Отзывы на книгу «Школа для дураков», страница 2

Если никуда не спешишь и можешь на несколько часов погрузиться в книгу, читать легко.

Мы постоянно о чем-то думаем. Этот мысленный поток в состоянии бодрствования не прекращается ни на миг. Автор предлагает на время отказаться от своей ментальной жвачки и последить за размышлениями школьника. Роман Саши Соколова – это экспериментальная попытка показать,что творится в голове у мальчика с раздвоением личности.Удачная,на мой взгяд

Прочитала и пока не осознала. Странная книга, но, как мне показалось, это стоило прочитать хотя бы ради получения опыта прочтения странных книг. Сюжет проследила, по сути – очень коротенький, очень маленький отрывок жизни нездорового мальчика. Но есть там не только мальчик, существует надломленная мать, которая тянет на себе все прелести диагноза и существования в этом диагнозе своего ребёнка. Есть и отец. Такой себе обыденный мужчина, которому вообще наплевать на супругу, ее чувства, ее существование между двух огней. Неоднозначное впечатление. Но, во всяком случае, не считаю время, потраченное на прочтение книги, прошедшим впустую.

Ужасно, просто ужасно. Заставляю себя ее дочитывать, так как надо для мероприятия, но будь моя воля, закрыла бы ее странице на 20. Я в тот момент даже полистала ее посмотрела, ну неужели она целиком так написана? Мне от нее физически плохо и неприятно. Искренне не понимаю, кому и главное за что она может нравиться. Я люблю кафкаэский бред и всякие лингвистические экзерсизы, но тут автор будто за ночь набрал поток текста и отправил в редакцию не перечитывая. И это люди любят... записывают в списки, покупают в книжных, пишут обзоры... Это как надо себя не уважать? Сама идея у книжки, может, и неплохая, но воплощение просто жуткое.

Это про космос. Не про тот, в котором мы летаем, а про тот, который в нас. Самым простым, но почему-то не всем понятным языком. Наслаждение, примерно, как от впервые прочитанного «Мастера и Маргариты». Хорошо, что пресс был подготовлен, иначе получил бы от смеха растяжение мышц живота) Полкниги буквально валялся пацталом))

Удивительный поток сознания. Чистый и не ограниченный. Невольно думаешь, что нужно больше думать о мелочах, пытаться как то оставить их в своем сердце.

Книга захватывает и несет. Куда? Вперед, еще вперед. Но вот она кончается и понимаешь, что чего то не хватает.

Да, еще есть куски текста без знаков препинания вообще. Ни точек, ни прямой речи, ничего. Вроде понимаешь, что так и задумано, но воспринимаются куски тяжело.

После прочитанной залпом "Школы дл дураков" как-то трудно собрать мысли в кучку и выбраться из этого зефирного, но такого цепкого текста, который начинает гипнотизировать с первых страниц, а потом, как паук случайно залетевшую мушку, заворачивает, заворачивает, заворачивает в тонкую паутину текста. И трудно уже мушке понять что с ней происходит... Где небо? Где земля? Где твердый остов сюжета в этой фантасмагории, в калейдоскопе слов, вырывающихся у то ли мальчика, то ли у юноши двадцати лет вне пространства и времени, который описывает все и как бы ничто?

И дело даже не в рассказчике, который должен стать инженером, но может стать лилией и забыть все от красоты с своей избирательной памятью, а во всем том хороводе изобразительных средств, который использовал автор, чтобы нарисовать мир рассказчика, ученика такого-то. Погружаться в мир умственно нездорового человека всегда нелегко, но автор сделал этот переход мягким, регулярно бросая якоря то тут, то там, а однажды даже вырулив на твердую почву рассказов, которые оживают не в устах героя. При всей фантасмагоричности происходящего в какой-то момент словила себя на удовольствии от всех этих перепутанных слов и образов, вроде наполненной криком бочки, потому что это все так ярко, так четко, если спустить внутренние оковы и просто плыть по волнам мысли рассказчика. Но я тревожусь.

И описанные образы тоже получились дышащими - отец рассказчика, его волнующаяся мать, его объект влюбленности, почтальон, учитель географии Норвегов с его любовью к Розе Ветровой, академик и заведующая.

Книгу слушала в исполнении Ивана Литвинова, чья также есть заслуга в том, что она мне понравилась, потому что он вдохнул в нее жизнь.

Эта небольшая книга — 252 страницы формата 70×100 1/32 — потребовала от меня такой концентрации, как ни одна другая за последние месяцы. Текст прекрасен и поэтичен, и всё же его невозможно взять с наскока: в него нужно вчитываться, местами — вгрызаться, а чтобы не потерять в тягучем потоке сознания сюжетную нить, ещё и перечитывать некоторые места по нескольку раз. Почему?

Главный герой (или герои?) — подросток, посещающий спецшколу для умственно отсталых детей. Не сказать, чтобы он совсем неадекватен, но у него — раздвоение личности: один из «близнецов» более спокойный и творческий (он является рассказчиком и, соответственно, автором книги), другой — любит катание на велике, рыбалку и прочие загородные радости. Он (они?) — позор семьи в глазах отца-прокурора, но нежно любим (-ы) матерью, которая верит в одарённость сына, возит его на занятия музыкой, нанимает репетитора по точным предметам… и шьёт две сумки для школьной сменки.

Время в романе течёт нелинейно. Так, с любимым учителем географии Савлом Петровичем он продолжает общаться и после смерти последнего, а порой даже не может понять, когда случилось то или оное событие: ДО или ПОСЛЕ?.. И так со всем остальным:

Тут ничего нельзя утверждать с уверенностью, в данном случае всё зависит от времени, или наоборот — ничего от времени не зависит, мы можем всё перепутать, нам может показаться, что тот день был тогда-то, а по-настоящему он приходится на совершенно иной срок. Ужасно плохо, если одно накладывается на другое без всякой системы. Справедливо, справедливо, сейчас мы даже не в состоянии утверждать с определённостью, была ли у нас, у нашей семьи, какая-нибудь дача, или она была и есть, или она только будет. Один учёный — это я читал в научном журнале — говорит: если вы находитесь в городе и думаете в данный момент, что у вас за городом есть дача, это не значит, будто она есть в действительности. И наоборот: лёжа в гамаке на даче, вы не можете думать всерьёз, что город, куда вы собираетесь после обеда, в действительности имеет место. И дача, и город, между которыми вы циркулируете всё лето, — пишет учёный, — лишь плоды вашего не в меру расстроенного воображения.

Посёлок, в котором находится (находилась? будет находиться?) дача героя — тоже место весьма неоднозначное. Здесь проживают почти все герои, более или менее важные для героя: и Савл Петрович, и возлюбленная географа — покончившая с собой одноклассница героя со странным именем Роза Ветрова, и любимая <учительница> Вета, и её отец — профессор Акатов, и некий загадочный персонаж, Насылающий Ветер… У посёлка нет названия, и о нём неизвестно почти ничего — кроме того, что добраться туда можно на электричке, а стоит он на двух берегах реки Леты. Той самой, из античных мифов: ведь те, кого уже нет среди живых, по странному стечению обстоятельств находятся по ТУ сторону, на ДРУГОМ берегу. Что не мешает им появляться в коридорах школы и разговаривать с героем. Правда, память их со временем тускнеет, и они забывают даже о собственной смерти: Савл признаётся в этом герою — и просит рассказать о том, как всё произошло.

В какой временнОй точке находится рассказчик вместе со своим двойником-близнецом? Непонятно. И если некоторые события заведомо фантастичны и являются плодом воображения или сном, то другие могут быть реальностью, а могут и не быть — в зависимости от того, сколько лет герою в момент повествования и где он находится в этот самый момент. А ответа автор не даёт, и прерывает своё повествование — ведь у него закончилась бумага, и надо выйти из дому, чтобы купить сразу несколько пачек.

Весело болтая и пересчитывая карманную мелочь, хлопая друг друга по плечу и насвистывая дурацкие песенки, мы выходим на тысяченогую улицу и чудесным образом превращаемся в прохожих.

Такая вкрадчивая, едкая, неизбывно красивая - твоя. Книга, в ней столько настоящего детства одинокого, уединенного, изолированного помыслами, природного - твоего. Я не знаю, как получилось, будто снова побывала на этих дачах среди деревьев в лужах на солнце на кладбище, проникновенных, потому что правдивых - древних, моих детских, я вспомнила. Я начала думать как тогда, категориями, изживающими сами себя из-за взрослости, которая сожрала их, выела из меня, а я и не заметила. Никто не замечает. И это тихое, непреложное, непревзойденное счастье - быть с собой, когда ты один - и весь мир один, и вы - одно.

... теперь стоит сесть и подумать, что, собственно говоря, ты прочитала. Прочитала ли? Или "Школа для дураков" едва появившись, уже проникла в твоё сознание? Неважно, что появилась она за десяток лет до твоего рождения. Она была всегда. И ты была всегда. Прошлое, будущее и настоящее - всего лишь условности, связанные в тугой узел и существующие одновременно.

Говорят, постмодернизм. Поток сознания. Книга, в которой читатель не менее важен, чем писатель. Мальчик рассказывает свою историю. Мальчик ли? Взрослый? Он один? Нет, двое. Двое в одной голове, одном сознании. Он не помнит имён, а те, что задержались в памяти возможно вымышлены. Впрочем, все имена условны. Мальчик не знает дат. Для него всё происходит одномоментно, здесь и сейчас. Не для него, для них. Ты помнишь, что их двое?

Потому он и учится в этой школе, где директор Перилло (так и хочется назвать его другим, более грубым словом. Называйте, он того заслуживает)... директор Перилло заставляет носить в школу сменку в мешках с надписью. Теперь каждый знает, что идёшь в школу для слабоумных. Но есть и другие. Географ Норвегов, что всегда ходит босиком и словно парит над землёй. Норвегов одинок и беден. И свободен. Страдает за свободу говорить и делать, что хочется. Страдает, но всё равно говорит. Его называют ветрогоном, флюгером. Хорошо. Правильно. Ветер свободен как никто.

Отец мальчика, прокурор, узнаёт о погоде из газет. Норвегов - по движению флюгера. Один - зависим от чужого мнения. Второй - сам определяет, что есть истина.

Ещё есть Вета. Мальчик влюблён в неё. Думает о том, как вырастет, станет инженером и женится на ней. Думает, но знает, что не станет и не женится. Потому что болен. Болен от непереносимости красоты вокруг. Как бывшая бабушка. Не покойная, нет. Ты же помнишь, что всё существует одновременно? Значит она жива и мертва одновременно. Кот Шрёдингера, знаешь такое?
Впрочем он уже инженер. Внутри себя. В созданном параллельном мире, существующим одновременно со школой, дачей, прудом у станции. Он мальчик и взрослый, ученик и инженер. Сейчас. Одновременно.

Доктор запрещает мальчику ездить на дачу. Там слишком красиво. Это плохо влияет на него. Но мальчик всё равно ездит, потому что доктор не прав. Доктор жадный, не хочет, чтобы другие наслаждались красотой.

Тебе нужно провести анализ, потому что рецензия. Неблагодарное дело. Смысл интересней искать самому. А твой смысл? СВОБОДА. Крупными заглавными буквами. Дураки свободны и счастливы. Кто, как не Иван Дурак из старых сказок получает и жену, и полцарства. Приземлённо. Ты о высшем. Соколов о высшем. Незримом.
Мальчик освобождён. Своей болезнью. Дурак из спецшколы, он волен говорить и чувствовать, что хочет. Что возьмёшь с дурака? В его рассказе нет логики, чёткой хронологии. Кто сказал, что за первым января непременно наступает второе? Почему не двадцать восьмое?

Его рай - место, где живёт любовь, его Вета. Ад - больница, где ему больно. Мифическое вплетается в реальное, и уже не понять, где выдумка, галлюцинация, а где правда. А времени, быть может, и нет вовсе.

И вот ты сидишь и думаешь, зачем читать "Школу для дураков". Что если она всего лишь порождение больного ума, пустопорожняя чушь? Тебе кажется, что погружаясь в сознание больного человека, начинаешь мыслить как он.

После приходит мысль, что рецензия твоя плоха, что анализ не удался. Но как можно проанализировать постмодернизм? Оценить поток сознания, когда мысль то и дело перескакивает с одного на другое? И в голове твоей рефреном звучит СВОБОДА. Потому и пишешь, как хочется, а каждый осмелившийся одолеть " Школу для дураков" найдёт в ней своё.

Заканчиваешь писать. Не потому что нечего больше сказать, а потому что бумага, которой ты поверяешь свои мысли, заканчивается (в твоей вселенной это бумага, а не экран смартфона). Но пока ты отыщешь новые листы, мысль улетучится, и писать уже не захочется.

«Ничего подобного нет ни в современной русской литературе, ни в русской литературе вообще». Карл Проффер

Прекрасная, сложная, очень простая книга. Она обо всем и ни о чём, о всех нас и ни о ком конкретно.

Главный герой — ученик такой-то, страдающий раздвоением личности, имеющий странные отношения со временем — понятие линейности ему недоступно, герой даже глаголы употребляет иногда сразу в трех временах: настоящем, прошедшем и будущем. Тонкий романтик, странный юноша, который не в силах жить в гармонии с окружающей и привычной остальным реальностью, а потому живет в своем, собственно-выдуманном мире, забывая имена, путая годы и события, реальное и воображаемое. Он и ребенок, и философ, и безумец, и художник, он мастерски подмечает мгновения жизни, но очень часто не видит очевидного. Впрочем, возможно он один и видит по-настоящему важное?

Его восприятие мира — это что-то невероятное. Это великолепная поэзия, это подлинная картина:

Выйдя на мост, положи ладонь на перила; они холодные, скользкие. А звезды - летучие. А звезды. Трамваи - зябкие, желтые, неземные. Электрические поезда внизу будут просить дорогу у медленных товарняков. Сойди же по лестнице на платформу, купи билет до какой-нибудь станции, где пристанционный буфет, холодные деревянные лавки, снег. За столами в буфете – несколько пьяных, пьющих не переставая, читают друг другу стихи. Это будет холодная, коченеющая зима, и этот пристанционный буфет во второй половине декабрьского дня – тоже будет.

Этот роман — чистый поток сознания, что несется по реке Лете в море безвременья, где нет ничего и всё есть. Было. Будет.