Читать книгу: «Таймер», страница 5
Глава 8. Исповедь владыки мира
Оставшись один на один с книгой, Алексей сразу бросился с жадностью её читать. Мысли Годсона излагались несколько сумбурно, было видно, что человек не имеет писательского опыта. Скорее, это следовало назвать записками, чем цельным произведением.
Первые записи датировались примерно через месяц после начала «Предельного кризиса». Как оказалось, «ЮФИ» давно уже занималось подготовкой своей частной армии. Для каких конкретных целей она собиралась, Годсон умалчивал, но писал, что в условиях разразившейся всемирной катастрофы именно эта армия стала основой поддержания некоего подобия порядка. Вообще, как указывал Лекс Годсон, военные вопросы курировал Паттерсон, так что подробного описания военных операций книга не содержала.
Зато там немного рассказывалось о процессе создания этой частной армии. «ЮФИ» собирала по всему миру беспризорных мальчишек из самых нищих стран. Им давали еду и кров, и обучали с раннего детства военному делу на закрытых базах, расположенных в отдаленных и труднодоступных местах. Особенности психологической обработки делали из них преданных компании воинов, готовых выполнить любой приказ и подчинявшихся только одному из троицы руководителей. Именно эти бойцы помогали людям основывать оплоты, защищали их и усмиряли недовольных.
Особое место в воспоминаниях Годсона занимал один эпизод, описывавший его пребывание в Антарктиде на месте падения метеорита. И Алексей прочитал его затаив дыхание.
«Я знаю, что там было что-то ещё… Когда экспедиция уже должна была покинуть место падения, я почувствовал зов из глубины льдов. Но неотвратимо надвигалась чудовищная буря, поэтому мы быстро уехали. Потом Гордон Браун долго возился с этими чёрными кубиками и сделал вывод, что они были частью целого. Исходя из их разброса на местности, он предположил, что мы нашли их все… Я думаю, что он ошибся… Хотя… наши люди исследовали всё в радиусе тридцати километров и не обнаружили ничего подобного. Но когда я засыпаю, то часто вижу в своих снах непонятный чёрный шар… И звёзды… На повторную экспедицию снова нужны были огромные деньги, а тут ещё Браун нашел прибыльный способ использовать находку, так что больше туда никто не возвращался».
Других упоминаний про Антарктиду в тексте не встречалось. Вместе с тем, там было много другой интересной информации.
Годсон описывал хаос, воцарившийся в мире сразу после того, как девяносто девять процентов его населения узнали точную дату своей смерти. Он писал о том, как обезумевшие толпы сносили правительства, растаскивали имущество, уничтожали произведения искусства и убивали тех, кто пытался воззвать к их разуму.
«Я хорошо помню эти некогда элитные коттеджные посёлки, разрушенные до основания и сожжённые дотла, изрешеченные пулями тела бойцов спецназа, защищавшего их владельцев. И самих владельцев, вздернутых на столбах. Они думали, что смогут отсидеться, дожить остаток своих дней в сытости и комфорте, отгородившись от внешнего мира… Но внешний мир сам пришёл к ним. Давняя истина о том, что мятежная толпа с оружием в руках не испугается, имея возможность стрелять в ответ, вновь подтвердилась».
При описании гибели мира встречались, однако, даже забавные случаи. Один президент, например, решил умереть в своем кресле в треугольном кабинете, закутавшись в национальный флаг. Другой политический деятель напялил на руки все свои любимые часы перед смертью. Когда рук не хватило, он использовал ноги. При этом он завел будильники на время своей смерти и можно лишь представить себе, какая какофония сопровождала его агонию. Светские львицы прощались со своими сумочками и собачками. Потом их хоронили с ними вместе. Байкеры старались умереть на полном ходу, разогнав свои мотоциклы по шоссе. Любителей элитных суперкаров закапывали вместе с их усыпанными стразами автомобилями прямо на водительском сидении. А смерть на горах денежного мусора, некогда бывшего причиной величия их хозяев, стала такой обыденной, что не стоила даже подробного описания.
Лишь редкие поселения людей сохранили свой облик и основы порядка. Причем, чаще всего этот порядок был основан на принуждении и страхе потерять оставшиеся драгоценные дни жизни.
Как оказалось, Лекс Годсон был предельно честным человеком. Чего стоили только эти его размышления:
«Фактически наша компания осталась единственным островком спокойствия в океане безумия, в который погрузилось человечество. Я не был гуманистом. Многие решения, принятые мной во время руководства «ЮФИ», приводили к гибели значительного количества людей. Да и моя личная жизнь была очень далека от общепринятых норм морали и нравственности. Хотя в нашей троице я, наверное, был самым добрым, в кавычках.
Тем не менее осознание скорой гибели мира привело нас на тропу его спасения. Возможно сыграло свою роль то, что из всех сильных мира сего только мы трое никогда не принимали ТТВ 19. Пока все ещё живые лидеры официальных и тайных организаций, правители и миллиардеры искали способы сохранения своих никчемных жизней или старались насытиться остатком своих дней, мы решили стать спасителями человечества. Благо, что ресурсов на это требовалось не так уж много. А то, чего нам не хватало, мы могли взять беспрепятственно.
Мы разделили наши усилия по созданию оплотов. Мне достались Новый Новгород, Изгиб Хуанхэ и Силенд. Я был добр. Тех, кто не понял нашего замысла – просто сослали в тундру. Раскаявшиеся были прощены и возвращены, а остальные окончили свои дни в холоде и голоде. Паттерсон был более жестоким. Он отдал приказ расстрелять всех несогласных. И приказ был выполнен. Ксанти больше занимался своими делами, поэтому его оплоты были достроены позже всех, и порядок наводить там пришлось уже мне».
Далее Годсон рассказывал о том, как ему было сложно общаться с людьми.
«Поскольку мы старались построить новое идеальное общество, то пришлось начинать с себя. Поначалу было трудно. Раньше я мог заставить человека что-либо сделать только исходя из того, что у меня имелись власть и деньги. Власть и деньги – являлись залогом правоты во всём. Причем иметь нужно было оба компонента сразу. Если вы имели деньги, но не имели власти – у вас их отбирали. А если вы имели власть, но не имели денег – вы были дураком, которого никто не принимал всерьез. Этот подход требовал изменения. И мы отменили деньги. Учитывая существенно сократившуюся численность населения Земли, эксперимент с трудом, но удался. В мире и раньше было достаточно ресурсов, чтобы обеспечить ими всех желающих. Но сытым и счастливым обществом гораздо сложнее манипулировать. А ещё, какой смысл быть богатым без бедных? Никакого!
Итак, деньги отменили. Остались личные отношения. Оказалось, что они очень даже взаимосвязаны. Раньше я не мог себе представить, что буду воспринимать всерьёз слова нищеброда, зарабатывающего за год столько, сколько стоит моя перьевая ручка. Что человек мог понимать в жизни, если он одевался на распродажах, ел фаст-фуд и не учился в закрытом учебном заведении для самых одаренных, родители которых платили за это всего лишь несколько тысяч евраней в месяц? Как можно воспринимать всерьез человека, прожившего всю жизнь в однокомнатной квартире с женой и тремя детьми, ездившего на десятилетней малолитражке и только пару раз бывавшего в санатории по путевке своего завода или учреждения?
Но я смог пересмотреть свои взгляды. Я научился видеть в человеке прежде всего человека. Хотя некоторые индивиды пытались продаваться или покупать себе подобных, создав денежные суррогаты… Наша жёсткая рука их образумила».
В общем, оплоты были созданы, первое поколение их обитателей жили под незаметным, но строгим контролем «ЮФИ». Пару раз приходилось применять частную армию, но всё обошлось малой кровью.
А потом армия умерла. Потихоньку ТТВ 19 сработали в каждом солдате. Их хоронили как героев. Последнего опустили в землю лично Паттерсон, Годсон и Ксанти. Они были уже стары, дряхлы и немощны. Друзья простились, сели в свои квадрокоптеры и разлетелись в разные стороны.
Дальше Годсон написал:
«Сообщения о смерти товарищей я получил почти одновременно через год и ещё через два месяца с момента расставания. Я остался один. И тут я вспомнил о своем бывшем сотруднике Хансе Фрейтасе. Он был членом неохристианской секты и категорически отказывался принимать ТТВ 19. Я нашел его дом около Мальброка. Он принял меня как брата, хотя очень удивился. Здесь я и доживаю свой век».
На этом месте Алексей заснул. Его разбудил Дима, который тряс друга за плечо.
– Вставай, лежебока! «Кондор» уже через два часа будет на месте, а мы ещё не собирались.
– А где Фрейтас? – пробормотал Алекс спросонья. – Вроде он раньше нас обещал разбудить.
– Блин! Дверь в его спальню закрыта. Я полчаса стучал и звал его. Никакой реакции.
Парни вместе побежали по длинным тёмным коридорам. Ещё минут десять все их попытки достучаться до Нула оказались безрезультатными. Наконец Алексей достал лазерный резак, осторожно перепилил замок и открыл дверь. Заскрипели петли и взору ребят открылась грустная картина: старик Нул лежал без движения на своей кровати, его глаза были открыты и безжизненно смотрели в потолок. Он был одет в костюм и брюки, обут в чёрные лакированные туфли и даже повязал галстук. В руке покойник сжимал сложенный вдвое листок бумаги.
Дима подошел, вытащил записку и прочитал.
– Всё ясно, – мрачно произнес он, – однажды у старика обнаружили рак гортани, так что для излечения он принял ТТВ 19…
– И это произошло 8658 дней назад, – закончил Алексей.
– Он тут ещё просит сохранить его коллекцию, тело похоронить в земле рядом с могилой родителей, а дом сжечь…
– Хорошо, – вздохнул Жуков, – ты давай, хватай крылья и бегом к точке встречи с «Кондором». В оплоте всё расскажешь совету, а то здесь дальняя связь не берёт. А я пока похороню старину Нула.
Так и решили.
Через десять минут Алексей уже вовсю работал лопатой около зарослей шиповника рядом с двумя старыми крестами. Сухая земля поддавалась тяжело, поэтому процесс шёл медленно. Парень отёр пот со лба и посмотрел в небесную синеву. Ещё было видно, как белеет след «ангела», уносящегося вдаль.
Глава 9. Рай на Земле
Большой посёлок Эдам раскинулся в плодородной долине, находившейся на территории бывшего штата Луизиана. Формально это была дальняя зона влияния оплота Джефферсона, но фактически поселок жил сам по себе. Около тысячи однотипных малоэтажных домиков образовывали правильные линии улиц, выделяясь издалека своими красными черепичными крышами. В самом центре расположилась большая прямоугольная площадь, вымощенная камнем, по разным сторонам которой величественно возвышались белоснежные здания церкви и ратуши. Они являлись самыми высокими строениями в Эдаме, но ратуша была всё же чуть выше из-за наличия башенки.
На балконе башенки стоял высокий седой мужчина крепкого телосложения. Его загорелое лицо обрамляла солидная, аккуратно подстриженная борода, а на глаза была надвинута шляпа с широкими полями, чтобы восходящее солнце не мешало ему осматривать окрестности.
Это был мэр Томас Брукс – бессменный руководитель посёлка уже на протяжении тридцати лет. Он стоял и старался вспомнить, как выглядела местность, когда всё только начало строиться и развиваться. Лишь пара жалких брошенных домишек сиротливо жались друг к другу среди зарослей бурьяна и кустарников. После начала «Предельного кризиса» его дед – Максимилиан Брукс, памятник которому сейчас стоял в центре площади, привел сюда первую небольшую группу переселенцев, бежавших с севера от радиации, вынужденных покинуть свою общину.
Дед рассказывал, что когда люди стали умирать от побочного эффекта ТТВ 19, то ему поначалу было наплевать. Члены возглавляемой им официально непризнанной Церкви Семи Крылатых Архангелов никогда не принимали мерзкого лекарства, считая его дьявольским искушением, а сам старый Брукс называл ТТВ 19 не иначе как «сатанинские зёрна». Но в охватившей мир истерике катастрофа затронула и их. В один из дней в сорока километрах к северу от общины с неба упала ядерная ракета, облако радиоактивной пыли накрыло поля, пастбища, да и само поселение. Поэтому на общем сходе приняли решение спешно уходить с обжитого места. Так была найдена долина и начата постройка Эдама.
С тех пор семейство Брукс прочно захватило власть, которая передавалась от отца к сыну. И после долгой болезни старого Ховарда Брукса его место занял старший из сыновей – Томас. В течение года после этого два младших брата нового мэра погибли при загадочных обстоятельствах, так что угрозы его правлению не предвиделось.
Томас Брукс был деятельным человеком. Он заключил соглашение с правительством Джефферсона, согласно которому Новый Эдам был вольным городом и жил по своим законам. Мэр долго смеялся тому, как сумел обвести вокруг пальца этих «желторотых сопляков с часиками» на переговорах. Закон здесь был один – его воля. Единственное, что раздражало правителя, это небольшой форпост оплота неподалеку от его владений…
Внимание главы города привлекла стройная женская фигура в сиреневом платье, быстрым шагом перебежавшая площадь и удалявшаяся в сторону окраины. Это была Сара Шварц. До этого она ходила к доктору Прусту, но выбежала из клиники как ошпаренная. Красивая женщина… и овдовела недавно. Мэр посмотрел ей вслед и задумчиво почесал подбородок.
* * *
Через два часа взволнованная Сара сидела за столом в помещении форпоста сил Джефферсона, сжимая в дрожащих руках чашку горячего чайного напитка. Напротив неё стоял парень в форме с нашивкой сержанта и участливо слушал.
– У моего малыша – болезнь Паркера, – сказала женщина и заплакала. – От неё есть только одно лекарство. У вас есть…
– «Бобы» … ТТВ 19, – сказал Хуан Фанхио, вздохнув. – Да, у меня есть таблетки. По инструкции мы имеем их на каждой базе. Но… вы же знаете, что почти через двадцать четыре года после принятия таблетки человек обязательно умирает?
– Знаю, – кивнула Сара, – но пусть он хоть столько проживет ещё, чем умрет через пару дней в мучениях. Ему только два годика!
– Насколько я знаю, ваша вера очень негативно относится к ТТВ 19, – нахмурился Хуан, – ваш священник проклянет вас и объявит слугой дьявола. Другого способа лечения этой страшной болезни ведь нет, кроме «бобов».
– Я смогу убедить доктора Пруста, чтобы он никому не рассказывал об истинном диагнозе, – сказала Сара и помрачнела.
– Вообще это противоречит правилам, – покачал головой парень, – но я думаю, что начальство меня поймёт. Я, правда, сам не уверен…
– Я знаю, что деньги в оплоте вам не нужны, – тихо сказала девушка, – я могу отблагодарить вас по-другому. Других ценностей у меня всё равно нет…
Её руки стали расстёгивать пуговицы впереди на платье. Вскоре взору Фанхио предстала прекрасная большая грудь. Сара тяжело дышала, её лицо залила краска стыда, отчего она стала ещё желаннее. Хуан протянул к ней руки и, к её удивлению, и даже небольшой обиде, застегнул пуговицы обратно.
Сара была очень красивой, ей недавно исполнилось двадцать четыре года, после родов она ещё похорошела и осталась такой же стройной. Когда она распускала свои угольно-черные волосы, то они спадали почти до пояса. Она знала, что абсолютно все мужчины Эдама, в том числе женатые, да и сам мэр Брукс, хотели обладать ею. А после того, как муж погиб на охоте восемь месяцев назад, ей уже неоднократно предлагали выбрать себе нового супруга. Она чувствовала эти похотливые раздевающие взгляды мужчин каждый раз, когда выходила из дома. И кроме похоти в этих взглядах было ещё столько же ненависти за то, что она всем им отказывала.
Конечно, в свои девятнадцать лет Хуан тоже не отказался бы провести с такой девушкой хотя бы час, но использовать её бедственное положение для удовлетворения инстинктов было бы подло и бесчестно.
– Вот, – парень протянул Саре блистер с двумя таблетками, сделанными в классической форме боба, – поторопитесь домой. Вторая на всякий случай. Бывает, что одна не помогает. Чем раньше вы дадите её своему малышу, тем будет лучше. Запишите время и отсчитайте ровно 8658 дней…
Она взяла дрожащей рукой эту маленькую вещицу и спрятала в кармашек.
Хуан взял её за руку и слегка её пожал.
– Вы… ты самая прекрасная девушка, которую я знаю. Не обижайся. Если с местными возникнут какие-либо трудности, то сразу забирай сына и приходите сюда. И ещё возьми это, на всякий случай.
Парень дал Саре портативный передатчик, размером с коробку спичек.
– Он настроен на частоту нашего форпоста, – пояснил он, – включается нажатием одной кнопки. Я буду здесь ещё два месяца. Может быть, вы захотите уехать? Я смогу организовать переселение. В сам оплот вам нельзя, но есть единичные случаи, когда мы разрешали жить в пределах внешней территории.
– Не знаю, – вздохнула Сара, – я подумаю. Спасибо вам.
Она развернулась и пошла в Эдам по тропинке через лес. Конечно, ей хотелось спасти сына и уехать подальше отсюда, но всё её воспитание и предыдущий образ жизни никак не состыковывались с этим желанием. У неё уже сложились определённые стереотипы мышления, и нужно было ещё большее потрясение, чтобы их изменить. Сейчас ей хотелось только одного – быстрее добраться к своему малышу, который лежал там один и умирал. Она вздрогнула и побежала.
После часа бега она практически выбилась из сил, но зато уже была дома. Ариэль так и лежал в той же позе, что она его оставила. Видимо, паралич уже понемногу охватывал его тело, но дыхание ребенка ещё было ровным. Сару всю трясло, когда она достала таблетку и положила её в маленький ротик, а потом влила в него воды. Ариэль пошевелился и сглотнул. Сара опустилась рядом на стул и тихо зарыдала. Она и не заметила, как отключилась. Когда она очнулась, то увидела, что прошло только пятнадцать минут. И тут раздался громкий детский плач. Малыш проснулся и заворочался в кроватке. Его глаза были открыты, мертвенная бледность пропала, равно как исчезла и температура. Всего лишь за такой короткий промежуток времени маленький «боб» победил самую страшную болезнь на планете. И вот уже Ариэль плакал не от того, что ему было плохо. Его стремительно выздоравливающий организм просто хотел кушать.
Утром Сара сразу отправилась прямиком к доктору Прусту.
– Ну что, помер? – вместо приветствия осведомился врач. – Хочешь, чтобы я засвидетельствовал смерть?
– Нет, – ответила женщина, с трудом сдержав гнев, – он выздоравливает.
– От болезни Паркера? – скептически хмыкнул Пруст. – Нужно глянуть.
Он вернулся в дом, набросил пиджак и пошел следом за Сарой, с вожделением разглядывая её бедра.
Когда доктор осмотрел мальчика, лицо его сначала побледнело, а потом залилось краской.
– Ты что ему дала?! – прорычал врач. – Где ты достала таблетки ТТВ 19?
– Да что вы, мистер Пруст, – пролепетала Сара, – какие таблетки?
– Ты меня совсем за идиота не держи! – зло сказал доктор. – Диагноз я поставил верно, а другого лекарства от этой заразы нет. Это истина! Такая же, как и то, что меня зовут Эмиль Пруст!
– Вы ошиба… – попыталась вновь возразить женщина.
– Заткнись! Ты дала своему ребенку «зёрна дьявола»… Я должен доложить мэру, – сказал Пруст и развернулся к выходу.
– Эмиль, не надо. Прошу! Нас же изгонят, – произнесла Сара и встала у него на пути.
– Хм… Вообще за то, что ты сотворила, только одно наказание – смерть!
– Что? – она задрожала.
– А ты как думала?! За связь с Сатаной легко отделаться? Ты же понимаешь, что теперь твой сын будет угрожать всему поселку. То, что он сам помрет – ладно, но ведь его дети все будут жить меньше двадцати четырех лет, и дети их детей. Да и женщина, которая от него родит, больше не сможет производить на свет божий полноценных людей! Даже секс с ним будет опасен!
– Доктор, ну я вас умоляю! – Сара упала на колени. – Должен быть другой выход!
Пруст тяжело дышал. В его глазах читалась борьба между сомнениями, верой и желанием. Наконец желание победило. Он взял девушку за руку, поднял с пола и повел в комнату, затем сильно толкнул её на кровать и стал расстегивать брюки.
– Раздевайся! – хрипло проговорил он. – Скорее.
Через две минуты обессилевший Эмиль отпрянул от Сары и откинулся на подушку. Достал сигарету. Закурил.
Сара закуталась в одеяло и отвернулась, сжавшись в комок. Ей было противно и гадко.
– Не переживай, – пробормотал Пруст, – пока ты будешь вести себя хорошо – всё будет нормально. Скажу, что это была не болезнь Паркера, а мононуклеоз с осложнениями. Недели две на улице пусть не показывается.
– Спасибо, – холодно прошептала Сара.
– Через два месяца пост закончится, и мы поженимся. Я пока так заходить буду время от времени. Поняла?
– Да, – чуть слышно прошептала она.
– Так, ну ты сейчас шла бы лучше домой… Пока ты мне не нужна.
Следующие два месяца были для девушки очень беспокойными. Пруст заваливался к ней при первой же возможности, делал своё дело и часто оставался на ночь. Несмотря на пост, он почти всегда приходил пьяным и один раз даже ударил Сару наотмашь, когда та воспротивилась его домогательствам. Синяк не проходил больше недели. Некоторые соседи уже шептались, называли её за глаза шлюхой и противненько улыбались при встрече.
А тем временем доктор Пруст всё же решил жениться, поэтому собрался с духом и отправился к мэру Бруксу за разрешением. Он знал, что Брукс сам был бы не прочь покувыркаться с Сарой, но статус и наличие жены ему мешали. Мэр выслушал просьбу Эмиля и сказал с явной ревностью в голосе:
– А чего это Сара так стала к тебе благосклонна, Пруст? Раньше она называла тебя не иначе как «очкастой крысой» или «вонючим ослом». Даже лечиться к тебе никогда не ходила. А её покойный муж пару раз хорошо начистил тебе морду.
– Я спас её ребёнка от тяжелой болезни, – соврал доктор и облизал пересохшие губы, – вот она и убедилась, что во мне ошибалась.
– Слышал я эту историю, – холодно произнёс мэр, – про мононуклеоз с осложнениями. Но я слышал и другое. О чём проболтался один паршивый докторишко по пьяни своему собутыльнику…
Пруст побледнел. В голове всплыла картина гулянки недельной давности. «Сука, Исакссон меня сдал. Зачем я тогда трепался?» – ворочались мысли доктора.
– Отдай бабу мне, Эмиль, – сказал Брукс, – сам попользовался вдоволь, дай и другим.
Тут страх Пруста улетучился. Он ощетинился словно ёж и прошипел:
– Нет, она моя! Обломись! Ты не докажешь ничего, я – лучший врач в городе. Ты мне ничего не сделаешь.
– Ух ты какой?! – удивленно произнёс мэр и моментально позвонил в колокольчик.
Двое выскочивших из-за двери крепких мордоворотов сразу отправили тщедушного Пруста в нокаут чёткими ударами. Мэр Брукс добавил ещё три сильных пинка лежавшему на полу телу и плюнул.
– В подвал этого гадёныша, – распорядился Брукс, – жить захочет и в подвале лечить будет. А сучка тоже поплатится за то, что не понимает, с кем ей нужно спать.
Через час к Саре нагрянули с обыском люди мэра и нашли среди банок с приправами бесхитростно спрятанный блистер с оставшейся одной таблеткой ТТВ 19. Её забрали вместе с сыном в тюрьму и держали там уже три часа.
Мэр уже предвкушал свой триумф и возможность шантажировать девушку, заставив её лечь к нему в постель, как вдруг его радость омрачил помощник.
– Господин Брукс, доктор Пруст убежал и в баре всем рассказал о том, что Сара дала сыну ТТВ 19.
– Вот тварь! Хитро придумал. Решил, чтобы она не досталась никому… Как он сбежал?
– Один из сторожей выпустил. Пруст раньше его оперировал и жизнь спас…
– С этим идиотом я позже разберусь! Попробуем извлечь из ситуации максимум пользы. Отца Макси ко мне!
Помощник умчался исполнять приказ, а мэр подошёл к окну и прошептал:
– Эх, Сара, не суждено мне тобой овладеть… А может это Господь уберегает меня от греха, раз так сложилось.
Томас Брукс взглянул на церковь, перекрестился и увидел, что через площадь вприпрыжку бежит его помощник в сопровождении отца Макси.
* * *
Хуан Фанхио лежал в гамаке. Сегодня был предпоследний день его сторожевой вахты. Завтра ему следовало отбыть обратно в Джефферсон, чтобы вернуться к любимой работе автомеха-электрика. До дежурства оставалось ещё три часа, поэтому сейчас он слушал в наушниках аудиокнигу – «Мессию Дюны» Фрэнка Герберта и бросал дротики в висевшую на дереве мишень. Его приятное времяпрепровождение прервал резкий писк коммуникатора, прорвавшийся через звучавший в ушах голос рассказчика. Он посмотрел на экран и увидел, что сигнал шёл из Эдама. «Сара!» – сразу пронеслась мысль в его голове. Фанхио вскочил и помчался к зданию форпоста. Через две минуты бронеавтомобиль «Ача» под его управлением уже мчался по направлению к поселению.
* * *
Площадь Нового Эдама буквально бурлила от эмоций.
– Она дала ребенку «сатанинские зерна»! – проревел отец Макси. – Иного способа его спасти не было! Теперь душа этого несчастного чада принадлежит дьяволу!
С этими словами он вытолкнул девушку вперед.
– Представьте себе, – продолжил мэр Брукс, – теперь и его потомство будет обречено жить только двадцать три года. И души его вероятных детей уже тоже заложены дьяволу!
– Что вы такое говорите, – прошептала Сара, – ему только два года исполнилось, а вы уже решаете наперед…
– Это ты решила, наша заблудшая сестра! Твой сын должен был умереть младенцем и попасть в царство небесное, но ты отправила его прямо в ад! – заорал Брукс.
Люди настороженно загудели, стали шептаться и переговариваться друг с другом.
– Нет более тяжкого греха, чем принятие в себя этой богопротивной дряни! – в тон мэру завопил священник.
Гул толпы звучал уже осуждающе и сурово.
– За такое святотатство и попрание устоев общины есть только одно наказание – смерть, – спокойным, но громким голосом подвел черту мэр Брукс.
Людская масса уже приготовилась броситься на беззащитную женщину, которая стояла перед ней на площади, прижав ребёнка к груди. Маленький Ариэль уткнулся в плечо матери и боялся обернуться. Раздавались отдельные крики ярости, полные ненависти и жестокости. Сара в ужасе смотрела на этих людей, с которыми прожила много лет бок о бок. Вон – сосед Питер Хаггис сжимает в руке железную трубу, а только на прошлой неделе она принимала их с женой за праздничным обедом. Рядом с ним – Луиза Декстер с горящими от ненависти глазами. Бог мой! Ведь лишь три дня назад она просила у неё дать поносить то зеленое платье. В силу воспитания Сара искренне считала, что согрешила, но надеялась, что если Господь не простит, люди-то смогут её пожалеть! Ведь она всего лишь спасала жизнь своему ребенку!
Ещё пара минут, и все эти добрые соседи, знакомые и незнакомые мирные люди разорвут её в клочья. Вся надежда осталась только на то, что нажатие кнопки на спрятанном в белье маленьком пультике было не напрасным.
Раскрашенный подобно хищному зверю в леопардовый камуфляж внедорожник «Ача» врезался между женщиной и толпой, заставив напиравших селян отскочить.
Двое совсем молодых чернокожих подростков в пятнистой форме сил безопасности Джефферсона выскочили из него и направили на людей стволы автоматических плазмометов. Перед этим грозным оружием толпа отступила. Плазмомет был способен прожечь нескольких человек даже одним сгустком энергии.
– Сара! Садитесь быстрее назад! – заорал водитель, в котором она узнала Хуана Фанхио.
Женщина не заставила себя долго ждать и в мгновение ока запрыгнула на заднее сиденье вместе с ребёнком.
– Какого чёрта?! – побагровел от гнева мэр Брукс. – Это наше внутреннее дело! Оплотские щенки не могут вмешиваться!
Из толпы кто-то бросил камень, который пролетел буквально в сантиметрах от головы одного из солдат и ударился в бронированное стекло внедорожника. Фанхио очень захотелось выскочить из-за руля и надавать Томасу Бруксу по роже, но он понимал, что это был бы глупый поступок. Это можно будет сделать потом, если они сумеют выбраться.
Среди людей мелькнул ствол охотничьего ружья, а несколько человек побежали вперёд, вероятно, чтобы перегородить автомобилю дорогу.
– Боб, Коби, уходим! – скомандовал Хуан Фанхио.
В это время откуда-то из задних рядов грянуло два выстрела. Дробь звякнула по бронированному щитку на плече Боба, несколько дробинок отскочили и обожгли ему щёку. Коби затолкал товарища в машину и пустил пару очередей над головами собравшихся для того, чтобы их попугать. Но когда он захлопнул дверь, скрывшись в салоне, тут же по корпусу начали стучать удары брошенных камней, а несколько раз и пуль.
– Долбаные сектанты! – выругался Хуан. – Держитесь!
Внедорожник помчался по улицам, поднимая тучи пыли. Фанхио отчаянно крутил баранку, влетая в повороты с заносом. Время от времени раздавались выстрелы преследователей, старавшихся не отставать. Из боковых переулков выскочили уже четыре автомобиля, от которых представлялось достаточно сложным оторваться в сельской черте. Нужно было выехать из поселка, а там уже мощный электродвигатель «Ачи» имел огромное преимущество перед старыми агрегатами местных машин.
– Может, пальнуть по ним? – спросил Боб, поморщившись от боли в щеке.
– Не надо пока. Неоправданное насилие с нашей стороны излишне, – ответил Хуан и утопил педаль в пол.
Они уже были на дороге от Эдама к форпосту Джефферсона, когда в заднюю часть «Ачи» ударило что-то мощное и раздался взрыв. Бронированное стекло поглотило его энергию, но треснуло и часть его осыпалась.
– Гранатомёт?! – удивился Боб. – И ты ещё говоришь про неоправданное насилие?
– Да, нужно будет провести рейд по изъятию запрещенных армейских вооружений, – пробормотал Коби.
Ещё один снаряд врезался в дерево прямо рядом с дорогой. Стройная березка была буквально срезана и рухнула в сторону.
Фанхио свернул на бездорожье и решил сократить путь через рощу. Но он не учёл того, что местные знали эти леса лучше, поэтому очень удивился, увидев два джипа, вылетевших буквально ему навстречу. Затрещали автоматные очереди, пули застучали по лобовому стеклу, но оставили на нём лишь несколько мелких сколов.
Хуан вдавил педаль в пол и протаранил встречный джип, отбросив его в сторону с дороги. Путь снова был свободен. Но, как всегда бывает в таких ситуациях, случилось непредвиденное. Правое переднее колесо «Ачи» попало в глубокую заросшую яму, из-за чего внедорожник опрокинулся на бок.
Фанхио первым делом посмотрел, как там Сара с малышом. Ариэль надрывно кричал, но был невредим, да и его мать не пострадала. Боб и Коби уже выбирались через оказавшуюся наверху дверь. Хуан знал, что эти ребята будут биться до последнего. Но вокруг уже слышался рёв моторов и злобные крики людей. Десятки жителей Нового Эдама окружали беглецов. Все они были хорошо вооружены.
Когда Хуан с товарищами вытащили Сару наружу, уже стало ясно, что бежать некуда.
