Отзывы на книгу «Школа для дураков», страница 4

Так часто здесь встречаются рецензии российских филологов, что мне самому хочется сделаться российским филологом и писать рецензии. Но тогда мне придётся писать нелепые рецензии на хорошие книги и прекрасные рецензии на плохие. В каком же ПТУ мне обучиться филологии, чтобы войти в тайную ложу этих безупречных носителей языка, чувствующих русское слово так, как не снилось даже лучшим преподавателям сварочного мастерства и электромонтажного искусства?

Всё же попробую. Книга Саши Соколова ужасна, потому что я в ней ничего не понял. Всё какие-то слова, слова, повторяющиеся слова, однообразные буквы, за которыми не стоит никакого смысла. Кажется, что ещё немного и эти буквы в моей голове начнут сливаться в слоги, а если есть слог, то не за горами и слово! Но в моей голове не происходит никакого слияния. В ней происходит только понимание того, что автор пытается физиологически совокупиться с моей филологической головой (или же филологически с физиологической? надо спросить преподавателя физкультуры), обесценивая все те знания по филологии и физиологии, что терпеливые преподаватели сварки и электротехники бережно вводили в мой мозг.  И не подумайте, что я плохо учился. Я был лучшим филологом. Меня даже хотели сделать профессором, выдать мне очки, пиджак и послать в вечернюю школу трудовой молодёжи, чтобы свет моей филологичности освещал тёмные умы недоразвитых ценителей литературы.

В книге "Школа для дураков" очень много чего понамешано в смысле смысла, но я ничего в этом не сумел разобрать, не нашёл никакого смысла. Складывается впечатление, что Саша Соколов своей дрянной книжонкой захотел переплюнуть Дарью Донцову или даже самого Жюля Верна. Но получилось ли у него переплюнуть? Увы. Мы, российские филологи и примкнувшие к нам учащиеся начальных классов, считаем, что сколько ни плюй в колодец русского языкознания своими бессюжетными сюжетами и картонными персонажами, лишёнными психологической достоверности, а напиться из этого колодца никому не удастся, ибо, как говорили древние, что в воду упало, то пропало.

Немного по сути. Автор предлагает читателю персонажа, который одновременно слабоумен и высокоумен, лелея в своей графоманское душонке двоедушное желание у годить и тем, и этим. Или тем, или этим. Или литературным критикам, идущих стопами великого Быкова, или филологам, идущих великими стопами языкознатцев производственного обучения. Но хоть Соколов изрядно пытается (роман слишком велик даже по меркам выпускника ВУЗа), но в итоге всё напрасно. Ни высокоумие главного героя, ни его слабоумие не в силах достучаться до человека с высшим образованием, занять в его искушённой попаданческой фантастикой и женскими ироничными детективами голове сколько-нибудь значимое место.

Лично я, наслушавшись, что Саша Соколов является выдающимся писателем 20-го века, ожидал от книги чего-нибудь выдающегося. Согласитесь, это логично. Мы, филологи, вообще очень логичны, если речь идёт о чём-то вроде филологии или о книгах, потому что само слово "филология" уже содержит в себе "лог", а лог - это такой овраг, своеобразная лакуна, лоно, промежность между высшим образованием и неподдельной любовью к русскому языку, куда стекают все ручейки высшего понимания русской литературы, все сливки любителей языка.

Но ничего дающегося в книге нет. Прочитав первый абзац, я вдруг отложил книгу на слесарный верстак и понял не без сожаления, что единственное в этой книге выдающееся - я сам, покуда читал, а когда закрыл книгу, то всё выдающееся из книги ушло. Ушло и не обещало вернуться. Нужны ли русской словесности такие книги, из которых уходит всё самое лучшее? Или лучше писать такие, куда всё самое лучшее приходит? Утверждаю, что нет. Или да. В любом случае, книги нужно писать так, чтобы читатель, даже самый образованный, мог понять в ней хоть что-то. Например, неплохо бы, чтобы главный герой был не слабоумным, а юной пастушкой, собирающей цветы на ромашковом лугу, и поющей простодушные деревенские песни под дудочку привлекательного графа с аристократической фамилией. Этот граф делает вид, что он не граф, он оделся в простонародное платье, и лишь золочёный монокль в его глазу намекает читателю на сюжетную интригу. Вдруг приезжает поселковый почтальон на велосипеде и вручает графу письмо, в котором говорится, что на ромашковый луг мчатся осатанелые от вседозволенности и греха разбойники, чтобы отнять у пастушки цветы, а у графа дудочку. Что же случится? Читатель в напряжении! Электроды падают на пол! Наждак сыплет искрами! В ужасе кричит впавший в отчаяние физрук! Но - чу! Граф окутывается наномолекулярной бронёй, делающей его невидимым и свободным от чародейского проклятия гайморитом и половыми инфекциями, берёт в одну руку двуручный меч, в другую - плазмоган, в третью - распятие с осиновыми кольями, и начинает крушить орды наседающих орков, вырезая на груди каждого патриотичную Z. Когда груды окровавленных тел перестают кровавиться и издавать звуки жизнедеятельности, граф подходит к пастушке, протирает её батистовым платком свой запылившийся монокль, и тут оказывается, что это не пастушка, а прекрасная эльфийка или даже королева прекрасных эльфиек, которая пришла найти на лугу целебную траву Канабиэль, способную наделить мужчину либо эректильным могуществом, но превратить его в орка, либо вдохнуть в него силу разума, но сделать его кем-то вроде профессора семиотики. Что выберет граф, который на самом деле не граф, а учащийся первого курса факультета филологии ПТУ им. Писемского Дислександр Логореин, попавший в прошлое, чтобы излечиться от гайморита и половых инфекций?

Вот это и есть хорошая книга, а не то, что написал так называемый писатель Саша Соколов. Так и нужно писать книги, чтобы охватить всю аудиторию русских филологов и примкнувших к ним студентов им. Патриса Лумумбы.

Также хочу выразить негодование и протест от имени всех, у кого не укладывается, кто не асилил, кто привык к другому, кто ждал лучшего, кто разочарован, кто послушал не тех, хотя были и другие, кто хотел купить "Букварь", а купил вот это, кто лучше телевизор посмотрит, чем этот бред читать. Пусть Соколов напишет "Школу для умных", потому что про дураком мы знаем и так.

Когда я ходила на подготовительные курсы в литературный институт, одна из преподавательниц в обсуждении одной из работ слушателя курсов сказала, что не советует писать о психических расстройствах, потому что есть одна хорошая книга на русском языке про это, и она такая хорошая, что на фоне неё всё остальное выглядит неубедительно. Похвала была в адрес этого романа. Тогда же, собственно, я его и купила. А прочитала только сейчас. Сначала я ожидала, что эта книга мне очень понравится. Её же вот преподавательница хвалила! Хвалёные книги всегда хорошие. Но время шло, книгу я не читала, а вот я и моё отношение к литературе менялось. Я читала больше книг, некоторые из них были похожи по повествовательному приёму на эту. И они мне не нравились. И так я начала опасаться этой книги: неприятно же читать то, что тебе не нравится. Но в итоге всё получилось не так страшно. Наверное, книга действительно хорошая. В крайнем случае - явно неплохая. Несмотря на внешнюю запутанность повествования и потоки созднания, эта книга не такая. По крайней мере, не такая в сравнение с тем, что я читала до. У неё есть заметный сюжет, который с некоторыми оговорками можно даже назвать линейным. Автор даёт нам всю необходимую информацию для понимания происходящего и не даёт ничего лишнего, заумного и скучного. Есть явные повторяющиеся лейт-мотивы, которые могут послужить якорями для определения времени повествования и его основных сюжетных поворотов. Я не ожидала увидеть здесь такой простой и понятный сюжет - это было для меня приятное удивление. Ещё меня удивило, что герой-повествователь не вызывал у меня ни жалости, не отвращения. Мне не очень приятного испытывать подобные эмоции. Наверное, моё отношение к нему можно назвать пониманием. Но это было далеко от эмпатии. Если бы она всё-таки случилась, наверное, книга бы понравилась мне ещё больше. И всё-таки, несмотря на относительную линейность повествования, больше всего мне понравилась часть с отдельными рассказами. Вернее, они только маскируются под отдельные рассказы. Они написаны не от лица героя-школьника, так что повествование в них более привычное. На фоне остального текста это смотрится необычно и приятно - как встретить старого знакомого. Но ещё более приятной встречей было - это упоминание событий из этих рассказов в основном повествовании. В начале они кажутся не сильно связанными с ним. Я подумала в начале, что они даны для описания времени, города, людей вокруг. Но оказалось, что люди из основного повествования и люди из рассказов - это одни и те же люди, просто автор показал нам их под другим углом. Мне нравится и интересно смотреть на одно и то же с разных точек зрения.

Ученый пишет: если вы желаете знать правду, то вон она: у вас здесь нет ничего - ни семьи, ни работы, ни времени, ни пространства, ни вас самих, вы все это придумали.

Милая Вета Аркадьевна! Вета, Веточка, припыленная ветка, затоптанная и сломанная, Вы мне милее всех, я Вас люблю. Пишу Вам пока не видит другой, я ученик школы для дураков, воспитанник прекрасного Савла, будущий инженер пою Вам свою любовь и признаюсь, что Ваш навеки. Вы станете моей женой, я буду Вас обеспечивать, гулять с Вами, лелеять, впереди нас ждёт ночь.

то, что случится с нами в ту ночь, будет похоже на пламя, пожирающее ледяную пустыню, на звездопад, отраженный в осколке зеркала, выпавшего вдруг из оправы, дабы предупредить хозяина о грядущей смерти, это будет похоже на свирель пастуха и на музыку, которая еще не написана

Ой, нет, я прячусь, другой идёт, я не желаю делить с ним мою священную любовь. Вета знаете что такое ''скырлы''а скырлы это медведь и девочка за закрытыми дверями этопридорожнаягостиницагдеделаютскырлы Нет Вета нет скырлы это гимн ревности это марш разбитых сердец оно скрипит у меня в ушах моя маленькая тридцатилетняядевочка моя сломанная неосторожным медведем ветка скырлы-скырлы-скырлы я затыкаю уши и бегу хрясь хрясь ветки по лицу ветка-по-лицу ветка-по-лицу ветка-по-лицу Прекрасный Савл купаясь в Лете принёс мне книгу о скырлы там нет гостиниц и запаха пота и грязных размашистых кричащих слов в туалете и рисунков на парте и тёмных мыслей ворочающихся в дубовых головах дураков как червь в яблоке там нет кричащих равных ртов ууууууууу и глухонемой закрывает уши и разверзает рот ууууу дрожит в кабинете директор уууууу Вас пою моя любовь я ученик школы для дураков желающий слиться в едином поступке в талантливого подающего надежды инженера Мы любим Вас, Вета!

Не ожидал такой человечности от такого словотворца. Язык очень гладкий, без швов. Столько авторского, своего в языке, но при этом ни разу не возникает ощущения вымученности, сфабрикованности метафор (вспоминается Славникова - вот где по-настоящему искусственный язык).

осталось два вопроса: 1. где, когда и как Соколов прочитал своего первого набокова? как произошло это кривое, опосредованное влияние, каков вообще механизм влияния? 2. что подумал о своей жене соколов-отец, когда прочитал книгу? скосил глаза? или увидел фантазию сына? А себя увидел? Его жалко.

Прочитал "эссе" Соколова "Открыв-Распахнув-Окрылив" с подзаголовком "слово, сказанное на вечере памяти Карла Проффера". В нём есть и история публикации Школы в профферовском "Ардисе". Интересно, Соколов правда писал книгу в егерской избе? В любом случае, рассказал красиво. В сеть кто-то выложил фотографии ксерокопий с того первого, "ардисовского" издания книги. Не могу удержатья и не дать ссылки.

Об этой книге написано уже много, она оказала огромное влияние на русскую литературу, но прочёл я ее только сейчас.  Шедевральный роман, который просто ворвался в мой топ лучших. 

Пересказывать «Школу для дураков» бессмысленно, ее надо читать. Эта книга, наполненная пронзительным лиризмом, удивительными преображениями и метаморфозами.  Это экспериментальная и новаторская, но в то же время слегка сентиментальная книга, с ностальгически нотками, присущими традиционным романам взросления. Это книга о времени и свободе. Книга, прорубившая своё место в литературе, впитавшая все хорошее, что было в ней до неё, но со своими уникальными чертами. Это отступления в стиле Гоголя, это поток сознания в стиле Джойса, это «остранение» Набокова, но однако это всё-таки самобытный, ни на что не похожий стиль Саши Соколова.

Словом, великий русский роман.

Я уже заранее собрал все труды Саши Соколова - они стоят на полочке, в категории непрочитанного, и ждут своего часа. После недавнего "Поколения П" мне остро захотелось прекрасного. Прекрасного не на каком-то контрасте и не в классическом абсолюте (первая идея была - взять Толстого) - нет, я задумался о чем то сродни ветру, солнцу, шуму реки, шелесту травы - всем тем живым и естественно-успокаивающим раздражителям, которые окружают нас в месте сводящим к минимуму возможную неправду. И я взял первый роман Саши Соколова - "Школа для дураков".

Знаете, Саша Соколов написал три романа, выпустил еще одну книжку, одна рукопись (как он говорит) сгорела и, вроде бы, есть что-то еще в не ясном, не приближающемся к публикации, виде. При всём притом Саша Соколов - ключевая фигура современной русской литературы и... ("надежда" - уже говорить поздно) символ веры, что ли - в литературу вообще, в слово, в то самое бесконечно выражаемое банальным - "прекрасное". Прилепившееся к нему "последний русский писатель" обозначает простую вещь, если и говорить упаднически о конце литературы, то только после Саши - не до его книг - после.

Саша Соколов, при прочтении, дарит редкую степень катарсиса. Он не поражает сюжетом, проповедью или предсказанием. Но перед нами раскрываются уже забытые возможности русского языка. Его страницы могли бы греметь металлическим треском водосточных труб, но литературный диапазон Саши настолько безграничен, что в ор и матершину он (за ненадобностью) не переходит. С точки зрения словоформ Саша Соколов идеален. Можно прочесть безмерную массу писателей, чтобы набрать сравнительную базу, а потом подойти к (да хоть) "Школе для дураков" - и понять, вот он - идеальный, бескрайний русский язык.

Чувства при этом, надо сказать, не из простых. Потому что мы привыкли что писатели подобного уровня должны быть (необходимо чтобы были) мертвы. А тут вот он, живой. Тогда мы начинаем сравнивать с формальной стороной давно или недавно почивших. И неизбежно приходим к двум, возможным, праотцам - Набокову с Джойсом. Но верно ли это? Про Набокова сильно сомневаюсь, даже не рассматриваю. Соединять их в одну последовательную линию - всё равно что за двумя девушками признавать одноутробность единственно на основании их обоюдной красоты. Набоков был прагматик и бизнесмен. Несмотря на всю свою неуступчивость, самобытность, индивидуальность и, даже, неприятие обществом ряда книг с "Лолитой" во главе - он всегда знал, что идёт на волне успеха, а также знал, что надо делать чтобы на ней оставаться и кем быть. Другими словами, Набоков гениально совмещал свое собственное видение и коммерческое чутье. А Джойс был просто вне художественной литературы - исследователь от науки, доктор словесности от которого, действительно, можно получить мощный импульс. И тем не менее, Саша - иной, он, из них троих, самый влюбленный. То, с каким удовольствием, наслаждением в его книгах слова образуют пары, выстраиваются связи, рождаются сочетания звуков - то, с каким удовольствием он Словом создает свой мир - нельзя не заметить. Саша Соколов, подобно главному герою "Школы для дураков", теряет память созерцая прекрасное - и далее высказанное теряется в пространстве, времени, событиях - оно становится чувством, ощущением, чем-то слабо мерцающим на кончиках пальцев.

Но что же здесь такое? Ведь невозможно (предположим) всю книгу лишь составлять слова друг с другом, верно? Конечно, это (с озвученным допущением) так. Проблема в том, что "Школу для дураков" сложно с чем-то сравнить, она уникальна.

Несмотря на банальную в общем то историю (т.е., действительно, совсем простую, я бы сказал) обыкновенную - мы не видим ее, не наблюдаем (вначале) сюжета. Но мы гораздо, гораздо глубже - в голове того, кто рассказывает. И это не внутренний монолог героя романа, всё гораздо сложнее, тоньше - мы в его чувствах - его тело - наше тело, его тело - наше тело, его тело - наше тело, а также картинки, события, весь ворох впечатлений ребенка - он наш. До удивительного наш. Наверное, еще никто не писал так живо и так естественно по-детски. Разобрать индивида на составляющие и психологически верно попасть в его мотивы и пороки - это одно. Саша Соколов, как будто, не ставит себе подобной задачи, но он с пугающей естественностью проживает не в себе и вещает не от себя. Может быть поэтому всё здесь непросто. Реальность условна, время - относительно. С другой стороны, что может быть проще - быть везде и сразу? Даже, казалось бы, без сюжета.

Да, сюжет, в его прямом понимании, отсутствует. Вместо линии повествования - музыкальные потоки букв из которых, как ни странно, выкристаллизовывается история и к концу романа - сведенные воедино впечатления представляют законченную (во всех трех временах) картину.

Как же читать "Школу для дураков"? Не думая и не ожидая развязки. Представьте, что вы подошли к реке, увидели лодку, сели в нее, взялись за вёсла, выплыли на середину реки, остановились - встали, распрямились, посмотрели вокруг - увидели деревья, лес, небо с большими белыми облаками, почувствовали легкий ветерок на своем лице, услышали движение реки под собою - расслабились и... всё забыли - своё имя, свои намерения, а так же прошлое и будущее - вся ваша жизнь свелась в осязаемое Сейчас.

Представили? Именно так надо читать "Школу для дураков".

Щемящее, пронзительное, трудное и странное, светлое и смешное, и несмешное, и серое, и розовое, и золотое чтение. В этой школе не будет выпуска, не будет последнего звонка, кроме того, который три раза, настойчиво, подождите минуту - кто здесь?..

До последнего думала поставить книге "без оценки", поскольку впечатления на протяжении ее прочтения были примерно такие: нравится - никак - очень нравится - чего-чего? - не помню, что было на последних трех страницах - круто! - нравится - это вообще здесь к чему? - нравится! Форма, кстати, здесь не причем, форма замечательная. Вот это всё "понравилось-не понравилось" было относительно содержания книги.

Выставить конкретную - положительную - оценку заставила последняя часть, она мне очень понравилась, вся целиком. Может, потому что в ней было преимущественно то, что мне больше всего понравилось в книге: Савл Петрович, родители, река, игнорирование пространства и времени... А может, у меня просто сегодня такое настроение было, что эта часть гладенько так зашла и я ни разу ни обо что не споткнулась. Но в целом я не могу присоединиться к читателям, которые называют книгу "своей", наверное, потому что у меня не было ни босоногого загородного детства, ни тоски по нему, ни страха перед взрослой жизнью. Эту книгу мало понимать, её надо чувствовать душой. Я понимаю, но не чувствую. Как-то так...

Видите ли, человек не может исчезнуть моментально и полностью, прежде он превращается в нечто отличное от себя по форме и по сути – например, в вальс, в отдаленный, звучащий чуть слышно вечерний вальс, то есть исчезает частично, а уж потом исчезает полностью

Я в такой ситуации, что мне сказали: " знаете, сегодня будет курица", но не сказали, что маринованная в апельсинах. И я думаю, странноватый вкус. Может мне голову напекло, и я ничего не понимаю? Отложу-ка пока книгу, вот уже морозы. Опять читаю. Привычка не читать аннотации сыграла со мной злую шутку, или не сыграла? В общем, было удивительно, а потом это захватило настолько, что тяжело было оторваться. Этот образ мыслей, с ним потом сливаешься и начинаешь понимать и плыть по ходу, хотя там одна волна накрывает другую, а тут параллельно третья и какая-то перпендикулярная волна, но так приятно читать! Вот чего мне не хватало в «Доме, в котором…», смешанности и недопонимания, и свободного полета мыслей. Трудно описать, как хороша книга. Дивно хороша! Какие метафоры, какие мысли о времени, какие герои, каким прекрасным языком все соткано. Хотя, конечно, кому -то будет трудно, кому -то будет невыносимо трудно читать без запятых)

Ах, Веточка, ветка акации, Наверно, не хватит мне слов, Чтоб выразить прелесть и грацию Наивных и чувственных снов,

Где вьётся дорога железная, Где воздух прозрачен и чист, И я, полон тайны болезненной, Сжимаю акации лист…

Ах, Веточка, ветка акации, Ещё не придумали слов, Что выразят чутко и подлинно Тот мир, что создал Соколов!