Читать книгу: «Сокровище трёх атаманов», страница 4
–– Как кошка валерьянку?
–– Да. Вот на кашу мы его и поймали. А потом вместо Боцмана, – Тобик кивнул на гордо вышагивающего осла, – в зоопарке оставили.
–– А его там не убьют?
–– Исключено. Он как только увидит, что его кто-нибудь обидеть хочет, сразу в того и превратится. А это, я скажу тебе, сильное впечатление. Особенно для тех, кто чудес никогда не видел. Всё это Рыжик придумал. А люди про страхозябрика вообще не знают. Неизвестный науке вид. Теперь где-то по городу бегает, шороху наводит.
Дарёнка тихонько смеялась:
–– Интересная у тебя жизнь!
–– Ай!
В сторону отлетела попавшая Тобику прямо по голове шишка. Ребятишки ушли от дома уже довольно далеко и как раз проходили под деревом. Тобик поднял глаза и увидел довольнейшую мордочку Рыжика:
–– Кто про друга забывает,
Сразу шишку получает!
–– Я тут твою сообразительность расписываю, а ты кидаться! Как там теперь страхозябрик в городе без нас зажигает?
–– Думаю, скоро узнаем. Он теперь уже в лес опять убежал, кашу доедать. Боцман, поворачивай оглобли, баба Нюра чай пить зовёт.
Рыжик спрыгнул вниз, залез на тележку и без спросу устроился на коленках у Дарёнки.
–– Какой миленький! Рыженький, пушистенький! А можно я тоже твоим другом буду? – Дарёнка тихонько гладила Рыжика, – а ты ко мне прибегать будешь. Вас ведь вечером в город заберут…
И Дарёнка тяжело вздохнула.
–– Вообще-то, я свободный дикий зверь! Гуляю где вздумается! Но ты мне сразу понравилась. Ты – как Тобик, настоящая и с доброй душой. Не то, что те, в школе у Тобика. Буду гулять к тебе! Только ты сама подумай: вот Тобик – как меня нашёл, сразу на его голову приключений, знаешь, сколько насыпалось! И двойка по поведению. Не боишься?
Дарёнка засмеялась:
–– Да с такими друзьями – хоть куда, ничего не страшно!
Тобик вдруг почувствовал, что ему в этой компании так легко, весело и спокойно, как не было никогда и ни с кем:
–– Знаешь, Дарёнка, а у меня, кроме Рыжика, и вот, тебя теперь, совсем нет друзей.
–– А как же в школе?
–– А, вспоминать неохота. Повезло тебе, что ты в школу не ходишь.
–– Ну, это как сказать… Тут есть ещё одна тайна. Но я сейчас тебе о ней рассказать не могу. Вот приедешь к нам жить, сам всё увидишь!
–– Я сейчас хочу!
–– И я! И я! – Рыжику сидеть надоело и он начал скакать по всем без разбору, потом остановился верхом на Боцмане задом наперёд.
–– Ничего не выйдет! Будет вам зачем вернуться.
–– Вот, Рыжик, какая загадочная у нас подружка. А ты совсем-совсем не помнишь, что с тобой было раньше, ну, до того, как ты здесь оказалась?
–– Почти совсем… Только не смейся! Я помню дом, а на крыше – солома. А окошки маленькие, с такими красивыми-красивыми резными наличниками. Еще помню мужика с бородой и глиняный горшок. А больше ничего. А недавно я читала сказку про Золушку, там добрая фея, она всё могла для Золушки сделать, волшебством, а сделала, чтобы та за принца замуж вышла. Вот если бы у меня такая тётя фея была, мне бы никакие принцы не нужны были, я бы только попросила, чтобы я ходить могла, и всё! Как ты думаешь, бывают чудеса на свете? Я много болтаю, да?
–– Дурацкая сказка! Только девчонкам почему-то нравится! Я лично в чудеса не верю!
Тут уж Рыжик не мог не вмешаться:
–– Заметь, Дарёнка, это утверждает человек, который дружит с говорящей белкой, в соседях у него старухи, которые жрут какие-то семечки и превращаются в крысу и ворону, а сам он только что ловил страхозябрика.
–– Со слишком говорящей и невозможно умной белкой! Зачем пустые надежды? Ты просто удачно, нужным образом ударился головой, страхозябрик – сам говорил, обычный зверь, просто приспособился выживать, а старухи… обычные сумасшедшие!
–– Ну, чавой-то, спорють, – друзья не заметили, как дошли обратно до бабы Нюры, – идите в избу, чай пить, а то уж скоро мать за тобой приедеть. Как с ней теперича и говорить-то, не знаю…
Пересадили Дарёнку и зашли в дом. Девочка перекрестилась.
–– Ты, Тобик, хошь слухай мене, хошь нет, а говорить я буду. Когда в дом входишь, коли к хозявам с добром, первым делом на образа, – баба Нюра показала взглядом на угол, где на полочке стояли иконы, – перекрестись. А потом скажи: «Здорово живете?», а если ты в доме, а человек вошёл да сказал, отвечать надо: «Слава Богу!». Это не сейчас, а на будущее припомни. Не обижайся на мене, старую дуру, да в городе тебе того не скажуть и не научуть тому, чему я могу. Могёт быть, пригодится.
–– Обязательно запомню, баб Нюр! – Тобику всё было в диковину и до страсти интересно.
И в самом деле, вскоре после того, как попили чаю с ватрушками, подкатило ко двору такси. Дарёнка тотчас же уехала на своём стульчике в спальню, и Рыжик следом за нею поскакал. В избу вошла мама, огляделась, сухо и казённо поздоровалась.
–– Садись, Катерина, – тихо сказала Баба Нюра, – а ты, Тобик, поди в спальню, с игрушкой своёй чудной займись пока, что ль…
Тобик ушел и закрыл дверь. Дарёнка и Рыжик в углу спальни прижукли и молчали. Тобик тихонько сел рядом, Дарёнка молча взяла его за руку. За закрытой дверью говорили сначала громко, до ребят доносилось:
–– Ты когда со своим новым мене выгнала, я молча ушла, и ноги моей в твоём дому не будеть… да только, видать, не сладкое у мальчишки житьё, когда он сам ко мне пришёл! …
–– Да я всё для него делаю, я живу для него, и муж мой день и ночь вкалывает, чтобы нас прокормить! …
Потом голоса стали тише, спокойнее, и слышалось, что женщины уже скорее утешают друг друга, чем ссорятся. Ещё через какое-то время дверь отворилась, и мама тихо сказала:
–– Поехали домой, сынок. Летом к бабушке на все каникулы приедешь.
В машине Тобик первым нарушил тяжелое молчание:
–– Мам, прости меня, не расстраивайся. Всё же нормально обошлось…
–– Ну да… Может, оно и к лучшему. Не могу я не расстраиваться, когда ты вот… Расстраиваешь. Ладно, забыли. Школу ты, кстати, не пропустил. Там у вас чего-то несусветное сегодня творилось. Всех учеников эвакуировали. Потом сказали, учения по действиям в чрезвычайных ситуациях. А люди говорят, тигр в школу забежал. Откуда он у нас взялся-то… Если только из зоопарка. Вот, дожили, радоваться будешь, что дитё школу прогуливает. Представляю, чего родители пережили…
–– Значит, правда, к лучшему. Обещаю больше не прогуливать, – Тобик уже догадался, что стало причиной переполоха, и едва мог сдержать смех.
Однако подробнее о том, какой путь проделал страхозябрик, узнал вернувшийся в тот же день в город своим ходом Рыжик. Первое, что он заметил, в городе было довольно безлюдно, как будто на улице ураган. А погода была хорошая. Передвижной зоопарк спешно сворачивался: клетки-фургоны были наглухо закрыты, всё оборудование и ограды разобраны, кругом сновали мужики в спецовках и грузили всё в большие машины. На соседней улице, перед отделом полиции, прямо перед окнами росли густые ёлки. Рыжик забрался и спрятался на одной из них, и через открытую форточку подслушал разговор. В окно было видно, как за столом сидит толстый лысый полицейский, видимо, начальник, а перед ним стоит чрезвычайно тощий высокий парень, и докладывает:
–– Основные происшествия за день в передвижном зоопарке и в школе номер пять, а ещё два заявления от пенсионерок, в целом ничего существенного.
–– Несущественно. Весь город на ушах стоит, а тебе, Кащеев, всё несущественно!
–– Так ведь пострадавших-то нет, товарищ майор! Чего ж зря паниковать…
–– Что с пенсионерками?
–– Две соседки, в одном подъезде живут. Ратт, Кристина Крисовна, пишет, что её соседка Карина Карловна Воронина незаконно оформила себе пенсию, ворует у неё продукты питания и ведёт аморальный образ жизни. В свою очередь, Воронина пишет, что Ратт превратила жилище в сарай, скандалит, и, тоже, незаконно получает пенсию. Я побеседовал с обеими: просто чокнутые старухи, жить на пенсии скучно, вот и развлекаются.
–– Ясно, чёрт с ними. Что в зоопарке?
–– Там происшествие не криминальное, скорее – мистическое, товарищ майор.
–– Что-о? Давай по существу, без этих твоих…
–– Ну, если по фактам, выяснить удалось вот что. Был у них старый осёл, совсем уже не годный. Решили они его забить на мясо для тигра. И вот когда работник зоопарка подошёл с ножом к этому ослу, осёл вдруг превратился в точную копию этого самого работника.
–– Как это – превратился!? Ты чего городишь?
–– Ну, мне так свидетели сказали, я не виноват, товарищ майор, такие показания…
–– Дальше что?
–– А дальше не лучше… Пока ошарашенный этот сотрудник соображал, как это может быть и что теперь делать, бывший осёл, а теперь сотрудник, побежал в сторону, наткнулся на клетку с тигром и сразу превратился в тигра. А потом он убежал в город…
–– Та-ак! Из всей этой нелепой брехни я делаю простой вывод: эти гастролёры упустили хищника… Сказки городят… А ты уши развесил! Некриминальное! Почему сразу не доложил?! Да я тебя…!
–– Я, я бдительный!! Я сразу все клетки, всю документацию у них проверил! Все животные на месте, все бумаги в порядке!
–– Тигр где?
–– В клетке…
–– А другой, который убежал?
–– По документам тигр у них был один, он в клетке. А сбежавший, ну, или нет, другой какой, спустя полчаса проник в здание школы номер пять.
–– Что-о? Кащеев, ты в своём уме? Тигр в школе! Да с нас не то, что погоны, с нас шкуры снимут за такие дела!
–– Да нет, товарищ майор, там всё обошлось, я же говорю – мистика! Тигр во время урока проследовал в столовую, где готовилась для учащихся младших классов манная каша. Работники столовой спешно покинули помещение, но заметили, что тигр агрессии не проявлял, а сразу начал поедать эту кашу. Педагоги проявили себя очень мужественно и организовали эвакуацию школьников, объяснив им, что это учения такие. Никто не пострадал, старшеклассники даже веселились. После в столовую отважилась зайти директор школы Мария Ивановна. Через пять минут она вышла, и, не говоря никому ни слова, убежала из школы, а потом и из города. При этом всё лицо этой, убежавшей, Марии Ивановны было испачкано манной кашей. Давно так дети не смеялись… Однако подоспевший участковый Змеев-Горынычев с нарядом, когда вошли в столовую, обнаружили Марию Ивановну без чувств, лежащей под столом.
–– Когда же она вернулась?
–– А она не возвращалась. Её привели в сознание и отвезли в больницу.
–– Так, а тигр-то где?
–– Не было его… Испарился.
–– Ты вот так в отчёте напиши! Понаберут шутов-скоморохов в органы! Пойдёшь в детский сад горшками заведовать, там твои сказки оценят!
–– Да я-то здесь при чём? Все твердят о каких-то превращениях, разумного добиться невозможно ни от кого, даже от директорши… Кашей не мазалась, в лес не бегала… А полгорода её видели. Мистика!
–– Ладно, Кащеев! Сказочник ты наш… Раз никто не пострадал, то и писать ничего не будем… Да кто там смеётся за окном всё время?
Рыжик не мог сдержаться. Весь путь страхозябрика был как на ладони. Шалость удалась на славу. Убежавшая перемазанная кашей директорша теперь уже благополучно превратилась в какую-нибудь лесную зверюшку. Тобик уроки не пропустил. Про Боцмана и его тележку после такого ералаша все забыли. Красота!
В домашней жизни Тобика после этого безумного и интересного дня ничего не изменилось, под арест его не посадили. Впрочем, ходить оставшиеся до летних каникул дни в школу уже было наказанием. На следующий день он весь вечер играл с Алёнкой. Простодушая девчушка, чего-то от взрослых слышавшая, искренне радовалась, что братик из дома не убежал, и играть есть с кем. Тобик, конечно же, никому не сказал, что в Отрадном живёт ещё одна названная сестрёнка. Только через день он встретился во дворе с Рыжиком и с удовольствием прослушал рассказ о том, что натворил страхозябрик в городе. У друзей было ещё незаконченное дело. Взятая у Карловны кастрюля до сих пор валялась на лесной поляне. Тогда, ночью, было не до неё, а теперь пришлось опять идти в лес. Странное дело, та же самая поляна, те же деревья и кусты теперь, днём, были вообще не страшными. Даже поверить было невозможно, что где-то здесь бегают кабаны, летают совы и прочие ночные ужасы. Кастрюля нашлась быстро, притом чистая, тщательно облизанная. Рыжик с Тобиком долго смеялись, представляя доедающего кашу страхозябрика в виде директорши Марьи Ивановны.
Вернувшись в город, Тобик с Рыжиком за пазухой и кастрюлей в руках постучал в квартиру Карловны. Ворона в виде человека открыла, и сразу затащила мальчика к себе. Тобик этому сильно удивился, ещё позавчера ночью старуха друзей наших и на порог не пустила, а кашу сама вынесла во двор. Рыжик выскочил и задержался в коридоре, а Тобик прошёл в комнату. Всюду стояли горшки и ящики со свежей землёй:
–– Цветочки комнатные посадила, люблю, знаете ли…
–– Да, у нас тоже дома на подоконниках цветы. А у вас ничего, уютно…
–– Это всё Рыжику спасибо, без него так бы и была бездомной!
–– У-у! – Рыжик промычал что-то невразумительное.
–– А вам за кастрюлю с кашей спасибо! Очень помогла! Вот, возвращаем в лучшем виде.
–– А скажите-ка, мои юные конокрады, э-э, то есть ослокрады, страхозябрик, он как вообще, нельзя ли его, скажем, приручить… Хорошие перспективы открылись бы для умных, деловых людей, как вы и я…
–– У-у-у!!!
Тобик удивлённо посмотрел на Рыжика:
–– Мой маленький друг не всегда разговорчив, не привык ещё, знаете ли. Он хочет сказать, что ничего не выйдет. Существо очень тупое и примитивное этот страхозябрик, дрессировке не поддаётся совсем.
–– У-а!
–– Жаль, очень жаль. А то забавные дела можно было бы проворачивать. Подумайте. Ну, ступайте, некогда мне с вами!
–– До свидания, Карина Карловна.
–– У-у!
Как только закрылась дверь, Рыжик сразу втопил на улицу и где-то спрятался. Тобик не знал, что и думать. Уже стемнело. Он стоял у подъезда и ждал. Рыжик появился так же внезапно, как исчез.
–– Ты чего, голос потерял?
–– Не, в коридоре у неё тоже горшок стоял.
–– Ну и что?
–– Для вороны вороватой
Я три дня махал лопатой
И за это мне она
Горстку семечек должна. В горшке только три было. Теперь у нас оборотные семечки есть!
–– Ты их в рот, что ли, спрятал?
–– Ну а куда же ещё, у меня карманов-то нету!
–– Всё равно без спросу – не хорошо!
–– Так и знал, что ты это скажешь. Я их честным трудом заработал!
–– Пробовать будешь, или посадим?
–– Торопиться некуда, мне и белкой хорошо. В деревне их посадим. А пока я их спрятал.
–– Пошли, в коробке под кроватью переночуешь, как раньше!
–– Не, извини, я в лес. А завтра к Дарёнке наведаюсь, ей всё расскажу!
–– А мне ещё целую неделю учиться…
Глава 4 Призрак Старого Учителя
Вот и отцвёл яркий май, началось в прихопёрской степи долгожданное лето. В начале июня входят травы степные в самую силу. Наливает их солнце теплом, питают буйные грозовые ливни водой, отдаёт вековую жизненную силу благодатная чёрная мать-земля и колышит вольный ветер. В редких, заповедных местах увидеть можно в наши дни, какой была степь, пока не распахали её люди. Найдите, посмотрите как льются под ветром на зелень лугов серебряные ковыльные волны, как волнуется это бескрайнее степное море и уходит седой ковыль в дальнюю даль, в самое белёсое летнее небо! И если есть в вас хоть капля степной буйной крови, заиграет она, закипит, разбередит душу и позовёт в эту необъятную даль, туда, в живое, чистое, родное…
«Эх, коня бы, да в галоп по этим лугам!» – думал городской мальчишка, который и на коне-то сроду не сидел, и ковыльную степь, оставленную по какой-то прихоти местных хлеборобов углом вдоль оврага и его отвершка, видел впервые. А всё ж та кровь в нём была! Потому и рвался на лето из города он сюда, в Отрадное, к бабушке Нюре и сестрице Дарёнке. Потому и поднялся ранним утром, вышел за село в поле просто так, вдохнуть свежего ветра.
А ту самую, дикую, первозданную степь видела в то же время во сне девочка. Зелёно-серебряное, безбрежное море ковыля волнуется под суровым ветром. Кое-где равнина расцвечена голубыми извилистыми ленточками рек, окаймлённых густыми дубовыми лесами. Кажется, никем не обитаемое это огромное пространство земли. Но вот вдалеке, у самого восходящего над этим волшебным миром солнца, видны три всадника. Резво, широкой рысью идут буланые кони, будто влитые сидят на них казаки, бородатые, в синих чекменях и черных шапках-трухмёнках. Изострены богатые сабли в серебре, горит золотом на солнце наборная сбруя. Едут по степи три казачьих атамана. Встаёт солнце зарёй кровавою, стучат дятлы в сосняках за туманами, плещут в небо с болотных топей стада лебедей белокрылых, кружат в синем небе чёрные коршуны, едут атаманы по земле родной. Ложится на землю ночь росой студёною, соловьи в дубровах плетут узоры напевные пересвистом, рыщут по лощинам да оврагам волки серые, на лунный свет воючи, едут казаки в дальнюю даль. Скачут они день, и два без продыха, а к утру третьего дня видят пред собою огромный дуб вековой стоит в поле неведомом. Спешились атаманы, преклонили колени, поднялися да стали речь держать:
–– Вещун-птица! Мы пришли тебе поклониться! Выйди-покажись, чёрным вороном обернись! Пришли мы к тебе издалече, вещай нам правду языком человечьим! Судьбу нам предскажи, да как нам быть укажи!
Тут из расщелины, из густых ветвей дубовых вылазит, на свет белый щурясь, огромный ворон. Оглядел неспешно он атаманов, да от взгляда его кровь в жилах стынет, свет в очах меркнет. Но не дрогнули храбрые атаманы. И говорит тогда ворон человеческим голосом:
–– Подняли вы, атаманы, народ лихой на дело кровавое. Хотели вы, атаманы, чтоб вольным был казачий тихий Дон да быстрый Хопёр. Крушили вы силу злую, народ русский гнетущую. Пограбили вы караваны купеческие да казну царскую-боярскую. Собрали вы, атаманы, сокровища несметные, били воевод, да бояр, да степных татар. Да только пришёл конец вашей удали. Шлёт нечестивый Ероха-царь драгун своих полчища, велит изловить вас, да предать смерти лютой. Те драгуны идут на вас с полуночи, а с полудня на вас старшина казачья поднимается, царю Ерохе верная. Не бывать вольным Хопру быстрому, а быть на земле этой Руси Великой. Не бывать вольным тихому Дону, а служить его сынам русскому царю верой и правдой. И ваша судьба горькая мне ведома. Ты, гордый атаман Кондрат, пойдёшь против старшины казачьей к Азаку-городу, окружён будешь, да в полон не сдашься, от своей сабли смерть примешь. Ты, лихой атаман Лукьян, на полночь пойдёшь с драгунами биться, да в том бою и погибнешь. А ты, мудрый атаман Игнат, уведёшь людей верных на чужбину, там и умрёшь. Но прежде закон свой людям своим дашь, и будут они чтить его триста лет, по чужим краям скитаясь. А всё ж помогу я вам, атаманы. Укажу я место заветное, куда сокровища свои вы схороните, и положу на то место заклятье страшное. И будет вечным стражем того места первый убитый в бою казак. Знаком моим будет камень, как я, чёрный, и казак тот будет чёрным, а сабля его – огненной! Будет он хранить ваше сокровище для дела правого, вашего заветного, и никто из людей того сокровища не коснётся!
Лучик утреннего летнего солнышка заглянул в окошко, и тут Дарёнка проснулась:
–– Никогда ещё я такого дивного и странного сна не видела… Надо бабушке рассказать, и Тобику. Может, они растолкуют, что значит такая страшная сказка во сне…
–– Нагулялся? – баба Нюра разливала по кружкам парное молоко, на столе уже лежал свежий хлеб и печёные в печной золе с вечера картошки. – Чегой-то ветерок там нынче, а ты ни свет, ни заря в поле?
–– А там, за деревней, так здорово ковыль на ветру волнуется, вот бы на коне поскакать по нему…
–– Дак ослика свого запрягай, да вперёд! Только где ты разгонишься-то, пашня кругом. Завтракать садись, казачок…
–– А я сейчас сон видела, в нём степь такая бескрайняя, красивая, – Дарёнка выехала из спальни на своём стульчике, – сказочный сон!
–– Степь, да и всё?
–– Не, баб, ужас какой-то…
И Дарёнка рассказала свой волшебный сон бабе Нюре и Тобику. Бабушка тоже знала, что сны Дарёнки неспроста бывают:
–– Тут, похоже, история, так сразу и не понять, к чему это всё. А пошли-ка после завтрака отведу я вас в школу, к Никитичу, может, он чего растолкует.
Тобик удивлённо оторвался от молока:
–– Какую школу? Каникулы же…
–– Не волнуйся, мученик науки, – Дарёнка улыбалась, глядя на Тобика, – В этой школе страдать не придётся. Помнишь, в первый день, говорила я тебе про чудо у нас тут? Пора тебе его увидеть!
–– Эх, господи, – тяжко вздохнула баба Нюра, – начудила бабка, сама не знала, что так-то могёт быть, – и стала рассказывать:
–– Дарёнка-то как взрослеть стала, вижу, годочков семь уж ей должно быть, прямо горе мене взяло, чего, думаю, старая, наделала! Все ребятишки в эту пору в школу идуть, а я золотце моё прячу, боюсь, в интернат её у меня отберуть, да ножки у неё нехожалые, как она там без меня, пропадёть ведь… Вот пошла я как раз на кладбище сельское наше прибрать могилки, к каким родственники не приезжають. Дошёл черёд до оградки учителя нашего сельского, Ивана Никитича. Он как с войны пришёл, так всю жизню в нашей школе и работал, до самой смерти. И мене выучил, и отца твого, Тобик, да всё село, почитай, его ученики… По всей стране теперича разъехалися, я одна тута, караулю… Рву я бурьян-то на могилке, а сама заливаюся горькими слезьми: «Эх, Иван Никитич, Иван Никитич, лежишь ты, а школа твоя вся развалилася, уж и стенков-то нету, один бугор от неё с кирпичами, да и села нашего нету, одна я, дура старая, было осталась, да вот на старости лет внучку Бог послал, ей в школу пора. Нынче грамотеи все, такая пошла жизня. Как же быть-то мне теперя, кто ж её, Дарёнушку мою, наукам разным научит, как ты нас учил…» Вот прибрала я на могилке-то, иду назад, и вижу – идёт мне навстречу от церкви нашей по дороге к школе Иван Никитич, молодой, высокий, красивый, в очках своих круглых, в гимнастёрке, в сапогах – как с фронта пришёл. Как живой идёт. Думаю, всё, умом тронулась, допричиталася… А он мне и говорит: «Не зря я тебя, Нюрка, больше всех учеников любил. Душа у тебя чистая, за это Бог тебе Дарёнку и послал. Ты не бойся меня, помогу я твоему горю. Школа моя при мне осталась, не всё то видно, что есть. И старые кирпичи наладятся, и старый учитель пригодится, коль нового ничего нет. Буду я учить твою Дарёнку, приводи её завтра в школу». Я и обомлела вся: «Как же это, Иван Никитич, как оно такое могёт быть-то?» А он и отвечает: «А как мы в войну победили, как весь народ выучили, как страну из руин подняли? Если надо – то будет! Не тушуйся, Нюра, не для того мы на свете жили, чтоб так просто умирать!» Вот и вожу я Дарёнку в школу, а сегодня и тебя, Тобик, поведу.
–– Как тебе, братишка, интересно будет поучиться у призрака старого учителя?
–– Даже очень!
–– И мне, и меня тоже в школу возьмите! Я же самый умнейший из всех белок на свете, мне учиться надо! – Увлечённые рассказом бабы Нюры ребята не заметили, как в избу пролез Рыжик. Он тоже всё слышал.
–– Конечно! Куда же мы без тебя-то!
–– Ну, тогда значить втроём без мене ступайте. Мне картошку полоть надо. И вам после школы тожа! – строго заключила баба Нюра.
До развалин школы было совсем недалеко, и Тобик не стал запрягать Боцмана, а покатил Дарёнку прямо на её стульчике. Рыжик, весёлый в ожидании нового приключения, скакал рядом. Дети дошли до школьных развалин и остановились.
–– Ну, а дальше что? – поинтересовался Тобик.
–– Жди. Смотри туда, – Дарёнка показала на развалины старой церкви на другой стороне села, за овражком. Тобик ещё не успел их исследовать, хотя его очень тянуло посмотреть, что там. По виду издалека, церковь когда-то была очень красивой. И теперь красные кирпичные стены сохранили праздничный, затейливый вид, но свод купола уже обрушился. Тёмные стены возвышались над желтым ковром цветов сурепки, а сверху, по голубому небу, безмятежно плыли облака.
–– Дарёнка, а тебе не страшно… это… ну, с призраком общаться?
–– Вот ещё! На самом деле он – добрейший человек на свете, хотя иногда и строгий. С ним интересно, сам увидишь! – Дарёнка не сводила глаз с дороги. – Вот он. Смотри и ничего не бойся.
По просёлочной дороге бодрым шагом шёл молодой крепкий мужчина в выцветшей солдатской гимнастёрке и сапогах. В руке он держал старый чёрный портфель с книгами, а лицо его было словно со старой фотографии: умное, при этом простое и доброе. Ни у кого из современных людей не видел Тобик такой внешности.
–– Дарёнка, какой же это призрак старого учителя, он ведь молодой совсем, и выглядит как обычный человек? – отчего-то шёпотом спросил Тобик.
–– А ты чего, тень деда в простыне ждал? Чтобы с бородой, и летала, да? У-у! – Дарёнка громко засмеялась. – Теперь сюда глянь!
А рядом происходило что-то уж совсем невероятное. По мере того, как призрак старого учителя приближался к развалинам школы, стены сами собой стали постепенно восставать из руин, потом поднялась крыша, под ногами возник деревянный пол, появились старинные, сколоченные из досок, крашеные зелёные парты, а на стене коричневая доска и мел. За несколько минут ребята оказались в самом настоящем классе старой сельской школы. Даже бывалый Рыжик прижук и удивлённо осматривался. Восхищению Тобика не было предела:
–– Вот это да-а! Бывают же чудеса на свете! А это всё настоящее?
Дарёнка была довольна произведённым эффектом:
–– Конечно! Пока Иван Никитич здесь!
Призрак старого учителя вошёл в класс. Тобик встал из-за парты, приветствуя его.
–– Здравствуйте! Садитесь пожалуйста! – сказал он звучным, приятным голосом.
–– Здравствуйте, Иван Никитич! – не сговариваясь, хором ответили Дарёнка и Тобик. Рыжик предпочёл спрятаться под парту. Учитель с интересом посмотрел на Тобика:
–– За последние дни много о вас наслышан, молодой человек. То, что рассказала Дарёнка, вызывает большое уважение. С удовольствием буду вашим наставником, если Вы не против.
–– Я… Нет, что Вы! Я буду очень рад у Вас учиться!
–– Ну вот, теперь у меня два ученика. Хотя, пожалуй, два с половиной. Зверь невиданный, вылазьте пожалуйста из-под парты! Вы ведь тоже ко мне на занятия пришли?
Рыжик вскарабкался на парту, и, насколько мог, принял серьёзный, ученический вид. Ребятишкам потребовались усилия, чтобы не засмеяться. Учитель оценил:
–– Нет, ровно три ученика!
Рыжик от важности выпятил вперёд белую грудку и распушил хвост:
–– Ну вот! А в обычной школе меня убить хотели.
Иван Никитич с улыбкой смотрел на бельчонка:
–– Вы исключительно волшебная тайна! С точки зрения науки это всё невозможно! Берегите себя и серьёзно учитесь! У всякого волшебства на свете есть свое предназначение. Не шутя говорю вам, ребята, берегите вашего маленького друга! Я думаю, что есть особый, пока никому не известный смысл в его чудесных способностях!
Тут Дарёнка подняла руку:
–– А можно я до занятия про ещё одну тайну спрошу? Очень интересно!
–– Ладно, рассказывай, всё-таки лето, можно позволить вольности.
И Дарёнка пересказала свой волшебный сон. Иван Никитич внимательно выслушал, а потом ответил:
–– Многое в этом сне достоверно. Восстание кзаков в начале восемнадцатого века действительно возглавляли эти три атамана. И судьба их вороном предсказана правильно. О том, где сокрыта казна восставших, есть несколько народных легенд, и все они красочны и волшебны. Клад этот до сих пор многие ищут и найти никак не могут. А вот почему такой сон приснился именно тебе, пока неясно. Смотрите и слушайте внимательно людей вокруг. Думаю, скоро сами всё поймёте. Ну, так давайте заниматься…
Первый день занятий в этой старой волшебной школе принёс Тобику только огорчение. Оказалось, что он, городской почти отличник из «настоящей» школы, отстаёт в учебе от Дарёнки, которая ни интернета, ни интерактивной доски, ни даже калькулятора в жизни не видела. Знала она больше, говорила чище, ровнее и понятнее. А быстрее всех схватывал новое и усваивал Рыжик. Особенно понравились ему русский и литература. «Видимо, последствия травмы головы», – подшутил он сам над собой. К концу уроков Тобик уже очень радовался, что хотя бы летом попал сюда, и нисколько не сожалел, что проводит каникулы за учёбой.
После школы пололи картошку. Рыжик дёргал траву лапками, а Тобик осваивал мотыгу. Оказалось, не так уж это и просто… К своему стыду, Тобик нечаянно срубил два кустика картошки, а через три часа работы набил себе на ладонях мозоли. Баба Нюра ругалась: «Крепче надо черенок-то в руках держать, чтобы он не елозил, и мотыжку в землю не долби, а срезай ей сорняки под корень!» Не сразу, но к концу работы начало получаться, и Тобик с удовольствием смотрел на чистую свою делянку. День пролетел незаметно, а за ним и другой, и третий…
Каждый вечер звонила мама, и Тобик рассказывал ей, как прошёл день. Про чудесную школу он, правда, ничего не рассказал – всё равно не поверит никто, так чего зря трепаться. Однажды мама рассказала, что в доме их происшествие: сгорели сразу две квартиры, в которых жили одинокие пенсионерки. Старух этих так и не нашли, а квартиры выгорели дотла. Тобик сразу догадался, о ком идёт речь, и сообщил новость Рыжику. Тот почесал макушку и глубокомысленно произнёс:
–– Да, война крысы с вороной стала горячей.
–– Прямо-таки огненной! Ты как думаешь, они вообще живые?
–– Да чего с ними сделается? Они самые живучие существа на планете. В зверином облике теперь где-нибудь шныряют, вот и считают их пропавшими. Интересно другое. У них теперь все оборотные семечки погорели. А наши-то в огороде. Не взошли пока.
А наутро во двор прилетела ворона с опалёнными перьями. Вид у неё был ужасный и жалкий. Она села на лавочку возле дома и сидела, не двигаясь, взъерошенная, нахохленная и сердитая. Так и просидела она до обеда, пока дети не вернулись из школы. Рыжик заметил её ещё издалека и указал Тобику:
–– Смотри, что я говорил! Тут как тут. Наверняка сразу заметила тогда, что семечек в горшке нету. Ой, ругаться сейчас будет!
–– Ага, если мы ей семечку дадим… А придётся одной пожертвовать!
На ходу рассказали Дарёнке всё дело. Ей тоже ворону жалко стало:
–– Рыжик, ну откопай одну семечку! Смотри, какая она несчастная!
–– Ага! Просто ты с этими старыми прохиндейками не общалась пока… Ладно, будь по-вашему! Хорошо, что семечки не взошли ещё!
И Рыжик побежал на край огорода, где он уже успел посадить волшебные тыквы. Дети подъехали к дому. Ворона жалобно, заискивающе смотрела на них.
–– Сейчас! Только обещайте не скандалить, и на Рыжика не ругаться! Вот если бы он тогда эту семечку не стащил, век бы вам вороной оставаться, – Тобик решил на всякий случай сказать, что семечка одна.
Карловна энергично закивала клювом. На лавку подскочил Рыжик и выплюнул семечку. Ворона тут же её склевала, и через мгновение во дворе уже сидела старуха в обгорелых лохмотьях:
–– Их в том горшке три было! Ворюги! Обманщики! Разбойники! Вот я вас выведу на чистую воду! Иж, банда!
