Читать книгу: «#Первые», страница 2
ВАШЕ ВЫСОКОБЛАГОРОДИЕ… (М. Наухацкий)
#Первые #Ай да Пушкин #Писательство #Школа
Автору этой главы только 16. В прошлом году он окончил девятый класс школы и начал сочинять первые рассказы. В этом уже участвует в литературных конкурсах и сборниках, а взрослые порой даже не догадываются, насколько молодой автор перед ними. О том, как с помощью великого и могучего поставить на место одноклассника и как совмещать творчество с учёбой — в рассказе Михаила Наухацкого…
Мой первый писательский опыт (который в отличие от небольших незаконченных рассказов мне запомнился), я получил в школе, один или два года назад. Я настрочил и оставил на парте текст, примерно такого содержания:
«Ваше высокоблагородие, (*имя ученика, который оставлял на парте свои вещи перед уходом), ни в коем случае не смеем мы, холопье отродье, отвлекать вас от важных дел, но между тем обязаны сообщить, что Ваш многоуважаемый портфель и не менее уважаемый всеми обитателями этого стола пенал оказывают некоторое негативное влияние на учебный процесс (вероятно, тем фактом, что занимают всю, блин, парту). А так, как мы, жалкие плебеи, не имеем никакого права прикасаться своими грязными пролетарскими культями к вашим экспонатам, то их перемещением с одного места в другое должно заняться непосредственно Ваше Величество. На том челом бью…»
Из нормального текста у меня долгое время были только начатые рассказы, заканчивать которые я не стал и, наверное, не стану. Классно было придумывать какие-то сюрреалистичные, фантастические и иногда жуткие сюжеты, создавать план будущего произведения, продумывать все события вплоть до развязки… Но не так классно было потом всё это писать.
Важным шагом для меня стало то, что я поделился всем этим делом с другими людьми и мне указали на, казалось бы, очевидные ошибки, которые я не замечал. В основном кривым был не сюжет, а сам текст, диалоги и описания. Те рассказы, которые я всё-таки закончил, оказалось, просто невозможно читать без вреда для глаз, и я переключился на маленькие незамысловатые произведения, которые можно было переписывать по десять раз и не тратить на это кучу времени. Некоторые художники самоучки так поступают – вместо красочных, детально прорисованных, но кривых персонажей, они временно переключатся на фигуры без лиц и деталей одежды, зато с правильными пропорциями.
По итогу у меня получился первый неплохой рассказ длиной в две страницы. В целом, он не представляет из себя ничего интересного, но, сравнивая его с тем безобразием, что писал раньше, я вижу какой-никакой прогресс.
В общем, я закончил девятый класс, когда год назад начал писать. Тогда же нашёл для себя нескольких современных писателей-фантастов, чьё творчество запало в душу и пока что остаётся там. У меня было много свободного времени, и я писал что-то похожее на то, что любил читать. Но с началом нового учебного года я об этом мог только мечтать – свободное время кончилось, а все незаконченные работы были отложены мной в долгий ящик. И сейчас я пишу только на каникулах, поэтому, если бы у меня было портфолио, оно состояло бы из одного крошечного рассказа… Про «Василия Кузьмича», кота, устраивающего на работу своего хозяина (см. иллюстрацию)…
В будущем хочу развить навык писательства, хотя бы до того уровня, на котором не стыдно публиковать своё творчество в Сети. О том, чтобы зарабатывать этим делом на жизнь, даже не мечтаю, ведь писательство отнимает у меня слишком много времени и сил, да и вряд ли это принесёт большую прибыль. Обнадёживает то, что я только начал этот путь и у меня ещё достаточно времени, чтобы достичь успеха.
Текст и иллюстрация М. Наухацкого
ПЕРВЫЙ РАЗ… ПЕРВЫЙ ДВА… (М. Неверович)
#Первые #Ай да Пушкин #Литература #Детство #Автобиография
Майя Неверович живёт в маленьком и зелёном Невинномысске и трудится в пресс-службе поискового отряда «Лиза Алерт» по Ставропольскому краю. Важная и ответственная работа, десятки спасённых детей и взрослых… А о своём свободном времени Майя говорит так: читаю чужие книги и пишу свои…
Мой «первый раз» случился, как у многих – в школе.
С седьмого класса я занималась в литкружке при школе и, разумеется, писала в стенгазету. Мне безумно нравилось видеть своё имя, выведенное внизу красным фломастером.
Однажды я в стенгазету написала не статью, как обычно, а рассказ. Про первую школьную любовь. Сочинила. Сама. Ну, почти…
Накануне вечером мы с одноклассницей сидели на качелях, и она по секрету рассказала, что за ней ухаживает Вовка – двоечник из девятого класса. А мы тогда учились в восьмом. Рассказала, как он на свидание звал, как он ей не нравится, но она боится ему об этом говорить. Парень был реально неблагополучный, грозился, что даже если она не согласится встречаться с ним – не даст встречаться и с другими!
Эту историю, лишь изменив имена и немного приукрасив, я и написала.
Ох, как она на меня разозлилась тогда! Кричала, что Вовка прочитает и всё поймёт.
Конечно, я твердила, что это лишь сочинение, не более…
Мне пришлось не просто извиняться, а неделю провожать её после школы домой, так как она боялась, что Вовка встретит её и, как минимум, отлупит. А вскоре его отчислили из школы. Что уж он натворил – мы не знаем. А с одноклассницей до сих пор общаемся.
Если брать более осознанный «первый раз», то это было в 2020 году, когда я после перерыва в несколько (много) лет решила что-то наваять. За основу взяла опять невыдуманную историю, свою личную. Но вокруг построила придуманный сюжет, героев. Написала, как тогда казалось, гениально. Придала трагизма сценам и назвала свой шедевр «Тихое НЕсчастье». А потом выложила на портал «Бумажный слон»…
Ох, и разнесли там мою гениальность! В пух и прах. Нашли миллион несостыковок, ошибок. А я читала и злилась. Снесла весь текст к чёртовой матери. И начала читать чужие работы, статьи, участвовать в обучающих марафонах. Во цепануло!
Как-то села и перечитала то, что осталось от «НЕсчастья» на компьютере. Ведь и правда бред…
Всё это время хотелось вернуться к книге, видимо, гештальт остался незакрытым. И вот в январе 2022-го руки до неё и дошли. Села и начала переписывать. По факту от предыдущей версии осталось лишь название. Больше вообще ничего общего! Ну, несколько фраз скопировала. Но суть совсем другая, герои другие. Объём раза в три больше. Писала без малого полгода, не спеша.
И мне нравится то, что получилось. Да, есть моменты, которые можно переписать. Но в целом – я довольна.
И вместо дальнейших слов оставлю-ка я здесь небольшой отрывочек из той самой книги, из «Тихого НЕсчастья»…
…Я сидела за столом и молча наблюдала за тем, как мне через ворот рубашки продевали шнур с микрофоном на петличке. В небольшой и несколько мрачной комнате стояла тишина. Хотя мрачность здесь была уместной. Да и тема разговора предстояла не о радужной карамели. Девушка, сидящая напротив, раскладывала бумаги и параллельно давала указания оператору. Совсем, как недавно я на своей работе.
При мысли об этом «недавно» на моих губах появилась горькая усмешка. Теперь казалось, что всё было в прошлой жизни или вообще не со мной.
– Подскажите, – обратилась ко мне девушка-репортёр, – как правильно ударение в вашем имени?
– На первое «а», МАлика я. Но для большинства знакомых с детства была «Малинкой», – уголки губ сами поползли вверх от приятных воспоминаний. Я будто даже услышала голоса из прошлого.
– Понятно, – как-то без эмоций в голосе ответила собеседница, сделала пометку в своих бумагах и положила руки на стол, сцепив их в замок. – Начнём?
– Как скажете. С какого момента?
– Боюсь показаться банальной, но давайте – с начала.
Я протяжно выдохнула и подняла взгляд поверх её головы, туда, где находилось небольшое окно. В стекло настойчиво бились две мухи, отчего раздавался негромкий, но равномерный стук.
– Что ж… Тогда рассказ будет долгим.
– Ничего. У нас достаточно времени.
Я откинулась на спинку стула, на камере загорелась красная лампочка.
«С начала, говорите? А я и не знаю, когда всё началось. Точно не с замужества.
Говорят, все комплексы – из детства. Вот оттуда и зайдём.
Мне было лет десять. Типичный ребёнок: вечно чумазая, шумная, хвостиком бегала за старшим братом-подростком. Сестра у меня тоже была.
То есть – и сейчас есть. Я вообще младший ребёнок в многодетной семье. Но Машка, высокая красивая блондинка с пышной грудью, уже техникум заканчивала в то время, жила в другом городе, домой приезжала по выходным и на каникулы, да и то не всегда. У неё появились там друзья, любовь-морковь. А с Тимуром, сводным братом-ровесником, мы, как говорится, не сошлись характерами: я наивная и открытая, а он уже тогда скользким был, как уж. Его густые чёрные брови и хитрая ухмылка меня всегда бесили.
Серёжку же я обожала. Он единственный прям родной-родной. У нас и мама, и папа одни, не то что с Машкой, и тем более с Тимуром. У нас с Серёгой одинаковые карие глаза.
Только у меня ресницы длинные, густые, такие, что девчонки завидовали, а у него они были гораздо реже, хоть и тоже чёрные. Сергей на четыре года старше, уже курил и имел авторитет даже у совсем взрослых пацанов.
Меня ни один мальчишка в школе пальцем не трогал. Знали, что «к Дёминой лучше не лезть – себе дороже выйдет». Были у меня платья, мама любила в них наряжать меня, как куклу. Но они не мешали мне лазить с мальчишками на деревья, играть в «Соловьи-разбойники», и прыгать с крыши гаража. Колени и локти вечно сбиты, как и большие пальцы на ногах. Последнее было «заработано» в честных футбольных битвах. Играть, правда, приходилось в тонких кедах, вот ногти и становились синими, слазили. Но кто тогда на это обращал внимание?
Да, мы умели веселиться, ровно до того момента, как приходилось идти домой, в двухкомнатную квартиру с ремонтом, который делался, наверное, до моего рождения. Жилплощадь досталась бабушке Нине ещё в те годы, когда наша мама была как я. У бабушки двое детей. Кроме нашей мамы у неё был ещё сын – Саша. Но мы его не застали, он погиб в Афганистане совсем молодым. Бабушка часто доставала альбом и всегда плакала над чёрно-белыми фотографиями своего сына. Квартирка у нас считалась стандартной. Самым шикарным в ней был балкон – длинный, на две комнаты. В остальном же – всё как у всех: в зале красный ковёр, закрывающий стену, и коричневый палас на всю длину пола, в коридоре ковровая дорожка поверх линолеума, уголок которого отходил там, где лежал телефонный провод. Сам аппарат стоял в зале, за дверью, на полочке, рядом с напольной лампой в оранжевом абажуре с длинной бахромой. Толку от этого торшера практически не было, как раз из-за абажура: его плотная ткань почти не пропускала свет.
Трое детей и трое взрослых на такой жилплощади – это мрак. А когда ещё и Машка приезжала, всем будто приходилось набирать побольше воздуха в лёгкие и просто ждать, когда она снова уедет. К счастью, она почти не приезжала. Нет, соскучиться я по ней успевала, но ходить в мизерной кухне становилось невозможно, когда там появлялся даже один лишний человек. Да и порции уменьшались. Сосиски выдавались строго по счёту. Почему-то всегда отчиму три, а остальным – по одной. Из-за стола приходилось вставать с урчащим животом и стараться поскорее уснуть…»
Текст М. Неверович, фотографии предоставлены автором
КНИГА КАК ЗНАКОМСТВО С СОБОЙ (Е. Свирикова)
#Первые #Ай да Пушкин #Книга #Сомнения #Alter ego
Писатель и сценарист Евгения Свирикова – автор романов «Научи меня жить» и «Легче идти вдвоём» — рассказывает, как сочиняла драму не про разбитые «ламборгини» и как составила единое целое с автомехаником, которого вообще не должно было быть…
Свою первую книгу, роман «Научи меня жить», я писала, наверное, года три, сейчас уже трудно вспомнить точно. А может, и больше. Начала в одном городе, а закончила в другом.
Это звучит банально, но написать книгу я мечтала со школы, лет с четырнадцати. Много раз начинала, но ни разу не закончила. Были какие-то наброски, зарисовки, неразвитые идеи. Наверное, в четырнадцать сложно создать что-то стоящее.
Когда до меня добрался кризис среднего возраста, я решила, что надо стать кинематографистом, и начала писать книгу. Почему-то думала, что через книгу проще попасть в кино. Вот напишу я сейчас быстренько что-то гениальное, и потом это обязательно захотят экранизировать. Буквально в очередь ко мне выстроятся и режиссёры, и продюсеры с большими бюджетами. Не знаю, откуда такая уверенность была, я ведь знала, что для кино пишут сценаристы, а не писатели. Стала учиться драматургии и параллельно писать книгу. И, что неудивительно, литература и кино в моей жизни пошли разными дорогами. Но сейчас про книгу.
Я очень люблю драму. Такую, чтобы до мозга костей пробирала. И чтобы при этом никаких гротескных событий, вроде ушедших сквозь пальцы миллиардов или разбитых «ламборгини». Чтобы как в жизни. Тут, кстати, личные страхи сказались, но я сразу этого не распознала. Стала писать о потере близкого человека. Сюжет не нов: девушка знакомится с парнем, они быстро влюбляются друг в друга, а потом он погибает. И ей нужно как-то с этим справляться. Вроде бы ничего особенного, но, боже, как же это страшно. Добавила много личного: города, в которых жила сама (Новороссийск и Севастополь), интровертный характер героини, её любовь к вождению. Те, кто знают меня и кто читали книгу, говорят, что в героине много меня самой. Наверное, со стороны виднее.
В общем, стала писать. Пишу, пишу, страницы прибавляются, я радуюсь. А потом раз – и ступор. На самом хорошем месте, когда он предлагает ей сыграть свадьбу. Причём изначально я этого даже не планировала, как-то само вышло у них в ходе разговора. Он предложил ей руку и сердце, она согласилась. Им хорошо. Ну ладно, очень хорошо. Великолепно. И всё, больше сказать об этом нечего. Так я узнала, что о хорошем писать невозможно. Или просто у меня не получается. Вот о страданиях – это запросто, а о хорошем – нет уж, увольте.
На этом моменте забросила книгу на несколько месяцев, если не на полтора года. Потом переехала из Твери в Новороссийск, походила по улицам, съездила пару раз в Севастополь. Вдохновилась любимыми местами повторно и решила достать свои черновики. Перечитала и поняла, что идея хороша, а текст никуда не годится. И села переписывать.
Знала, что есть риск снова застрять на моменте с предложением. Уже понимала намного больше о том, как правильно строить сюжет. Составила несколько планов: сначала план книги, потом план каждой главы. Отдельный файл с хронологией событий, библией героев – всё как у настоящего писателя. И дело пошло! Теперь точно могу дать совет новичкам: если вы хотите написать книгу, но у вас нет плана, напишите его, иначе не напишете ничего.
Но иногда может случиться непредвиденное, и даже план от этого не спасёт. В моей книге почти в самом конце героиня решает восстановить машину, на которой разбился её любимый. Ремонтом должен был заняться проходной персонаж-автомеханик, у которого и слов-то не было. Но вдруг он заговорил. Пригласил героиню на свидание, но она отморозилась и отказала – это ведь не по плану! Автомеханик продолжал чинить машину, а героиня ходила и внутренне возмущалась, почему это он больше не проявляет к ней интерес? Мало ли что там у автора в плане написано, её самолюбие было задето. А автомеханик только ухмылялся своей лисьей улыбкой. В общем, мало того, что эти двое выясняли свои отношения целую лишнюю главу (на мой взгляд, это одна из лучших глав в книге), так о них пришлось писать продолжение – второй роман «Легче идти вдвоём»! Чтобы, наконец, понять, что за тип этот автомеханик и откуда он взялся в моей голове.
Я долго размышляла над этим произволом героев, как так может быть? Ответ не нашла, но другие писатели говорят, что это нормально. Пришлось согласиться и оставить всё как есть. Сейчас с высоты прошедшего времени понимаю, что этот автомеханик и их похождения с героиней были архиважны для её роста в контексте всей истории. Иначе просто и быть не могло. Как всё-таки волшебно это произошло само собой.
К волшебству могу отнести и моё интуитивное чувство драматургии. Когда ты ещё знаешь мало теории, но строишь сюжет по её законам, которые постигаешь только потом. И убеждаешься – вот тут я правильно сделала. Это здорово подкрепляет уверенность в себе как в авторе. А то мы же все такие ранимые.
Когда дело близилось к финишу, я усложнила себе задачу – поставила дедлайн – дописать до 31 декабря. Чтобы в новый год с готовой книгой. Ну, как готовой, с рукописью, которую ещё редактировать и редактировать. Справилась и была страшно горда собой. Я написала книгу! Я сделала то, о чём мечтала со школы! Это настолько классное ощущение, что его не описать словами. Какая-то свобода, но очень и очень личная, и в то же время объёмная. Потому что личная.
Дальше рукопись нужно было отредактировать и опубликовать. Редактировала сама, потому что нанимать кого-то оказалось слишком дорого. Я пишу довольно грамотно, но, конечно, не идеально. Поэтому в книге до сих пор есть ошибки, хотя я и вычитывала её много раз. Тогда это сильно раздражало, сейчас уже отношусь проще. Мир тоже, знаете ли, не идеален.
Зато обложка – моя любовь и гордость. Акварельная, максимально отражающая настроение книги, лёгкая, чувственная, живая. Полностью такая, какой я её в голове и видела. За что не устану благодарить мою дорогую Олесю Караеву.
И вот момент публикации. Страшно до жути. Одновременно хочется и не хочется, чтобы кто-то читал моё детище. Там же столько личного! А вдруг не понравится? А вдруг увидят что-то, что я пытаюсь спрятать? Тем более книга написана от первого лица, все же подумают, что это точно про меня. Ужасно страшно сделать что-то такое в первый раз и в то же время очень хочется, чтобы кто-то это увидел. Мне оставалось только зажмуриться и отпустить книгу в жизнь, как ребёнка, который вырос и дальше может идти сам.
Как говорит мой преподаватель по драматургии, страх является страхом только до тех пор, пока ты не встретился с ним лицом к лицу. Когда ты его видишь, ты перестаёшь его бояться. Мою книгу стали читать, и многим она понравилась. Знаете, бывает такое крутое ощущение, когда ты посмотришь фильм или что-то прочитаешь, и это настолько идеально совпадает с тобой нынешним, что не поменять что-то в жизни становится просто невозможно. Это не обязательно кардинальные перемены, это может быть просто осознание чего-то, понимание, принятие, но что-то важное. У меня так бывает с чужим творчеством. И вот, некоторые читательницы стали писать мне то же самое. Я не хвастаюсь, но это действительно невероятно. Значит, всё получилось правильно. Значит, энергия пошла дальше.
Написать книгу и просто, и не просто. Ну, что тут такого – придумал и пиши. Найди тихое место, выдели несколько часов в день и не отступай от плана. Но как сложно даже сказать кому-то о том, что ты пишешь! Подходить к людям со словами «почитайте, я тут написала»? О боже, со стыда можно сгореть. И это в тридцать с лишним лет, когда твои знакомые уже давно серьёзные люди, а ты тут книжечки вдруг пишешь. Конечно, это вопрос не к ним, а к принятию себя. Мы так боимся не соответствовать придуманному кем-то образу, что часто даже боимся узнать себя. И со мной так же. Написав первую книгу, вторую, я поняла, что это отличный способ познакомиться с самой собой. Удивительно, но тот странный автомеханик при ближайшем рассмотрении оказался буквально моим альтер эго. Вот так, я – скромная миниатюрная девушка, и он – высокий длинноволосый парень без комплексов. И мы составляем единое вполне гармоничное целое.
Недавно я открыла свою первую книгу, которой на момент написания этого текста уже два года. Конечно, многое хочется исправить: перестроить предложения, что-то выкинуть.
Но глобально ничего менять не хочу, да и по мелочам уже не буду. Эта книга – этап моего роста, и она должна остаться именно такой. Местами наивной, может быть, порой слишком перегруженной внутренними монологами героини. Но именно такой, потому что в этом её и моя индивидуальность.
Текст Е. Свириковой, фотографии предоставлены автором
ЭТЮД В ЗЕЛЁНЫХ ТОНАХ (А. Кольт)
#Первые #Ай да Пушкин #Первый рассказ #Критика #Правки
Писательница, художница и автор комиксов Анна Кольт вспоминает один из самых болезненных опытов для любого автора – когда ты впервые выносишь своё творение на суд общественности, учишься терпеть критику и работать с чужими замечаниями. Впрочем, для Анны первый опыт оказался вполне позитивным. А поиски той самой рукописи впоследствии вылились в настоящее детективное расследование…
Много в моей творческой жизни было «первых опытов». Первая написанная книга – «Охотники за привидениями-3». Да, мне было восемь, и я не знала, что такое авторские права и фанфикшен, и была уверена, что написала настоящую книгу.
Самый первый законченный комикс – «Ледяная Леди», история про девочку-волшебницу в духе Сейлормун, у которой друг отличник совершенно случайно и так удобно для сюжета знает финикийский язык. Мне было двенадцать, и я была уверена, что если в сюжете есть «ботаник», то он должен знать абсолютно всё, что может пригодиться героям.
Первый фестиваль комиксов, который я смогла организовать без бюджета и опыта. Мне было двадцать пять. Я переживала сложные времена.
Я долго выбирала, о чем рассказать. Большинство историй казались слишком скучными, недостойными внимания кого-то, кроме меня или моих близких. Самая интересная из них оказалась слишком тяжёлой, требующей большого объёма текста, глубокой проработки и огромного количества моральных сил, так что от неё я отказалась. И остановила в итоге свой выбор на «Лесной ведьме» – моём первом опубликованном рассказе: на дворе солнечный две тысячи восьмой, мне семнадцать, и я понятия не имею, что такое психологическая достоверность.
Лесная ведьма
Начиная с подросткового возраста, я всегда искала вдохновение в фольклоре. В какой-то период я увлеклась славянской мифологией и русскими народными сказками. Перечитала все сборники, какие смогла найти дома. Попадались очень интересные, и даже шокирующие вещи. Например, сказка «Кобылья голова». Это как «Морозко», только вместо волшебного лесного деда – голова лошади. Очень увлекательно.
Однако самой вдохновляющей для меня стала сказка «Марья Моревна». Меня восхитил образ людей-птиц: налетала буря и с ней – сокол, орёл или ворон, он ударялся оземь и становился добрым молодцем. Я не уверена, что сюжет «Лесной ведьмы» вырос именно из образа человека-птицы, но этот момент вдохновения я запомнила лучше всего. Так появился один из главных героев истории – Ворон, юноша трагической судьбы, последний из рода людей-птиц.
«Лесная ведьма» стала для меня не только первым законченным оригинальным произведением (до этого я много чего начинала, но почти всё бросала), но и первым опытом редактуры текста на основе обратной связи от другого человека. Сейчас у меня богатый опыт работы с замечаниями, есть своя система и правила, которые позволяют сохранить здравый рассудок и извлечь максимальную пользу из комментариев тестовых читателей. Тогда я столкнулась с подобным впервые. Мой рассказ взяла на вычитку моя учительница русского языка и литературы Татьяна Александровна. Она вообще довольно много внимания уделяла поощрению творчества учеников, и сейчас, оглядываясь назад, я думаю о том, что такой подход сильно повлиял на меня как писательницу.
Конечно, авторское начало во мне сильно само по себе. Во мне живёт не то чтобы даже желание выдумывать истории, во мне живут сами истории. Они рождаются из яркой вспышки образа героя, когда я иду по улице и слушаю песню в наушниках. Из вопроса «что если?» Из желания переосмыслить чужое творчество через призму своего опыта. Некоторые истории рождаются из необходимости: для конкурса на определённую тему, в рамках проекта. Но они не менее ценны. Истории рождаются, живут. Какие-то обретают форму, становятся законченным произведением. Некоторые просто существуют где-то там, на просторах вымышленных вселенных в моей голове, и другие люди могут лишь издалека глянуть на них через окна брошенных в разговоре фраз: «в этом мире искусственные интеллекты любят людей и живут на серверах», «она умеет управлять насекомыми, пауками и прочими существами, которых считают «жуткими»…
Так что не думаю, что я бросила бы писательство, если бы не получила поддержки в школе. Но, тем не менее, внимание к моему творчеству определённо придало мне уверенности, решительности и настроило на рабочий лад. А самое главное – подарило ощущение нужности и важности того, что я делаю.
Я уже не помню, как именно мы пришли к тому, что Татьяна Александровна взялась за вычитку моего рассказа. Помню только, как приносила в школу распечатку – страниц пять текста. Учительница забрала листы и вернула их мне на следующий день (или через день, или через выходные – не суть) с пометками, которые мы обсудили. Посоветовала, как сделать лучше. Даже тогда, будучи подростком, не особо понимающим ценность личного времени, я была восхищена и тронута тем, что человек не просто прочитал мою историю, но и потрудился разобрать, сделать пометки, сформулировать замечания. Наверное, первая критика должна была огорчить меня: мне указали на недостатки, ошибки, сказали, что нужно править. Но нет. Я не помню негативных эмоций. Помню только радость от внимания к моему творчеству, и рабочий настрой. Я впервые почувствовала себя настоящей писательницей: я редактировала свой текст, все серьёзно!
Да, пожалуй, ощущение важности моего дела стало для меня решающим чувством тогда. И да, истории из моей головы никуда бы не исчезли, если бы мне не повезло так с учительницей. Но, может быть, там бы все они и остались, в голове. Возможно, если бы тогда, в семнадцать лет, я не почувствовала, что моё писательство для кого-то настолько значимо, я бы не решилась вкладывать столько сил в своё творчество. Даже теперь, когда мне хочется опустить руки, я оглядываюсь на свой путь и вспоминаю людей, которые вложили в меня свои силы и время. Думая о них, я напоминаю себе: то, что я делаю, – важно.
Настоящий детектив
Выходил в те времена замечательный журнал под названием «Попурри». Было у него несколько направлений: «Попурри. Для детей», «Попурри. Аниме», «Попурри. Сканворд» и вроде бы ещё какие-то, которые я не помню. Причём аниме-стилистика и фэнтези-тематика были присущи всем направлениям, и я, увлекаясь подобным, регулярно покупала «Попурри». В журнале постоянно публиковали рисунки и рассказы от читателей, поэтому, закончив редактуру текста, решила отправить в «Попурри» «Лесную ведьму».
О том, что мой рассказ опубликован, я узнала от подруги, и сразу же побежала на почту за журналом, но нужный выпуск раскупили. Я собиралась походить по газетным киоскам и поискать, но отвлеклась на какие-то дела, а потом было поздно: сначала с прилавков пропал нужный номер, а потом журнал «Попурри» и вовсе прекратил своё существование.
Шло время. Я закончила школу, и перед поступлением в университет родители купили мне первый ноутбук для учёбы. Я перенесла на него материалы со своего старенького компьютера, который уже еле-еле работал. Спустя несколько лет устарел и ноутбук, и пришлось покупать новый. Потом ещё один. Ещё. И где-то в процессе перемещений материалов с компьютера на компьютер текст «Лесной ведьмы» был утерян. У меня не осталось ни журнала с публикацией, ни исходного файла. Пару раз я пыталась найти нужный выпуск «Попурри» на просторах интернета, но безрезультатно. Думала сходить в библиотеку посмотреть подшивки, но так и не собралась. Я уже смирилась с тем, что «Лесная ведьма» теперь существует лишь как приятное воспоминание…
Но однажды мне попался пост о сообществе «археологов сети» – людей, которые ищут на просторах Интернета всякие редкие штуки. Я посмотрела, чем они занимаются, и была заинтригована. Например, мне попался пост о том, как эти специалисты нашли целый архив записей старой радиопередачи по названию радиостанции и описанию музыки, звучавшей в эфире. И я подумала: «Почему бы не обратиться к ним за помощью?» Я связалась с «археологами» и рассказала, что я ищу старый журнал со своим рассказом, опубликованный то ли в журнале «Попурри для детей», то ли в «Попурри. Аниме». На тот момент точную дату публикации я уже не помнила, только что это было в промежутке с две тысячи шестого по две тысячи восьмой год и, кажется, это была весна…
Первым делом «археологи» нашли множество сканов «Попурри», которые вызвали у меня приступ ностальгии по фэнтезийно-анимешным нулевым. Просматривать страницы журнала, который увлекал меня в школе, было приятно. Но нужного выпуска среди них не нашлось.
Искали тот самый номер у людей, продававших старые журналы, – тоже пусто. Обращались к библиотекарям – безрезультатно: так долго журналы не хранят. Я перестала надеяться. Подумала: «Что ж, считала я столько лет рассказ утерянным, и дальше буду». Хотя было немного грустно: надежда породила разочарование.
Сообщение с радостной новостью пришло мне примерно через десять дней после начала поисков. Довольно быстро, если подумать. Оказалось, рассказ был опубликован в журнале «Попурри. Сканворд», о существовании которого я вообще забыла. Я получила сканы своего первого опубликованного рассказа, который считала утерянным и вообще не ожидала когда-нибудь увидеть снова!
На самом деле я люблю перечитывать свои старые работы, особенно написанные в подростковом возрасте. Во-первых, приятно отмечать те моменты, которые получились действительно хорошо: «Ого! Я уже тогда могла писать крутые штуки!» Во-вторых, некоторые вещи в тексте спустя годы кажутся ну очень смешными. Особенно весело читать их вслух в хорошей компании.
Если честно, я ожидала, что «Лесная ведьма» при чтении во взрослом возрасте покажется мне куда более забавной, чем вышло в итоге. Тем не менее, весёлые моменты нашлись. Например, реакция героини на происходящее вокруг. Если вкратце: девочка-подросток Инна на спор пошла ночью в лес, где встретила человека-ворона (да-да, того самого, который налетел с бурей, ударился оземь и всё такое). Ворон буквально похитил её и с помощью ветра доставил в жилище ведьмы, которая попыталась сварить Инну заживо. Звучит кошмарно, но нашей героини всё нипочем, у неё самообладание матёрого разведчика! Она хладнокровно решает вопросы, шутит шутки и ничему не удивляется. Как уже говорилось выше, мне было семнадцать, и я понятия не имела, что такое психологическая достоверность.
Помимо смешного, как и ожидалось, в рассказе обнаружились вещи, которые я посчитала удачными даже спустя годы (хотя они не искупают невозмутимость главной героини и то, что у неё всё легко получается с первой попытки). Некоторые моменты выглядели действительно жуткими. Как будто в лёгкое подростковое фэнтези вдруг прорывается атмосферный хоррор.
