Читать книгу: «Под другим углом», страница 4
Осень
И беспечно, и грубо
мы живем, как в лесу,
мы роняем друг друга,
как деревья листву.
Ведь опять не навечно,
как тревожусь тайком,
к этой ласковой ветке
я прилип черенком.
Ведь опять в одиночку,
до смешного ни с кем,
желто-желтым листочком
унесусь в ветерке.
Что ли, доля кружиться?
Что ли, доля летать?
И всю жизнь, без границы,
опадать, пропадать?!
Одиночество, осень,
ты добро или жуть?
Лист, опавший на просеках,
за безверие жгут!
Я хочу сквозь обиды,
сквозь мои и твои,
к нашей общей победе —
от сомнений к любви!
Вечерняя звезда
О Господи, как страшно умирать!
Но что же делать, что же, что же делать?!
Ведь жизнь проходит, надо дни считать,
а я живу: все суета, и мелочь,
и злая лень молитву прочитать!
Приходят внуки на мое житье,
там, где я жил, там будут перемены…
Все как у всех: ну просто е-мое!
Все как у всех, и сплошь тому примеры.
Ушли и мать, и близкие друзья,
и батюшка мой необыкновенный.
И сиротою доживаю я: гордынный, злой
и телом, телом тленный.
Когда душа останется одна,
в каком краю приветят иль отринут?
Прощай, мой город на семи холмах,
потом и внуки все его покинут.
И где мы встретимся? И встретимся ль когда?
Уходит жизнь. Сижу на чемодане.
А надо мной вечерняя звезда
от чьих-то слез струится, как в тумане!
Дарья Жарова
Интерес к поэзии привел к обучению в Институте журналистики и литературного творчества. Затем последовало сотрудничество с организациями сферы культуры в качестве smm-специалиста и фотографа (Усадьба Муравьева-Апостола, Музей Басманного района, Культурный центр МЕОД и др.).
За последние годы было множество публикаций текстовых и фотографических произведений в различных изданиях («Театральный курьер», «Музыка и время», «Страстной бульвар», «Культурные новости столицы», «Журнал ПОэтов», «Академия поэзии», литературно-художественный альманах «VITA», «Мир музея» и др.).
Журналистское образование и фотографический взгляд позволяют создавать произведения и в области слова, и в фотографии.
* * *
Пришлось долго дуть ветру и лить дождю,
Но камень держался как мог.
Однажды он скатился к подножию —
Почва ушла из-под его ног.
Он был заботливо кем-то подобран,
Его бока еще не обросли зеленью.
Придав строгость его кривым формам,
Обточили, сделав людям полезнее.
Он трудился – так было условлено.
Его не топил дождь, не сдувал ветер,
Но он скучал по своему дикому склону,
По времени, когда его не заметили.
А после его кожа треснула,
И обнажился блеск драгоценности,
И чем больше была радость ювелира,
Тем больше в камне было грусти.
Углы грубые отшлифовав,
Выставили в холодной витрине музея.
Ему бы закатиться под шкаф,
Где на него все время бы не глазели.
Его истерзали, внешность сделав красивой,
Не слышно крика из-за его молчанья.
Ему не хотелось постамента в витрине,
Ему нравилось быть лесным серым камнем.
* * *
Здравствуйте. Я – кот.
Я молод, красив, образован.
Мне от рождения лишь год,
Я живу вместе с ученым.
Мои миски сплошь из фарфора,
Мои игрушки – из шелка помпоны.
Моя мать сдохла под забором…
От голода вроде… Не помню.
Я рано понял, как я велик,
И, чтоб сверкал моего ума бриллиант,
Смахивая хвостом пыль с книг,
Я читал очередной фолиант.
Я изучил латынь и санскрит,
Я открыл познания двери:
И мифы с острова Крит,
И божественный стих Алигьери.
В оригинале поддался мне «Фауст»,
И Софокл, и Апулей,
И я нисколечко не сомневаюсь,
Что невежд этих всех я мудрей.
Начитавшись чужих изречений,
Изучив непотухшие звезды,
Я осознал, что я истинный гений,
Эти книги не принесли мне пользы.
Я напишу свой талмуд:
«Философских мышлений картина».
Конечно, не все ее поймут,
Например, какая-нибудь псина.
Я испачкал чернилами лапы,
Исцарапал кипу бумаг!
Но с названия не сдвинулся ни капли,
Ну не выражалась мысль никак.
Испортил хозяину все труды,
Ну мне же где-то писать надо!
О, сколько я написал белиберды!
Наверное, плохая бумага…
И на меня сошло прозрение:
Я кот с лапами, вот, и с усами,
И я непревзойденный гений!
То, что я мыслю, не выразить словами.
Почему я не сразу осознал:
Мои мысли так велики!
Каждая моя мысль – идеал!
Ей не уместиться в рамках строки.
Что ж, я доволен собой безбрежно!
Такого, как я, не было на планете!
Пойду спрячусь в шкафу с одеждой,
Пока хозяин не увидел бардак в кабинете.
* * *
Дворник курил, сметая серый пепел метлой,
Прутья шуршали, будто ломают хворост.
Дворника смыло спешащей черной толпой.
Дождь накрывал наш стареющий город.
Жались друг к другу в морщинах лица домов,
Стыдясь своей бесцветно-серой кожи.
Дома будто выросли сами – поля сорняков.
Нам их жаль, ведь и мы такие же тоже.
Дождь продолжался, но русло людей стало ýже.
Бездомные на улице мокли дома.
Дождь смыл пыль, но сапогами разбрызгали лужи.
Ничего, как-нибудь грязь отряхнется сама.
Фасад опадает, как со старых животных шерсть.
Своею жизнью расплачиваются за время.
Завтра дворник мести пойдет ровно в шесть,
А дома прижмутся друг к другу сильнее.
Владимир Калинин
Родился в г. Омске. Работал слесарем на заводе. Окончив Высшую школу КГБ СССР и аспирантуру, преподавал в этом же вузе. Уволился в запас в звании подполковника и трудился федеральным судьей районного суда г. Москвы. Рассматривал уголовные дела. Член Интернационального Союза писателей. Финалист конкурса им. А. С. Пушкина и конкурса им. М. Ю. Лермонтова журнала Московской городской организации Союза писателей России «Российский колокол» – «СовременникЪ».
На ферме
Как-то летом с другом поехали на Алтай отдохнуть, подышать чистым воздухом. Привлекла нас алтайская природа и рыбалка на самую красивую и мощную рыбу – тайменя, что водится там в горных реках. Ехали на легковом вездеходе. К намеченному промежуточному пункту отдыха подъезжали вечером. В горах темнеет быстро. Не успело солнце закатиться за острые пики алтайских хребтов, как долину окутала черная ночь. Ясно видимые звезды испускали слабый свет, явно недостаточный для того, чтобы разглядеть кусты и валуны метрах в пяти от дороги. Вдруг при крутом повороте яркий свет фар нашего автомобиля выхватил из темноты ворота и часть забора, окрашенные коричневой краской. Справа, не очень далеко от огороженной усадьбы, виднелась крыша и часть большого светлого здания.
– Приехали. На этой ферме будем ночевать, – сказал мой приятель.
Еще при обсуждении маршрута нашей поездки он говорил, что придется остановиться на ночь у его хорошего знакомого, занимающегося разведением и откормом свиней.
Мы свернули с трассы направо и по укатанной грунтовой дорожке подкатились к закрытым воротам. Михаил, мой друг, остановил машину у ворот, двигатель не стал глушить. Достал мобильник и позвонил фермеру:
– Юра, мы приехали. Встречай.
Через некоторое время залаяла собака, радостно встречая хозяина. Послышался командный мужской голос:
– Фу, Дозор. Быстро в будку.
Загремела цепь, и было слышно, как недовольно заворчал пес, забираясь в свое жилище.
Открылись ворота, и в свете фар появился крупный мужчина в ковбойке и джинсах. Он махнул рукой, приглашая въезжать во двор. Отъехав несколько метров, Миша остановил автомобиль, и мы вылезли из салона, чтобы поздороваться с хозяином.
Михаил обнялся с Юрием, затем представил ему меня:
– Юра, знакомься, мой коллега – Владислав.
Мы пожали руки.
– Проходите в дом. Жена готовит что-то вкусное на ужин.
Мы вытащили из багажника пакеты с фруктами и коньяком.
По освещенной тропинке прошли в коттедж средних размеров, в окнах которого ярко светили люстры. Кроме увиденного мною белого здания за ним виднелось еще одно такое же большое помещение. Во дворе были другие строения, но поменьше. Я подумал, что одно из них должно быть баней. Мое предположение оказалось верным. Другой дом был гостевым, где нам организовали ночлег.
В коттедже нас встретила улыбчивая хозяйка. Юрий представил меня ей:
– Знакомься, моя жена Маша.
Я представился. Она в ответ приятным голосом сказала:
– Рада познакомиться. Проходите, садитесь за стол.
– Ты чего, мать, сразу за стол их приглашаешь? Пусть идут в баню. Я приготовил все. Им надо смыть дорожную пыль.
– Ну, как скажешь, – согласилась жена с мужем.
– Давайте, ребята, в баньку. Миша, ты в бане у меня после ее ремонта, по-моему, не был? Я ее недавно улучшил. Всю обшил кедровой доской. Посмотришь. Каменку сделал по-другому. Пол и лавки тоже из кедра.
Мы помылись и попарились на славу. Это лучше, чем в санаторной кедровой бочке. Тут кругом кедр и запах душистых трав. Выходить из такой бани нам не хотелось. Однако наше блаженство прервал приятный баритон хозяина:
– Мужики, пора заканчивать париться. Жена накрывает на стол.
Пришлось подчиниться. Распаренные и вымытые родниковой водой, мы вышли на свежий воздух. Чувство необыкновенной легкости охватило нас.
– Спасибо, Юра, баня у тебя высший сорт. Нигде такой бани не встречал, – поблагодарил Юрия Михаил. – Ты согласен со мной? – обратился он ко мне.
– С такой баней никакая усталость и никакой стресс нестрашны, – добавил я, обращаясь к Юрию.
– Для того и соорудил баньку. Бассейн еще хочу построить с подогревом. Электричество у нас постоянное. Утром увидите, почти рядом с моим участком проходит высоковольтная линия электропередачи. Я с директором соседнего совхоза в хороших отношениях. Он помог мне сделать отвод от высоковольтки и понижающий трансформатор установить. Теперь я ему по договору поставляю свинину на его мясоперерабатывающий заводик. Все по-соседски.
В доме нас встретила хозяйка. Она переоделась в голубое платье с небольшим декольте. Платье подчеркивало ее природную красоту. Светло-русые волосы были заплетены в косу и красиво уложены на затылке. Ясные голубые большие глаза прекрасно гармонировали с платьем. От нее веяло здоровьем и энергией.
– Проходите, дорогие гости, присаживайтесь за стол. С легким паром вас.
– Спасибо. Пар в бане действительно легкий, – ответил Михаил.
– Чудесная баня. Для семьи необходимая вещь. Спасибо большое вам за такую баньку, – поддержал я Михаила.
Из комнаты в гостиную вышли два похожих на отца юноши со свертками белья в руках.
– Мам, мы в баню сбегаем, – сказал, видимо, старший.
– А здороваться кто будет?
– Здравствуйте, – почти хором ответили ребята.
– Идите, я подключил каменку. Думаю, вам хватит пару. Не забудьте перед уходом из бани выключить электричество, – напутствовал сыновей отец.
Мы подошли к столу. Чувствовался запах свежеиспеченного хлеба, который был нарезан не тоненькими ломтями, лежащими на блюде посреди стола. Тарелка с тонко нарезанным окороком издавала приятный запах пряностей и копчения. На другой тарелке лежала горка круглых долек краковской колбасы. Были еще тарелки с солеными груздями и огурчиками. Также на столе возвышались запотевшая бутылка водки «Столичная», бутылка армянского коньяка и графин со смородиновым морсом.
– Что будем пить? Коньяк или водку? – спросил хозяин.
– Конечно, водку. Она холодненькая, – пробурчал Миша, глотая слюну.
Я поддержал Михаила. Юрий наполнил рюмки водкой. Хозяйка налила себе в фужер морса. Юра предложил выпить за встречу и за знакомство. Выпили и закусили ароматными грибочками. Маша принесла большую чашку дымящейся отварной картошки, посыпанной укропчиком и политой маслом.
Я спросил:
– Машенька, хлеб вы сами печете? Уж очень он вкусный и ароматный.
– Да, сама пеку в русской печке на поду в летней кухне. Тесто замешиваю из обдирной муки на закваске. Дрожжами не пользуемся. Это меня научили деревенские хозяйки. Сначала дали закваски, а потом научили делать ее.
– У меня на ферме работают свинарками несколько женщин из деревни. Я за ними утром на своей газельке езжу, а вечером развожу по домам, – добавил Юра.
На горячее Маша подала душистые самодельные пельмени. Выпили еще по рюмочке. Я и Михаил закусили окороком и колбаску тоже не забыли попробовать. Настоящая вкуснятина.
– Юрий, мясные деликатесы делают на совхозном заводе? Очень вкусно, – снова проявил я интерес к угощениям.
– Да, из нашего мяса на совхозном предприятии произведено. Весь район снабжаем и немного в городе на рынке продаем. В совхозе разводят и выращивают на мясо крупный рогатый скот. Свинина тоже требуется для колбас и других деликатесов. Сельчане тоже выращивают скот. Однако возникла проблема с забоем скота. По новым нормативным актам, изданным по воле «эффективных менеджеров», сельским жителям теперь надо забивать скот на специальных хладобойнях. А там цены кусаются – до тысячи рублей доходит за то, чтобы забить одну голову скотины. Это сказывается на рыночной цене. На рынке сейчас мясного разнообразия не увидишь. Кости да сало. С одной стороны, такие порядки для мясоперерабатывающего совхозного завода хорошие. Стало больше мяса поступать. Расширили его переработку. Однако сельчан, которые не могут по разным причинам сдавать скот живым весом на совхозный завод, такие условия лишают дополнительных доходов.
– Я помню, – вмешался Михаил, – до перестройки в нашем городе был по предложению секретаря обкома порядок. Крестьяне могли продавать свежее мясо скота, забитого ими самими на подсобном участке и проверенного ветеринарным санинспектором, прямо на рынке. Цены были установлены для говядины не дороже трех рублей пятидесяти копеек. Кроме того, крестьянин мог, продав определенное количество мяса, по льготной очереди приобрести автомобиль или другие промышленные товары. Если в государственном магазине мясо было по цене два рубля двадцать копеек, то на рынке дороже, но всегда в изобилии.
– Ну, что вспоминать старые порядки… Юра, ты лучше скажи, зарплата для работников какая?
– На сегодняшний день еще невысокая: от тридцати до сорока тысяч рублей. Но для села это очень хорошо. Никто не жалуется.
– Юрий, а рэкетиры у вас есть?
– Были, но мы их с участковым вывели. На сегодняшний день таковых нет.
– Что, такой серьезный участковый?
– А как ему не быть серьезным?! Его жена работает технологом на мясоперерабатывающем заводе. Не будет мяса, не будет высококачественной продукции и хорошей зарплаты, если будем отстегивать рэкету. На заводе и в совхозе он организовал добровольную дружину. Дежурим регулярно. Я тоже участвую.
– Юрий, насколько я знаю, вы в городе жили?
– Да, я городской. Родился и вырос в Рязани. Потомственный рабочий. После ПТУ работал слесарем-сборщиком на Рязанском станкостроительном заводе. Работа была ответственная, коллектив предприятия прославленный, ведь станки, выпускаемые заводом, не только в СССР, но и за рубежом завоевывали известность. Как тут не будешь все делать добротно и надежно!
– Что сейчас с заводом? Выпускает станки?
– Нет. Завод в бедственном положении. Растаскивают. Часть заводских цехов переоборудовали в склады и торговые центры. Другие здания снесли и развернули строительство жилья. Только дома стоят недостроенные.
– Как оказались здесь?
– Служил в армии в Новосибирске. Как шефы, ходили в местный колледж. Там познакомился с Машей. После армии съездил домой. Завод разваливался. А мы договорились с Машей, что будем поступать в политехнический институт. Приехал в Новосибирск. Поступили в институт. Вместе учились. На четвертом курсе она вышла за меня замуж. Дали в общежитии комнату. Я по вечерам подрабатывал. Получили дипломы и пошли работать на авиационный завод. Она в отдел главного технолога, я в конструкторское бюро. Но и здесь завод стал разваливаться. Серийного производства самолетов не было. Даже для испытаний надо было строить шесть самолетов, выпускали три. Квартиру получили, потом приватизировали. Дети родились. Тяжело стало жить. Долго все обдумывали, что делать. Решили заняться фермерством. Квартиру продали. Дети остались в Новосибирске доучиваться. Летом и на каникулах от бабушек приезжали сюда помогать по хозяйству. Сначала скот держали в заброшенной кошаре. Сами жили в избе чабана, тоже брошенной. Постепенно строили помещения для свиней. Утром покажу.
– Это его творение. Все сделал по последнему слову техники, – с гордостью дополнила Маша.
– Ты тоже помогала чертежи делать для шабашников, – уточнил Юрий.
Так за разговорами и чаем досидели почти до полуночи. Оказалось, Юрий хорошо играет на гитаре и поет. Особенно хорошо у него получаются песни на стихи Сергея Есенина. Закончив свой репертуар, Юрий проводил нас в гостевой домик. Там уже Маша постелила свежее белье на двух кроватях.
Утро выдалось пасмурным. С гор опустился туман. Хозяин уже привез работниц, и они маленькой стайкой пробежали на скотный двор. Увидев, что мы вышли из домика, Юрий пригласил нас осмотреть его хозяйство, пока жена готовит завтрак.
Мы вышли из огороженного двора через калитку. По узкой тропинке прошли к недавно побеленному свинарнику.
– Вот наше главное помещение для свиней. Длина здания почти сто метров и ширина около двадцати, рассчитано на две с половиной тысячи голов, поставленных на откорм. В каждом станке содержится двадцать животных, – с чувством собственного достоинства начал свой рассказ Юрий.
– Корм раздают свинарки? – не удержался я от вопроса.
– Ну, это было, когда содержали скот в кошаре. Сейчас кормление механизировано, – с гордостью ответил хозяин фермы.
– А что делают свинарки? – спросил я.
– Они управляют кормораздатчиками, которые обслуживают четыре линии кормления. Ухаживают за поросятами. Для свинарок есть специальные пристройки, в которых установлен пульт управления с хорошим обзором. Есть комнаты отдыха и душевая.
– Чем кормите свинюшек? – спросил Михаил.
– Кормим два раза в день. Не голодают наши хрюшки.
– Как убирается навоз? Запах здесь, прямо скажем, не как в хвойном лесу, – поинтересовался я.
– Навоз удаляем самосплавом по продольным каналам и одному поперечному, имеющему уклон в сторону навозосборника. С запахом боремся. В кошаре вообще было не продохнуть. Сейчас гораздо легче дышится. У нас в каждом станке расположены вытяжные трубы, через которые отсасывается загрязненный воздух.
– Вы откармливаете свиней для окороков? – снова спросил я у Юрия.
– Да, у нас в основном мясные скороспелые животные. Ранее были помеси, тоже неплохо откармливались. Причем у хорошо выращенных поросят привесы на откорме выше. Поэтому особое внимание уделяем уходу за молодняком. Для них построили новое помещение. Там повышенный санитарный контроль. Туда мы не пойдем.
– Как долго надо откармливать свиней до необходимых кондиций? – не удержался я от вопроса.
– Если молодняк здоровый и хороший корм, то в пределах четырех месяцев. В целом на выращивание с момента рождения и откорм уходит семь-восемь месяцев. У нас при среднесуточном приросте пятьсот пятьдесят – шестьсот грамм к восьмимесячному возрасту вес достигает ста – ста десяти килограмм.
– Какие-нибудь химикаты используете при откорме? – спросил Михаил.
– Нет. Вредные для здоровья человека химикаты мы не используем. Больше уделяем внимания комбикормам, содержащим протеин и каротин. Комбинированный силос – полезный для мясного корма, который с удовольствием поедают свиньи. В состав такого комбикорма входят измельченные сочные корнеплоды, овощи и зеленая масса – морковь, сахарная и полусахарная свекла, капуста, горох.
– Да, кабанчики кругленькие. Окорока крупные, – отметил я.
– Вы правы. Мясной откорм свиней направлен на получение семидесяти процентов постного мяса. Стараемся, чтобы окорока были мясистые. Большое значение также имеют органические добавки и чистая вода. Вы видите, что в автопоилках постоянно содержится чистая вода.
Юрий долго рассказывал нам о содержании свиней. Сыпал цифрами, то есть было видно, что он вошел в тему основательно.
– К тебе на экскурсии приезжают фермеры?
– Как-то была у меня корреспондент местной газеты. Расписала, расхвалила. Приезжали руководители района. Думал, помощь какую-нибудь окажут. Нет, ничего не дождался. Все сам делаю. Хоть проверками не мучают – и то хорошо.
Туман рассеялся. На тропинках и на траве осталась от него влага. Пыли нет. Оказалось, во дворе растут пушистые ели и березки. Позади коттеджа есть сад-огород с яблонями и ягодным кустарником. Хозяйственные люди здесь живут. Поздним вечером из-за тумана этого не разглядел.
После завтрака Михаил поторопил:
– Надо ехать. Спасибо за прием. Приезжайте к нам в гости.
– Будет время, приедем. Вы сейчас поедете, и через несколько километров будет пересекать дорогу ручей с чистейшей водой. Обязательно остановитесь. Красота там как на картинах русских художников. Поленова бы сюда. Запечатлел бы эту красоту. Представляете, ручеек бежит, а вокруг пышная черемуха растет. А дальше березы, осины. Рябина тоже есть. Весной там белым-бело от цветов черемухи и запах такой густой и пряный, что голова кружится. Помните у Есенина?
Черемуха душистая,
Развесившись, стоит.
А зелень золотистая
На солнышке горит.
Ручей волной гремучею
Все ветки обдает
И вкрадчиво над кручею
Ей песенки поет.
А горы! С чем можно сравнить красоту этих белоголовых великанов?
Говорил он азартно, убедительно.
Мы простились с фермером. И поехали искать место для рыбалки. Автомобиль ровно катился по хорошо укатанной дороге. Справа и слева мелькали копны недавно скошенного сена. За узкими полями зеленой стеной тянулся лес. Проезжая мимо места, так понравившегося Юрию, я подумал: «Когда на земле работают такие мужики, как Юрий, влюбленные в родной край, можно быть уверенным: страна будет развиваться назло всем врагам – внешним и внутренним».
