Читать книгу: «Ведьмина тропа», страница 10
Глава 18.
Она не особо задумывалась над тем, куда идти – Агафья ведь сказала, что теперь она сможет найти врата в мир Нави. Может, они сами появятся перед ней, или её приведёт к ним так называемое «шестое чувство»?
В душе девушки бурлила злость, больше не саму себя, чем на ведьму. Изнутри грызли отчаяние и боль за Сашку. Не зря, видимо, не хотела, чтобы он шёл с ней – будто чувствовала. Но как Агафье удалось утянуть его из круга? Ведь он его не перешагнул, только случайно наступил на линию. Наверное, этого было достаточно.
И оберег с одолень-травой не помог, хотя в тот момент находился у Сашки в руке. Скорее всего потому, что он был заговорен защищать только Мирославу.
Она шла по высокой траве не спеша, так как в темноте плохо различала кочки и ямы. Берёзовая роща, на которую указала Агафья, была уже совсем близко, когда что-то коснулось ноги Мирославы.
Она инстинктивно отскочила в сторону, содрогнувшись от ледяного касания скользких пальцев. В траве, достигавшей колен, мерзко захихикали – совсем рядом, в двух шагах от девушки.
Мирослава испугалась, сердце заколотилось часто-часто, а по спине побежали противные мурашки. Но, несмотря на страх, она выхватила из кармана пучок уже увядшей плакун-травы, и замахнулась в ту сторону откуда доносился смех.
– Пошли все к чёрту! Видеть вас не могу и не хочу! Прочь! – Крикнула она, слыша в собственном голосе истерические нотки.
Совсем рядом что-то шлёпнуло, завыло и бросилось в сторону – только трава заколыхалась.
Мирослава, часто дыша, смотрела вослед, пытаясь разглядеть таинственное существо, но тщетно – тварь исчезла в темноте. Судорожно втянув воздух, девушка продолжила путь.
В берёзовой роще казалось светло даже ночью, и поэтому не так страшно. Мирослава уходила всё дальше и дальше, при этом часто касаясь ладонями берёз – ей почему-то хотелось ощутить под пальцами кору этих деревьев, их шероховатость и прохладу.
На минуту она, ведомая каким-то незнакомым чувством, остановилась возле одной из самых больших берёз и прислонилась к ней, обняла ствол руками, прижалась щекой, будто в поисках утешения и защиты.
Слова сами собой сорвались с губ:
– Берёза, берёза, дай мне сил.
Она в удивлении распахнула глаза, потому что всей кожей ощутила нечто странное – будто некий поток начал плавно циркулировать между ней и деревом, наполняя её саму энергией. Под корой что-то шумело – будто вода течёт вдалеке.
В недоумении Мирослава подняла голову наверх, разглядывая дерево, пытаясь увидеть в нём хоть что-то необычное, затем снова коснулась щекой белой коры, плотнее прижавшись ухом, слушая как перекатывается внутри поток чего-то, неведомого ей.
– Спасибо. – Прошептала дереву, когда спустя некоторое время почувствовала себя бодрее, и смогла продолжить путь.
В глубине берёзовой рощи она нашла поваленные деревья, два из них– огромные, старые – упали друг на друга, сцепившись макушками, не утратив при этом связи с землёй, и продолжая расти в таком положении.
Со стороны эти два дерева напоминали гигантские ворота. Мирослава остановилась перед ними, вглядываясь в густой мрак по ту сторону этих ворот – там действительно казалось темнее, чем во всём остальном лесу.
Она подумала о Сашке и смело шагнула вперёд, пройдя под сводом древних исполинов. В какой-то момент, когда тело её почувствовало сопротивление, будто воздух сделался густым и тягучим, Мирослава поняла, что не ошиблась – она только что пересекла границу между миром живых и мёртвых.
Стало тяжело дышать, ноги еле двигались, а вокруг потемнело. Она обернулась – по ту сторону ворот виднелась берёзовая роща.
Девушка медленно, но упорно шла вперёд, с трудом переставляя ноги, пока наконец, не упала на колени. Захотелось передохнуть, отдышаться.
Некоторое время она сидела, вглядываясь в окружающий мрак, потом заметила, что глаза привыкают и начинают различать какие-то силуэты.
Она находилась на опушке смешанного, но сухого леса. За её спиной возвышались деревья, а впереди раскинулось поле с пожухлой травой, пересечённое просёлочной дорогой, а над всем этим нависло серое, хмурое небо без звёзд и луны.
Мирослава поднялась на ноги, не зная куда идти и решила, что если есть дорога, то пойдёт по ней. Она то и дело оборачивалась назад – наблюдая, как отдаляются ворота в её мир.
Когда она вдруг увидела впереди серые тени, бредущие по обочине дороги, то замедлила шаг, захотелось вернуться обратно, пока ещё не поздно и врата совсем рядом.
Но где-то здесь был Сашка, без него она не могла уйти, поэтому продолжала шагать, с опаской догоняя людей, поравнявшись с которыми, непроизвольно содрогнулась.
Мирослава не смогла различить ни черт лица, ни цвета глаз. Серые, безликие, и, как будто бестелесные, полупрозрачные, они медленно двигались вперёд, не замечая девушку.
Мирослава обогнала странных людей, обернулась пару раз, размышляя о том, кто же они такие и пришла к выводу, что скорее всего это души умерших, раз уж Навь – это потусторонний, загробный мир.
Спустя некоторое время дорога привела к реке. Оба её берега были пустынны, если не считать редких кустарников и одного раскидистого, но мертвого дерева – его ветви давно иссохли, на них не осталось ни одного листочка.
Дорога обрывалась на одном берегу и продолжалась на противоположном, просто выходила из воды.
Мирослава огляделась в поисках переправы – моста, лодки – но ничего не обнаружила. Только серость и пустота вокруг. И бредущие позади неё тени. Вскоре они приблизились, и все, как один, направились в воду, по-прежнему не замечая девушку.
На середине реки тёмная вода поглощала их с головой, но оказавшись на другом берегу, тени обретали плоть, с удивлением распахивали появившиеся вдруг глаза, растягивали губы в робких улыбках.
После этого они продолжали свой путь – кто-то предпочитал и дальше идти по дороге, другие сворачивали в поле, направляясь к видневшимся вдали горам и лесу.
– Что же мне делать? – Прошептала Мирослава, обращаясь к самой себе. Рука сама потянулась к шее – захотелось ощутить прикосновение привычного кулона, наполненного защитной силой. Но его не оказалось на месте – он ведь остался у Сашки.
– У кого искать помощи? Идти ли через реку? Куда идти? – Девушка слышала отчаяние и страх в собственном голосе.
В нерешительности они приблизилась к воде, казавшейся чёрной, замерла на берегу, наблюдая за шествием теней. Едва приготовилась сделать шаг, как её остановил тихий, но отчаянный возглас:
– Нет! Нельзя!
Мирослава подпрыгнула от неожиданности и попятилась – перед ней стояла низенькая женщина с платком на голове. Она казалась почти прозрачной, но не тенью – Мирослава могла разглядеть её одежду и черты лица, которые от чего-то показались ей смутно знакомыми.
– Я сразу тебя почувствовала, как только ты миновала врата! – Прошептала женщина, сцепив руки на груди в отчаянном жесте. – Тебе нельзя идти через реку –она только для мёртвых.
–Кто вы? – Выдохнула Мирослава, но женщина её будто не услышала. Она запустила руку в карман старой вязаной кофты и извлекла маленький клубочек ниток. Бросила его под ноги и скороговоркой произнесла:
– Иди за клубком, он приведет тебя к тому, что ты ищешь, но никуда не сворачивай. Пойдёшь обратно – не оглядывайся ни за что, иначе навсегда останешься здесь.
Тут же образ начал будто таять, испаряться, в глазах женщины тоска смешалась с нежностью.
– Скажите, кто вы? – Крикнула Мирослава, будто могла докричаться до призрака, который уже исчез, растворился в воздухе.
Девушка огляделась, отыскала глазами клубок, который уже укатился далеко вперёд, и побежала за ним. Он уводил её дальше от дороги, держался при этом вдоль берега и не сбавлял скорости, поэтому бежать приходилось быстро – не было времени на рассматривание унылого пейзажа, и обдумывание странной встречи.
Клубок привёл её в небольшую рощу, до последнего момента остававшуюся невидимой, из-за того, что находилась в глубоком овраге. Мирослава почти потеряла клубок из вида, когда тот быстро скатился в овраг и замер на голой земле – травы здесь не было. Деревья в роще оказались такими же мертвыми, как и то, которое росло на берегу реки.
Мирослава подняла клубочек, который больше не сдвинулся с места и положила его в карман, огляделась.
Сашу она увидела не сразу. Он сидел, прислонившись спиной к корням самого большого дерева с чёрной корой и причудливо изогнутыми ветвями. Со стороны казалось, будто парень дремал, но едва он расслышал приближение шагов, как распахнул глаза.
– Мира! – Выдохнул он, и не веря, в отчаянии отрицательно замотал головой.
– Саша! – Девушка упала рядом с ним на колени, обхватила руками за шею, обняла и только тут поняла, что Саша не просто сидит возле дерева.
Некоторые из корней обвили его руки и переплелись в районе груди, создав своего рода оковы. Сам парень выглядел не важно – бледный, осунувшийся. В центре переплетения корней имелось маленькое отверстие, походившее на замочную скважину, Мирослава тут же достала ключ, который дала ей Агафья.
– Как ты попала сюда? – Прошептал Сашка, наблюдая за действиями девушки. – Откуда у тебя ключ?
– Она дала. – Руки Мирославы дрожали, и она не с первого раза смогла попасть в замок, который тут же щёлкнул, и корни будто неохотно начали расплетаться, уползать от Сашкиного тела, напоминая змей.
– Значит ты… – Парень продолжил сидеть даже когда оковы отпустили его. Он качал головой, поджав губы, выдавил с трудом: – Ты приняла дар? Ведьма не дала бы тебе просто так этот ключ. Я прав?
В его голосе было столько боли и гнева, что Мирослава невольно попятилась, никогда она не видела Сашку таким, он всегда оставался спокоен и дружелюбен.
– Да, прав. – Тихо, но твёрдо ответила она. – Иначе я бы не попала сюда. И не нашла бы тебя.
– Да не стою я этого! – Крикнул он, с силой ударив кулаком по земле, поднялся на ноги, пошатнувшись. Мирослава встала рядом, поддержала за плечо:
– Как раз-таки ты – стоишь. – Прошептала девушка. – Ты бы меня не оставил, я знаю.
– Не оставил бы. – Кивнул он и тут же замолчал. Его тело била крупная дрожь, от сдерживаемого гнева на самого себя и на ведьму. Лишь спустя время, он смог успокоиться, разжал кулаки, опустил плечи – сам ведь виноват в том, что так вышло. Нужно было сразу ей всё рассказать.
Саша притянул Мирославу к себе, обнял крепко, почувствовал, как её плечи задрожали – она заплакала, спрятав лицо у него на груди.
– Мира. – Прошептал он, проведя ладонью по её волосам. – Я ценю этот поступок, правда. Но я действительно не стою этого. Меня уже давно нет.
Она подняла голову, ладонью вытирая слёзы, которые всё никак не хотели останавливаться.
– Я должен был давно рассказать тебе кое-что о себе, дать право выбора. Но я не смог. Боялся, что ты испугаешься меня. Боялся тебя потерять.
–Так что ты имеешь ввиду? Что означает – тебя давно нет? –Она шмыгнула носом, ощущая неловкость от своего заплаканного вида, но сил на то, чтобы сдерживать эмоции уже не было.
– То, что два года назад я умер.
Глава 19.
– Нет, Мира, разумеется, я – не ходячий мертвец. – Печально усмехнулся Саша, перехватив её непонимающий, почти испуганный взгляд. – Но я и правда… бывал здесь раньше. Твоя бабушка, можно сказать, не дала мне перейти эту реку. Вот только вернулся обратно не совсем я…
Он махнул рукой в сторону той самой реки, через которую переходили тени. Мирослава мягко отстранилась от парня, отошла на шаг, обхватив плечи руками:
– Расскажи всё с самого начала.
–Сейчас? Здесь?
–Хватит с меня тайн. – Девушка покачала головой, чувствуя тупую боль, растекающуюся в груди. От Сашки она не ожидала подобных секретов, он казался надёжным и простым, никак не связанным с той чертовщиной, которая происходила вокруг Мирославы. – Я не сдвинусь с места, пока ты всё не расскажешь.
– Хорошо. – Он устало опустился на землю. На то чтобы стоять сил не осталось, странное дерево успело вытянуть достаточно много энергии. – Слушай….
Мои родители не в разводе на самом деле. Историю про развод это уже наши с тобой бабушки придумали, чтобы никто лишних вопросов не задавал. Когда-то родители очень сильно любили друг друга. Мама до свадьбы жила в Гусарино, а после папа не долго думал, прежде чем переехать в город, хотя Кикеевку он очень любил.
Поэтому и возвращался сюда каждое лето, привозил в гости сначала маму, а потом и меня.
Два года назад…
Два года назад мы, как обычно, приехали в гости. Отец любил ходить в лес за грибами, ягодами. Вот и в тот день он отправился на свою тихую охоту, и меня с собой прихватил.
Всё время пытался приобщить меня к своему увлечению, постоянно в лес тянул за собой. Рассказывал про то как ориентироваться на местности, разбираться в ягодах, кореньях, силки на дичь ставить. Только я не слушал его, всё мимо ушей пропускал…
Знаешь, в то время я не любил ходить в лес, был ведь сильно городским парнем.
Сашка печально усмехнулся, покачал головой и продолжил:
– Вот и в тот день я не хотел никуда идти, думал только о том, чтобы поскорее вернуться домой, общаться с друзьями в чате, в игры играть…
– Не представляю тебя с мобильником… – тихонько усмехнулась Мирослава.
– Да, теперь я тоже не представляю. После случившегося я свой смартфон утопил где-то на болоте… В тот день грибов мы нашли мало, и отец не унимался, шёл всё дальше в лес. А я периодически пытался поймать сеть, часто доставал мобильник и даже без интернета умудрялся зависать в нём – то фотки глянуть, то пройти уровень в какой-нибудь дурацкой игре, для которой интернет не нужен.
На некоторое время Сашка замолчал, глядя куда-то в пустоту – такой взгляд бывает у людей, погрузившихся в воспоминания, заново переживающих события минувших лет.
– В общем, где-то там я оступился, шагнул не туда. Мы как раз на брусничную поляну вышли, отец бросился собирать ягоду… Ты ведь знаешь, что брусника на болотах растет? Там нужно быть внимательным, а я… я в телефоне был, Мира. В виртуальной, мать её, реальности.
Шагнул я прямиком в топь, а дальше всё случилось быстро. Это ведь сейчас я знаю о том, что, попав в трясину нельзя делать резких движений, а тогда забился как сумасшедший. Пока отец добежал, болото меня уже с головой затянуло, грязная густая вода хлынула в лёгкие…Я до сих пор ощущаю вкус болотной ряски.
Было больно, адски больно, Мира. Последнее, что я помню – рука отца мёртвой хваткой сомкнулась на моём запястье – руки-то у меня над головой были до последнего момента…
Я не знаю какими силами ему удалось вытянуть меня обратно. Ты не представляешь насколько сложно вытащить человека из болота.
Мирослава молчала, наблюдая за Сашкой и тяжело дыша от волнения, вместе с ним проживая ужас тех минут, о которых он рассказывал.
– Дальше я знаю всё только из рассказа бабушки. Ведь к тому моменту, когда отец сумел вытянуть меня на твёрдую землю, я уже был мёртв.
Он в слезах принёс моё тело домой, вызвали «скорую». Но ты сама знаешь, как оно у нас тут бывает, пока доедут из Кербеевки – три раза можно успеть сыграть в ящик. Да и мёртвому «скорая» уже особо не поможет.
Тогда бабушка решилась на что-то страшное – предложила искать помощи у ведьмы, которая жила по соседству. Мать протестовала. Она верующая была, в церковь ходила, а бабушка с отцом собирались творить какое-то колдовство над её сыном.
Они не смогли её уговорить, сами принесли меня в дом Глафиры Петровны. Бабушка говорила, что та сначала ни в какую не соглашалась, как её ни упрашивали. А просили-то не мало. Не отвар от простуды сделать, а меня к жизни вернуть.
Но в конце концов, Глафира Петровна сказала – то, что лес забрал, то там и остаться должно. А вернуть только одним способом можно – предложить равноценный обмен.
Сашка снова замолчал, провёл ладонями по волосам, взъерошив их, сглотнув комок в горле, продолжил:
– Сказала – за жизнь нужно другую жизнь отдать, и никак иначе вернуть меня не получится. Отец только одно спросил – точно ли всё выйдет как надо, будет ли жить его сын. И вернулся на болото, чтобы навсегда остаться в нём вместо меня.
Глафира Петровна проводила надо мной какие-то обряды, подробностей не знаю, но только мёртвым я оставался долго – до болота путь был не близкий, хотя отец и торопился. Знаешь, что он сказал перед тем как уйти и утопиться в этой чёртовой трясине? Он сказал, что это его вина – он не доглядел за ребёнком.
А ведь вся вина на мне! Я не смотрел куда иду, мне важнее была какая-то игрушка. Если бы я только мог вернуться в то время…. Я бы силой вырвался из рук отца, добровольно утонул бы, не сопротивлялся. Зато он остался бы жив.
Мирослава приблизилась, села рядом с Сашкой, обняла его крепко, прижав к себе голову, проведя рукой по волосам, но сказать ничего не смогла. Любые слова теряли смысл в сравнении с этим горем и душевными терзаниями Саши.
Ей вдруг стал понятны те взгляды, которыми обменялись Саша и Стёпка накануне в лесу. Сашка уже тогда знал не понаслышке о том, о чём рассказывал Стёпка: «Принцип простой – жизнь за жизнь, а ни один из лесных не отдаст добровольно всю свою жизнь за воскрешение человеческой души.»
Сашка спросил тогда: «Но, наверное, это мог бы сделать кто-то из людей?» Он знал, что мог, ведь его отец отдал жизнь за него.
Они молчали, Мирослава обдумывала услышанное. Вокруг стояла мёртвая тишина, всё вокруг было безжизненным, каким-то серым, окутанным дымкой. Спустя некоторое время, она всё же спросила:
– Почему ты боялся рассказать о себе? Думал я испугаюсь?
– Я не знал как и с чего начать-то такое рассказывать… – Покачал головой Саша. –А ещё…Это ведь не всё. Порой мне кажется, что со мной из этого мира пришёл ещё кто-то. Или что-то. Не смогу объяснить, но в глубине души часто чувствую нечто чужое, тёмное.
Это нечто постоянно тянет меня в лес –я только недавно понял. Сначала принимал это за желание найти тело отца… Всё искал то самое болото, да так и не нашёл. А ещё это – он легонько постучал себя по груди, – не отпускает меня за пределы Кикеевки.
Наверное, покажется смешным, но я знаю, что не смогу уехать отсюда. В первый год постоянно пытался – не мог находиться там, где из-за меня умер отец. Но всегда всё шло так, что я невольно возвращался. То автобус ломался, то в аварию попадал на ровном месте.
Я и пешком пробовал уйти, но стоило отдалиться от деревни, как я терял все силы, чувствовал себя так, будто умираю… Сложно объяснить… В общем, хотя бы немного живым я ощущаю себя только в Кикеевке.
Моя мать… она тоже это почувствовала – то, что я изменился. Я видел, что она начала бояться меня. Сначала она, конечно, обрадовалась, когда я вернулся домой и на этот раз был жив, но позже… Осознала, что я оставался мёртвым слишком долго, а ещё позже узнала по какой причине отец больше не вернётся, и поняла, что со мной что-то не так. Смотрела на меня как на чужого, а после и вовсе уехала. Я не могу её винить, я понимаю.
Мира, мне иногда кажется, что у меня теперь две души. С момента возвращения я начал замечать за собой приступы гнева, какую-то звериную тоску иногда… Как будто я здесь чужой.
А еще я вдруг обнаружил, что не переношу серебро. При каждом прикосновении к нему, у меня появляются жуткие ожоги. Я бы мог думать, что это какая-то редкая аллергия, но у меня никогда раньше такого не случалось. Да и ожоги… слишком страшные они, в общем. Думаю, если воткнуть тот серебряный нож в меня, то я тут же умру.
Мирослава бросила взгляд на его забинтованные руки и сердце её сжалось от боли – какой же ценой он отлил этот серебряный нож для неё? Знал, что будет больно, останутся раны, но всё равно делал то, что считал должным. Она снова потянулась было к Сашке, чтобы обнять, но замерла, услышав его следующие слова.
– Если с гневом я научился справляться, то побороть другие ощущения мне не по силам. Было до сих пор. Пока тебя не встретил. Рядом с тобой я этой тоски не ощущаю. Это можно сравнить с тем, как будто вернулся домой. Будто ты и есть мой дом…
Мирослава скрестила руки на груди, поёжилась как от холода, исподлобья глядя на Сашку. Помедлив, решилась задать вопрос:
– Так значит ты поэтому… – слова застревали в горле, не хотелось озвучивать своё предположение, – Я имею ввиду то, что ты теперь со мной и тот поцелуй…
–Нет! – Воскликнул он поспешно, коснулся её плеча, сжал крепко. – Нет, не смей так думать, прошу. То, что я чувствую…я хочу быть с тобой, потому что полюбил тебя с первой нашей встречи, а всё остальное осознал позже.
Ты сразу понравилась мне, но в ту ночь, когда мы убежали в лес…Тогда-то я и почувствовал всё остальное, Мира. Будто ты оберегаешь меня от того зла, которое притаилось у меня внутри.
–Саша, я бы никогда не подумала, что в тебе есть какое-то зло. Ты всегда так спокоен, уравновешен… Не верится мне…
– Я научился с этим жить, бороться, не давать никогда волю этой злобе. Хотя по началу было тяжело. Меня выводили из себя малейшие пустяки, до такой степени, что я готов был крушить всё вокруг, ломать… Мог бы и избить кого угодно, попадись в такой момент кто-то под руку. Даже сейчас иногда. Да вот, хотя бы, в тот день, когда Глеб не давал вам со Стёпкой уйти. Поверь, я готов был убить его только за то, что он замахнулся на тебя. И сделал бы это, если бы он не отступил. Думаю, он это понял, тоже почувствовал, потому и не стал связываться, несмотря на то, что он любитель подраться…
Сашка сидел, опустив голову, глядя на черную растрескавшуюся землю. Мирослава первой поднялась на ноги, отряхивая пыль с коленей, протянула парню руку:
– И всё же, ты мог бы рассказать мне раньше.
–Тебе что, не страшно? – Он посмотрел на неё снизу вверх.
–Слушай, я видела лешего, за мной гнались какие-то зубастые лесные твари, я встретила дух своей злобной прапра – сколько-то раз «пра» – бабки-колдуньи, приняла какой-то там дар, попала в загробный мир, где и нахожусь сейчас, а ты хочешь меня испугать тем, что был мёртв? – Она фыркнула и нетерпеливо качнула рукой, протянутой в его сторону. – Идём уже скорее отсюда.
Саша принял её руку, привычно сжал узкую ладонь, чувствуя, как по телу разливается предательское тепло.
–Саша, мне очень жаль, что с тобой и твоей семьёй случилось всё то, что ты рассказал. Я не представляю, как ты сумел пережить всю эту боль. И уж не знаю, что там творится у тебя внутри, но ты не злой. – Сказала она, заглянув ему в глаза. – Может и нет никакого зла, может быть, тебе это просто кажется… ты ведь не знаешь, что должен чувствовать человек, который побывал на другой стороне.
Он крепко обнял её, уткнувшись лицом в густые волосы, прошептал «спасибо». Затем, вспомнив о чём-то, достал из нагрудного кармана оберег Мирославы и надел ей на шею.
Они выбрались из оврага, Мирослава непонимающе осмотрелась – местность вроде как изменилась, а река блестела и вовсе в другой стороне. Неужели ландшафт здесь способен меняться, пытаться сбить с дороги? Или она так торопилась за волшебным клубочком, что утратила чувство пространства?
–Клубочек! – Шепнула она и достала из кармана тот моточек пряжи, который привёл её к Саше. Сработает ли он ещё раз? – Покажи дорогу домой…
Она бросила его на землю и тот покатился вперёд, Мирослава поторопилась за ним, увлекая Сашу за собой.
– Что это? Уже научилась колдовским штучкам? – Не весело пошутил он.
–Нет… Я тут встретила женщину. Она была похожа на призрак и… – Мирослава осеклась, осознав, кого напомнила ей старушка. – Да она же на мою бабушку была похожа, только моложе!
Девушка рассказала Саше о странной встрече и неожиданной помощи. За это время клубочек успел привести их к тому самому лесу, из которого пришла Мирослава – где-то там должны быть врата в мир живых.
–Возможно, это была твоя прабабушка? – Предположил Саша и взял в руки клубок, который больше никуда не катился, а замер на опушке. – Оставить здесь или с собой возьмём? Интересно, получится забрать его отсюда домой?
– Нет, наверное, нет… Мне кажется не стоит нести в мир живых то, что принадлежит мёртвым. – Мирослава посмотрела на пряжу в руках Саши. Он хотел повернуться, чтобы бросить клубок в траву, в ту сторону откуда они только что пришли, но девушка вовремя схватила его за плечи, остановила и сказала, не поворачивая голову: – Нельзя! Оборачиваться нельзя! Она, эта женщина предупреждала…
Она взяла клубок из Сашиной руки, на мгновение прижала к груди, прошептав слова благодарности, надеясь, что призрачная помощница сможет услышать её. Затем опустила его на землю и не оглядываясь пошла в глубь леса, крепко держа Сашу за руку.
