Читать книгу: «Таймер», страница 2
Глава 1. Дом в лесу
Лес только на первый взгляд казался непроходимым. Сквозь заросли кустарника, неаккуратно цепляясь за ветки деревьев, двое волокли большой сверток, очень напоминающий человеческое тело. Время от времени их ноша начинала активно дергаться, удержать её в руках стоило больших трудов.
– Осторожней несите, вахлаки, – наконец не выдержал и пробасил третий – коренастый мужчина высокого роста, он расчищал дорогу большим тесаком.
– Да она же извивается, как угорь болотный, – пожаловался один из несущих живой сверток.
– Вы что, одну бабу вдвоём не можете держать крепко!? – вспылил здоровяк.
– Не кипятись, Елисей, доставим её пастору Евграфию в лучшем виде.
– Заткнись, Федот, – произнес третий из спутников, – лучше смотри под ноги.
– А сам-то, Трофим? – хмыкнул Федот. – Кто из нас в кусты совсем недавно загремел?
– Хватит болтать, – прервал перебранку Елисей, – уже пришли.
На краю поляны стоял добротный деревянный дом, окруженный высоким мощным частоколом. Елисей отодвинул потайную щеколду, во двор зашли через скрытую в заборе дверь.
На ступеньках дома стоял и нервно теребил в нетерпении висящий на шее знак в виде пентаграммы толстый лысый мужчина. Это и был пастор Евграфий, глава секты сатанистов. Когда-то секта была влиятельной силой, имела несколько отделений, в ней состояло до шести тысяч человек.
Времена после «Предельного кризиса» их предки пережили тяжело. Все женщины постепенно умерли из-за болезней или жестокости своих сожителей. Вот и остались только пастор Евграфий и его паства, состоящая из троицы вернувшихся из лесу мужчин.
– Наконец-то! – выдохнул Евграфий при виде подходивших к нему Елисея, Федота и Трофима.
– Не гневайся, хозяин, – опустил голову Трофим, – запоздали.
– Ладно! Я смотрю – девушку доставили. Несите её в дом. В мою комнату.
– Будет сделано! – отозвался Елисей.
Вместе с Трофимом они затащили сверток вверх по лестнице и прошли в дальний конец дома. Евграфий открыл дверь к себе и жестом показал им положить пленницу на пол, устланный мягкими коврами.
– Она уже и не дёргается, – усмехнулся Трофим, – а поначалу я думал, что не дотащим.
– Что ты сказал? – насторожился пастор.
– Не дёргается… вроде…
Догадка пронзила мозг Евграфия. Он быстро опустился на колени возле свёртка и разрезал ножом путы. Внутри лежала девушка в обтягивающем чёрном комбинезоне. Её глаза были закрыты, губы сжаты. Пастор сразу схватил её руку, повернул к себе тыльной стороной… На маленьком вживленном в ладонь экране светились холодным светом четыре нуля.
– Вот те раз! – пробормотал ошарашенный Трофим.
– Тупицы! Болваны! – завизжал пастор. – Вы что, не могли посмотреть на её таймер?! Что вы так долго копались?! Как мы будем приносить сегодня жертву?!
– Да кто ж знал! – сложив на груди руки, заголосил здоровяк Елисей. – Мы же ночью на деревню напали, а потом весь день отсиживались в болотах.
– И за целый день не удосужились взглянуть?! – ещё сильнее завизжал Евграфий.
– Послушай, учитель, – осторожно вмешался Трофим, – а она же ещё тёпленькая, да и симпатичная какая! Можно я её возьму, да и ребята не откажутся.
Евграфий открыл рот, собираясь ответить, как вдруг сверху раздался вой сирены, звук хлопающих лопастей, и вся поляна залилась ярким светом прожекторов, разрезавшим вечерние сумерки. Большой квадрокоптер завис над домом, из открывшегося в нём люка полетели вниз тросы, по ним на землю быстро спускались люди в белой броне.
– А! Они нашли нас! – заорал Елисей, схватил автомат и выскочил из дома.
За ним выбежал Трофим, который сразу стал палить по приземлившемуся в стороне десантнику. Но очередь из «Калашникова» не причинила бронекостюму никакого вреда. Лейтенант Алексей Жуков ощутил лишь несколько резких толчков в бок. Он развернулся и буквально сжег из автоматического плазмомёта стрелявшего в него Трофима. Только кучка пепла и горелого мяса осталась от бандита. Пытавшегося скрыться в лесу Елисея точным одиночным выстрелом в спину уложил кто-то из бойцов. Федот остался в доме, отстреливаясь из станкового пулемёта. Но его удалось подавить плотным огнем трёх плазмомётов, которые сожгли и стену, за которой он укрывался, и самого стрелка.
Пастор Евграфий хотел было уйти через чёрный ход, но был подстрелен и лежал сейчас рядом с поленницей дров, скуля, как собака. Руку, в которой пастор до этого сжимал пистолет, сожгло раскаленной плазмой так, что остался лишь обгоревший кусок предплечья. Плазмометы были прекрасным оружием, новейшей научной разработкой, сатанисты не имели ни малейшего шанса.
– Лейтенант! – позвал Алексея один из бойцов. – Зайдите в дом, пожалуйста! Там жуть какая-то в подвале!
Слегка пнув Евграфия обутой в тяжелый ботинок ногой, чтоб не мешался, Алексей поднялся по ступенькам и прошел в дальнюю комнату, в полу которой находился люк. Из него уже наполовину вылез сержант Попов, сжимая в руке шкатулку.
Алексей открыл её и ужаснулся. Под крышкой лежали шесть отрубленных кистей женских рук. В ярости парень развернулся, пошел к Евграфию и без лишних слов со всей силы врезал ему по лицу. Тот отлетел в сторону, сплюнул выбитый зуб, взглянул на шкатулку в руках Алексея и заверещал:
– Вы прокляты! Прокляты! Нечестивцы!
В глазах пастора бесновался огонь безумия, лицо перекосилось от ненависти:
– Что, детишки, боитесь меня?! Ха-ха! Вы же все сдохнете скоро! Сколько вам осталось? Два-три года, а то и меньше! И ваши души он заберет себе!
Алексей смотрел на дергавшегося Евграфия и понимал, что да, перед ним был человек. У него бежала по венам кровь, билось сердце, он мог испытывать эмоции… Но сейчас парню не верилось, что это создание относится к одному с ним биологическому виду. Неужели в людях может быть столько ненависти?!
– Не могу видеть эту мразь! – выдавил он из себя наконец.
Двое бойцов потащили визжащего Евграфия к высокой ели, быстро перекинули трос через толстый сук и надели маньяку на шею петлю. Резкий рывок подбросил тело мужика вверх…
Когда всё закончилось, взвод десантников построился на поляне на фоне горящего дома. Большей части бойцов было на вид лет восемнадцать, только сам командир выглядел чуть старше.
– Вольно! – скомандовал Алексей.
Когда ребята расслабились, он продолжил:
– Спасибо всем за проделанную работу. Аня была нашим товарищем, и я рад, что никто из вас не отказался пойти со мной, невзирая на возможные санкции начальства. Да, её уже нет, но мы хотя бы спасли тело от поругания этими нелюдями. И, кроме того, наконец-то нашли и зачистили это логово выродков, поклонявшихся рогатой нечисти.
Квадрокоптер взмыл в воздух и помчался по направлению к Новому Новгороду. Солнце уже вставало над горизонтом, так что на подлете к городу Алексей в очередной раз залюбовался открывшейся картиной. По бокам утопавших в зелени широких улиц стояли белоснежные домики, черневшие крышами солнечных батарей. Возвышенность на севере вся была занята стройными рядами ветряков, над которыми парили огромные воздушные змеи. От большого озера на юге к городу тянулись два искусственных канала. А вокруг раскинулись правильные прямоугольники сельскохозяйственных полей. Сам оплот был огорожен высокой стеной, напоминавшей об ушедших в прошлое лихих временах.
Летательный аппарат завис над посадочной площадкой. Все его четыре винта синхронно замедлили вращение, уже через минуту он замер на земле, словно большая белая птица.
Десантники выгрузились и направились к ангару.
– Жуков! – крикнул подходивший техник. – Иди к капитану! Он настоятельно просил тебя к нему заглянуть.
Командиру роты капитану Денису Орлову недавно исполнилось двадцать два года. Это был опытный вояка, уже пять лет обеспечивавший безопасность окрестностей Нового Новгорода. Алексей отчитался о своем самовольном рейде, стоя навытяжку, отчеканивая каждое слово.
– Ладно, не напрягайся ты так, лейтенант, – махнул рукой Орлов. – В общем, ты поступил правильно, но коптер фактически угнал. На тебя пилот жалобу написал, что ты ему пистолетом угрожал.
– Врёт! Я только на словах обещал пристрелить. Ну не мог я Аньку бросить…
– Да понимаю, – вздохнул Денис, – а я ведь предупреждал её, чтобы не ехала в эту деревню со своими медикаментами. Леса там неспокойные, местные так и норовят напасть, хотя, конечно, побаиваются. Благодаря твоей самодеятельности парой-тройкой выродков стало меньше. Какие же они всё-таки трусливые! К оплоту боятся приближаться на сотню километров, а в глухих местах осмелели.
– Евграфий оказался ещё более кровожадным маньяком, чем мы предполагали, – вздохнул Алексей, – у него в подвале нашли шесть отрубленных женских кистей рук. И на каждой был таймер…
– Что ж, хотя бы личности быстро установят, – пробормотал Денис. – Бедные девчонки! Ну вот зачем они стремятся за периметр оплотов!? Чем им тут плохо?
– Знаешь, капитан, я думаю, что во многом это связано с нашим ранним взрослением. Ты лучше меня понимаешь, что нас сразу готовят к самостоятельной жизни. Мы уже в двенадцать лет чувствуем себя взрослыми. Так хочется думать, что мы способны изменить мир… В шестнадцать нас уже не удержать. Девчонки сразу мчатся участвовать в гуманитарных миссиях, мальчишки хотят сражаться за правое дело и защищать слабых. Идеалы, сформированные за три поколения, не дают нам сидеть за стенами оплотов в комфорте и сытости. Ну, скажем так, большинству из нас…
– Наша задача – нести в мир знание и цивилизацию, – улыбнулся Денис, – но не всегда те, кому мы хотим помочь, понимают эту цель. И если они не хотят помощи, мы же их не уничтожаем, а вмешиваемся только в самых критических ситуациях. Хотя могли бы и почаще…
– Ну, предельный кризис пережила очень разношерстная публика. Я имею в виду из тех, кто не принимал ТТВ 19. Их потомки целый век хаотично жили и развивались, а в большей своей части деградировали. Очень сложно без насилия убедить их в ошибочности взглядов на жизнь. Убеждения, знаешь ли…
– Да к чёрту убеждения! Пусть живут как хотят, только зла не совершают. Неужели это так сложно? – с болью в голосе произнес Денис.
– В последние десятилетия какие-то особо ужасные вещи творят лишь самые отъявленные маргиналы, – проговорил Алексей. – Ничего, вот с ними мы договариваться не будем. – Он вспомнил сожженный дом пастора Евграфия, трупы сектантов и уверенно добавил: «Мы с ними по-другому «говорить» умеем… Пришлось научиться».
– Да уж, иногда только жестокость может победить другую жестокость, – печально сказал Денис.
– Адепты секты Евграфия искренне верили, что человечество проклято. Они приносили жертвы людей с таймером, чтобы умилостивить своего воображаемого чёрного владыку, – вздохнул Алексей. – Я по пути сюда читал записки этого полоумного пастора.
– Иногда я думаю, что некоторые люди так и остались на той же ступени развития, что и их далёкие предки несколько тысяч лет назад, – поставил точку в разговоре капитан. – Ладно, давай о текущих делах. Нужно Аньку похоронить по-человечески. Я посмотрел, у неё не было ни братьев, ни сестер. Ребенка, кстати, тоже так и не родила… Ты был с ней близок, вот и организуй церемонию.
– Хорошо, – вздохнул Алексей. – За последние полгода мы только раз виделись, но я всё сделаю. Сейчас позвоню в службу кремации.
Кремация давно стала официальным способом захоронения в оплотах. Причин к тому было несколько – от утилитарных, таких как экономия места, которое занимали бы кладбища, до эстетических. Всё же развеять прах над городом казалось гораздо более романтичным, чем запихнуть труп в ящик. Да и, честно сказать, своя жизнь была столь коротка, что не позволяла тратить время на память о чужой. Хотя в последнее время набирало силу движение сторонников посмертной заморозки мозга. Противники этой идеи считали её бессмысленной, ведь уже существовали основной и резервный банки образцов ДНК, отбираемых при жизни у каждого гражданина оплота.
День, когда специальный квадрокоптер поднимался в воздух и развеивал прах умерших по ветру, люди называли «днём ангельской пыли». Летательный аппарат менял свой обычный белый цвет на чёрный и кружил, подобно грифу, над убегающей в бесконечную даль равниной. Открывался люк, и прах сотен людей разлетался на многие километры вокруг микроскопическими частицами, подхватываемыми и уносимыми ветром.
Новая система маскировки, которую использовали коптеры, позволяла им принимать практически любую окраску. Весь их корпус был покрыт сверхпрочным экраном, вполне подходящим даже для просмотра фильмов. В реальности же чаще использовали различные текстуры неба и облаков, так что в небесной синеве распознать летящую машину можно было только по размытым следам бешено вращающихся винтов. А ночью, используя бесшумный режим полета, квадрокоптеры перемещались вообще незаметно.
Тело Анны кремировали во вторник. На церемонии были Алексей, Денис, несколько самых близких друзей и сослуживцы. Маленькую урну с прахом увезли. А в воскресенье чёрный квадрокоптер взмыл в небеса. «День ангельской пыли» Алексей провел дома, глядя в безоблачную синеву и сжимая в руке фотографию, на которой Аня улыбалась, а он целовал её в щёку.
Глава 2. Новый мир
Очередной одинокий вечер Жуков проводил удобно усевшись в мягком подвесном кресле около своего дома. Ветер трепал листву на деревцах в палисаднике, солнце лениво уползало за горизонт. Алексей в очередной раз перечитывал толстую книжку по современной истории и географии.
В мире насчитывалось восемь крупных оплотов. Остальные мелкие поселения, где жили люди с таймерами, так или иначе были связаны с ними и являлись их составной частью. На территории бывшей западной России расположился Новый Новгород, в Азии – Изгиб Хуанхэ и Китао, в Америках – Джефферсон, Колумбия, Сан-Себастьян и Санта-Маргарита. На земле Австралии находился оплот Силенд, а в Африке оплотов не было. Лишь племена аборигенов продолжали там жить, или потомки маргинальных слоёв общества копошились на остатках цивилизации.
Когда Гордон Браун предполагал, что население Земли сократится до двухсот миллионов, он ошибался. Реальность оказалась во много раз хуже. По крайней мере, через сто лет после «Предельного кризиса» планету населяли лишь около семи миллионов человек. Пять миллионов проживали на территориях, контролируемых оплотами, и в подавляющем большинстве случаев цикл их жизни составлял условные двадцать три года, а оставшиеся два миллиона были разбросаны по всему миру. При этом уровень развития общества вне оплотов зачастую уже не соответствовал даже ХХI веку, а варьировался от первобытнообщинного строя до века XX. Впрочем, встречались и исключения.
Самыми большими оплотами были Китао и Джефферсон. В них проживало примерно по миллиону человек. А самыми малонаселенными считались Силенд и Колумбия, население которых едва превышало сто тысяч, что во многом было продиктовано их удаленностью и не лучшими климатическими условиями. Помимо ТТВ 19 огромное количество людей погубили им же подобные. Миллионы сгорели в атомном пламени, принесенные в жертву последним амбициям исчезавших держав, ещё больше погибли от голода, холода и болезней, и многие просто умерли, не успев оставить после себя потомства.
В настоящее же время естественная убыль населения в оплотах стабилизировалась, контролировалась, но пока что стояла цель сохранить численность человечества на одном уровне, хотя кое-где наметились тенденции роста. Данные по неохваченной оплотами территории были противоречивы и точно неизвестны, но примерное количество людей соответствовало официальной статистике.
– Лёш, привет! – раздался окрик.
Парень отвлёкся от чтения и увидел, что на дороге напротив стоят его соседи. Мальчишка и девчонка. Переехали недавно. Ребята были на велосипедах.
– Не хочешь покататься? Мы новые велики решили протестировать.
– Спасибо за предложение, но я что-то устал сегодня.
– Патрулировали? Всё спокойно вокруг?
– Да, но я бы всё-таки не рекомендовал удаляться от стен оплота слишком далеко.
– Ладно, – кивнул мальчишка, – мы уже взрослые. Я на военных сборах был лучшим в группе.
После этой фразы он деловито похлопал рукой по автоматическому пистолету, закреплённому в кобуре на боку, и украдкой взглянул на девчонку.
Алексей усмехнулся. Неужели всего несколько лет назад он был таким же? Хорошо, что действительно угроз за пределами оплота практически не было. По крайней мере тех, до которых легко добраться на велосипеде.
– В другой раз покатаемся, – махнул рукой Жуков.
Ребята попрощались с ним веселым перезвоном велосипедных звонков и покатили по улице в сторону окраины.
Алексей задумался, глядя даже не им вслед, а куда-то в пустоту.
По законам оплота человек становился полностью совершеннолетним в пятнадцать лет. С этого времени он мог вступать в брак, участвовать в выборах, служить в вооруженных силах и даже имел право покинуть стены оплота, чтобы жить своей независимой жизнью. Женщинам рекомендовалось родить до двадцати двух лет. И хотя это не являлось обязательным, почти все добросовестно следовали означенной установке.
Всю заботу о детях общество брало на себя. Можно было оставить ребёнка или отдать на воспитание в детский центр. Ситуации встречались разные. Например, если женщина рожала в шестнадцать, то она вполне могла ещё почти семь лет быть матерью и заботиться о своем малыше, видеть его первые шаги и самой подготовить его к будущей самостоятельной жизни. Многие выбирали такой путь, но многие и отказывались. Причем, их поступок не всегда был продиктован мелочными эгоистичными побуждениями. Просто люди думали по-разному.
Кто-то считал, что пусть ребёнок сразу растет и не привыкает к родителям, которых точно не станет в его раннем детстве, а другие наоборот хотели дать своим деткам как можно больше тепла и ласки за те короткие годы, что были отведены им судьбой. Нужно отметить, что детство в новом мире тоже протекало иначе. Поскольку обществу требовались профессионалы для обеспечения жизнеспособности, то и детей готовили к взрослой жизни раньше. Школа начиналась для них с пяти лет, и уже через три года делался выбор основного направления развития малыша, а фактически – его будущей специальности. До тринадцати лет человек овладевал базовыми навыками своей профессии и мог выполнять несложные задачи. Очень малый процент населения так и останавливался на этом этапе обучения, а большая часть занималась углубленным изучением своего дела, чтобы к семнадцати годам быть полностью готовыми специалистами.
Алексей тряхнул головой. Где-то вдалеке гремел гром. Показалось даже, что мелькнула зарница.
– Хозяин, пусти на огонёк! – у калитки стоял друг Алексея, Дмитрий Белый.
– Привет! А ты что, уже закончил репетицию?
– Не совсем. Исполнитель роли Одиссея ногу сломал… Мы так, быстренько пробежали по сценарию и разошлись.
– Понятно, всё Древней Грецией балуетесь. Какао будешь?
– Я сам удивляюсь. Такая древность, но актуально и по сей день. И народ интересуется. Наливай, – произнёс Дима, проходя по дворику и присаживаясь на скамейку рядом с Алексеем.
Театр буквально пережил второе рождение. Конечно, это был не тот высокопрофессиональный театр ушедшей эпохи с его вымуштрованными балетными танцорами, оперными певцами и вживавшимися в роль актерами. Новый театр деятели культуры прошлого презрительно назвали бы «паршивенькой самодеятельностью». Но людям нравилось смотреть прежде всего на искренность игры любителей, которые делали это с душой в свободное от работы время и собирали значительные аудитории. Вот и друг Алексея – Дмитрий Белый, служивший с ним вместе три года, сейчас занимался написанием театральных постановок в последний год своей жизни.
Кино практически исчезло как вид современного искусства. Новые режиссеры моделировали в виртуальном мире всё, что было доступно их разуму и выпускали свои творения на суд зрителей. Но хорошие старые фильмы XX-XXI веков нравились достаточно многим. Люди собирались вечерами большими компаниями и частенько их пересматривали.
– А может тебе чего посущественнее предложить? Ты ел вообще? Я могу пару брикетов достать. Рыбный вкус, говяжий, оленина… хоть медвежатина. Да у меня все добавки вроде имеются, – улыбнулся товарищу Алексей.
– Я пару пилюль по дороге сюда проглотил. Хочу просто выпить чего-нибудь горячего и сладкого. Потом, может быть, пару яблочек сорву у тебя. Что может быть лучше свежих фруктов! – ответил Дмитрий.
В новом мире практически пропала мясная кулинария. Проблема голода решилась в глобальном масштабе за счет синтезирования полезных веществ и необходимых витаминов в специальных пищевых пилюлях. По желанию им можно было придать различный вкус, а две-три таких пищевых таблетки с лихвой обеспечивали потребность человека в дневном запасе калорий. Да, это было вредно, но последствия такого питания могли сказаться только годам так к тридцати, что в сложившейся ситуации никого не пугало.
Готовили только по праздникам и важным событиям, но и тогда зачастую использовали вместо мяса ту же массу, что и для производства пищевых пилюль, придавая им соответствующий вкус разнообразными химическими добавками.
Существовали ещё поля традиционных культур, характерных для той или иной местности: их засеивали, обрабатывали и собирали урожай, но основу продовольственной безопасности они уже не составляли. Хотя в мирные пейзажи очень хорошо вписывались плантации кукурузы, пшеницы, риса, плодовые сады и ягодные питомники. Выросший на них урожай в основном использовался для питания детей.
Мир оплотов не был полностью вегетарианским, в нём существовало меньшинство, которое выращивало кур, кроликов, даже коров. Но все эти люди растили их для своих потребностей, не имели возможности продавать излишки, и поэтому число мясоедов не увеличивалось, а неуклонно снижалось. Не существовало этих фактически концлагерей для всяческой живности, где несчастных тварей выращивали на убой в промышленных масштабах. Для большинства населения гораздо важнее было не тратить время на готовку и чревоугодие, а посвятить его духовному развитию или обустройству окружающей реальности в гармонии с природой.
Практически около каждого дома красовались маленькие огородики, росли фруктовые деревья и кустарники. Им не требовалось много внимания, зато дважды в год они с благодарностью одаривали своих хозяев свежими плодами.
Дом Алексея стоял на небольшой возвышенности, так что от него открывался прекрасный вид на оплот. Он разительно отличался от старых урбанистических пейзажей.
Радиоактивные бетонные руины мировых столиц, захламленные города-призраки ушедшей эпохи служили суровым напоминанием всему человечеству о его склонности разрушать свой мир. И оно старалось не повторять прошлых ошибок.
Развалины помпезно-безвкусных дворцов недавних олигархов уже давно поросли бурьяном и кустарниками. И кто помнил их владельцев?
В оплотах не существовало проблем с жилищем. Каждый получал отдельный домик, пусть небольшой, но со всеми удобствами. До совершеннолетия в период учебы все жили в просторных корпусах общежитий. Семьям при рождении ребенка предоставлялась квартира, если они хотели воспитывать его сами. Размеры индивидуальных жилых блоков не были большими, но они имели все необходимые коммуникации и могли существовать почти автономно. Люди проводили в них не так уж много времени, потому что им нужно было торопиться жить.
Мой дом – моя крепость! Этот окончательно закрепившийся во времена феодализма принцип стал ещё одной тяжелой гирей на шее человечества. Сейчас он был уничтожен. Зачем сидеть в четырех стенах, когда вокруг живёт целый, открытый и ещё далеко не познанный мир? Ведь каждый гражданин точно знал, что ровно через определенное количество дней в точно назначенное время он покинет этот мир навсегда.
– Никогда не задумывался о том, почему сейчас всё по-другому? – спросил Дмитрий.
– Нежели до «Предельного кризиса»?
– Да. Мне всегда казалось, что человечество вновь построит такое же общество, только в миниатюре. Опять будут бедные и богатые, прогресс станет служить средством обогащения…
Алексей немного подумал и ответил:
– Когда у сообщества людей есть цель, и цель эта не заключается в бессмысленном накоплении материальных благ, то такие люди индивидуально и коллективно отличаются от себе подобных, воспитанных в условиях якобы честной конкуренции и борьбы за свое место в придуманной ими же социальной иерархии.
– Ну, в принципе… Теперь у людей общий враг – время. Точнее, люди осознали это по-настоящему. Многое изменилось. Впервые в новой истории человек не должен работать за деньги. Он работает, потому что ему это нравится или хотя бы он осознает важность и значимость своей деятельности. И тогда он делает её качественно. Ты же служишь оплоту бескорыстно?
– Да, ведь я понимаю, что нужно обеспечивать безопасность. Раньше органы правопорядка по большей части защищали интересы правителей мира, боролись с надуманными проблемами. Реальных врагов они сами побаивались или даже были с ними заодно.
– А сколько дармоедов, ничего не делавших для других, а лишь занятых сколачиванием капиталов оказались на обочине истории, – усмехнулся Дима.
– И вообще, насколько изменились человеческие отношения… – задумался Жуков. Он вспомнил учебный курс обществознания.
В новом мире стали не нужны многие профессии. Поскольку рынок в его классическом капиталистическом понимании перестал существовать, то отпала надобность в наличии экономистов и тесно связанных с ними специалистов в смежных сферах деятельности. Мелкая бартерная торговля являлась чем-то вроде хобби, доступным любому, преследующему не цель обогащения, а удовлетворения потребностей людей. Да и само право собственности претерпело существенные изменения.
По законам оплота можно было не работать совсем. Не работающий гражданин всегда получал необходимую еду, одежду и жильё. Но работать хотели практически все! Это не было им в тягость. Каждый хотел научиться чему-нибудь и приносить пользу людям. Определенный процент тунеядцев существовал всегда, в любой экономико-политической системе, не только из-за индивидуальных особенностей человеческой психологии. На протяжении веков люди видели, как одни их собратья трудятся не покладая рук и всю свою жизнь выживают в нищете. И тут же они видели совершенно другие примеры: огромные капиталы, нажитые некоторыми личностями либо путем насилия, либо полученные от предков в наследство. Право собственности и свободный рынок, послужившие когда-то толчком к развитию человечества, методично и необратимо уничтожали души этого самого человечества, разрушая все представления о справедливости.
Да, первому поколению без денег жилось непривычно. Но зато их потомки уже практически освободились от рабского преклонения перед обычным клочком бумажки или металла, или виртуальной записью в электронном реестре имущественных прав.
Кроме того, обществу стали не нужны юристы. Законы оплотов были справедливы, гуманны и понятны каждому, хоть малость образованному человеку. За предшествующую историю людям уже достаточно успели надоесть все эти казуистические хитросплетения законов. Ибо что это за право, которое постоянно требует разъяснений и зачастую зависит только от точки зрения человека, занимающегося его толкованием? Такое право воистину является бичом в руке господина и обрушивается на спины и головы ему неугодных или безразличных, прикрываясь лживыми высокими идеалами.
Проблема одежды также решилась достаточно просто. С повсеместным использованием 3-D принтеров каждый мог сделать себе любую желаемую вещь из универсальных материалов. Всё ограничивалось лишь полётом фантазии творившего. Поэтому люди на улицах оплотов были настолько пёстрыми и индивидуальными, насколько им самим этого хотелось.
Личные автомобили по большей части канули в прошлое так же, как и деньги. Только экстренные службы использовали специальные электрокары. Кроме того, для поездок за пределы оплота, да и по его территории, любой желающий мог взять комфортный вездеход. Но для перемещения по оплоту лучшим всё же являлся именно общественный транспорт. Кроме того, никуда не делись велосипеды, ролики, самокаты, которые дополнились парящими досками, спортивной обувью с ускорителями и другими новшествами.
Сообщение между городами осуществлялось посредством сверхнадежных скоростных авиалайнеров «Кондор», совершавших полёты от одного до трех раз в неделю. Чаще не требовалось, так как большинство вопросов можно было решить онлайн, а между оплотами в пределах одного континента уже вовсю работала пневмопочта, способная доставить практически любой разборный груз.
Единая компьютерная сеть (ЕКС) охватывала все оплоты и служила для связи людей между собой, для хранения и поиска нужной информации, то есть за тем, для чего задумывался в давние времена Интернет.
«Мир таймера», царивший в оплотах был чересчур фантастичен, настолько, что человеку из прошлого он показался бы наивной сказкой, в пух и прах разбитой учеными-футурологами. Но он существовал и развивался по своим законам. А всё благодаря тому, что когда рушился старый мир, надорвавшись своей сложностью, нашлись в нём несколько сильных, могущественных, богатых, но добрых и благородных людей, которые пересилили себя, пересмотрели свои ценности и потратили последние годы для заложения фундамента этого нового мира. И одними из таких людей были трое членов президиума «ЮФИ», которые присутствовали на том знаковом совещании доктора Брауна с Маккейном и Крюгером. История не озвучивала их имен и не говорила правды об их роли в произошедших событиях, но она всё помнила, и однажды её архивы должны были стать достоянием человечества.
Алексей Жуков любил покопаться в архивах. Но в ЕКС можно было найти далеко не всё, поскольку оцифровке в свое время подверглось лишь около трёх четвертей информации. Старания парня добыть в доступных источниках побольше сведений о последних днях существования и руководстве «ЮФИ» закончились ничем. Однако лейтенант Жуков знал одно место и живущего в нём человека, которого называл «ходячей энциклопедией». Пару лет назад их свёл случай. И с тех пор между любознательным парнем и мудрым стариком завязались дружеские отношения. Старика звали Нул Фрейтас, и жил он в своем древнем поместье, не входящем в территорию ни одного из оплотов. Территориально оно находилось ближе всего к маленькому вольному городу Мальброку, примерно в тысяче километров от Нового Новгорода.
Специально взять квадрокоптер для такого полёта было бы непозволительной наглостью, тем более после случая с Анной. Поэтому Жуков решил попроситься на борт пролетавшего мимо в пятидесяти километрах к северу регулярного рейса «Кондора» и воспользоваться аэрокрыльями для приземления.
