Читать книгу: «#Первые», страница 4

С автобусом вообще вышла печаль. Он ходит один раз в день по расписанию, и, когда я приехал, поставил камеру и стал ждать, он опять застрял на ЖД переезде. Ждал я около часа, пока он не появился. Фейл был в том, что за автобусом ехала целая вереница машин, и когда он свернул в карман остановки, то все машины, что не могли его обогнать, проехали между ним и камерой, создав помехи.

Удаление этих машин полностью оказалось невозможным. Всё, что я смог – убрал. Фактически, момент старта автобуса – это его фотография, которая двигается влево по экрану. Можно это понять, если смотреть на форточку в левой верхней части кадра. Я вырезал дырки по форме окон, затонировал в цвет стёкол, дорисовал сиденья, а уходящих героев за кадр поместил внутрь автобуса. Если знать всё это, выглядит дёшево. Но большинство в эти три секунды не замечает подвоха, смотря видео в первый раз. Можно, конечно, было бы сделать качественней, но на тот момент я выжал из себя максимум.

Цвет

Я планировал сделать всё в чёрно-белом цвете, но от этой идеи быстро отказался, так как она давно уже избита. Я долгое время пытался создать ощущение зноя и тяжести воздуха, но всё было не то. Мне постоянно казалось, что я сделал то, что нужно, а когда возвращался к работе спустя какое-то время, понимал, что цветокоррекция – полное сами знаете что, и начинал заново.

Случайно наложив два разных типа цветовых эффектов, я нашёл то, что мне понравилось. Плотный кремовый оттенок кожи, выжженая жёлто-коричневая листва и потёртое бирюзовое небо. Всё это привело к возникновению чувства некоего усталого ретро. Разный цвет солнца в разное время и по-разному загорелый актёр насовали мне палок в колеса, отчего цветокор встал в ряд к другим сложнейшим этапам работы. Очень много времени ушло на выравнивание цвета в разных шотах. Гуляющее от кадра к кадру положение солнца на небе, к моему облегчению, оказалось абсолютно не заметным для зрителя. На цветокор ушёл так же не один день экспериментов и получения новых знаний.

В момент выстрела всё тускнеет и темнеет, погружая героя в пограничное состояние. А после выстрела, когда героя больше нет, я попытался создать максимально естественные, насыщенные и яркие летние цвета.

Я закончил только тогда, когда, открыв проект спустя какое-то время, понял, что цветокор мне нравится. Я и сейчас, когда вижу кадры из фильма, понимаю, что у меня получилось, хоть и не везде ровно, сделать такую цветокоррекцию, которая улучшает и окрашивает историю в нужный ей оттенок.

Звук

Звук в фильме плохой. Кукарекающие петухи и деревенская фауна сделали своё дело. Периодически слышны едущие вдалеке машины, которые я пытался заглушить шумодавом. Я решил не париться по этому поводу и отказаться от перезаписи звуков и реплик, так как монтаж фильма затянулся бы ещё на несколько месяцев.

Над музыкальным оформлением я планировал работать с тем же композитором, который создавал звуки и музыку для фильма «Мать». Мы накладывали множество разных вариантов разных оркестровых симфоний и скрипичных соло. Ничего не подходило. Когда я посмотрел фильм без какого-либо музыкального фона, я понял, естественные звуки и тишина – это то, что ему нужно.

На постпродакшене у меня получилось сделать из кое-чего конфетку (правда, всё же с некоторым содержанием того, о чём вы подумали, ну да ладно). Постпродакшен – всё же не панацея. Не стоит надеяться на него и снимать как попало.

Итог

Этот фильм является прекрасным примером того, когда сил вложено совсем немного, а результат превзошёл все ожидания. Благодаря такому опыту, я планирую в дальнейшем периодически снимать короткометражки (до 10 минут) с минимальными вложениями.

Чмок!

Текст Р. Червинина, фотографии предоставлены автором

В НАЗИДАНИЕ ЮНЫМ КИНОШНИКАМ ^{(П. Масленников)}
#Первые #Коламбия пикчерз не представляет #Режиссёр #Фиаско #Актёры

Масленников Павел – актёр по образованию, сочинитель по призванию, режиссёр-постановщик по необходимости, педагог по сути. Учился у талантливых людей и с талантливыми людьми. Никому не завидует, никого не осуждает, никому ничего не прощает. Всю жизнь требует от своей паствы единственно одного – дисциплины, профессиональности и порядочности. А по секрету рассказывает, как на съёмках его предали сразу трое лучших друзей-актёров…

Как часто говорила одна моя знакомая, опытный продюсер: «Кино – это мифический Кентавр, который безжалостно пожирает тех, кто ему усердно служит». И я с нею совершенно согласен. Только раньше это касалось элитной части художников от киноискусства, положивших свои жизни на заклание этого монстра, но теперь, при доступности гаджетов, позволяющих создавать аудиовизуальный контент, это приобрело гигантские, почти катастрофические масштабы. Десятки тысяч людей перестали жить нормальной жизнью, сошли с ума, бросились снимать свои нелепые фильмы и тратить – безжалостно сжигать своё драгоценное время.

Что касается меня, то я, как и они, попал под этот «замес» и вступил на неблагодарный путь служения мифическому существу под названием «Кино». Первый мой опыт создания аудиовизуального контента был очень поучительным и весьма неудачным. Подвёл меня, как всегда, человеческий фактор. Хотя начиналось всё вроде весьма хорошо…

Я придумал занимательную искромётную трагикомично-мистическую историю о незадачливом скульпторе Петре и ведьме Суккубе, которая воспользовалась кризисом среднего возраста героя и чуть не завладела его заблудшей душой! Я, как всегда, довольно быстро расписал полнометражный сценарий. И как порядочный продюсер и аккуратист от природы занялся весьма долгой подготовкой к производству фильма. Надо отметить, что на подготовку к съёмкам я всегда трачу не менее полугода своего драгоценного времени и никогда не выхожу на съёмочную площадку, пока не увижу три раза весь будущий фильм в своей голове!

Далее я приобрёл на свои собственные средства современное и дорогостоящее съёмочное оборудование, интересную с точки зрения рисунка оптику и необходимые для художественной съёмки осветительные приборы. Подобрав, настроив и подогнав одно оборудование к другому, я не менее рьяно занялся подборкой творческих кадров.

Добрые люди познакомили меня с молодым вменяемым оператором, и я со спокойной душой принялся за подбор актёров. И тут мне тоже, как тогда казалось, повезло. Мой двадцатилетний предыдущий опыт работы актёром театра и небольшой опыт актёром в кино позволили быстро определиться с исполнителями и подобрать на главные мужские роли… моих лучших друзей — достаточно приличных актёров театра. И на женские удалось подобрать таких же колоритных, способных, полностью устроивших меня актрис.

Надо заметить, что на себя я взял и все остальные обязанности. Всё то, что обычно делают 50 человек на съёмочной площадке. Попутно с режиссёрскими обязанностями я взялся выполнять работу всех иных служб, имеющихся в кинопроизводстве. От инвестора, директора картины, художника, кастинг-директора, локейшен-менеджера, охранника, гримёра, костюмера, модельера и репетитора – до повара, буфетчика, кассира, уборщика и грузчика. К каждому новому съёмочному дню я готовился около недели, контролируя задействованных актёров, локации, костюмы, реквизит и питание для всей группы.

За короткий срок мне удалось разыскать все необходимые и крайне специфические локации: дом колдуньи снаружи, интерьер дома колдуньи, кабинет психиатра, квартира экстрасенса, кабинет книгоиздателя, мастерская главного героя, квартира главного героя. Также после долгих поисков я определился с яркой натурой на специфический финал картины. Мне казалось, что я найду поддержку в лице моих любимых и дорогих моему сердцу друзей, которым я регулярно оплачивал их труд — их съёмочные дни! Я думал, что мне удастся благополучно закончить съёмки и заняться последующей доводкой картины. Но нет, вот хрен вам!

Сначала мне везло, и всё проходило, как по маслу! Актёры вовремя приезжали на своих комфортных авто, долго и сытно кушали, гримировались, репетировали, камера писала — фильм снимался. Весь сложный финал и прочая сопутствующая летняя натура были отсняты, и к осени я перешёл к более тонкой работе — съёмкам в интерьерах.

В интерьерах изначально тоже всё было более или менее нормально: актёры заразительно играли, оператор снимал, я один полностью обслуживал весь проект, рьяно совмещая 32 должности в одно время, в одном месте и в одном лице. И я, и актёры были счастливы. Они были обласканы режиссёром и безупречно обслужены во время съёмок. Лица их лоснились от съеденных на съёмках припасов, настроение у них было рабочее и приподнятое.

И тут! Вдруг! Всегда в жизни, в самый неподходящий момент случается это нехорошее — Вдруг. Вдруг, среди ясного неба грянул ужасный гром. Любовница актёра, играющего главную роль, моего лучшего друга ещё по театральному училищу, — благополучно разрешилась бременем и родила ему ребёнка, мальчика. И тут мой лучший друг объявляет, что отныне он больше не сможет сниматься, он будет очень и очень занят и все свои силы положит на воспитание своей жены, своей дочери в основной семье и своего едва народившегося сыночка и своей любовницы в другой семье.

Никакие мои человеческие и режиссёрские мольбы, никакие воззвания к его актёрской и человеческой совести или дружеские укоры не заставили его изменить решение. Он не соизволил пересмотреть свой новый распорядок дня и не удосужился найти несколько часов на съёмки у лучшего друга. У него появилась новая задача — покупка картошки и иных припасов с доставкой оного на квартиру жены, а потом вместе с украинским салом – и к родившей ему наследника любовнице. Он положил большой чугунный «болт», нет, он положил огромный «крест» на мои съёмки, съёмки лучшего друга, на мои колоссальные финансовые траты, на мои физические, духовные и нравственный страдания, связанные с постановкой картины.

Отсняв уже одну четвёртую часть киноматериала, я вынужден был закрыть картину и пересмотреть отношения с моими «друзьями».

Но жизнь продолжалась. Я по-прежнему сочинял новые истории, и наступил черёд новой, очень затратной и тяжёлой картины. Для неё мной была закуплена другая, более дорогая и совершенная кинокамера, с кучей дорогостоящей «приблуды» к ней. И на этом, самом любимом моём полном метре, отмеченном впоследствии наградой на «Православном кинофестивале», по схожим обстоятельствам я потерял второго друга…

Не дождавшись окончания съёмок его сцен, он уехал отдыхать к бабушке в деревню. На всё лето. Но наученный горьким опытом и будучи уже готовым сражаться, я не сдался, а умело переписал за одну ночь часть сценария, заменил отсутствие его героя в кадре другим персонажем и благополучно закончил съёмки.

Третий и последний друг — хороший киноактёр – аналогичным же образом подвёл меня на следующей картине. Так я остался совсем без друзей — актёров кино. Отныне я намеренно не прибегаю к их помощи, более того – всегда обхожу эту дурную братию стороной. Завидев их, заранее перехожу на другую сторону дороги и смотрю в противоположную от них сторону. Я никого не осуждаю, но и простить их бесчинства и отсутствие всякой совести, увы, не могу…

Спустя время я анализировал ту часть критики, которая отзывалась не очень лестно о моих чудесных картинах, и понимал, что частые изменения сюжета, связанные с капризами, подставами и необязательностью моих друзей-актёров, несомненно, пагубно повлияли на конечный результат. Месяцами после основных съёмок я чесал «репу» — искал способы, чтобы на монтаже и последующей доводке картин компенсировать недоснятый, переписанный из-за них сюжет. Я придумывал новые режиссёрские ходы, доснимал некоторые сцены, чтобы придать картинам цельность и законченность.

Не скажу, что я больше не снимаю кино, но та тщательность, с которой теперь подбираю актёров, граничит с безумием! Доходит до того, что мне приходится ухаживать за актрисами, иногда влюбляться в них и влюблять в себя, чтобы заполучить их лояльность и обязательность на съёмках. Что касается актёров-мужчин, то каждого конкретного самца с тех пор я снимаю только один раз, в одной картине и держу большую дистанцию на съёмках, чтобы, не дай Бог, не сдружиться с ним. А все мои мольбы во время съёмочного процесса всегда только об одном — как бы эти чудесные создания не опоздали, не проспали, не заболели, не запили, не укатили неожиданно отдыхать, не сорвались на халтуру на юбилей АШАНа, не прогуляли съёмочный день, заменив его на съёмки в судебном шоу «Деньги верните!», не заняли по приятелям денег на лекарства своей матери и не укатили потом на них же на отдых в Турцию…

В заключение моей поучительной истории хочу признаться, что в назидание предателям я всё же смонтировал тот, первый, недоснятый фильм и даже получил одобрение на его доводку от известного в узких кругах продюсера. И даже чуть-чуть не продолжил его съёмки под патронажем одной известной московской киностудии. Но этот первый неудачный опыт предательства актёров навсегда отвратил меня от любви к ним. С тех пор я точно так же, как все мои грамотные коллеги, воспринимаю их как Самое Слабое Звено в цепочке создания ответственного аудиовизуального контента…

Текст П. Масленникова, фотографии предоставлены автором

ДВОЙНОЙ КАПКАН ^{(Мила Комракова)}
#Первые #Коламбия пикчерз не представляет #Танго

Мила Комракова известна в Петербурге и за его пределами тем, что снимает… танго-фильмы. И получает за них призы, как на танцевальных, так и обычных кинофестивалях. Но мало кто догадывается, какой кровью и потом даётся эта видимая лёгкость на экране…

Для каждого, начинающего танцевать танго, этот момент становится точкой отсчёта новой жизни. Меня танго совершенно неожиданно привело в кино. Я страстно хотела овладеть этим танцем и, постоянно слушая разную музыку, мысленно целыми днями танцевала именно танго.

И вот однажды я слушала старую песню Бутусова «Крылья» и представила историю. Каждая музыкальная фраза означала что-то очень конкретное. Я записала эту историю на бумаге. В виде сценария. И решила снять видеоролик.

Меня преследовало мучительное желание показать свои танго-видения на экране. Сценарии танго-фильмов рождались в голове постоянно. Душа требовала съёмок. Но пришло осознание, что надо всё делать только профессионально. И я начала искать киностудию, готовую осуществлять мои проекты. И такие киностудии нашлись!

По разным аспектам я выбрала Dominoeffect. Её создатель оператор Слава Казанцев, ставший со временем моим другом, тоже учился танцевать танго. Наверное, поэтому ему оказались близки мои идеи. Я уже понимала, кино – это танго для большого коллектива. Десятки единомышленников должны слиться в творческом экстазе, чтобы получился шедевр.

В тот момент я училась танго у Рони Жоэля Ндинга, и мой первый сценарий был написан на него. Он горел танго, у него постоянно появлялись разные идеи, как танго популяризировать. Короче, он очень подходил под образ Художника, ищущего свой путь. Рони заявил, что его партнёршей может быть только Ангелина Зубко, ещё не знакомая мне. Мы быстро подружились с Ангелиной и смогли прийти к согласию, какой образ ей надо создавать: на первый взгляд, обычная девушка, которую можно встретить на улице, но обладающая такой внутренней энергетикой, что способна воодушевить любящего человека на многое.

Отчаянные споры велись из-за её костюма. Рони хотел для Ангелины каблуки и красивое платье. Но мы с ней выступили единым фронтом за обычные кроссовки и будничный наряд. Прикид не танговский, но соответствующий роли. Мы репетировали в моей квартире. Всё складывалось прекрасно. У меня был большой балкон, нужный по сюжету. Я жила в подходящей парадной, а в ней была одна квартира, переоборудованная под фотостудию, где можно было снять «домашние» сцены фильма.

Зрители не подозревают, какие проблемы приходится преодолевать кинематографистам, чтобы создать даже маленький фильм. Фишкой нашего проекта были крылья главных героев. Мы не смогли купить подходящие в России и заказали их в Китае. Чтобы Ангелина выглядела Музой, а не ангелом, мы с моим другом, художником-декоратором Володей Дятленко, решили её крылья сделать цветными. Очень трудоёмко было вручную красить мелкие перья. Но не в этом заключалась главная проблема.

Эти крылья надевались на руки, как рукава, и предназначались для фотосъёмок. Чтобы они были за спиной артиста, а не на руках, мы сшили специальные корсеты, к которым крепились эти крылья. Но танцевать в них было невозможно: крылья складывались, как у бабочек, и заваливались на бок. Две недели мы с Володей боролись с этой ситуацией. Мы ходили с изрезанными пальцами, так как из разных проволок пытались сделать для крыльев каркас. Но они всё равно двигались некрасиво. Пришлось их дополнительно проармировать металлической сеткой. Все крепления необходимо было спрятать под костюмами героев.

Ангелина была с крыльями весь фильм. Поэтому с ней было просто: в её кофточке сделали прорези для крыльев и лишние дырки зашили прямо на ней. С Рони всё было сложнее. Он был сначала без крыльев, потом с одним крылом, потом с двумя, потом опять без. Для него приготовили две одинаковые рубашки: целую и разрезанную. Сначала сняли сцены без крыльев, потом с двумя крыльями, а в конце съёмок отломали одно крыло и сняли эпизод с оставшимся.

Крылья были очень тяжёлые, и носить их целый день было мучительно. И представьте себе, что с этими гигантами на спине далеко не в каждый туалет можно поместиться! Но и это не всё. Танец снимали на балконе. Было очень холодно. А крылья мешали закутать Рони и Ангелину между дублями в пледы. Они тряслись от холода, но работали! И выложились полностью! Спасибо, ребята!

Подготовка к съёмкам велась полным ходом. Я и не знала, что множество очевидных вещей может вызывать такие сложности. Например, танцевать на балконе с асфальтовым покрытием было совершенно невозможно. Пришлось застелить его линолеумом. Но шли дожди, и он всё время отклеивался!

Главный герой – композитор и музыкант. Он сочиняет музыку и записывает её. Значит, нужны листы с нотами, написанными от руки. А где их сейчас найдёшь? Хорошо, что у меня с детства сохранились ноты, когда-то переписанные мною. Но чтобы в кадре хорошо смотрелись все манипуляции с нотами, пришлось использовать разную бумагу: те листы, что подбрасывали вверх, были напечатаны на тонкой бумаге; те, что сбрасывали с рояля, – на толстой; те, на которых танцевали, – вообще на картоне.

По сюжету у нашего героя падают очки. На стёклах образуются трещины, и даже вываливается кусочек. Как ни странно, но это практически невозможно!!! Мы обошли огромное количество мастерских, и только в одной из них нам удалось это сделать!

Была осень. Несколько эпизодов мы снимали в сквере Андрея Петрова. Нам в кадре нужны были опавшие листья. Но дворники постоянно их убирали. Мне пришлось за городом набрать шесть больших мешков с листьями, и мы их потом разбрасывали перед камерой.

Фотостудия, которую мы арендовали для съёмок фильма, работала до 22:00. Снимать мы должны с раннего утра. И для создания декораций в нашем распоряжении была только ночь перед съёмками. Мы с Володей Дятленко притащили кучу реквизита, вошли в зал и ахнули: хозяева фотостудии решили начать ремонт и ободрали с одной стены обои! Требовалось ночью срочно найти краску и покрасить стену! Мы справились.

По сюжету нужен был рояль. Он был в студии, но в соседнем зале, соединённом с нашим узкой дверью. Нужно было поставить рояль набок, отвернуть ножки и перетащить на место съёмки. Мы заранее заказали грузчиков, которым точно объяснили задачу. И вот они приехали. Всего двое, вместо обещанных пятерых! И нас с Володей двое. А позвать ночью помощь тоже было нереально! Нам не хватало сил поставить рояль набок. Пару часов мы носили из моей квартиры книги и подсовывали их под рояль, чтобы постепенно его поднять и поставить на торец. И нам удалось-таки перетащить рояль, но поставить его опять на ножки… Пытка с книгами повторилась! Это была адская ночь, а на следующее утро начинались мои первые профессиональные съёмки, где я должна была быть режиссёром (ха!).

Я очень волновалась, но старалась выглядеть уверенно. Хотя мне даже непонятна была половина слов, которыми обменивалась съёмочная группа. Я имею в виду не мат, а профессиональный сленг. При этом всё шло довольно гладко благодаря Славе Казанцеву и опытности съёмочной группы. Но в какой-то момент к нам нагрянул наряд полиции. Оказалось, что кто-то из жильцов дома был недоволен шумом и суетой на нашем балконе и пожаловался куда следует. А чтобы те наверняка пришли, сообщил, что у нас снимают детское порно. И вот вся съёмочная группа приостановила работу, пока полицейские искали якобы спрятанных детей. Но это было единственное крупное происшествие, подпортившее съёмки.

Два необыкновенных дня потрясения и эйфории пролетели как одно мгновение, и я впервые сказала обязательную фразу каждого кинорежиссёра «Всем спасибо. Смена закончилась!». А потом долго плакала на кухне, что волшебство завершилось. Теперь и я знаю, что главная работа после съёмок только начинается. Монтаж, цветокорр…

Когда человек попробовал танго, он хочет вкушать это блюдо ещё и ещё! Когда человек попробовал снять кино, он хочет продолжать этот процесс бесконечно. Получилось, что я попала в двойной капкан. И полностью изменила жизнь, посвятив её созданию танцевального кино.

Текст и фотографии Милы Комраковой