Читать книгу: «Лучший стрелок», страница 5
Двери начали медленно сдвигаться, словно крышка гроба над покойником, отрезая Ивана от реального мира. Он встал спиной к уборщику, и спина его превратилась в оголенный нерв, чувствующий малейшее движение сзади. Иван слепо пялился в хромированную стену лифта, радуясь, что это не зеркало, но даже в потертых хромированных стенах отражался силуэт монстра. И с каждым мгновением Ивану казалось, что резкость отражения усиливается. Сначала он видел только тень. Затем тень сгустилась, и стали проступать явные черты головы, шеи, туловища, рук… Секунда, и на лице прорезались глаза: черные, алчущие, смертельные… Смертоносный взгляд жарко полыхнул огнем, и Иван быстро опустил глаза, но успел увидеть, как монстр поднес ко рту руку с чем-то красным, и сразу раздался тягучий чавкающий звук. От этого вонь усилилась, и Иван еле сдержал рвотные позывы. «Скорее, скорее, скорее!» – долбило в голове молотком.
С легким подёргиванием лифт встал. На крошечную частичку вселенского мгновения Ивану показалось, что двери никогда не откроются и он навсегда останется в этом гробу с уборщиком. От этой мысли ужас взорвал мозг на миллионы частиц. Иван уже почти бросился к дверям с поднятым кулаком, но тут они разъехались, и он вывалился наружу, судорожно вдыхая чистый воздух. В спину ему ударило что-то мягкое с липким влажным шлепком, но он не оглянулся и стремглав помчался в раздевалку. Уже влетев в нее и закрыв плотно дверь, он повернул голову и с ужасом увидел на плече надкусанный кусок печеночной ткани, кишащей червями. С воплем Иван смахнул его на пол, и он тут же исчез, словно растворился. Иван опустился на пол: дрожащие ноги перестали удерживать тело.
– Ты как? – голос Петра Сергеевича вывел его из ступора. Иван поднял голову. Доктор стоял сбоку и внимательно рассматривал его. Только сейчас Иван понял, что Петр Сергеевич выглядит ужасно. Наверно, точно также, как и он сам со стороны. На бледном худом лице тускло светились черные запавшие глаза, правое веко нервно подрагивало, в волосах появилось больше седины.
– Нормально, – глухо пробормотал он, – я в порядке.
– Уходи, Иван, и не возвращайся сюда, – также глухо сказал доктор, – ты сделал все, что мог.
– А как же вы?
Петр Сергеевич тоскливо усмехнулся и промолчал.
– Я его добью, – упрямо наклонил голову Иван, – он скоро отвалит. Он устанет бегать за мной!
– Не устанет, поверь мне. Уходи, Иван, уходи, пока есть возможность! – в голосе доктора звучала мольба. Лицо его исказилось болью, он махнул рукой и исчез за поворотом металлических шкафчиков.
Ивану казалось, что ничего более кошмарного уборщик уже придумать не сможет. Но он ошибался.
Глава 10
День прошел на редкость спокойно. Иван даже на мгновение ощутил себя тем самым студентом, что пришел в отделение пару месяцев назад – абсолютно безмятежным. Он вспоминал моменты взлетов и падений в прошлом; моменты, когда казалось, что «все пропало»; моменты, которые сейчас выглядели будничными нюансами обычной студенческой жизни. И он готов был обменять каждый свой день настоящего хотя бы на один час из той прошлой, теперь уже нереальной жизни.
Но сегодня ему явно повезло: он быстро прошелся по палатам, провел перевязки у своих пациентов, написал все дневники и уже мог считать себя свободным. И за весь день никакого уборщика. Ни единого напоминания. Даже отдаленного шарканья и раздражающего скрипа тележки. Юность имеет несомненное преимущество трактовать любые события с положительной стороны. Вот и Иван в очередной раз воспрянул духом, полагая, что переиграл монстра. Он даже охотно отреагировал на робкое кокетство медсестры Тани, впервые за все время обратив на нее внимание. Пухленькая, кудрявая Татьяна давно засматривалась на высокого интересного студента, а сегодня он вел себя с ней необычно. От этого она воодушевилась, бросилась в сестринскую, поправила чепчик на непокорных завитках и слегка подкрасила губы. Не придумав ничего лучше, она схватила листы назначения и вернулась на пост, где Иван перебирал истории перед уходом.
– Иван Андреевич, а вот тут непонятно. Здесь антибиотика полграмма или грамм? – капризно протянула она. Иван отвлекся от своих бумажек и уставился в назначения.
– Тут грамм, Татьяна, – улыбнулся он.
– Ага… А Крылову клизму продолжать? – томно спросила она.
– Крылову – продолжай. Он еще пару дней без клизмы прожить не сможет, – усмехнулся Иван.
– А вы уже уходите? Вы что-то давно на дежурство не оставались, – Татьяна поставила локоть на стойку рецепции и подперла ладонью щеку. Голубые глаза невинно уставились прямо в лицо Ивану. Светлые кудряшки выбились из – под шапочки, делая пухлое лицо еще более круглым, но это нисколько не портило ее. Иван подумал, что надо пригласить ее на чашку кофе и уже открыл было рот, как из-за угла донесся отвратительный знакомый скрип тележки и шарканье старых тапок. Воздух вокруг заледенел, стягивая мышцы и вызывая желание бежать.
– Ой, че так холодно стало? – удивленно оглянулась медсестра, – окно открыли что ли? Сквозняк как будто. Девочки, кто там окно открыл? – на все отделение крикнула она. Иван опустил глаза и молча принялся перебирать истории. Мерзкое шарканье приблизилось и замерло где-то рядом. Чуть увеличив угол обзора, Иван понял, что уборщик стоит позади медсестры. Он побоялся посмотреть ей в лицо, но, судя по тому, что она внезапно замолчала, и она ощутила нечто зловещее рядом.
– У вас все с вопросами? – Иван постарался, чтобы голос не дрожал. – Тогда можете идти.
Но Татьяна не шевельнулась, и Иван бросил мельком на нее взгляд. Бледное вытянувшееся лицо девушки напугало его. «Она не должна ничего видеть!» – шептал голос в мозгу.
– Вы можете идти! – уже громче повторил он.
– Не могу, – услышал он шепот.
Иван осторожно поднял глаза и увидел, что грязная, с черными ногтями рука уборщика впилась в обнаженное плечо девушки. Татьяна явно не понимала, что происходит, лишь в выкаченных глазах отражался ужас. Иван потянулся было к ней, но тут, как в замедленном видео, рука Татьяны стала неестественно выгибаться в сторону, поднимаясь все выше. Иван видел черную дыру вместо рта на лице Татьяны. И такие же черные, провалившиеся куда-то внутрь, обезумевшие глаза. Девушка кричала, но крика он не слышал, будто его накрыло плотным коконом. Рука Татьяны выгнулась до предела, и Иван увидел натянувшийся холмик кожи над неестественно изогнутой плечевой костью. Затем холмик взорвался сломанным костным острием, и плотный веер брызг крови из разорванных сосудов оросил Ивана и пространство вокруг. Лицо девушки мгновенно обесцветилось до молочной белизны, глаза закатились, тело бесформенным мешком рухнуло вниз.
Иван застыл на месте, уперев взгляд в грудь уборщику. Он вдруг услышал жуткие хриплые всхлипы, и только через мгновение Иван понял – уборщик смеется! И этот всхлипывающий отвратительный смех пронзил Ивана жутким озарением его проигрыша. Уборщик развернулся и побрел дальше, а свежие капли крови, стекающие с грязных пальцев, ломанным зигзагом сопровождали его путь.
Татьяна лежала в луже крови. Тут же набежали врачи, медсестры, все стали кричать, бегать, что-то делать. Кто-то принялся трясти Ивана и требовать пояснения, но он впал в ступор и дрожал в чужих руках вялой сломанной игрушкой с остекленевшими глазами. Тогда от него отстали, и он на нетвердых ногах спустился на первый этаж и вышел с черного входа на задний двор туда, где обычно курили врачи. Там, упершись руками в старую кирпичную стену, он согнулся и его вырвало.
– Больше не приходи, – словно из-под воды услышал он, – это конец.
Иван с трудом повернул голову. Рядом стоял Петр Сергеевич, и выглядел он как призрак.
– Я не думал, что он так может…, – во рту было сухо и говорить было тяжело.
– Сколько ты уже держишься? – спросил доктор.
– Двадцать четыре дня, – автоматически выдал Иван ежедневные подсчеты. Петр Сергеевич нецензурно и витиевато выругался.
– Это нереально, Иван! Такое невозможно! Никто больше двух недель не выдерживает!
– Никто? – Иван пытался ухватить какую-то мысль, но она упорно ускользала.
– Больше никогда не приходи сюда, слышишь? Я подпишу тебе все бумажки и отправлю в деканат. Но ты сюда ни ногой!
Иван вяло кивнул.
– Он знал, что это я, – прошептал он, – он знал. И он издевался надо мной. Почему не убил?
– Ему нужно твое поражение. Твой взгляд ему в глаза. Этот контакт дает ему власть над человеком, – неохотно ответил Петр Сергеевич, – а ты сопротивлялся. Вероятно, это разозлило его. Они этого не любят…
– Кто они?
– Иди домой, Иван. Для тебя все закончилось. А за Татьяной я присмотрю. Иди домой.
– А кто присмотрит за остальными? – хотелось крикнуть Ивану, но сил не было. Он сполз на землю и завалился набок.
Глава 11
Три дня Иван провел в состоянии летаргии. Он закрылся в комнате общежития и почти не выходил оттуда, старательно заставляя себя спать. Каждый раз, когда сознание пыталось вернуть его в реальность, он молча тянул руку к прикроватному столику, закидывал в рот две-три таблетки снотворного и снова проваливался в забытье. Ему снилось, что реальность – это сон. Что никаких уборщиков в больнице никогда не было. Что Варя выздоровела, ходит в школу, а дома прячется от мамы в комнате с учебником анатомии. Что Татьяна бегает по коридору за Семеновой, возмущенно всплескивая пухлыми белыми руками, а Семенова хохочет беззубым ртом и ловко уворачивается. И во сне наступало облегчение. Хотелось смеяться и прыгать от мысли, что все кошмары ему просто приснились. Ведь такого в его жизни случится, конечно, не могло.
А потом какая-то часть мозга принималась бунтовать, стряхивала оцепенение, и он выныривал из глубоких дремот наружу, лишаясь защитной пелены. И ледяной мрак топил его в мазутной депрессии. Тогда Иван снова тянулся за таблетками, и этот порочный круг разорвать было невозможно. Вероятно, он так бы и умер во сне от истощения. Но в одно из редких просветлений его взгляд случайно упал на экран телефона. Белыми буквами на темном экране светилось начало сообщения: «Здравствуйте, я мама Вари!». Иван отложил пачку таблеток и взял телефон. Он долго смотрел на светящийся экран, затем скользнул пальцем по телефону и прочитал весь текст:
«Здравствуйте, я мама Вари! Нашла ваш номер через ваших коллег. Варя в детской реанимации – умирает. Она очень много о вас рассказывала. Сказала, что вы ее спасли ночью от чего-то плохого. Варя очень хотела увидеть вас и вернуть вам ваш учебник. Навестите ее, если сможете. Пожалуйста. Для нее это важно».
Иван посидел еще три минуты. Затем решительно принялся одеваться.
Он долго стоял перед входом в больницу. Мысль о встрече с уборщиком его больше не пугала. Единственное, чего он хотел – не подставить кого-то другого под удар. Как Татьяну. И он подсчитывал, как быстро он сможет добраться до детской реанимации, увидеть Варю и исчезнуть до того момента, когда монстр его вычислит. Пройдя через главный вход, Иван сбросил куртку, накинул прихваченный халат, натянул шапочку и маску. Он свернул в коридор и не увидел, как за его спиной показался Петр Сергеевич.
Дождавшись пока кто-то наберет код и войдет в отделение детской реанимации, Иван проскочил следом. Коридор был пуст, но даже пустота была напитана напряжением и сосредоточенностью. Иван прошел вдоль кабинетов, достигнув огромного светлого помещения, где пациенты лежали, разделенные ширмами. На входе его поймала высокая суровая медсестра, пронзительным голосом потребовавшая отчета: кто он и что тут делает. Иван посмотрел на нее ввалившимися потемневшими глазами и прошептал: «Варя. Варя. Я к Варе». Видимо, было в его лице что-то такое, что заставило медсестру умолкнуть. Она странно на него взглянула, пробормотала что-то о пяти минутах и ткнула пальцем в сторону одной из ширм.
Варя лежала на большой кровати, укрытая одеялом по самый подбородок, отчего она казалась совсем крохотной. Лицо ее почти не отличалось цветом от белой простыни. Рассыпавшиеся ореолом по подушке светлые волосы, строгие иссушенные черты лица, мраморный оттенок кожи делали ее похожей на сказочного эльфа. Спутанные провода и трубки тянулись к ее телу, и по ним струилась жизнь Вари.
– Ей сделали пересадку, но почка не прижилась, – услышал Иван шепот позади. Он обернулся. Совсем юная женщина стояла и смотрела на него. От постоянной боли и слез черты лица ее отекли и расплылись, но в них отчетливо узнавалась Варя.
– Я ее мама – Людмила. Спасибо, что пришли. Варя обрадуется, – голос женщины звучал сипло и тихо, словно она много часов кричала и сорвала его. Иван молча взял ее руку и крепко сжал. Потом также молча встал на колени рядом с кроватью Вари, и его голова оказалась на одном уровне с ее.
– Ты должна выжить, Варька, – шепнул он ей в ухо, – я же прогнал того урода. Теперь некому забрать твою жизнь. Ты обязана жить! – он протянул руку и погладил девочку по голове. Тонкие веки задрожали и слегка приоткрылись.
– Ваня? – выдохнула Варя, не поворачивая головы.
– Верно, Ваня! – обрадовался Иван. – Ты очнулась!
– Ваня, забери учебник, – с трудом выговорила Варя.
– Даже не думай! Ты еще его почитаешь! Мы вместе почитаем!
– Ты смешной, – легкая улыбка коснулась лица ребенка, осветив его внутренним светом, – жаль, что такой взрослый.
– Ты это, Варь, в старики меня не записывай! – деланно возмутился Иван. – Я еще хоть куда! Я еще ого-го!
