужчин. Беседка во дворе мигом опустела. Вскоре приехала машина скорой помощи и увезла кряктуна.