Читать книгу: «В объятиях Порфиры», страница 22
Глава 16 До кончиков Пальцев
К своему удивлению, в горле до сих пор не саднило после выпитого, а голос не осип, как от вина. Конечно, яд и кока это не одно и тоже, но меня даже немного отпустила ломка, до того не тревожившая лишь на фоне страха.
На мгновение даже промелькнула мысль о силе любви, от чего с губ невольно сорвался неловкий смешок, больше похожий на безмолвный приступ у дежурного врача в новогоднюю ночь.
– Мне продолжать рассказ, граф?
Демонстративно звонко ударив чашечкой о блюдце, я привлекла старика к своим глазам и лишила грудь излишнего внимания.
– Было бы чудесно. Давно я не заслушивался девушку, говорившую на человеческом языке, а не на диалекте шопинга.
– А вы попробуйте не окружать себя куклами.
– Ох, ваше высочество, вы даже не представляете, чего мне стоило окружить себя вашим вниманием.
Граф вновь облизнул мои «очертания» взглядом и улыбнулся, сдержав свой внутренний пожар.
– Вы мне льстите, ваша светлость.
– Ни чуть. Скорее уж преуменьшаю, осмелившись предложить вам познакомиться с моим племянником. Он как раз мечтал посещать ваш филиал, а когда Его императорское высочество доверил мне экстрадицию вашего королевского высочества, я взял на себя смелость лично привезти вас в Корнуолл, где вам уже был выделен охотничий дворец.
– Какая оказия, однако, что я крайне неудачно попала в лапы этих выродков.
Я кивнула головой на стоявшую у дверей охрану из прожжённых балтийских морд.
– И правда… благо, эти балтийские юноши оказались крайне благоразумны, и связались со мной. Уважили старика по доброй памяти, так сказать…
Так давно не ласкавшая уши лесть и витиеватая ложь не могла не вызвать улыбки и лёгкого чувства, будто я снова дома, а граф действительно лишь пригласил меня на морскую прогулку.
– Мне приятно осознавать, что мы нашли с ними общий язык…
Будто говорил о рыбацких подвигах и старческих байках, а не признавался в том, что нанял верзил и том, что его «добрая память» до сих пор отдавалась в носу гарью человеческих волос.
– И сколько же нулей в этом языке?
Снисходительно улыбнувшись и свернув бесплодный разговор, граф неспешно поднялся с кресла и протянул мне фоторамку с молодым и симпатичным мальчиком.
– Славный малый, правда? Надеюсь, мой Фредди станет вам надёжной «опорой». Для начала, как замглавы, а там кто знает…
Зайдя за спину, опустил руку мне на плечо, отчётливо намекая, что его племянник в моих объятиях куда перспективнее, чем я в объятиях морской волны.
– Может и в жизни.
Из вежливости пришлось улыбнуться, изо всех сил сдерживая подёргивавшуюся бровь.
– Да, я его помню. В последний раз мы встречались, кажется, на праздновании его повышения. Отличные были скачки. Моя Сахарок наскакала мне неделю на Мальдивах и Майбах, но, исходя из ваших слов, Фредди сможет впечатлить не только вкусом в призах?
Граф доброжелательно улыбнулся, а мне едва хватило такта, чтобы не разрушить сложившуюся игру ироничной остротой.
– Однако, будет неловко, если его супружеская верность сплетётся так же, как он с женой герцога.
Не удержалась.
– И чем только так притягателен сеновал конюшен?
Демонстративно откинувшись на спинку, я вновь отпила из чашки.
– Женщины, порой, такие идиотки…
Не оценив не уместную, как ему казалось, строптивость, в ответ на его «неслыханную щедрость», граф предложил мне маленькое пирожное.
– Мужчина, что не уделяет времени женщине, как затупленный нож. Не стоит винить Фреда за то, что он смог тонко овладеть даже старым маслом.
– Вы так прогрессивны и галантны, граф!
Состроив гримасу неподдельного удивления, я театрально прикрыла рот ладонью.
– Я, конечно, слышала, как пара тройка парней из свиты принца очень высоко оценила «ловкость» рук мисс Блюнайт, но, чтобы она была так откровенна с мужем…
Уж не знаю, когда чопорному мужчине пришла в голову мысль сравнивать девушку с маслом, но у меня нашлось, что ответить.
– Надеюсь, ваш Фредди такой же понимающий супруг.
Уверена, граф что было силы хотел меня ударить, но умело держался, принимая оскорбительные комплименты за мои последние слова.
– Впрочем, это не моё дело. Став императрицей, я буду вынуждена поддерживать притязания новой короны и улыбаться, когда мир окажется подстилкой у британских ног. В таком мире нет места Калининграду. Уж точно не без лобби в палате лордов.
Сделав ещё пару глотков жирного, сладковато молочного чая, мне с трудом удавалось говорить. Казалось, я вот-вот задохнусь, а страх оседал на языке горьковатой пылью с ноткой бергамота.
– Уверена, своим предложением именно от таких хлопот вы и хотите меня избавить, я права?
Граф одобрительно ухмыльнулся у меня за спиной и похлопав по плечу, отошёл к графину с выпивкой.
– Вы умная девушка, мисс Арани. Я в вас не ошибся.
– И что же вы предлагаете?
– Мой Фредди с вами рядом на янтарном троне и вся Балтика заговорит по-русски. Уж кто-кто, но на это точно способен британский военный атташе, верно?
Растянутые в чеширской улыбке, гнилые уста вернули мне мои же слова, словно он безоговорочно владел моей жизнью и чванливо соблюдал приличия лишь ради собственной извращённой гордости.
– Право слово, граф, если не поубавите пыл вашего сарказма, вы пересушите нам море.
– О не сомневайтесь, обойдёмся и без таких излишеств. Дорога Жизни под Шелутей и Клайпедой, которую годами прикрывал ваш знаменитый подводный флот, наконец-то пала и прямо сейчас Калининград в блокаде, но, если вы порвёте помолвку с принцем, то над новой империей вместо серости на карте снова взойдёт солнце.
– И я могу рассчитывать на ваше слово?
По моей интонации было понятно, насколько скептично я относилась к такому предложению.
– Уж ради своей семьи на троне орла и почётной пенсии я не поскуплюсь, так что можете считать моё тщеславие лучшей гарантией. В конце концов, вашу корону я отнять не посмею… даже если вы с детства пытались отнять её у моей дочери, но так и она получит то, чего достойна.
Подменяя реальность, как стрелки старых поездов, граф умело перекинул на меня вину. Будто бы не мне все эти годы приходилось скрываться от его головорезов и месяцами не видеть любимых улиц и лиц. И всё же, второй в очереди на британский трон всегда была его дочь, так что в извращённом уме я и правда могла показаться злодейкой.
– И время на раздумья у меня, так полагаю, до тех пор, пока мы в море?
– Решение не должно приниматься с горяча, так что не торопитесь с ответом, ваше высочество. Однако…
Граф взял со стола рацию, такую же, как была у насильника и чёрной фигуры, чья кровь до сих пор оставалась на руках и горчила на губах.
– Уверен, вам и самой не хотелось бы видеть, как тело Джейсона сбросят в море, так что будьте добры…
Старик удивительно мягко взял меня за руку и вложил рацию в ладонь.
– Скажите моим людям где он.
– Ему нужен будет врач.
Граф снисходительно усмехнулся, словно вспоминая свои похождения молодости и первую «вечную любовь» с безродной дояркой, но от того лишь мягче принял требование.
– Обещаю, что мальчишка останется жив и даже отправиться к врачу. Думаю, это будет отличным свадебным подарком с моей стороны, как считаете?
Я очень слабо улыбнулась. Сидящий передо мной мужчина пугал, шириной своей груди лишая всякой мысли о том, чтобы броситься на него с ножом и он, обожжённый адом, даже не просил охрану отобрать у хрупкой девочки её «игрушку».
Со всех сил состроив гримасу подавленности, я взяла рацию и зажав кнопку, тихо прошептала.
– Сбежавший пленник в каюте под обвалом палубы. Он безоружен и спит.
Смахнув навернувшиеся слёзы, я поймала на себе довольный взгляд и протянула графу рацию.
– У неё маленький радиус, миледи.
Седовласый коршун с типично английским носом и хищными глазами лишь отмахнулся, будто я возвращала ему не рацию, а горстку пенни.
– Достанет не дальше носа корабля, так что можете оставить себе. Потом убедитесь в моей искренности, когда его приведут в медпункт и раз вы сами отправили его к Морфею, думаю, император примет версию, что он держал вас в заложниках.
– Что выбьет вам существенные уступки со стороны ХэдекАрмор?
– Всё же, не перестаю восхищаться вашим благоразумием.
Осушив бокал и поморщившись от колониального пойла, Блюнайт неспешно вернулся в кресло и в предвкушении сцепил пальцы.
– Ну а пока мои люди разбираются с вашим фаворитом, я буду польщён, если вы продолжите зачитывать ваши условия моей сдачи. Всё же, ваша жизнь удивительно бодра на события… кажется, мы остановились на том, как вы проникли на наш камбуз.
Поправив то немногое, что мне удалось одеть из кухонного тряпья и покрепче завернувшись в тулуп, я сама подлила себе чай, лишь бы не звать «милую Марджери», и подошла к окну.
– Верно…
Хорошенько осмотревшись, я приоткрыла окошко, полной грудью вдохнув влагу предрассветной дымки и морской волны, разбивавшейся о ржавые борта где-то в десяти метрах подо мной.
– Рада, что у меня такой внимательный слушатель.
Сильно при сильно зажмурившись до ярких пятнышек под уставшими веками, я с болью прикинула давно забытые техники и с улыбкой обернулась к графу.
– Что же… тогда я должна перейти к самому интересному.
На камбузе корабля…
Забавно, но быстро успокоить нервы мне так и не удалось.
Руки покрывала нервная рябь, словно горло пропустило пару шотов, а голова уже пустилась в размышления о том, что Джей подумает обо мне невесть что.
– Строптивая сука, не иначе…
Глаза бездумно пялились в пустоту, пока сорванные ногти то и дело цеплялись за корни посечённых волос, а пятая точка работала на цистит, трусливо поджимая ножки и ненавидя себя за такую срамоту.
– Шлюха… проститутка…
Наконец Джей не выдержал и обернулся.
– Твой мотивирующий речитатив завораживает, конфетка, но отложи-ка эту свою сторону на потом, а сейчас метнись в подсобку и…
– Идиотка… Потаскуха…
– О… какой изысканный подбор слов. Я в восторге!
Поток ехидства отрезало, стоило полосонуть по козлятине острым взглядом, от которого аж помутнело в глазах, а ноздри в ярости раздувались в такт пылающим щекам.
– Ты!
Я ткнула пальцем в мальчишку, но стоило коснуться его кожи, как отпрянула и завизжала от стыда, гнева, страха…
От чего угодно, но только не от сожаления.
– Это всё ты! Извращенец! Животное!
Очень маленькая часть меня пыталась нашептать, что я была не права, но Джея это только забавляло, от чего любую вспышку совести ждали лишь крепкие фольклорные слова.
– Я же обещал приобщить тебя к Америке.
В его самодовольную ухмылку полетела пара тарелок, но…
Несмотря на избыток чувств, валивших, словно убегающее из кастрюли дрожжевое тесто, стрелочка кухонных часов всё равно холоднокровно отсчитывала время, а в голову вновь и вновь приходили обминать мою храбрость страх и отчаяние.
Какой бы не казалась оттянутой угроза, но звуки троллей и гоблинов уже доносились даже сквозь рёв мотора, буравя уши скрежетом резаков.
Мы были в западне…
– Не переживай, конфетка, и метнись в подсобку.
Таки оторвавшись от баллона с газом, Джей подошёл ко мне вплотную и приобняв за лихорадочно трясшиеся плечи, прижался лбом к моему.
– Корабль очень старый, так что здесь всё ещё стоит газовая плита. Не знаю получиться ли, но эту рухлядь взяли нарочно, чтобы нас не нашли, так что я вскрою баллоны, и останусь тут, пока ты не выплывешь.
Хотела бы я возмутиться… обругать мальчишку за то, что попала сюда только по его вине. Хотела бы сказать, что всё было его виной, ведь я просто хотела тихо доучиться и не умереть, но…
Джей дышал через силу, с болью проталкивая воздух в лёгкие через переломанные рёбра, но, несмотря на это, его усталый, удивительно нежный голос всё равно шептал мне какую-то неразборчивую ласковую чушь, а руки мягко обняли, и поглаживали по волосам.
– Я хочу устроить взрыв, однако, хоть и старый, но корабль выдержит, так что… уходи. Не думаю, что у шлюпок будут стеречь, так что…
В его объятиях мне вдруг стало так тепло, что я невольно почувствовала себя маленькой девочкой, которой всё ещё позволялось залезать папе на коленки и просто греться у него на груди. То прекрасное чувство, когда тебя не волновало ни собрание министров, ни железистый запах крови и отдушина испаряющегося спирта полевого лазарета.
В один миг исчез весь огромный мир, а остался только нежный аромат его кожи и нотки табака.
– Пройди в подсобку и посмотри, что там есть…
Мальчишка мягко потрепал меня по щеке.
– Ну хватит хныкать, конфетка… это же не прощание.
Размазав мои слёзы большими пальцами, Джей сдержал подрагивавшие уголки с трудом натянутой улыбки и вернулся к плите, сняв электрозапал и откручивая баллон, а я пристыженно взяла себя в руки и с опаской заглянула в очередную коморку.
Как ни странно, с побега с палубы прошло всего пять минут. На это указывали только беспощадно тикающие стрелки, но мысленно я успела постареть едва ли не на год.
– Что… же… тут может…?
С потрескиванием приоткрыв дверь, и не нащупав выключателя, я шмыгнула внутрь, едва не взвизгнув, когда под ногами заскрипели ржавые пластины.
– Ничего… не…
От темноты эта коморка напоминала склеп, где вот-вот восстанет замковая нежить, а в нос ударил амбре морской соли и рыбы, но стоило попятиться к двери, как неожиданно заморгала лампочка, и только в её свете до меня дошло, что в этой комнатке чертовски холодно.
– Погодите-ка…
Облачко пара улетучилось, едва коснулось яркого пучка моего нагрудного фонарика, а с кончика носа покатились влажные дорожки. Зубы стучали всё чаще и чаще, но стоило поймать мысль, как неожиданно, словно глубоководный удильщик, замаячил обманчиво тёплый огонёк надежды.
– Это же рыболовецкий корабль… старый… значит, тут… должно быть…
Подоткнув тяжеленный ящик, и едва не прилипнув пальцами к его обжигающе холодной стенке, я кое-как забралась на него сверху и, поправив лампочку, смогла осмотреться.
– И как я сразу не поняла!?
Стоило свету растечься по потолку и стенам, как в тёмном уголке показались, уходящие вдаль и теряющиеся в сумраке, ряды рефрижераторов от которых обильно расползалась изморозь.
– Если это для заморозки рыбы, то…!
Словно маленький первопроходец, я с детским трепетом спрыгнула с ящика и, едва не шлёпнувшись с тройку раз, на трясущихся поджилках добежала до чуда техники.
– Сжиженный кислород!? Такие ещё используют?
Хотела я было подивиться отсталости колоний, но кости поскрипывали, будто от погружения с аквалангом на добрых сто метров в пучину балтийского моря.
– Нужно… выбираться…
Увидев меня, Джей спрыгнул со стола, где забивал полотенца в вентиляцию, и, несмотря на сорвавшийся с губ стон боли, поспешно подбежал ко мне и обнял.
– Я уже стал волноваться…
Скрежет гоблинов резал уши, но в голове уже родился план.
– Давай…
Не отрываясь от его тёплой груди, я приподняла голову и улыбнулась.
– Давай взорвём их, Джей…
Долго ли коротко ли, но, когда всё было готово руки вновь понемногу начала брать мелкая дрожь. Сердце ходило ходуном, то запинаясь, словно задыхаясь от жгучего пепла догоравшей решимости, то усталость вновь брала своё.
– Я тут подумала… а как взяли тебя?
Веки то и дело закрывались, волей-неволей уступая перед навалившейся слабостью, но поддержать мальчишку, взявшего на себя почти всю работу, я должна была хотя бы разговором.
– Неужели ты утратил свои силы супер-школьника?
– Нет. Всего лишь пришлось бросить пистолет, чтобы в голове одной спящей красавицы не появилась вентиляция.
Бережно надколов стёклышко светодиода на рации убитого наёмника и установив его прямо у сопла, Джей покосился на меня и ободряюще прыснул, борясь с тяжёлой влажной хрипотцой.
– А ведь мы с Ное и людьми директора уже окружили выходы из школы, по тихой убрали официантов, развозивших по тележкам кое-что потяжелее виски… даже обидно, что всё зря.
Отметив про себя, что ни разу не наткнулась на подозрительных официантов, я так и не расщедрилась на комплимент, насмешливо прыснула и едва шевеля пальцами, подкрутила свою рацию на условленную волну.
– Обидно, что у меня не появилось «вентиляции»!?
Я пхнула парня в бок кончиком босой ноги, но тотчас опомнилась, когда Джей сдавленно охнул.
– Обидно, что ты пропала за то мгновение, пока я рекламировал Мейсену протезы ног.
Джей вновь ухмыльнулся, но уже коря себя за угрозы переломать секретарю ноги за избыточно страстные танцы.
– В общем, я усвоил урок.
В последний раз сверив частоты и установив зверски раскуроченную рацию, Джей сорвал с газового баллона кран и нарочно крепко взял меня за руку, поцеловав окровавленные костяшки.
– А теперь нам пора сваливать, конфетка…
Закрыв дверь в кладовую с морозильными камерами, мы выскользнули из камбуза и бросились наутёк по коридору, по которому уже стал понемногу расползаться газ, но…
– Стоять!
Едва Хэдек остановил меня и первым скользнул за угол на разведку в плохо освещённый проход, как около уха просвистела пуля, а со стальной стены со звоном осыпалась бурая крошка.
– Медленно поднимите руки… не заставляйте стрелять точнее.
Я замерла на месте, едва не забыв, как дышать, но обернувшись в пол оборота, так и не выполнила приказ.
– Ну, привет… «девочки».
Взгляды нескольких чёрных фигур впились, словно пиявки, сосущие кровь и пьющие храбрость.
– Слетаетесь, как прокладки с крылышками и не нападаете? Неужели у выродков федерации ещё остались человеческие повадки? Я поражена…
– Остроумие не поможет. Проявите благоразумие и подойдите. Медленно…
Я усмехнулась от дерзости и ещё выше вздёрнула нос, когда верзила проигнорировал мои слова.
– Может, ещё скажешь мне чмокнуть твой британский зад?
Наверное, по закону жанра в этот момент у меня должны были бы дрожать коленки, а по ногам струить слабость, но я лишь искоса улыбнулась в боковой коридор, где стоял вернувшийся Джей.
Всё же, я им точно нужна живой, а вот он…
– А как же Джон!?
Один из моряков, шедших позади верзил с инструментами, вдруг подал голос и вышел вперёд.
– Помогите дотащить его в лазарет!
Что же, оказывается, его звали Джон…
Это было последнее, что промелькнуло у меня в голове, однако, фигуры в чёрном приближались, подтачивая гонор тяжёлой поступью ботинок и игнорируя матроса, но…
– Граната!
Последнее, что я услышала был отчаянный крик недоумка в матроске, перевернувшего убитого солдата, а потом умопомрачительный звон и руки, утянувшие меня в сторону от взрыва.
– Бежим!
В ушах будто разорвались хлопушки. Газ вспыхнул от гранаты, как похоть на школьном выпускном, и в одно мгновение выжег всё, что могло сойти за спёртый кислород, спалив дотла и камбуз, и чёрные фигуры, не успевшие дойти до кладовой, а часть палубы просела и завалила проход.
– Куда мы бежим!?
Лёгкие едва не разорвало от боли. Стоило открыть рот, как удушье стиснуло в широких и жарких объятиях, от которых была лишь болезненная горечь и стылая боль.
– Не отставай!
Спотыкаясь и кашляя, не разбирая дороги среди однообразных труб и проводов, терявшихся в дыму и тусклом свете аварийных ламп, Джей вдруг дёрнул меня за руку и втянул в одну из кают.
– Не думал, что сработает ха-ха-ха!
Утерев, чумазое от копоти, лицо, Джейсон сипло засмеялся, но как только щелчок двери унёс за собой крики и горячие клубы дыма, с алыми частичками в чёрных облаках, в нос тотчас ударила вонь спиртового угара и старой шерсти ношеных матросок.
– Не… льсти себе… нам повезло нарваться… на кретинов…
– Да-да-да…
По-мужски нежно прикоснувшись ко мне, наспех смоченной, шершавой простынёй, мальчишка протёр мои веки и гладя сбросил с прядей сажу, пока мне, наконец, со слезами на глазах дался первый нормальный вдох.
– А если бы не тот матрос?
И всё же, я не удержалась, чтобы не разреветься, заливаясь смехом.
– Думаешь, я была бы красивым решетом?
Засмеялась до коликов от страха…
От сладости воздуха вонючей конуры…
От одной только мысли, как побледнели бы министры, расскажи я хоть крупицу из всего, что хотела бы сказать в предвыборной речи.
От вида их лиц, не способных ещё хоть раз назвать меня слабой для наследницы орла…
– Тоже мне нашла льстеца. Я не на миг не сомневался, что ты была бы красивым решетом.
Подлость была одной из черт, что привлекала в Хэдеке, но заминировать труп уже выходило за рамки.
А от того поглощала с головой…
– Тоже мне, «заботливый хозяин»!
Передразнив и не тушуясь от его сиплого вздоха, мне с болью удалось плюхнуться на койку.
– Уж точно красивый, это я гарантирую!
Зло усмехнувшись, я поймала ладонью пульсирующую из носа струйку крови и запрокинула голову, когда мальчишка, разрыв аптечку, протянул мне скомканные кусочки ваты.
– Избавь меня от шуток…
Стена каюты оказалась холодной. По спине невольно пробежали мурашки, прощаясь с жаром, облизавшим кожу, пламени, но эта маленькая шалость не могла бы надолго их задержать.
Мы выиграли не больше пяти минут…
Губы дрогнули в толи улыбке, толи нервной судороге, бездумно зубоскаля в потолок, словно ожидая, что он испугается и дрогнет перед бесполезной гордостью. Увидит, что я не просто размытая, никому ненужная девчонка в плохо натёртом пластике дешёвой каюты.
Увидит, что я кто-то больший, чем отражение…
– Почему ты бежала из Калининграда…?
Глаза всё ещё щипало от дыма, так что было больно их открыть и смахнуть слёзы, но окоченевшие сбитые пальцы ног что-то неожиданно укатало ласковой негой, слово погрузив их в тёплый океан.
– Ты говорила, что пришлось бежать, но никогда не говорила почему.
Бережно, словно новорождённого, Джей опустил мою ногу себе на колено и, присев на пол, ватой прошёлся по искромсанной коже, никогда не знавшей ранее прогулок босиком.
Уж точно не по ржавому корыту.
– После попытки похищения…
– Вот как…
Мальчишка ласково подул, стоило дрогнуть от его касаний, и вновь смочил вату спиртом.
– Значит я был прав… было странно, что твой отец решил оставить дочь выживать в одиночку на другом краю Земли, но если он не мог доверять собственным слугам, то… пошёл во-банк.
Я лишь безвольно пожала плечами, с бурей эмоций наблюдая за убийцей и упырём, пугающего одним лишь взглядом… сорванца, смирно сидевшего у моих ног и обрабатывавшего мне раны.
– Будешь так глазеть, я могу и покраснеть…
Обжигающий взгляд и ухмылка исподлобья вывели из оцепенения, но не успела я выскользнуть из его рук и, пойманной на смущении, поджать ноги, как мальчишка ухватил меня за пятку и защекотав, урвал свой трофей обратно на коленку, где уже умостился краешек бинта.
– Можешь не отвечать, если не хочешь, но, признаться, я даже благодарен графу…
– Да неужели… хочешь такую же повязку?
Я указала ему на свой всё ещё кровоточащий нос.
– Можешь мне не верить, но сейчас моя женщина рядом и если заговорщики хоть немного в этом виноваты…
Забинтовав стопу, Джей скользнул по глубоким порезам, зудящим от попавшей ржавчины…
– Если эти шрамы привели тебя ко мне, то я буду благодарить даже их.
Прошёл подушечками пальцев по старым отметинам от уроков борьбы и притянул их к губам.
– Оказалось, что твой яд не смог вывести из меня даже доктор Джек Дениелс, конфетка… сколько бы сеансов я с ним не проводил. Сколько бы не искал света за стеклом и дорогущей этикеткой.
Мне признавались в чувства десятки раз. Дарили тысячи цветов, но после Нью-Йорка, сердце очерствело от фальши, и сколько бы не кружили кавалеры, а мою постель всегда грело только одиночество. Словно гордая девушка оно всегда шагало рядом, укутав в тёмно-синюю ночь и балую звёздами, но никогда не отпускало моей руки.
И всё же…
Сейчас его слова обожгли, словно расцарапав душу тысячей иголок. Впивались под кожу, как ни один шип из ранее подаренных роз, а в груди болело сильнее с каждым словом и пропущенным ударом сердца от нежной прохлады в том месте, где остался влажный отпечаток его губ.
– В мире мало вещей, которых я не могу, Теса, но только не жизнь без тебя.
До жути хотелось провалиться под землю, когда его губы коснулись уже моей лодыжки, развеяв сомнения, ведь это могло означать только одно…
– Может, мои манеры не идеальны, а на месте родителей я удавил бы себя во сне, но…
Отчаянно хотелось вдохнуть, но воздух был таким спёртым, что лёгкие смяло, будто скомканный листок бумаги, а ладонь сдерживала стон, когда Джей с улыбкой приподнял мою кисть, оставив на ней последний поцелуй, отдавший мне единственной его «Покорность, Восхищение и Любовь»…
– Не отнимай у меня этот яд.
Закрепил клятву, как почти никто уже не признавался в любви. Как сделал только мой отец в одном из сотен самых обычных двориков, но для единственной, кто была особенной и…
Именно сейчас моё сердце по-настоящему трепыхнулось вновь.
– И за что же мне такая честь?
Потратив самообладания, хватившего бы мне на добрую половину жизни, и взяв немножечко в кредит, я смогла разжать ладонь и с раскрасневшейся, заплаканной физиономией, надменно вскинуть бровь, выскользнув из его рук и приподняв мальчишечий подбородок краешком ноги.
– Раз уж ты разузнал про этот ритуал, то должен осознавать последствия… иначе поплатишься.
Джей лишь усмехнулся моей строгости и легонько укусил меня за палец.
– Я же обещал, что следующий поцелуй будет особенным.
Проводив взглядом крупицы моей бравады, он уже не смог сдержать смешка и мельком посмотрев на часы, поднялся с пола.
– На самом деле, я думал о том, что мой отец мог быть не виноват в смерти матери, но даже не собирался в это верить. Было куда приятнее винить его, ведь, как и прежде, у меня был только я и сестра с её чуйкой на людей, но…
Джей потрепал меня за щеку, словно плюшевого пса.
– Как и всякий раз, Нанами оказалась права, но я до последнего не верил, что одна шальная принцесса сможет совершить невозможное…
– И что же?
Не успела я скривиться от пекущей боли, как он склонился и поцеловал в покрасневшую щёку.
– Ты единственная, кто смогла заставить меня кому-то верить. Ты даже не представляешь, как я был удивлён, когда услышал от неё что-то кроме коронного «посланная». Можешь мне не верить, но после этого я даже свозил её к наркологу ха-ха-ха!
От его смеха комната наполнилась такой странной смущающая радостью… трепетом… паникой… словно в тот раз, когда я вколола засранцу из Нью-Йоркского борделя иглу с передозом, предназначавшимся мне, а ветер обдувал всё ещё горящие в огне, но свободные ноги.
– Ное мог соврать, чтоб переманить тебя на свою сторону, но даже так, я поверю во всё, потому что это сказала мне ты. Вот разве может здоровый человек быть таким каблуком, а!? Ха-ха-ха!
Всё захлестнуло меня в один бесконечный момент. Бесконечный миг меж ударами сердца и тонкой стрелочкой, замершей меж двух не отсчитанных секунд, едва не переполняя через край тугой и жгучий узелок, до боли сковавший живот под его горячей ладонью.
Будто первый прыжок с парашютом…
– И что это за взгляд?
Улучив момент, Хэдеку вернулась привычная блудливая ухмылка, будто мы вновь вживался в образ хозяина и робкой миниатюрной собачки, которую можно безнаказанно щелкануть по носу.
– И какой же?
Когда его дыхание коснулось ресниц, я опомнилась и легонько отстранилась.
– Не стану спешить с выводами, но…
Неожиданно притянув за руку, Джей обжёг мимолётным поцелуем и будто пушинку поднял с койки.
– Он мне точно нравится. Надо будет повторить…
Закрыв мои пунцовые щёки от дыма смоченной повязкой, мальчишка отвёл взгляд, якобы прислушиваясь к грохоту снаружи, пока я с трудом сдерживалась, чтобы не съязвить, что ему нравиться тянуть всё с пола в рот. Не говоря уже про избыточное желание потом без спроса «делить» это со мной.
– А теперь давай выбираться от сюда, конфетка. Сейчас им не до нас, но пожар не задержит. Нужно проскользнуть к шлюпкам. Там точно есть аварийная связь, чтобы вызвать…!
Я не дала ему договорить, прислонив палец к губам.
– Знаешь… мой брат всегда тяготел к политике и отлично учился, но на гувернёра напали и вынудили заманить нас к заговорщикам.
Сделав один робкий шажок, я прижалась грудью к его тёплому телу и прислонилась щекой к быстро бьющемуся сердцу, поклявшемуся биться за меня…
И только для меня…
– В конце концов я даже могу понять мятежников. Москва была связана пактом с Лондоном, а без её помощи никто не верил, что бывший военврач справиться с армией Балтики. Назовись он хоть королём, хоть генералом, но… имеем что имеем.
Джей погладил меня по загривку и приподнял за подбородок.
– Чего это ты вспомнила мой вопрос? Я думал, ты ловко увернулась от ответа?
– Увернулась, говоришь…
Мне так и не удалось сдержать смешка, скользнув по мальчишечьей шее кончиками пальцев.
– Я думаю о тебе, больше, чем ты думаешь, милый, но самое романтичное, что я могу тебе дать, это быть с тобой честной…
Джей неуверенно ответил на улыбку, но его взгляд будто заволокло туманом, а непоколебимая фигура пошатнулась и едва не упала.
– Ещё перед нашим свиданием в Хандзорвиле, брат просил украсть твоё сердце. Купить своим телом ХэдекАрмор ради нашего дома, но… я убегала от себя каждый божий день. Боялась пойти поперёк, терялась, словно превращаясь в тень, но только после встречи с тобой, новый день наконец перестал быть пыткой. И всё же…
В тёмных, как ночь, глазах промелькнул страх и непонимание, но я мягко подтолкнула мальчишку на постель и уложила его на подушку поцелуем.
– Тебе меня не спасти, если я их не отвлеку, Джей…
Едва дыша, губы нехотя оторвались от его слабевшего дыхания, а когда он попытался что-то возразить, мои пальцы подрагивая соскользнули из его шеи, оставив на ней лишь незримую точечку от иглы в обручальном кольце с бриллиантовым львом.
– Наш семейный анестетик отпустит тебя минут через двадцать. Рядом с тобой я впервые расправила крылья, так что сделаю всё, чтобы тебя оставили в живых. Лазарет с другой стороны от камбуза, так что не смей умирать и…
Лишь в этот момент, когда я не смогла глотнуть от боли, пришло осознание, что мой мир, где раньше была только маленькая я, Томми и отец уже никогда не будет прежним. Знакомый с детства мир улыбок и ликёрных канноли да фирменных папины аранчини. Чудесный мир, куда вели лишь поросшие тропки памяти и кривые дорожки грёз, но…
– Спасибо, что был моим парнем, хотя нет…
Теперь мой мир полнился ароматами жасмина и горького шоколада с нотками ворвавшегося в сердце черешневого сада, что был притягательней даже любимой выпечки и папиных духов.
Мир, который я уже не могла потерять.
– Спасибо, что из сотен «посланных» ты стал «избранным»…
Дыхание сбивалось от подкравшихся слёз, но дрожащие губы прильнули к его разгорячённому лбу, стараясь не смотреть ему глаза, чтобы не передумать и не дрогнуть от попыток онемевшего языка меня остановить.
– Я люблю тебя, Джейсон Хэдек… и прощай.
Беседа с графом
Стоило закончить, как его лицо приняло окончательный вид, став почти как молочный Эрл Грей.
– Ну и как вам мой рассказ, сир Блюнайт?
С наигранным вздохом и глупой улыбкой, рука сама потянулась к груди и скользнула кончиками пальцев по ключице, будто нарочно привлекая внимание и играя с фантазией старика.
